Текст книги "Земля вечной охоты (СИ)"

Автор книги: Олег Ростов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Annotation

Шестеро родственников сбегают в эпоху отстоящую от нас в прошлом на 46 с половиной тысяч лет

  Олег Ростов

  Олег Ростов

Земля вечной охоты

Пролог

... Раздался стук топора. Настя оглянулась в ту сторону. " Это Сережа рубит валежник, заготавливая дрова." – При мысли о нем, в груди стало разливаться тепло, она вспомнила его глаза, его губы, его горячее тело. Бросило в жар. До свадьбы оставалось чуть больше месяца. Они хотели сделать ее в начале сентября, веселую студенческую свадьбу. Оказалось, что у Сережи, комендантша общежития была какой-то дальней родственницей, и он сумел с ней договориться, что после свадьбы им дадут маленькую комнату в семейном общежитии. Что было не так просто, даже фактически невозможно. Но им пообещали.

 "Не о том думаешь девонька, – стала укорять она сама себя, – если думать будешь об этом, то никогда не найдешь свою одолень-траву", – приложилась ладонями к раскрасневшимся щекам. Потом повернулась и продолжила рассматривать и перебирать, чуть касаясь руками, растущую на склоне траву. Посмотрела вверх, взгляд опять уперся в два странных обломка скал. Невысоких гор, с травой, кустарниками и деревьями, а также и обнаженного скальника здесь хватало, Все же – Северный Урал. Но эти две скалы или вернее обломки скал, были не совсем обычными. Метра три в высоту, прямоугольной формы, с заостренными вершинами и абсолютно черными. Несмотря на свою необычность, все же они были естественного происхождения, а не творением рук человека. Сергей, увидев их, предположил, только неуверенно, что это – обсидиан. Располагались скалы в пяти метрах друг от друга. Вокруг были разбросаны валуны, разных форм и размеров. Но, разбросаны – это только, так казалось с близкого расстояния. Вчера Настя, когда находилась на склоне соседней горы, поросшей травой и кустарником, то с ее высоты увидела, что валуны образуют некий круг, внутри которого и высились эти скалы. Правда, круг был какой-то не правильный, неровный, будто ломаный.

  Взглянув на эти странные скалы еще раз, она опустила глаза к земле и продолжила свои поиски. Почему-то всплыл старинный заговор, которому научила ее мать, и Настя тихонечко начала его наговаривать: – "Еду я во чисто поле, а во чистом поле растет одолень-трава. Одолень-трава! Не я тебя поливала, не я тебя породила; породила тебя Мать-Сыра Земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки вещие. Одолень-трава! Одолей ты злых людей, лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили: отгони ты чародея, ябедника. Одолень трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные, пеньки и колоды... Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца во всем пути и во всей дороженьке".

  Вдруг на какое-то мгновение звук будто выключили. Не слышно было птичьего щебетания, стрекота кузнечиков, жужжания оводов и мух. Настя видела в этот момент, как божья коровка ползла по листику травы и в тоже время оставалась на месте. Сколько это длилась, вечность или мгновения, она сказать не могла. Когда звук включился снова, божья коровка продолжала ползти, по зеленому листу. Что это? – подумала она, – может, перегрелась? И тут услышала хрип. Бросила взгляд вверх, к скалам: – Мамочка! – успела, выдавит она из себя.

  Они появились как два чертика из табакерки, буквально вывалившись из-за одной из черных скал, что находилась справа от Насти. Сначала Настя подумала, что это двое мужчин, пьяные, идут обнявшись. Но потом поняла, что ошиблась, причем ошиблась дважды – одной из этой парочки оказалась женщина. И они не пьяные! Женщина буквально тащила мужчину на себе. Но, самое главное – во что эти двое одеты! Это настолько Настю поразило, что она замерла на месте, не веря в то, что видит. И мужчина и женщина были одеты в средневековые доспехи! Те, которые Настя помнила по картинкам в учебниках истории. И если у мужчины отсутствовал головной убор, то на голове женщины отливал металлом остроконечный шлем, которые носили русские воины еще на Руси!

  Увидев ее, они остановились, вернее, остановилась женщина, что тащила мужчину на себе. Настя взглянула в ее глаза. В них была боль и мольба о помощи. Боль, та которую испытывают влюбленные, когда видят, что их любимый или любимая, испытывают страдания. Настя, не колеблясь ни секунды, бросив свою сумку с травой, побежала к этим странным двоим.

  Подхватила мужчину с другой стороны.

  – Куда? – прохрипела женщина.

  – Прямо, я провожу, – ответила Настя.

  Когда они буквально ввалились, через кустарник, на поляну, где был их с Сережей лагерь, Сергей рубил, принесенный им ствол сухого валежника. Увидев свою невесту, которая тащила на себе с помощью еще одной женщины мужчину, в средневековых доспехах, суженный замер. В его глазах был ужас.

  – Настяааа? – крикнул он, – КТО это?

  – Сережа, не спрашивай, пожалуйста, просто – помоги, – ее голос взывал о помощи. Настя почувствовала, что никаких вопросов задавать не нужно.

  Сергей пришел в себя, и бросился к ним. Мужчину в доспехах они положили рядом с палаткой, на покрывало, на котором они с Настенькой любили лежать вдвоем, вечером, глядеть на языки огня и любить друг друга.

  Женщина стала быстро освобождать своего мужчину от брони. Нагрудная пластина была пробита справа. Оттуда торчало деревянное древко. Настя, глядя на него, отстранено думала, – древко стрелы? Тогда почему такое короткое и толстое? Может просто обломок? Я же не видела настоящую стрелу, может она такая и должна быть?

  Освобождая мужчину от доспехов, женщина пыталась действовать аккуратно, но снимая околючужную рубаху с пластинами, наверное задевала древко, мужчина начинал хрипеть сильнее, испытывая чудовищную боль. Это все фиксировала Настя как-то отстраненно. Ей до сих пор не верилось во все происходящее. Женщина при этом приговаривала: – терпи, любый мой, терпи. Прости меня, солнышко мое! Только не уходи от меня. Я не смогу без тебя жить!

  Когда бронь была снята, женщина освободила своего любимого от кожаного поддоспешника. Настя это поняла из слов женщины.

  – Милый, сейчас снимем поддоспешник, потом рубашечку, потом вынем из тебя, злую стрелу и тебе, ладо мое, станет легче.

  И каждый раз, как она снимала ту или иную одежду со своего мужчины, задевая при этом древко 'злой стрелы', он начинал сильнее стонать. Наконец мужчина остался лежать голым по пояс, с торчащим из правой стороны груди древком 'злой стрелы'. Глядя на него, Настя поняла, это парень, совсем еще молодой, как ее Сережа. Все тело юноши представляло один сплошной синяк, как будто его били чем-то тяжелым, как молотом по наковальне. Из порезов на руках сочилась понемногу кровь. Женщина посмотрела на застывшую Настю.

  – Возьми нож, – сказала она, – нужно резать, вынуть из него арбалетный болт, – она посмотрела в глаза Насти, – иначе он умрет.

  – Я не могу, я не врач, – Настя пришла в ужас от подобной перспективы, – я могу сделать отвар, мазь, но я никогда не резала живого человека.

  – Пожалуйста, – с мольбой в голосе сказала воительница, – здесь и сейчас, ни кто кроме тебя не сможет это сделать. Я тебя молю! Ты же любима, я вижу, и сама любишь, так помоги мне, я тоже люблю и любима. Помоги мне спасти моего любимого. Я бы сама это сделала, но я сейчас не могу.

  Женщина протянула Насте нож. Руки ее тряслись, она вся как будто ходила ходуном, ее била крупная дрожь.

  Арбалетный болт, вот что это такое. Не стрела. Почему болт? Какое странное название, ведь болт он железный, со шляпкой и резьбой, – некстати подумала Настя. Поглядев в глаза незнакомке, протягивающей ей нож, Настя как завороженная взяла его.

  Незнакомка посмотрела на застывшего Сергея, – нужна теплая вода и чистая материя. Сергей, ошалело глядя на нее, кивнул, – да сейчас, – он буквально нырнул в палатку и через несколько секунд вылез, держа в руках рулончик бинта.

  – Вот, – протянул он женщине, – а вода готова, я суп хотел варить, но не успел ничего в котелок еще забросить. Сейчас разведу холодной водой, – и метнулся к парящему над костром котелку.

  Оторвав от рулона кусок бинта, она посмотрела на Настю, – начинай, время уходит. Настя, глубоко вздохнув, еще сама не веря в то, что делает, сделала первый разрез от торчащего древка.

  Пока извлекали арбалетный болт, раненый стонал, хрипел и скрежетал зубами. Женщина удерживала его, говоря ласковые слова, просила потерпеть. Наконец показался железный наконечник. Настя положила болт на землю. Потом обработала рану, приложила к ране тампон, сделанный из бинта и начала бинтовать. Женщина приподняла парня. Когда наложили тугую повязку, Настя обработала порезы, залепила их пластырем. Потом взяла котелок, в котором оставалось еще немного воды, подвесила его над костром, – я сейчас отвар сделаю, он укрепит его силы.

  Приготовив питье, Настя с помощью женщины напоила раненного. Через какое-то время он затих. Женщина так и продолжала сидеть возле парня, гладила его по лицу, иногда наклонялась и целовала в губы, глаза, лоб.

  – все будет хорошо, милый, – приговаривала она, – ты поднимешься. Мы ведь так с тобой еще и не дошли до нашей линии горизонта, не заглянули за нее.

  Заглянуть за линию горизонта, – удивленно подумала Настя, как такое возможно? Она наверное не в себе?

  Женщина так и не сняла доспех с себя, даже шлем оставался на ее голове. Лицо ее было черным. Это гарь, сажа, подумала Настя. И только сейчас поняла, что от этих двоих пахнет гарью пожарища, кровью и железом. До этого не обращала внимания, так как все случившееся было настолько необычным и шокирующим, что обращать на это внимание просто не получалось. Наверное, запах гари и крови, а так же вид этих двоих, что-то пробудил в Настиной памяти, далекой памяти, памяти предков, то, что живет в каждом человеке в его подсознании. Перед глазами Насти встал горящий деревянный городок, горели дома и часть стены с башней. По улицам бежали вооруженные копьями и мечами воины, метались женщины, пытаясь спастись и спасти детей. Вот на одной из улиц столкнулись две группы воинов, раздался лязг железа, крики, сначала полные ярости, потом боли. Вот по другой улице скачет всадник, догоняя убегающую от него женщину, которая прижимала к груди ребенка. Взмах саблей и голова несчастной покатилась по земле, а обезглавленное тело упало на землю, придавив плачущего младенца.

  Усилием воли, Настя стряхнула наваждение. Взяла кусок материи, смочила ее в воде. Подошла к женщине и, повинуясь внезапному порыву, из сострадания стала аккуратно и нежно протирать лицо незнакомки. Та как будто не замечала этого. Убрав грязь и копоть Настя, ошеломленно поняла, что незнакомка очень молода, не старше ее самой, ну может чуть-чуть. И она была красива. Настя сама была далеко не дурнушка, знала, что нравится мужчинам, но здесь она просто залюбовалась незнакомкой. Нежный овал и правильные черты лица, нос, губы, огромные глаза с большими ресницами, брови. Это была странная красота, завораживающая. Шлем и доспехи, только подчеркивали это.

  – На вас кровь, – Настя почему-то не решилась сказать ей ты.

  Незнакомка едва кивнула и как-то отстраненно ответила, – на мне много крови, – потом будто очнувшись, посмотрела на Настю, потом перевела взгляд на свои доспехи, – это не моя кровь.

  Наконец она усталым движением сняла шлем. Из под него скользнула змеей темно-русая коса.

  – Меня зовут Ольга, а это мой муж Иван, и больше вам знать, кто мы и откуда не нужно, поверьте, – проговорила девушка, глядя на Настю и подошедшего к ним Сергея, – не обижайтесь.

  – Вашего мужа нужно в больницу, – сказала Настя, – но до ближайшего населенного пункта, около сорока километров. Я даже не знаю, как мы его туда донесем.

  – Не нужно, – ответила Ольга, – что мы там скажем, в больнице?

  – Но ведь ваш муж может умереть.

  – Если ему суждено умереть здесь и сейчас, то умрет. Тогда я справлю по нему тризну и уйду вслед за ним.

  Настя и Сергей потрясенно молчали. Ольга вдруг улыбнулась, – смерти нет, есть только жизнь, рождающая саму себя, в великом круговороте вечности, – некоторое время она молчала, разглядывая своих собеседников, потом продолжила, – спасибо вам, ребята, за помощь и участие. Ваня очень сильный, поверьте, и я надеюсь, что все будет хорошо. И перестань мне выкать, а то я себя старухой чувствую. Тебе сколько лет?

  – Девятнадцать, – ответила Настя смутившись.

  – Ну вот и мне девятнадцать. Мы с тобой ровесницы.

  Потом Ольга сняла доспехи, оставшись в кожаных штанах и кожаной куртке. Почистила как свою бронь, так мужа. Почистила так же две своих сабли, которые все время находились у нее в ножнах за спиной. Меч Ивана. Все сложила и унесла куда-то.

  Вечером у Ивана начался жар. Трое суток он метался в бреду. Настя истратила все свои жаропонижающие лекарства из аптечки, готовила отвары, поила раненного. Два раза вместе с Ольгой меняла повязки, израсходовав почти весь запас бинта, так как они пропитывались кровью, никак не желающей останавливаться. Сама спала урывками, а вот когда спала Ольга, она вообще не заметила. Та постоянно находилась около своего мужа. На четвертый день Настя поняла, что кризис миновал. Жар стал спадать. Кровь уже не просачивалась сквозь бинты. Иван задышал ровнее. Только в сознание так и не приходил. Очнулся он только на пятый день.

  – Оля, – хрипло позвал он. Ольга дремала рядом, все же усталость и напряжение взяли свое, не железная же она в конце концов. Но стоило ему произнести ее имя она встрепенулась.

  – Здесь я, Ванечка, здесь, любимый, – она наклонилась к нему, поцеловала в губы.

  – Пить, – Ольга стала поить его отваром, приготовленным Настей заранее, – горько, а простой воды нет?

  – Пей это, тебе нужнее.

  – Тебя же ведь, не переспоришь.

  – Вот именно, ладо мой, пей.

  – Где мы? – спросил напившись Иван

  – В безопасности, не волнуйся.

  – Где мой меч?

  – Я все сложила и спрятала, здесь он не понадобится.

  Иван обвел взглядом поляну, увидел сидевших рядом друг с другом и державшимся за руки Настю и Сергея, – кто это?

  – Это, Ванечка, Настя и Сережа. Они студенты. Это Настя вынула из тебя арбалетный болт, пеленала и отвары варила.

  Иван благодарно кивнул, – спасибо, Настенька. А здесь то вы что делаете?

  – Настя одолень-траву все ищет, – ответил за девушку Сергей, – хотя по мне, так сказки все это, но раз она хочет, так почему бы и не отдохнуть на природе?

  – Одолень-траву? Здесь? – изумленно посмотрел Иван на Настю. Настя пихнула Сергея локтем, раздосадовано посмотрела на своего парня. Потом с вызовом оглянулась на раненого, – да, одолень-траву. И это совсем не сказки!

  – Ну и как, нашла? – улыбнулся Иван.

  – Пока нет, – грустно ответила девушка, – но я обязательно ее найду!

  Иван продолжал улыбаться, – верю. Ищи. Дорогу осилит идущий. Ты знахарка?

  Настя удивленно посмотрела на Ивана, – я на ботаника учусь

  – Ну ботаник, так ботаник, – ответил Иван.

  Потом он уснул. Они пробыли на поляне еще неделю. Продукты подходили к концу. У Сергея было ружье, он иногда приносил какую-нибудь дичь. Ольга тоже вносила свою лепту, собирала грибы, делала силки, в которые пару раз попались зайцы. Сумела как-то поймать глухаря и пару куропаток. И это без ружья! Как Ольга это делала Настя понять не могла.

  Настя с Сергеем уже давно бы ушли, но они не хотели бросать своих новых знакомых. Не по товарищески это, не по комсомольски.

  К концу второй недели, Иван уже начал ходить, причем без посторонней помощи. Настя поражалась. Насколько быстро восстанавливался его организм. В конце концов, Ольга и Иван решили, что можно выступать, сидеть на месте не имело смысла...

  ...четверо молодых людей стоя на склоне сопки, смотрели на лежащий в долине поселок.

  – Ну вот добрались, – радостно сказал Сергей, – ну что пошли?

  Иван отрицательно покачал головой, – нет Сергей, здесь наши пути расходятся.

  Ольга согласно кивнула головой.

  – Как?– удивился парень, – вы не пойдете в поселок?

  – Нет, у нас свой путь ребята. Спасибо вам за все. Мы не забудем этого. И мы обязательно с вами встретимся, – сказал Иван, протягивая Сергею ладонь. Сергей пожал протянутую руку, все еще удивленно глядя на своего недавнего спутника. Иван посмотрел на Настю, подошел к ней и поцеловал в щеку, – надеюсь, твой жених не за ревнует, – улыбаясь сказал он, – спасибо тебе красавица. Буд-те счастливы и берегите друг друга.

  Ольга подошла к Сергею и поцеловала его в щеку, потом поцеловала Настю, глаза которой, наливались слезами.

  – Как же так, – спросила она Ивана и Ольгу, беспомощно оглянувшись на своего жениха. Она привязалась к ним за все эти дни, хотя так и не узнала кто они и откуда. Даже фамилий свои они им с Сережей не сказали, только одни имена.

  – Так нужно Настенька, – ответила мягко Ольга, – прощайте! И ребята, очень вас прошу, не говорите про нас с Ваней ни кому, обещаете?

  Настя и Сергей синхронно кивнули.

  Они глядели вслед уходящим в тайгу Ивану и Ольге. Вдруг, перед тем как исчезнуть в лесной чаще, Иван оглянулся, – Настя, ты обязательно найдешь свою одолень-траву, поверь, я знаю, – и озорно подмигнул ей.

  В поселке, ребята подошли к сельскому магазину. Сюда приходил автобус, ходивший до районного центра. Настя взяв за руку своего спутника и встав прямо напротив него, глядя глаза в глаза спросила: – Сереж, мы же никому не скажем про них?

  – Нет конечно, – ответил Сергей, – если не хотим прослыть в универе врунами. Ну кто нам поверит, что мы в глухой тайге встретили парня с девушкой, одетых в средневековую броню, со средневековым оружием, при этом у парня в груди был арбалетный болт. Что ты его оперировала и, что он через неделю смог пройти по тайге почти сорок километров? Сама подумай?

  – Сережка, я тебя люблю! – взвизгнула Настя и обхватив его шею поцеловала в губы.

  – Я тебя тоже! – ответил парень, когда оторвался от губ любимой, – ну ладно, когда автобус будет?

  Он глянул на расписание висевшее на остановке, – о как мы удачно, даже ночевать здесь не придется, автобус будет примерно через час.

  Настя тоже посмотрела на лист бумаги под стеклом – 'расписание движения автобуса на период с мая по сентябрь 1961 года'...

Часть Первая Тропа Рода

Глава 1

 Я смотрел на отблески пламени горевшего в печке. Сполохи просачивались в темноту комнаты через не плотно прикрытую дверцу топки печи. Свет в доме не зажигал и теперь любовался на извечный и такой завораживающий танец света и тьмы. За окном послышался шум подъехавшей машины. По звуку понял, что приехал Славка, мой сводный брат на своем 'Крузаке'. Тем более Боня подняв свою большую голову принюхавшись и прислушавшись, через несколько секунд потеряв интерес, опять положил ее на передние лапы и закрыл глаза. Через минуту в сенях послышались шаги, что-то упало, Славка выматерился и, открыв дверь в дом, затащил пару больших, набитых едой и напитками пакетов.

  – Сидишь? – спросил он.

  – Нет, лежу. Не видишь что ли?

  Брат усмехнулся, поставив пакеты, прошел в комнату.

  – Обувь снимать конечно же не надо. Правильно, братан твой в хлеву живет, чего уж там.– Вяло попенял я ему.

  Слава вернулся, скинул кроссовки и спросил, – чего в темноте сидите?

  – Нравится, – ответил я и, открыв дверцу топки, подкинул туда полешко.

  Слава сел рядом со мной. Пару минут мы молчали, потом я сказал:

  – Спрашивай...

  – Что делать думаешь?

  – Нагадить уроду под конец и уйти.

  – Куда уйти? – удивленно посмотрел он на меня.

  – Туда, где меня никто не достанет. Я имею ввиду из живущих здесь.

  Слава встал, потрогал мой лоб:

  – Что значит уйти, где тебя никто не достанет, причем из живущих здесь? Ты, что решил повеситься или еще как-нибудь самоубиться? Совсем крыша съехала?

  – Успокойся Славян. Я похож на психа? Мне вообще-то жить, еще не надоело. И прожить я хочу интересно и насыщено.

  Слава посмотрел на мою ухмыляющуюся физиономию: – поясняй. А то я тебя вообще не понимаю.

  Я встал, прошелся по комнате: – А чего тут пояснять. Нужно ли тебе это знать Слава? Как говорится многие знания – многие печали. Упырь сделает все, что бы меня утилизировать, даже если я отдам их кодле комбинат. Очень злопамятная скотина. А вот ты можешь отскочить. Если что, тебя искать сильно то и не будут. Но в любом случае тебе с Машей нужно будет свалить за бугор. Пару-тройку лет там отсидишься и все будет нормально.

  – Гоша, ну вообще-то если тебя будут валить, то и меня заодно, ведь я твой безопастник и самое главное – твой брат. И Упырь с компанией прекрасно понимают, что я постараюсь их достать в любом случае, если они что-то с тобой сделают.

  – Вот именно, если они со мной что-либо сделают. А если они ничего со мной делать не будут, так как достать меня не смогут, то и ты дергаться не будешь, а значит, для них ты будешь не интересен.

  Славка подошел ко мне и, взяв в ладони мою голову, уперся своим лбом в мой: – Гоша. У меня на этом свете есть только два близких мне и дорогих человека, это ты братец и Машка. Ладно, у нас с ней еще детей нет, но я очень хочу, что бы ты засранец подержал на своих коленях моих детей – своих племянников. Так что давай колись, что ты там на придумывал. И не вздумай мне лапшу на уши вешать. В конце концов, я твой брат, причем заметь – СТАРШИЙ!

  Вздохнув, я освободился от ладоней брата: – Хорошо. Но сначала, что ты там привез из горячительного?

  – Коньячок...

  – Давай, по пять капель, а то горло пересохло.

  Славка быстро достал из одного пакета бутылку дагестанского коньяка, я поставил на стол два бокала.

  Допив свою порцию, причмокнув и закусив порезанным тут же яблоком, посмотрел на брата:

  – Как ты относишься к мамонтам?

  Славка сначала завис, непонимающе уставившись на меня. Я, тем временем взяв бутылку, еще плеснул себе и ему в бокалы.

  – К каким мамонтам?

  – К обыкновенным, волосатым, огромным и с охрененными бивнями.

  – Я к ним ни как не отношусь. Они вымерли черт знает сколько времени назад... Слушай Гоша, ты что издеваешься надо мной?

  Сделав глоток, ухмыляясь, я посмотрел на брата:

  – Слав, разве я могу над тобой издеваться? Ты же мой брат, поэтому я говорю абсолютно серьезно. Ты даже не представляешь себе, на сколько я говорю серьезно. – Я сделал еще один глоток и продолжил, – ладно, тем более мне без твоей помощи все равно не обойтись. Это произошло пять дней назад, когда приехал сюда забыться хотя бы на какое-то время. Сначала сунулся в дедовскую кузню, хотел что-нибудь смастрячить, что бы отвлечься. Но угля там не оказалось. Я же в прошлый раз его весь использовал, когда приезжал сюда отдохнуть, а насчет нового не позаботился. Мне срочно пришлось тогда возвращаться на комбинат, ну ты в курсе... Так вот, от нечего делать я заглянул в сарай. Помимо всякого хлама, я знаешь, что там нашел?.. – Славка заинтересованно глядел на меня, – дедовский сундук. Помнишь, дед запрещал нам к этому сундуку даже подходить. Он еще стоял у него в комнате. А после смерти деда, сундук исчез. Хотя мы, ну по крайней мере я, к этому времени о сундуке забыл напрочь.

  – Сундук я помню, – ухмыльнулся брат, – как-то раз я попытался открыть его, ковырялся с замком, когда дед меня за этим делом поймал. Выпорол как сидорову козу. Задница так болела, что про сундук я тоже постарался забыть очень быстро и качественно... Так значит ты его нашел?

  Я кивнул. Сделав глоток коньяка, продолжил:

  – Короче, я его вскрыл. Интересно – что там было?

  – Что, золото-брилЬЯнты? – засмеявшись спросил Славка.

  – Круче! Плоская каменюка килограмм на пять, правильной шестиугольной формы с какими-то вырезанными толи узорами по всей поверхности толи рунами толи иероглифами, фиг ее знает. На одной ее стороне в центре выемка, опять же четкой правильной круглой формы сантиметров пять в диаметре и сантиметр в глубину.

  – И что? Чего в ней такого?..

  – Да погоди ты, – прервал я брата, – кроме этой каменюки в сундуке лежал пергамент. На мой взгляд, очень старый. Так вот, на пергаменте имеется рисунок – луна в трех фазах, то есть нарастающая луна, полная луна и убывающая луна. Над полной луной была галочка, нарисованная карандашом. Хотя все остальные рисунки были выполнены каким-то красителем, но явно не карандашом. Я думаю, что галочку поставил дед. Ниже под рисунками Луны были нарисованы три круга выложенные из плоских камней – маленький круг в среднем, средний в свою очередь в большом. А на противоположных краях большого круга два овальных булыгана вкопанных вертикально. Ни чего не напоминает?

  – Подожди, подожди, – Слава недоуменно смотрел на меня, – речь идет о Чертовой пустоши, где каменюки вкопаны виде трех кругов с двумя... как их, а вспомнил – мегалитами, что в паре километров отсюда?

  – Да, да Славик. Какой ты сообразительный.

  – Давай без подкола Гоша. Я помню в детстве мы с деревенскими страшилки про эту пустошь рассказывали друг другу. Да туда еще всякие студенты с профессорами ездили и шизики-уфологи, которые там летающие тарелки все поймать хотели. Правда ни одной тарелки и даже кастрюли не поймали. Но один очкарик мне как-то сказал, что всем этим каменюкам, вернее тому, что построено из этих каменюк много тысяч лет. И кто их так выложил не известно.

  – Все правильно Славик. Так вот, на пергаменте еще изображен был как раз этот шестигранник причем помещенный в самый центр малого круга и как бы между двух стоящий камней. Кроме этого была нарисована рука, нож, которым руку порезали и капли крови, капающие как раз в выемку шестигранника.

  – Охренеть. Прямо каббала и друидские страсти! И что там еще намалевано?

  – Все! Больше ничего. Ни каких надписей, ни по-русски, ни по-английски, ни рун или других иероглифов. Больше ничего!

  – И?... Причем тут мамонты?

  – А при том. Как раз была полная Луна и я решил попробовать. Взял с собой фонарь, в рюкзак положил каменюку с пергаментом, спички и термос с кофе, пару бутеров и пошел в пустошь. Хорошо, что Боню собой брать не стал. Каменюку расположил так, как нарисовано в пергаменте. Чиркнул себе ножичком руку, накапал в выемку крови и...

  – И? Не тяни хвоста за яйца...

  – И ничего. – Я засмеялся. – Прикинь Слава.

  Славка тоже засмеялся: – Что ни каких духов, привидений типа: 'Чего тебе надобно старче?'

  – Ну тогда уж не старче, а молодче или вьюношь... Ну ладно, расположился я на одном из камушков среднего круга, напротив принесенной каменюки. Откушал кофе с бутером, хотел уже второй бутерброд достать, как заметил, что кровь в выемке исчезла, фонарь то я поставил так, что бы он светил на нее. Я даже подошел ближе, крови нет. И тут заметил, что луч от фонаря, когда я поднял его от камня, как будто упирается в некую преграду и рассеивается, вязнет в ней. Что думаю за фигня? Нашел какую-то ветку, потыкал в это. Ничего. Палка спокойно проходила, не встречая никакого сопротивления. Тогда я попробовал пощупать руками. Опять ничего. Рука спокойно проходила, ни какого сопротивления. Ну короче я и шагнул туда.

  – Одуреть Гоша. И что там?

  – А ничего, вернее сначала ничего. То есть шагнул, смотрю та же ночь, те же камни выложенные кругами. Посветил фонарем, свет не рассеивается. Ну думаю глюк не иначе. И тут братишка меня прошиб холодный пот. Фонарь то я такой хозяйский взял, мощный, так вот когда я стал светить туда, откуда я шагнул, вернее на другую сторону этих кругов, метрах в двадцати-двадцати пяти луч высветил воду. Причем много воды. И пахло водой. Ну знаешь как пахнет, когда ты находишься рядом с большим озером или рекой. Я прошел туда. Точно берег. Сколько не светил, другого берега не увидел. Короче запаниковал я, бросился к камням, порезал руку опять, накапал крови. Сидел, ждал. Ни хрена. Кровь постепенно свернулась и так и осталась в выемке. Ладно, дождался утра. Продрог, все кофе вылакал. Холоднее там оказалось. Хорошо куртку одел, когда пошел к этому капищу.

  Когда солнце взошло и я смог рассмотреть где я, то чуть крыша не съехала. Короче капище находилось на берегу огромного озера или пресного моря. Километрах в двух на север в это озеро впадала река, я потом прошелся посмотрел – метров двести в ширину, может чуть больше. Текла с севера. Западный берег реки видел хорошо. Но, берег потом уходил на запад и все. На западе, юго-западе и юге вода. А северо-восток и восток тундра. Реальная тундра. Ни одного деревца. Вернее есть, но чахлые какие-то, маленькие. Но самое, что интересное, я сумел набрать плавника. Прикинь. Деревьев нет, а плавник есть. Костер развел. Сижу короче около костра и думаю, вот это я попал. Ни жратвы, ни оружия, кроме перочинного ножика, ни нормальной одежды. И спичек всего полкоробка. Но постепенно успокоился. Подумал, почему второй раз переход не сработал? Тут одно из двух, либо в течение ночи можно перейти только один раз, а значит нужно попытаться сделать это предстоящей ночью. Луна то полная. Или дожидаться следующей полной луны. Тогда все будет просто хреново, так как прожить месяц в тундре без ничего, это утопия. Я же не эскимос в конце концов.

  В ожидании ночи я побродил по округе, сходил к устью реки. Кстати вода чистая. Рядом с капищем глубины начинаются почти у самого берега, я промерил палкой. У самого берега по колено, шаг делаешь – уже метр, дальше еще глубже. При этом видно дно. А какая там рыба! Прямо возле берега штуки три сразу увидел, каждая около метра в длину. Что за рыба не знаю, я не специалист. Это вот тебе бы надо было туда. Но вот поймать мне ее было нечем, хотя слюни чуть ли не до колен были, так есть хотелось. А потом я увидел мамонтов. На юго-восток от капища. Они далеко были. Сначала не понял, что за пятнышки перемещаются. Прошел с километр и понял, что это доисторические слоны. Смотрел за ними долго. Их там штук десять – пятнадцать было, взрослых и малышей. Когда стало вечереть, вернулся к камням. Вычистил выемку от свой крови. На всякий случай, вдруг нужно именно свежую. Дождался ночи, накапал крови. Сидел, ждал. Думал, что если не сработает лучше сразу утопиться. Тот момент, когда кровь исчезла, я пропустил. Посветил, смотрю – крови нет, луч света опять начал рассеиваться, я перекрестился и шагнул. Даже глаза закрыл. Потом смотрю, все нормально, ночь, луна, нет запаха воды и плеска волн. А в далеке горят огоньки деревни. Я тогда так рванул домой, что не знаю, как ноги себе не переломал. Добежав до дома, рухнул на ступеньки крыльца и сидел часа два. Потом накатил полбутылки водки. Но так и не опьянел, хотя и был голодным. Потом вспомнил, что каменюку забыл на капище. За ней вернулся уже днем. А потом Слава я понял, что это знак мне. Как будто мне дали понять – это твой шанс парень. Вот тебе целым мир чистый и девственный, возьми его и беги из этого, грязного и подлого иначе кирдык тебе. Конечно, виденный мной мир далеко не рай. Но в нем все будет зависеть от самого меня, а не от кого-то, у кого круче кошелек и больше связей. Не от судей, прокуроров, адвокатов, жуликов всех мастей, а от меня самого.