Текст книги "Отступник"
Автор книги: Олег Швемер
Соавторы: Андрей Русин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Авторы выражают признательность Евгению Октябреву за помощь в работе над романом.
Глава 1. Патрулирование
Холодный ветер врывался в разбитое окно покосившегося амбара. Приземистое строение стояло на краю заброшенной фермы. Скрипели петли в ставнях, под сильными порывами рама звонко стучалась о подоконник – еще немного и ветер оторвет ее.
Я сидел напротив окна, привалившись спиной к облезлой стене. Пол в амбаре давно сгнил, сквозь щели в кривых трухлявых досках виднелась сырая земля. Черная, как ночь за окном. Передо мной на мятой тряпице лежало пару кусков вяленого мяса и краюха сухого хлеба. Есть не хотелось. Фляжка с самогоном была пуста. Хмель, немного овладев моим разумом, отступал, оставляя после себя шум в голове и сухость в горле. Разгладив растрепавшуюся бороду и потеребив пышные усы, я с трудом поднялся. Сильно ныли старые шрамы, обильно украшающие мое тело.
Всему виной так некстати начавшийся сезон дождей, из-за которого я с трудом проехал сюда.
Во дворе мой сендер, прикрытый куском брезента, прятался под покосившимся деревянным навесом, который также пришел в негодность из-за отсутствия жителей на этой ферме.
Снова заболела левая рука. Я машинально дотронулся до нее и на мгновение застыл, потому что пальцы коснулись холодного металла. Почему-то она до сих пор болит, хотя уже много сезонов я бродил по Пустоши без нее. Точнее, рука у меня была, только теперь механическая, то и дело жужжащая своими сервоприводами. Я к ней привык и порой даже забывал, что она – кибернетический протез. Видимо, в мозгу отложилось то чувство, когда я ее лишился, и эта ноющая боль теперь вновь и вновь напоминала мне об этой потере.
Выудив из висящей на боку сумки костяную трубку, я не спеша забил ее пахучим табаком. Костерок, аккуратно обложенный обломками кирпича, почти догорел. Выудив кибернетической рукой маленький уголек, я раскурил трубку. Крепкий табачок попался!
Попыхивая трубкой, я собрал свои вещи, проверил короткий обрез и карабин, надел жилет, сшитый из пластин панцирного волка. Он не раз спасал меня от когтистых лап мутантов, мог остановить как пулю, так и дробь, выпущенную из самострела. Зацепил на поясе патронташ, навесил ножны с большим, слегка искривленным ножом. Сунул за пояс два коротких топора. Эти маленькие секиры часто выручали меня в разных безвыходных ситуациях. Проверил метательные ножи, заложенные в голенище сапог. Я всегда любил холодное оружие, бесшумное и эффективное. Плащ монаха лежал на полу. В углу, в красиво украшенных серебром ножнах с красующимся распятием мутанта, стояла сабля. Такая острая, что одним махом легко могла снести голову мутанта с плеч.
Уже вторые сутки я выжидал здесь караван работорговца Митха Злобного. Я поклялся помочь одной фермерше вернуть ее маленькую дочку, взятую Злобным оплатой за покровительство. Его прихвостни выкрали девочку на глазах у матери, запросив за ее жизнь очень большую сумму в серебряных гривнах. Конечно же, фермерша такими деньгами не обладала.
Тоже мне, хозяин великий отыскался! Сколько таких вот выскочек с их бандитскими кланами видела Пустошь. И этому, видно, не суждено здесь долго задерживаться.
Я надел плащ, взял в руки обрез, перекинул через плечо ремень карабина и сабли, которую, к слову, мне вручил сам владыка Баграт, за победу на соревнованиях между воспитанниками Ордена. Выбил из трубки дотлевший табак, бережно замотал ее тряпицей и спрятал на дне полевой сумки.
Спустившись по веревке вниз, я проверил капканы и ловушки, установленные мной накануне. Все было в норме. Слава Создателю, что за ночь не одна тварь не полезла сюда.
По информации, полученной мной от торговца люберецких кормильцев, Злобный и его банда должны устроить на заброшенной ферме ночлег. Тут же у них должна состояться встреча с покупателями, какими-то странствующими купцами с Киевских земель. Сколько человек в банде и как они вооружены, осталось загадкой – бедняга торговец потерял сознание. В Ордене Чистоты нас учили как из любого, даже самого сильного человека можно вытащить любую информацию.
***
Орден Чистоты… Сколько значило для меня это? То, чему я посветил себя полностью. Дом, в котором я вырос, и семья, которая меня воспитала. И вот в одночасье все рухнуло. Все то, во что я верил, все те идеалы, ради которых я жил. Все осталось там, в прошлой жизни. Всю свою жизнь я провел, подчиняясь его правилам и законам. Там меня научили всему тому, что я сейчас умею. А теперь кто я? Монах? Да, но только для самого себя, для своей души и ради своей мести.
Про своих родителей я ничего не знал. Монах Насо Грей рассказывал мне о том, как однажды их патруль подобрал меня в одной из небольших ферм на бескрайней территории Пустоши. Ее полностью разнесла стая мутантов. Звери пожирали всех, убивая одного за другим, съедая их внутренности и выпивая кровь. Проклятые монстры! Видно, Создателю угодно было оставить в живых только меня, чтобы я мог найти этих злобных мутантов и наказать убийц моего рода.
Так я попал в ряды монахов Киевского храма. Они заменили мне семью. Мне, и еще многим, таким же осиротевшим мальчишкам, как и я. Изо дня в день, сезон за сезоном, я познавал тайны мастерства монахов, с трудом сдерживая в себе животное желание рубить головы мутантов и мутафагов своей саблей.
И вот однажды настал тот день, когда мне впервые суждено было отправиться за пределы Храма, в бескрайную Пустошь. Мой первый патруль. Тогда я твердо был уверен, что сделаю все правильно, именно так, как учил нас великий Владыка.
Я хорошо помню, как в нашу обитель вбежал, прихрамывая на правую ногу, Урбик – смотритель и наставник в духовном вероучении. В потрепанном балахоне, сильно пропахшем мазутом. Его длинная растрепанная борода с остатками крошек хлеба смешно колыхалась, невольно вызывая улыбку на лице. Мои товарищи и напарники по патрулю, Рид и Хан, хихикнув, отвернулись. Только утром нас разделили на патрули, раздав оружие и распределив технику. Сегодня нам было суждено начать новую жизнь. Ту, ради которой мы готовились в храме. Мы должны были убивать мутантов и мутафагов, очищать земли Пустоши от страшных созданий.
Нам достался мощный «тевтонец» со сваренным цельнометаллическим трубчатым каркасом и установленным на специально вращающемся креплении пулеметом. Большие колеса позволяли с легкостью преодолевать неровности дороги и проезжать через груды хлама. Усиленная подвеска была снабжена надежными амортизаторами. Мощный и легкий двигатель, находившийся в перед-ней части, был абсолютно открытым. Считалось, что лишняя броня на «тевтонце» утяжеляет его и делает менее проходимым. Бак, большой и вместительный, также не был защищен какими-либо металлическими листами. По бокам находились два ящика для хранения припасов.
– Давайте, сынки, пора. Владыка благословит вас на великий путь. – Урбик, тряся корявым указательным пальцем, начал причитать, словно собирался прочесть нам очередную проповедь.
– Проверить свое снаряжение. – Это была команда, с которой начинались наши каждодневные занятия.
Мы уже давно подготовились. Все оружие и боеприпасы висели на своих местах, подогнанные и подтянутые, чтобы можно было легко достать любое из них, ловко прыгать и перемещаться.
– Мы готовы, отец Урбик. – Констатировал Рид, рослый, широкоплечий парень с рыжим пушком на скуластом лице. Хан снова улыбнулся.
Мы вышли во двор храма, который был защищен огромной каменной стеной по периметру. Здесь всегда было шумно. Вот и сейчас одна группа монахов продолжала занятия посреди вытоптанного двора, повторяя упражнения с длинными саблями. Другая группа, разместившись у глухой каменной стены, стреляла по мишеням, прикрепленным к стене. В общем, жизнь в храме текла своим руслом. Когда-то я так же рьяно махал саблей, изучал приемы рукопашного боя, стрелял из разных видов оружия, изучал стратегию и поведение мутантов, их особенности и слабые места. И вот теперь впервые мне предстояло самому патрулировать земли Пустоши, вычищая нашу землю от тварей из чрева зла.
***
Хан уверено вел «тевтонец» по дороге южного тракта. Машина легко преодолевала насыпи песка и груды хлама, оставшиеся здесь со времен Погибели. Рид сидел рядом с Ханом, поставив ногу на панель. В его руках было заряженное длинноствольное ружье «Око-2» с прикрепленной трубкой, в которой по-хитрому расположились стекла, позволяющие хорошо прицелиться. Я расположился за их спинами на чуть возвышающемся сидении. Передо мной, на сваренном из арматуры каркасе, был закреплен станковый пулемет «Гатлинга». Рука покоилась на рукояти, которую нужно было вращать при стрельбе.
Все молчали, первая вылазка сильно давила на нервы. Только иногда Рид насвистывал себе под нос старенькую песенку его народа. Я так и не смог запомнить ее мотив.
«Тевтонец» поравнялся с высоким песчаным барханом, когда раздался рокот двигателя. И тут же через бархан выскочил небольшой сендер, с закрепленной на носу, при помощи навесных рычагов, железной лопатой. Машину подбросило, и она с силой врезалась в бок «тевтонца». Меня не слабо приложило плечом о железную раму подвижного механизма пулемета. Нашу машину подкинуло и чуть не перевернуло. Спасибо Хану, который успел резко вильнуть и развернуть машину, поставив так, что наши сендеры оказались в одном направлении, покатыми боками смотря друг на друга. Сендер нападавших бандитов хорошо увяз своей тяжелой лопатой в песке и теперь пытался сдать назад, чтобы выбраться, при этом сильно надрываясь двигателем.
Из-за бархана выскочили еще два мотоцикла с люльками, на каждом сидели по три бойца. Я, стиснув зубы от боли в плече, резко развернул пулемет на подвижной раме в их сторону. Стволы завращались, металлическая кассета, вставленная сверху пулемета, подала патрон. Пулемет громко закашлял, выбрасывая огненное пламя из своих стволов. Пули прошили корпус, высекая искры. Человека, сидящего за рулем, разорвало на части, заливая кабину кровью. От этой картины мне стало плохо, я чуть не выпустил пулемет из рук.
В этот момент крупнокалиберные пули достали топливный бак, и раздался взрыв. Его сила разорвала корпус, превратив машину в груду горящего металла.
Я, еле совладав с собой, перевел взгляд на мотоциклы. Рид, вскинув ружье, выстрелил. Водителю первого мотоцикла пуля разнесла полголовы, тело отбросило на сидящего за ним длинноволосого оборванца. Агрегат пошел набок, накренился, переднее колесо со скрежетом врылось в землю, мотоцикл перевернулся. Человек, сидящий в люльке, вывалился, и тут же его подхватило вращающимся мотоциклом, закрутило в резком кувырке, выбросило в сторону уже переломанное тело, как разодранную тряпичную куклу.
Куклу, которую я когда-то видел. Вот только когда?
Я повернул ствол «гатлинга». Надежная машинка! Пока он совершает полный оборот, подавая новый патрон, ствол успевает остыть. Что практически спасает в плотном бою и дает возможность стрелять до полного опустошения кассеты с патронами. Пули прошили мотоцикл, успевший подскочить к нам вплотную. Двоих, человека управляющего мотором, и сидящего сзади, пули пробили насквозь, вырывая кровавые ошметки.
От этого зрелища мне стало совсем плохо, и я выпустил пулемет из рук.
Оставшийся в живых бандит, тот, что был в люльке, воспользовался этим и кинул в нас бутылку с воспламеняющей жидкостью. Стекло разбилось о нос «тевтонца», сразу обхватив его пламенем.
Хан выпрыгнул первым, его плащ занялся огнем. Монах упал и стал крутиться по песку, стараясь потушить себя. Рид выскочил следом. Его правая сторона плаща горела огнем. Не стараясь себя потушить, он подбежал к остановившемуся мотоциклу, схватил бандита за длинные грязные косички.
Я, перевалившись через корпус сваренных арматур, составляющих крепление пулемета, свалился вниз, сильно ударившись спиной о камень. Искры вспыхнули в глазах. Я еле встал, отбегая от «тевтонца», понимая, что если пламя доберется до бака, он рванет.
Рид правой рукой поднял бандита над люлькой, а левой выдернул из ножен широкой нож. Лезвие тесака, сверкнув шлифованным металлом, с размаху рубануло по шее, напрочь отстегнув голову. Обезглавленное тело упало под ноги Рида, обильно заливая багровой кровью песок и сапоги монаха. А лохматая голова с полным ужаса взглядом осталась в руке. Рид повернулся ко мне с обезумевшей гримасой, бросил голову в люльку. Я, стараясь не смотреть на обезглавленное тело, подбежал к нему, повалил и стал закидывать песком. Хан тяжело дышал за моей спиной. Я повернулся, всматриваясь в его грязное лицо.
– Бандиты эти, уроды, всегда орудуют здесь, на южном тракте. Но чтоб напасть на патруль монахов… Видно, их атаману совсем жить надоело. – Хан, отряхнул крупицы песка с лица и черной козьей бородки.
Потом он подошел к «тевтонцу», который продолжал слабо полыхать. Я ошибался, когда думал, что пламя доберется до бака. Лобовая пленка, прикрывающая от ветра, оплавилась и теперь капала жирными огненными подтеками. Хан вытащил из бокового ящика металлический баллон с висящим кольцом на предохранителе.
– Вот беда-то, что б некроз сожрал вашу плоть. – Продолжил он свое ворчание. Выдернул кольцо на круглом баллоне и бросил его на сиденье «тевтонца». Считанное мгновение, громкий хлопок и над машиной поднялось белое облако, полностью задушившее горячие языки пламени. В том, что «тевтонец» не сгорит, мы не были уверены. Хорошо, что у нас имелось изобретение харьковских оружейников: этот баллон, наполненный белым порошком. Наш смотритель называл его огнетушителем.
Но сейчас больше пугало другое – пожар мог привести «тевтонца» в недвижимое состояние. Да и сама зажигательная смесь больше рассчитывалась на сидящих в нем людей. От боевого коня еще несло дымом, и Хан, сильно бранясь, тушил тлеющие сиденья.
Рид, присев на песке, молчал и безумно смотрел на обезглавленное тело. Видимо, отпустило немного. Я протянул ему руку, желая помочь подняться. Он только бросил короткий взгляд и вскочил на пружинистых ногах.
– Так будет со всеми, кто посмеет поднять руку на Рида из Киевского Ордена Чистоты. – Прокричал здоровяк в тишину пустыни.
Только сейчас я вспомнил о том волосатом, который сидел позади ведущего первый мотоцикл. Выхватив обрез, я взвел курки и направился к лежащему вверх колесами мотору. Я прошел мимо тряпичной куклы и мужичка с простреленной головой. А вот и волосатый паренек, лежащий неподалеку лицом вверх, раскинув руки. Он тихо постанывал и щерился руками по песку пытаясь подняться. Я направил стволы в грудь паренька, готовый к любому выпаду с его стороны. Он по-прежнему просто лежал, барахтаясь руками. По его щекам текли слезы, смывая грязь и оставляя чистые полосы. Он весь тряся. Я подошел к нему и пнул со всей силы носком сапога по ребрам. Тишину вокруг нарушил душераздирающий крик, только у присутствующих монахов не было души, и хоть капельки жалости. Нас учили убивать. И пусть этот парень не был мутантом, но он поднял руку на Орден, и это уже каралось смертью. Я присел на корточки, сильно схватив бандита за шиворот. Подтянул к себе, заглядывая в его синие, как небо, глаза.
– Дядь, не убивай. – Затараторил юнец, хотя он был не намного младше меня. Видимо, из-за пышной бороды на моем лице и бешеной агрессии в глазах, я казался намного старше.
– Кто ваш, атаман? Назови мне его имя! – я сильно тряхнул парня, его голова подалась движению. И в этот момент моя рука врезал ему рукоятью обреза. Из разбитой губы потекла кровь. Патлатый всхлипнул и сплюнул в сторону. Вместе с кровью на земле оказалась пара зубов.
– Макота, Макота наш атаман! – Выдавил он из себя.
– Передай своему Макоте, что он перешел дорогу Ордену Чистоты. Ты все понял? – Я впился взглядом в трясущееся от страха лицо. Парень закивал и стал отползать от меня, словно забитая особь ползуна. Потом быстро встал, схватил лежащую рядом флягу и побежал. Вскоре он скрылся из виду.
Немного успокоившись и придя в себя, я на трясущихся ногах вернулся к «Тевтонцу».
Напарники, казалось, вообще не заметили моего отсутствия. Они сливали топливо с мотоциклов в канистру, готовили «тевтонца» и занимались прочими делами. Машина барахлила. Когда я разговаривал с парнем, до слуха доносилось жужжание стартера. Видимо, огонь все же натворил дел. Хан, проклиная всех мутантов на необъятной территории Пустоши, ковырялся с капризным двигателем.
В тот день мы не добрались до селения фермера Фарса – «тевтонец» с трудом завелся, и мы вынуждены были вернуться назад в Храм. По дороге мы пообещали друг другу не рассказывать в Ордене об атамане Макоте, решив наказать его своими способами.
Мы были молоды, кровь кипела, а поступки не вписывались ни в какие рамки. А когда на утро узнали о том, что в эту злополучную ночь ферма Фарса была атакована стаей горбатых гиен, я был шокирован. Прогнав мысли о мести атаману Макоте, мы ринулись на поиски этой стаи и уже через пару ночей нагнали их, перебив до одного. До сих пор перед глазами стоит костер, выложенный из трупов горбатых гиен, и этот треск, треск горящей плоти.
Глава 2. Засада
Что-то хрустнуло за спиной, я повернулся, отбросив обрез и выхватив саблю. Между криво висящими створками дверей метнулась тень, потом другая, и в паре метров от меня появились две облезшие клыкастые морды. Пустынные псы. Эти мутафаги стаями бродили по заброшенным фермам и старым развалинам, нападая на бродяг и одиночек.
Я чувствовал, как от них исходит зло, как их голод, словно витая в воздухе, прощупывает жертву. Слюни тонкими нитями свисали с их пастей, глаза, горящие огнем, пожирали меня, но твари не решались напасть. Хотя я прекрасно знал, что их животный инстинкт одержит верх над страхом, и они атакуют. Возможно, в последний раз.
–Тише, песики, тише. – Шептал я им. Губы обсохли и потрескались на ветру. Когда я их сомкнул, чуть ощутимая боль напомнила о себе покалыванием.
Огромные, серые, с облезлыми боками, на жилистых лапах, способные стаей уничтожать целые селения. Злобные создания падшего мира.
Псы, припав на задние лапы, оттолкнулись почти одновременно, совершив прыжок. Но я был готов к этому. Вдавив каблуки сапог в песок под ногами, я повернул тело вбок, ловко уходя от раскрытой пасти пса и отправляя его бренное тело в появившийся просвет. Зверь, почти поравнявшись со мной, норовил вцепиться мне в глотку. Все вокруг словно застыло, даже частицы пыли, витавшие в полутемном амбаре. Тело мутафага немного занесло вперед. Сильно сжав древко сабли, я нанес резкий рубящий удар, разрубив его ровно посередине костлявого хребта. На песок у моих ног упало две половинки, когда-то одной Пустынной псины. Одна дергала длинным облезшим хвостом, а вторая, скребя передними лапами, пыталась отползти, заливая все вокруг кровью и внутренностями.
Одно мгновение, и я припал на левое колено. Увел клинок сабли в сторону и выставил вперед свою кибернетическую руку. Сервоприводы зажужжали, сжимая титановыми пальцами глотку второго пса. Он брыкался, извиваясь, как змей. Я поднялся с колена, держа тяжелое тело на весу. Тварь безостановочно двигала ногами, скребя по моему плащу, визжала и скулила, пытаясь вырваться. Обреченный на верную смерть пес смотрел мне в глаза, до конца оставаясь преданным инстинкту. Из приоткрытой пасти разило помоями, тонкие веревки слюны стекали по титановой кости механического предплечья. Послышался хруст переломанных позвонков. Тварь забилась в конвульсиях и, издав протяжный писк, сильно ударила меня лапами. А я смотрел ей в глаза, представляя, что сжимаю глотку владыке Баграту.
С улицы донесся отчетливый рокот мотора, который с каждым мгновением усиливался. Отшвырнув от себя мертвое тело пса, я затаился, вслушиваясь. Протерев кривой клинок сабли о лежащий под ногами труп пса, спрятал ее в ножны.
К ферме, подпрыгивая на амортизаторах, летел легкий сендер, раскидывая в разные стороны крупицы мокрого песка. В сезон дождей почва ведет себя по-особому. Там, где были песчаные дороги, появлялись непроходимые, болотистые места.
Вот и сейчас сендер подкинуло и бросило в лужу. Только под этой лужей мной была выкопана добротная яма, над созданием которой я пыхтел половину дня. Потом прикрыл ее брезентовым пологом, подставив под него гниловатые палки, сверху присыпал песком, а дождь, сделал свое дело, залив водой. Лужа как лужа, ничего подозрительного.
Из-под колес взметнулись вверх фонтаны брызг. Перед сендера ушел в землю, машину сильно тряхнуло, сидящим в ней тоже досталось не сладко. Боец, сидящий за водителем, не удержался и вылетел, махая руками. Еще один всплеск воды и мотор заглох.
Одна ловушка сработала.
Я скинул с плеча карабин и передернул затворную рамку. Прижимая его к груди, выскочил из амбара. Быстро перемахнув через покосившийся забор, метнулся к навесу, где покоился мой сендер. Прильнув к покрывавшему его пологу, я аккуратно выглянул. Меня и провалившийся в ловушку сендер, разделяло небольшое расстояние.
Бойцы, сидевшие в нем, уже вылезли и крутились вокруг машины с недоумевающим видом, крутя головами в разные стороны. Тот, что свалился в лужу, что-то кричал, сильно размахивая руками. Пока они не увидели появившиеся края брезентового полога, в их понимании все происходило без какой либо опаски, просто зазевавшийся водитель влетел в появившуюся яму, не более того. Все трое были вооружены. Но один из них, рослый бандит с двумя патронташами, держал в руках карабин с длинным стволом, под которым располагался трубчатый подствольный магазин и перезарядка качающейся скобой, управляемой по типу ножниц. Эта скоба обеспечивает весьма высокую практическую скорострельность, что дает огромное преимущество при стрельбе из движущегося сендера. За такой ствол можно было получить не малую сумму серебром. Скорее всего, лысый был главным из их патруля разведки. Их атаман, Митх Злобный, подстраховывался, отправив перед основным караваном разведчиков. Осторожничает упырь.
Я вскочил и рванул к развалинам кирпичного дома. Расстояние сократилось и достаточно прилично. Вскинув ствол карабина, я прицелился, выловив на мушке бритый затылок. Один из разведчиков увидел торчащие края полога и завопил:
– Засада!
Лысый повернулся в сторону фермы, в мушке появилась перекошенная злостью гримаса. Я вжал курок, карабин толкнул в плечо отдачей. На лбу у лысого появилась дырочка, его тело подбросило и свалило в лужу под колеса сендера. Двое других быстро среагировали, вскинув короткие обрезы. Они пальнули пару раз по стенам развалин и, прячась от пуль, забежали за сендер. Я для устрашения пальнул по сендеру и тут же перевалился через кирпичную кладку. Упал, откатился в сторону, резко встал и, что есть сил, рванул к куче остовов какой-то сельской техники. Почти добежал, когда прогремел выстрел. Я успел оттолкнуться и прыгнуть вперед, упав животом на землю. Пару дробинок прошли вскользь по моему жилету. Перекатившись ближе к покореженным железным остовам, я вскочил, припал на колено и вскинул ствол карабина. Из-за торчавшего из земли сендера выглянул боец в ободранной шерстяной шапке, пытаясь разглядеть меня. Его глаза бегали из стороны в сторону и когда он, наконец, увидел того кого искал, было поздно. Я взял его на прицел и выстрелил. Пуля прошила грудь в области сердца, из раны вырвался фонтанчик крови. Разведчик, отбросив обрез в сторону, схватился обеими руками за кровоточившую рану и упал плашмя на песок, пару раз дернув ногами.
Во что бы то ни стало, третий мне нужен живым. Надо узнать какой они должны подать сигнал, что бы Митх и его караван могли без каких либо сомнений направиться к ферме.
Шрамы на теле вновь резанули болью.
С темного, почти черного неба, бесконечно падали косые полосы дождя, барабаня по ржавому металлу. БАМ-БАМ-БАМ. И этому, кажется, не было конца. Ветер насвистывал свою заунывную песню.
Я прислонил карабин к куску торчавшей из кучи металла раме, снял патронташ, скинул ремень сабли, аккуратно прислонив ее к карабину. Рядом положил сумку. Выудил из-за кожаного пояса два маленьких топорика, взял в обе руки. Левая рука, визгнув сервоприводом, с треском сжала рукоять.
Третий боец из банды Митха сидел тихо и не показывал своего носа. Ему было страшно. Всегда страшно, если ты остаешься один. Таков закон человеческий.
Дыхание после быстрых перебежек почти восстановилось, я втянул ноздрями сырой, холодный, пахнущий свежестью воздух. Про себя попросил у Создателя силы и выскочил. Под ногами чуть слышно шоркала земля, в лицо били капли дождя. Я сосредоточено бежал к провалившейся маши-не. В считанные секунды достиг ее, перепрыгнул через лужу и, приземлившись на капоте, скакнул на крышу. Едва коснувшись ее подошвами сапог, я оттолкнулся и взмыл воздух, приземлившись на самом краю крыши сендера, как раз над головой бойца. Шум дождя скрыл мое, почти бесшумное, приземление.
Бандит нервно озирался, ведя стволом обреза в разные стороны. От него исходила волна страха и отчаяния. Боец чуть подался в сторону, пытаясь выглянуть. И в этот момент я прыгнул, обрушив-шись ему на спину. Видно, у страха глаза велики. Боец успел отскочить в сторону, и я промахнулся, упав рядом. Двуствольное дуло обреза почти уперлось мне в лицо, когда я резко ударил сжатым в кибернетической руке топором по нему. В этот момент прогремел выстрел. Дробь пробила колесо сендера, оно громко лопнуло и стало спускаться, издавая протяжный свист. Взмахом второго топора я отрубил кисть, сжимающую обрез, и сильно пнул его подошвой в грудь. Раздался дикий крик, боец отлетел от меня, завалившись на спину. Но он тут же вскочил, сжимая целой рукой кровоточащий обрубок. Я отшвырнул топоры, подлетел к нему и, не давая опомниться, с разворота въехал ногой в челюсть. Он упал, продолжая стонать. Я схватил его за длинные волосы и заставил встать. Подтащил к сендеру и погрузил головой в грязную лужу воды. Парень брыкался, пытаясь высвободиться из моих рук, упирался. Вытащив его голову из воды, я швырнул его на землю.
– Какой сигнал вы должны подать Митху? – завопил я. – Ну, говори?
– По-лзу-на те-бе в за-а-д! – Заикаясь, крикнул в ответ разведчик.
– Нет, не правильный ответ. Вот скажи мне, зачем ты себя мучаешь, а? Ради чего? Думаешь, твой хозяин вот так вот молчал бы? Нет, конечно! Плевал он на тебя! Сам гребет золотые монеты в карман. А вам что? Гроши. Как псам паршивым огрызки да объедки бросает. Да, я могу с тебя живьем шкуру стащить, только незачем мне грех на душу брать
Я подошел к нему вплотную, отпустил тяжелый взгляд. Парня трясло. Скрутившись в позе зародыша, он то и дело сильно постанывал. Сейчас время играло против меня, он терял кровь, а вместе с ней и силу. Еще немного и он отключится, а причинять ему лишнюю боль нет смысла, ее у него сейчас и так в излишке. Нужно давить на психику.
Я вытащил из внутреннего кармана чистый сверток бинтов. Помог присесть парню, приподнял его лицо.
– Вот бинты, я смогу помочь тебе, но поможешь ли ты мне?
Сильный озноб одолел его слабеющее тело, в лихорадочной тряске он сильно махнул падающей на колени головой.
– Какой сигнал? – Повторил я вопрос.
– Кос-тер, м-мы, должны были раз-вес-ти кос-тер из по-кры-шек… – парень потерял сознание, голова повисла и под своей тяжестью свалила тело.
Покрышки… Да, они кучей лежат под навесом. Значит, они разводят костер, покрышки горят, поднимая в небо черный дым столбом, знак полного спокойствия на ферме. Караван спокойно едет к уже очищенной площадке. Стратег, сожри его некроз.
Я склонился над бойцом, проверил пульс на шее. Сердце еще слабо билось. Пришлось его добить. Спи с миром, сын великой Пустоши.
Сначала я вернулся к амбару и взял обрез, который оставил там во время битвы с псами. Потом подтащил тело к сендеру, второе, последним остался лысый. Снял с него патронташи и с трудом дотащил к собратьям.
Костер? Будет тебе костер. Вывернув крышку канистры, я промочил бинт топливом. Часть его оставил в баке, а другую свесил стекающим концом. Так же намотал на палку бинт, мокнул в горловину канистры. Вытащил из кармана плаща потертую зажигалку, крутанул ребристым колесиком. Фитилек, торчащий из зажигалки, засиял красным пламенем. Факел разгорелся, потрескивая.
«Да будет землица Пустоши вам раем обетованным. И пребудет свет в вашем путешествии. Да озарит он все кругом, и тьма разверзнется».
Вращаясь, факел упал прямо в лужицу топлива, образовавшуюся под баком. Вспыхнул огонь, языки пламени заплясали в диком танце, словно стараясь полностью поглотить сендер. Шуршание дождя нарушил взрыв, огонь всполохнул с новой мощной силой, а в небо поднялся столб черного коптящего дыма.
Митх увидит дым и даст команду своему каравану. Но он не будет знать, что здесь его буду ждать я, жрец-каратель, монах Тулл.
Глава 3. Предательство
В сезон солнца весь день нещадно палит солнце. Его лучи неумолимо сжигают все на своем пути. Вся живность, так бодро бегающая по поверхности, прячется в норах или подвалах развалин. Мир вокруг словно замирает. Войны между кланами утихают. Даже бандиты, орудующие на переправах и трактах, прячутся в салунах придорожных городков. Но с наступлением ночи оживают все – и люди, и мутанты, и мутафаги.
В одну из таких ночей мы отправились на зачистку логова мутантов. С утра нас вызвал управляющий храмом, старший брат Порфирий, незадолго до этого встречающийся с самим владыкой Багратом. Он объяснил нам, что на нас возложена большая миссия, и от ее итогов будет зависеть существование Ордена и братства.
Почему-то я чувствовал внутри нарастающую тревогу, словно в груди скреблись дикие кошки, и объявление о том, что с нами на зачистку отправятся хранители знаний, полностью привело в замешательство. Эти монахи не вылезали из своих подземных библиотек, читая, чудом уцелевшие со времен Погибели, бесценные книги. Говорят, они еще занимались воспитанием совсем маленьких братьев, теми, что оставались в живых после набегов мутантов и мутафагов. То есть такими, каким когда-то был я. Конечно, в храме были и кормилицы, которые не появлялись во дворе храма, чтобы не вовлекать братьев в искушение.
Кроме нас: Рида, Хана и меня, в команду входили братья Велес, Григорий и Фур. У каждого из нас за плечами было много ходок в патрулях, многие отличились при зачистках и уничтожении мутантов. На каждого можно было положиться как на самого себя. Смущали только три хранителя. Я не счел нужным спрашивать их имена. Для меня они были просто умниками, которые, конечно, могли держать в руках оружие, но с не охотой, лишь в самых крайних ситуациях.
Мы прятались за большими каменными валунами, раскиданными тут повсюду. Как выразился один из умников, когда-то в древности это было дно моря. Песок под ногами был белым, местами из него торчали поблескивающие ракушки.
