Текст книги "Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Если ты думаешь, Сеня, что я брошусь покупать вам магнитофон и усилители в первую очередь… – слегка насмешливо ответил женский голос – Олег узнал голос тёти Веры.

– Да аллах с ними, как говорят трудящиеся Востока – я не о частностях, я о состоянии дел в целом, Вера Борисовна! А оно таково, что молодёжь разбегается – и не столько на ударные стройки, как этот надутый клоп…

– Сеня, Сеня… – укоризненно вмешался первый голос.

– Хорошо, как этот близорукий товарищ рапортует райкому партии! Не на стройки, а просто бегут – за позорным для советской молодёжи длинным рублём!…

Голоса удалялись по главной аллее.

ГЛАВА 12.

Незаметно подкрался тёплый летний вечер. Так и хочется написать – «тихий», но тихим он не был. По деревне перемещались тени. Парочки и группы молодых людей со смехом, песнями, под гитары стягивались к ярко освещённому зданию клуба, двери которого были распахнуты настежь. Из них неслось:

 
– В Москве, в отдалённом районе,
Семнадцатый дом от угла,
Хорошая девушка Соня
Согласно прописке жила…
 

Под окнами клуба мелькали те, кому танцевать уже хотелось, но ещё не рекомендовалось по здешним жёстким нормам. А жаль – Олег бы станцевал с удовольствием… Небольшой хвостик людей стоял у кассы.

Оставив велосипеды, Олег и Валентина шли «на дубки». Наискось, сближаясь с ними, из-за деревьев какого-то частного сада, появилась такая парочка, что даже Олег, воспитанный в жесточайшей борьбе за выживание дискотек начала ХХI века, сбил шаг и замер, как парализованный.

Это были двое парней с лицами настолько надменными, что хотелось сделать фотографию на память. Ясней ясного становилось, что два этих высших существа на голову превосходят остальных и всех прочих – и причины для такой надменности имелись. Невероятно пестрые, чудовищной расцветки рубашки были заправлены в брюки и застёгнуты вкривь и вкось, расстёгнутые рукава – подвёрнуты на пол-ладони. Правое бедро у каждого украшала здоровенная белая пуговица. Но самым крутым оказались брюки. Узкие от пояса до колен, ниже они расширялись и превращались не просто в клёши. Нет. Это было что-то настолько чудовищное, что чернейшая зависть скрутила бы любого революционного матроса. В каждую из штанин Олег влез бы без особых проблем. Однако, главным штрихом оказались вшитые с внешней стороны клинья алого бархата. Эти клинья украшали СВЕТЯЩИЕСЯ В ТЕМНОТЕ мелкие лампочки. Узкие длинные носы туфель надменно торчали из-под иллюминированных клёшей.

Воронежская тусовка лопнула бы от зависти. Повесилась бы всем коллективом в сознании убожества своих пирсингов в пупках и разноцветных хаеров.

С открытым ртом провожал Олег парней, канувших в двери клуба.

– Пойдём, ты чё? – тронула его за рукав Валентина.

– Круто, – оценил Олег. – А как лампочки светятся?

– Батарейки в карманах, проводок по ноге пущен, – конспективно пояснила девчонка. – Ты чё, не видал таких?

– Таких? Нет, – искренне ответил Олег. И повторил: – Круто. Вот придурки!

– Придурки, – подтвердила Валентина. – Вон дубки наши.

Возле угла стоял и курил в одиночестве парень. Олегу показалось, что он нарочно скрывается в тени. Мимо прошли две девчонки – стройненькие, в белых платьицах колокольчиками, звучно фыркнули и, гордо вздёрнув головы, ускорили шаг. Парень отчётливо сник ещё больше.

– Облом, – негромко констатировал Олег. – Валюшк, а что это он тихарится? Ну, прячется, в смысле?

– Этот? – брезгливо спросила девчонка, едва глянув в ту сторону. – Да это же Юрка Больной.

– Больной? Чем? – не понял Олег.

– Да он не больной, а больной, – не слишком вразумительно пояснила Валентина и наконец расшифровала: – Он семь лет назад вместо того, чтобы в армию идти, какую-то справку принёс. Испугался, что три года. Ну, его освободили. Вот с тех пор никак не женится, ему мать всю плешь проела, а девчонки его стороной обходят. Раз в армии не был – значит, правда какой больной, кому он нужен?

Олег обернулся на парня. Тот с жалкой улыбкой мял в пальцах сигарету, потом бросил её и побрёл куда-то. От его улыбки мороз драл по коже, без преувеличения. Крутые тут правила игры, однако… Несколько секунд Олег пытался решить для себя, справедливо это, или нет, но так и не решил.

К дубкам оказались прислонены велики. Кто-то сидел на древесных стволах, отполированных, как хорошая мебель, кто-то уже оседлал машины, несколько человек играли в расшибалочку – игру, хорошо знакомую Олегу. Только вместо фишек с цветными монстрами, покемонами и суперменами из мультиков тут были монетки. Во времена Олега в эту игру его ровесники уже не играли, однако тут Олег заметил нескольких ребят даже постарше. В ответ на их с Валентиной приветствия кто-то сказал, что ещё не все прошли – и Олег рискнул включиться в игру.

Сперва он просадил двадцать копеек медью – почти всё, что у него было. Бита оказалась тяжелее, чем пластиковая из будущего, а монетки – падали и отскакивали не так, как фишки. Но, когда кругом уже начали посмеиваться, Олег «поймал руку». Ещё через десять минут он обчистил практически всю компанию, и мальчишки угрюмо смотрели, как «городской» подкидывает в руке екатерининский медный пятак, служивший битой.

Олегу подумалось, что деньги для этих мальчишек значат куда больше, чем для него. Ему-то, если честно, здешние деньги и вообще не требуются. И с беззаботным видом он сообщил:

– Да ладно, разбирай свои. Я не на интерес играл, а просто так. Ну, мы в сад-то едем, или нет?

Около клуба образовалась практически полная пустота, смолкла музыка – начался фильм. Ловя на себе отчётливо благодарные взгляды, Олег подумал, до чего приятно быть благородным.

Награду за благородство он получил сейчас же. Знакомый по утренней схватке парнишка – тот, которого Олег отправил в травку полежать – пристроился сбоку и прямо спросил:

– Говорят, ты Марьку в сортире искупал?

– Че-го?! – не понял и слегка возмутился Олег – ему показалось, что это «крутой наезд по лажовой предъяве». – Какую Марьку, я с девчонками…

– Погоди, – заулыбался мальчишка. – Марька – это Марлен. Марлен, сын Моржика, председателя нашего. Правда, что ты ему вколол?

– Он сам нарвался, – спокойно ответил Олег. – Что хотел – то и огрёб.

– Я понимаю… – Задумчиво кивнул мальчишка. – Только ты теперь поосторожней будь. Во-первых, у него батя…

– Не касается меня его батя. Даже задней левой копытой.

– Ну, может, у тебя отец с матерью, похоже, шишки. Только Марька – он придурок. Его и в интернат потому сплавили учиться, что Моржик с Верой Борисовной конфликтовать из-за него не хотел… В общем, у него обрез есть. И он грозился тебя подстрелить, если ещё раз тут появишься. Понял?

– Я другого не понял – это он тебя просил ультиматум передать? – усмехнулся Олег, хотя ощутил что-то такое холодненькое в животе, словно там начал растворяться кусок льда.

– Он? – мальчишка хмыкнул. – Мы с ним – во, – и, ловко выпустив велосипедный руль, столкнул два кулака так, что послышался стук. – Дружков у него тут нет, кто его боится, кто просто не любит… Ты знаешь, что он за Валюшкой бегает?

– Заметил, – буркнул Олег.

– Он ещё и из-за этого…

– Из-за чего?

– Ну, что ты появился. Она и раньше от него нос воротила, а теперь вообще. Усёк?

– Въехал, – отозвался Олег.

– Куда? – не понял мальчишка.

– В проблему… А почему ты решил, что я за Валюшкой бегать собираюсь?

– А из-за чего ты сюда за двадцать пять километров шины протираешь? В Иконовке тоже речка есть… Так что ты бы свой ножик поближе носил.

– Думаешь, я с ним ножом драться стану? – удивился Олег. Такая мысль ему не приходила в голову.

– Смотри…

Около сада все разъёхались по одному. И началась игра, чем-то до странности похожая на компьютерные стрелялки – когда из тёмных коридоров, из-за поворотов, вдруг выскакивают цели, враги, монстры, и всё зависит от твоей скорости реакции… Почти сразу Олега захватило и понесло. Он помнил, как носился, налегая на педали, по тёмным аллеям – и замирал, прислушиваясь, не раздастся ли шорох чужих шин… стоял в кустах или чёрных, как сама ночь, тупичках, карауля противников… Помнил обиженную досаду на лице первого протараненного им мальчишки – потеряв равновесие, тот соскочил с велика и лишь крикнул вслед уносящемуся вихрем Олегу: «Ловок, чёрт!» И то, как ахнул от неожиданности преследовавший его парень, когда горный Олега вдруг молниеносно затормозил, развернулся – и превратившийся в преследуемого преследователь, получив ощутимый пинок в шину, завилял и спешился… Время перестало течь нормально, и Олег относительно пришёл в себя лишь когда обнаружил, что стоит, весь напружинившись, за кустами, а параллельно ему по аллейке почти бесшумно катит чёрная тень. Похоже было, что они остались вдвоём – больше ниоткуда не слышалось ни шума, ни треска, ни выкриков, зато где-то за деревьями, в районе спортплощадки, разгорался костёр, а от клуба как раз вновь зазвучала музыка. Олег чувствовал себя лётчиком-истребителем, который готовится намалевать очередную звёздочку за сбитый вражеский самолёт на своём фюзеляже – им владело великолепное чувство УВЕРЕННОСТИ В ПОБЕДЕ.

А потом он узнал Валентину. Она ехала и правда бесшумно, почти стоя на педалях, озираясь и прислушиваясь. «Вот чемпионка – точно чемпионка!» – восхитился Олег и… не стал таранить. Залюбовался, засмотрелся. И просто вышел из кустов, ведя велосипед рядом.

– Ты?! – Валентина потеряла равновесие и соскочила наземь. – А почему ты…

– Мы, похоже, остались вдвоём, – сказал Олег. – И, как рыцарь, я не могу скрещивать копья с дамой. Считаю себя побеждённым.

Несколько секунд девчонка смотрела сердито – очевидно, такого финала игры ещё никогда не было. Потом уголки её губ дрогнули – Валентина улыбнулась.

– Не откажись от своих слов около костра, – лукаво сказала она. – Пошли?

– Пошли, – согласился Олег.

Они именно пошли, не поехали. И это обрадовало мальчишку. Ему не очень хотелось в компанию, он опасался, что Валентина заторопится, но она неспешно шла рядом и смеялась, когда он рассказывал ей анекдоты про мужика, который посадил пять мешков картошки, выкопал осенью шесть и удивлялся: «Откуда ж шестой, я ж пять посеял!?», про неизвестное существо, которое сидело в яме и очень любило сыр, про… короче, много рассказывал, а аллеи всё не кончались, и костёр не приближался, хотя там уже начали – было слышно – посвистывать и аукать… И мальчишка понял,что идущая рядом девчонка в чёрном спортивном костюме и со старым (новым?) великом ЗИЛ вовсе не хочет к костру и просто сворачивает не в те аллеи.

Тепло-тепло стало в груди от этого открытия. Будь вокруг 2001 год – Олег нацелился бы её поцеловать. А здесь… он не был уверен, что его поймут и не хотел всё портить.

«Ой блин, – отчаянно подумал он, – что же я, дурак, делаю-то, что?! Это же просто нельзя, её НЕТ, и даже если БУДЕТ – между нами же почти сорок лет расстояния окажется, это даже не от Воронежа до Магадана, это… вообще!»

Они вышли в главную аллею. Сперва Олег удивлялся, почему отсюда видно деревню, а потом понял, что все те брошенные здания, которые он наблюдал… будет наблюдать летом 2001-го, построены, наверное, позже.

– Тут на реке есть одно место, – вдруг сказала Валентина, – там растут лилии…

– Есть в графском парке чёрный пруд —

Там лилии цветут, – пропел Олег, не стесняясь, —

Там лилии цветут…

Цветут…

Фильму про трёх мушкетёров ещё только предстояло появиться, но Валентина не обратила внимания. Только кивнула:

– Ага… Так красиво. Мы там один раз были с классом, в походе. Ещё хочется, но туда без лодки не добраться. А ты видел лилии?

– Я?… – хотел уже ответить Олег, но Валентина вдруг прошипела:

– Тиххх…

– Чего? – тоже едва слышно спросил Олег. Валентина молча указала рукой на тропинку за рвом, окружавшим сад.

На взгляд Олега, ничего особо серьёзного там не происходило. Мимо старого колодца неспешно шли – наверное, с танцев – двое парней лет по 17-18. Но потом Олег заметил под мышкой у одного из них белый свёрток, а ещё – что они идут как-то слишком медленно, словно выбирая место. Точно! Оба остановились у колодца, сдвинули головы и зашептались – разобрать ничего было нельзя, только один из них вдруг захохотал, сказал: «Зекенско!» – и почти бегом припустился обратно к клубу, а другой неспешно скрылся за колодцем. Какое-то время там шуршало и потрескивало, потом наступила тишина. Теперь Олег с искренним интересом ожидал продолжения.

Оно не заставило себя ждать. На тропинке вновь появились двое – тот парень, что был со спрятавшимся, и ещё один, вёдший рядом велик. Сейчас они разговаривали довольно громко.

– Так и сказала? – спрашивал обладатель велосипеда.

– Да вот честное слово! – размахивал руками приятель спрятавшегося. – Так и сказала: «Пусть приходит, пойдём кататься!»

– Да ты брешешь, – сомневался велосипедист. – А Славка?

– Да разругались они! – убеждал сопровождающий. – Вот на танцульках и разругались, я сам видел, она как раз ко мне причалила и это сказала, а Славка домой попёрся – нога за ногу… Лови момент, Серёня!… А… ой… ё…

Этот многозначительный, но невразумительный набор звуков сопровождающий выпалил, когда они поравнялись с колодцем. Ничего не понимающий Серёня проследил направление его взгляда…

…и увидел, как из-за сруба в торжественном жутком молчании поднимается, неимоверно вырастая, фигура в белом. Две длинных, раскинутых крестом руки словно бы струились в тихом воздухе, похожие на струи тумана. Лица у белого существа не было.

У Олега даже мороз пробежал по коже. Валентина вцепилась в его руку. В наступившей гробовой тишине было слышно, как Серёня икнул… и, не вскакивая на велик, но и не бросая его, словно руки приросли к рулю, бросился опрометью прочь. Цепь слетела и громыхала, как тысяча привязанных к хвосту собаки консервных банок. Он уже скрылся за поворотом тропки,когда до слуха зрителей донеслось истошное – кто знает, почему? -

– Пожа-а-а-ар!!!

Двое парней хохотали у сруба. В кустах на опушке школьного сада тоже царило тихое, но полное веселье. На ходу сматывая простыню, шутники поспешно удалились, а Олег с Валентиной всё ещё продолжали хохотать, только уже в голос – успокаивались, но кто-нибудь повторял: «Пожар,» – и хохот пузырьками газировки поднимался откуда-то снизу и выплёскивался через нос бегемотьим фырканьем, что само по себе смешило ещё больше. Наконец девчонка смогла выговорить:

– Пошли отсюда, а то сейчас прилупят дружки Серого, ещё нам достанется…

Спотыкаясь и волоча велики, они двинулись в глубину сада… и тут-то Олег спросил сам себя:

– А сколько времени? – и посмотрел на часы. Был первый час ночи. Наверное, лицо Олега достаточно красноречиво говорило само за себя, потому что Валентина понимающе-сочувственно спросила:

– Ты до скольких отпрашивался? Влетит?

– Не то слово, – в ужасе ответил Олег, – меня, наверное, уже с ментами… с милицией ищут. Ой, ё! Валь, я побегу! Ты там извинись перед ребятами, то, сё… Я побегу!

– Подожди, – Валентина покопалась в седельной сумочке и протянула новенький фонарик. – Батарейки свежие… Луны-то нет. Это всё я виновата… – она вдруг засопела и отвернулась. – Я про время помнила, просто хотела, чтобы… А ты завтра приедешь?

– Ой, завтра – не знаю, – искренне ответил Олег. – Но я приеду обязательно, ты жди. Ну – я полетел!

– Не заблудись! И приезжай! – раздалось ему уже в спину. И потом ещё – совсем тихо: – Извини…

ГЛАВА 13.

Пока Олег мчался через поля – его мучило только одно: стыд перед Князем. Старый лесник либо уже поиски организовал – узнал, что в Марфинке им и не пахло, обыскивает с собаками лесные закоулки, овраги и речку. Стыдно было так, что Олег про себя решил – если Князь решит его отлупить, то пусть лупит. Заслужил. Только бы не вздумал отослать домой или посадить под арест! Но когда Олег въехал в лес, то на смену стыду пришёл страх.

Олег был действительно смелым парнем. Он не боялся ни драк с ровесниками, ни всяких там маньяков и прочих, будучи уверен, что всегда сможет если не отмахаться, то убежать. Но сейчас было не с кем драться и не от кого убегать. Страх был и вокруг и в самом Олеге. Он бесшумно скользил у мальчишки за спиной, и волоски на коже вставали дыбом, тянуло оглянуться и в то же время приходило понимание – нельзя. Можно только жать на педали, втиснув голову в плечи и надеяться, что ДРЕВНЕМУ УЖАСУ нет дела до человеческого существа, едущего через ЕГО, УЖАСА, ночной лес.

Эпизод с привидением уже не казался смешным. В голову полезли кадры ужастиков и прочитанных книг, и страх разросся и приобрёл вещественность. Он похрустывал в кустах и мелькал неподалёку парами красных точек. Олег даже не думал, что может не найти дуб. Какой дуб, доедет ли он до него вообще?! Повернуть? Но тогда – Олег был уверен – его не выпустят из леса. Тут же и набросятся. Кто? Он не хотел думать про это, но откуда-то из глубин даже не сознания, а наследственной памяти лезли образы, которыми, должно быть, пугали друг друга первобытные люди. Но у них, у первобытных, были копья, топоры. Огонь. Их было много. А он один – и даже фонарик боится включить. Ну – ещё есть нож под штаниной.

Наконец и ехать стало нельзя. Олег вроде бы держал правильный курс и, соскочив с велосипеда, повёл его рядом.

Совсем близко с тяжёлым топотом пронеслись несколько теней – так неожиданно,что от ужаса Олег не смог даже вскрикнуть и почувствовал, что ещё немного – и пришлось бы идти дальше в мокрых штанах. Без шуток, на самом деле. Но даже появившийся на секунду стыд был задавлен страхом.

– Пожалуйста, – вдруг сказал Олег, останавливаясь. – Ну пожалуйста, отпусти меня. Я не хочу ничего плохого. Я не делал тут ничего плохого! Мне нравится здесь, но… но только днём. Ночь – это не то как-то… ты только не обижайся…

Он не знал, с кем говорит и почему говорит – просто бормотал, съёжившись и вцепившись в велосипедный руль. А лес – лес… слушал. Да, слушал – иного слова Олег не мог найти. Слушал, присматривался – и мальчишка вдруг понял, что в этом внимании нет враждебности.

Никакой.

– Я… пойду? – спросил он. Лес промолчал, но Олегу показалось, что, если в нём и было что-то недоброе – то сейчас оно юркнуло в овражные норы. Лес был БОЛЬШЕ Страха. Он только позволял этому Страху тут жить, потому что так повелось издревле.

И Лес отпускал мальчишку.

Всё ещё вздрагивая, Олег с опаской двинулся дальше. И неожиданно понял, что ночной лес красив. Светлячки перепархивали, роились среди деревьев. Колоннами огромного древнего храма высились чёрные древесные стволы. Таинственно – но уже НЕ СТРАШНО – шуршали кусты, ухнула сова, а потом – потом где-то очень далеко, но отчётливо, наверное, у опушки хвойного бора, звонко запел лесной жаворонок-юла, который всегда первым подаёт голос в ночном лесу, говоря, что не так уж долго осталось до утра…

Двойной дуб словно сам вынырнул из темноты. Уже совсем спокойно Олег проделал ту же операцию, что и утром – влез наверх, поднял велик из 1964 года, опустил в 2001 и спрыгнул следом.

Тут тоже была ночь. И снова не очень-то добрая. Накрапывал дождь, тревожно гудели деревья. Олег спросил, поднимая велосипед – спросил так, как никогда не спросил бы днём, постыдился бы сам себя:

– Ты здесь? Ты живой… сейчас?

И снова понял – бояться нечего. Лес всё ещё был жив. Он ослабел и устал за прошедшие годы, люди измучили его беспощадностью и жадной, бессмысленной злобой. Но Лес не умер. И узнал мальчишку, не удивился. Слишком много он видел за свою очень долгую жизнь – Русский Лес, один из остатков когда-то великого Дома русского человека,

Его Кормильца, Спасителя, Крепости, Колыбели…

Олег перевёл дух и кинулся навстречу заслуженному наказанию…

…Наказание – спору нет! – было правда заслуженным. Вот только Олег его не получил, потому что, когда он явился на кордон, старым лесником там и не пахло. Короткого осмотра хватило, чтобы Олег понял – Князь вообще ещё не появлялся.

Олег покормил Серого, застоявшегося в конюшне. Переоделся, поел сам. И начал беспокоиться. Шёл третий час ночи, а Князь не возвращался! Первоначальная радость сменилась волнением.

К счастью, разволноваться окончательно Олег не успел. Серый вдруг заржал, ему ответил Туман, послышалась возня Клыка и Бойца – и старик вошёл в дом. Видно было,что он торопился и даже чувствует себя виноватым.

– Беспокоился, что ли? – слегка смущённо спросил он, закрывая дверь. – Уж прости, вышло так… Сейчас, Тумана поставлю и расскажу, а ты, если уж не спишь – псам чего кинь, ладно?

…– Князь, – задумчиво сказал Олег, когда лесник вошёл с улицы окончательно и присел на скамеечку у входа, чтобы разуться, сменить сапоги на толстые носки, в которых обычно ходил по дому, – я сегодня ночью вот выходил… Князь, а лес – он живой?

Лесник не ответил. Только переобувшись, он выпрямился и посмотрел на мальчишку своими яркими глазами из снежно-белых зарослей волос и тихо спросил:

– Понял теперь? Конечно живой. И добрый. Даже слишком добрый…

– Почему слишком? – не понял Олег. Князь вздохнул:

– Я иной раз думаю, Олега – что ему, лесу, стоит-то? Того же убивца лесиной сухой прихлопнуть. Или болото ему под ноги подстелить, гостю дорогому, незваному… А то на наш, человечий, суд – надёжа плохая…

– Их отпустили, – догадался Олег. Князь кивнул:

– А как же… Я и не надеялся, что арестуют. Думал, хоть штраф хороший заплатят! Какое там! Кинули, как корку собаке, посмеялись да и усвистали. Барахло ихнее им вернули чуть ли не с поклонами, на вышитом рушнике! – и Князь грохнул по стене кулаком так, что загудел весь дом. – Убивцам этим! Разорителям! Другой раз увижу – картечью начиню, да и спущу в омут, коли у нас в стране закон за деньги покупают!

– Князь, – сказал Олег серьёзно, – если задумаешь в партизаны уходить – меня с собой бери.

– А пойдёшь? – так же серьёзно спросил Князь.

– Побегу, – сообщил Олег. Лесник улыбнулся, оттаивая:

– Спать ложись, партизан. Завтра так и быть – не буду поднимать тебя, спи, пока спится…

«Сколько проблем, – сонно подумал Олег, укладываясь на раскладушку. – Тут браконьеры… там – председатель-террорист… да ещё этот личный враг с обрезом…» Закачалась перед ним солнечная заводь с искристыми белыми звёздочками лилий, и Олег, успев радостно понять, что придумал отличную вещь, провалился-ухнул в сон.

«Хороший парень, правильный, – думал Князь, ворочаясь в постели. – Нашей породы… День-то прошёл, часок посплю – и пора. Сколько их ещё осталось мне – дней, Лес-батюшка? Помирать вроде и неохота…»

Отродясь незнакомый со старческой бессонницей, лесник заснул почти так же быстро, как и Олег. Только на самой кромке яви и сна он увидел вдруг картинку – давнюю, очень давнюю: Валюшка, дочь Верки Кривощаповой, связной «спецов», катит ему, Князю, навстречу по лесной тропе плечо в плечо, педаль в педаль с Олегом.

Он не забыл этого. Но, проснувшись, рассудил, что это, конечно, было не воспоминание, а просто предсонный морок…

…Подаренный Князем выходной оказался кстати. Олег проснулся в первом часу дня! Тут с ним такого ещё не случалось – казалось преступлением тратить на сон великолепные утренние часы. Но вчерашние чрезвычайные обстоятельства извиняли – и Олег ещё долго валялся в постели, жмурясь, зевая и потягиваясь изо всех сил. Стоп! А что-то он вчера перед сном придумал такое… какую-то суперкрутую феньку! Ага… ага… стоп! Вспомнил!

Олег отбросил одеяло и засмеялся в потолок

Нет, сегодня он уже никуда не пойдёт. Поздно. Дела нужно начинать с утра, если хочешь, чтобы они были удачными и интересными. А сегодня и правда пусть будет выходной!

Поплескавшись и попрыгав возле умывальника, укреплённого во дворе, Олег сделал разминку. Князя не было на кордоне, да он бы и не удивился – привык, что его дальний родственник, поднявшись, прыгает в трусах по двору, лупцует воздух кулаками и выделывает разные штуки на перерубе сарая, по мере сил используя его вместо перекладины. От ночного дождика не осталось и следа – вовсю лупцевало с неба солнце, и Олег, снова сунувшись под умывальник – чтобы освежиться после разминки – весело прокричал в сторону леса:

– Сделай так, чтобы завтра и ТОГДА было солнце! По-жа-луй-ста-а!

Потом Олег начистил картошки и вскрыл банку самоделковых консервов из оленины, вытащив её из холоднющего погреба во дворе, где даже летом по стенкам серебрился иней – непонятно, как это получалось, но факт оставался фактом. Таким же, как и то, что в банках молока, которые Князь привозил из Марфинки, жили ужи, отчего молоко оставалось холодным и не кисло, даже забытое на солнцепёке. К таким фокусам Олег уже привык. А как подскочил, разгрохав глиняный кувшин, когда пил первый раз, запрокинул голову – и вдруг увидел в молоке змею! Сейчас было смешно вспоминать…

Потом Олег уселся составлять план боевых действий. Он давно заметил, что изложенные на бумаге мысли легче оценивать и исправлять, чем те, которые остаются в голове. По этой же причине – искренне недоумевал, зачем люди ведут дневники. В том, что у человека в голове – поди ещё разберись. А попадёт твой дневник кому в руки – и готово, считай, что и ты попал в те же.

На странице блокнота «План операции «Удар из будущего» – так его озаглавил для серьёзности Олег – выглядел следующим образом:

– Установить личность шофёра, совершившего наезд. Для этого – опросить местных жителей в 1964 году.

– Предотвратить наезд 15.06.64. действовать по обстоятельствам.

– Способствовать разоблачению бандитской деятельности И.Моржика. Действовать по обстоятельствам.

– Способствовать избранию председателем колхоза В.Б.Кривощаповой. Действовать по обстоятельствам.

– Набить морду при первом удобном случае М.Моржику. Конфисковать огнестрельное оружие (если имеется).

– По возможности осуществлять охрану жизни и здоровья семьи Кривощаповых вплоть до окончательного разоблачения И. Моржика

План выглядел просто великолепно. Немного смущали многочисленные «действовать по обстоятельствам» – Олег не мог не признаться себе, что эти строчки говорят об одном: он не вполне ясно представляет, что будет делать. Но с другой стороны, импровизация – это вершина боевого искусства. Или, как говорили наши мудрые предки: «Наше «авось!» не с дуба сорвалось!» Или именно с дуба? Олег хихикнул и решил взять себе псевдоним «авось», как нельзя лучше отражающий непредсказуемость, молниеносность и несокрушимость скрывающегося за ними супермена Семёнова. Кроме того, с первым пунктом всё яснее ясного.

Сегодня 12-е. Завтра будет 13-е. Вторник – хорошо, что не понедельник и не пятница. «Удар из будущего» обрушится на председательскую мафию, как падающий с двенадцатого этажа танк Т-80 на жалкий джип «лендкруизер» – неотвратимо и точно. Ещё раз полюбовавшись планом, Олег отправился в чуланчик, где Князь хранил подшивки газеты-районки, которую выписывал с момента её появления – с 1921 года. Дата совпала с его возвращением с Юга России.

Чихая от пыли и отмахиваясь от яростно сражавшихся за своё жилище пауков, Олег выудил стопу экземпляров за 1964 год. Тогда газета называлась не «Вести Фирсановского района», а «Красный вестник». Усевшись со скрещенными ногами прямо на полу чуланчика и подставив бумагу под свет, падавший из двери, мальчишка занялся поисками.

Они оказались недолгими. В номере 10-м почти всю последнюю страницу занимали траурные рамочки с соболезнованиями по поводу трагической гибели директора Марфинской средней школы Кривощаповой В.Б. с её тринадцатилетней дочерью Валентиной. От кого только соболезнований тут не было! Имелись и вполне казённые – со словами «безвременная смерть вырвала из наших рядов…» и «мужественный ветеран войны за свободу СССР…» Но было много явно искренних – и тоже от самых разных людей и организаций.

Среди этого разнообразия Олег обнаружил и слёзницу, подписанную «Председатель колхоза «Светоч Марфинки» Моржик И.А.» Подпись звучала весьма двусмысленно. Олег возмутился:

– Ну погоди, Иа-Иа, – пробормотал он, – я тебе устрою «Терминатор-2: Судный День»!

К сожалению, никакой смысловой нагрузки некрологи не несли. Но уже в номере 11 Олег обнаружил довольно большую статью, из которой узнал, что «наезд был совершён находившимся в нетрезвом состоянии водителем автоколонны №4 Буровым Н.П., работавшим в колхозе «Светоч Марфинки» в порядке помощи селу в весенне-летний период.»

Упоминалось так же, что водила толком ничего не помнит, а в ментовку явился с повинной сам, потому что пришёл в себя как раз в тот момент, когда его «студебеккер» сбросил мотоцикл с дороги.

Олег озадаченно почесал пятку. Получалась какая-то чушь. Либо Моржик отмослал водиле просто гигантские бабки – такие, что даже сесть за них казалось не таким уж страшным. Либо водила крепко в руках у безжалостного председателя. Из-за каких-то старых долгов или делишек. Подумав, Олег решил вписать в план ещё один пункт – узнать поточнее, что имеет мама Валентины на председателя и как собирается использовать информацию.

Он ещё полистал газеты, надеясь обнаружить дополнительные материалы или журналистское расследование – ну, хоть милицейскую хронику! Но, похоже,в 1964 году власти не особо заботились снабжать граждан такой информацией. Он только наткнулся на коротенькую заметку под названием «Не ушёл от возмездия!», в которой говорилось, что «убийца-алкоголик Н.П. Буров, совершивший 15 июня наезд на просёлке недалеко от Марфинки, осуждён народным судом на 8 лет с отбыванием наказания в колонии общего режима.» Ничего себе… Крутой срок!

Но кое-что он всё-таки узнал. Время – 7:44, раннее утро. И фамилию водилы. Хорошо бы, ещё имя… Как там инициалы?… Н.П. Н.П., Н,Н, Н… Олег вдруг отчётливо вспомнил разговор, свидетелем которого был в магазине вчера (тьфу, опять путаница!) утром. Продавщица называла похмельного шоферюгу… называла… Колей. Точно – Колей! А Коля – Николай. Совпадает и, хотя ещё не факт, что этот Коля – нужный Н.П., по виду он подходит на роль «убийцы-алкоголика». Может, председатель и правда тут ни при чём? Олег задумался – в таком положении его и застал Князь.

– Ты чего это в пыли сидишь? – удивился лесник.

– Я сейчас поесть приготовлю, – вместо ответа сообщил Олег, аккуратно укладывая газеты на самодельные полки.

…– Князь, – за едой Олег решил кое-что выяснить, – а когда убили эту директрису, твою сослуживицу – ты это дело хорошо знал?

– Знал, – ответил лесник. – Мы с участковыми нашим в приятелях были, да и сам я горевал тогда – уж больно смерть-то нелепая. Да с дочкой…

– Князь, – повторил Олег, – ты только сильно подумай: это ТОЧНО было не убийство? Ведь этого вашего Моржика посадить из-за неё могли запросто. Что она на него раскопала? Бумаги, что он вор?

– Это тебе не нынешние времена, – покачал головой Князь, – тогда всё по чистой бухгалтерии делалось, не подкопаешься без финансового образования…