Текст книги "Экспериментальный полет"
Автор книги: Олег Евсюнин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
«Неплохо держится, – Николай удовлетворенно осматривает своего друга. – Только вот корабль-то где?»
В тоже время Виктор продолжает:
– Изначально планировалось построить здесь точную копию вашего корабля, но в связи с тем, что разработка и монтаж ведутся практически параллельно, в конструкцию попутно вносится изрядная толика изменений. Так сказать, на ходу. Поэтому решено заменить реальную копию корабля виртуальной. Специалисты по спецэффектам одной из наших киностудий любезно согласились помочь нам в этом.
Поясняю: после того, как вы наденете специальное снаряжение и включится проекция, перед вами будет полностью достоверная картинка. Все окружающие вас предметы можно будет не только потрогать или взять в руки, но и совершить с ними определенные действия.
Допустим, если это чайник, из него можно налить воду в стакан. А если это центральный пульт, соответственно, доступны все операции по управлению кораблем. Экраны работают, звуки идентичны натуральным.
Но еще раз повторяю: это всего лишь виртуальная проекция и кое-что в ней недоступно. Видя перед собой кресло, вы можете натолкнуться на него и даже потрогать мягкость его обивки, но сесть в него вам вряд ли не удастся. Не пытайтесь также взбираться по лестницам и уж тем более с наскоку запрыгнуть в постель. Помните, что в конечном счете вы стоите вот на этом и не более того, – тут Витек несколько раз топнул ногой по выложенному полированной плиткой полу. – И еще одно: цель данного курса не только в отработке взаимодействия группы в условиях, приближенных к реальным, но и сбор информации о функциональности оборудования. Мы будем рады любым вашим замечаниям. Это ваш дом, и он строится непосредственно для вас и под вас. Надеюсь, это тоже понятно.
А сейчас облачайтесь в костюмы, и – вперед.
Поверх обычных рабочих комбинезонов на курсантов надели еще один, состоящий из тонких металлизированных паутин-трубочек. На голову – шлем с огромным встроенным экраном. Заставили походить, привыкнуть к амуниции. Затем всех снова собрали в центре ангара.
– Внимание, – раздался усиленный репродуктором незнакомый голос. – Сейчас включится проекция. Для удобства прошу всех присесть.
Трое из ученых послушно выполнили рекомендацию. Военные и, конечно же господин Парнишкин посчитали данное предостережение излишним.
Ангар исчез, появилась внутренняя обстановка космического корабля. Несмотря на предупреждение, переход был настолько быстрым и неожиданным, что закружилась голова.
– А-а! – потерявший равновесие Парнишкин растянулся на полу.
Не мудрено. Бойо и сам еле удержался на ногах, сделав несколько неуверенных шагов в разные стороны. Но головокружение быстро прошло. Николай осмотрелся. Да, все было именно так, как и обещалось. Картинка более чем реалистичная.
Сейчас они находились в центральном командном отсеке. Ничего нового. Все вполне стандартно. Посередине большой дублированный пульт с двумя креслами для пилотов, сзади, оснащенное несколько меньшим отодвигаемым рабочим местом, кресло командира корабля, а справа, рядом с основной вычислительной системой, место навигатора. Опять же на стене, перед большим пультом управления, пять довольно значительных по размеру черных экрана для трансляции изображений с внешних камер.
Николай аккуратно подошел к пульту, включил изображение. Неплохо. К своему удивлению, он даже ощутил, как палец упирается в нужные кнопки. Средний экран загорелся голубым.
– Вот это да! И вправду работает.
Это уже голос тезки. Сейчас, когда они находились в виртуальном мире, облик курсантов поменялся, теперь это были похожие на манекены фигуры, лишенные лиц и совершенно неотличимые друг от друга. Но в походке или просто внешних повадках все-таки различие сохранилось. По крайней мере, Парнишкина ни с кем не спутаешь.
Тот тоже подошел к пульту, с интересом потрогал его за края, потом быстро нажал первую попавшуюся под руку кнопку. Конечно же, самую большую и красную. После чего по всему кораблю заунывно заверещал зуммер.
– Что это? – Парнишкин, надеясь отключить сигнал, еще несколько раз нажал ту же кнопку.
– Сигнал общей тревоги, – к пульту подошла еще одна тень, судя по голосу – Витька. Координатор быстро набрал код отмены, зуммер затих. – Такие расположены во всех отсеках, в каждой комнате. Служат для привлечения команды в случае нештатной ситуации.
– Здорово! А экран почему ничего не показывает?
– На данный момент он подключен к камере наружного наблюдения, расположенной на носу корабля. Сейчас день, поэтому мы видим только голубизну неба. Ночью будут еще и звезды.
– Класс, – Парнишкин обошел и в обязательном порядке потрогал все что находилось в пультовой.
Бойо осторожно дотронулся до кресла пилота, будущего своего кресла. Ничего так. Гладенькое. Но в этом отсеке смотреть больше было нечего и можно последовать за тезкой, который уже нырнул за дверь.
Там был довольно длинный коридор. Видимо, корабль предполагалось сделать весьма внушительных размеров. В коридоре, сразу за пультовой, по обе стороны виднелись четыре двери, видимо, личные каюты навигационного экипажа. Николай с интересом заглянул в одну из них.
А вот тут-то уже все было весьма нестандартно. Ожидалась обычная клетушка, в которой едва-едва помещается кровать с рундуком под ней, небольшой встроенный шкаф и место для переодевания, где едва-едва можно развернуться. Но действительность превзошла все ожидания. Это была практически полноразмерная комната, где находилось даже такое излишество как стол. А рядом с платяным шкафом виднелась еще одна дверь. Неужели?!
Точно! Ванная комната, да еще оборудованная душем и отдельно стоящим унитазом. Для космического корабля – просто царские хоромы. Николай даже засомневался. Он специально обошел остальные каюты. Нет. Все они были абсолютно одинаковы.
– Как вам? – раздавшийся в наушниках голос, как понял Николай, принадлежал одному из конструкторов.
– Неплохо. В таких апартаментах – хоть на край Вселенной.
– Мы рады, что вам понравилось. Продолжайте осмотр. Далее по коридору входы в ремонтную зону, арсенал и спасательные отсеки.
Сразу за каютами по коридору влево виднелась лестница, рядом – лифт, а в его открытой кабине чья-то тень.
– Смотри, здесь даже кнопки работают, только наверх везти не хочет, – ну конечно, кто бы это еще мог быть? Только Парнишкин. Молодой человек вышел из кабины и потрогал блестящие поручни лестницы. – Ты смотри, крепкие, – было видно, как он пытается оторвать одну из труб, заменявших здесь перила. – А ну-ка!
Парнишкин схватился за поручень обеими руками и налегая корпусом попробовал вырвать его еще раз.
– А-а! – потеряв равновесие он свалился прямо в находящуюся за его спиной стену.
Выглядело это довольно комично и парадоксально. Как в детских фильмах-сказках. Стена, на ощупь казавшаяся такой прочной, без каких-либо видимых сопротивлений пропустила тело сквозь себя. Только ноги доктора в коридоре и остались, правда, довольно быстро исчезли. Наконец из расположенной рядом двери появился и сам Парнишкин.
– Черт, я прям почувствовал, как эта стена разрезает меня пополам.
– Да уймешься ты когда-нибудь? – Николаю уже начали надоедать эти дурацкие выходки. – Что за детский сад, ей Богу?
– Все, больше не буду.
– Внимание, – включился тот самый голос, что был в самом начале. – Группе собраться в центральном посту управления. Готовится смена локации.
Им снова предложили присесть.
– А-а! – это вновь упал не послушавшийся доброго совета Парнишкин.
Теперь они находились на третьем этаже. В помещениях, сплошь заставленных контейнерами.
– Запас продовольствия, – пояснил голос. – Рассчитано на пять лет автономного полета.
На четвертом этаже вновь обнаружились спасательные капсулы и аварийное снаряжение, а вот на пятом были лаборатории и личные каюты гражданского персонала. Ожидая, что Парнишкин ни в коем разе не сдержит своего обещания, Бойо следовал за ним как привязанный. Вошли в медицинский блок.
– А ведь недурно! – медик сразу кинулся шарить по ящикам. – Совсем, совсем недурно.
Его апартаменты состояли из нескольких комнат. В следующей стоял огромный стол. Парнишкин довольно урча как заводной летал от шкафа к шкафу.
– Это что, операционная?
– Она, родимая. Знаешь, Коль, с таким оборудованием я тебе голову могу отрезать и новую запросто пришить.
– Себе пришей.
У корабля было еще несколько этажей, но, слава Богу, на первый раз устроители решили пока ограничиться пятым. Проекцию выключили. Группа вновь оказалась в огромном пустом ангаре.
– Повторяю, если будут какие-то замечания или предложения, просим в любое время…
– Надо установить четыре дополнительных кресла в центральном отсеке управления, – заметил Эдуард. – Для научного персонала.
– Принято. Что-то еще?
– Пока нет.
Глава 4
«Похоже, что в истории как кругосветном путешествии – можно сколь угодно бежать от своего прошлого, но оно все равно будет маячить где-то впереди», – больше всего в Эрмитаже Николая поразил Рыцарский зал с его коллекцией старинного оружия. Впервые воочию увидев средневековые доспехи, Бойо просто не мог отойти, до мельчайших подробностей рассматривая эти шедевры технической мысли тех давних времен.
Руководство в лице капитана Лорри не обмануло. Не прошло и четырех месяцев обучения как курсанты получили первый, хоть и краткий, всего на неделю, но отпуск с оплаченной поездкой в Петербург – один из мировых культурных центров, Российскую Северную Венецию или Северную Пальмиру, как будет угодно. И уж конечно же первым пунктом первого дня программы пребывания здесь числился Эрмитаж – Зимний дворец.
«Тяжеловато, конечно, но движений стеснять не должна, – Николай, стараясь получше рассмотреть строение металлической перчатки, склонился почти к самому стеклу витрины. – Надо же! На каждую фалангу по отдельной пластине и все это на шарнирах».
В целом же вся эта средневековая рыцарская амуниция ему что-то напоминала. Ту самую детскую игру «Космический воин». Пройдя через кучу трансформаций, когда на фоне огнестрельного оружия от доспехов осталась только одна каска, человечество вновь изобрело бронежилет и далее… Разве снаряжение нынешнего десантника не напоминает те самые доисторические доспехи, которыми люди пользовались тысячелетия назад? Вечное соревнование обороны и нападения. Зачем? Почему?
Раньше, вероятно, потому что человечество жило в небольшом Средиземноморье, затем – в маленькой Европе. Теперь живет на крохотной Земле. Неужели, когда у нас будет сто, тысяча, миллион солнц – то и тогда их света не хватит на всех? И лучшие умы так и продолжат это бессмысленное противостояние меча и доспеха. Да нет, не может быть, бред…
Николай взглянул на часы. Пора. Лорри трубил сбор в шесть. Быстро покинув Эрмитаж, пилот оказался на набережной Невы, в компании поджидавших его сослуживцев. Пока их было только четверо, научный персонал группы задерживался.
– Что ж, это даже к лучшему, – Эдуард осмотрел товарищей и понизил голос. – Имею неприятную новость.
– К нам едет ревизор?
– Наша группа за кодовым номером «четыре» занимает общее первое место среди пяти групп в программе подготовки «Сверхбыстрый полет».
– Ого! Ура, ура, ура, – тихо, но с воодушевлением отозвались курсанты.
– Ура-то ура, но вот расклад: пилотирование – третье место, физические нагрузки – четвертое, взаимодействие при внештатных ситуациях – второе. Мы с вами благополучно просрали все, что зависит от нас, навигаторов. Господа, в общем зачете группа лидирует только и исключительно благодаря очкарикам. Самим-то не обидно?
– Да не может быть, не гони. Откуда это?
– Данные не проверенные, но источник надежен – Палыч. Так что вы как хотите, а лично я с таким раскладом мириться не намерен.
Ребята помрачнели. Выползать на чужом горбу, да еще за счет каких-то штатских дохляков – такое известие било по самолюбию отменнее всякой кувалды.
Заморосил дождь. Еще одна из приятных особенностей северной столицы России, делавшая работу местных метеорологов простой и незатейливой. Потому что фраза: «В течение дня ожидаются осадки», – бьет в десятку с любого расстояния, даже при выстреле в прямо противоположную сторону. Человек, отвечающий в гидрометцентре Питера за это направление, не ошибается никогда.
Только спустя час после назначенного времени к месту сбора начали подтягиваться штатские. Последним с довольной и счастливой физиономией из Эрмитажа вышел… не будем объяснять кто.
– Ох, что-то я проголодался, пожрем? – все также сияя обратился к товарищам Парнишкин.
– Тут где-то недалеко «Медный всадник», глянем, а дальше уж и в кафешку. Ну что, экскурсовод, веди.
– Так это ж на той стороне реки, – в горло медика будто кость попала. – Давайте лучше все-таки пожрем, я тут хорошую чебуречную недалеко видел. А всадник – на завтра.
– Что ж, завтра так завтра.
Они пошли вдоль Невы. Просто так. От нечего делать.
– Ну вот вам и Медный всадник, – буквально через пятнадцать минут остановил группу Сандро. – Оглядитесь. Перед Вами почти весь Петербург. Там – Зимний дворец, вон – Исаакиевский собор, Адмиралтейство, дворец Меншикова, мост с ростральными колоннами.
– Что, это и все?
– Почему все. Есть Петропавловка, Пушкино, Петергоф, Аничков мост есть, да всего и не перечислишь, но это – главный центр, – Сандро усмехнулся. – Вы слишком привыкли считать Питер мегаполисом. Но ведь в те времена города были несколько меньше…
– Правильно, не все же Петр построил.
– Петр, если вы имеете ввиду Первого, здесь вообще ничего не построил. Строила его жена, Екатерина. А при Петре Первом здесь только и были что палаточные городки да земляные насыпи.
– Чего болтаешь, ты где историю изучал?
– Где-то изучал, – рассмеялся Сандро. – Просто хочу показать вам, что в истории, как и на Солнце, есть свои темные пятна. И имеется не только официально признанная, но и альтернативные версии. Но это уже дело тех, кто этим занимается. А делать выводы на основе «нравится – не нравится» просто глупо.
Подумайте сами: вот вы были в Зимнем. Красиво? Красиво. И какая вам разница, расстрелян его архитектор или Растрелли? Вы фамилию изучаете или шедевр? Если, собственно, зодчего, езжайте в Латвию, посмотрите на его ранние работы, или здесь, в Петергоф, Царское Село… Занимайтесь изучением архитектуры. Точно также какая вам разница, построены египетские пирамиды до нашей эры или после? Большой египетский Сфинкс – величайшее творение. Одна из древнейших монументальных скульптур на Земле. Он ею и останется. А уж дату, когда конкретно его изваяли, оставьте на откуп историкам.
– То есть раз ты обыватель – плевать на всех предков? И Петр Первый, великий император, уже не нужен?
– Все нужно. И Петр Первый, и Екатерина, и даже якобы безумный Иван Грозный – все это история, наша история и ею надо гордиться. Не надо только близко к сердцу принимать возможные иные мнения. А то и впросак попасть не долго.
Допустим, наш великий полководец светлейший князь Голенищев-Кутузов. Возьмем любую энциклопедию и прочитаем там про одно из самых кровопролитных сражений XIX века – Бородинское. Если убрать многие подробности, охи и ахи, выглядело оно так: Наполеон атаковал русские войска, сражавшиеся пусть на недостроенных, но укреплениях (редутах). Думаю, не только военным, но и гражданским не требуется объяснять, что атакующая сторона должна нести несколько большие потери по сравнению с обороняющейся. А вот что имеем в сухом остатке: при сравнительном паритете сил в начале сражения наш «великий» полководец во время оборонительного боя умудрился потерять больше солдат, после чего в конце концов отступил и сдал Москву. Все еще считаете князя «великим полководцем»? Что ж, я вам не мешаю. Только не надо утверждать, что этим своим заявлением я отрицаю беспримерный подвиг российского народа. Что было, то было. Только вот какое отношение ко всему этому имеет генерал-фельдмаршал?
Или вот сейчас. Вы видите перед собой наиболее древнюю часть города. Покажите, пожалуйста, здания, построенные при Петре Первом.
– Это мы на раз, – ребята окружили Парнишкина. – Эй, экскурсовод, ну-ка, ткни пальцем в небо!
– Да ладно, у него даже Медный всадник на другой стороне Невы стоит!
– Ты вообще в Питере до этого хоть раз бывал, профессиональный турист?
– Значит будет так, – даже невозмутимый Эдуард и тот хохотал над беспомощно улыбавшимся Парнишкиным. – Завтра по плану – Петропавловская крепость. К утру все выучить, будешь нашим гидом. И не дай Бог заведешь нас куда-нибудь в Петергоф или какой Посад, ты понял?
Неделя пролетела незаметно, о, как же грустно было возвращаться назад!
– Как тебе твоя группа?
– Ничего так себе, если к тараканам особо не привязываться.
– К каким тараканам?
– Ко всяким. Они у каждого в башке есть. У меня, тебя, у того парня, которого и знать не знаем. Вот, допустим, никак в толк взять не могу, зачем ты нам этого Сандро подкинул?
– Что-то не так? Он хороший профессионал…
– Может быть он и профессионал. Много читал, много знает. Но людей с панталыки зачем сбивать? Что ему не скажешь – все ему не так. Вон Петр Первый Петербург не строил, история Египта начинается чуть ли не с десятого века. Взял, охаял Гомера – не было, видите ли, такого.
Они сидели в небольшой комнатке Бойо.
Хотя в последнее время Николай и Виктор трудились буквально рука об руку, виделись они вот так, в неформальной обстановке, нечасто. На этот раз Брылеев сам посетил своего друга сразу после возвращения того из Петербурга. Без коньяка. На завтра намечался трудный день.
– Охаял – не охаял, это ты сам решай, – Виктор с наслаждением отхлебнул из кружки ароматного чая. – Сандро думать учит, мыслить логически. Сомневаться даже в том, что общеизвестно. Допустим тот самый Гомер. Жил когда-то человек, сочинял песни. Вроде бы даже слепым был. А записали его песни лет через двести. Помнишь, как в детстве в «испорченный телефон» играли? Так это – пара минут. А здесь – двести лет из уст в уста. Хочешь верить, что «Илиада» ему принадлежит – верь.
– Значит, он и тебя на это подцепил. Вон, даже словечки похожие.
– Ничего он меня не подцепил. И вообще сейчас меня больше интересуют те наши зонды, что вполне прилично переход прошли. Тем более, что на днях запустили еще один, но от того известий ждать еще года два. Зато если подтвердится, считай, вы уже в полете.
– Два года, что так долго?
– Не думаю, что ему удастся вернуться оттуда на автомате. А переход – пол парсека, вот и считай. Ничего, подождете.
– Заодно и Парнишкин, может, подрастет, одумается…
– Так тебе и Парнишкин чем-то не угодил? – Виктор прыснул. – А вот учился бы у Сандро, тогда бы знал, что твой тезка – врач от Бога.
– Балабол он.
– Мать у него при родах умерла. Такое даже в наше время иногда случается. Отец болел. Сильно. Долго. Колька только ради того, чтобы отца спасти, в медицинский и поступил. Несколько лет у постели отца, безвылазно, – Брылеев запнулся. – Не повезло парню, умер и отец. И вот теперь хоть куда, хоть к черту на кулички. Операцию тут на сердце провел – профессора ахнули. Представляешь, парень впервые в невесомости – и ни одной ошибки! А то, что перегрузки не держит, так ему это и не надо, завтра будем на вас новые антиперегрузочные камеры примерять.
Николай обалдело уставился на своего друга.
– Он говорил – аппендицит… Путешествовать любит…
– Аппендицит, путешествия… – передразнил его Виктор. – Он дальше своей Незнамовки в жизни никогда нигде не был. Сам же говоришь – балабол. Что-то еще?
– Есть один вопросец… – Николай запнулся. Очень уж хотелось проверить ту информацию, от Эдика, у Эрмитажа. Но почему-то не получалось. – А какой номер у нашей группы? – наконец выдавил из себя Бойо.
– Четвертый.
На следующий день вновь начались занятия. Будто и не было той самой отдушины в виде Петербурга, научных и около научных споров по истории, инициированных Сандро, когда каждый оставался при своем, потому что был уверен, что именно он знает все и обязательно лучше других.
Теперь все это само стало историей. Группа собралась в учебном корпусе, в секторе рядом с центрифугой. Одно радовало – катаний на этом дьявольском изобретении на сегодня запланировано не было. Зато была презентация еще одной новой разработки, представлявшей из себя прозрачный саркофаг с набором из кучи проводов и шлангов.
– И так, господа, вы видите перед собой индивидуальную антиперегрузочную камеру, – перед сомнительного вида ящиком важно вышагивал Палыч. – Данное устройство призвано сохранять вас в условиях длительного воздействия высокого гравитационного поля, то есть перегрузок. Так же, в качестве одной из дополнительных опций, в нем предусмотрена возможность погружения человека в состояние анабиоза сроком до шести месяцев, – курсанты молчали. Палыч ласково погладил аппарат по крышке. Будто до этого он никогда не видел ничего лучше.
– На собаках уже проверяли?
– На собаках не рискнули. Проверил на себе, – улыбнулся научный сотрудник. – Признаюсь честно: ощущения не самые приятные, но жить можно. Камера работает на принципе замещения воздуха дыхательной жидкостью. В случае, если вы погружаетесь в нее без функции анабиоза, то есть в сознании, требуется соблюдать некоторые правила.
После поступления жидкости в камеру и заполнения ее приблизительно на половину, сделайте длительный выдох, погрузитесь в эту самую жидкость и спокойно проведите первый вдох. Лучше, если вы будете делать это через рот. Далее требуется сделать еще несколько глубоких вздохов до полного удаления воздуха из ваших легких. На этом все. Не пытайтесь разговаривать – не получится. Но звуки извне вполне достижимы.
По окончании использования камеры все происходит в обратном порядке. Жидкость убывает, требуется ее полное удаление из организма. Часть выльется сама, часть выйдет вместе с небольшим кашлем. На этом этапе обучения вам предлагается на практике опробовать погружение. Кто первый?
Ответом служило тягостное молчание. Желающих добровольно утопиться не было.
– Что такой грустный? – тихо обратился Бойо к Парнишкину.
– Беда никогда не приходит одна. Лайка куда-то пропал, – озабоченно отозвался тот.
– Может быть, вернулся к той самой своей старушке?
– Хорошо, если так.
– Хорошо, если ты перестанешь жрать ту гадость, с помощью которой накачиваешь свои мышцы…
– Какую гадость?
– А вот я уже вижу и первого желающего, – Палыч с довольной улыбкой развернулся на шепот. – Господин… Парнишкин, прошу, раздевайтесь.
Наверное, смотреть на это было еще более неприятно, чем находиться внутри. До последнего сопротивляясь обволакивающей его жидкости, молодой человек поднялся почти до самого потолка саркофага. Потом, махнув рукой, будто говоря при этом: «А, была – не была», – резко погрузился и сделал первый осторожный вдох. Его тут же скрючило. Что-то наподобие кашля, только в воде это делать несколько сложнее. Ребята с содроганием смотрели, как он делает резкие выдохи, и как последние капли воздуха мелкими шариками вылетают у него изо рта.
Наконец Парнишкин успокоился и застыл.
– Пипец, – констатировал ситуацию Сандро. – Скоро в нашу группу пришлют нового доктора.
Но тут находящийся в саркофаге Парнишкин открыл глаза и даже улыбнулся. Проведя руками вдоль своей груди, он будто показывал, что, мол, вот он я, живой и невредимый и даже дышу той самой мерзостью, которая меня окружает.
– Тьфу ты, гадость какая, – поморщился второй пилот Вовка.
– Не гадость, а вот в таком состоянии господин Парнишкин может длительно переносить такие перегрузки, какие вам и не снились, – поправил его Палыч.
– Почему бы тогда весь корабль этой дрянью не заполнить?
– Может быть так и будет, но пока эта жидкость плохо контактирует с электроникой. Ладно, пора доставать нашего естествоиспытателя.
Включились отсасывающие насосы, жидкость из саркофага быстро ушла, оставив на полу съежившегося Парнишкина. Молодого человека душили кашель и рвота. За прозрачной оболочкой вновь появилась вода.
– А это уже обычный душ, – пояснил Палыч.
– Как там? Рассказывай, – сослуживцы окружили еще мокрого Парнишкина.
– Не скажу, что приятно, но жить можно. Главное – не затягивать с первым вдохом, а то хочется сделать его очень резко… Да и на выходе приятного мало, но здесь уже поддерживает мысль о том, что все закончилось. Так что попробуйте – понравится.
Нравилось это или не нравилось, но через саркофаг пришлось пройти каждому и не по одному разу. Но надо отдать должное, установка действительно помогала. Когда для демонстрации возможностей камеры ее установили на центрифугу, то даже самый слабосильный к этому испытанию Парнишкин, погруженный в жидкость, вполне прилично выдерживал пятидесятикратную перегрузку.
– Молодец, только таблетки жрать все-таки перестань, – так приветствовал Бойо своего тезку после очередного успешно сданного зачета на центрифуге.
Уже давно, как только слабосильный медик вдруг начал выдавать результат за результатом, Николай заподозрил неладное. Подтверждения сомнений ждать пришлось не так уж и долго. Проследив за сослуживцем во время одного из увольнений, Бойо побывал в той самой аптеке, где Парнишкин затаривался препаратами, узнал их наименование и назначение.
Тогда Николаю было все равно. Но в последствии, познакомившись с этим парнем поближе, он просто не мог смириться с тем, что сослуживец добровольно гробит свое здоровье ради призрачного счастья быть отобранным в безвозвратную экспедицию.
– Какие таблетки? – деланно удивился медик. Потом уже более серьезно посмотрел на своего первого пилота. – Не волнуйся. Я же врач. И, во-первых, стимуляторы уже не принимаю. А во-вторых, они не такие уж и вредные, как впаривают вам. И, наконец, в-третьих, вот… – Парнишкин достал из кармана лежалый кусок сахару.
– Все надеешься, что Лайка вернется?
– Надеюсь…
Шло время. Месяцы тренировок разменивались на неделю-другую отдыха. К радости Парнишкина, ему действительно удалось побывать если не во всех, то в большинстве из тех мест, о которых он так усердно рассказывал. Группа понемногу сплотилась, буквально став монолитной. Хотя насмешки над лейб-медиком и не прекращались, но это уже стало как бы визитной карточкой команды, без какой бы то ни было попытки принизить самого молодого из ее членов.
Выбрав в качестве репетитора Альберта Айсберга, физика, Бойо все намеревался осуществить свою давнюю мечту – разобраться с принципом работы того самого злополучного «преобразователя Рихарда». Промучившись несколько месяцев, пришлось оставить эти попытки. Зато теперь Николай лучше иного инженера мог починить или настроить двигатель ракеты.
Курсанты уже до мельчайших подробностей освоили строение того корабля, на которым им могло посчастливиться улететь к звездам и даже могли передвигаться по нему с закрытыми глазами. В принципе, курс обучения был закончен, и все просто ждали сигнала. Сигнала с того самого зонда, который ушел в небо два года назад.
И как всегда самое ожидаемое событие совершилось наиболее неожиданно.
Тогда Брылеев вызвал к себе в кабинет Бойо.
– Слушай, – Витька включил проигрыватель.
На фоне небольшого космического шумового фона из динамиков донеслось радостное тявканье.
– Так это же Лайка! – Николай удивленно поднял глаза на товарища.
– Да, это голос Лайки. И это означает, что зонд успешно преодолел переход.
– И вы отправили Лайку в том зонде? Зная, что все, что ему остается – только погибнуть?
– Зонд имел программу возвращения, но, похоже, что следующий переход он не перенес. Но, несмотря на это, эксперимент решено считать состоявшимся и удачным. Принято решение об отправке группы космонавтов. Первой группы. Вас.
– Вы убили Лайку, добрейшего пса.
– Но он ведь и изначально предназначался именно для этого эксперимента. Не знаю, зачем Парнишкину вздумалось выпускать его из вольера. А убивать пса мы не собирались. Мы честно хотели вернуть его на Землю… – Витька посмотрел на своего друга и внезапно с отчаяньем и надрывом в голосе добавил: – Что ты как маленький все печешься о какой-то собаке? Мы тут целых восемь человек отправляем в неизвестность. А я… я лучшего друга… Ты знаешь, что этот полет с самого начала окрестили «невозвратным», а тех, кто в него отправляется, «самоубийцами»?
– Знаю. Но у нас есть выбор и делаем мы его сознательно, а Лайке вы этого выбора не оставили…
