Текст книги "Я - охотник"
Автор книги: Олег Верещагин
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Ночь. Схватка на пригородном мосту.
Тумана сегодня быть не должно – но он был, а значит, это не просто туман. Славка неспешно шагал по набережной, ориентируясь на горбатый силуэт моста, серебрившийся в лунном небе, над расползавшимся туманным морем. Странно: туман полз не от реки, а к реке, словно выливаясь из парка, отделявшего Болотов от федерального шоссе. И это усиливало отчетливое ощущение опасности.
Он не знал, почему идет сюда. Это было одним из умений, подаренных ему когда-то – безо всяких логических объяснений чуять, где в нем нужда и успевать туда.
Почти всегда успевать. Случаи, когда он НЕ успел, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Но о каждом из них он помнил. И не хотел, чтобы их становилось больше.
Последний раз он опоздал в 44-м. Против желания память подсунула картинку из прошлого – гулкая пустота католического костела, куда он ворвался с отрядом. И кровь – везде, где только можно. В те дни люди словно сошли с ума – и, ЭТИ, чувствуя, что людям не до них, сошли с ума тоже. От безнаказанности, от обилия беззащитной добычи, от царившей уже не первый год жуткой атмосферы. Вот еще за что он ИХ ненавидел: за то, что ОНИ питались людской бедой, как люди – хлебом или мясом, летели на человеческое горе и толклись около него, словно мотыльки возле света… Кстати, поэтому всем названиям, которые выдумали для НИХ умные головы, Славка предпочитал древнее и емкое слово НЕЧИСТЬ.
Туман беззвучными водопадами сливался в реку, пленкой расстилался над поверхностью. Славка сошел с дорожки, приостановился. Вспомнил девчонку, которую спас недавно (интересно, поняла ли она, что ее спасли?). Она, конечно, уже дома. Спит или ест варенье. В сумке было много варенья, запах – добрый запах садика, таза над огнем, солнца – чувствовался даже через полиэтиленовые и металлические крышки. Он едва не попросил у нее баночку. Магазинное – совсем не такое.
Показалось – рот наполняется слюной. Если бы…
А девчонка эта – Ленка – теперь у него всегда будет ассоциироваться с запахами варенья и лета.
И все-таки – что его сюда привело? Может быть, надо идти в парк? Туда совсем не хотелось. Туман был единственной вещью, которая делала его полуслепым. Кроме того, туман ломал звуки. А если еще это и непростой туман… Так в парк, что ли?
На мосту появились несколько человек. Раз… два. Двое что-то несли – длинное, похожее на свернутый ковер. Позади шли во всю ширину моста еще трое. Вот, похоже, и те, кого он ждет. Славка напружинился, но остался на месте. Нет, пусть спускаются вниз. На мосту с них станется бросить в воду груз – мальчишка не сомневался, что это человек, завернутый в ткань. Чтобы он не погиб, придется нырять, а эти успеют уйти. Упускать же их Славка не был настроен…
...Его подвело то, что парень на мотороллере – сейчас их называют скутерами, но Славка не мог привыкнуть к этому названию – появился не по дороге, а съехал головокружительным, почти отвесным откосом буквально к мосту, нос к носу с пятеркой, тащившей груз. Умело, еще на ходу соскочил, откинул подножку – в руке черным штрихом возникла монтировка, и Славка услышал:
– А ну, козлы, стой, я сказал!
Громкий мальчишеский голос. Неизвестный ездок был не робкого десятка, подумал Славка, уже приближаясь бесшумными, непредставимыми для обычного человека пятиметровыми скачками – вот так ночью преградить путь пятерым явно криминальным личностям… Люди, наверное, опешили бы. И дали Славке десять-пятнадцать секунд, которых ему не хватило – как же он ругал себя на бегу за то, что решил дождаться, пока они спустятся с моста!
Парень с монтировкой, бедняга, должно быть, ничего не успел и понять-то. Страшной силы удар отбросил его на скутер, опрокинул наземь. Металл звонко задребезжал на асфальте. Рослая серая фигура склонилась над лежащим, послышалось громкое сопение, фырканье – и сиплый голос пролаял:
– Берем и его. Машину – в реку, живей… – и нетерпеливое: – Хррраа…
Злость на свою оплошность помогла совершить последний – вовсе уж невероятный – прыжок. Серая мерзость, склонившаяся над лежащим парнем, что-то почуяла в последний миг, выпрямилась мгновенно… но слишком медленно для Славки. Удар, пришедшийся прямо в основание плоского, поросшего серой короткой шерстью остроухого черепа был точным и беспощадным – сухо хрустнуло, тварь молча осела, а Славка, приземлившись на широко расставленные ноги, процедил:
– На охоту вышли? Будет вам охота.
Растерявшиеся в первую секунду, четверо оставшихся молча окружали Славку. Они больше и не пытались притворяться людьми – длинные нелепые плащи сползали с них, открывая серую шерсть, узловатые когтистые лапы, узкие клыкастые морды с горящими алым огнем глазами. Так себе, мелочь, ночные добытчики, не первый ранг. Один из них, почти совсем трансформировавшийся, прорычал еще получеловеческой глоткой:
– Не боишься умеррррреть, че-ло-век?
– Мертвые не умирают, – удачно лег на ответ древний девиз Охотников. Славка увидел, как расширились ноздри у тех, что стояли ближе – и алое сияние глаз потускнело. Твари не уловили главного для себя – ЗАПАХА. Хоть какого-нибудь ЖИВОГО запаха. И они – УЗНАЛИ ОТВЕТ.
Вот это и был самый нужный, самый выгодный момент. Серебряная молния вылетела из левого рукава Славки. Пробитый зазубренной стрелкой пружинника оборотень еще выл, распадаясь, стонущим голосом, а второй уже полетел с визгом в такую страшную для них текучую воду, выброшенный через перила безжалостным ударом ноги – и третий захрипел, зажимая дымящуюся полосу на шерстистой груди – там, куда пришелся выскочивший из правого рукава длинный узкий клинок. Второй удар прервал хрип. Последний успел отскочить из-под размашистого обратного удара.
Для стороннего наблюдателя схватка на мосту выглядела бы мельтешением теней. И Славка, и его противники двигались в шесть или семь раз быстрее обычного человека. И все-таки мальчишка для своих противников был слишком быстр и гибок. Последняя тварь поняла это. Она попыталась проскользнуть вдоль перил, но Славка преградил ей путь – кончик серебряного клинка качнулся перед непроизвольно оскалившейся пастью.
– Не убивай, – пролаял оборотень.
– Кто послал? – спросил мальчишка, приближая клинок так, что шерсть на морде затлела. Тварь дернулась и тявкнула, потом заскулила:
– Маардай… Маардай… не убивай!
Славка оскалился не хуже оборотня и вогнал клинок ему в пасть. Зубы судорожно лязгнули о серебро. Отвратительно запахло кипящей плотью, глаза твари выпучились и лопнули, а через миг с клинка соскользнул подобранный на помойке пустой плащ.
Славка скривился, толчками ног собрал вонючее, дымящееся барахло в кучу, столкнул в воду. Подняв руку, убрал клинок – тот послушно, как живой, втянулся в рукав. Теперь можно было посмотреть, что с людьми.
Ковер оказался просто свертком мешковины. Внутри лежала девчонка одних лет со Славкой… с Ленкой, поправился он, усмехнувшись. Красивая, лицо безмятежное – спит. А проснулась бы она… при мысли о том, где она могла проснуться, что ее ожидало и каково пришлось бы ей перед смертью, Славка пожалел, что врагов было всего пятеро.
– Все будет хорошо теперь, – он коснулся ее лба пальцами, превращая наведенный сон в обычный. Скоро ночная прохлада ее разбудит, и она удивится тому, что спит на мосту… Парень – что с ним?
Мальчишка дышал, но на губах у него вскипали пузырьки крови, лицо было зеленоватым, глаза запали. Сломанное ребро проткнуло легкое. Сотрясение мозга, перелом таза – фиксировал Славка, опустившись на колено. И удовлетворенно хмыкнул – будет жить. И жить, и гонять на своем скутере, и с девчонками целоваться. Кстати – а это не его ли девушка? В любом случае, заслужил. Сейчас не на каждом шагу встретишь таких. В больнице ему валяться не миновать, но от самого опасного избавить его можно уже сейчас…
Славка положил руку ему на грудь и почувствовал кожей, как в глубине лежащего перед ним тела из распоротого легкого вышла и встала на место, схватилась кость – а рана тут же затянулась. Мальчишка тихо закричал, не приходя в сознание, дернулся. Можно вылечить и сотрясение, и таз срастить – так, что он только оглянется удивленно, когда в себя придет. Но тогда сам Славка отсюда, будет уползать ползком. А ночь еще не кончилась.
Ощущение опасности было похоже на порыв ледяного ветра. Славка вскочил на ноги, инстинктивно повернулся туда, откуда грозила беда…
...Высокий человек стоял около первых деревьев парка – туман клубился у его ног, а за плечами сгущалась, шевелилась, поблескивала угольно тьма. Какие-то тени нависали над его плечами. Выглядел человек совершенно обычно – молодой мужчина лет за тридцать, но не сильно «за», хорошо одетый. Казалось, его ждет неподалеку дорогой автомобиль. Он рассматривал Славку с интересом.
– Маардай, – сказал Славка. И остро пожалел, что потратил силы на двух человек, лежащих у его ног. Может статься так, что сейчас они все-таки погибнут… и перестанет существовать он, Ярослав. – Доброй ночи, Маардай.
– Доброй ночи, Ярослав, – голосом тоже совершенно человеческим откликнулся стоящий в тумане. – Так ты и вправду в городе? А я не поверил. Через десятые руки дошло, знаешь ли… Опять ты мне охоту сорвал. Что ж ты не уймешься никак, а? – он улыбнулся, сверкнули одинаковые острые зубы, шедшие в два ряда, как у акулы. – Ну я понимаю – раньше. Люди были дикие. Нас было много. Готов даже признать – слишком много. Вот тогда ваше дело имело смысл. А сейчас – что от нас вреда-то? – Маардай снова улыбнулся нормальными человеческими зубами. – Да все, кого мы за год по всему миру убьем – стольких люди на какой-нибудь войне за день убивают, сами, без нашей помощи! Что я тебе-то рассказываю, ты не меньше моего видел…
– Люди со своими делами сами разберутся, – тоже улыбнулся Славка. – А здесь никакой войны нет. И вам тут не место.
– Тебе место? – удивился Маардай. – Ты же труп, Ярослав, ты что, забыл? Или сегодняшняя девчонка тебе крышу сорвала?
– Хватит, – оборвал его Славка, и лицо Маардая исказила гримаса ярости: – Хочешь их забрать – иди, попробуй.
Маардай качнулся вперед, туман заструился быстрее, тьма над плечами обрела форму широких крыльев… но тут же отпрянул. И покачал головой – снова с улыбкой:
– Нет. Не сейчас. Не хочу рисковать. Мы еще увидимся, Ярослав. И я тебе обещаю, что найду способ сделать так, чтобы твои собственные крики разорвали тебе горло. Даже для мертвецов есть такие способы, поверь.
Славка кивнул – он это знал. Когда же он поднял голову – залитая лунным светом опушка была пуста. А по набережной быстро приближались огни двух скутеров.
День. Молодежное кафе «У Шварца».
На экране большого телевизора – «домашнего кинотеатра» – Арнольд Шварценеггер сошелся в последней смертельной схватке с инопланетным охотником-Хищником. Часть посетителей внимательно наблюдала за происходящим, обмениваясь негромкими, но азартными репликами. Шварценеггером в кафе было переполнено все – по стенам висели цветные фотографии-кадры из фильмов, предметы обихода героев звезды Голливуда и министра США по физической культуре, в стеклянной витрине рядом со стойкой лежали календари, майки, бейсболки, сумки и прочий ширпотреб с надписями и рисунками, посвященными его нелегкому кинематографическому пути. «У Шварца» пользовалось популярностью не только среди фанатов киноактера, но и просто среди подростков – именно тут продавали самое вкусное мороженое и устраивали по субботам самые лучшие дискотеки.
Витька, Серега, Ленка и Катька сидели за столиком около большущего окна, из которого открывался вид на тенистую улицу. Катька без умолку трещала, в сто первый раз пересказывая обстоятельства странной истории, с ней произошедшей. Серега, вздыхая, кисло смотрел в вазочку с мороженым. Ленка поглощала вторую порцию, кидая ехидные взгляды на брата.
Витька против обыкновения не слушал Катьку, хотя обычно готов был часами внимать любой ереси, которую она изрекала. Но сейчас его куда больше занимал Ник, которого он навестил полчаса назад в больнице…
...В палату Витьку не пустили. Да он и не рассчитывал, сунулся больше для очистки совести. Когда дежурная медсестра дала от ворот поворот, мальчишка обогнул через больничный сад двухэтажное здание из серого гранита, пошлялся под окнами, огляделся и, решительно подойдя к пожарной лестнице, одним духом взлетел на карниз второго этажа. Два шага с распластанными по стене руками – и он переваливается через подоконник в открытое окно пустого и прохладного коридора травматологического отделения. Конечно оставался риск, что его все-таки засекут и выставят, да еще и решат вообще не пускать больше. Но кто виноват, что от Колькиных родаков ничего не добьешься толком? Одни вздохи да причитания. Короче, лучше не ждать милостей от природы, а взять их самим.
Примерно в таком ключе рассуждал Витька, поочередно и очень аккуратно заглядывая в двери палат, на которых не оказалось номеров. Родаки говорили, что Ник загорает в третьей, только вот где эта третья?
В одной палате двое смурных мужиков играли в шахматы. Третий лежал на животе и однообразно храпел. Всех троих Витька немного знал – это были работяги с лакокрасочного, попавшие сюда после того, как пять дней назад там взорвался бак с окислителем. На скрип двери никто из них даже не обернулся – как видно, они давно не ждали от жизни ничего хорошего.
Во второй палате среди коек, на которых лежали свернутые в трубочку тощие полосатые матрасы, сидел на коробке из-под «Комбата» скучный рыжий таракан. Увидев мальчишку, он оживился и зашевелил усами.
В третьей целовались среди таких же коек медсестра и студент-практикант из областного ВУЗа. Год назад Витька непременно сказал бы какую-нибудь гадость, но с тех пор в его личной жизни произошли резкие изменения, и к целующимся он стал относиться с уважением.
В четвертой лежал один-одинешенек Ник.
Витька даже испугался, увидев его. В палате Ник был один (хотя вообще-то вторая кровать была застелена, и на тумбочке лежали кое-какие вещи – скорее всего, сосед Ника вышел). Голову охватывала плотная белая повязка. Глаза были закрыты, вокруг них чернели круги – признак сотрясения мозга. Простыня прикрывала мальчишку до груди, но Витька различил, что ниже пояса друг целиком закован в гипс. «Ну да, у него же таз сломан,» – подумал Витька, тихо входя и чувствуя необычную жалость к беспомощному Нику.
Тот никак не отреагировал на негромкие, но достаточно слышные в тишине палаты шаги, и Витьку пробрало холодком: а вдруг он умер, никто и не заметив! В газетах писали и по ящику показывали про больницы такое, что вполне могло случиться…
Ник открыл глаза.
– Живой! – обрадовался Витька, словно его фантазии и впрямь стали реальностью. И тут же зажал себе рот, испуганно оглянулся на дверь. Сонный покой больницы не всколыхнулся, и мальчишка сел на край кровати: – Привет. Извини, что не принес ничего – как знал, в окно пришлось лезть.
– Ерунда, – очень тихо сказал Ник и снова закрыл глаза, слабо улыбнувшись.
– Тебе что, плохо совсем?! – забеспокоился Витька, но его друг чуть скривил губы:
– Нет, ничего, просто долго разговаривать трудно. И когда глаза открыты, то все кружится – дерьмово так… Со мной даже менту, который приходил, разговаривать почти не дали – доктор над душой стояла. Да, все равно… он мне не поверил…
– Про что? – удивился Витька. Вместо ответа Ник спросил:
– А Ленка?
– Она придет, – со всей возможной убедительностью ответил Витька, мысленно обложив свою сестру нехорошими словами. – Пускать к тебе станут, она обязательно придет. И другие…
– Не надо, – веки Ника вздрогнули. Витька не понял:
– Чего?
– Не надо, чтоб приходила. Я не хочу. Ну, пусть не видит меня… так. Да ко мне еще долго никого не пустят. Вон, только маме разрешили. Она и спит тут.
Витька понял, кому принадлежит вторая кровать. Он, если честно, не знал сейчас, что еще говорить. То есть, одну вещь нужно было сказать обязательно, вот только ребята его возраста редко говорят друг другу такие вещи, а если и говорят, то очень стесняются. И все-таки Витька, собрался с духом.
– Коль, – тихонько позвал он, сказав настоящее имя Ника. Тот дрогнул ресницами: слышу. – Коль, спасибо тебе… ну, я не знаю – огромное, что ли. Мент, который к нам приходил, знаешь что сказал? Оказывается, с начала лета по району семнадцать пропаж людей. Столько никогда не было. И они никого не нашли из пропавших пока. Думают, что это сектанты какие-то. Катьку вроде бы прямо во дворе ждали и чем-то ее обрызгали – экспертиза говорит, органическое вещество усыпляющее… – Витька почувствовал, как его заносит в словесные дебри и решительно прервал сам себя: – Короче. Если бы ты один на пятерых не бросился, то Катюху я бы больше не увидел, наверное. А я… в общем, спасибо тебе. Ты, наверное, герой. Мент говорил, что ты, наверное, драться с ними стал монтировкой, потом они тебя по затылку ударили сильно, а сами испугались или еще что – Катьку бросили и убежали.
Ник открыл глаза. И вдруг с усилием четко и уверенно сказал:
– Все было не так. Я и менту говорил, но он не поверил. А у меня нет никакой амнезии. Ты можешь сейчас сгонять за медсестрой, чтобы мне успокоительное вкололи, только выслушай – я правду говорю! Я правду говорю, а мне не верят, только по головке гладят и фигню разную слюнявую бормочут!
– Не волнуйся, не волнуйся, ты что?! – испугался Никовой вспышки Витька: – Я слушаю. Слушаю же, ну! Закрой глаза…
– Да постой ты, – Ник держал глаза открытыми: – Я правда на них с монтировкой… Думал: вы же недалеко, сейчас отмахаю одного-двоих неожиданно, а там подоспеете с Серегой. Только… – Ник сглотнул: – Вить, понимаешь, это были не люди. Один из них ко мне так прыгнул и ударил. Не по затылку, а… куда-то, не помню – куда. И все. Я вырубился наглухо.
– Это тебя одним ударом так? – недоверчиво спросил Витька и осекся. Помолчал секунду, вглядываясь в лицо друга и повторил: – Это были… кто?
– НЕ ЛЮДИ, – раздельно повторил Ник. – И мне по фигу, веришь ты, нет – только дослушай, я тебя. прошу. Это были оборотни. Как из «Серебряной пули». На двух ногах, в плащах, но как волки.
– Маски, – предположил Витька осипшим голосом. Почему-то он в тот момент не усомнился в том, что Ник на самом деле что-то ВИДЕЛ. – Маски, как те, которые Серега из Москвы привез. Помнишь, в январе физичка чуть двойню в коридоре не родила?
– Не бывает таких масок. Не то что в Москве – даже в Голливуде, – Ник упорно держал глаза открытыми, и были они умоляющие, и умоляли об одном: доказать ему, Нику, что все, им виденное, – и вправду чушь. Доказать… или поверить. – И еще запах. Как от огромной мокрой собаки. Я его даже лучше, чем так… глазами помню.
– Коль… – осторожно сказал Витька и замолчал, глядя в пол. Потом добавил: – Ты пойми – не бывает так. В жизни так не бывает.
– Может, им только на руку, что не бывает, – пошевелил губами Ник. Еле слышно, Витька уловил сказанное по движению губ: – Вить, я боюсь. Я не за себя. Вить, это они крадут людей. По-моему, они обосновались в нашем городе. Вить, они… я их видел, правда видел. Они ЕСТЬ, Вить. Они ЗДЕСЬ, понимаешь, Вить, Вить! Они любого… могут…
– Коль, по-моему, тебе плохо, – осторожно прервал его Витька, но Ник скривился и простонал:
– По-до-жди-и… Потом – что хочешь… думай. Дослушай, – он немного бессознательно играл в героя боевика, произносящего свои последние слова за миг до смерти, но слова эти были серьезны, и Витька послушно замолчал:
– Я потом в себя ненадолго приходил. От боли. Помню, что очень-очень больно стало, я даже закричал и глаза приоткрыл. Человек. Там был человек. Он надо мной наклонялся. Ему луна в спину светила, лица совсем не помню, только по-моему, это тин. Нашего возраста. Вот тут, – рука Ника скребнула простыню на груди, – у него надпись. Фосфорес… фос… светящаяся. Два слова: «ВСТРЕЧАЙТЕ ДОКТОРА!»
– Встречайте доктора? – тупо переспросил Витька…
...Он усомнился в том, что Ник бредит, именно после этих слов. Если Витька хоть что-то понимал в том, что такое бред – то в бреду не может быть ничего четкого, точного.
Очень хотелось Витьке уехать. Вечером вместе с Ленкой на дачу. Предки будут до потолка прыгать. Можно и Катьку с собой сговорить. На недельку. Даже нужно. Нечего ей тут оставаться. Только пусть мать ее родакам позвонит, нажмет на чистый воздух, природу и постоянный контроль.
«Я что, боюсь? – вдруг подумал Витька удивленно: – Я… поверил?!»…
... – Вить, сделай что-нибудь, – громко сказал ему Ник уже в спину, и Витька оглянулся. Ник смотрел на него с подушки из своих бинтов: – Витек, сделай что-нибудь. Я правду говорю! Я правду говорю! Семнадцать человек – это не все! Будет больше! Вить, я правду говорю!!!
...Витька передернул плечами и поднял глаза. Катюха смотрела, с обидой:
– Ты меня не слушаешь, – заявила она и надулась. Ленка ехидно хихикнула. Витька сердито сказал:
– Сходи к Нику, как пускать начнут. Слышишь, Лен?
– Может, и схожу, – независимо отозвалась Ленка. – Ну, мы еще будем тут сидеть – или пойдем? Мне же вещи на дачу собрать нужно.
Ей показалось, что брат что-то хочет сказать – во всяком случае, он уже открыл рот, но тут же тряхнул головой и снова закрыл его.
Все четверо поднялись. Серега, поставив на стул ногу в кроссовке и перетягивая шнурок, убито сказал:
– Не, вы как хотите, а я типа виноватым себя чувствую перед Ником. Дернуло нас перед этим мостом разбежаться. Вот теперь он на кровати загорает. Ну не, я к нему тоже сползаю, чего ждать, пока пускать начнут, туда-сюда…
«А если бы мы не разбежались, что было бы? – мысленно спросил себя Витька. – Может, мы сейчас все лежали бы в палате с Ником? Или на кладбище. Молча и неподвижно. Нет, не на кладбище – хоронят ведь на третий день…» Он вдруг отчетливо представил себя в гробу в своей комнате – и это было так страшно, что он уронил на пол куртейку Катьки, которую подавал ей.
– Ты сегодня вообще, – обиженно заявила Катюха и сорвалась к выходу, на бегу натягивая куртку. Витька проводил ее рассеянным взглядом.
Около дверей девчонка врезалась в рослого молодого мужчину в хорошем пиджаке. Тот с улыбкой негромко сказал: «Па-ардон, милая барышня», – и, посторонившись, подождал, пока она выйдет, внимательно осмотрел зал кафе. Решительно направился к стойке, больше ни на кого не обращая внимания…
... – А где его машина? – спросила Ленка, когда они вышли в жаркий июньский полдень.
– Чья? – не понял Серега.
– Того мужика, которого Катька чуть не завалила, – пояснила Ленка.
– А с какого перепугу у него должна быть машина? – удивился Серега. Ленка со смехом пожала плечами:
– Не знаю. Просто он так выглядел, словно его тут «линкольн» ждет… Ну что, разбегаемся? Ты бы хоть на дачу к нам заглянул, Серый.
– Жизнь затоптала, – философски ответил Сергей. – Она типа требует, чтобы я зарабатывал на нее.
– Кто? – очнулся Витька.
– Жизнь! – заржал Серега. – Ну, может, и проберусь. Огородами. Типа ждите. Витек, так ты отчаливаешь сегодня? Что Катюхе передать?
– Я не знаю, может, еще и не поеду, – Витька махнул рукой. – Увидимся. Пошли, Лен…
