355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Попцов » Хроника времён 'царя Бориса' » Текст книги (страница 37)
Хроника времён 'царя Бориса'
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 11:28

Текст книги "Хроника времён 'царя Бориса'"


Автор книги: Олег Попцов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Итак, я избрал вторую, неблагодарную линию поведения, вступил с Президентом в полемику. Важно было не зациклиться на его критике в наш адрес, а высказать свои соображения, сделать анализ политической ситуации и даже в этом, уязвимом для нас положении высказать Президенту то, ради чего мы все приходим на эти встречи, – правду.

"Нельзя провозглашать принципы открытой политики и в то же самое время ограждать власть от журналистского присутствия, – сказал я. – Если информации нет, её придумывают. Недопустимо, чтобы после выступлений Президента о направлениях социально-экономической политики из уст вице-премьера или министров звучали высказывания, прямо противоречащие президентским, дезавуирующие их".

"На смену прошлой борьбе аппарата Президента с аппаратом Верховного Совета пришло противостояние президентской администрации аппарату правительства, – сказал я. – Это подрывает авторитет власти". Говорил я и о меркантилизме власти, который скрывать трудно, о чиновничьем разгуле. Никогда ещё безразличие власти на всех её этажах не было столь разительным в пересчете на конкретного гражданина. Не достучишься, не докричишься, не дозвонишься, не допросишься на прием. Народ, оказывающийся наедине с собой, ожесточается. Не все способны быть банкирами, играть на бирже. Общество чувствует себя забытым, обманутым, как если бы власть существовала исключительно ради себя самой.

"Вы правы, – сказал я Президенту, – когда упрекаете нас в избытке негативной информации, в малой доле, как вам кажется, положительных событий. Но мы не можем придумать Ренессанс, мы не в состоянии малое, частное положительное сделать всеобщим! Есть такая формула: прослеживаются обнадеживающие тенденции. Формула, придуманная властью для успокоения самой власти. Если что-то лишь прослеживается – это, в лучшем случае, довод для ученых-экономистов. Тенденции, которые только угадываются, а не видимы отчетливо, не в состоянии повернуть общественное мнение в сторону социального оптимизма".

Президент дал мне выговориться. В этом ему не откажешь. Мои коллеги, редакторы ведущих изданий, поддержали этот тон разговора, который со стороны средств массовой информации начал Александр Яковлев. Он высказал, на мой взгляд, очень важную мысль: "Если власть совершает грубые ошибки, то складывается впечатление, что её покидают союзники, так как в оценках просчетов точки зрения оппозиции и союзников крайне сближаются. И власть может сказать союзникам – вы предали нас, вы объединились с нашими противниками. Это ложное и поверхностное суждение. Ошибка власти в том, что исходя из этого посыла она замыкается и наливается неприязнью к газетам, телевидению, на которые ещё вчера опиралась".

Рассказывая об итогах встречи, руководитель НТВ Игорь Малашенко в разговоре с Егором Яковлевым заметил: "Во время выступления Попцова я наблюдал за Президентом. Бесспорно, Попцов выиграл эту полемику. Он говорил и страстно, и логично. Но, глядя на Президента, я понял – лучше бы Попцов этого не делал".

После моего выступления Президент помолчал, а затем в своей неторопливой манере сказал: "Мне нечего вам возразить". На этот момент, момент встречи, я, возможно, в чем-то и убедил Президента. Но всегда надо помнить одну из главных заповедей властных коридоров. Важно не то, что скажут в твоем присутствии, а то, что будет произнесено, когда за тобой закроется дверь. В соседних комнатах этой тяжеловесной загородной дачи (раньше здесь размещалась резиденция шефа КГБ Крючкова) сидела Служба безопасности Президента и, конечно же, её глава А. Коржаков, усилиями которого и лепился образ "антиельциниста" Олега Попцова.

Мы разъезжались по своим домам после этой встречи, закончившейся, по традиции, гостеприимным столом, с чувствами тревожными. На встрече не присутствовали представители "Комсомольской правды" (в газете только что сменилось руководство), был в командировке главный редактор "Известий" Игорь Голембиовский, а его заместителя Костиков пригласить не решился, что же касается редактора "Аргументов и фактов" Старкова, то он как бы опоздал на встречу, приехав в Кремль, когда автобус с участниками уже отправился в загородную резиденцию (такова была его версия). Отсутствие Старкова оказалось для пресс-секретаря Президента полной неожиданностью. Старков выполнил свой маневр, он подозревал, что встреча может сложиться жестко, придется обнажить собственную позицию, и решил не рисковать.

К прочим проблемам добавилась ещё одна. После летней поездки Президента по Волге заговорили о возможной отставке Вячеслава Костикова. Истинных причин названо не было, хотя предположительно причина все та же борьба в президентском окружении. Не секрет, что Коржаков всегда относился к Костикову неприязненно, и, как считали в кругах, близких к Президенту, именно это послужило истинной причиной назревавшей отставки пресс-секретаря. Необходимый в таких случаях материал лег Президенту на стол, и он уступил. На встрече была сделана неуклюжая попытка защитить Костикова, но Президент это воспринял без особого энтузиазма, разговор развития не получил и как бы сам собой угас. Тем не менее отставку пресс-секретаря, человека со сложившимися демократическими убеждениями, следует отнести к фактам нерядовым. Тревожное впечатление от встречи, которое уносил каждый из её участников, можно выразить двумя словами кольцо сжимается. Информация, поступающая к Президенту, крайне выборочна. Это означает, что Ельцин может оказаться в совершенно неадекватном информационном поле.

Позже мы узнаем, что вслед за Костиковым вынужден будет покинуть свой пост руководитель пресс-службы Президента Вадим Красиков, доктор наук, в недавнем прошлом тассовец. А на его место придет Марина Некрасова, ещё один человек А. Коржакова. Так предположения становятся явью. Взаимоотношения Президента и средств массовой информации обрели иной рисунок. Такие шаги власти – всегда предвестие потрясений и перемен, неминуемо требующих информационного обеспечения. В этом случае самостоятельность и независимость средств массовой информации достаточная помеха для власти. Можно все списать на грядущие выборы. Президент принял непростое для себя решение участвовать в выборах 96-го года. Значит, наступила пора набирать рекрутов, формировать команду, которая обязана обеспечить победу. Что из этого следует? Одно, и самое главное. Любые фундаментальные действия власти, и прежде всего власти исполнительной, будут предполагать предвыборные коллизии, а равно и судьбу самой власти после выборов. Для упрощения лексики скажем так – любые поступки политических деятелей надо рассматривать с учетом предвыборного коэффициента.

К потрясениям объемлющего масштаба, случившимся в осенние месяцы, можно отнести "черный вторник" 11 октября, когда курс рубля в течение двух дней рухнул сразу на 1500 пунктов и на финансовой бирже началась паника. Не станем вдаваться в частности случившегося, обращать внимание на разницу во взглядах Президента и премьера (последний отнесся к столь нестандартным финансовым скандалам достаточно спокойно и поддержал действия главы Центрального банка В. Геращенко, а первый своими указами тут же снял и. о. министра финансов Дубинина и все того же руководителя Центробанка Геращенко). В негласном анализе политологи расценили неспособность премьера отстоять две ключевые фигуры, осуществляющие финансовую политику правительства, как бесспорный симптом ослабления его позиций. Однако удивительно не то, что случился финансовый шквал. Это явление возможное в период кризиса. И не гипотезы, выплеснувшиеся на страницы газет и телеэкраны: все заварил сам Центробанк (нужны были рубли для погашения платежей); Центробанк проморгал ситуацию, задержал валютный выброс, а затем стихия стала неуправляемой и в дело включились наиболее крупные коммерческие банки, которые воспользовались ситуацией и хорошо заработали на обвальном падении курса. Заговорили о манипуляциях Джорджа Сороса, который, воспользовавшись аналогичной паникой на Лондонской бирже, стал мультимиллионером. Разумеется, мифические прибыли Сороса были малым утешением, ибо всех должен был интересовать ответ на вопрос "как это могло случиться?" – по сути, вопрос ключевой: понять, чтобы не повторить. Однако все вожделенно ждали другого признания – кто и сколько на этом заработал? Привычная советская психология – найти врага. И самым любопытным в этой истории оказался тот факт, что разобраться с "черным вторником" поручили не правительству или комитету парламента, а Совету безопасности. Комиссию по расследованию возглавил его секретарь Олег Лобов, заместителем определили директора Федеральной службы контрразведки Сергея Степашина. Тем самым событие сразу было возведено в ранг как бы государственного преступления. Замысел удался наполовину, но все же удался. В сети угодило несколько коммерческих банков, в том числе и "Мост-банк". Другие банки, хоть и были названы, все же остались в тени.

"Мост-банк" достаточно нашумел в последнее время. Являясь главным партнером правительства Москвы в финансовых операциях, он вошел в число наиболее крупных коммерческих банков страны. И тут следует сделать одно уточнение. По обороту средств и уставному капиталу его вряд ли можно назвать крупнейшим. Просто Владимир Гусинский (президент банка) настолько политически активен, что это добавляет ему различные дивиденды (симпатии и антипатии), что регулярно выявляется во всевозможных социологических опросах. Его активность на рынке средств массовой информации – приобретение газет, создание собственного телевидения, финансирование одной из самых популярных в Москве радиостанций – заметно изменила весовую категорию финансовой группы "Мост" и перевела её в следующий разряд: финансово-политических. И когда, оказавшись уже в этом новообретенном качестве, Гусинский опять появился на верхней ступеньке социологических опросов, количество его оппонентов, в силу чрезвычайной общительности главы группы "Мост", его эмоциональности, склонности к широковещательным прогнозам, предвещающим ему, Гусинскому, победу, а его противникам, конечно же, поражение, недовольных артистической натурой Гусинского (а по первому своему образованию он театральный режиссер) оказалось несколько больше, чем думал он сам, его многочисленные сотрудники и друзья. Кто-то из великих предпринимателей на Западе сказал: бизнес – дело малоразговорчивое, деньги любят молчание. По-видимому, эту устойчивую профессиональную заповедь банкиров не положено нарушать. Скандал вокруг "черного вторника" не дошел до судебного разбирательства, но он выявил другое – верхние слои власти тесно связаны с той или иной финансовой группировкой. Просто проявление этих контактов не так очевидно, как в случае с группой "Мост". Грозные заявления с обещаниями кары на головы виноватых лишь усилили звуковое наполнение атмосферы, но не материализовались. И не могли материализоваться. Потому как, зацепив одну ниточку, можно было распустить все или почти все шерстяное одеяло власти.

Гусинский открыл шлюзы. Интерес банкиров к политике стал проявляться повсеместно. И теперь уже другая финансовая группа акционирует телевидение "Останкино". Этот банковский пул возглавляет Борис Березовский, глава финансово-промышленной группы "ЛОГОВАЗ", которая как сверло врезается в политические монолиты и освобождает дорогу автомобильному концерну "ВАЗ" и его генеральному директору Каданникову. Березовский в разговоре со мной не скрывал, что не питает никаких иллюзий на получение экономических прибылей. "Политика и только политика. Мы не хотим уезжать из этой страны". Еще что-то о поддержке Президента. Правда, я не уточнил, какого именно – того, что есть, или того, которого они хотят иметь. Назовем его условно "Каданников".

Мгновенность, с какой проект указа прошел через все властные структуры, и прежде всего президентские (правительство, по свидетельству премьера, отказалось визировать документ), лишь подтверждает – плох не тот банк, который занимается политикой, а тот, который ею занимается вне вас, если вы сами – часть вершинной власти.

Однако вернемся ещё к одной примете "черного вторника". Он выявил предмет атаки. Он обозначил группу "Мост" в череде сил, подрывающих, в данном случае, финансовые устои государства. Именно таков контекст документа, подготовленного комиссией Совета безопасности. Как я уже сказал, любые действия, а тем более с такими прозрачными намеками, следует рассматривать как стратегические.

Президент решил участвовать в выборах 1996 года. Мучительными были эти пять лет. До выборов ещё почти полтора года, но не понять, не увидеть всю тяжесть ноши, которую взвалил на свои плечи этот человек, невозможно. Всякий раз он, как и все мы, с какой-то потаенной надеждой называет следующий год годом просветления, предчувствия, прелюдией перелома, которого ждет, поверив прогнозам и выкладкам своего не желающего терять власть окружения. Но год проходит – горизонт отдаляется. Ждать и чувствовать, как ожидание забирает силы, – нерадостный удел. Ему нужны перемены, это единственное, что может гарантировать его личный покой и безопасность в этой стране, где желание свести счеты с несостоявшимися реформаторами, завопить об обманутых надеждах всегда возьмет верх над пока ещё только ощущением перемен. До поры он не воспринимает угрозы неутешных коммунистов о расправе, о суде. Теперь вот уже и демократы, отчаявшись договориться и проглядев перевоплощение, смену президентского образа, случившуюся с Ельциным, перебирают пальцами обрывки нитей, связывавших их с Президентом, и почти в голос вопят о своей брошенности, грозятся стать непримиримой оппозицией. Им действительно невмоготу, они были той силой, которая сделала Ельцина Президентом, выиграла референдум, помогла принять новую Конституцию, встала на его защиту в октябре 1993 года, и вдруг... Они уже давно отрешились от восхищения и оправдательных тирад в адрес Президента. Они возмущались его просчетами больше других, и вся демократическая пресса, вторя их настроениям, делала то же самое. Они забыли, что в новой Конституции их рукой вписан Президент, обладающий властью не только значительной, но и абсолютной. И этот Президент может позволить себе обидеться на демократов и поискать другую опору, дабы не чувствовать себя должником. Разумеется, такой президентский порыв заблуждение: коней на переправе не меняют. Демократы нужны ему в той же мере, в какой они нуждаются в нем. Они, при всех изъянах, значительное средоточие интеллекта. Они – очевидная связь с демократическим, правовым пространством Запада. Они расхристаны, разобщены, категоричны, малопрактичны, но неплохо образованны. Те, другие, готовы пойти с ним на временный союз во имя одного – чтобы не без его помощи задавить этих, именуемых демократами.

Итак, впереди выборы. Проводить или не проводить, вот в чем вопрос. В его власти сказать – нет. И кто-то из тех, кто окружает его, стоит за его спиной и уже живет по принципу – мы власть, мы все можем, не исключают такого варианта.

Но если все же выборы? Задача разбивается на несколько составляющих. Первое – создать новый имидж Президента. Второе – тех, кто может составить конкуренцию, обескровить, лишить их политической перспективы. Третье создать несколько ситуаций, позволяющих восполнить убывающий авторитет Президента, что неминуемо в судьбе любого реформатора. Четвертое – собрать средства информации в один кулак. С газетами это вряд ли получится, с телевидением надо попробовать. Все изложенные посылы вполне закономерны, вытекают из тактики предвыборной борьбы, но способны обернуться своей противоположностью в случае подмены или существования скрытого интереса у некоторых исполнителей замысла. Тому есть достаточно причин и предпосылок. Можно было бы сказать: не станем анализировать возможные ошибки, позволим им свершиться. В этом случае сам факт ошибок способен предотвратить беду. Но мы-то знаем: вечная истина "на ошибках учатся" хороша на бумаге. И значит, нам не остается ничего другого, как пройти по проторенному пути и попытаться сделать хотя бы беглый анализ.

Начнем с очевидного. Обновление команды в переходный период практика общепринятая и не должна вызывать недоумения. Вопрос – во имя чего? Какой идее, какой стратегической новинке подчинены эти перемены? Худший вариант – паническая перетасовка команды без видимого замысла, некая самоаттестация – мы меняемся. Частично такой изъян в практике последних лет существовал, но в большей мере он был характерен для начального этапа – как тактическая хитрость исполнительной власти перед буйствующим парламентом. Не менее характерна вторая ситуация: перемены внутри власти без каких-либо перемен вне её. Проще сказать – борьба за власть в среде самой власти, перегруппировка сил в зависимости от возросшего или утраченного влияния на первую фигуру государства. Сейчас, возможно, более чем когда-либо, мы переживаем именно этот процесс. Смену Гайдара на Черномырдина на посту председателя правительства можно назвать стратегическим осмыслением действительности, хотя и совершенным впопыхах, но таковы были условия игры в тот момент, надо было удержать реформаторский курс. Смену предшествующую, пожалуй, самую принципиальную, Силаева на Гайдара тоже – надо было не только решиться на реформы, но и начать их. Новый статус Президента, резкое расширение его полномочий по новой Конституции кардинальным образом изменили отношения внутри власти. Правительство, с точки зрения его главы, стало более бессменным. Черномырдин отметил вторую годовщину своего премьерства, однако перемены в самом правительстве обрели характер внутриквартирных, когда появление новых лиц в правительстве вершится не под идею, новый тактический замысел, а в силу настроения высокой власти.

Сначала возникает посыл: он мне не нравится, я ему не верю, а затем под этот посыл собираются материалы на лицо, угодившее в сеть совсем не президентской немилости. Состояние "мне не нравится" готовится тщательно и по-крупному, чтобы затем принять отскочивший мяч и направить его уже по своему усмотрению.

Некие странности, имевшие место в общественной жизни России, оказались зримым подтверждением изменившегося стиля политической власти.

Отсутствие Черномырдина в Москве во время двух принципиальных визитов. Сначала премьера Италии. Черномырдин считал откровенные беседы с Берлускони во время поездки в Италию своим дипломатическим успехом, итальянцы более активно, чем кто-либо, шли на расширение экономических связей со средним бизнесом и в области торговли. Приезд Берлускони в Москву должен был закрепить этот премьерский альянс. Однако почему-то Черномырдин не прервал свой отпуск для проведения этой важной встречи.

И уже совершенным политическим алогизмом все посчитали отпускное отсутствие премьер-министра во время первого в истории визита английской королевы в Россию. Это при том, что он находился на территории своей страны, в двух часах лета от Москвы. Премьер интенсивно отдыхал в Сочи, занимался водными лыжами и прыгал в море с парашютом. В первом случае ещё можно было сослаться на изменившееся настроение итальянского премьера, отказавшегося вдруг лететь в Сочи, где уже был заказан изысканный стол и подготовлен не менее изысканный концерт (такой вариант, по словам Черномырдина, был избран опять же исходя из их встречи в Италии, где Берлускони принимал главу российского правительства в одном из своих родовых загородных поместий). Но именно в момент московской поездки на Апеннинском полуострове случилась всеобщая забастовка. И, ограничившись торжественным обедом в Кремле, устроенным Борисом Ельциным в честь итальянского премьера, Берлускони, не подписав ряда довольно важных документов, спешно вернулся в Рим.

У королевы Великобритании всеобщей забастовки на родине не намечалось. Единственным событием, регулярно омрачающим жизнь королевской семьи, были непрекращающиеся личные баталии между принцем Чарльзом и принцессой Дианой. Но эта тема на момент визита ушла с полос российской прессы, что лишь подтвердило, что разнузданные демократические российские СМИ чтут британские консервативные традиции и готовы застыть в уважительной паузе перед Ее Величеством.

В моей приватной беседе, коснувшись общественной реакции на факт отсутствия премьера в Москве в момент столь неординарного визита, Черномырдин хитровато улыбнулся, решив как бы отшутиться:

– Да ничего за этим не стоит! Просто так решили с Президентом. Визит, конечно, важный, ритуальный, но не связанный с экономикой, хозяйственными проблемами. Все, что положено по высокому протоколу, могло быть сделано и без премьера. Сейчас, после того шума, который поднялся, надо согласиться: королева приезжает не каждый день, традициями нельзя пренебрегать. А тогда я не стал возражать. Для меня надеть смокинг...

Премьер потянул шею, как бы давая мне понять, что галстук-бабочка (непременный атрибут приемов и ритуальных действий), как и широкий брючный пояс, стягивающий мощную фигуру, – элементы чуждой для него одежды, облачаться в которую премьеру с газово-нефтяным прошлым великое испытание. Да и где этот смокинг взять? А если сшить не успеют?

Эти два эпизода, внешне не столь значимые, были подмечены и прессой, и политиками разного толка. Как и тот факт, что в последнее время наиболее частым попутчиком Президента во всех политически значимых вояжах за рубеж, как, например, в Америку, Германию, является первый вице-премьер Олег Сосковец. Именно в этот момент стала проявляться прогрессирующая активность Александра Коржакова. Характерна одна, скрытая от посторонних глаз, частность. После "черного вторника" и отстранения от должности министра финансов Дубинина временно исполняющим его обязанности был назначен Андрей Вавилов, работавший до этого в ранге первого зама Дубинина. Так вот, на собеседование в Кремль Вавилов ездил к Коржакову. По сути штрих, но штрих-предвестие. Там, на Олимпе, начинается малопонятная диффузия.

Пресса заговорила о возможной отставке премьера. Несмотря на все уверения Президента и самого Черномырдина, обстановка не упрощалась, и теперь об отношениях Президента и премьера говорили: ровные, но не доверительные. Надо отдать должное Олегу Сосковцу, он стойко переносил манипуляции вокруг своего имени. Никаких заявлений, никаких интервью. Кто его выделяет – сам Ельцин, или Александр Коржаков мостит дорогу? Ни да, ни нет. Силы, противостоящие премьеру, пока не хотели бороться с Черномырдиным в открытую. Их устраивал ситуационный выигрыш. Тогда премьер может быть вытеснен другими силами, скажем в парламенте. Тем более что в повестке дня последнего уже числился вопрос "Об отчете по исполнению бюджета за 1994 год и экономической политике правительства". Все занялись возможным раскладом голосов. Экономическая ситуация не радует. Тут ещё "черный вторник", депутатское недовольство приватизацией и ещё в большей мере самим Чубайсом, который по эстафете принял проклятия ещё от прошлого парламента. Раздор в самой многочисленной фракции "Выбор России", единственной на тот момент поддерживающей Президента. Короче, шансы на вотум недоверия правительству были отнюдь не призрачными. Как свидетельствовал Сергей Шахрай, вероятность правительственного кризиса налицо. Наступает время торгов. Если голосование будет закрытым, он, Шахрай, уверен, правительство не соберет необходимых ему голосов. Вопрос в другом – решится ли Дума в своем большинстве на такой демарш? До 12 декабря остается практически месяц с небольшим. Если правительству будет вынесен вотум недоверия, этот месяц пройдет в конституционных проволочках, предусмотренных Основным законом. Президент предложит заведомо непроходимую кандидатуру премьера, а затем распустит Думу. В этом случае может остаться Черномырдин, либо кто-то новый, назначенный Президентом, но не утвержденный Думой, так как последней будет уже не до этого, надо будет думать о новой жизни, о новых выборах.

Вотум недоверия правительству позволял новой группировке тоже перейти в атаку и заменить премьера. Но Черномырдин устоял. Он не без успеха выступил в Думе, ответил на множество острых вопросов и при сравнении с выступавшим в той же Думе двумя неделями ранее Сосковцом выглядел динамичнее и увереннее. Он неплохо сыграл на своей директорской простоватости, недомолвках, выдающих непростоту отношений с Президентом. Нелюбовь к Президенту у непримиримого парламентского крыла оказалась большей, чем к премьеру.

Второй немаловажный вопрос: кандидатуру премьера все равно будет предлагать Президент. Возможный вариант – Олег Сосковец. Отнесем его к ставленникам ВПК, но за Черномырдиным стоят газ и нефть. "Оборонщики" многочисленнее, но их величие отчасти в прошлом. Их задушили неплатежи, сокращение государственных заказов. В руках же нефтегазовых "баронов" по-прежнему главное богатство страны. Черномырдин продемонстрировал готовность к компромиссам с Госдумой, и это предопределило успех. Для того чтобы свалить правительство, непримиримым не хватило 30 голосов.

Черномырдин неплохо воспользовался полученной передышкой и, как бы отталкиваясь от критики, прозвучавшей в парламенте, сделал ряд принципиальных перестановок в правительстве. Во-первых, он как бы уступил Президенту и убрал руководителя правительственного аппарата Квасова. Он это сделал достаточно безболезненно, так как понимал, что глава президентской администрации Сергей Филатов переживает не лучшие дни, а значит, его внимание будет поглощено борьбой внутри президентского аппарата как за само существование понятия "президентская администрация", так и за свое собственное существование. Так что замена Квасова прошла без особых трений и излишнего внимания со стороны администрации Президента.

Следующий ход премьера был более серьезным. Он назначил Анатолия Чубайса своим первым заместителем. Таким образом, в правительстве появился противовес Сосковцу, тоже занимающему ступень первого вице-премьера. Чубайс является олицетворением реформаторского курса, приватизации, и на возможную нестабильность этого курса очень болезненно реагирует Запад. Отныне он ведет все экономические вопросы. Но оппоненты премьера тоже не дремлют. Их усилиями в правительстве появляется новый руководитель Госкомимущества Владимир Полеванов. Губернатор Амурской области, человек с расхожей державно-популистской идеей: Россию продают.

Лишившись своей главной опоры – системы, которую он создал, – при всей значимости своего нового поста, Чубайс в правительстве странным образом завис. Полеванов в своих первых интервью сделал признание, что никогда вплотную приватизацией не занимался и не очень хорошо себе представляет, что и как, но уверен – в этом деле мы перегнули палку и дело надо выправлять. Трогательное признание молодого министра с внешностью российского золотопромышленника начала XX века все сочли полунамеком и полупредупреждением – скучно не будет! Суть своих взглядов Полеванов очень скоро изложил в серии выступлений: он высказался против иностранных инвестиций, предложил пересмотреть правомерность приватизации ряда крупнейших предприятий Сибири, проведенной в рамках государственной программы приватизации 93-94-го годов. И в качестве сокрушающего финала заявил о возможной национализации этих предприятий. Последнее заявление "Чубайса № 2" предвещало грандиозный скандал. Именно Полеванов более других пролил свет на взгляды своего "наставника" Коржакова как антизападника, не чуждого национальной идее, сторонника государственного регулирования и доминирования в экономике отечественного капитала. По законам простой комбинации появление Полеванова на ключевой позиции в правительстве усиливало Олега Сосковца, а значит, допускало око руководителя Службы безопасности Президента в святая святых – имущественный заказник государства. Неудавшаяся попытка Коржакова провести частичную ревизию в топливно-энергетическом комплексе, не без труда отбитая премьером, делает рисунок схватки очевидным. Речь идет об известном письме Коржакова на имя Черномырдина, в котором Александр Васильевич популярно объяснил премьеру, как следует распоряжаться нефтяными запасами страны в интересах отечественного капитала. Письмо вызвало большой шум. Все тайное становилось явным. На политической арене появилась фигура, претендующая на ключевую роль в государстве.

ИМЯ: Александр;

ОТЧЕСТВО: Васильевич;

ФАМИЛИЯ: Коржаков;

ЗВАНИЕ: генерал-майор;

ДОЛЖНОСТЬ: руководитель Службы безопасности Президента Российской Федерации.

Прошу занавес. Конец первого действия.

ЧЕЧЕНСКИЙ УЗЕЛ

Когда не могут развязать, тогда решают разрубить.,

Решением этой проблемы надо было заниматься три года назад – расхожее суждение последних недель. Его с одинаковой эмоциональностью высказывают либералы, коммунисты, рабочие, банкиры. Даже сторонники военной операции в Чечне не возражают, но...

Рассуждая логически, тезис "лучше раньше, чем позже" правомерен во все времена. Однако камнем преткновения оказывается ответ на вопрос: а возможно ли было раньше решить то, чем мы вынуждены заниматься сегодня? И исключить те немыслимые потери, а также общественный разлад, вызванный этими потерями?

Тогда, в 1991 году, Россия заявила о своем суверенитете. И Горбачев с Лукьяновым толкнули автономии на взрывоопасный путь их равенства с союзными республиками. Они почти не сомневались, что накажут Ельцина: суверенный вирус, сепаратизм окажутся не по зубам этим новоявленным политикам, и ком возникших противоречий, несущийся с высот, раздавит и сметет их. Неопытность, этническая непросвещенность сказались и в действиях новой команды. Фраза, оброненная Президентом в одной из поездок: "Возьмите себе столько суверенитета, сколько можете переварить", – выполнила роль детонатора, и никакие разъяснения уже не могли остановить нескончаемую череду притязаний на суверенитет, самостоятельность, независимость. Слова, прозвучавшие из уст высшего должностного лица в России, были истолкованы как факт внутренней федеральной и национальной политики, к проведению которой даже в разумных, сдержанных, а не самоопределяющихся масштабах новая Россия была не готова.

Дудаев пришел к власти как на волне антисоюзных, антиимперских тенденций, так и тенденции отречения от коммунистической номенклатуры, в руках которой оставалась политическая власть в Чечне. Это был период, когда новые лидеры России не очень хорошо понимали, каким образом должна обновиться политическая власть в национальных республиках. Изменение образа власти трактовалось упрощенно: подальше от коммунистических догм. Хороши любые, но только не те, кто был вчера.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю