Текст книги "Сердце изнанки 4 (СИ)"

Автор книги: Олег Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Викентьев мрачно сопел.

– Как ты своему сыну-то в глаза смотреть будешь? – я понизив голос перешёл на ты. – Или он такой же? Порченый?

– Да что ты вообще знаешь? Это раньше все было просто. Повоевал, помахал мечом, перед императором походил в строем – и вот уже герой войны. А сейчас… Уважение добиться не так-то просто. Каждый норовит тебя сожрать. Вон, посмотри на Пылаевых. До чего они дожились? А раньше это был один из первейших родов Российской империи. Им прочили графский титул. А сейчас что?

– А что сейчас? – спросил я.

– За пять лет всё потеряли. Всё! И меня это ждало.

– Так они же не просто так потеряли, – парировал я. – Луиза, вон подливала зелья Александру Филипповичу. Я знаю, я нашел их. Думаю, не сама она это все делала, а по твоей указке. И Диму тоже опаивали. Вы много вреда принесли нашему роду. – Викентьев скукожился еще сильнее. – Когда-то мой дед называл твоего деда своим другом, а сейчас ты позволил такое. Это паскудство, недостойное вашей гордой фамилии. Иркутск пал из-за таких как ты, – произнёс я беспощадно.

– Да, что ты знаешь об Иркутске⁈ Наша семья там целый век держала оплот. Только сейчас он пал, когда старые рода перестали привлекать. Про нас забыли, нас бросили. Такие, как Лисин, падальщики – развиваются и здравствуют. Пируют на костях.

– Так это все-таки Лисин придумал с червоточиной? – снова напомнил я о своем вопросе.

– А кто же еще? Он и с культистами знается и такие дела проводит, что тебе и не снилось. Он наладил торговлю жемчужинами и полноценными кристаллами с кульптистами. Те, видимо, не знают их истинной ценности, поэтому отдают за бесценок. А Лисин нашел способ с ними договориться и теперь богатеет и завоевывает власть. И очень скоро он будет одним из первых, одним из сильнейших одаренных империей. И знаешь ли, уж лучше быть с ним рядом, чем против него. Хоть князь сам не знает, кого он пригрел. Лисин далеко пойдет.

– А Дибров что, тоже? – спросил я.

– Слишком много ты вопросов задаешь, Пылаев, – заявил он. – Я не намерен больше с тобой разговаривать. Подпишем капитуляцию, и ты сделаешь то, что обещал.

– Ладно. Нет, так нет, – произнес я, сбросив звонок. Все это время я держал в кармане магафон, а наш разговор слышал Виктор, глава паладинского корпуса. Все-таки я понимал, что мои фортеля с тварями могут привлечь лишнее внимание. А это был прекрасный способ снять с себя подозрение, а самое главное подпалить хвост Лисину. Думаю, откровения Викентьева серьезно заинтересуют паладинов.

Да, я создал и Викентьеву еще больше проблем, но он это заслужил. Жалко ли мне его? Нисколько. Со родом Пылаевых он собирался поступить куда хуже. Да и поступал столько лет.

– Ты дашь нам уйти? – спросил Викентьев, усевшись за свой стол.

Я стоял рядом, тщательно следя, чтобы он не замыслил никаких глупостей.

– Я же сказал. Слова аристократа. Я сделаю всё возможное, чтобы ты и твоя семья ушли отсюда живыми. Конечно, если ты сам не станешь вставлять мне палки в колеса.

– Луиза, – произнес Викентьев, – она просила тебя не убивать.

Я вздернул бровь.

– Вот как, с чего это такая щедрость?

– Она тебя любит, – произнес Викентьев, и в его устах-то прозвучало, будто оскорбление.

– Вот как, – удивился я, – только ошибся ты. Она меня, может быть, и любила, но только это не отменяет тот факт, что она пыталась меня убить. И сама погибла.

– Она не погибла, – осипшим голосом произнес Викентьев. – Она жива. И она сейчас находится в подвале нашего дома.

Если Викентьев пытался меня смутить, признаю, у него это получилось. Во всяком случае, сердце у меня заколотилось в бешеном ритме.

Глава 6
Капитуляция

– Что значит Луиза жива? – спросил я. – Вы ведь войну нам объявили из-за этого, из-за того, что я ее убил. – Я сейчас больше всего досадовал, что у меня нет второго магафона, и что я больше никого не держал на связи. Хотя, кому еще это может быть интересно? Слишком много противников у Злобина и у рода Пылаевых.

– Нам надо было найти причину, чтобы объявить вам войну, – произнёс Викентьев, глядя мне в глаза. Пытается вывести из себя? Не на того нарвался. – Это был хороший повод. Луизу жаль, она скорее всего еще не скоро восстановится, если вообще восстановится. Это ведь ты ее ранил, не так ли? – спросил он, взглянув на меня.

– То я её убил, то выходит, что ранил. Вы как-то путаетесь в своих показаниях, – произнес я хмуро, наблюдая за руками Викентьева. Тот сверлил меня взглядом.

– Так это был ты или нет?

– Давайте не будем отходить от дела. У вас слишком мало времени. Предполагаю, что запас прочности у вашего поместья не столь высок. И время терять не следует. Подписывайте капитуляцию.

Викентьев выдохнул.

– Но, если она правда жива, – продолжил я, – я надеюсь, что она восстановится. Я желаю ей всего только самого лучшего. Надеюсь, вы позволите нам увидеться напоследок. – я старался, чтобы мое лицо не выражало никаких эмоций, но, признаться, гнев во мне грозил вырваться на свободу, а потом спалить Викентьева. Как же я сейчас его ненавидел, и всю его семейку.

Наконец Викентьев, несколько раз выдохнув, взял в руки перо и принялся заполнять лист: красивый, с вензелями, завитушками и печатями.

Наконец, документ был полностью заполнен и подписан. Я успел прочитать тело документа. Всё написанное в нем соответствовало условиям окончания войны. А значит победа! Капитуляции Викентьевых состоялась даже без битвы.

Последний штрих: Викентьев накапал из баночки тягучую красную жидкость, судя по всему сургуч, затем приложил перстень-печать к бумаге, отчего та вспыхнула ярко-зеленым светом. Документ был подписан. Викентьев отодвинул от себя листочек.

– Изучать будешь? – спросил он.

– Нет, я уже прочитал, – ответил я. Взял осторожно листок левой рукой, правой по-прежнему сжимал палаш, сложил пополам, засунул во внутренний карман пиджака.

Викентьев, будто ожидавший этого момента, вдруг бросился вперед. Его аура вспыхнула ярким светом. Он приподнял тяжелый дубовый стол и швырнул его прямо в меня. Я кое-как увернулся и, выставив перед собой палаш, практически перерубил стол на две части. Однако, мой клинок увяз, а Викентьев уже бросился на меня. Его руки вспыхнули ярким светом. Я кое-как успел выбросить вперед ногу и встретить его ударом в грудь.

Видимо, решил, что сейчас самое удачное время для того, чтобы напасть на меня. Решил, что я расслабился, получив документ с капитуляцией. Но я был начеку каждую секунду. И мгновения не прошло, как Викентьев снова валялся на полу, а ему в лицо был уставлен револьвер.

– Ну что же вы? – поцокал я языком. – Вы аристократ. Неужели ваше слово совсем ничего не стоит? – Викентьев лишь смотрел на меня с ненавистью. – Вот я свое слово держу, – усмехнулся я, выхватил кинжал, полыхнувший красным, и метнув его, будто метательный нож, попав аккурат в запястье барона…

Когда Викентьев перестал выть и кататься по полу, я спокойно произнес.

– Научитесь принимать поражение. Я вижу вас насквозь, вижу, что с вами можно договориться. Как минимум, у вас опыта больше, чем у вашего сына. И мне сподручнее вести переговоры именно с вами. Только поэтому вы все еще живы. Прошу вас, не переубеждайте меня. Я бы не хотел убивать всю вашу семью. Хотел бы я сказать, что следующая ваша попытка нападения на меня будет стоить вам ног, но нет. Следующая попытка будет стоить вам жизни. А значит, жизни вашему сыну и вашей дочери. В вашу сказочку о том, что она любит меня, я не верю. И убью ее, так же хладнокровно, как вас. Это мое последнее предупреждение.

– Чего ты такой словоохотливый? Взял бы да уже, да убил, – процедил Викентьев.

– В этом и разница между мной и вами. Я считаю, что жизнь каждого аристократа ценна. Если вы заблудились, вас нужно лишь направить в правильное русло. Вы же готовы убивать своего брата. Это большое расточительство. Я все еще верю, что с вами можно иметь дело. По крайней мере, не просто так ваша фамилия является героической. Эти места слишком уж опасны для того, чтобы разбрасываться аристократами, способными держать в руках оружие. Вам еще предстоит исправлять ущерб, который вы нанесли своей шалостью, – произнес я.

Я достал магафон и отправил условный сигнал Линдерману. В следующий же миг за окном послышались звуки разрыва снарядов. Все-таки твари оранжевого уровня, хоть и страшные противники, но даже они против разрывных мало, что могут противопоставить. Во всяком случае, без этого пришлось бы сложно их убивать в рукопашную: автоматами с ними не повоюешь, только магическими мечами. А это может быть очень рискованно.

Викентьева из виду я не упускал. Уверен, стоит мне повернуться спиной, он тут же снова попытается напасть и никакие слова мои не помогут.

Вот только пока что, он мне нужен. Чтобы прижучить Лисина, нужен свидетель. И видя Викентьева, понимаю, что стоит запахнуть жареным, он тут же сдаст своего господина. А стоит мне убить барона, Лисина уже так просто не прижмешь. Он ведь изворотливый, как уж. И правильно сказал Викентьев: так просто его не возьмешь, очень уж хитер.

Но сейчас, когда глава паладинского корпуса услышал признание Викентьева своими ушами, его будет проще раскрутить. Во всяком случае все факты налицо. А в остальном, у Викентьева простой путь: либо взять на себя все эти преступления, либо сдать своего сюзерена. Сомневаюсь, что он будто агнец на заклание пойдет на аннигиляцию собственного народа и покрытие своего имени позором…

Поэтому придется потерпеть. А там, глядишь, его имперская канцелярия приговорит к смерти. Это ничуть не хуже и гораздо более позорно. В любом случае, любой из вышеупомянутых исходов Викентьев заслужил. Мне очень будет обидно, если я сейчас его убью, и он так легко избавится от всех тех кар, которые сулит ему будущее.

На Магофон поступил звонок, я тут же ответил, не сводя глаз с Викентьева, который уже занял вертикальное положение и отошёл в угол кабинета. В трубке раздался голос Медведева, тот был встревожен.

– Если у Викентьева есть силы, пускай вступают в бой. Потому как твари всерьёз заинтересовались нами. Первым залпом удалось снизить их поголовье, но дальше они подставляться так просто не хотят, рассредоточились и прут на нас валом. Учитывая уровни тварей, можем не справиться.

– Принято. Уходите оттуда, – скомандовал я. – Мы свою часть выполнили. Дальше дело за малым: остаётся дождаться паладинского корпуса.

– Но как же вы? Вы там один, что ли, останетесь? Слишком много вопросов будет, если мы без вас уедем.

– Уходите! Дальше я сам разберусь.

Воспользовавшись моментом, я вновь растолкал ласку, которая уже при каждом удобном случае оказывалась у меня за полой пиджака. Скоро начнет себе там гнездо обустраивать. По крайней мере, бегает она уже не так часто. Все больше забирается в укромное местечко.

Я достал из-за полы пиджака капитуляцию и, сунув документ в зубки ласки, послал ей мысленное обращение. Общаться с ней таким образом становилось все проще и проще. По крайней мере, я уверен, что она меня понимает, хоть и не отвечает. Ласка, тут же сообразив, что от неё нужно, схватила бумагу и провалилась в изнанку. В любом случае, теперь даже если со мной что-то случится, капитуляция подписана, а документ будет у официального главы рода.

Дело сделано, а война закончилась не успев начаться. Ну, как война? Маленькое сражение. Ведь война была не между Пылаевыми и Викентьевыми, а между Злобиным и Дибровым.

– А теперь, – повернулся я к Викентьеву, который все это время глядел на меня. – Ведите меня к Луизе. Хочу сам на неё поглядеть.

Мышца на скуле Викентьева дернулась.

– А не боишься? – спросил он.

– А чего мне бояться? Я своё слова сказал: бояться нужно вам.

Я демонстративно выдернул из испорченного стола Викентьева свой палаш и вернул его себе в ножны. Следом убрал и револьвер, при этом, демонстративно убрав ладонь от рукояти.

– Ну что, идемте? Обещаю, не причинять никому зла. Во всяком случае, если вы не станете на меня нападать, – улыбнулся я.

Викентьев лишь выдохнул.

– Идем.

Только сейчас я смог нормально оглядеть поместье Викентьевых. Конечно, не кричит роскошью, но куда богаче, чем у Пылаевых. В любом случае, теперь это мое поместье. Осталось только решить вопрос с переоформлением.

Викентьев тяжело сопел. Я старался лишний раз его не драконить, но он уже осознавал, что поистине произошло, и что за документ он подписал. Но в любом случае, что бы он там ни говорил, это для него было спасением. Иначе он бы просто погиб. А жизнь, как известно, она дороже.

Прислуга и его родные скрывались в подвальном помещении. Под поместьем имелась довольно немалая система подвалов, которая уходила аж на три яруса вниз. Выходит, у него такое же поместье и под землей. Точнее, раньше было его поместье.

Викентьев то и дело поглядывал на меня. Видимо, ожидал, что застанет меня врасплох и вновь предпримет попытку напасть, отнять капитуляцию и уничтожить документ, а потом и меня вместе с ним. Но посмотрим, насколько он здравомыслящий. Он ведь не видел, что я передал подписанный документ ласке.

Викентьев постучался в толстенную дверь, и ему тут же открыли. Я быстро оглядел обстановку, затем шагнул следом за ним. Викентьев посмотрел на меня, но промолчал, ничего не сказал. Пока что на глупости его больше не тянет.

В комнате, к слову, неплохо обставленной и оборудованной, и освещенной, находилось порядка тридцати человек. Это я выяснил заранее, оценив помещение истинным взглядом. Но, по сути, там было лишь семеро одаренных. Остальное серые тени.

Как оказалось, внутри действительно была прислуга, двое гвардейцев, два раненых паладина, которые в отключке лежали у стены. А рядом с ними на кровати лежала Луиза. Девушка спала. Там же рядом с ней сидели Роман Викентьев и высокая темноволосая женщина, очень бледная, с синими кругами под глазами – видимо мать.

Роман Викентьев оценил обстановку, подглядел на отца, который прижимал обрубленную культю руки к груди, затем посмотрел на меня.

– Отец, что происходит? – тут же порывиста встал он.

Женщина, судя по всему, супруга Викентьева Старшего, лишь оглядела нас взглядом и опустила голову. Видимо, она всё поняла. Однако, тут же гордо вскинула голову и, оценивающе, принялась на меня смотреть. Слова не сказала. Не поздоровалась. Ничего.

– Отец, что происходит? Что ты молчишь? А ты? Ты что здесь делаешь? Отец, что с твоей рукой?

– Помолчи, сынок. Вы все в порядке? – спросил он усталым голосом и оглядел обстановку. – Как Луиза?

– Все так же, – произнесла его супруга холодным тоном.

Затем Викентьев повернулся ко мне.

– Ну что, посмотрел на неё?

– Она в себя хоть иногда приходит? – задал я вопрос.

– Три раза приходила в себя за всё это время, остальное время пребывает во сне. Но она уже стабильна. Моя супруга поддерживает в ней жизнь, у неё слабый дар к регенерации и обмену энергией. Это, конечно, не целительство, но помогает.

Я оценил лицо Луизы. Девушка потемнела лицом, щеки ее впали. Было видно, что она находится в тяжелом состоянии и борется за жизнь.

Да уж, и что тут сделать? Самым правильным решением – достать револьвер и пристрелить ее, чтобы не мучилась. И чтобы избавить себя от будущей опасности. С другой стороны, что это будет за опасность? Рода Викентьевых, считай, больше нет. И да, я приложил к этому руку. Но это не было моей целью. Они полезли сами. И заслужили все те кары, которые свалились на них. Поэтому считаю все справедливо.

Я повернулся к барону.

– Надеюсь на ваше благоразумие. Наш уговор в силе. Тварей мы отвели. Дальше даю вам двадцать четыре часа на исполнение условий капитуляции. И сразу говорю, в случае, если вы попытаетесь устроить какую-то подлость, я об этом узнаю и тогда приду за вами. Думаю, вы понимаете, что я до вас доберусь в любом случае.

Роман аж задохнулся от ярости.

– Отец, – проскрежетал он. В следующий миг в его руке появился клинок. Он сделал шаг вперед. Левая его ладонь осветилась магическим светом.

Викентьев вздохнул и посмотрел на сына.

– Не надо, Рома. Опусти клинок. Мы проиграли.

– Что значит проиграли? Да я же его…

– Не надо, – так же тихо сказал отец. – Убери меч. В этом нет необходимости.

Роман явно успокаиваться не собирался. Но Викентьев Старший перевел взгляд на свою супругу.

– Аглая, – произнес он, – женщина осторожно встала, затем положила руку на плечо сына, и тот вдруг уснул. Прямо так, на месте. И повалился на мягкий ковер, в котором был устлан пол.

– Нам будет разрешено забрать личные вещи? – спросила Аглая, поглядев на меня, своими глубокими синими глазами. Женщина была красива, хоть и далеко не молода. Породистое лицо говорило о высоком интеллекте.

– Мне, по сути, ничего вашего не нужно. Что касаемо отъема вашего имущества, это лишь зеркальное условие, которое требовал ваш супруг. Свои личные вещи вы можете забрать. На них я не претендую. Мне нужны лишь поместье и земли. И ещё… Также предприятия, которые были перечислены в нашем ответном требовании, – добавил я.

Аглая Викентьева перевела взгляд на мужа. Лицо её ничего не выражало, но глаза…

– А сейчас я бы хотела обсудить сложившуюся ситуацию с мужем, если вы, конечно, позволите, господин Пылаев, – произнесла она, обманчиво мягким тоном.

На Викентьева мне даже смотреть было жалко. Выглядел он сейчас не лучшим образом. Только что он потерял всё. И этот взгляд его супруги не сулил ничего хорошего. Однако, стоит признать, выдержка у Аглаи Викентьевой была стальная.

Барон сглотнул.

– Позвольте мне, обсудить с вами пару вопросов наедине, Константин, – попросил он. – Как говорил Дмитрий Александрович, хоть он и является главой рода, вы имеете полномочия для принятия некоторых решений. Позвольте обсудить с вами некоторые решения. Я готов заплатить хорошую виру, чтобы сохранить свое имущество.

Я уже собирался уйти, но передумал. Все-таки мне была не чужда солидарность.

– Да, идемте, обсудим, – произнес я. – В ваш кабинет?

Глава 7
Предложение

Я стоял у окна в кабинете Викентьева… Вернее в бывшем кабинете Викентьева.

Я глядел на через окно на улицу – вид открывался шикарный. Сотни разорванных тел тварей разных мастей и калибров: вон и худосочная зеленая змея подрагивает в агонии, и уже изрядно заматеревшая синяя пытается отыскать свои ноги, а вон и похожая на танк оранжевая бестия доживает последние секунды. В основном там были ящеры и зверолюды. Встречались и скелеты – они выглядели страшнее всего, во всяком случае, те, что достигли высоких уровней. Белые костяные пластины, опоясывающие их фигуры, походили больше на танковую броню, чем на скелет.

Артиллерия поработала прекрасно. Хотя удаляющийся хвост из монстров еще виднелся на горизонте. Они преследовали колонну наемников Линдермана, которые улепётывали на всех парах подальше.

– Так, и о чем же вы хотели поговорить, Виталий Сергеевич? – спросил я Викентьева, который сидел на кресле, обессилено облокотившись на спинку. Я обернулся и посмотрел на барона. Вид у него был так себе. Стоит отдать ему должное, он ведь лишился руки. Да и не только руки. Но при этом сохранял какое-то подобие здравого смысла. Не впадал в панику, в горе и другие недостойные аристократа эмоции. Конечно же, я не беру в расчет то, что он три раза пытался на меня напасть. Ну, что ж поделать, сложно винить его в том, что он хотел отыграть назад итоги ситуацию,пускай и создал её сам.

Он молчал еще секунд десять, глядя на меня уставшим взглядом.

– Я не хотел бы унижаться и упрашивать вас, Константин. – Я отметил то, что он наконец-то стал называть меня на «вы», но не стал акцентировать на этом внимание, продолжая внимательно его слушать. – У меня есть накопления, большие суммы. Этого не хватит, чтобы покрыть стоимость всего нашего имущества, но я хотел бы оставить наше поместье за собой. Сумма в один миллион двести рублей думаю должна покрыть все издержки.

Сумма действительно была приличная, это выходит пятьсот пятьдесят тысяч энергоядер. Да, и стоимость этого поместья действительно гораздо меньше, оно не плохое, но не стоит столько. Ценность этих земель в другом, это вдеь стратегическая точка в противостоянии Злобина и Диброва, а это оценить невозможно. Как только Викентьевы её потеряют, у Диброва будет меньше возможностей внезапно атаковать Злобина и дискредитировать его.

– Это всё, что вы можете предложить? – спросил я, вздернув бровь.

Викентьев стиснул зубы и опустил глаза.

– Нет, у меня еще есть поместье в Братске. Оно тоже дорогое. Ничуть не хуже, чем здесь. Земель, конечно, не столь много, но территория знатная, есть где разгуляться, – он поднял на меня глаза, будто ожидая, что я отвечу.

– Какая реальная рыночная стоимость этого поместья? Семьсот-восемьсот рублей? – предположил я. Викентьев выдохнул, а я продолжил: – Вы же сами прекрасно всё понимаете. У нашей с вами войны не было никакого смысла. Я защищаю интересы своего рода, вы потакаете интересом Диброва или Лисина, кого вы там покрываете. И для них эти земли представляют огромную ценность, для господина Злобина тоже. И ваше предложение, безусловно, выгодное, если бы мы решали имущественные вопросы, – объяснял я ему, будто малому ребёнку. – Но здесь ведь идет речь о судьбах людей, о судьбах всей этой губернии. Неужто вы считаете, что это оценивается деньгами?

Вопрос был риторический, но я умолк, будто ожидая ответа.

Безусловно, эти земли были лакомым кусочком, и я очень хотел бы ими владеть, но за миллион двести можно купить себе что-то получше. По крайней мере, можно решить массу своих проблем и не привязываться к этой территоии. Есть о чем подумать. Осталось лишь решить задачку трёх тел. Как получить хороший гешефт, при этом удовлетворить все стороны и сделать это с максимальной выгодой для себя?

Викентьев тем временем молчал. Я же достал магафон и набрал номер Романа Михайловича.

– Роман Михайлович, – громко произнес я. – доброго вечера.

– Что там у тебя? – спросил Злобин усталым голосом. – Виктор передавал, что у тебя жарко? Прорыв тварей?

– Это не главный вопрос на повестке, – произнес я. – Я тут сижу в кабинете у барона Викентьева.

– Как? – воскликнул он. – Ты что проиграл войну? Когда они успели?

– Роман Михайлович, не спешите судить. Пятнадцать минут назад барон Викентьев подписал капитуляцию. Теперь обязан передать мне во владение своё поместье, а также ряд предприятий.

– Ты что, шутишь изволил? – возмутился Злобин. – Вы ведь только-только войну начали. Я следил. Мне никто не докладывал о начале боевых действий. Была только работа артиллерии, но на этом всё.

– А большего не понадобилось, – произнес я. – Я по какому вопросу звоню? – Я перевел взгляд на барона: глаза его бегали от меня к трубке магофона в моих руках, он тяжело дышал. Если до этого он вполне держал себя в руках, то сейчас, казалось, он готов сквозь землю провалиться. Начало положено, осталось подсечь добычу: – Барон Викентьев предлагает мне выкупить право на новое поместье нашего рода за миллион двести рублей. Сумма-то хорошая, подумываю не согласится ли.

У Викентьева даже глаза расширились от удивления и он воззрился на меня.

– Ты что, с ума сошел? Как такое вообще можно обсуждать? Ты что, не знаешь, для чего им эти земли? Для чего им были нужны ваши земли? Они же тут же найдут новый повод и снова нападут, – вдруг, голос Злобина поменялся – Не забывай наш уговор, Костя. Не забывай, кому ты всем обязан. Ты что решил со мной в игры поиграть?

– Роман Михайлович, снова вы делаете выводы раньше времени, – хмыкнул я.

– Тогда я не понимаю.

– Деньги я брать не стану, но компенсацию хочу у вас попросить. Всё таки, хоть я сейчас являюсь ответственным лицом, но вынужден защищать не только ваши интересы, но и отстаивать интересы рода Пылаевых. А в связи с тем, что Викентьевы долгое время травили моего отца, а также брата, мы понесли серьезные убытки. Я бы хотел это как-то компенсировать.

– Ты что это меня, шантажировать вздумал? – взвился он.

– Напротив, хочу усилить свои позиции и крепче встать на ноги. Я поглядл на барона и с нажимом произнёс: – И еще. Викентьев, вы ничего не хотите сказать Роману Михайловичу? – спросил я, переведя взгляд на барона. – Ведь еще не поздно все переиграть. Вы можете принести ему присягу верности, отказаться от работы с Дибровым. Роман Михайлович, вы говорите, что у вас есть какая-то там клятва, которая может обязать человека служить вам? Тогда я возьму выкуп, а эти земли мне уже будут без надобности. У вас и так будет надежный человек. – Я умолчал о том, что этот «надежный» человек потерял свою гвардию и паладинов. Из-за собственной глупости, но это уже детали.

Злобин на том конце умолк, видимо, прикидывал варианты. Викентьев же, глядя то на меня, то на трубку магафона в моей руке, открывал и закрывал рот. Интересно, что его так обескуражило? Я же решил подлить масла в огонь.

– Более того, барон Викентьев обладает ценнейшими знаниями относительно графа Лисина и его не совсем законной деятельности, – хитро улыбнувшись, произнес я, взглянув на барона. – Да? Ведь верно? Это может больно ударить не только по репутации Лисина, но и по его положению в империи.

– Это можно рассмотреть, – наконец произнес Злобин, – но без клятвы верности мы не обойдемся.

– Но это же незаконно! – воскликнул Викентьев.

– Да, незаконно? – подтверил голос Злобина в трубке. – Но кто об этом узнает, если вы принесете такую клятву? Ведь верно? К сожалению, веры вам нет. Как я понимаю, Константин, в любой момент может убить вас. И вы это прекрасно понимаете. Сейчас ваша жизнь буквально зависит от этого юноши. Поэтому решайте сами свою судьбу.

Злобин, конечно, слегка перегнул, но какая-то доля правды в этом была. Если бы Викентьев продолжил делать глупости, я бы его убил.

Викентьев так и не смог выдавить из себя ни слова.

В итоге, Злобин потерявший терпение, произнес:

– Ладно, вы там договаривайтесь. Если что, держи меня в курсе. Я тебе доверяю. Если будут требоваться полномочия для принятия срочных решений, считай, что они у тебя есть. Всё, давай, рад был тебя слышать, Костя.

Видимо, последняя ремарка от Злобина, что у меня есть полномочия принимать какие-то решения, и вовсе выбила у Викентьева почву из-под ног. Он смотрел на меня таким взглядом, будто спрашивал: «ты кто, черт возьми, такой?». Но так ни слова не сказал.

– В общем, подытожим. Как я уже сказал, ваше поместье в данном случае имеет не финансовую ценность, а стратегическую. И сдавать его будет глупой идеей. Более того, это всё равно, что поддерживать врага в лице Диброва и Лисина. Однако, вы можете выплатить мне компенсацию за ваше имущество и остаться на этих землях. Но тогда вам придется принести клятву верности Злобину.

Я умолк, будто давая Викентьеву осознать суть предложения.

На самом деле, эта идея пришла ко мне внезапно. Все-таки, если я хочу иметь хоть какое-то имущество, и виды на будущее, надо думать головой. Если я сейчас приватизирую себе поместье Викентьева, как озвучил Линдерман, его, скорее всего, сотрут с лица земли, лишь бы оно не досталось Злобину и его союзникам. И это логично.

– Представьте, если род Викентьевых вдруг станет союзником Злобина. Не обязательно делать прилюдных признаний, пускай это будет негласно, ведь факт моей победы в войне известен пока что только Злобину, Дмитрию и семейству Викентьевых. Но его ведь можно не регистрировать или напротив, подписать мировую. И тогда всё загорается совсем иными красками. Решайте, здесь на одной чаше весов ваше поражение и позор, а на другой – миллион двести рублей, ваше верное служение Роману Михайловичу, – улыбнулся я.

– Ответьте мне тогда, – произнес Викентьев. – Я подписал капитуляцию, но при вас её сейчас нет. Куда она делась?

Интересно, как он это почувствовал. Но я ответил честно.

– Я отправил ее своему брату, Дмитрию Пылаеву. И пока что указаний от меня он не получал, что с ней делать. Мы всё еще можем заключить мировую. Да, в таком случае вы потеряете чуть-чуть больше финансов, но вы не потеряете лицо. А еще сохраните возможность получить куда больше выгоды. Ведь пока Лисин не будет знать, что вы служите Злобину, это может пойти на руку всем. Соглашайтесь.

Викентьев пребывал в нерешительности, но я не отступал:

– Тем более, что вы ведь и сами знаете, среди прихвостней и козней Диброва нет чести. Злодеи делают свои плохие дела, а вы им потакаете. Я вам даю возможность достаточно дешево искупить свои грехи и встать на верный путь. Считайте, что это некий билет в новую жизнь. Считайте свое мнимое поражение новой возможностью, которая даст вам шанс реабилитировать и себя, и свою семью. У вас растет неплохой сын, у вас достойная жена и вы неплохой человек. Просто вы запутались. Я же даю вам шанс вернуться к праведному пути.

Говорил это и сам себе удивлялся. Ишь, как загнул – праведный путь. Еще неизвестно, кто больше похож на настоящего злодея: Злобин или Дибров. По крайней мере, Диброва я еще не видел. Пускай он и творит такие дела, но Злобин может быть куда хуже в большинстве моментах.

– Давай, Викентьев, решай, – подталкивал я его, – от этого сейчас не только твоя судьба зависит. – Я давил и не собирался сбавлять давление. Мне нужен был результат. Я собирался выжить из этой ситуации максимум.

* * *

Дед Игнат, тяжело дыша, лежал на полу в кабинете графа Лисина. Дослушав рассказ культиста, граф откинулся в кресле и налил себе виски на два пальца, выпил залпом, прошелся по кабинету.

Дед Игнат почти не шевелился, только глазами и двигал – следил за графом.

– Как же тяжело работать с идиотами! Ни на кого нельзя положиться! Не хватало еще, чтобы он войну проиграл такими темпами и с такой удачливостью, – Лисин выдохнул – А ты-то чего сюда приперся? Ведь все знают, кто ты такой, и аура у тебя особая.

– А куда мне было идти? – просипел культист.

К слову, там внизу валялась убитая тварь, причем тварь оранжевого уровня – это она привезла сюда деда Игната.

– Ведь додумался же! Приехал верхом на здоровенном чешуйчатом ящере, будто на коне… Кто еще знает об этом? – спросил Лисин.

– Никто, – ответил дед Игнат. Тут глаза его расширились, кажется, он понял, какую совершил ошибку.

Лисин мгновенно выхватил револьвер и выстрелил прямо в лоб культиста. Тот даже дернуться не успел.

Лисин также задумчиво вернул револьвер в кобуру и налил себе еще виски.

– К этому следует подойти кардинально, – он достал магофон и набрал номер, который никогда в жизни не планировал набирать…