Текст книги "Свой-Чужой (СИ)"

Автор книги: Олег Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Тут Ирвин на минуту замолчал и отпил еще вина. Альбина тоже помолчала, но потом все же не выдержала:

–И что было дальше?

–Дальше? Глядя в глаза толпе, всем этим людям у нас невольно стал закрадываться вопрос, а на той ли мы стороне? На площади проходил огромный митинг за то, чтобы жители Шарры, то есть мы все могли определять свою судьбу, выбирать человека, который будет нами управлять. Тогда вопрос о независимости еще не ставили, он возникнет позже. Получается, что мы должны были выполнять приказы Метрополии и подавить справедливые, в общем-то, требования своих соотечественников. Повстанцы умело пользовались этим нашим внутренним противоречием и насаждали нам мысль, что мы должны слиться с этой толпой и вместе выступить против Метрополии единым фронтом.

–И вы выступили?

–Я – нет, а большинство, да. У меня на форме есть небольшая нашивка в виде лебедя, означает принадлежность к гвардии. Лебедь – символ верности. Гвардейцы в полиции – это те, кто остались верны Метрополии, но нас было меньшинство. Точно так же и среди гражданского населения часть людей не захотели участвовать в мятеже, а кто-то даже пошел против него. Тогда на нас смотрели как на предателей. Какое-то время нам удавалось сдерживать силы повстанцев на Шарре, причем приходилось сражаться против своих. Я не очень люблю вспоминать эти грязные времена. Потом нас поддержала прибывшая армия Метрополии и уже вместе переворот удалось свести на нет. Фарелуса расстреляли.

Альбина молчала. Замолчал и Ирвин. Наконец, девушка решилась нарушить тишину:

–А можно один вопрос?

–Да.

–Почему же ты не пошел со всеми? Остался верен Метрополии, ведь ничего такого народ Шарры не требовал тогда, более того, почти все твои сослуживцы перешли на сторону народа. А ты прекрасно знал, как Метрополия подавляет мятежи, но выступил за них. Ты не похож на беспринципного человека, почему тогда?

–Потому что еще тогда, стоя в оцеплении я начал видеть, Альбина. Видеть то, что видели немногие. В нас летели дымовые шашки. Но мы не видели, кто их бросает, мы видели лишь обычных людей, боевики прятались в толпе, за их спинами.

Мы сражались против своего народа, но мы это и так понимали. А кто-то планомерно промывал нам мозги, изо всех сил давя на это чувство. Потому что толпа громила отделения полиции, армейские части, административные здания. А особняк местного магната, на чьих фабриках трудились многие жители Шарры, который основательно выкачивал деньги из колонии себе в карман, так вот его особняк стоял нетронутым. Более того, его охраняли люди, с лентами «за свободу Шарры». Ленты, кстати, очень оперативно напечатал не пойми кто, и раздавали их просто так.

Эта революция стала вызывать у меня все больше вопросов. Несмотря на общий настрой, я чувствовал, что не все идет своим чередом, что чья-то неведомая рука направляет ход событий в нужную сторону.

Повстанцы продвигали справедливые и светлые идеи, но многие не чурались грабежами, мародерством, было много изнасилований. На территории штаба полиции вообще такое происходило, потом даже нашли изнасилованную девочку с гербом Метрополии на спине, его ей выжгли как клеймо. Девочка была мертва, разумеется. Неет, это была не воля народа. Вслед за организованным и чистым гражданским протестом на Шарру пришла анархия.

Я давно знал, что ни одна революция не приносит людям счастья. Разрушить все и построить заново – плохая стратегия. Настоящее счастье достигается только путем эволюции и постепенных перемен. Но в самом начале протестов я даже усомнился в этом, мне даже на какое-то время стало казаться, что все получится: сейчас мы единым строем выступим против Метрополии, она отступит, мы получим свободу и заживем. Но первый же дух свободы погрузил колонию в такой хаос, что я просто испугался. Уж лучше жить под властью Метрополии, но без страха ходить по улицам, подчиняться общим законам, пусть это даже будут не наши законы. После колонизации прошло уже много времени, темные времена, когда из нас тянули все жилы прошли, сейчас участь колоний не так уж плоха. И Метрополия продолжает идти на уступки.

Нет, те, кто организовали этот переворот не хотели счастья для Шарры. Они просто не хотели делиться с Метрополией. Вот и вся суть той революции. Потому я выступил на стороне Лебедей. И, честное слово, я не жалел об этом ни дня.

***

Кафе «Дуал» работало в обычном режиме. Да, оно подразумевалось, как место романтических встреч, но это больше по вечерам, днем сюда иногда забегали просто поесть одиночки или парами, необязательно на свидания. Вот и сейчас никого особо не удивила парочка полицейских в форме, которые сидели за столиком в углу и пили чай. Может зашли передохнуть на дежурстве, а, может, служебный роман у них наклевывается. Кому какое дело?

Опытный взгляд определи бы, что девушка была в форме постового сержанта, а вот молодой человек целый лейтенант. А еще он был раза в три больше своей спутницы.

Руки у Астры еще немного дрожали, но это была приятная дрожь. Она сама не до конца верила в то, что с ней происходит в этот день. Она, Астра Нова, преступник номер один на Шарре сидит в кафе и пьет чай с лейтенантом колониальной полиции. Скажи такое месяц назад – не за что б ни поверила. Она глубоко вздохнула и посмотрела на своего спутника. Тот ее радости не разделял:

–Ну что, прошло мое боевое крещение?

–Почти. Ты обещал рассказать, что находится на пятом этаже?

–Там тюрьма. Точнее, следственный изолятор. Туда попадают все задержанные.

–А почему именно на пятом? И почему тот лестничный пролет не снимают камеры?

–Раньше изолятор был в подвале, где ему и место. Но как-то один умник умудрился прокопать туда подкоп из соседнего здания и несколько преступников сбежали. С тех пор, изолятор перенесли поближе к центру здания, но не слишком высоко, чтобы не таскать задержанных по всему зданию. В подвале сделали душевые, оружейную и архив.

–А камеры?

Крис отвел взгляд и отпил чай. Потом все же спросил:

–Ты, правда, хочешь это знать?

–Теперь уже точно хочу.

–Во время бунта, восемь лет назад, штаб полиции почти в полном составе остался верен Метрополии. И те полицейские, что там были, сражались до последнего. Проблема в том, что штаб как крепость – взять нахрапом не получится, но и деваться оттуда некуда. Вертолетов там один или два постоянно дежурит, да и куда лететь, если вся Шарра – один большой враг. Про небесный гарнизон в аэропорту они не знали. Когда у толпы появились лидеры, штаб полиции стал одной из главных целей…

В общем, из полицейских, что там были тогда не осталось в живых никого. Вся гвардия, что есть сейчас – это мелкие сошки, которые по каким-то причинам не перешли на сторону мятежников. Постовые, патрули, участки полиции в поселениях. Я смутно знаю подробности той истории, знаю, что Метрополия собрала верные силы в Рекуренте и в аэропорту Терраны, два очага неподчинения общему настрою, – тут Когель невесело усмехнулся и отпил из своей кружки.

Астра, в принципе, знала эту историю, только, с другой стороны. Знала она и про штурм штаба полиции. Эта история повстанцев точно не красила, потому они о ней вспоминать не любили. Не вспоминала и Метрополия.

Тем временем Крис продолжил:

–Рекурента почти целиком находилась под контролем сил верных Метрополии, аэропорт Терраны планировали захватить через несколько дней после начала волнений. Сразу как-то не сообразили, там и укрылись многие из тех, кого станут называть «лебеди». Когда пошли брать его, они успели там укрепиться. Но что такое аэропорт, по сравнению со штабом полиции? Гражданское здание, еще и стеклянное. Думали, что его сметут.

Астра и про это знала. Защитники аэропорта получили от мятежников фору в несколько дней. Пока окончательно появилось управление мятежом, пока взяли под контроль все основные здания Терраны, пока одно, пока второе. На аэропорт, который находился в удалении от города, выдвинулись чуть позже, чем надо было бы. Но тогда ни у кого не было сомнений, что кучка полицейских и примкнувших к ним гражданских не устоит перед первым же ударом…

–Аэропорт продержался неделю, – продолжил Когель, – строго говоря, его так и не сдали, через неделю туда высадился десант Континента, и уже объединенными силами они начали теснить мятежников обратно в город. История о том, как они выстояли даже вошла в армейский учебник Метрополии. Я думаю, что их можно было понять. Они сражались не за Континент, а за свои убеждения и в первую очередь за свою жизнь. В случае поражения, их бы вырезали как штаб. Мощный стимул. Потом говорили, что за всю неделю не допустили ни одной ошибки и ни одной бреши в обороне. Я думаю, что преувеличивают, но смысл от этого не меняется. Неделю они продержались, вошли в историю как «небесный гарнизон», почти не понесли потерь и первыми были зачислены в гвардию. Потом туда отправят всех полицейских, которые не предали Метрополию. Но их первыми.

–…После обороны аэропорта нам дали звание гвардейцев и лебединые нашивки, – Ирвин вдруг понял, что уже сто лет не рассказывал никому о тех событиях. Но с Альбиной его как прорвало.

–Я читала, что оборона была просто героическая, но как вы выстояли? Вам противостояла армия, которая вас превосходила в десятки раз?

–Это была не армия, Альбина. Армия штурмовала штаб полиции, вот там повстанцы согнали много своих обученных головорезов. И настоящие герои погибли там. В аэропорту все наглядно увидели, как куча необученных шахтеров не в состоянии противостоять малым силам подготовленной полиции. Та неделя – это, можно сказать, революция такая, какой должна была бы быть, если в нее не вмешивается Сопротивление. Вот там мы увидели народ. Пьяный, неорганизованный, орущий какие-то лозунги, направляемый такими же мало вменяемыми лидерами. Людское стадо, как оно есть, во всей красе. Каждый раз, когда я вижу чистых рабочих, инженеров, студентов, я вспоминаю по сути их же, но там, восемь лет назад. Что с людьми делает вседозволенность, как они быстро превращаются в животных, даже удивительно. Революция – это страшно еще и потому, что теряешь всякую верю в людей. Ну не всякую, тут я загнул, конечно. Были отдельные, кто сохранил свое лицо. Но в большинстве своем – стадо. И этим стадом, уже почти не скрываясь, погоняли повстанцы. Умело, только они и сами расслабились. Охмелели от победы. А нам отступать было некуда, мы знали, как погибли в штабе наши, себе такого же мы не хотели.

–А как же ваши коллеги? Да, они перешли на сторону народа, но неужели они спокойно смотрели на то, как вас убивают?

–Сопротивление учло и это. Штаб полиции смели очень быстро, сметали его силами, как я уже говорил, боевиков-головорезов, да разъяренный народ еще подключили. Полицейских, которые поддержали мятеж оттеснили на окраины под предлогом патрулирования территории и недопущения беспорядков. Когда узнали о том, что произошло в штабе, была не хилая стычка повстанцев с этими … не знаю. Наверное, они все-таки предатели, но почему-то не могу я их так называть. Стычка особых последствий не имела, наших бывших коллег почти убедили, что все вышло спонтанно и более такого не повториться. Хотя, после нее, часть людей прозрела и присоединилась к нашему небесному гарнизону. Проклятье, красиво нас все-таки обозвала Метрополия!

–А разве это не народная молва вам такое придумала? – удивилась Альбина.

–Да кто бы нам это придумал? Народ, который нас там осаждал? Вся история мятежа переписана Метрополией задним числом. Общий ход событий правильный, но замяты некоторые факты, некоторые, напротив, выставлены значительней, чем было на самом деле. Вот оборона аэропорта – яркий пример. В той истории она имела не такое большое значение, как преподнесли позднее. Ну не высадился бы там десант, высадились бы вертолетами в пустыне, потеряли два-три дня. Разница не принципиальна. Но Континенту важно было показать, что были несогласные с мятежом, сохранившие верность. Ну и сама осада получилась, конечно, хрестоматийной. Опережая твой вопрос, нет, и в ней наши бывшие коллеги с той стороны тоже не участвовали.

По сути, пришла толпа, эти пьяные в прямо и переносном смысле представители человеческой расы нам и говорят, сдавайтесь и тогда, возможно, – тут Ирвин выделил голосом, – ВОЗМОЖНО, вам сохранят жизнь. Нашли дураков…

В общем, ту неделю я помню смутно, эпизодами. Помню, было много мыслей, что я почему-то сражаюсь со своим же народом за свою жизнь и за Метрополию. Как это странно и неправильно, но выбора нам уже не оставили. Точнее, мы сами его сделали, когда пришли отстаивать аэропорт, но все равно. Да неважно, на самом-то деле. Через неделю мы были вымотаны, но могли бы держаться еще. Запасы еды и воды там были, оружие предусмотрительно натащили еще в первый день, а потом нам Метрополия сбрасывала посылки с вертолетов, попутно накрывала наших противников артналетами с воздуха. Потом прибыл и десант.

Тут Ирвин замолчал и глотнул еще вина. Альбина почувствовала, что пауза была сделана не просто так.

–Ты как будто чего-то недоговариваешь. Точнее… рассказываешь официальную версию. Что-то было не так, на самом деле?

–Нет, все было так, только…

–…Только какой смысл был делать из лебедей героев? – Астра отхлебнула еще немного чая из кружки. Она уже и сама не поняла, как включилась в рассказ о тех событиях.

–Что? – не понял Когель.

–Ну смотри. Было три сильных очага сопротивления революции. Рекурента, штаб полиции и аэропорт. Штаб взяли первым, но там прессинг был такой, что никому не позавидуешь. Это произошло быстро. Боев в Рекуренте почти не было, они так и остались верны Метрополии почти целиком. Главный и самый продолжительный удар пришелся на аэропорт. Уже дня через два – три на Шарре появились истребители и вертолеты Континента, наносили точечные удары по мятежникам, сбрасывали помощь лебедям. А спустя неделю появился десант, и общими силами мятеж подавили.

–Все так. Но я по-прежнему не понимаю к чему ты клонишь, – впервые за день Крис был заинтригован.

–Зачем тянуть неделю? Если есть верные силы, почему не высадить десантников как можно скорее, чтобы спасти кого еще можно? Опереться на их поддержку? Откуда они могли знать, что небесный гарнизон продержится так долго? Ну сколько нужно для формирования ударного отряда и воздушной подготовки? День, два, три. Ну не неделя же. Но ждали неделю. Вопрос – чего ждала Метрополия?

–И чего?

–…И чего ждала Метрополия? – Альбина была вся внимания.

–Думаю, она хотела показать мятежной колонии что будет без их власти. Когда с улиц исчезнет порядок и власть перейдет к Сопротивлению. Когда люди получат столько свободы, что не смогут с ней справиться. Урок получился более чем поучительный. Нам же хотели показать, насколько мы чужие на своей же родине. И что выбор в пользу Метрополии обратной дороги не имеет.

Понимаешь, я до сих пор помню момент высадки десанта. Какие там штурмовики, какой Комитет?! Вот где мы увидели настоящую армию! Я никогда не видел такой слаженности, такой тактики, такого оружия! Они разогнали толпу, осаждающую аэропорт в первый же час после высадки. К концу первого дня Террана почти целиком перешла под их контроль. Мятеж? Я тебя умоляю, Альбина, у Континента больше ста колоний и в одной – двух постоянно происходят волнения, это считается нормой. Соответственно, есть летучие отряды, которые эти волнения подавляют, им было не в первый и не в последний раз. Тогда я понял еще одну важную вещь – мы тут сидим, надувшись от гордости, и мечтаем о свободе. Сопротивление готово воевать с Континентом. Но оно даже не представляет его мощь и силу. Пока повстанцы сидят в подполье, и высовываются только ради мелких атак, Метрополия лениво шугает их местной полицией и Комитетом. Но если поднимается мятеж, вот только тогда можно увидеть на что способны наши хозяева.

Если колония мечтает одолеть такие силы в одиночку, то… ну это не от большого ума. Вот мятеж половины колоний Континент, пожалуй, не одолеет, да только вряд ли это когда-то случится. Во всяком случае, я на это надеюсь.

–…С той поры мы сделали много важных выводов, – Астра тяжело вздохнула, – все тогда получилось как-то… Не так, как надо было. Не туда направили главный удар, не так себя повели, не смогли организовать людей, да и сами быстро потеряли всякую организацию. Как будто выпили первый раз в жизни и опьянели. Больше таких ошибок мы не допустим.

Надо отдать должное Метрополии, они дали Шарре побарахтаться в их же помоях, которые выплыли наружу. Потом, когда писали эти истории официально, особый упор делали на случаи беззакония. Положительные моменты и тот факт, что Сопротивление тогда поддержало абсолютное большинство населения старались замалчивать. Как и наши настоящие цели. Мы хотели сделать народ свободным, и народ этого хотел. Тот факт, что большая часть полиции перешла на нашу сторону о чем-то говорил. Все устали от власти Метрополии, все хотели сами распоряжаться своей землей. И это был протест в один голос за редким исключением. Да, неорганизованный и местами грубый, но ведь прошла всего неделя. Еще немного и все бы пришло в порядок. Но не успели.

–А ты уверена, что смогли бы?

–Уверена. Континент вмешался в самый выгодный момент для себя, как раз когда удалось начать наводить порядок, остановить это беззаконие. Еще недельку, пар бы окончательно вышел и все вернулось в норму. Но этой недельки мы и не получили.

Ну а люди у нас какие? Простые как гайка от болта. Не любят думать своей головой. И не любят проигрывать. Потому, с радостью приняли официальную версию Континента, что мятежники задурили всем голову, но добрая и справедливая Метрополия все расставила по своим местам.

Так, ну я что-то заболталась. Ты так и не рассказал секрет того лестничного пролета.

–А нет никакого секрета, – Крис поставил на стол пустую кружку, – верная Континенту полиция вернулась в свой штаб, измотанная, озлобленная, усиленная армией и сотрудниками из наиболее преданных колоний. Вернулась туда, где перебили всех их коллег. Чтобы с добрым лицом и дальше охранять закон и порядок. Взрывная смесь, от рук таких служителей закона могло погибнуть немало членов Сопротивления. А Континент этого не хотел категорически: его власть должна была принести в первую очередь порядок. Да, большинство мятежников были расстреляны, но по закону и с судом.

При этом, первое, что сделали спецы из Метрополии: починили видеонаблюдение в штабе, чтобы исключить случаи несудебных разборок с задержанными и вернуть в умы полицейских этот самый порядок. На вас смотрят, забудьте мятеж, работайте как раньше. Излишне активные действия полиции пресекала армия, которая еще какое-то время оставалась на Шарре. Все только по закону, никаких обид или разборок.

Но одну лазейку для выхода пара все же оставили, тот самый пролет, на котором до сих пор нет камеры. И из того окна, Астра, вылетело и разбилось насмерть очень много твоих соратников. Судя по протоколу – исключительно по своей воле. Ладно, уже темнеет. Я ответил на все твои вопросы, могу получить свой гонорар?

–Да, конечно, – Астра достала из внутреннего кармана пухлый конверт и отдала Крису. Он спрятал его в карман кителя, не открывая, быстро поднялся и вышел.

Девушка же еще какое-то время сидела за столиком, осмысливая сегодняшний день.

ГЛАВА 19. АЭРОПОРТ.

Утро четверга в кабинете отдела рудной безопасности начиналось тихо и размеренно.

Крис, после вчерашней встряски пришел на работу с некоторым опасением. Однако, ни охранник на проходной, ни коллеги, попавшиеся навстречу, ни сам Мистери, который позвонил по какому-то мелкому поводу, не давали повода для волнений.

Когель благополучно добрался до своего рабочего места. Напарника еще не было, что странно: Ирвин редко куда-то опаздывал, в этом он был жуткий педант. Чего не скажешь про все остальное: бардак на столе лейтенант был каких еще поискать. Крис усмехнулся, налил себе кружку кофе и опустился в свое кресло и привычно рукой проверил пневомопочту. Ее ствол находился прямо за Когелем, но им редко присылали документы таким древним способом. К удивлению лейтенанта, сейчас в контейнере была какая-то бумага.

Крис лениво развернул ее. Ага, ответ от службы контроля полетов.

«На ваш запрос отвечаем, что … такого-то числа… район завода МФ-11…». Тут молодой человек поперхнулся кофе и еще раз перечитал ответ:

«На ваш запрос отвечаем, что в районе завода МФ-11 в промежуток от десяти до часа ночи был один запрос на воздушное передвижение. Средний транспортный вертолет «Орион-4» выполнял, по словам пилота, транспортировку сотрудников с предприятия в место проживания. Диспетчеру показалось это странным, так как рабочих раньше никогда не возили вертолетом, но все разрешения на полеты были в порядке потому пролет разрешили и дали нитку навигационного компаса. Вертолет «Орион-4», бортовой номер… порт приписки, аэропорт города Террана».

–Да ладно! – Крис еще раз перечитал ответ, – они там совсем идиоты, что ли??? Скоро на теракт разрешения начнут запрашивать.

Дверь распахнулась и в кабинет буквально ввалился Интерфер. В руках он держал штурмовую винтовку, в ухо был вставлен наушник, тонкий проводок которого спиралью тянулся к передатчику, встроенному в оружие. Ирвин был в полицейской форме, лицо сосредоточено.

Крис невозмутимо отпил кофе из кружки и спросил:

–Ну как вчера все прошло?

–Ты о чем?

–С Альбиной. Было все?

Ирвин посмотрел на друга как на идиота:

–Ты о чем вообще? Крис, вертолет, который привез и увез террористов получал разрешение на пролет той территории. Ему даже навигацию обеспечили!

–Я знаю, я уже прочитал бумажку.

Ирвин посмотрел на ответ в его руках и довольно улыбнулся:

–Ну вот уже ответ бумагой прислали, как я и просил.

–Это все очень хорошо, господин лейтенант, но мне решительно неясно, что ты намерен делать теперь. Брать штурмом аэропорт? Тебе восемь лет назад мало было?

Ирвин растерянно посмотрел на винтовку у себя в руках и положил ее на стол:

–Да это! Передатчик барахлит, хотел не в подвале проверить, по пути в оружейную закину. Делать? В аэропорт ехать, вот что я хочу. Есть у меня подозрение, что номер дохловат, но это ниточка. Давай за нее потянем, даже интересно куда она нас приведет.

–Да поехали, поехали, я же не против. Про вчера-то расскажешь?

–По дороге.

Мигалки на служебной машине они включать не стали, в конце концов торопиться было особо некуда. По дороге Ирвин вкратце рассказал напарнику подробности вчерашнего вечера. Крис был полон иронии и постоянно делал едкие комментарии, но это было обычным стилем общения напарников. В целом, даже его впечатлила откровенность Иривна перед Альбиной. Когель знал, что Интерфер редко вспоминает события мятежа, и не любит о них рассказывать. Наверное, и он бы не узнал, да уж больно много пива вместе выпито. Кстати!

–Ты как завтра вечером по бутылочке?

Ирвин пожал плечами, продолжая следить за дорогой. Сегодня за рулем был он:

–Так-то можно. Давай посмотрим, что в аэропорту случится?

–ОК. В общем, смотри. Нитка, которая нас сюда привела больно подозрительная и грубая. На каждый вылет у вертолета должно быть полетное задание, в которое вписывается цель перелета, имя пилота, начальная и конечная точки. Часто их оформляют задним числом, особенно если вылет срочный. У полиции вообще есть бессрочное разрешение на такие перелеты. «Орион» – гражданское транспортное судно средней вместимости как раз перевезти группу рабочих. Или террористов. Но! Если вертолет летит низко над землей, его не засекут. Зачем запрашивать разрешение? Зачем так выдавать себя? Светить номер вертолета, то есть его владельцев, порт приписки?

Крис хитро глянул на напарника и ответил:

–Я, кажется, знаю ответ. Но интересно услышать твою версию.

–А нет у меня версии. Я думал в аэропорту поразбираться. Ну поделись соображениями.

–Ирвин, нам надо обязательно осмотреть вертолет, если моя догадка верна, то мы кое-что увидим. Но пока все же не буду ничего говорить. Давай с осмотра и начнем, а уж потом будем от него плясать?

Полицейские машины могли заезжать и парковаться в секторе для спецтранспорта, сейчас это сильно выручило. Основная стоянка была буквально забита такси.

Воздушный отстойник для вертолётов находился чуть в удалении от взлетной площадки и туда пришлось идти пешком. Ничего не попишешь. Пока они шли Крис вдруг стал серьезнее и спросил:

–Скажи, а здесь много изменилось? Ну, с тех событий?

–Да… Даже не знаю. Аэропорт стал больше, тут раньше одна взлетная полоса была, сейчас три. Терминал еще один построили. Как будто и не было тех событий, тоже стеклянный. Нам тогда большой проблемой было что не спрятаться и видно все как на ладони.

–Думаю, Метрополия не планирует повторения тех события в ближайшие десятилетия.

Охранник пропустил полицейских на территорию взлетных площадок и по рации связался с техником. После чего показал напарникам нужный ангар и сообщил, что там их встретят.

Каждый ангар имел порядковый номер. Внутри размещалась своеобразная парковка: по обеим сторонам в специальных разлинованных квадратах стояли самые разные вертолеты. В случае если кому-то из них нужно было в полет, его тянули до выхода и дальше до взлетной площадки буксиром. Крис особо обратил на это внимание напарника:

–Просто так вертолет не взлетит. Нужна помощь двух-трех человек. Нужно открыть ангар, отбуксировать вертушку до площадки. То есть нужен охранник, техник и пилот. Или техник с правом доступа в ангар.

–Слушай, откуда ты так хорошо в этом ориентируешься? – удивился Ирвин.

–Я на предыдущей работе был связан с безопасностью воздушных перелетов. И у нас был очень похожий случай, когда угнанный вертолет совершенно невпопад себя выдал, – Крис быстро зашагал по ангару, быстро оглядываясь по сторонам, – мы ищем Орион. Я знать не знаю, как он выглядит, но я попробую догадаться где он стоит.

Лейтенант еще какое-то время шел между двумя рядами воздушных судов, пристально вглядываясь в каждое. Навстречу ему шел какой-то человек, который вытирал руки тряпкой. Похоже, это был обещанный техник.

–Вот он! – Крис остановился перед одним из вертолетов, – Ирвин, я еще раз повторяю, я знать не знаю, как выглядит Орион, и я не запомнил его бортовой номер. Но я абсолютно уверен, что мы ищем именно этот вертолет. Я же правильно все говорю? – последняя фраза была адресована подошедшему технику.

Тот выглядел каким-то бледным, как будто его тошнило. Он с испугом уставился на вертолет, на который показывал Крис и спросил:

–Ччто правильно?

Ирвин подошел к ним и протянул руку:

–Ирвин Интерфер, полиция Шарры. Это мой коллега Крис Когель. Крис не всегда выражает мысли в правильном порядке, потому я начну так, как стоило бы. Вы отвечаете за техобслуживание вертолетов?

Техник осторожно пожал его руку. Это был щуплый мужчина невысокого роста в очках, на вид около сорока лет.

–Да. Меня зовут Фим. Я не один отвечаю за техобслуживание, нас тут целый отдел. Но вы можете задать мне ваши вопросы.

Ирвин посмотрел на напарника. Крис уже сидел около воздушного судна на корточках и ощупывал его корпус:

–Как часто у вас красят обшивку?

Фим явно нервничал:

–Ну… По мере необходимости. В регламенте это не прописано.

–Но это указывается в техпаспорте?

–Конечно.

–Могу я взглянуть на документы этой вертушки?

Фим явно мялся. Ирвин категорически не понимал в чем дело. Было ощущение, что Крис поймал техника на чем-то запрещенном, но он не понимал на чем. Впрочем, Когель быстро пояснил в чем дело, хотя выбрал для этого помпезно-официальный тон:

–Видите ли, лейтенант Интерфер, в том месте, где находится завод МФ-11 часто случаются песчаные бури, плюс алмазные трубки, куда воздушное судно может затянуть. Собственно, это и случилось с нашим бедолагой «Орионом». Он летел низко над землей, надеясь быть незамеченным, но поднялась буря. Практически уверен, что вертолет потерял всякую ориентацию, возможно, даже начал падать. На гражданских машинах не ставится даже элементарного компаса. Летят, держась за специальный радиосигнал, он называется навигационная нитка. Но его надо запрашивать у диспетчеров, на каждый вертолет выделяется своя нитка. Либо, можно лететь на глаз, но лететь надо невысоко. Заодно и от радаров уйдешь.

Я думаю, что наши диверсанты на Орионе надеялись проскочить именно таким способом, но попали в бурю. Тут уже было не до сантиметров, вертолет забит взрывчаткой, их миссия под угрозой, равно как и их жизнь. И они наплевали на всякую безопасность и запросили нитку. Конечно, засветили бортовой номер, но что ж делать.

А когда вертолет попадает в бурю, ничего хорошего с ним не происходит. Страдают двигатели, винты, корпус. Визуально это выглядит как множество мелких царапин на обшивке.

Ирвин присел рядом с напарником и тоже провел рукой по корпусу:

–Но здесь нет никаких царапин.

–Разумеется. Вертолет покрасили не давнее двух дней назад, краска аж блестит. И с тех пор он не летал, вполне возможно, еще не весь песок из двигателей вытряхнули. А, может, просто сохнет, – тут Крис резко встал в полный рост и повернулся к Фиму:

–Я могу ошибаться. Но если я прав, то вертолет красили и зачищали нелегально. Значит, моя правота зависит от записи в техпаспорте. Если там есть запись о покраске – вы вне подозрений, а я тут себе нафантазировал. Так как?

Ирвин еще никогда не видел, чтобы человек побледнел настолько. Фим, похоже, был готов грохнуться в обморок. Все же он выдавил:

–Мы просто не успели внести эту запись.

Крис посмотрел на напарника довольным взглядом и украдкой сжал левую руку в кулак. Этот жест значил, что подозреваемого нужно дожимать. После чего активно перешел в наступление:

–Что же получается? Из аэропорта столицы колонии можно вот так запросто вывести вертолет, покататься на нем, даже сломать, вернуть и никому ничего не сделают? Попахивает заговором, а лейтенант Интерфер?

–Ну что вы, лейтенант Когель. Возможно, это просто халатность. Думаю, Фим сейчас нам даст исчерпывающее объяснение. Возможно, кто-то просто решил заработать, не понимая, что делает и кому помогает. А когда все случилось, уже оставалось только заметать следы.

–Но ведь Фим сам сказал, что тут работает целая команда. Вряд ли такое удалось бы утаить от остальных. Получается, что все в сговоре!

–Ну я бы не стал называть это сговором. Просто решили проявить солидарность с оступившимся коллегой!

Весь импровизированный разговор происходил по давно отработанной тактике. Когель прессовал жертву, припирая ее к стенке фактами и постоянно повышающимся тоном голоса. Ирвин выглядел подобрее напарника, потому ему отводилась роль защитника, он тоже повышал тон, но говорил добрым голосом и постоянно приводил аргументы в пользу допрашиваемого.