Текст книги "Земля вечной охоты (СИ)"

Автор книги: Олег Ростов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

  – Уже мертвое. И, слава богу! – Ответил мой брат. – Ну что, разделывать кабанчика будем?

  – Что-то Славян, мне эта кабанятина не катит. Воняет она, уж больно паршиво. Прикинь, если мы последнего на земле такого адского кабанчика завалили?

  – Да, гринписа на вас нет. Скушали бы вас. Вместе с содержимым ваших кишечников. – Маша улыбалась нам.

  – Заметил Славян, как твоя жена культурно и толерантно выразилась, съели, а не сожрали и не с г..., ну ты понял, а с содержимым кишечника!

  – Да, она у меня вообще культурная, толерантная, умная и образованная, одним словом спортсменка, комсомолка и просто красавица. Не то, что те, с кем ты привык общаться в дешевых борделях.

  – Это кто в дешевых борделях общался? Ну, ты и наглец!

  – А вы, что это, оба языками зачесали?

  – Все Славян, толерантность закончилась. Вези ее обратно на яхту!

  Когда он отчаливал, крикнул ему вслед: – давай, давай греби, шевели поршнями, а то спать будешь на коврике в прихожей, пока она опять толерантности не захочет.

  Оба только засмеялись в ответ.

  Вскоре брат вернулся. Гриша за это время успел вырезать у не слабой хрюшки печень и предложил нам.

  Я тактично отказался. А Славян спокойно отрезал кусочек, посолив, съел.

  – Ну и как? – спросил его.

  – Да ничего. Но я бы предпочел печень травоядного.

  – Пошли тогда, травоядного добывать.

  Гриша заметался с куском печени. Жестами показали, что бы выкинул. Ему было жалко до безобразия, но все же выкинул. С сожалением глядя на тушу живого, вернее уже мертвого ископаемого.

  Травоядного добыли, подстрелив из арбалета газель. Нормально так. Даже самому понравилось. Слава на этот раз вырезав печень, спокойно стал отрезать куски и посолив поедать с удовольствием. К нему быстро присоединился Гриша, уминая печенку за милый мой, не забывая при этом обильно посыпать солью. Я тоже попробовал. Есть можно! Съели половину, остальную решили привезти на яхту. Детям тоже печень нужна. Потом Славка из арбалета подстрелил какую-то птицу, похожую на гуся. А может это и был гусь, крупный такой и жирный. Гриша был на седьмом небе от счастья. За столь короткий период времени добыть для своих женщин столько еды. Вот человек, еда есть – счастливый, еды нет – не счастливый. Или может я утрирую? Когда вернулись к лодке, около нее стояло человек пятнадцать неандертальцев. С десяток мужчин и пять женщин. Все, конечно же в шкурах. Причем, шкуры были неплохо выделанные, но, сшитые из них одеяния, оригинальностью не блистали. У некоторых женщин в волосах были маленькие тонкие косточки, толи животных, толи птиц. Типа украшения?! Держались они на расстоянии метров двадцати от лодки.

  Гриша, увидев такую толпу соотечественников, выгнул грудь колесом. Мдаа, даже у них, понты это наше все.

  – Не понял Славян, а чего это они своих дам сюда приволокли? Не, я понимаю мужики с дубинами приперлись, а дамы на фига?

  – Да вот, гложат меня Гоша смутные подозрения, что пока мы раздумываем, где тебе подругу искать, Гриша уже озаботился. Видал, сколько красоток тебе пригнали, такому великому и ужасному? Гудвину короче! – и заржал, конь.

  – Не понял? Я этому своднику голову откручу. То же мне, ценитель красоты!

  – Да ладно Игорь! При чем здесь красота? Тут главное функциональность. Там есть некоторые и ничего. Помыть, побрить, подкрасить и в койку можно! – опять, свинтус, ржет.

  – Ты давай зубы не скаль. Давай Лиду сюда с мелкой. Она вроде уже довольно активно по их нему чирикает.

  – Что с ума сошел? Мелкую, сюда вести. Смотри, их толпа какая?

  – И что? Карабин оставь мне. Привези еще один или немца. Положим на раз, если дернуться. И песа моего. А выяснить все равно нужно. Может они обмен, какой хотят?

  – Ладно. Только смотри, мышей не проспи.

  Славка, забрав части разделанной газели и гуся, отвалил. Я, держа карабин стволом вниз, глядел на этот балаган. Вскоре брат вернулся, привезя не только мелкую с Лидой, но и Машу. Она категорично отказалась отпускать Светлану одну. Славян привез немца. Которого я забрал, отдав ему карабин.

  И на самом деле, выяснилось, что наш глазастый неандерталец понял, что я без женщины. А так с его точки зрения жить было нельзя. Встреченного аборигена он конкретно застращал, но потом пообещал, засранец такой, железный нож за даму. Поэтому его соотечественник рванул в стойбище как раненный в ягодицу.

  Племя было не большое. Мужчины в нем, как и везде, находились в меньшинстве. Так что с точки зрения древних людей, товар для обмена имелся. Железный нож им понравился. Было бы удивительным, если бы это было не так. Вроде и дикие, но мозги работали, так как надо. За женщину, вернее почти девочку, просили два ножа. Я, конечно же от такого предложения был не в восторге. Так как и, за бесплатно, мне их красавицы были не нужны. Сам готов был доплатить, главное, что бы они исчезли отсюда. Это я так, шучу. Начать стрелять и пугать, как-то не хотелось. Агрессии они не проявляли. Наши собаки, Славка захватил и Боню, их приводили в ступор. Самое интересно было наблюдать за Лидой. На которую, пялились и дамы и мужчины. А что? В платье, чистенькая, волосы как огонь, заплетенные в две косички с разноцветными лентами. По меркам местных, наверное, супер модель.

  – Слав, – обратился я к брату, – ты там пни под зад Гришку, а то он грудь так выкатил, как бы позвоночник не осыпался в штаны.

  Пообщавшись с местными, мелкая захихикала. Это она сказала, что мне предлагают жену за ножи.

  – Дядь Игорь, тебе тут невесту привезли. Можешь выбрать.

  – Тебе пять лет, что ты понимаешь?

  – В невестах я понимаю. Вот когда я буду невеста, у меня будет красивое белое платье.

  – А шкуру не хочешь, невеста? Короче, скажи, что невесты мне не нужны, пусть предложат что-то другое.

  – Дядь Игорь, а тут девочка есть, она тебя так боится, но я сказала, что ты добрый!

  – У тебя язык слишком длинный для твоего роста.

  Когда женщины узнали, что их менять на нож не будут, стали смелее. Лида во всю общалась с ними. Гриша распинался с мужчинами. Мелкая успевала переводить. Вот полиглот. Правда понимала еще не все. Но непонятное домысливали сами, исходя из уже известного. Тем более язык был бедноват и архаичен. Выяснили, что у них есть шкуры, неплохой выделки. Разные поделки из кости и камня. Поделки нас не интересовали. А вот наличие меда даже очень. Мед, конечно же, был диких пчел. Попросили принести несколько шкур и весь мед. Неандертальцы ушли, практически все, за исключением двух колоритных личностей и одной, как не странно девушки. Ей оказалось лет 12 или 13. Но в этом возрасте неандертальцы были уже вовсю половозрелыми. Девушка рассматривала с большим интересом украшения на Лиде, Светлане и особенно на Маше. Трогала ткань. Заинтересовалась серьгами Маши и Светланы.

  Славка, наблюдая за ней, сказал:

  – В любые времена, женщины есть женщины, хоть серьгу в ухо из золота, хоть из кости. Без этого никуда!

  – Ага, – поддержал я его,– можно еще косточку в нос. Вообще красота неописуемая!

  Гриша показывал аборигенам свое копье. Наблюдая, как его сородичи трогают лезвие, раздувался как индюк. Очки тоже заинтересовали, но их он трогать ни кому не разрешал. Только снимал, демонстрировал в своих руках и что-то втирал. Вообще разговорчивый парень. Кто сказал, что неандертальцы мало говорили? Посмотрев на этого перца, вы усомнитесь. Конечно, их речь сопровождалась активной мимикой и жестикуляцией. Но это же все равно разговор! Двое из неандертальцев, которые остались, были довольно крепкие ребята. У обоих в волосах на макушке имелись косточки, виде заколок или украшений. Неандертальцы тоже были не лишены тяги к прекрасному.

  Наконец появились курьеры со шкурами и медом. Теперь их было уже больше. Даже дети наличествовали. Нормально так. Мед притащили в каких-то колодках из дерева. Сделанные из стволов небольших деревьев. Сердцевина была удалена. Не знаю как, выдалбливали или выжигали, но следов горения не было. Может потом зачистили. Принесли три такие штуки. В каждой литра по два меда. Мед у них оказывается, ценился больше чем шкура. Шкур было несколько. Пара каких-то кошачьих, что-то типа ягуара или леопарда. Неплохо. Можно было накидку сделать или в качестве украшения повесить на стенку. Была одна медвежья шкура. Довольно большая, черного цвета. Это как они такого завалили? И шкуры каких-то других животных. Так же одна женщина принесла такую же колодку, в которых был мед, только у нее там была ягода. Довольно крупная синеватого цвета, напоминала ежевику, но не ежевика. Попробовал. Вкусно! Мед и три шкуры, в том числе медведя, торганули за один старенький топор, который я так же забрал при сборах вместе с кузней деда. Топорище сделали уже здесь. Наточил. Что отдала за ягоду Маша, не знаем. Нам она так и не сказала. А мы не увидели. Но все оказались довольны сделкой.

  Так же, Гриша выбил клыки у хрюшки, для амулета. Клыки разрешили ему забрать. А что, в конце концов, это он поставил точку в жизни монстра, воткнув в загривок свое копье. Не знаю только, успел это почувствовать ископаемый или уже нет. Ночевать на суше не рискнули. Мало того, отошли от этого места метров на двести дальше по курсу. Неандертальцы с нашего разрешения разделали энтелодона, практически ничего не оставив падальщикам.

  Утром, позавтракав, двинулись дальше. Некоторое время, видели, как нас сопровождали вчерашние соотечественники Гриши. Потом они отстали. Еще сутки двигались неспешно вдоль береговой линии. На следующий день, ближе к обеду увидели устье реки, впадающей в это пресное море. Река была метров двести, двести пятьдесят в ширину. Текла с севера. Бросили якорь.

  – Ну и что делать будем? – спросил я у Славки.

  – Предлагаешь зайти?

  – Похоже, Урал уже обошли или вот-вот обойдем. Смотри, на западе, береговая линия начинает потихоньку смещаться на юг. Если пойдем дальше, то, как бы, не пришлось волок устраивать. А этого бы, очень не хотелось. Намучаемся. Ладно, если открытое пространство, а если нет? Лес, например? Это надо прорубать просеку. При этом, хотя бы один из нас двоих, должен быть всегда на стороже с оружием. Конечно, есть Гриша. Но из него рубщик тот еще. Максимум подай-принеси. А рубить и пилить можем долго. Даже если бензопилы использовать. Но их использовать, только горючку зря потратим. Нам она при строительстве дома понадобиться. Строить то оперативно придется. А здесь смотри, река с севера течет. Причем направление северо-запад. Само то. Правда, против течения пойдем. Но я думаю, справимся. Где на парусах, где на моторе.

  – Хорошо, давай попробуем. В конце концов, всегда вернуться можно сюда.

  – И я о том же.

  Решили войти в реку. Около двух суток поднимались вверх по реке. Шли медленно. По берегам рос густой лес. Река то становилась шире, течение замедлялось, то уже, петляя между высоких холмов. На третий день, стали попадаться заливные луга. Было море птиц – уток, гусей, лебедей и прочей живности. Несколько раз видели оленей, лосей. Лес шел смешанный лиственно-хвойный. Но при этом замечали толстые змеи лиан. Ворон часто отлучался. Еще в первые сутки движения по реке, куда-то свалил. Не было почти два дня. Потом появился. И как ни в чем не бывало, устроился на своем привычном месте. Кошак, в отличии от пернатого, объевшись рыбы, которую не переставал ловить мой брат с племянником, целыми днями лежал на палубе, не делая попыток свалить. Иногда поднимал свою голову и внимательно вглядывался в лесные дебри, шевеля ушами. Заметил, что собакины, в этот момент, так же всматривались в лесную чащу. Но потом как по команде, все трое, теряли интерес.

  Один раз увидели огромного черного медведя, с тупой мордой. Он сидел на берегу реки и пожирал крупную рыбину. Заметив нас, сваливать не стал. Отвлекся от трапезы и наблюдал за нами, пока мы не прошли мимо. Наблюдал молча. Наши животины, так же уставились на него. Что характерно, молчали все, даже Ганс не тявкнул. Когда проходили прямо напротив него, он встал на задние лапы. Мдаа! Рост около четырех метров. Мама дорогая. Неосознанно взялся за штурмовую винтовку, которую всегда держал на палубе, рядом собой. Не стреляли. А зачем? Нам он не угрожал. Шкура как раз такого индивида у нас была. Выменяли ее ранее у аборигенов. Мяса его, нам было не нужно. Я, конечно, видел, как у Славки заходил кадык, когда он сглатывал, а в глаза загорелся азарт, в руках он сжимал СВДК. Но Маша накрыла его ладонь своей и молча, покачала головой, давая понять, что не нужно. Так и прошли мимо. Славка потом, позже, прокомментировал это: – Тоже мне хозяин и прокурор тайги! Дал нам понять, что бы плыли мимо, типа, здесь я дою коров!

  – Ага, сам за вымя щупаю и другим не позволю.

  – Опять языками зачесали! – хмыкнула Маша.

  – А им что делать то? Только и чесать языками. – Поддержала внучку бабуся.

  – А чего мы такого сказали? Если это так и есть? – ответил я на наезд.

  – А про вымя обязательно было говорить? – спросила Маша.

  – А что ты поняла под словом вымя? – я усмехнулся.

  – Только не прикидывайся идиотом Игорь.

  – А чего сразу обзываться? Я вот, например, под выменем понимаю именно вымя коровье, с которого можно надоить молока. А если ты, Маняшь, понимаешь что-то другое, так извини, каждый судит по своей испорченности. Я не виноват, что мой брат так тебя испортил.

  Тут же огреб подзатыльник.

  Маша с бабусей и мелкой засмеялись.

  – Ты чего старшой? Я что виноват, что у твоей жены слово вымя ассоциируется с чем-то постыдным или интимным.

  – Сейчас еще огребешь заморыш.

  – Да ладно, пошутить нельзя. Не интересно с вами.

  – Прыгай за борт. – Брат ухмылялся.

  – Это почему?

  – Тебе же с нами не интересно!

  – Ловко! Это вообще-то моя яхта.

  – Уже нет. Теперь это собственность племени.

  – Серьезно? А почему я только сейчас об этом узнаю.

  – Ну, так я тебе сейчас и довожу это до сведения. Как вождь.

  – Я что-то пропустил? Когда назначение произошло?

  – Как только решили основать племя. Ты же сам этого хотел или нет?

  – А почему ты?

  – А потому, что я старший из мужчин, это раз. Потому, что я уже женат, а ты нет, это два. И третье, просто можешь получить по шее.

  – Железная аргументация! Самое главное убедительная, особенно третий пункт.

  – Ну, вот и ладушки. Прыгать будешь?

  – Нет, лучше за штурвалом постою. А то прыгну, кто встанет, не вождь же! Ему по статусу не положено, да и на рулить, может так, что святых выноси.

  Посмотрел на брата: – Ладно, помолчу. Тогда, может музыку включим? А еще лучше, Маш, может, на скрипке поиграешь? Я видел, что ты ее взяла, только что-то ни разу не доставала. Славка вопросительно посмотрел на жену. Она пожала плечами: – Чего сразу скрипка? Может попсу Гошину?

  – Есть такая, я ее для пассажирок держу, вернее держал. Вот только не надо Славян скалиться... Но я бы предпочел тебя, Маша, послушать. Посмотри какой вид. Тут лучше скрипка.

  – И что хочешь послушать?

  – Как что? Бессмертные творения, которые никакая попса ни когда не заменит. Как насчет ноктюрна Шопена?

  – Уверен? – Маша внимательно смотрела на меня.

  – Да, у тебя хорошо получается. Или фантазию Вивальди.

  – Ладно, – невестка кивнула и ушла в каюту. Вскоре вернулась, принеся футляр. Открыла его, погладила скрипку, чему-то своему улыбнулась. Достала ее.

  – Ноктюрн?

  Я кивнул. Маша подняла смычок... Полилась музыка. На самом деле божественная. Даже без аранжировки, одна скрипка. И этого было достаточно. Над древней рекой звучал Шопен, за тысячи лет до своего рождения, в прекрасном исполнении. А Маша на самом деле играла очень хорошо. Недаром ее учителя бегали потом к бабусе и убеждали, что ей нужно поступать в консерваторию. Но Маша отказалась, она хотела быть врачом, хирургом. Позже, на практике, попав в один из военных госпиталей, она там играла, один раз, для солдат и офицеров. И ее просили сыграть еще и еще раз. И потом, когда сама уже работала ведущим хирургом, продолжала играть дома. Особенно тогда, когда после многочасовой борьбы за жизнь, проигрывала смерти. Придя домой брала скрипку, закрывалась в своей комнате и играла. Молча, плакала и играла. Слава тогда говорил, что в этот момент ее лучше было не трогать. Потом он заходил в комнату, забирал из ее расслабленных рук инструмент, убирал в футляр и накрывал спящую жену пледом.

  Что в тебе задевает, какие струны твоей души, такая музыка? Что ты вспоминаешь и кого видишь перед глазами? О чем думаешь? Кажется, ты теряешь чувство времени, уносясь куда-то на крыльях мелодии...

  Славка, отвернувшись, молча, смотрел куда-то вдаль. Бабуся просто закрыла глаза. Светлана и Иван смотрели на свою маму заворожено. Смотрели на нее и наши неандертальцы, казалось, боясь вздохнуть. Маша опустила смычок. Но на яхте продолжала стоять тишина. Почему мы так среагировали? Не знаю, может сама атмосфера, что окружала нас?

  – Спасибо сестренка. Это было, просто без слов. – Сказал я первым, нарушив тишину.

  – И тебе спасибо Игорь. Сама даже не знаю, почему так получилось. Наверное, просто соскучилась по ней. – Маша с нежностью смотрела на свою скрипку.

  – Смотрите, – неожиданно вскрикнул Славка. Я бросил взгляд туда, куда он показывал. Метрах в ста, может даже меньше, по курсу, на берегу стоял ребенок. Просто стоял и смотрел на нас. Он был голым, кутаясь в кусок какой-то шкуры. Глянув бинокль, понял, что это мальчик. Очень худой. И самое главное, это был кроманьонец.

  Начал убирать паруса, заработал двигатель. Начали подгребать к берегу. Мальчик продолжал стоять и смотреть на нас.

  – Как ты думаешь, свалит или нет? – Спросил брат.

  – Понятия не имею. Но вроде пока стоит. Меня другое интересует, почему он один и никого больше нет? Где взрослые?

  К берегу подошли на максимально возможное расстояние. До берега было метров десять – двенадцать. Дальше не позволяла осадка яхты. Спустили надувную лодку.

  – Я тоже пойду, – сказала бабуся, тоном, не терпящим возражений.

  – И я! – заявила Светлана.

  – А ты пока посидишь здесь. – Ответил ей Слава. Света насупилась, но промолчала.

  Что бы ребенок не испугался, псов, непосредственно Ганса, брать не стали. Высадились на берег втроем. У меня был 'немец' и штуцер. У Славки 'Вепрь'. Мы подошли к нему. Он смотрел на нас. В его взгляде был страх, мольба и надежда. Очень худой, грязный.

  – Кто ты дитятко? Что с тобой? – спросила баба Настя, протягивая к нему руки.

  – Бабусь, да на нем вшей или еще чего, наверное, выше крыши. – Сказал я ей.

  – Помолчи Игорь, – ответила она, даже не взглянув на меня.

  Конечно, пацан не понял самих слов бабы Насти, но понял, возможно, чисто эмоционально. Так как оглянулся куда-то назад и заплакал. Бабуся прижала его голову к своей груди. Гладила по грязным волосам, представляющим собой один сплошной колтун.

  Славка головой показал мне в том направлении, куда оглянулся мальчик и мы с ним двинулись. Шли по маленькой тропинки, натоптанной ранее либо самим пацаном, либо его родичами. Прошли метров пятьсот. Наткнулись на место, где проживало племя. Хотя больше это было похоже на стоянку одной семьи. Они жили в двух землянках. Крыши землянок, были завалены валунами. Входы в землянки представляли собой обыкновенные норы. Имелись следы костровища, с него еще шел дым от углей. Возле одной из землянок лежала женщина. Лежала как минимум пару дней. На лице были язвы. Рой насекомых закружился над ней, когда мы подошли. Мы с братом прикрыли рот и нос платками. Стоял смрад. Брат, попытался сунуться в одну и вторую землянки, подсвечивая фонарем, но отшатнулся.

  – Уходим, все мертвы. Зараза какая-то.

  Мы сразу побежали оттуда.

  – Бабусь, – крикнул Славка, когда добежали до берега, – там все мертвы, похоже, зараза какая-то. Зря ты к нему близко подошла.

  – Замолчи Вячеслав, это ребенок.

  – И что? А если ты заболеешь, а потом мы, все остальные?

  – Не заболеете. Я остаюсь с ним. Привезите корыто и котел. Разожгите костер. Так же нужна палатка. Давайте шевелитесь. К нам не подходить. Машу, детей, Гришу и Лиду держать на яхте. Все понятно?

  – Понятно бабуся.

  Славка, загрузив все необходимое, перевез на берег. Чуть в стороне развел костер, подвесил котел с водой. Бабуся кормила мальчишку привезенной с яхты едой. Отогнав яхту чуть в сторону, я вернулся на берег. Маша сначала запротестовала, тоже хотела с нами, но я сказал ей, что на берег никто не сойдет. Карантин.

  Мы с братом держались в стороне, перекрыв к мальчишке с бабой Настей подходы со стороны леса. С нами были обе собаки. Разожгли пару костров. Шкуру, снятую с ребенка бабуся сразу бросила в костер. Вымыла его. Остригла все волосы. Поила отваром из трав, заставила съесть таблетки, которые мы привезли с яхты. Мы развернули им палатку. Сама бабуся так же разделась, вымылась и, переодевшись в привезенную сменку, застирала свою одежду. Благо ее было немного. Вымыла его. Остригла все волосы. Поила отваром из трав, заставила съесть таблетки, которые мы привезли с яхты. Мы развернули им палатку. Сама бабуся так же разделась, вымылась и, переодевшись в привезенную сменку, застирала свою одежду. Благо ее было немного. Одежду перестирывала, раза три.

  Неделю мы провели на берегу. Завалили с братом лося. Часть мяса он отвез на яхту. Из другой части готовили еду себе и бабушке с мальчиком.

  На исходе седьмых суток, бабуся позвала нас.

  – Идите сюда. Все, не опасайтесь. Мальчик чист. Наверное, у него одного из всех был иммунитет на болезнь.

  Мальчишка постоянно держался около нее, как будто боялся, что опять останется один. Что он пережил, находясь среди болеющих и умирающих родственников, а потом, вообще оставшись один, остается только догадываться. Было удивительно еще и то, что на запах падали не сбежались крупные хищники. Мелких, мы видели. А вот крупных нет. Хотя, когда уже отошли от берега, со стороны стоянки слышали рык крупного зверя. Да, мальчишке крупно повезло. Позже, когда мы уже понимали друг друга, он расскажет, что вышел к реке потому, что услышал что-то невероятное, что-то, что звало его – музыку. Получилось, что Маша спасла ребенка.

  Постепенно ребенок отходил. Первое время держался около бабуси. Бабушка постоянно с ним общалась. Так же общаться начала почти с ходу Светлана. Мелкой было даже проще, чем бабуси, несмотря на то, что та имела недельный опыт общения с кроманьонцем. Мальчик возрастом был примерно 8-9 лет. Хотя мы могли и ошибаться. Все же дети 21 века развиваются физически быстрее, за счет акселерации и лучшего питания. Он был темнокожий, но не как жители Африки, светлее. Больше подходило определение – кофе с молоком. И самое главное, его черты лица были чертами лица классического европеоида! Мы уже встречались с кроманьонцами. Но у тех, черты лица назвать полностью европеоидными было несколько затруднительно, по сравнению с этим малышом. Там было что-то и от европеоидов и от монголоидов. Какая-то смесь. А здесь конкретно, ничем не отличался от Светланы и Ивана, только цветом кожи. И по сравнению с Иваном был более низкорослым и худощавым. Но опять же Иван был его старше.

  Первая разобралась с языками Светлана. Оказывается, кроманьонец и неандерталец могли общаться между собой. Понимали друг друга. Различие только в том, что в силу строения речевого аппарата, язык неандертальцев был более прост и архаичен, чем язык кроманьонца. Создавалось такое впечатление, что язык кроманьонца, это более улучшенный вариант, языка неандертальца.

  Так же из разговоров Светланы и бабуси с мальчиком, стало известно, что, если двигаться на закат, то там есть Большая река. А эта река всего лишь ее дочь. Если подняться выше, то можно попасть в Большую реку. Сама Большая река впадает в большую соленую воду. И на берегах Большой реки, каждый год происходит большой сбор племен. Сам он по малолетству там не был, но об этом рассказывал глава их рода, который в молодости побывал на большом сходе и даже привел оттуда себе женщину.

  А вот это было уже очень интересно! Неандертальцы, это конечно очень хорошо, но заводить семью с их красавицами, как-то душа не горела. А вот достаточное количество наших соплеменников, вернее их предков, делает перспективу более радужной. Конечно же, решили идти до Великой реки.

  Так же выяснилась еще одна любопытная деталь. Оказывается, неандертальцы помнили всех своих предков по прямой линии. Помнили даже то, что те видели и запомнили. Не все до подробностей, но все же. Гриша рассказал, что их народ пришел на эти земли очень давно, еще до Великого льда. Причем Великий лед приходил на их земли не один раз. И они, то уходили туда, где теплее, то возвращались назад, когда Великий лед отступал. Когда их народ был молодым и пришел на эти земли, здесь уже жили люди. Они были старше молодого народа. Хуже говорили, хуже делали свои орудия труда и охоты. Но это были люди. Молодой народ не стал их выгонять и преследовать. Тем более его народ был многочисленнее, чем старый. Места хватало всем. Еды было много, вот только добыть ее было трудно. Иногда они помогали старым. Пришло время и старые ушли в долины духов, оставив им эту землю. Так было всегда, более старший народ уступал землю более молодому. Его предок провожал в путь последних старых. Это было давно. Великий лед приходил после этого дважды. Они знали, что придет более молодой народ, так же как когда-то пришли они. И этот народ, будет еще более многочисленнее и умелее, чем они. И такой народ пришел. Но пришедшие не стали помогать им, а стали изгонять с земли и убивать. Пришельцы считают их не настоящими людьми, ложными. Тогда они стали защищаться, воевать. Но проигрывали. Так как более молодой народ оказался хитрее и коварнее. И оружие мог делать лучше, чем они. Кроме того, пришельцев с каждым годом становилось все больше и больше, а их все меньше. И он удивился, когда люди одного с их врагами племени защитили их от своих же соплеменников. Тогда Гриша и решил, что пришли те, истинные, которые могут защитить их и помочь им. А когда придет время, проводить его народ в долины духов.

  Вячеслав тихо ругнулся.

  – Слава, здесь дети, – сделала замечание Маша.

  – Вот скажи мне Гоша, – обратился ко мне брат, – получается, что мы сапиенсы наглые, хитрые, беспредельные и жадные сукины дети. На самом деле, что земли мало? Или людей много? Да нет же. Я вот начинаю думать, а не здесь ли корни всех этих расовых теорий, о превосходстве одной расы над другой? То, что одни настоящие люди, а другие не совсем, унтермеши, недочеловеки. Те же европейцы считали индейцев животными, не имеющими души. А нацисты считали себя истинными людьми, а остальных неполноценными? Что одни, бл...ь, цивилизованные, а другие грязные дикари, хотя эти цивилизованные задницы себе не вытирали, ходили вонючими и вшивыми, в то время как варвары каждую неделю мылись? Вот скажи, что за скотство? А?

  Я молчал. А что я мог ему ответить?

  – Все правильно Вячеслав. Мы нарушили преемственность поколений. За что и были наказаны. – Спокойно сказала бабуся.

  – Это чем же бабуся? – Славка посмотрел на бабу Настю.

  – А тем, что уничтожив, так называемых ложных, мы стали с остервенением уничтожать уже самих себя.

  – Точно! Вся история человечества, это история тотальной войны и взаимного истребления! Нормально! Вместо того, что бы стремиться к звездам, мы блин изобретаем все более изощренные методы уничтожения себе подобных. Может это и на самом деле наказание, таким проклятием?

  На следующий день, когда поднимались вверх, ко мне подошла бабуся.

  – Игорь, – обратилась она ко мне, – возьми вот этот оберег и протянула мне медальон на цепочке.

  – Что это?

  – Это Ладинец. Женский оберег, двойной коловрат.

  – Серебряный?

  – Серебряный.

  – А зачем мне он, тем более женский?

  – Игорь, скоро нам могут встретиться наши соплеменники и возможно, ты там встретишь ту, которая станет твоей женой. Вот, если встретишь такую, то подари его ей.

  – Зачем?

  – Ладинец, как я и сказала уже, это женский оберег, двойной коловрат, знак солнца. Женщина, носящая Ладинец, обретает гармонию в своей жизни, любовь и супружеское счастье. Ладинец, кроме этого, защитит женщину от порчи или сглаза. Максимальные защитные силы Ладинец проявляет по отношению к женщинам, ждущим ребёнка; в этом случае оберег становится непроницаемым барьером для всех тёмных сил. Сила Ладинца, вписанного в Великий Круг, увеличивается вдвое. Понял?

  – Баб Настя, ты серьезно? Ну мы же цивилизованные люди!

  – Игорь, запомни – житие, определяет сознание. Ты же сам хотел, что бы мы создавали свои традиции и ритуалы, так? Так. Тогда чего ты ерепенишься?

  – А что у меня у одного это будет? А у Славки?

  – Твоему братцу, Ладинец не нужен, он уже женат. Ладинец есть у Маши. Лиде мы тоже Ладинец одели. А вот когда ты себе выберешь, то должен сам подарить ей его. Это теперь и будет традиция. Понятно?

  – Понятно бабусь, чего не понятно то – ночью грибы в лесу собирать, – и спрятал медальон в карман.

  Вверх по реке поднимались еще четыре дня. Наконец вышли к Великой реке. Река и на самом деле была БОЛЬШОЙ! Там где река разделялась на два рукава, противоположного берега видно практически не было. Можно было его разглядеть только в бинокль. Выскочив в основное русло, двинулись уже вниз. Держались левого берега. Двигались не спеша еще пару дней. Наконец, решили сделать остановку. С нашей стороны береговая линия вклинивалась в русло реки, из-за горы. Гора поросла деревьями и кустарником. А вот верхушка была лысой. Встали на стоянку в небольшом заливчике, не доходя горы. Разбили на берегу лагерь, поставили пару палаток. Пока женщины и дети суетились, обустраиваясь, в помощь им оставили Гришу, несмотря на его большое желание сходить на охоту, с собой взяли Ганса. Я взял 'бинелли' и классический арбалет. Славка штуцер, на всякий пожарный и карабин.

  – Как пойдем? – спросил его.

  – Немного поднимемся и обойдем гору слева. Посмотрим, чего там и как.

  – Мальчики, долго не задерживайтесь, – крикнула нам Маша. – Скоро обедать будем!

  – Не задержимся, только дичь какую-нибудь подстрелим.– Ответил Слава своей жене и мы двинулись в гору.

Глава 4

Обходили гору с левой стороны. Правая была крутая и резко обрывалась в реку. «Бенелли» висел за спиной. В руках держал взведенный, с наложенным болтом арбалет. Ганс вел себя спокойно. Пылесосил атмосферу своим носом, далеко не убегал, крутился рядом, то исчезая в густом кустарнике, то появляясь вновь.

– Гош! – Сказал Славка. – Я чуть поднимусь.

Кивнул ему. Двинулся дальше. Почти обойдя гору, вышел на поляну. Стоял тихо. Никакой дичи, зараза. Осторожно дошел до середины поляны. Опустил арбалет. Если ничего не подстрелим, то из свежанинки, будем есть только рыбу. Имеется, конечно, мясо в холодильнике. Но осталось не так много. Все же народу у нас прибавилось. И все хорошо питаются.