Текст книги "Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба"

Автор книги: Олег Верещагин

– Экономического, – поправил Олег.

– Ну да… Нет, что он ворует – многие у нас знали, да этого не докажешь. Участковый наш по её просьбе вроде как искал бумаги, что Изот дезертиром был. Я тебе про это рассказывал. Фальшивую болезнь себе сочинил…Посадить тогда за это уже не посадили бы, амнистий несколько прошло. Но из председателей турнули бы, конечно.

– А поставили бы её? – уточнил Олег.

– Выбрали, – поправил Князь, – выборная должность-то… Точно её. И главный агроном,и завклубом, и комсомольцы за неё были, и колхозники простые… Да её бы и так выбрали. Но она Изота растоптать хотела. Верка, она как считала – раз пока остальные кровь за Родину проливали, ты на тыловых харчах отжирался и своих же обворовывал – места среди людей тебе нет. И сама она от войны мало хорошего видала, и муж у неё от ран умер… Не из-за поста председательского она Изота донять хотела, нет…

– А те документы? – поинтересовался Олег.

– Не знаю. – признался Князь. – То ли и вовсе не нашёл их Мишка – участкового Михаилом звали – то ли нашёл, да рассудил, что нечего теперь шум поднимать, раз Верки нету больше… А что ты всё твердишь – Изот её, мол, убил, так то, Олега, пустое. Я ж тебе говорил: Изот того водилу только по фамилии и знал, по работе. Милиция проверяла… Свидетели были – нажрался он с утра в городе, в компании – и покатил в Марфинку. Тут нелёгкая Верку и вынеси из-под бугра. Прямо ему под передок…

Вечером, оседлав Серого, чтобы проехаться по лесу, Олег подумал, что Изот, похоже, и впрямь не виноват. Не может быть, чтобы столько народу ошибалось! И его, Олега, роскошный план превращается в фикцию. Пункт 1 он выполнил. Остаётся пункт 2 – наезд он как-нибудь предотвратит – и пункт 5. От такого удовольствия он ни за что не откажется…

Ну и пусть. Это даже и к лучшему!

ГЛАВА 14.

Лодку – большую, солидную плоскодонку с двумя неподъёмными вёслами и парой уключин, завёрнутых в промасленную тряпочку – Олег арендовал на весь день у деда – тот проживал на берегу Вязли и собирался ловить рыбу, но городской подросток, выложивший четвертной (половину дедовой пенсии!), его быстро убедил, что клёва не будет. кроме того, мальчишка оставил у деда дорогой велосипед и прозрачно намекнул, что до вечера лодку вернёт,так что вечернюю зорьку рыбак не пропустит. После всего этого дед сам порывался донести уключины и вёсла до лодки, но мальчишки вежливо и решительно отказался.

…Опыт общения с лодками у Олега был, грести он умел. Это только в некоторых книжках городские подростки, прибывая в деревню, поражают всех своей беззащитной неумелостью. Да, некоторых вещей они и правда не умеют делать (как не умел Олег колоть дрова), но очень быстро им учатся. А во многом деревенским просто не уступают.

«А то и превосходят,» – подумал Олег, вспомнив, как отправил Марьку целоваться с туалетом и обнёс аборигенов в расшибалочку. Но сейчас он не мог не признать – плоскодонка на прогулочную лодку не похожа. Она вела себя немного не так, была тяжелее и обладала офигительной инерцией – если уж разогнал, то не пытайся остановить сразу, рукоятки опущенных в воду для торможения вёсел выворачивало из пальцев.

Он тренировался почти час и сейчас отдыхал, лёжа в плавках на лодочном носу. Вёсла сушились, течение неспешно несло транспорт куда-то между лесистых берегов. Нож от ноги Олег не отстегнул, часы тоже не снял и сам себе немного напоминал мальчика с журнальной обложки. Ещё бы катер вместо плоскодонки. Но на катере тут не пройдёшь.

Надо было искать Валентину. И судьба смилостивилась над Олегом – ему даже вставать не пришлось. Он проплывал под низеньким, обросшим мхом мостиком, когда наверху вдруг появилась удивлённая физиономия и послышался знакомый голос:

– Ой! О-лег?!

– Валюшка, – разнежившийся на утреннем солнышке Олег сделал слабый жест рукой, потом всё-таки сел, со вздохом разобрал вёсла и причалил к берегу. Валентина, гремя велосипедом, скатывалась по еле заметной тропке к нему; сегодня она была одета, как при их первой встрече – в ковбойку, техасы и кеды.

– Привет! – наконец-то поздоровалась нормально девчонка, удивлённо глядя на плоскодонку. – А что ты тут делаешь – на лодке, так рано?

– Катаюсь, – пожал плечами Олег и поставил ногу на борт лодки. – Эту яхту мне одолжил один почтенный старый джентльмен. Увидел воспитанного юношу и не смог не осчастливить его. А воспитанный юноша вспомнил, что некая девушка из Марфинки выражала желание сплавать за лилиями в здешние дебри. И юноша поплыл её искать, и преодолел массу заморочек, устроенных речной нечистью, и… – он рассмеялся, глядя на растерянное лицо Валентины и сказал: – Я правда тебя ищу. Поплывёшь за лилиями?

– Ой, конечно! – просияла девчонка. Олег хотел сказать: «Чудо ты двухколёсное,» – но смутился своих мыслей и спросил:

– А велик куда?

– Тут, в кустах оставлю, – беспечно отмахнулась она, – если кто и найдёт – не возьмёт, мой велик все знают… Нет, правда поплывём?

– Ну хочешь – полетим? – спросил Олег. – Только погоди, я самолёт арендую я быстро.

Со смехом Валентина затолкала велосипед в кусты и, стащив кеды, ловко прыгнула в лодку. Олег оттолкнулся веслом, сел, разобрал их и спросил:

– Тебе сильно влетело? – вместо указаний спросила Валентина сочувственно. – Ты поэтому вчера не был?

– Я встать не мог, – вздохнул Олег. – Папенька порол меня на конюшне вожжами… Вот, – он приподнялся и оттянул сзади резинку плавок, – хочешь покажу?

Вместо ответа он вполне по-современному (о блин!) получил кедом по голове.

– Ему сочувствуешь, а он…

– Правда, запретили вчера выходить из дому, – серьёзно ответил Олег, – сидел и наводил порядок в чулане. Жуть. Пауки и пыль. У меня не поехала крыша только потому, что я думал про сегодня. Как мы будем… короче, вот.

– Какая крыша? – засмеялась Валентина, одновременно слегка покраснев и отведя глаза.

– Поехала крыша, – поучительно заметил Олег, – так в наиболее продвинутых воронежских кругах обозначается резкое и тяжкое умопомешательство, умоисступление, сопровождаемое слюнотечением, потоотделением и бурным словоизвержением…

– Как сейчас? – убила его Валентина. Олег захохотал. Переждав приступ его весёлости, Валентина спокойно заметила:

– Сейчас ты не так закатишься… Хочешь послушать продолжение истории с привидением?

– Спрашиваешь! – завопил Олег, и река зазвенела эхом.

Выяснилось, что добежавший до клуба велосипедист дружков не привёл, потому что ничего не смог объяснить им внятно. Сорвавшаяся цепь во время его бегства жутко грохотала и лязгала, отчего велосипедист убеждал всех, что во время его марафона некто гнался за ним и «лязгал когтями по багажнику». Ничего кроме хохота его рассказ не вызвал, а усилиями слушателей – тем же вечером дошёл до слуха девчонки, из-за которой и был затеян розыгрыш, после чего она заявила, что и раньше-то на велосипедиста глядеть не хотела, а теперь, когда он показал себя таким придурком и трусом – и речи быть не может…

Валентина замолчала только когда Олег начал беспомощно икать, свесившись за борт и начисто перестал грести. Какое-то время девчонка молчала, а потом неожиданно предложила:

– Давай как-нибудь съездим к тебе в Иконовку?

– Может и съездим, – ничем не выдал себя Олег. – Дальше прямо?

Вязля разделялась на два рукава. Точнее – на основное русло и сворачивавшую влево полузаросшую протоку с топкими берегами.

– Как раз влево, – вздохнула Валентина. – И там ещё далеко.

– Плывём, – пожал плечами Олег, раздвигая носом лодки камыш и ещё какую-то зелень. Смотреть за плечо ему было не очень удобно, он предупредил: – Работай вперёдсмотрящим, ага?

– Есть, капитан, – серьёзно отозвалась Валентина.

Лодка довольно легко шла – благодаря плоскому дну – в зелёной каше протоки. Грести тут было нельзя, Олег скоро перебрался на корму и отпихивался веслом от топкого дна, а Валентина лежала на носу и отводила с пути наиболее упругие ветки.

Потом неожиданно лодочный нос проколол зелёную пелену – и плоскодонка вышла на чистую воду. Олег замер. Над их головами смыкался зелёный шатёр ветвей, лучи солнца, прорывавшиеся сквозь него, сами обретали оттенок тёплой зелени драгоценного камня. На чёрной, загадочной воде тут и там золотыми монетками поблёскивали пятнышки солнечного света. Лодка шла как будто в длинном, сумрачно-красивом чертоге из сказки или книжки-фэнтэзи. Тут было лёгкое течение, поэтому, хотя Олег и забыл толкаться веслом, плоскодонка двигалась вперёд.

– Правда, красиво? – тихо спросила Валентина. Олег медленно кивнул – говорить ему не хотелось. Но в памяти у мальчишки закопошились какие-то строчки, он тряхнул головой и торопливо, боясь раздумать, сказал:

– Вот, послушай. Я сейчас вспомнил… вот так…

 
Закрыли путь через лес
Семьдесят лет назад.
Он дождём был размыт и бурей разбит,
И ничей не заметит взгляд,
Что дорога шла через лес
Там, где нынче шумит листва,
А приземный слой – лишь вереск сухой
Да пятнышки анемон.
Лишь сторож помнит едва —
Где барсук проскакал, да исчез,
Где горлица яйца снесла,
Когда-то был путь через лес.
Но если ты входишь в лес
Летним вечером, в час,
Когда холод идёт от стоячих вод
И выдры, не чуя нас,
Пересвистываются через лес,
В подступающей полутьме
Вдруг прозвучит перестук копыт,
И шелест юбок, и смех,
Будто кто-то спешит
Мимо пустынных мест,
Твёрдо держа в уме
Забытый путь через лес…
…Но нет пути через лес.
 

Олег не знал, чьи это стихи. Он просто запомнил их, услышав по радио полгода назад. Запомнил, потому что в этих стихах жила Тайна – лучше он бы не смог объяснить. И он первый раз в жизни читал стихи девчонке.

Но Валентине и не потребовалось ничего объяснять. Она сидела на носу, сплетя пальцы у подбородка – тихая, с внимательными задумчивыми глазами. Олег не ожидал похвал – ему вдруг стало прохладно в этой зелёной тени, захотелось поскорей выплыть на солнце.

– Ты странный, – вдруг сказала Валентина. – Правда – странный-страннный, – она даже головой потрясла. – Какой-то… нездешний, вот правильно как. Нездешний. Может, ты ни из какого не из Воронежа, и не отдыхаешь ни в какой Марфинке?

– А откуда я? – еле слышно спросил Олег, не опуская глаз.

– С другой планеты, – просто ответила Валентина. – Или из будущего, как в книжках. Ловкий, сильный, ничего не боишься…

– А если это так? – по-прежнему тихо и не мигая, спросил Олег.

На секунду лицо Валентины стало неуверенным, почти испуганным. Потом она улыбнулась и махнула рукой:

– Да ладно тебе, мы же не в книжке… Очень хорошие стихи ты прочитал. Слушай, я тебе потом дам адрес Ленки, зайдёшь к ней в Воронеже?

– Конечно, – согласился Олег. А про себя подумал, что знает адрес

Ленки Семёновой. Как свой собственный… И поинтересовался: – А если бы ты правда встретила кого-нибудь из будущего – о чём бы спросила?

– Я так сразу не знаю… – лицо девчонки сделалось увлечённым и растерянным одновременно. – Столько вопросов… Спросила бы, как люди живут. И когда наступит коммунизм… И про войну – будет или нет… И ещё…

«Той, которой вы боялись, САМОЙ страшной – пока не было, – про себя ответил Олег. – Но, может, ещё будет, потому что никакого коммунизма не наступило, в мире столько могучих сил, и каждая хочет своего, и каждая верит, что именно она хочет правильного… А люди живут совсем не так, как вы – НЕ ТАК, и этого не объяснишь…»

– Ты чего шевелишь губами? – засмеялась Валентина.

– Молюсь лесным богам, – улыбнулся Олег. – У нас в будущем в них все верят.

– Хватит меня пугать, – жалобно отозвалась Валентина, – а то я и правда решу…

– Я правда из Воронежа, – ответил, прервав её, Олег. И тут лодка, на миг окончательно погрузившись в зелёную гущу, выскользнула на поверхность небольшого, почти идеально круглого озерца, топкие берега которого полностью заросли камышом и молочаем.

А около них, около берегов, в прохладной тени лежали на воде среди широких зелёных листьев ослепительно-белые и нежно-розовые цветы с золотисто-солнечными сердцевинками. Очень красивые, но… Олег узнал их. Это были не лилии, а кувшинки.

Мальчишка бросил на Валентину недоумевающий взгляд. И прочёл в ответном – умоляющем! – что она знает: это не лилии; она знает: это кувшинки; но ей хочется, чтобы это БЫЛИ лилии – и в конце концов… разве это так важно?!

Олег отвёл глаза. И подумал, что кувшинки всё равно очень красивые.

И, может быть, даже немножко лилии. Тем более – раз она этого хочет.

– Я не буду их рвать, – немножко виновато сказала Валентина. Как будто ей стало неудобно, что она заставила Олега переться в такую даль с такими трудностями ради ерундовой прихоти. – Я просто посмотрю… Ладно?

– Конечно, – кивнул Олег. – Как хочешь.

Валентина легла на носу, опустив руку в воду. А Олег, отложив весло, подумал с весёлым ужасом, что пропал. Пропал, или даже П-Р-О-П-А-Л, по большим буквам, потому что ухитрился влюбиться в девчонку, которую даже нельзя поцеловать, которая даже не родилась ещё – и вообще умерла к тому времени, в котором он живёт!

А ещё он подумал, что, когда предотвратит катастрофу, больше не сделает сюда ни шагу. Потому что иначе он однажды останется здесь. Наплевав на дом, маму, отца, школу, весь свой мир – променяет его на это время, в котором живёт деревенская девчонка, велосипедистка и пловчиха, называющая лилиями озёрные кувшинки – называющая так, что они от её слов ПРЕВРАЩАЮТСЯ в лилии. Само ощущение такой возможности – остаться – ужасало. Но этим могло кончиться. Могло. Олег чувствовал.

И ещё… пришла мысль, которую Олег потом стыдился вспоминать. Но она была – секундная, как взмах тёмного крыла. А что если спасти ТОЛЬКО её? И не спасать совсем-совсем чужую женщину. Спасти Валентину – и увести её с собой… Но уже через миг Олег жалел, что нельзя избить самого себя – сильно, до крови. Никто не имеет права выбирать, кого спасать, а кого нет. (Разве только Бог… если он есть.) Нельзя своё счастье лепить на чужом горе. Да, многие так делают. В его, Олега, мире это даже стало почти нормой.

Но он – не будет. просто не будет,хотя бы – ради умения видеть в кувшинках лилии. И всё тут!

– Плывём обратно, – вздохнула Валентина. И Олег послушно заработал вёслами, разворачивая плоскодонку в обратный путь.

ГЛАВА 15.

Они причалили у мостика,чтобы погрузить велосипед, оставленный Валентиной в кустах. Хорошо, что Олег выпрыгнул первым…

Очевидно, Марлен Моржик был очень зол, потому что даже не смог потерпеть – сразу появился из кустов, бледный, как стена. Расплывшийся во весь лоб синяк отсвечивал зловеще. Видок у парня был ещё тот – Олег так и застыл на прибрежной траве.

– Я ж тебе говорил – не лезь в наши места, – срывающимся от злости голосом сказал сын председателя. Хотя ничего подобного лично Олегу он не говорил. – И тебе… – он добавил неприличное слово, – говорил не бегать за этим городским!

– А ну прекрати ругаться, Марька, дубина! – возмутилась Валентина, вставая в лодке. – Иди отсюда! Ругаться он ещё при мне будет!

– Он пойдёт, – процедил Олег, – только сначала извинится. Ему одного раза мало, он по пояс деревянный…

В руке Марлена оказался обрез.

Настоящий – потемневший от времени «ошкамёлок» – Князь говорил так о чём-то коротком, несерьёзном – трёхлинейной винтовки, без приклада и большей части ствола, который удобно прятать под одеждой. Русское национальное оружие 20-х годов… И этот обрез смотрел Олегу в грудь – снизу, от бедра. С расстояния в три нешироких шага.

Олег быстро оглянулся – Валентина, закусив губу, смотрела на мальчишек потемневшими глазами. Так… А у Марлена глаза были, как у страдающего без дозняка торчка – это Олег определил со знанием дела. Люди с такими глазами поглощены одной идеей. Торчок – достать ширево.

«А Марлен, кажется, хочет нас убить.»

Олег подумал это спокойно-спокойно, понимая чутьём, что это так – Марлен пришёл сюда не играть с обрезом, не пугать, а просто застрелить и его, Олега, и Валентину. Его – как соперника, удачливого соперника. Её – за измену. И ему плевать, что Валентине он и не был нужен. Можно мстить не только за настоящие, но и за выдуманные обиды. И не менее жестоко, чем за настоящие…

Интересно, что напишут в местной газете? И появятся ли изменения в «архиве» Князя?

В американских боевиках показывают специалистов «по убалтыванию террористов». « – Хэй, парень, ты ведь не хочешь лишних проблем? Мы выполним все твои условия, нужно только время, а пока – почему бы тебе не отпустить эту женщину в знак добрых намерений?!» Чушь собачья. Он всё равно выстрелит, этот козёл.

– Справиться не смог – пришёл с пушкой, трусло? – презрительно спросил Олег. – Стреляй! Быстро – стреляй, пока я тебе башку не оторвал! – и с этими словами Олег шагнул вперёд.

Он рассчитал верно. Марлен просто не смог хладнокровно выстрелить в человека в упор, ему понадобились две секунды, чтобы решиться окончательно… а Олегу – те же две секунды, даже чуть меньше, чтобы перехватить обрез, рвануть его вверх и одновременно беспощадно ударить Марлена коленом между ног. Следующим движением Олег зашвырнул так и не выстреливший обрез на середину речки.

И остался стоять, тупо глядя, как мальчишка немногим постарше его возится в траве, постанывает, мотает головой – очень больно, конечно, Олег получал такие удары… Потом Марлен сел. Взглянул на Олега снизу вверх ничего не выражающим взглядом, тяжело поднялся и побрёл вдоль берега, натыкаясь на деревья и спотыкаясь о корни. Олег проводил его бездумными глазами, повернулся к лодке и куда-то упал – долго, глубоко и темно…

…Очнулся он от того, что кто-то растирал ему руки – ложбинки между большим и указательным пальцем. Над Олегом склонялось лицо Валентины, и оно, это лицо, сказало:

– Очнулся, наконец-то! – с таким облегчением, что Олег улыбнулся.

– Что со мной было? – спросил он.

– Сознание потерял, – объяснила Валентина и плюхнулась рядом на траву. – Я так испугалась… ещё больше, чем раньше, мне почему-то вдруг показалось, что он успел тебя ранить… правда! – она вдруг шмыгнула носом и потёрла глаза. – Но как ты… его! Как в кино!

Олег чётко вспомнил происходящее – и ощутил тошноту. Точно, как в кино, а могло-то и по-другому быть. Но что ещё оставалось делать? Упасть на колени – и надеяться, что Марлен не выстрелит?

– Да, у вас не скучно, – Олег сел, потёр голые плечи – его зазнобило, рот наполнился кислой слюной запоздалого страха. – Три раза тут был – из них дважды если не убить, то избить пытались.

Последние слова он выговорил еле-еле – челюсть так и прыгала, язык заплетался. Было стыдно перед Валентиной – и за обморок, и за это запоздалую реакцию…

– Вот тебе и человек из будущего, – пробормотал Олег, – ловкий, сильный и ничего не боится…

– Если бы ты боялся – ты бы не бросился на обрез, – негромко, но уверенно ответила Валентина. – Знаешь, Олег, ты самый смелый мальчишка, которого я видела. Да и из взрослых…

– Давай никому не будем ничего говорить, – попросил Олег. – Вообще не будем… Ну я и перепугался… Раньше я в обмороки не падал. Фиговое ощущение.

– Фиговое – это плохое? – уточнила Валентина. – Раньше в тебя и из обреза, наверное, не целились… А говорить мы никому не будем, конечно.

– Пункт пятый выполнен, – подытожил Олег, поднимаясь на ноги и прислушиваясь к своим ощущениям. Ноги всё ещё неприятно подрагивали, но в целом слушались… – Сейчас лодку отгоним – что будем делать?

– Мне вообще-то на огород пора, – озабоченно сказала Валентина, посмотрев на небо, – картошку окучивать…

– Давай помогу, – предложил Олег. Валентина удивилась:

– А ты умеешь?

– Ещё бы, – гордо ответил Олег. – Я трижды ударник по башке председателя колхоза и дважды передовик всех курей на тракторе. Что мне картошка? Давай залезай, поплыли…

…На пришкольном участке помимо всего прочего росла какая-то чудовищных размеров кукуруза – верхушками вровень с крышей школы! Как объяснила мимоходом Валентина – это плод усилий сколько-то-летней давности, когда кукурузу заставляли сажать всех и везде.

– Царица полей, – вспомнил Олег. И уважительно посмотрел на эти экземпляры – они в самом деле тянули на царицу. Но Валентина поморщилась:

– Из-за неё хлеба не добрали тогда. Пошли поедим и пойдём вкалывать, если не передумал.

– Твоя мама хоть дома бывает? – поинтересовался Олег, когда они вошли в пустую квартиру. Валентина помотала головой:

– Не-а, почти нет. Выберут её председателем – я вообще в сироту превращусь. При живом родителе. Или живой? И родительнице?

– Мать – учительница русского языка, а как говорить – не знаешь, – подколол Олег. И услышал в ответ:

– Знаю. Слово «учитель» по родам не изменяется, понял?

…После еды, пока Валентина готовила инвентарь, Олег ещё раз прошёлся по школе, заглядывая в гулкие солнечные классы и комнаты. Чучела птиц и зверей, портреты учёных и исторических личностей взирали на него со стен и из шкафов. В кабинете математики на доске ещё сохранилась надпись:«Последний день, учиться лень!» В небольшом спортивном зале почему-то покачивался свисавший с потолка канат – словно по нему только что лазили. «А ведь я мог бы тут учиться, – подумал Олег, берясь за толстые, плотно скрученные волокна. – Интересно, как выглядела бы эта школа в наши дни?» Он вспомнил унылое, опустевшее здание с выбитыми и заколоченными окнами и вздохнул. – Вот если бы получилось и тут всё поменять! Ну это вряд ли.»

– Вода, вода – кругом вода… – напевала Валентина в коридоре. – Олег, ты где?!

– Тут! – откликнулся он. Валентина заглянула внутрь, уверенно подошла к канату, ловко, в несколько движений поднялась до верха, соскользнула вниз и показала язык:

– Э!

– А так умеешь? – Олег сделал быстрый кувырок назад, стойку на руках, из неё опустился в упор лёжа, сделал несколько махов ногами, сел на шпагат, лёг на спину, свёл ноги и прыжком поднялся.

– Зекенско, – оценила Валентина. – Научишь? Я те приёмы на мальчишках повторяла, а ты теперь ещё это покажи!

– Если время будет… Пошли картошку полоть.

– Ты потом писать будешь? – спросила девчонка, первой выходя в коридор и не оборачиваясь. – И на будущий год… приедешь?

– Обязательно, – ответил Олег, проглатывая мерзкий вкус вранья.

Бывают такие моменты, когда враньё имеет мерзкий вкус – это когда врёшь тому, кому врать не хочешь.

– Ничего, – утешил себя Олег, – главное, чтобы она жива осталась. А там пусть меня обзывает, как хочет, вспоминает, чем желает!»

…«Отчалил» Олег от Валентины во втором часу, в самую жару. Но в своё время вернулся не сразу – завернул сперва на уже знакомый полевой стан.

У рабочих был обед. Но довольно легко мальчишка узнал, что Буров Николай (Колька!) полчаса назад уехал в Кирсанов, отпросившись по личным делам – и вернётся только утром пятнадцатого, через день.

Всё сходилось. Ещё Олег очень охотно поговорил бы с участковым или с Верой Борисовной о бумагах на Моржика – но не знал, с какой стороны тут подойти и решил, что, раз версия с терроризмом председателя отпала, то и хлопотать из-за этого нечего. Разберутся без него. Он даже слегка пожалел об этом – не раз уже Олег успел попредставлять, как он с ружьём в руках лично задерживает злокозненного председателя… возможно даже после перестрелки, когда Моржик будет уходить от него огородами, отстреливаясь из маленького плоского пистолета, как в фильмах про войну. Задержав – доставляет участковому и таинственно исчезает, навсегда оставаясь неизвестным героем. Потом Олег себя одёргивал, напоминая, что это всё лажа, что ему не десять лет – но через какое-то время мечты возвращались снова.

Может быть, потому что десять лет не так уж далеко лежат от тринадцати?

…По пути на кордон Олег обдумывал свои действия. Первоначально он хотел перехватить «студебеккер» на дороге. Но потом решил, что, если Колька был пьян до невменухи, то это дело проблематичное. Куда надёжней – предотвратить его выезд из Фирсанова. Но для этого следовало попасть в город очень рано утром – и всё равно с риском опоздать, потому что неизвестно было точно, во сколько алкаш выехал в Марфинку. Значит, следовало объявиться в Фирсанове ЗАВТРА, ЧЕТЫРНАДЦАТОГО. Заранее разыскать Бурова и действовать сразу. А потом ещё – заночевать в городе, чтобы утром убедиться живы ли Кривощаповы, сработал ли план.

А значит – вставал во весь рост вопрос: ЧТО ВТЮХАТЬ КНЯЗЮ?