Текст книги "Полет змея. Магия Телемы XXI века. Мировоззрение, теория, практика"

Автор книги: Олег Телемский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Как было сказано раньше, альпинисткое мировоззрение всегда мятежно по своей сути. Но этот мятеж отличается от мятежа ребенка, который желает привлечь внимание родителей, хотя бы получив наказание – увы, большая часть тех, кто называют себя «маргиналами» и «неформалами», не выходят за границы этого простейшего инфантильного мятежа. Альпинист мятежен уже потому, что принадлежит к другой реальности, и он не находит необходимым считаться с таким пустяком, как установленные границы и конвенции.

С позиции альпинистского мировоззрения бессмысленны и даже смешны те предупреждения об опасности, которые так часто настойчиво указываются в большинстве современных учебников по духовной практике. Эти предупреждения обращены к детям, которые могут навредить себе, решив поиграть альпинистским крюком: «Ой, деточки, будьте осторожны, уколетесь – будет больно». Для альпиниста эти предупреждения смешны – в его экзистенции записана опасность каждого шага, опасность (смерти, безумия, падения) является тем воздухом, которым дышит альпинист в своем страстном восхождении.

Никогда еще мир не был столь стерилен, как сейчас. Пресловутая политкорректность дает сто очков форы любой диктатуре, при которой, по крайней мере, каждый подданный понимает, что к чему. Девиз американских феминисток «личное – это общественное» разрушил последний бастион, где еще могла оставаться свобода – даже пространство сексуальности оказалось подчинено пресловутым нормам политкорректности. Альпинистское мировоззрение – это смертельный удар по любой политкорректности альпинистским крюком, радикальный разрыв со стандартами и стереотипами, пощечина свежего ветра.

Ниже я хотел бы процитировать стихи одного современного Барда, который, не будучи Телемитом, очень глубоко и пронзительно передал специфику альпинисткого мировоззрения.

Дышит в затылок чугунный мир,

шепчет тебе – останься,

Но ты выходишь, чтоб там, за дверьми

Ждать своего сеанса,

Чтоб этому миру в глаза швырнуть

Пеплом своих пристанищ,

Крикнуть ему – я поймал волну,

Теперь хрен ты меня достанешь.

(Олег Медведев)

В заключение я хотел бы привести удивительную по своей красоте притчу Кроули, которая иллюстрирует совершенную красоту той вершины, о которой мы говорили только намеком, той вершины, что находится по ту сторону жизни и смерти:

"Наконец, я поднял глаза мои и увидел: смотри! лиловые язычки пламени стали струйками дыма, предзакатным туманом в том краю, где пролегает [мой] Путь.

В середине же серебристого лунного пруда была Лилия, белая и золотая. В этой Лилии собрался весь мёд, в той Лилии, что расцветает в полночь. Все благовония собрались в этой Лилии, и в ней вся музыка. И она [приняла], укрыла меня".

Ученики же, несшие стражу, нашли лишь мёртвое тело, коленопреклонённое перед алтарём. Аминь! (Алистер Кроули «Книга Лжей», кефлан 65).

2. Основные принципы Телемы

Принципы Телемы сформулированы в Книге закона. Основных принципов три: «Делай, что изволишь – таков закон», «Любовь есть закон, Любовь в соответствии с Волей» и «Каждый мужчина и каждая женщина – Звезда».

Один из самых интересных интеллектуальных парадоксов заключается в том, что закон «Делай, что изволишь» понимается совершенно иначе, нежели то, что приходит в голову в первую очередь. Кроули не раз и не два подчеркивал, что закон «Делай, что изволишь» – это далеко не потакание собственным слабостям или отдача себя во власть примитивным импульсам. Делай, что изволишь – это означает следование одному единственному вектору истинной воли, а это самое сложное этическое требование, которое способен предъявить к себе человек. Чтобы поступать согласно своей Воле, необходимо пройти долгий духовный путь, цель которого – узнать, что же именно является моей Волей. И когда Воля познана, вступает в действие парадоксальная фраза из Святой Книги Закона, которая является обратной стороной первого закона: «У тебя нет иного права, кроме как поступать согласно своей Воле».

Здесь возникает вопрос: в чем причина этой парадоксальности? Дело в том, что «Делай, что изволишь» может пониматься и как призыв к мятежу, против тех контуров, которые с ранних лет навязывались человеку родителями, воспитателями, учителями. Эти программы изрядно затуманили связь с тем внутренним источником, подлинным я, который в юнгианстве называется Самость, а в Телеме – Святой Ангел-Хранитель. Чтобы узнать, кем быть, надо вначале узнать, кем не быть, ибо бесчисленные и необоснованные запреты, навязчивые директивы, привычка по-мазохистски жертвовать своими интересами во имя абстрактных принципов и неосознанная покорность – всё это должно быть сожжено в жерле чистого мятежа. Вот почему на ранних этапах духовной практики имеет большое значение образ Люцифера, восстающего против Бога. Мятеж Люцифера – лишь метафора мятежа детей против родителей за право обретение индивидуальности. Однако, когда эта стадия пройдена, и реальность познается вне границ двойственности, само деление на бога и Люцифера становится излишним и бессмысленным, ибо бытие открывается во всей полноте недвойственности.

Высшим уровнем реализации истинной воли является полное растворение индивидуального эго в Чаше Бабалон. Получается очень важный парадокс: следование своей воле во всей ее полноте означает полный отказ от себя. Однако этот отказ является не внешней, религиозной или этической директивой, но осуществлением своей самой предельной потенциальности. Это и отличает Телему от любых других эзотерических учений – в Телеме не может быть никакого принуждения, и любая духовная практика становится актуальной, только когда её понимание произрастает изнутри.

Для более широкого понимания я хотел бы провести одну любопытную культурологическую параллель с творчеством величайшего драматурга двадцатого века Генрика Ибсена. Противопоставление «делай, что желаешь» как бескомпромиссное следование своей истинной Воле и «делай, как желаешь» как неразборчивое потворство любым импульсам отражено в знаменитой формуле-дилемме Ибсена – «собою быть иль быть собой доволен».

Вначале скажем несколько слов о самом драматурге. Ибсен был одним из самых ярких бунтарей против выхолощенной системы обывательской морали. Мораль, философия, религия посредственностей нещадно обличается в его пьесах. В своем мятеже Ибсен шел значительно дальше своего времени. Будучи в известной степени первым феминистом в мировой истории, он отрицал даже власть гендерных программ, и в этом отношении он оказался гораздо мудрее своего современника Ницше, который до сих пор считается символом бунта. Лично я считаю, что Ибсен был своего рода литературной предтечей Кроули, примерно так же, как Иоанн Креститель был предтечей Христа. К примеру, в фигуре духовного альпиниста Бранда, уходящего в горы, пророчески, до деталей, воссоздана судьба Кроули: вечное стремление в горы, жесткая конфронтация с общепринятой моралью, смерть ребенка и сумасшествие жены и, в конце концов, гибель на пике предельного экстаза. Девиз Бранда «все иль ничего» вполне мог быть девизом Кроули.

Противопоставление «собою быть иль быть собой доволен» является ключевым для программного романа Ибсена «Пер Гюнт». Слова «быть собой» так же достаточно обманчивы, как и «делай, что изволишь». На первый и неискушенный взгляд это призыв расслабиться, отказаться от какого-либо желания изменить себя и просто плыть по жизни, как былинка по ветру. Когда тролль объясняет Пер Гюнту, что только в этом заключается маленькое различие человека и тролля, то Пер Гюнт понимает формулу «собою быть» именно как индульгенцию всем своим слабостям и пускается «во все тяжкие», подобно персонажу романа Кроули «Дневник наркомана».

В последнем действии Пер Гюнту все-таки открывается истинный смысл того, что значит быть собою: «Быть самим собою, значит, отречься от себя, убить в себе Себя, иль я свое». Я прошу вас обратить внимание на важный парадокс, объединяющий идеи Ибсена и Кроули – то, что, на первый взгляд, кажется отрицанием какой-либо самодисциплины и самоотречения, в итоге оказывается самым высшим уровнем самодисциплины и самоотречения: «Ибо ты смешаешь свою жизнь с жизнью Вселенной, не утаив ни единой капли». Не правда ли, есть прямое сходство?

Существует много отрывков из Кроули, в которых разъясняется сущность закона «Делай, что изволишь». Для начинающего свой путь в Телеме параллель с Пер Гюнтом также может многое прояснить.

Следующий закон Телемы – «Любовь есть закон, Любовь в соответствии с Волей». Сложность понимания этого закона упирается в то, что каждый из нас имеет совершенно свой набор смыслов, ассоциируемый со словами «любовь» и «воля». Специалисты в области семантики не раз ставили вопрос, могут ли вообще люди понимать друг друга. Одно и то же слово для разных людей имеет настолько разные смысловые, эмоциональные и символические оттенки, что, когда мы начинаем сравнивать, оказывается, что под одним и тем же словом имеются в виду совершенно разные концепты.

Что именно имеется в виду в Телеме под словом «любовь», Кроули раскрывает в одном из своих эссе. Здесь нужно отбросить все сентиментальные предрассудки, полученные в результате христианского или другого мелодраматического воспитания. Любовь – это Воля к объединению. Любовь является формулой всего древа жизни, потому что объединение противоположных элементов происходит на всех уровнях бытия. В качестве метафоры Кроули приводил процесс соединения молекул водорода и кислорода или сексуальное слияние. Такие слова как йога, религия, символизм происходят от одного смысла на разных языках – объединять, соединять, спрягать. Йога – это акт соединения с вселенной, акт любви в предельной форме.

Вся жизнь есть непрерывный процесс любви. Ненависть вовсе не является противоположностью любви, поскольку человек объединен с объектом своей ненависти узами не меньшими, чем любовные. Познание – акт любви с тем, что мы познаём, и не важно, разделяем мы это или нет, так как познанное становится частью нас. Взгляд на солнце является актом любви с солнцем, поскольку в этот момент наше восприятие объединяет нас с ним, а не с тысячей иных явлений.

Чтобы понять эту идею, давайте посмотрим на это под иным углом. В «Восьми лекциях по йоге» Алистер Кроули ставил один интересный вопрос: «Как вы думаете – где находится вкус, цвет и запах сыра – в сыре или в нашем восприятии?»

Нам известно два варианта ответа на этот вопрос, и оба они оказываются неправильными. Ответ материалиста: «Помести вкус, цвет и запах вовне, в сам сыр». Слабости этой позиции увидеть несложно. Дальтоник увидит цвет сыра совсем другим, для человека с атрофировавшимся нюхом не существует его запаха, а в восприятии орла или бактерии сыр будет совершенно иным явлением, нежели в человеческом восприятии.

«Конечно же, сыр находится только в нашем сознании!», – радостно воскликнет идеалист. Но и это утверждение оказывается несостоятельным. То, что находится в нашем сознании, мы можем представить по своему желанию, а посредством психики материализовать сыр из ничего вряд ли удастся даже самому искушенному магу. Воображение едва ли сможет выстроить такую же гамму переживаний, как реальный сыр перед глазами. Критик возразит, что неотличимый от реального опыт может быть внушен в гипнотическом трансе, однако против этого существует два возражения: во-первых, подобный фокус может оказаться удачным только для того, кто хоть раз во внешнем мире был знаком с цветом, вкусом и запахом сыра, во-вторых, подобное внушение не окажет решительно никакого материального изменения в виде биологического насыщения.

Истина заключается между двумя противоположными тезисами. Вкус, цвет и запах сыра находится не внутри или вовне, не в материи и не в духе, а В ИХ СОЕДИНЕНИИ. Вот что пишет на этот счет Кроули:

«В действительности сыр не представляет собой ничего, кроме серии электрических разрядов. Даже наиболее фундаментальное из всех качеств – масса, не существует. Подобное является истиной для нашего мозга, который частично ответственен за восприятие. Что же тогда эти свойства, в которых мы так уверены? Они не могут существовать без нашего ума, они не могут существовать без сыра. Они результат соединения, йоги, смотрящего и увиденного, субъекта и объекта в сознании, говоря философски. Они не имеют материального существования, ведь они только обозначения, данные экстатическим результатам данной формы йоги.

Любовь является актом соединения. Сказав, что каждый вдох и взгляд в нашей жизни является актом любви, мы просто констатируем очевидный, можно сказать, научный факт, не имеющий отношения к мелодраматической чепухе, которая так часто окружает слово «любовь».

Любовь тесно связана со смертью. В этом утверждении, впервые высказанном романтиками, так же нет никакой романтической чепухи, которая произносится с придыханием и выпученными глазами.

Смерть есть прекращение существования в данном качестве. Закон сохранения энергии говорит, что существование не может быть полностью прекращено, речь идет о вечной трансформации, воспринимаемой как уничтожение.

Любой акт любви есть одновременно смерть, поскольку, объединившись с чем-то иным, мы прекращаем существовать в том экзистенциальном статусе, в котором пребывали ранее. Устроившись на работу, мы умираем в качестве безработного, уйдя на пенсию – умираем в качестве работающего. Получив новую информацию, мы умираем в качестве не имевшего этой информации, и, надо сказать, что получение некоторой информации может настолько радикально поменять наш экзистенциальный статус, что мы и окружающие нас люди будут воспринимать нас как другого человека. Говоря «его словно подменили», мы утверждаем факт экзистенциальной смерти того, о ком мы говорим в его прежнем качестве. Любое впечатление есть любовь, любое впечатление есть смерть.

Наиболее полной формой, захватывающей все наше бытие, является сексуальная форма любви. Все остальные формы любви затрагивают нас менее сильно, изменяя лишь небольшие части нас, что для нас остается незамеченным, но секс является абсолютной формой любви и смерти, поскольку вовлекает всю тотальность психики и тела в процесс целиком. Вот почему французы, которые из всех наций наиболее искушены в сексуальной сфере, называют оргазм «маленькой смертью». Именно в сексе мы полностью сливаемся с партнером и фактически умираем в своем обычном качестве. Каждый половой акт – это акт слияния: мы принимаем часть бытия партнера, тогда как он принимает часть нашего бытия, и неважно, понимаем мы это или нет. Поэтому всё, что связанно с сексом, до сих пор оберегается множеством табу, и часто даже простой разговор на тему секса воспринимается как скрытая сексуальная провокация.

Таким образом, субъект и объект объединяются, порождая третье (то есть воспринимаемое в процессе познания, который есть любовь-смерть), переходящее в четвертое (исходный результат слияния). Это и есть ключ к одной из важнейших формул западной магии – Формуле Тертаграмматона, о чем и писал Кроули в своем эссе, которое для более глубокого понимания вопроса мы рекомендуем к прочтению.

В Книге Закона сказано: «Нет уз, способных соединить разделённое, кроме любви: всё остальное есть проклятие». Это особенно важно по отношению к сексуальному вопросу, но может быть распространено на любой вид любви как акт соединения. Если вы читаете книгу не потому, что вожделеете соединиться с тем знанием, которое она несет, а потому что «это мой долг», или «все это читают», или «каждый обязан прочитать классику» – это проклятие. Любое соединение, которое навязывается, которое происходит «потому, что так принято», будь то половое, интеллектуальное, дружеское или какое-либо еще есть худший грех для телемита.

Здесь мы переходим ко второй части закона, дополняющей и проясняющей первую. Любовь должна соответствовать Воле. Воля – это тот вектор смысла, который движет нами на пути жизни и управляет актами любви. Для мага истинной Волей является Собеседование со Святым Ангелом Хранителем и пересечение пропасти. Потому акты любви (а значит, как нетрудно понять из текста выше, вся жизнь) должны быть полностью подчинены этой Воле.

Но Истинная Воля может быть разной. Кроули в «Дневнике наркомана» приводил пример, когда истинная воля человека была лишь в том, чтобы быть инженером, и, не имея возможности её осуществить, он пал в пропасть наркомании, пока не встретил Короля Лестригонов, помогшего ему открыть его Волю. После этого влечение к наркотикам отпала сама собой, и не только литература, но и жизнь знает множество подобных примеров.

Потому возможны действия, которые сами по себе не являются соединением из любви, но ведут нас к заветному соединению. Здесь появляется вопрос дисциплины, однако, как уже было сказано, в отличие от традиционного понимания, дисциплина имеет смысл только в том случае, если своей целью она имеет осуществление индивидуальной Воли, не являясь навязанной извне.

Второй закон естественным образом дополняет первый. Поскольку всё есть акт любви и смерти (разница только в степени), то в нашей жизни нет ничего неважного. Каждое действие, мысль, фантазия есть акт любви и смерти, требующий осмысленности с точки зрения истинной воли. Воля – это не аморфная субстанция, но прямая летящая стрела, отклонение курса которой равнозначно поражению. Такой взгляд радикально отличается от наивных взглядов юношей, видящих в «Делай, что изволишь» право на вседозволенность, но и в этих юношах есть игра Нюит и Хадит, ибо как сказал Карл Юнг, «тот, кто не перегорит в своих страстях до пепла, никогда не сможет подняться над ними».

Любовь должна подчиняться Воле. В этом смысл, ключ и основа Святого Закона. Мы должны быть максимально осознанны в мельчайшем акте любви. Оформляя свое жилище, выбирая круг друзей и знакомых или лениво перелистывая газету, необходимо постоянно напоминать себе, что каждое из этих действий является актом любви, которое должно быть подчинено Воле. Потому маг никогда не принесет в свое жилище малейшую деталь, не соответствующую его Воле, и не допустит соединения с мыслью, которая противоречит Воле, и каждый импульс, каждое желание подвергается проверке на соответствие Воле.

Третий закон венчает короной первые два. «Каждый мужчина и каждая женщина – звезда», это утверждение внутренней бесконечности и окончательный разрыв с христианской традицией самоуничижения. Это – зов свободы, зов абсолютного права индивидуальности на следование себе. Этот закон не требует обширного комментария, поскольку самые первые ассоциации в сущности суть самые верные. Слова «Каждый мужчина и каждая женщина – Звезда» могут быть поняты как «Каждый мужчина и каждая женщина – Бог».

Тем не менее, большинство людей упорно не желают осознавать себя как богов и находятся в рабски-животном состоянии. Книга Закона полна презрения к тем, кто не сражается за свою Свободу. «Падших не жалеть». Послание Книги Закона – не для тех, кто, оказавшись несостоятелен в жизни, пытается дезертировать в духовное. Каждый из нас хоть раз в жизни видел достаточно жалкое зрелище псевдодуховных собраний неудачников, которые полны умиления от себя. Позиция Книги Закона достаточно конкретна по этому вопросу: Мы не для несчастных и унылых.

Конечно, каждый из нас может переживать кризис, проходить через свое личное нигредо, боль разочарования и уныния. Но для каждого из нас эти периоды – досадный и мучительный этап, который хочется поскорее преодолеть.

Совсем другое дело – когда человек идентифицируется с ролью жертвы. Двадцать веков христианских идеалов привели к огромному распространению особого «нравственно мазохизма», сродни тому, что свойственен персонажам Достоевского. «Несчастные» искусно извлекают выгоду из своей несчастности, пользуясь ложными добродетелями «жалости» и «сострадания». И вот мы видим тысячи женщин, которые остаются с уже нелюбимыми любовниками «из жалости», тысячи мужчин, «жалеющих» своих матерей и потому не уходящих от них, дабы строить свою собственную жизнь. Из жалости и долга жёны приносят в жертву свою реализацию, творчество и свободу. Из раза в раз мы видим одну и ту же неутешительную картину – «несчастные карлики грызут доброго великана, подтачивая их силу».

В конце концов, мы обнаруживаем особого рода причудливую этику, согласно которой сам факт несчастности делает человека моральным, а счастье подвергается скрытому осуждению. Это особенно актуально для России, одержимой 12-м арканом; неужели вам не приходилось слышать речи, скрытый смысл которых может быть высказан следующим образом: «Я несчастен, следовательно, я прав»?

Что бы вы сказали, если бы вас поставили перед фактом: либо вы вступаете в ненужную вам связь, либо этот человек покончит с собой. Даже неважно, что 95 процентов подобных «обещаний» не сбывается – если угроза самоубийства будет осуществлена – тем лучше. Книга Закона в этом отношении занимает крайне безжалостную ко всем вечно несчастным позицию – «дайте им умереть в своем убожестве».

Путь Телемы – это путь полнокровия жизни, страсти и восторга. Бледные тени мученичества противны самой природе Солнца Гора, потому сострадание действительно должно быть оставлено. Но это не должно пониматься нами как следование бессмысленному цинизму. Мы должны отличать тех, кто действительно убоги и чья изначальная позиция – это позиция жертвы, от тех, кто, будучи сильным по жизни, но оказался в кризисе и может нуждаться в разовой помощи и поддержке. Первые должны быть с презрением отброшены и добиты, но протянуть руку помощи вторым – это долг Воина Телемы.

3. «Последняя комната, или «делай что желаешь»

в свете фильма Тарковского «Сталкер»

С максимы «Делай, что изволишь» традиционно начинается разговор о Телеме. В этих словах сосредоточенна основная суть, острие, всё напряжение телемитского дискурса. Понимание этого закона делает телемита телемитом.

Существует определенная и достаточно типичная схема споров вокруг закона «Делай, что изволишь». Вначале непосвященный не может понять, что именно на этом законе строится вся традиция, а потом приходит в ужас. Дескать, «если все будут делать, что изволят», цивилизации придет конец. Когда я прошу описать, как будет выглядеть этот конец цивилизации, оппонент рисует некую картину непрекращающейся оргии с убийствами в перерывах. Образы из фильма «День свиньи» наполняются все более пикантными подробностями, пока, наконец, мы не прерываем нашего оппонента, имея полное право подытожить все сказанное – «так вот, оказывается, чего вы, на самом деле, желаете»!

Разумеется, собеседник тут же замнется и засмущается, изрекая нечто вроде «ну мы-то нет, а вот они…». То, что эти гипотетические страшные «они» не более чем проекция – несложно доказать, не прибегая к магии. Для этого достаточно базовых знаний психоанализа. Нетрудно еще раз увидеть, что, чем более силен запрет, тем более примитивную и устрашающую форму принимает форма запретного. В свое время Кроули очень метко сформулировал закон психологической компенсации, сказав, что «для Дона Жуана риск воспринять мирно щиплющую траву козу как искушение гораздо меньше, чем у любого из святых отшельников».

Здесь мы, наконец, можем сжалиться над нашим собеседником и объяснить, что речь идет о концепции истинного желания. Об этом подробно говорится в Liber Alef, Законе свободы и во многих других произведениях Кроули. А иллюстрацией, позволяющей нам нестандартно рассмотреть данный вопрос, вполне может служить шедевр режиссера Андрея Тарковского «Сталкер».

Тарковский – режиссер особый. Я бы даже сказал, что он – чуть ли не единственный режиссер-пророк, т. е., условно говоря, режиссер иной стороны, и уж он точно не имеет аналогий в мире русского кинематографа. Возможность перенести символ с одной стороны на другую дана немногим, даже в поэзии, а наглядность и ощутимость кинематографа, казалось бы, сводит эту возможность к нулю.

Тарковский – режиссер-провидец. Однажды он ехал по Женеве и, проезжая какую-то площадь, пришел в ужас – «это место великой трагедии». Через неделю в этом месте был убит Улоф Пальме. Это только один из многих примеров. Хотя подобные совпадения имеют большое значение только для профана, тогда как для мага интересен, прежде всего, уникальный взгляд в иное, перенос символа из непроявленного в проявленное, и здесь Тарковскому не было и нет равных в кинематографе.

«Сталкер» (как и некоторые другие фильмы Тарковского) стоит осмыслить в телемитском контексте. Ибо основной вопрос «Сталкера» – это и есть вопрос истинного желания, истиной воли.

В контексте той символической этико-философской дилеммы, которую ставит Тарковский, ответ на вопрос, что значит «делать, что изволишь», очень прост – открыть последнюю дверь в «зоне». Надеюсь, что все читатели смотрели этот фильм, и пояснение только что сказанному не требуется, а если не смотрели – советуем посмотреть его безотлагательно.

Казалось бы – сделать это легко, тем более, что, согласно мифологеме «Сталкера», комната не только раскрывает, но и исполняет желания, что, впрочем, с моей точки зрения, несущественно.

«Делать, что изволишь» – это значит открыть дверь! Что может быть проще! Только вот почему-то никто из персонажей «Сталкера» этого шага не делает. То, что сюда не входит ученый – это понятно. Но почему не идет писатель? И почему, судя по последнему монологу Сталкера, не заходит никто из тех, кого он проводил к этой двери? Скажу честно, мне понятно сожаление Сталкера, ибо подобное я наблюдал не раз. Стучатся – открывается – не входят.

Тарковский очень глубоко и тонко передает то, что «зона» находится по ту сторону добра и зла. Она может убить, может провести, и от чего именно зависит её «приговор» непонятно, даже непостижимо. Соприкосновение с зоной – это соприкосновение с нуминозным. Нуминозное, согласно определению Рудольфа Отто и Карла Юнга, – это священное минус моральный окрас, чистое сакральное за пределами добра и зла. В каждом фильме Тарковского нуминозное являет себя во всей полноте, и во всем мировом кинематографе нам едва ли удастся найти аналогии.

За кадром время от времени цитируется «Дао Де Цзин», отсылая нас к даосской традиции, которую так уважал Кроули. Мы видим здесь универсальное единство, существующее вне любых законов, вне двойственности. В этом и состоит принципиальное отличие «Сталкера» Тарковского от исходного «Пикника на обочине»: «Сталкер» оккультен, тогда как «Пикник» – всего лишь научно-фантастическое произведение. Мир «зоны» – это мир над Малкут, а последняя дверь вполне может быть соотнесена с пересечением пропасти, где каждый сам себе злобный Хоронзон. Казалось бы – предельны реализм повествования, никаких эффектов, зеленых небес или мерцаний «ведьминого студня»; кажется, что такую «зону» можно было бы снять на окраине нашего города, но именно этот реализм и помогает войти в нуминозное больше, чем какой-либо спецэффект.

Последняя комната – истинная воля. Серьезно задумавшись над вопросом, а почему люди не открывают дверь, мы получим принципиальное понимание, из-за чего «делай, что изволишь» – это закон для немногих. И не в том дело, что все, открыв дверь, стали бы маньяками, услаждающими свои страсти, подобно Нерону, – Тарковский устами Сталкера легко опровергает этот обывательский, полный страха взгляд на истинное желание – «ну чего им (добавим от себя – гилетическим, т. е., в гностическом понимании, сугубо материальным людям) нужно, кроме повышения зарплаты и еще каких-нибудь мелких нужд?»

Тарковский бьет в самую точку, отвечая нашему предполагаемому оппоненту, боящемуся слов закона «делай, что изволишь».

«Но как же истинное желание, Собеседование с САХ, пересечение Пропасти?», – могут воскликнуть некоторые внимательные читатели. – «Ведь вы же сами говорили, что только это – истинная Воля, а всё остальное – иллюзия». Такие мнения часто приходится встречать среди телемитов, и, честно говоря, они меня пугают, потому что это – первый, пусть пока и незаметный, шаг к морализму. Потому что ответ – в Книге Закона. И он прост: Путь посвящения, открытия своей Истинной Воли как Собеседования – только для избранных Нюит. Эта избранность подчеркнута в каждом втором стихе Святой Книги. Для остальных – вялые радости быта. Истинная воля гилетического человека – именно такие радости, тут уж ничего не поделаешь, и пусть лучше он получает их, чем становится маньяком от осознания неспособности их получить. И в «зоне» ему делать нечего, а если зайдет – ну, что тут поделать…

Вот еще один парадокс: ему там нечего делать, но он может пойти туда. Потому что он считает, что должен, потому что не различает своей природы, потому что привык врать себе, считая себя либо благодетелем человечества, либо искателем подлинного знания. Свихнется он, конечно, где-нибудь в «мясорубке», между Нецах и Ход, и с этим ничего не поделаешь. Поэтому, даже если он и мясорубку каким-то невообразимым чудом пройдет – дверь-то он точно не откроет. Именно здесь и находится ключ к пониманию «черных братьев», о которых говорил Кроули. Вот главный страх – страх узнать о несоответствии своих представлений о себе, «мультиплицироваться» десятками высоких и низких желаний, страх выяснить, какое же из них истинное. За каждым, подошедшим к двери, на заднем плане явственно возникает невидимый призрак Дикобраза, повесившегося на мешке с золотом.

Но мировоззрение телемита отличается именно тем, что ему решительно нет необходимости соответствовать каким-либо своим или чужим представлениям о себе. Телемит чист перед бытием, потому что свободен от необходимости «отличать одно от другого», ибо хорошо знает, что «так приходит вред». Здесь – смещение центра тяжести: уход от периферийного бытия, внешних, благопристойных ролей, правил, добра, зла, выгод, необходимости «соответствовать», словом, от всего того, что буддисты называли Майей, гностики – Иалдабаофом, а Кроули – Хоронзоном. Смещение к внутреннему центру, названий у которого, опять же, множество. Все учения говорят о необходимости этого смещения, но телемиту, т. е. избранному, нет смысла говорить – он просто переходит. Беда в том, что мы слишком завязли в двойственных представлениях – «выше-ниже», «лучше-хуже», и, в итоге, смещение к центру как действие заменяется дурной бесконечностью Гегеля в разговорах о необходимости совершить это смещение.

Есть еще один персонаж – Сталкер. Он – это тот особенный маг, который настолько сроднился с зоной, что его истинной волей является быть проводником. Странный, парадоксальный персонаж, на вид – слаб и ничтожен, но по зову зоны обладает властью решать, кому умереть, а кому пройти. Это – крест мага-проводника, мага, которому ничего не остается, кроме его парадоксального единства с иным, и чья связь с жизнью поддерживается через тех, кого он ведет. Автоматы Иалдабаофа, как костры инквизиции, всегда целятся ему в спину, но он обладает каким-то невероятным, меркуриевым даром уворачиваться от пуль, проходить в ту единственную дверь, которую в данный миг оставили без охраны. Сталкер – это странное соединение дурака, мага и иерофанта; он упорно ускользает от нашего желания дать ему хоть какую-то конкретную трактовку, определение, смысл. Он – дух зоны, ее сын, плоть от плоти ее. Может быть, он тот, кто излил свою жизнь в чашу зоны, не утаив ни капли, и потому он беден, наг, нищ, но и богаче всех богачей земли? Предположения, предположения…