355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Северюхин » Квазимодия » Текст книги (страница 18)
Квазимодия
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 09:03

Текст книги "Квазимодия"


Автор книги: Олег Северюхин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 72

Переговоры продолжались своим чередом. Одна сторона выдвигала аргументы, другая сторона – контраргументы. Обыкновенный покер, где вместо карт были справки, экспертные заключения и финансовые расчеты. Это вообще нормальный переговорный процесс, потому что обе договаривающиеся стороны имеют свои собственные интересы и не собираются ими поступаться во имя каких-то эфемерных идей типа строительства коммунизма во всем мире и что все люди на земле – братья.

В далеком детстве я тоже думал, что все люди – братья, а самые несчастные из них это негры и китайцы, которых все угнетают и обижают. Белые тоже не все одинаковы. Одни капиталисты и среди них очень много расистов. Другие белые – коммунисты и социалисты – сплошь интернационалисты. Азиаты и негры по определению были интернационалистами и нуждались в защите со стороны коммунистов и социалистов.

Потом оказалось, что все совершенно наоборот. Негры и азиаты по вопросам расизма могут дать фору многим европейцам и расистские проявления у них не только в отношении белых, а и в отношении своих же соплеменников и негров. То же и на африканском континенте.

Оказалось, что интернационализм, расизм, капитализм и социализм не имеют национальностей. Это идеологические установки. И в основе всего лежит экономика. Бытиё определяет сознание, – говорили древние и классики философии. Революции приходят на голодный желудок, сытый желудок к революционным лозунгам глух. Я не хочу развивать тему революций, просто хочу сказать, что все люди и все страны разные. У каждой из них есть свои особенности, которые нужно учитывать и не стараться что-то решить с точки зрения ненависти. Это тупиковый путь.

Как только в шведской делегации "заквазимодились" два наиболее неприятных участника, появилась потеря и в нашей делегации. И сразу переговоры вошли в деловое русло. Все проблемы, не решавшиеся годами, стали решаться совместно быстро и взаимовыгодно. Все пожелания шведской стороны учитывались слету, точно так же учитывались и пожелания богославской стороны. Правительства обеих стран были в удивлении. Ничьи интересы не были ущемлены, напротив, налицо обоюдная выгода стран, которые не собирались воевать друг с другом.

– Вы знаете, Алексей, – сообщил мне Густав, – мой тезка по Карлу приболел, что-то с нервами, вся правая сторона тела отнялась. Просил вас зайти к нему, проведать.

– Никак будет вторая серия Мармезонского балета? – спросил я.

Немного посоображав над темой балета, Густав сказал:

– Нет, это не служебный вопрос. Тот вопрос уже закрыли, поэтому он и в больнице.

– Хорошо, – сказал я, – зайду.

Предупредив руководителя делегации, я поехал в госпиталь.

Карл-Густав лежал в отдельной палате. На столике были цветы, стакан с водой и маленькое блюдечко с таблетками.

– Как дела? – спросил я.

– Нормально, – сказал мой знакомый, – тогда вот понервничал и получил расстройство нервной системы. Сначала я на вас разозлился, а потом понял, что времена изменились и богославы стали не такими богославами, какими они были при Сталине. Они начали становиться такими же, какими они были при вашем царе Петре, только более свободными. То же я сказал и своему руководству. Чтобы быть самыми сильными в мире, нужно дружить с богославами. Если каждая страна будет дружить с Богославией, то от этого выиграет вся Европа. Зачем дразнить богославского медведя? Мы тоже медведи по натуре, полярные медведи и бурые медведи. У нас есть много общего, поэтому я и захотел встретиться с вами, чтобы устранить разногласия и предложить дружбу. Я даже все приготовил для этого.

Я сразу начал взглядом искать микрофоны и объективы видеокамер, но Карл-Густав перехватил мой взгляд и сказал:

– Я, как бы это сказать, человек старорежимный, поэтому и методы мои старые, помогите мне кое-что вытащить из-под кровати.

Под кроватью оказался столик на колесах, который на шарнирных соединениях мог опускаться почти до пола или подниматься до необходимого уровня. На столе стояла бутылка "Арктики", это такой сладенький ликер из скандинавской клюквы и бутылка "Абсолюта". На закуску были куски норвежской сёмги и жареной форели.

– Ну, что, Алексей, вздрогнем, – сказал Карл-Густав и левой рукой показал, чтобы я налил водку в рюмки и добавил к ней ликер. – Мне кажется, что у меня правая рука стала шевелиться.

Мы выпили по первой. Когда мы с ним запели: "Ой, мороз, мороз, не морозь меня, не морозь меня, моего коня", то в бутылке оставалось лишь на донышке, а прибежавшая медсестра уговаривала нас не нарушать порядок в клинике. Карл-Густав уже размахивал обеими руками и все пытался обнять медсестру.



Глава 73

Делегация возвращалась домой с триумфом. В одном самолете, только в разных салонах. Кто-то в экономклассе, а кто-то и в первом классе. Из Москвы я напроход улетел к себе домой. Давно там не был, соскучился.

Василий спокойно вел машину и рассказывал местные новости.

– Тут, Алексей Алексеевич, соревнования были по черлидингу, наши второе место заняли, – сообщил он.

– А что это за черлидинг? – спросил я, перебирая в уме знакомые слова, которые обозначали как бы крики болельщиков, управляемых своим лидером. Неужели фанаты стали соревноваться, кто громче будет болеть за команду?

– А это, Алексей Алексеевич, девочки с метелками, что подбадривают нашу хоккейную команду. У каждой команды такие девочки есть. Так вот эти девочки сами собираются в команду и организованно кричат свои кричалки и делают одновременно всякие акробатические упражнения. Многие ходят именно на девочек посмотреть, а потом уж на их пируэты, – разъяснил мне водитель. – А с утра началось досрочное голосование за мэра. Не нравятся мне эти голосования тех, кто не хочет голосовать в день выборов. Насуют туда всяких бюллетеней, и получится, что почти все и проголосовали досрочно.

– Вечно ты, Василий, выборами недоволен, – пожурил я его.

– А чего ими быть довольными, Алексей Алексеевич, – сказал мой собеседник. – Чует мое сердце, что это последние выборы, а потом мэров будут назначать, как и губернаторов. Выберешь кого-нибудь не того, а его потом и отозвать не сможешь, потому что выбору уже не будет.

– Да как же не будет? – рассмеялся я. – Губернаторов депутаты областные избирают, а мэров будут депутаты городские избирать.

– Ааа, – махнул рукой Василий, – эти кого угодно изберут, потому что от власти напрямую зависят. А в обладминистрации была пресс-конференция главного тренера сборной Богославии по биатлону. Он, оказывается, наш земляк. Интересно бы послушать, что он там про Олимпиаду расскажет, чего там наши выступили так, что всем стыдно стало.

– Вечером, может, по ТВ покажут, узнаем, – успокоил я его.

Мы подъехали к дому, и из него на крыльцо выскочила раскрасневшаяся Татьяна. Она бежала к машине так, как будто хотела со всего размаха броситься ко мне на шею, но у самой машины остановилась и встала рядышком, смущенная своей непосредственностью.

– Вот она, та, которая меня ждет, и которую я жду, – подумал я про себя, потом неожиданно для себя поцеловал Татьяну в щечку и достал из кармана заранее приготовленную для нее длинную коробочку со швейцарскими часиками в подарочном исполнении шведских мастеров.

Как приятно возвращаться домой из дальней поездки. Все дома свое, как бы родное. Я прошел по всему дому и поздоровался с каждой вещью, показывая себя и как бы говоря, что я вернулся и что все вещи в доме должны успокоиться с прибытием хозяина.

Долго мне отдыхать не дали. Успел съездить на рыбалку и брал на нее Татьяну. У нее природные рыбацкие способности. Самая крупная рыба шла на ее крючок. Громкий ее голос распугивал только мою рыбу и, кроме того, она совершенно не умела готовить уху. Сплошной клубок противоречий. А, может, у женщины так и должно и быть. Сладость должна сменять горечью, тишина криком, а слезы радостью. Но только нельзя перебарщивать, от разнообразия можно и устать, стабильность более приятна и желанна.

Все было хорошо, пока меня не пригласили на мужскую рыбалку.



Глава 74

Рыбалки бывают разные. Бывает просто рыбалка, когда человек неделю готовится и потом в упоении ловит рыбу, большую и маленькую, мечтая о том, что в следующий раз он поймает самую большую рыбину.

Есть рыбалка коллективная, когда процесс ловли заканчивается тогда, когда суммарного улова с избытком хватает на уху, жареху и тогда все бросают ловлю и дружно принимаются готовить рыбу, заблаговременно опустив в прохладный источник бутыли с прозрачной жидкостью, именуемую просто и емко – водка. Потому что, без водки рыбалка и не рыбалка. Если на такой рыбалке сварить уху и не будет водки, то это будет не уха, а просто рыбный суп. А вот когда в ведро с рыбным супом налито пятьдесят граммов водки для резкости вкуса и в ведре затушена горящая головня из костра, то тогда это будет настоящая уха, с дымком. Только перед варкой не забудьте у рыбы удалить жабры. Они как фильтры у машин, задерживают в себе всю гадость и любой более или менее опытный рыбак сразу определит, с жабрами рыба в ухе или без жабер. А с водкой даже домашний рыбный суп становится ухой. Вот так. Век живи, век учись.

Бывают рыбалки царские. Когда приезжают цари со свитами, а там уже все готово, уха дымится, рыба жареная, копченая горячего копчения янтарными соками обливается, "улов" каждого из свиты уже упакован и уложен в багажники машин, чтобы было чем дома похвастаться и рыбу отдать прислуге, накрытый стол ломится от всяких яств, местных и заморских. Царственные рыбаки подходят к удочкам, на которых уже трепыхаются рыбины, достойные занесения в книгу рекордов Гиннеса, вытаскивают улов, позируют с ним перед объективами фотоаппаратов, кино и телекамер и идут к накрытому столу. Выпивают по рюмочке, с удовольствием рассматривают уже сделанные фотографии и уезжают восвояси, своим посещением устроив праздник, даже не праздник, а пиршество для всех тех, кто готовил эту рыбалку.

Есть рыбалки деловые. Люди приезжают для решения каких-то определенных целей, и расположение рыбаков на уловистых местах обеспечивает возможность спокойно и конфиденциально обсудить кое-какие вопросы индивидуально или в общем порядке.

Вот на такую рыбалку был приглашен и я. И коллектив у нас подобрался сплоченный по их прежней работе на высоких должностях, а сейчас они депутаты и представляют совершенно разные силы в парламентах всех уровней. Вся политика делается не на выборах, она делается до выборов. Да что я вам буду объяснять? Вы же сами все прекрасно знаете, что если заглянуть за кулисы позолоченных декораций, то там будет все так, как бывает во время приготовления борща или колбасы.

Я чувствовал, что им всем что-то нужно от меня. Что именно, я понять сразу не мог, но меня, вероятно, готовили для вывода на уровень выше участия в межправительственных переговорах по строительству трансграничного газопровода. Конфиденциальные подходы к моему месту рыбалки усиливали уверенность в этом, потому что у меня выяснялось отношение к внутренней и внешней политике, политической ориентации и вообще видение перспективы у нашей страны.

Затем мы собрались за накрытым столом на открытом воздухе. Нас четверо и никого рядом. Выпили, закусили и тут самый представительный из рыбаков говорит:

– А что, Алексей Алексеевич, не замахнуться ли вам на президентское кресло?

Я даже ухой поперхнулся.

– А это-то мне зачем? – сказал я. – Я человек свободный и со свободой своей расставаться не хочу. Президент – лицо подневольное и не может шагать туда, куда ему захочется. А я как вольная птица, куда захотел, туда и полетел.

– Ну, Алексей Алексеевич, – усмехнулся один из депутатов, – на каждую вольную птицу найдется либо охотник с лицензией, либо браконьер, либо ловец товара для птичьего рынка.

– Это можно рассматривать как угрозу? – уточнил я.

– Что вы, что вы, – замахал руками собеседник, – тот долго не проживет, кто вам дурного пожелает, и у меня не было никаких неприязненных мыслей в отношении вас. Я вот об этом и говорю, что каждый негативный элемент, сталкивающийся с вами, заболевает синдромом Квазимодо, а у нас в стране столько таких элементов, что всю страну нужно лечить, чтобы в результате лечения получились люди, которые за державу свою болеют.

– Интересно, – задал я общий вопрос, – где больше всего Квазимод, вверху или внизу?



Глава 75

Мой вопрос повис в воздухе. Я бы и сам на него не мог дать однозначный ответ. Мне кажется, что поровну, что вверху, что внизу.

– Кто его знает, где их больше, – сказал старший депутат, – мне кажется, что их везде предостаточно. Да только все непомеченные ходят. У вас в городе их уже чураются как прокаженных.

– Кого чураются? – не понял я.

– Кого? – переспросил депутат. – Да всех квазимод, кто с вами столкновение имел. Тут и чиновники, и бандиты, разные проверяющие, и продавцы, и просто люди, которые готовы весь мир черной краской облить, чтобы самим в этом мире незаметными, как все, быть.

– Как же их всех пометить? – спросил я.

– А очень просто, – сказал мой собеседник, – нужно стать следующим президентом и чаще встречаться с народом, с чиновниками, с правоохранителями в первую очередь и проводить везде им строевые смотры, вот и реформа МВД сама по себе проходить будет с огромной долей эффективности. И все будет по-ленински, вернее, по-маяковски, "Терся о Ленина темный люд, и уходил от него в просветлении...".

– Легко сказать, стать президентом, – возразил я. – Вы что, не знаете, что у нас власть передается по преемственности. Альтернативы нет и кандидатов нет, из кого можно выбирать. Как какой кандидат появляется, так у него сразу начинаются неприятности по всем направлениям, "то в поле недород, то скот падет, то печь дымит от непомерной тяги, а то щеку на сторону ведет", как говаривал в свое время Высоцкий.

– Кандидатура – это наживное, – сказал старший, – кто знал того, кому передал власть первый президент? Никто. Дай Бог десятка три человек из северной столицы. И все. И избрал его народ почти единогласно. При хорошем пиаре и черта изберут. Тут как-то в одном немецком журнале карикатуру видел. Самокритика называется. Так там черт с рогами и волосатой шкурой стал сдирать все нелицеприятное с себя и превратился в ангела! А все почему? Да потому что в основе своей и черти были ангелами, только их потом за провинности всякие лишили ангельского статуса и послали на периферию народ перевоспитывать. Так вот мы и предлагаем вам кандидатуру свою выдвинуть на следующих выборах. У вас иммунитет есть против административного ресурса. Как только кто на вас начнет бочку катить, так сразу квазимодой и станет. Кто же захочет с кривой рожей ходить? Да его ни на какое заседание не пропустят и всех привилегий лишат. Вы не простой человек, вам нужно быть во главе всего.

– Нет, – твердо сказал я, – президентские выборы я не потяну, у меня таких денег отродясь не было и не будет. Если и будет, то не так скоро.

– О деньгах не беспокойтесь, – обрадовались депутаты, – тут такие деньги будут, что ого-го-го. На все хватит. Вы только головой мотните в знак согласия, а уж вам и программу готовят, и речи предвыборные пишут, и календарики с вашим портретом в продажу готовы.

– А вы не боитесь того, что квазимодить-то людей будет не по разнарядке и не по воле указующего перста, а по сути их человеческой и по намерениям их, – сказал я. – Сами не боитесь попасть в их число? Ведь пощады не будет никому. А если две трети Богославии заквазимодит? Обратного пути не будет, кроме очищения помыслов своих. Спонсоры заквазимоченные или заквазиможенные не пожалеют об этом?

– Не волнуйтесь, не пожалеют, – заверили меня. – Это те люди, которые за Богославию болеют, те, кто капиталы за рубеж не вывозит, а на свой страх и риск ведет бизнес у нас в стране, и каждый день у них как смертный бой в борьбе за свою жизнь, жизнь своей семьи и своей страны. Все надежды у них на то, что воры будут сидеть на нарах, а бизнес будет делать все на благо нашей родины, и чтобы профессия бизнесмена была почетной, и чтобы не было никаких препонов для бизнеса. Если надо, то мы и Богославию в Квазимодию переименуем. Квазимодия! Звучит! Вас нам Бог послал. Все ждали, что придет новый царь, и все наладит в Богославии. Что скажете, Алексей Алексеевич?

– Не знаю, – честно сказал я, – предложение уж слишком важное и неожиданное. Мне нужно обдумать и потом я вам сообщу решение.

– Сколько времени возьмете на раздумье? – спросили меня.

– Завтра утром я вам позвоню, – сказал я.

– Зачем же звонить, – обрадовали меня, – мы остаемся здесь на ночевку. Вот и зорька вечерняя наступает, клев будет отменный, а утречком мы снова соберемся все обсудим.

– Вот черт, – подумал я, – обложили со всех сторон. Я бы тоже так же сделал, если бы мне пришлось решать этот вопрос.

Взяв удочки, я пошел на прикормленное место.



Глава 76

Я сидел с удочкой и размышлял над создавшимся положением.

– Черт подери, – сказал я сам себе, – если я соглашусь, то страну нужно будет переименовывать в Квазимодию, потому что миллионов сто определенно будет со скрюченными рожами. Как только за лишней рюмкой потянется, так и пальцы судорогой сведет, не то, что рюмку, кусок хлеба взять нечем будет. И мужики, и бабы, и дети. Всех наркоманов скрючит, как гадов морских. Те-то за миллионы лет привыкли, а этим еще привыкать придется. Взяточники – это стопроцентные Квазимоды. О продажных милиционерах и прокурорских работниках говорить не приходится. Эти по наркомановской линии пойдут. Олигархи – их немного, вот уж будет паноптикум. Весь мир будет огромные деньги платить, чтобы только через замочную скважину на наших олигархов взглянуть. Вот только они не задумываются над тем, что сами из этого паноптикума квазимодами выйдут. Негоже смеяться над больными людьми, это тоже зло.

А что будет с губернаторами и мэрами всей степеней? Об этом я даже и задумываться боюсь. Съезды союзов всяких городов будут более походить на шабаш нечистой силы. А чиновничий аппарат? А специалисты по подковерной борьбе? Вот тут-то народ и воскликнет – это кто же нами правил? Каждый городничий будет говорить по поводу и без повода:

– Над кем смеетесь? Над собою смеетесь.

А, может, для Богославии это и будет очищением без концлагерей и массовых репрессий? Посмотрит каждый на себя в зеркало и скажет, что дальше так нельзя жить! Хорошо бы так, да только верится с трудом. Наш народ ко всему привыкнет, и Квазимоды войдут в норму. Как Герасим, который, как и все, привык к городской жизни. Раз будет Квазимодия, то и жители в ней будут квазимоды, а те, кто не квазимоды, будут как раз теми, над кем все и будут смеяться. Черт его знает, что нужно делать с нашим народом, чтобы он стал Мессией и богоносцем в делах и помыслах своих?

– Клюет, подсекай, – услышал я сбоку шепот и инстинктивно сделал подсечку. На крючке бился здоровый чебак, а рядом со мной стоял Люций Фер и смотрел, как я снимаю рыбу с крючка. – Место у вас уловистое, сейчас как раз самый клев, вы меня для подсказки подсечек позвали?

– Я позвал? – моему удивлению не было предела.

– Нет, я сам себя позвал, – с сарказмом ответил Люций Фер, – кто три раза помянул меня, а?

– Да, извините, это я вас позвал, – сказал я, – решаю очень серьезный вопрос и никак не могу принять решение.

– Чего тут думать? – сказал мой благодетель. – Тут не думать, а трясти надо. В кои-то веки нашим контрактникам такая удача улыбается и без всяких потуг с нашей стороны. Все идет так, как должно идти по законам развития. Были инфузориями, стали амебами, потом доросли до трилобитов, ящеров и динозавров, потом стали собаками и обезьянами, а потом по подобию обезьяньему и человек появился как результат ответвления от эволюции. В других мирах мы в эволюцию не вмешивались, и там такое появилось, прости мя Господи, а вот по подобию вашему и мы ваш облик приняли, и сын Божий в таком же облике к Вам на землю прибыл. И Дух святой, оплодотворивший Деву Марию, тоже в облике человеческом явился. Так что, нам уже не впервой вмешиваться в ваш процесс развития. И войны на вас насылали, и революции, и эпидемии, а вы все никак разум во главу свой жизни не ставите. Все какие-то экспромты на тему бытия. Так и свое предназначение тоже считайте частичкой этого процесса. И запомните, чем беспощаднее будете к избирателям своим, тем больше они вас будут любить, и тем дольше будут помнить. Только не забывайте им повторять, что вы их квазимодите только от большой любви к ним.

– Не справлюсь я с этой задачей, – сказал я, – не злодей я по натуре.

– Да ведь и я тоже на этот свет не злодеем появился, – усмехнулся Люций Фер, – зло на пользу человеку явлено Творцом нашим.

– Как это? – удивился я. – Зло есть зло и злом останется.

– Не будьте так категоричны, – сказал Люций Фер. – Человек, который не понимает, сказанное человеческим голосом, заслуживает затрещины. Если он не понимает метод пряника, то он должен получить кнут, третьего не дано. Возьмите учителя? Если ученик не понимает и не способен к пониманию, то ему дается работа, где знания не нужны, а нужны простые и элементарные навыки, например еженедельная очистка отхожих мест. Это и зло, это и одновременно благо для других. Или врач. Он дает вам горькое лекарство и вылечивает вас от недуга или делает операцию, причиняя вам боль. А разве стало людям хуже от того, что вы заквазимодили пришедших к вам за взятками инспекторов всяких инспекций? Вам это было все равно, а многие люди вздохнули с облегчением, потому что их освободили от взяточников и другие взяточники стали чесать себе затылок, стать ли им честными людьми, или стать квазимодами. А в отношении того, справитесь или не справитесь, то у вас, богославов, есть такая поговорка "Не Боги горшки обжигают". Вы думает, что те, кто сейчас у власти, знали, что им нужно делать? Ничуть не бывало. Назначили их и стали они делать, то, что им предписали их чиновники. Соглашайтесь! Днем вы будете контролировать все, ночью мы возьмем все под контроль, чтобы народишко не разбаловался и в разнос не пошел. Я вам начальника ночной гвардии пришлю. Положитесь на него. Работать будет за честь, а такие люди – кремень, даже мы их согнуть не можем.

Я задумался, закинул удочку и стал ждать поклевку.

– А как я узнаю этого из ночной гвардии? – спросил я.

Но ответа на мой вопрос не последовало. И рядом со мной тоже никого не было.

– Алексей Алексеевич, полдник, – закричали мне издалека и замахали блестящей поварешкой, на случай, если я их не услышу. Оставив удочку на берегу, я пошел к уже накрытому столику.

Сев за стол, я поднял вместе со всеми рюмку водки и сказал:

– Я согласен.

– Ну, за президента Квазимодии, – подытожил самый старший депутат и мы выпили. – Рубикон перейден и назад пути нет. Перестройку будем заканчивать.


Конец первой книги






    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю