Текст книги "Телефон доверия"

Автор книги: Олег Раин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Оказывается, без нас им действительно перепало по полной. То есть сначала тревогу забили гости. Вместе с преподами взялись разыскивать троих исчезнувших, а вскоре выяснилось, что и нас в ДВЗ тоже нетути. Тут-то и поняли, наконец, каким образом мы смылись. Управленец связался со своими, и вскоре на территорию ДВЗ ворвалось несколько боевых транспортеров, из которых горохом посыпали солдатики.

– Без вас мы их, конечно, проморгали. Надо было сразу все двери забаррикадировать, но кто же знал-то? – рассказывающий Хома захлебывался от волнения. – А как сообразили, так и взялись сооружать баррикаду. Все крыло отгородили, чуть ли не все стеллажи перевернули, в комнатах на щеколды закрылись. Только фиг там… Конечно, их же вон какая орава приперлась. И баррикады наши разбросали, и в спальнях шмон устроили. Пацанов на допрос начали дергать. Причем, заметьте, – с малышни начали! До нас-то очередь так и не дошла…

– Не, мне эта заруба понравилась. Двоих успел подковать! – похвастался Кайман. – Видели придурка с забинтованным котелком? Моя работа! Вот этим самым стульчиком и приложился.

– Ага, только тебя потом тоже от стенки отскребали, не забыл еще? – Дуст фыркнул.

– От стенки? Меня? – Кайман рывком героического матроса задрал на теле фуфайку, показывая багровое пятно на груди. – Сам смотри! Всего разочек и приложили каблуком.

– Хороший разочек получился. Как ты по коридору-то летел! Похлеще Кустаная.

– Подумаешь… Полежал часок без памяти, и что? Зато отдохнул…

Оглядевшись, я увидел, что трубка телефона все еще покачивается под аппаратом. Приблизившись, я хотел было ее повесить, но, расслышав знакомое потрескивание, прижал дырчатую мембрану к уху.

– Вы меня слышите?

– Слышу, малыш. Они уехали?

– Как раз уезжают. Что вы такое им сообщили?

– Только то, что следовало.

– Вы… Вы сказали, это не для детей.

– Правильно, малыш. Ложь не предназначена для детских ушей. Во всяком случае, не такая. А я, каюсь, указал ему срок и место. Мы ведь из будущего, знаем про вас многое. Про вас и про него.

– И он… Он вам поверил?

– Я был убедителен. Очень и очень.

– А на самом деле?

– На самом деле, время еще есть, малыш. И у вас есть, и у нас, надеюсь.

– Вы про грозу?

– Да нет, как раз грозы долго не длятся. Ну а энергию для сеанса связи, как ты, наверное, понял, мы черпаем исключительно из непогоды. Иным источником в вашем времени мы просто не располагаем. В этот раз пришлось еще и картинкой помаячить. Поверь, это стоило нам огромных энергозатрат.

– Значит, вы действительно из далекого будущего?

– К сожалению, не столь уж далекого.

– К сожалению?

– Именно, Жень. И потому, чтобы попытаться спасти тех, кого еще можно спасти, предлагаю действовать.

– Что я должен сделать?

– Тебе и впрямь предстоит очень важное дело, но… Лучше, если я все объясню Косте.

– Вы про Скелетона?

Голос в трубке скрипуче рассмеялся.

– Все время забываю, как вы там друг друга зовете… Да, Жень, я про Костю Скелетона. Думаю, таким образом мы сбережем время. Он уже в курсе главной задачи, и много времени наш разговор не займет.

– Но вы сказали…

– Да, Жень, главную роль в готовящемся спектакле придется сыграть тебе. Речь идет о полете. Но подробности тебе разъяснит Костя…

Я оглянулся, отыскивая глазами Скелетона, но он уже стоял рядом. Я молча протянул ему трубку. Чуть помедлив, отошел к окну и уселся на подоконник. Смотреть там было не на что, транспортеров уже и след простыл. А ворота остались распахнутыми. Гадать – что там с нынешним периметром – не хотелось. Может, оттого и не хотелось, что было страшновато. Внешне я виду не показывал, но внутренне исходил заячьей дрожью. Холодно было. От всего пережитого, от ворот незапертых, от припавшего к телефону сурового Скелетона.

Кое-кто считает, что желание продлить детство проистекает от трусости. Может быть. Даже, наверное. Только вот трусость эта частенько проистекает от понимания того, что взрослым жить не только страшно, но и стрёмно, одиноко и быстротечно. Так что отвага тут на третьем и шестом месте. Конечно, мы нырнем в этот мир, куда ж мы денемся. Зажмем нос, уши, закроем глаза – и ухнем с головой все равно как в сапропелевое озеро, как в трясину без дна. Само собой, не утонем, но уж наверняка завязнем крепко. С годами, может, даже привыкнем, да вот только воспоминанием светлым останется все же тот период, в коем мы пребываем теперь.

Оттого, верно, и смешно слышать, когда говорят: «Вы наша надежда, вы наша смена». Поскольку в голове сразу возникает путаница. Потому что если «смена», выходит, никаких надежд и никакого просвета. Как иначе, если впереди та же помойка и та же грызня? Ну а коли желаете надеяться, то не надо нас прессовать и гнуть под себя. А то ведь по трафарету обтесывают, по готовенькому универсальному лекалу! А после удивляются, в кого, мол, такие кривые растем. Вопрос, что называется, риторический. Поскольку мы и впрямь кривые. И кстати, понимаем это прекрасно. Пока не становимся взрослыми. И в этом наш главный тупик, мимо которого не проехать и не прошмыгнуть. Все тропки давно перекрыты и пережаты. Все равно как вентили у кранов…

Ко мне подошла Викасик и открыто, не стесняясь, обняла, крепко прижавшись телом. Да и я уже ничуть не смущался, точно сегодняшние события провели между прошлым и будущим некую разделительную черту. Кое-кто из ребят косился на нас, некоторые удивленно хлопали глазами, но ржать и дразнить не пытались. На этаже показался Хобот – с ссадиной на лбу, какой-то безумно уставший. Ребятишки мгновенно окружили его, а он плюхнулся в кресло, обнял сразу троих или четверых самых мелких и что-то начал им бубнить успокаивающее.

Я видел, как в транспортер усаживался директор, прыгали другие преподаватели, а вот Рэм Павлович остался. Но к добру это или нет, я, честно сказать, не понимал.

– Все будет хорошо, – Вика погладила меня по спине, носом щекотнула ухо. – Мы обязательно победим…

Можно было не сомневаться, что Викасик в курсе назревающих событий. Это угадывалось по движению ее рук, выражению глаз. Насчет Хобота я был не совсем уверен, но квартет избранных – Скелетон, Тимур, Гольян и Вика – знали определенно больше прочих ребят. Знали и помалкивали. И тот однорукий, что беседовал с нами по телефону доверия, тоже выбрал из всех именно этих четверых. Однако обиды я не чувствовал. Практически совсем. Поскольку все было правильно. Кому и доверять, как не им. Телефон-то ведь так и назывался – телефон доверия. То есть, чтобы не мы ему жалились и что-то там доверяли, а ровным счетом наоборот. Возможно, все мы что-нибудь да умели, однако Скелетон с Тимуром определенно были сильнейшими. Значит, и дуться смысла не было. И все равно было страшновато: верткий неприятный ужик сновал где-то внутри, переползал то повыше, то пониже, стягивая внутренности, холодя и наполняя непрошенной дрожью.

– У тебя все получится, – Викасик осторожно коснулась моей щеки губами, и мне стало до жути грустно. Поцелуй она меня вчера или позавчера, да я бы до потолка прыгал! А сегодня, сейчас – в ту самую минуту, когда Скелетон слушал последние советы далекого собеседника, я и отреагировать нормальным образом не мог. Ну не мог, и все тут!

А Костя уже вешал трубку на крюк. Секунда, и он обернулся к нам. Взглянув ему в лицо, я сполз с подоконника, не без облегчения выдохнул. Хуже нет, чем ждать и трястись, однако час пробил, и мучиться ожиданием больше не было нужды. Все это я прочел по глазам Скелетона. Без всякой навороченной телепатии…

* * *

– А далеко оно – это самое будущее?

Скелетон пожал плечами.

– Я спрашивал, мне не сказали. Наверное, и хорошо, что не сказали.

– Здрасьте! Что тут хорошего? – возмутился Дуст. – Если от нас требуют выполнение акции, пусть и карты выкладывают веером.

– Тебе стало бы от этого легче? – хмыкнула Вика. – По мне так и впрямь лучше не знать, когда произойдет катастрофа.

– Почему обязательно катастрофа?

– Да потому что в бункерах они там живут. В бункерах, казематах и катакомбах. Люди метрополитен перестраивали, ракетные шахты под жилище переделывали, бомбоубежища. И даже там спаслись немногие. – Вика немного помолчала. – Сейчас они даже не живут, а выживают. Мне кажется, у них там что-то вроде ядерной зимы. А это автоматически означает огромное количество мутаций и заболеваний. Вот уж не очень-то хочется знать про такую мерзлую действительность!

– Хочешь мира, готовься к войне, – буркнул Хома.

– Во-во! – поддержал Дуст. – Знать она ничего не хочет… Зимы, понимаешь, ядерной испугалась… Да если не знать, то и вляпаешься гарантированно в очередную грязюку.

– Как бы то ни было, – вновь заговорил Скелетон, – кое-кто из людей выжил в той катастрофе. Но там у себя изменить они ничего уже не могут. Вероятно, не могут и переместиться в более безопасное место. Зато у них появилась технология связи с минувшими веками.

– Во время непогоды, – вставил я.

– Точнее выражаясь, в грозу. Всех тонкостей я не знаю, но понял так, что ствол молнии становится гигантской антенной, осуществляющей что-то вроде временного пробоя. И если рядом есть аномальная зона…

– Вроде нашего Ковчега!

Скелетон кивнул.

– Да, в таком случае они могут с нами соединиться… То есть поначалу они просто беседовали, подыгрывали диспетчерам-психологам. Получалось у них совсем неплохо. Они ведь могли поднять архивы, найти о нас самую секретную информацию. Так что со временем они и впрямь узнали о нас много нового. А потом… Потом у них родилась идея спасения.

– Спасения кого?

– Я думаю, Земли в целом. Тот однорукий мне много чего порассказал. Без споров у них тоже не обошлось. Кто-то не доверял малолеткам, другие «эффекта бабочки» опасались. Но… В общем, терять им было по большому счету нечего, и в итоге они решились на контакт с нами. Как видите, контакт получился.

– Значит, нами все-таки манипулировали?! – воскликнул Кайман. – Прав был тот бычара?

– Не совсем. Мне и Тимуру уже во второй беседе было откровенно сказано о главном.

– И что же это – ваше главное?

Скелетон ответил не сразу. Для начала оглядел собравшихся, словно проверял, нет ли лишних ушей. Ушей, конечно, не было, не было и летающих жучков. С отъездом транспортеров вся это электронная мошкара усеяла полы ДВЗ и не подавала признаков жизни. Тем не менее Костя Скелетон какое-то время собирался с духом. Я его понимал. Все мы привыкли шифроваться, а уж он тем более.

– Главное, – медлительно произнес Скелетон, – это уничтожение центрального чипа.

Собравшиеся переглянулись.

– Да-a уж, совсем немного…

– Пустячок-с!

– А по-моему, утопия, – нахмурился Тошиба. – Во-первых, единого чипа не существует. Насколько я знаю, их целая сеть. Штук пять или шесть как минимум. Скорее всего, больше. Кроме того, кто мы такие? У нас нет ни возможностей, ни технических средств.

– А вот тут ты ошибаешься, – Скелетон скупо улыбнулся. – У нас есть все, что требуется для осуществления акции. И мы как раз те, кто способен пойти на этот риск. Поверь мне, они долго искали исполнителей. Среди взрослых, среди самых различных профессий. Но получилось так, что выбор пал на нас. Мы не просто особенные, мы те, кто так и не принял законов внешнего мира. А потому выбор этот совсем не случаен.

– Но чип-то не один!

– А кто тебя сказал, что мы у них единственные исполнители? Мы тоже не одни. Не забывай, заведений вроде нашего около десятка, и разбросаны они по всему миру. Конечно, не со всеми им удалось связаться, но все им были и не нужны. Достаточно разрушить два или три чипа, и работа сети встанет. Кроме того, ты забываешь, что в своем временном слое они знают больше нашего. Так вот, по их сведением, имеется головной чип – чип-модератор. И расположен он как раз в нашем регионе.

– Но как? Как мы сумеем его разрушить? – удивился Хома. – Палками раздербанить? Или пальцами расковырять?

– У нас имеются позитронные бомбы.

– Что, что?

– Позитронные бомбы. Для живых организмов они практически безопасны, но электроника будет сожжена в радиусе нескольких десятков километров.

– Не хило!

– Еще бы! Только откуда они взялись, эти твои бомбы?

– Излом! – догадался Тошиба. – Вы забрали их оттуда?

Скелетон кивнул.

– Это то немногое, что удалось им закинуть в наш временной слой. Теперь от нас требуется немногое. В нужный час, а команды подрывников должны действовать синхронно, бомбы следует доставить по назначению.

– И как мы это сделаем?

– У нас есть карта, у нас имеется информация о точном местоположении головного чипа. Охранный периметр там не чета нашему, а потому работать нужно с воздуха.

– У тебя что, имеется дисколет?

– У нас есть Кустанай.

Лица собравшихся развернулись в мою сторону. Я сидел с безучастной физиономией. Все, что говорил Скелетон, уже не удивляло меня. А когда он помянул о бомбах, я уже понял, чем все закончится, и понял, отчего подрагивало мое нутро весь этот последний час.

– А получится? – неуверенно протянул Кайман.

– Должно получиться.

– Значит, он долетит, пересечет границу, сорвет чеку и сбросит эти чертовы бомбы?

– Ничего срывать ему не нужно. Только долететь и сбросить. Детонация произойдет по единому сигналу оттуда.

– А Женька?

– Он вернется сюда. Если вы хотите знать, что будет дальше, то этого я вам не скажу. Просто потому, что не знаю. И они мне этого тоже не рассказывали.

– А что тут рассказывать, – будет один большой амбец. Никаких обновлений, никаких спасительных перезагрузок.

– Да, мир на время застынет, люди-андроиды замрут, ожидая программных обновлений. По всему региону, а может, и по всей планете. А обновлений не последует. Совсем. И придется заново учиться мыслить, заново привыкать к миру и его сложностям.

– Не очень понятно, но красиво… – Кайман с хрустом поскреб стриженную макушку. Наверное, пытался представить себе этот новый замерший без программных обновлений мир.

Скелетон взглянул на него, и я невольно перехватил этот взгляд. Зря, наверное. Глаза Кости мне совершенно не понравились. Потому что он в самом деле не знал, что последует дальше. Возможно, и тот однорукий – тоже не знал. Только предполагал и надеялся. И мы, собравшиеся здесь – тоже надеялись. Хотя на что именно, не сумел бы сказать никто из ребят.

* * *

Искать и шарить в Ковчеге военные и впрямь могли до скончания времен. Бомбы, взятые Скелетоном в Изломе, лежали совсем в ином месте – под кочкой у Лысого валуна. Я ожидал чего-то крупного и устрашающего, но это оказались изумрудного цвета шары – каждый размером с перепелиное яйцо. Мне показалось, от них исходит тепло, и, странное дело! – держать их было приятно. Не зря кто-то из древних сказал, что самое удобное и самое красивое, что сумело выдумать человечество, это оружие. На вес же и на ощупь бомбы более всего напоминали обычные камни – что-то близкое к змеевику или малахиту.

– Неужели такие крохотули могут что-нибудь взорвать? – усомнился Кайман.

– Сжечь, а не взорвать, – поправил Тимур. – Разница существенная. Взрыв – атомный или термоядерный – это всегда тотальное разрушение, здесь же разрушений не будет вовсе.

– Да уж… Люди всегда стремились к избирательности, – глубокомысленно произнес Тошиба. – Разделяй и властвуй!

– Ага, на своих и чужих. Знакомая песня…

– Помните, Хобот рассказывал, что в свое время еще и нейтронную бомбу сработали, тоже пакость редкостная. Только в отличие от позитронной, она ничего не сжигала, наоборот, уничтожала исключительно живую силу противника. Такая вот гуманная избирательность.

– Уж я бы поскреб головенку тем, кто ее изобрел, – проворчал Кайман. – Долотом из нашей мастерской…

– Короче, позитронный заряд детонирует совсем иначе – без звука, без пламени. – Скелетон сунул мне в карман три зеленных шарика, аккуратно застегнул клапан. – Так что не волнуйся, подорваться на них невозможно. Однако полупроводники и сверхпроводники будут плавиться, как пластилин.

– А если эти штучки рванут прямо в кармане? – я криво улыбнулся.

Скелетон успокаивающе похлопал меня по плечу. Лицо его оставалось серьезным.

– Там, на просеке, ты уже видел кусочек войны. Настоящей… Но все может быть значительно хуже, поверь мне. Поэтому лучше тебе добраться до объекта вовремя и сделать все, как надо.

– Спасибо, успокоил…

– Маршрут и направление ты знаешь. Всю энергию периметра Ковчега мы постараемся переключить на тебя. Мы это сможем, поверь мне. И минут на пять ты станешь бэтменом.

– А дальше?

– Дальше должен запуститься твой собственный дизелек.

– А если нет?

– Запустится, не сомневайся. Мы пошлем еще пару групп в лес, они отвлекут следящие системы. Но все же гляди в оба. Спутники мы обманем, а вот роботы-беспилотники могут подгадить. Для этого и возьмешь лучемет.

– Лучемет – это с удовольствием. Кстати, где вы его добыли?

– Ты не поверишь, но забыл тот громила. Как там его звали?.. Генрих какойтович? Любитель покричать да постращать… Вот этот крикун и оставил. Видать, крепко его огорошили по телефону, все на свете позабыл.

Тимур сунул мне в руки нарисованную карту.

– Это на всякий пожарный. Если запутаешься. Направления ты чувствуешь, компаса не надо. А пока лети по солнцу. Вот здесь и здесь с высотой повнимательнее. Это маршруты их беспилотников, могут засечь. Лучше лететь над ними. Они ведь только то, что внизу, сканируют. А если что, подлетай на дистанцию выстрела и сбивай.

Легко так это он сказал. Подлетай да сбивай… Похоже уже весь Ковчег сжился с мыслью, что летаю я проще пареной репы, что это моя вторая натура, и так далее. Но у меня уже и сейчас подкашивались ноги и дрожали колени. Ну ничего я не мог с собою поделать! А ведь мы только выбрались на плоскую крышу спортивного пристроя. Всей нашей командой. Мятыш, конечно, уже играл, гоняясь за бабочками и стрекозами. Дуст метко швырял вниз камушки, целя, видимо, в беззаботных мух. Но все прочие толклись возле меня, поочередно напутствуя советами и, видимо, тоже крепко волнуясь.

– Время, – сказал Скелетон, – если стартуешь сейчас, успеешь спокойно добраться.

Язык зудел, хотелось спросить, а если не успею, если сдохнут мои способности и не получиться снова взлететь, если атакует охранный беспилотник или ударит с небес спутниковая молния… Сто два вопроса, начинающихся с предательского «если». Но я молча кивал и слушал. Понимал, что ответов на все эти нелепые вопросы все равно не получу.

– Давай! – Кайман гулко ахнул меня по спине. – Будем все держать за тебя кулаки.

– Завидую тебе, – признался Гольян. – Эх, мне бы уметь летать, уж я бы устроил им гала-концерт!

В это я легко верил. Гольян был из всех наших главным экстремалом – с удовольствием бегал в разведку, легко соглашался на самые жуткие сумасбродства. И уж у него-то коленки бы точно не дрожали…

Викасик чмокнула меня в щеку, Скелетон пожал руку – как-то особенно пожал, словно и впрямь вливал в меня лишнюю порцию энергии.

– Начинаем, – скомандовал он. С Тимуром и Гольяном они встали за моей спиной, ребята шеренгой разошлись чуть дальше.

– Поначалу будет не слишком приятно, – предупредил Костя, – но ты просто зажмурься на несколько секунд и постарайся не упасть. А потом разбегайся и прыгай…

Я даже не стал думать над его словами, просто решил подчиниться. Скелетону я верил и знал, что он очень постарается, чтобы я не сверзился с крыши. Кроме того, сейчас за моей спиной был не только Скелетон, – все ребята, считай, работали в унисон с ним. И со мной, разумеется. Потому как и мне надо было собраться с силами…

Заломило суставы, я ощутил судорожные подергивания в мышцах. Это было и впрямь не самое комфортное ощущение. К спине точно прижали огромную грелку, голову начало откровенно кружить.

– Как ты, Жень? – словно издалека долетел голос. Я даже не понял, кто это спросил. Но, наверное, все-таки Костя…

– Терпимо.

– Тогда давай. Разбегайся и прыгай, мы все держим тебя. Лети!

Ноги сами пошли в разгон. Я даже не успел дать им нужной команды. Точно кто спустил тетиву, а меня вложили в желоб арбалета вместо стрелы. Край крыши оказался совсем рядом, но я запрокинул голову, чтобы не видеть его. То недавнее, что накатило на меня рядом с теплицами, повторилось с удвоенной и утроенной силой. Ноги еще месили пустоту, но они уже не чувствовали опоры! Я в самом деле летел, и само ощущение скорости становилось катализатором ускорения. Чем больше я чувствовал поселившийся во мне вихрь, тем легче он подхватывал меня и возносил вверх. Отчаянно зачесались ладони и пятки. Может быть, даже с них сыпались настоящие искры.

Хорошо было бы оглянуться, еще раз бросить взгляд на покидаемый Ковчег, но я знал, что делать этого нельзя. Нужно было лететь и по возможности набирать высоту. Оставшись там, внизу, мои друзья старались мне помочь, и надо было использовать все возможности, чтобы разогнаться, чтобы, впитав в себя лишние граммульки энергии, набрать максимальную скорость.

Как это происходило? Наверное, думать об этом не следовало, чтобы не сбиться и не запутаться, подобно многоножке, однажды решившейся понять, как она ходит.

Но я все-таки не парил, не планировал, а летел! Летел лицом навстречу набегающему потоку, чувствуя себя пузырящей, вырвавшейся из бутылки с газировкой субстанцией. Воздух выжимал из глаз слезы, но на этот раз я не закрывал их. Лес плыл подо мной – невероятно красивый, какой-то непривычно аккуратный. Дороги и тропки напоминали узорчатую вязь, я видел не просто землю, – я видел планету – округлую с краешков горизонта, смыкающуюся с синевой, окутанную облаками. Легкий, полупрозрачный туман был и здесь. Я без усилий пронзал его телом, и именно в эти секунды начинал понимать, что такое попасть из плоского мира в объемный. Вероятно, это и было четвертое измерение, о котором: говорил, мне кажется, нам на уроках Хобот. Все было прежним, и все было совершенно иным! Земля стала маленькой, расстояния съежились, и что-то похожее происходило с мыслями. Трудно объяснить, в чем тут дело, но вслед за зрением особую остроту приобрело и сознание. Мало сказать, что я испытывал восторг, это было чем-то значительно большим. Стоило пошевелить ладонями, и направление полета тут же корректировалось. Подобно ракете, я управлял природными элеронами, взмывая чуть выше, по дуге облетая туманные скопления. И поневоле в памяти всплывали слова Тошибы об ангелах. Нет, я их по-прежнему не видел, но чувствовал и знал: если они где-то и обитают, то непременно здесь!

Вспомнив о первоначальной задаче, я сверился с солнцем и взял чуть левее. Судя по всему, за периметр ДВЗ я давно вылетел. Та энергетическая ниточка, что связывала меня до сих пор с ребятами, вытянулась до предела, обратившись практически в ничто. Нужный «дизелек» завелся, теперь я летел совершенно автономно. Как летали, должно быть, поколения людей до атлантов, как могли бы летать и мы, замени гаечно-рычаговый прогресс на поиск новых биологических форм, на духовный симбиоз с природой.

Изогнув тело, я поднялся над облачностью и почти тотчас рассмотрел своего первого небесного врага…

* * *

Это был не диск. Тот бы меня засек на предельной дистанции и сбил бы, не дав возможности сообразить, кто же и с какой стороны меня атакует. По счастью, это был панорамный беспилотник, что парил чуть ниже меня, направив все свои локаторы и датчики вниз. Антиграв позволял ему перемещаться совершенно бесшумно, и я даже подумал, что если не крутить головой, можно и впрямь проморгать приближение супостата.

Я потянулся было за лучеметом, но решил, что это лишнее. Обшаривая фотоэлементами землю, меня это техночудо, конечно же, не видело. А значит, не стоило дразнить зверя. Потеряв штатную единицу, диспетчеры могли не на шутку переполошиться. А то и выслать для выяснения обстоятельств эскадрон гусар летучих. И тогда уж не поможет ни лучемет, ни оружие посерьезнее. Хотя, если верить рассказу Скелетона, и воевать, и сбивать боевые диски мне уже приходилось. И все-таки…

Стараясь двигаться с той же скоростью, я поднялся чуть выше. Нырнув в бархатистую туманность, обошел беспилотник стороной.

Еще через четверть часа полета я неожиданно обнаружил, что лечу прямо над магнитопроводом. Кузовок локомотива скользил по сверкающему монорельсу, и я, не удержавшись спикировал прямо на него.

Вот где начало приходить понимание настоящей скорости! Получается, что до сих пор я всего-навсего полз улиткой по небосклону. Ветер свистел в ушах, мне стало холодно от потока бьющего воздуха. И все-таки я снизился к путепроводу, легко обогнал локомотив и свечой взмыл в воздух. Солнце брызнуло прямо в лицо, я замедлил полет, чувствуя, как тепло возвращается в окоченевшие пальцы. Сжимая и разжимая их, я неспешно поднимался, когда мимолетная тень коснулась моего лица. Что-то или кто-то пролетел выше – может быть, птица, а может, и нет. Еще не отдавая себе отчета в том, что происходит, я метнулся в ближайшую облачность – так быстро, как только мог. Даже мышцы спины заболели от напряжения. Хотя причем тут вроде бы спина?.. И тем же обострившимся восприятием я однозначно определил, что меня преследуют. Развернувшись лицом вверх, я достал лучемет. Теперь я удирал подобно тачанке, держа на прицеле всю заднюю сферу небосвода.

Из облака я вырвался первым и сразу поднял лучемет. Беспилотник почти угадал мою хитрость, поскольку прибавил с полсотни метров по высоте и вынырнул чуть выше того места, где я его ждал. Однако, как выяснилось, я оказался маневреннее и разницу в высоте одолел одним стремительным броском. Усатый от антенн красавец еще только перестраивался, пытаясь взять меня на прицел, а я уже открыл огонь.

Лучемет – вещь простая и довольно эффективная. Ни тебе отдачи, ни снижения полета пули. Куда целишься, туда и попадаешь, а целился я, видимо, куда следует. От второй вспышки беспилотник переломился в центральной части. Вниз, кувыркаясь полетели отрезанные фрагменты. А я был уже совсем рядом. Круглая сфера с окошечками еще дергалась, выдавая отчаянную работу процессора, но функцию выживания я подавил надежно. Лучемет треснул разрядом в третий раз, и колпак, скрывающий электронную начинку беспилотника, лопнул сверкающими осколками. Подобно надкусанной стрекозе аппарат зигзагом понесся к земле. Вероятно, антиграв еще работал, но, лишенный управления, уже не задавал должной траектории.

– Так-то! – я победно потряс лучеметом, однако особой радости не ощутил. Приближалась секретная зона, а этот летун вполне мог успеть послать своим диспетчерам всю необходимую информацию.

Что там у нас говорит условие необходимости и достаточности? То есть знать им обо мне просто категорически необходимо, но вот достаточно ли этого знания, чтобы предотвратить задуманное?

Так или иначе, но тактику следовало менять. Стоит им поднять в воздух пару боевых дисков, и дело будет закончено в несколько секунд. Они и сейчас могли обшаривать небо десятками радаров, а потому я рыбкой скользнул вниз, в полминуты добравшись до самой земли.

Это не было лесом или степью. Я-то ожидал, что наткнусь на ряды проволоки и минные поля, что как в старые, громыхающие танками времена опоясывали штабы противника. Но это был город – вполне современный, с оглушающей высоты зданиями, с монорельсами, опоясывающими кварталы, с висящими тут и там дисковыми светильниками. Надежнее минных заграждений было отгородиться жилыми кварталами и густонаселенными небоскребами. Кажется, подобный полет именовался бреющим. Я и впрямь практически брил крыши домов, едва не касаясь поднимающихся тут и там антенн, успевая заглянуть в высотные бассейны и распахнутые окна мансард. Одна из крыш показалась мне вполне пригодной для посадки, и, притормозив полет, я пошел на снижение.

Ноги коснулись каменной тверди, я кое-как сделал шаг. Мышцы едва меня слушались. Как выяснилось, даже после такого не самого затяжного полета приходилось заново учиться ходить!

Скелетон говорил, что центральное логово выявят сами заряды, и, расстегнув клапан кармана, я нашарил одну из шаровидных бомб. Она была горячей! Более того, цвет изменился с изумрудного на рубиновый. О чем-то подобном говорил Скелетону и однорукий. Только вот угадаю ли я, если оставлю на крыше все три шарика? Не зря же их выдали нам в количестве трех штук! Значит, стоило подстраховаться. Тот же Скелетон говорил, что в других группах летунов, скорее всего, не будет. Стало быть, я мог оказаться возле цели первым. На что-то надо было решаться, и раскалившийся шарик я опустил в щель вентиляционной трубы. Еще два грели мою грудь и грозили прожечь рубаху. Как скоро это произойдет, я не успел обдумать. ОНИ появились разом отовсюду. Не люди, но роботы.

То есть про машины я сообразил сразу. Потому что проецировались они прямо из воздуха, с грохотом десантируясь на крышу. Скелетон как-то о таком рассказывал. В сети, должно быть, выуживал информашку. Он ведь умел это неплохо. Только вот видеть мне приходилось подобные устройства впервые. Охотники, созданные специально для борьбы с зубарями – без ног, без голов, само собой, на антигравах и сразу с шестью могучими клешнями-манипуляторами. Верно, чтобы хватать, вколачивать в землю и рвать в лоскутки. Два-три таких механических осьминога и впрямь могли справиться с зубарем. Получается, и я по статусу тянул на хорошего зубаря! Но главное – было ясно, что ребятки из центра меня засекли! Более того, в короткий срок успели разработать план захвата. Ну то есть это они так думали…

Первый механизм я развалил практически не целясь. Верно, появился уже навык! Да и расстояние было плевым. Сияющий корпус из металлоподобного материала разошелся под лучом до обидного просто, обнажив пестрые, состыкованные проводными шлейфами платы. Чадно и жарко задымила биомасса, заменяющая охотникам гидравлику и мускулы. Видать, и впрямь создавали их для борьбы с клыками, а не с плазмой. Мне даже стало их жалко. Дорогие ведь штучки, а погибали легче легкого!

Еще двоих я сумел свалить с крыши и, обернувшись, вовремя, успел отстрелить тянущийся ко мне манипулятор.

Но более всего поражал способ их доставки. Скорее всего, я сам чего-то недоглядел. И по всем статьям что-то у них здесь располагалось крепко магнитное. Недаром, изумрудные мои снаряды перекрасились и раскалились. Электромагнитная свертка могла делать невидимым что угодно: лифт, диски, таких вот роботов. Логово было где-то поблизости, теперь я в этом уже не сомневался.

Охотники продолжали атаковать, но после гибели шестого или седьмого охотника что-то изменилось. Один из роботов снова пропал, а из воздуха вместо него появилась конструкция совсем иного рода – более массивная, с раструбом, на который мне сразу расхотелось смотреть. Ясно было, что шутки кончились. Упав на колено, я ударил по ней серией выстрелов. Лучи оставляли на ее боках лунные оплавленные по краям воронки, однако остановить не могли. Механизм же неукротимо двигался ко мне. Мало того, прячась за ним, ко мне приближались сразу два уцелевших охотника.