Текст книги "Игры на свежем воздухе"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Я… литовец… а ты… сволочь…

– Ист зо!38

[Закрыть] – сказал бандит и несколько раз подряд выстрелил Витасу прямо в лицо…

Олеся, тихо всхлипнув, уткнулась Вальке в плечо, и он, не сводя глаз с жуткой картины, прижал девчонку к себе.

– Оба готовы, – доложил кто-то старшему, бросая на траву два автомата. – Рация у них выключена, передать ничего не успели.

– Грязно работаем, – зло сказал старший. – Сначала этот радист, теперь ещё трое… Чего встали, бараны?! – заорал он вдруг. – Грузиться, скорее грузиться, а то дождёмся ещё гостей!

– Этих, на заставе, прикончить? – спросил ещё один бандит. Старший покачал головой:

– Незачем. Запереть всех в канцелярии, там на окнах решётки. Живей.

Он ещё какое-то время постоял над телом Витаса, потом решительно зашагал следом за своими к заставе.

Молния. Гром. Дождь. Ветер.

– Олеська, – Валька потряс её за плечо. – Олеська, надо ехать. Скорее, а то уйдут. Уйдут они, слышишь?!

Он сам удивлялся своему неожиданному спокойствию. Но, глядя на него, взяла себя в руки и Олеся. Ещё раз всхлипнув, она кивнула:

– Поедем. Поедем.

…Они успели проскакать просекой и, свернув в лес, добраться по-чти до тропинки к их штабу. Ни жути, ни красоты Валька больше не замечал. Жутью было то, что они оставили сзади, а целью – добраться до 5-й раньше, чем эти гады, убийцы эти, сделают ноги.

– Сто-о-ой!

Молния.Поперёк тропы стояли два человека. Один из них был… фон Фелькерзам.

ГЛАВА 15.

Олесю словно ветром выдуло из седла. Следом соскочил Валька. Фон Фелькерзам смотрел на них с усмешкой и, кажется, хотел что-то спросить, но Олеська его опередила:

– Айзек! Айзек! – закричала она, задыхаясь. – На шестой бандиты!

Они себя за ваших людей выдают! Все захвачены, убитые…

Лицо немца построжало. Он поднял ладонь, приказывая Олесе замолчать, потом быстро спросил:

– Бандиты? Вы их сами видели?

– Да, да, видели! – снова закричала Олеся. – Надо что-то делать…

– Да, – кивнул фон Фелькерзам. – Надо. Жаль, что вы их видели.

– Что?… – осеклась Олеся.

– Жаль. – повторил фон Фелькерзам. – Если бы вы сидели дома, для вас бы всё обошлось… Не двигаться! – и словно сам собой из-за его спины в руки перепрыгнул автомат – такой же, как у бандитов на заставе. Молчаливый спутник немца выступил вперёд и взял на прицел Вальку. – Не двигаться, стоять смирно, – уже негромко сказал фон Фелькерзам. – И ещё более жаль, что вы наткнулись на меня. Если бы не это – вас можно было бы просто запереть с остальными. Но моя роль в этой истории должна оставаться тайной,иначе бы я не бродил в бурю по вашему лесу. Очевидно, у нас это фамильное, – он весело засмеялся. – Я очень благодарен вам за помощь в истории с оружием. Но для собственного спокойствия вас просто необходимо убить.

На протяжении всего этого монолога Олеся пятилась, пока не наткнулась на Вальку. Тогда он подняла лицо и прошептала:

– Валь, что он говорит?

– То, что есть, – зло сказал Валька. Злость была сильнее страха, который в первую секунду понимания происходящего просто затопил его с головы до ног. – Он никакой не офицер БНД. Он бандит и главарь тех бандитов. Он всех, всех… – и Валька матерно выругался.

– При даме, при даме, – укоризненно сказал фон Фелькерзам. – Отойдите чуть в сторону, не хотелось бы задеть лошадей.

– Отпустите её, – попросил Валька. – Или свяжите и оставьте здесь.

Она же девчонка.

– Сожалею, Валентин, – покачал головой немец. – Диме будет вас очень не хватать – он-то как раз останется в живых… В сторону, поскорее, или я решу, что вы трусы. Зачем так тянуть?

– Пойдём, Олесь, – Валька взял её за плечо, приобнял и шепнул:

– Толкну – беги.

Но второй бандит всё так же молча встал чуть сбоку, нацелив автомат тоже, и стало ясно,что сбежать не удастся даже в такой темноте.

– Повернуться спиной! – резко пролаял фон Фелькерзам. – На колени!

– В лицо стреляй, тварюга! – звонко закричала Олеся.

– Мразь! Предатель! Бандюга!!!

А Вальке вдруг отчётливо вспомнилось, что всё это уже БЫЛО. Было. Здесь было – с ним. И он понял – надо бороться до конца. Потому что это – война. И это не бандиты, нет.

ЭТО – ВРАГИ.

– Стойте! – истошно завопил он. – Стойте, погодите, не стреляйте, пожалуйста! – он сделал шаг к фон Фелькерзаму и рухнул на колени. – Пожалуйста, ради бога, не убивайте! Я жить хочу! Я… я одну вещь знаю! Тут недалеко у нас… ну, вроде штаба! Там – там бумаги…

– Какие бумаги? – вдруг быстро спросил фон Фелькерзам.

Стоять на коленях было мокро, холодно и унизительно. Но Валька понимал, что сейчас он не больной живот перед химичкой изображает… Играть. Играть. Ради Олеськи. И себя. И ради того, чтобы прижать этих гадов, прижать, прижать!

– Бумаги! – он сглотнул. – Мы их нашли там, в лесу, ну, где с вами встретились, рядом с лагерем "чёрных следопытов"! Такая сумка… кожаная, а в ней полно бумаг. Мы их не разобрали…

– Ничего не разобрали? – как-то робко спросил фон Фелькерзам, и в Вальке вспыхнуло жгучее желание броситься на него и попытаться вырвать автомат. Но вместо этого он замотал головой и, судорожно захлебнувшись воздухом, выпалил:

– Только заголовки – там везде написано «Абверэбнштелле Ревель»39

[Закрыть]!

– "Абверэбнштелле Ревель"?! – фон Фелькерзам качнулся к мальчишке, потом спросил с бешенством у своего спутника: – Что это значит, свинья?! Ты же сказал – ЗАБРАЛИ ВСЁ? Соврал? Соврал – МНЕ?!

– Да он сам врёт… – испуганно пробормотал тот, тиская оружие.

– Всё мы взяли, командир, всё!

– Не вру! Не вру я-а! – почти завыл Валька. – Ну проверьте! Ну тут же близко! Ну пожалуйста! Только отпустите потом…

– Заткнись, – бразгливо бросил фон Фелькерзам и кивнул своему спутнику:

– Пойдёшь с ним. Если бумаг нет – убей его. Если есть – свяжи и оставь там. Понял?

– Понял, – буркнул бандит. И Валька тоже ПОНЯЛ: будь там любые бумаги на самом деле – ему всё равно не жить. И испугался – а Олеся?

– Мы с ней, – словно отвечая на его мысли, сказал фон Фелькерзам, – побудем здесь. Если сбежишь или окажется, что бумаг там нет – ей конец. Если мой человек вернётся с бумагами – её тоже свяжем и оставим тут… Знаешь, а я был о тебе лучшего мнения, Валентин.

"Подожди, гад, – подумал Валька. – Ты ещё своё мнение переменишь вау как. Если успеешь, фашист недоделанный." Второй бандит, больно схватив мальчишку за волосы, поднял на ноги и влепил пинка:

– Шагай, щенок! И не вздумай рыпнуться – прошью насквозь!…

…Олеся была уверена, что Валька что-то придумал. "Абверэбн-штелле Ревель", которыми он зачаровал фон Фелькерзама, они прочи-тали на проржавевшем пустом ящике, который нашли в лесу ещё два года назад и поставили в своём штабе. Но стоять сейчас одной в лесу под дулом автомата было холодно, мокро и страшно.

Очень страшно.

Фон Фелькерзам нервничал. Прошло около трёх минут с момента ухода Вальки и бандита, и он вдруг поднял оружие – молча, ничего не объясняя. Почувствовав, как становятся ватными ноги, Олеся задержала дыхание и услышала слова немца:

– Это совсем не больно… к сожалению.

"Папка!" – хотела крикнуть Олеся. А крикнула:

– Рыжий!!!

Треск очереди слился с визгом коня. Он давно ощущал – что-то не так. И теперь ужас, прозвучавший в голосе хозяйки, заставил его молнией обрушиться на единственного возможного виновника этого ужаса. Очередь вспорола землю у ног фон Фелькерзама, он выронил автомат из парализованной ударом копыта руки и, шарахнувшись от оскаленных зубов, левой рукой выхватил пистолет…

Чёрная мужская фигура, метнувшаяся из кустов, перехватила руку немца, пистолет полетел в грязь, а сам фон Фелькерзам, взмыв в воздух над плечом бросившегося на него противника, упал на корточки, вывернул запястье из захвата и тут же распрямился с ножом в руке. Но опоздал – человек с такой силой ударил его ногой в грудь, что немца отшвырнуло на дуб. Глухой стук затылка – и фон Фелькерзам сполз по стволу в мокрую траву.

В окончательном ужасе Олеся хотела бежать со всех ног, куда глаза не глядят – в ревущую бурей темноту – но неожиданно оказалась в чьих-то сильных руках и голос Димки сказал прямо в ухо – спокой-ный, надёжный, уверенный голос:

– Тихо, тихо. Не рвись, всё нормально.

– Димка! – вскрикнула Олеся и посмотрела на тёмную фигуру, под-

нимавшую с травы оружие. – Димочка, а это кто?!

– Это Симо, – ответил Димка. – Он наш друг.

– А фон Фелькерзам? – совсем потерявшись и чувствуя, что сейчас заревёт в три ручья, спросила Олеся.

Вместо Димона ответил Симо – и теперь Олеся узнала человека, оглушённого фон Фелькерзамом в кабинете Бидары:

– Он тот же, кем был его дед – палач и провокатор…

…Всю призрачность своего шанса Валька понимал очень хорошо. Но это был единственный шанс. Единственный. И его надо было испо-льзовать,чтобы оставаться человеком. Больше всего он боялся, что ко-нвоир просто пристрелит его по пути, чтобы не тащиться никуда и окончательно убедить немца, что они всё тщательно осмотрели. Но очевидно приказ фон Фелькерзама был для этих бандюг законом. Да и на классических бандитов они мало походили. Скорее уж – наёмники, кино про которых так часто смотрел Валька и его одноклассники – ки-но про героических парней, крушащих разных там арабов, негров, вьетнамцев, сербов, а иногда и русских. Из автоматов,голыми руками, ножами… На самом деле вот они какие, герои за деньги…

Увидев танк, конвоир присвистнул, и Валька удивился тому, что тот может испытывать человеческие чувства и эмоции. Изумление, например.

– Ого, – сказал наёмник. – С войны, что ли?… Ну, где твои бумаги?

Вот теперь всё и решится. Валька вытянул руку:

– Вон в той хижине. Я принесу сейчас.

– Стой, – задержал его наёмник, подходя ближе к двери. – А, вот. Замаскировали профессионально… Ладно, давай, дверь только не закрывай. Попробуешь куда шмыгнуть – изрешечу вместе с халупой.

Отвалив дверь, Валька шагнул внутрь. Невероятное спокойствие вдруг охватило его.Зная, что снаружи разглядеть что-то в хижине сложно даже днём – очень темно – Валька снял с креплений свой лук и, зажав в зубах стрелу, сдёрнул чехол с тетивы, натянул её.

– Скоро ты там? – повелительно окликнул наёмник.

– Тащу, – пропыхтел Валька, задом появляясь в дверном проёме.

– Знаете, когда я был маленьким, мне казалось, что у меня в шкафу живёт чудовище, – он остановился, закупорив собой весь выход.

– Ну и что? – с искренним удивлением спросил наёмник.

– Я вырос, – холодно сказал Валька, поворачиваясь уже с натянутым луком и наложенной стрелой. – И оно сдохло.

И спустил тетиву…

…Несколько секунд он тупо смотрел на корчащегося в траве че-ловека.Потом аккуратно поставил лук за дверь, чтобы не замочило дождём, подошёл и поднял из травы тяжёлый – тяжелей "калашникова", хотя и меньше – автомат. Безо всякого страха нагнулся и выдернул из кобуры на поясе наёмника пистолет, а из чехла – нож.

Наёмник был жив, и Валька вдруг испытал приступ слабости, смешанной с радостью. Такой слабости, что сел около стенки хижины и положил оружие себе на колени. Присмотрелся, нашёл предохранитель. Рукоятка затвора была слева и впереди, почти у самого ствола. "Не убил не убил не убил," – билась в висках вместе с кровью облег-чённая мысль.

Наёмник вдруг заскулил и сел – смешно было слышать от здоровенного мужика щенячий звук. Глазами, в которых были боль и ужас, он смотрел на Вальку. Стрела вошла ему в левую руку, буквально сшив запястье и плечо – он держал Вальку на прицеле, но выстрелить не успел, а ударивший наконечник прибил руку к руке же не хуже гвоздя. Стало ясно и то,почему он не оказал никакого сопротивления мальчишке – раны от наконечника стрелы куда страшнее, чем пулевые, они вызывают болевой шок и большую кровопотерю.

– Ыыыы… Ты же меня изувечил, гадёныш… – простонал наёмник, раскачиваясь.

– Вы меня убить хотели, – сказал Валька, поднимаясь на ноги. – На колени, быстро!

– Не стреляй! Не надо! – заорал тот, суетливо дёргая здоровой рукой, протянутой вперёд, словно хотел остановить пулю. – Не надо!

– На колени! – повторил Валька, двинув стволом автомата. Когда наёмник, содрогаясь всем телом, выполнил приказ, Валька захлестнул у него на ногах нерастягивающуюся петлю из запасной тетивы и, заставив завести за спину здоровую руку, ещё одной тетивой притянул её к щиколоткам – как ему показывал Витас… При мысли о литовце Вальку вдруг охватила холодная злость, никогда не испытанная ранее, и он сказал зло: – Молись, гадина!

– Не надо! – крикнул наёмник, выворачивая шею. – У меня дети!

Двое! Двое! Парень, не надо! Христом-богом прошу! Парень! Деньги! Возьми у меня! Вот тут, в кармане! – он задёргал плечом. – Десять кусков! Баксами! Это же огромные бабки! Понимаешь – огромные! Даже за бугром – огромные, а в России у вас за них всё можно купить! Слышишь – ВСЁ!!!

– И меня? – Вальке вдруг стало… смешно. – Давай. Покупай.

– Ты же… ты же таких бабок в жизни в глаза не видел! Никогда! – захлёбывался наёмник.

– Я и сейчас на них смотреть не хочу, – брезгливо сказал Валька.

– Не бойся,козёл,я тебя не убью. Тебя судить будут, сволочь. Тебя и всю вашу поганую шайку. Кто жив останется.

Наёмник ещё несколько секунд смотрел через плечом прямо в глаза Вальке и вдруг, поняв, что это и правда – ВСЁ, уткнулся в землю лбом и нечеловечески, по-звериному, завыл, кусая траву. Смотреть на него было мерзко, и Валька шагнул в сторону, собираясь идти…

…И увидел трёх человек, вышедших на опушку поляны.

ГЛАВА 16.

Валька понял, что это свои, только когда Олеся повисла у него на шее, пытаясь одновременно что-то говорить и целовать его. Но в следующий миг мальчишка снова схватился за автомат – к ним шёл тот серб, которого фон Фелькерзам оглушил в канцелярии 6-й заставы – международный террорист, и то, что фон Фелькерзам оказался бан-дитом, ничего не меняло.

– Опусти пушку, дебил, – сказал Димон, подводя ближе обоих коней

и небрежно сваливая со спины Шпика фон Фелькерзама – немец тяжело ударился о землю, он всё ещё был без сознания. – Симо – свой.

– Свой? – одной рукой обнимая Олесю,а второй держа автомат, заторможенно спросил Валька. Он вдруг ощутил непреодолимое желание завизжать и с трудом подавил его, поняв, что это просто начало истерики. – Какого чёрта он свой?!

– Я не бандит, не торговец оружием и не албанский наёмник, – сказал серб, не обращая внимания на автомат Вальки. – Я – капитан военной службы безопасности Союзной Республики Югославия Симо Йованич. Об остальном сейчас не время и не место рассказывать – очень долго, поэтому просто я вас прошу мне поверить.

– Симо командовал тем отрядом "белых тигров", который освободил меня из рабства, – по-прежнему не глядя на Вальку, сказал Димон. – Я его сразу узнал.

– Поэтому и убежал? – дошло наконец до Вальки. Димон тряхнул мокрыми волосами:

– Поэтому, не поэтому… – и больше ничего не добавил.

– Неплохо ты с ним разделался, – с оттенком удивления заметил

серб, наклоняясь над бандитом, неподвижно лежащим под дождём.

– Чем это ты его?

– У казака и дышло стреляет, – ответил Валька слышанной где-то фразой. И пояснил: – Из лука. У нас в хижине луки, ну я и…

– Валька! Мальчишки! – вдруг ахнула Олеся, отцепившись от шеи Ва льки. – Там же! На заставе! Да расскажите!

– Что? – не понял Димон. А Валька треснул себя по лбу – совсем вылетело из головы, что все неприятности не закончились – напротив, похоже, они ещё только начинаются…

– Господин капитан, – торопливо обратился он к Симо, – дело в том, что банда каким-то образом захватила заставу – 6-ю заставу. Они сейчас грузят оружие и боеприпасы на грузовики – два грузовика – и собираются уходить. Мне кажется – в Польшу через КПП.

– До КПП овесмь километров, – дополнила Вальку Олеся.

– Отец! – вскрикнул Димон. – Что с отцом?!

– Мы не видели, – покачала головой Олеся. – Но они… они уже убили нескольких человек.

Язвительный смех заставил всех повернуться. Фон Фелькерзам, сидя на траве, смеялся. По лицу немца стекали струйки дождя, он морщился и смеялся одновременно, глядя абсолютно бесстрашно, с вызовом:

– Эх вы, глупцы! – вдруг выкрикнул он и сплюнул. – Недоумки! Ну что же вы – давайте, бегите, скачите! Только уже поздно. Опоздали вы. Моих людей вам не задержать. И со мной ничего не сделают – обменяют или просто отпустят. Ну так чья взяла… – он скривил губы, – …славянские свиньи!

Капитан Йованич шагнул к немцу, и в его руке оказался пистолет. Фон Фелькерзам напрягся, не сводя глаз с оружия, но Симо неспешно убрал пистолет в карман куртки и покачал головой:

– Не торопись радоваться, шваб. Не торопись… – и повернулся к Вальке.

– Давно они начали погрузку?

Валька в замешательстве молчал, но Олеся пришла ему на помощь:

– С полчаса назад! – выпалила она. – Я на часы смотрела!

– Полчаса… – повторил капитан. – Они уже погрузились и сейчас готовятся выехать. Может быть, потеряют минут пять, дожидаясь командира… Потом рванут на КПП, – он говорил по-русски. – Дмитре, – ок-ликнул он Димона, который так и не подошёл к остальным – стоял, кусая губы, около танка, – сколько человек на КПП?

– Не больше пяти, – сказал Димон. – Эти сволочи просто пробьют ворота "Уралом" и уйдут даже без боя.

– А там их наверняка ждут, – подытожил серб.

– Вырло мразно… свео нажалост… нуй, лепо!40

[Закрыть] – он коротко вздохнул и посмотрел на подростков. – Вот что. Слушайте меня. Двое пусть остаются караулить этих гадов. А третий скачет на соседнюю заставу. За помощью.

– А ты? – резко спросил Димон, словно заранее был несогласен со всем, что предложит капитан. Серб посмотрел на него:

– Что я? Побегу наперерез, устрою им засаду. Попробую задержать в лесу, в такую погоду должно получиться…

– Ты же один! – крикнул Димон.

– Они-то не знают, – пожал плечами Йованич. – Попробую повоевать за пятерых, пусть думают, что напоролись на секрет.

– Я с тобой, – вдруг сказал Димон.Спокойненько так сказал… Йованич покачал головой:

– Не возьму.

– А я и не спрошусь, – сообщил Димон. – Я присягу давал.

– Другому ври, – ответил серб. – Не давал ты приясги. Я помню.

– Что ты помнишь?! – огрызнулся Димон. – Давал! Здесь давал! – он без всякой театральности ткнул себя в грудь. – И не отговаривай! Это вон куртку и штаны можно отстирать и заштопать. А совесть нельзя. А если бы и можно было – я со штопаной совестью жить не собираюсь!

– Дмитре, – мягко, почти ласково сказал капитан, – ты понимаешь?…

– Всё я понимаю! – крикнул Димон. – Теперь мы на моей земле, Симо!

– Хорошо, – кивнул серб.

Они оба оглянулись на Вальку и Олесю. Олеся стояла, прижав ладони к щекам, в её глазах были ужас и восхищение. Валька держал автомат за ремень у ноги. Встретившись взглядом с Димоном, он неловко улыбнулся и тихо спросил:

– Почему ты сразу решил, что я гад? Автоматов ведь два…

– Тебе нельзя, – без злости или злорадства ответил Димон. – Понимаешь?

– А вас вдвоём отпускать – можно? И что мне потом делать? – почти весело спросил Валька. – На ближайшем дубу со стыда повеситься? Ловко…

– Валь, мы ведь воевать идём, – сказал Димон.

– Идём, – согласился Валька.Внутри у него всё собралось в тугой комок, не оставивший места для страха или сомнений.

– Симо… – перевёл взгляд на серба Димон. Тот покачал головой:

– Что я могу сделать, Дмитре? Автомат у него отобрать?

– Попробуйте, – предложил Валька.

– Мальчишки! – жалобно вскрикнула Олеся. – Вы чего?!

– Мы? – удивился Валька. – Ничего… Олесь, тебе скакать. И не надо возражать – кто-то же должен…

– Почему не ты?! – Олеся всхлипнула. – Почему?!

– Ну ты ляпнула! – засмеялся Валька. – Потому что я мужчина. Это профессия такая… Типа как Родину защишать. Давай, не болтай, скачи!

Олеся что-то хотела возразить снова, но помешал крик Димона:

– Ах сволочь!!!

Все обернулись. Во вспышке молнии стало видно, как фон Фелькерзам, пригнувшись и петляя, бежит к лесу. Руки и ноги у него были свободны.

Несколько раз ударил пистолет Симо – серб стрелял наугад, туда, где видел немца во вспышке молнии – и промазал, конечно.

– Дмитре! Дмитре! Покоси его, покоси! – заорал Симо, чтобы Димка дал широкую очередь от бедра. – Уйдёт!

Димон не выстрелил. А в темноте вдруг раздался оглушительный хруст – и страшный крик… Такой страшный, что Валька покрылся холодным, липким потом, ощутимым даже в насквозь промокшей одежде.

Снова сверкнула молния. В призрачном ярком сиянии застывшие возле танка люди увидели фон Фелькерзама. Он стоял на самой опушке, под ближними деревьями. Стоял неподвижно и как-то странно…

Капитан Йованич быстрым шагом, держа наготове пистолет, скрылся в темноте, но только затем, чтобы через полминуты вернуться.

– Что там? – спросил Валька, делая шаг вперёд. Серб мягко перехватил его и сказал спокойно:

– Не ходи. С дерева сломался сук. Его – насквозь, да ещё в землю ушёл. Не надо на то смотреть. Ещё наглядишься сегодня…

… – И если вздумаешь рыпнуться – Рыжий расшибёт тебе голову, – предупредила Олеся скорчившегося наёмника. Рыжий подтвердил её слова,оскалив зубы и хрипло фыркнув.Потом девчонка встала с колена и, молча пройдя мимо стоящих плечо в плечо мальчишек, легко взлетела на спину Шпика. Разобрала поводья и, ударив коня пятками, крикнула Вальке:

– Ненавижу тебя, дурак! Ненавижу! Если с тобой что-то случится – я тебя… я тебя… П-шооол, скотина!

Только мокрая трава с комьями земли полетела из-под копыт.

– Надо идти, – окликнул Йованич. Себе он взял оба пистолета и две найденных у "рядового" наёмника ручных гранаты, оставив мальчишкам автоматы и лишь быстро показав, как с ними обращаться. – Точнее – бежать. Дмитре, показывай – куда.

Валька сунул в карманы куртки несколько полных магазинов, буркнул:

– Тяжеловато…

– Пустой подсумок тяжёл, – покачал головой серб. – Полный – это ерунда.

– Знать бы хоть приблизительно, сколько их, – процедил Димон, укорачивая ремень автомата, чтобы не прыгал на спине на бегу.

– На месте сосчитаем. Когда лежать будут, – ответил серб. Димон коротко хохотнул:

– Тоже верно.

Он был собран и спокоен. Таким его Валька ещё не видел – и теперь окончательно поверил в то,что Димон воевал. "А я-то? – подумал Валька. – Я-то как?" Нет, он не боялся умереть (потому что совершенно точно был уверен: мир без него существовать не может, а значит с ним и не случится ничего!). Но он не знал, как будет стрелять в людей. Пусть в заведомо плохих, но людей же! Выстрел из лука – не в счёт, тут речь шла о спасении жизни, а вот выстрелить по ничего не подоз-ревающим людям первым…

– Побежали! – скомандовал Димон, и первым помчался через поляну, уже на бегу бросив: – Тут напрямую – три километра до дороги.

…Это были последние слова, сказанные в ближайшие двадцать минут. Валька держался за спиной Йованича, бежавшего размеренно и вроде бы неспешно – и чувствовал,как с каждой минутой бежать становится всё труднее. Он всегда хорошо бегал на стадионе, но бег по ночному лесу походил на совмещённые кросс, бег с барьерами и бег в мешках. Через пять минут Валька обливался потом, через десять – держался на одноё гордости, понимая, что ждать его никто не будет – просто серб заберёт у него автомат, магазины и исчезнет в ночной темноте. У Димона и Йованича впереди бой, им не до городского мальчишки-слабака, который вообразил себя солдатом… Вот эти мысли и не давали Вальке упасть. Понимание того, что необходимо передвигать ноги, скоро осталось единственной мыслью в голове мальчишки, и, когда Йованич остановился, Валька врезался в его спину.

– А ты молодец, – тихо сказал серб. И хлопнул Вальку по плечу.

– У… бить меня хотите? – согнулся тот, отплёвываясь от вязкой слюны.

– Я если упаду – не встану же…

– Придётся ещё бегать, – сказал серб. – Понимаешь, нас трое, а они должны подумать, что больше. Иначе они нас охватят кольцом и прикончат. Понимаешь? – Валька вспомнил, как погибли пограничники Витаса, и кивнул. – Дал очередь – беги, дал очередь – беги, но всё время пригибайся. Упал – откатись в сторону. Патроны экономь. Внимательней всего наблюдай за тем, что справа от тебя – обойти всегда стараются оттуда. И помни, – Йованич взял Вальку за подбородок холодными, мокрыми пальцами, – людей на ТОЙ стороне – НЕТ. Того, кто в бою думает о враге, как о человеке, убивают сразу… Да, вот что ещё. Если заденут и останешься в сознании – ползи вглубь леса. Как бы бо-льно не было – ползи. И как бы больно не было – молчи. Отползёшь метров на пятьдесят – затихни. Лежи, как мёртвый. Найдут раненого – добьют обязательно.

– Я знаю, – сказал Валька и удивился тому, как сел у него голос. – Я видел.

– Ну… – серб помедлил. – Да будут с тобой Господь и Святой Никола, защитник сербский.

Из темноты вынырнул Димон.

– Дорога чистая, – доложил он, – никто не проезжал… – и насторожился: – Слышите?

– Ничего не слышу, – сказал капитан, секунду послушав лес.

А Валька вдруг услышал! За воем бури, за плеском дождя – услышал растущий гул моторов. Ему показалось, что это обман слуха, но уже и Йованич кивнул:

– Да, едут. Хорошо успели… Парни, сигнал – моя граната. До этого – лежите, как трупы. Дмитре, покажи Валентину, где лечь.

И – бесшумно растаял в темноте.

– Пошли, – кивнул Димка.

– Погоди, – умоляюще сказал Валька. – Дим, мы с… короче, я влюбился в Олеську. И она в меня тоже.

– Пошли, – повторил Димон.

Он уложил Вальку за корнями дуба, росшего у самой дороги. Ткнул в ночной мрак, коротко сказал:

– Я там, – и пропал.

Валька остался один. Напрягая зрение, он видел дорогу – и понял неожиданно, что ветер и дождь утихают, гроза откатывается куда-то на восток, и ночь уже не такая непроглядно-чёрная.

А как будет мама, если меня убьют?

И что такое – УБЬЮТ?

Он положил автомат на выступающий корень и подвигал оружием. В голову пришли читанные когда-то слова: "Он проверил сектор обстрела." Как его проверять? И что такое точно – "сектор обстрела"? Вме-сто сектора обстрела Валька посмотрел предохранитель и совершенно неожиданно обнаружил незамеченное раньше: кроме привычных ему по "калашникову" одиночного и автоматического огня тут есть ещё одно положение флажка – для стрельбы очередями по три выстрела. Вспомнив совет капитана стрелять коротко, Валька переставил предохранитель в это положение, потом чуть отвёл затвор и убедился, что патрон в стволе есть. Потом ему удалось выдвинуть складной приклад (Валька вообще не ожидал, что тот выдвигается – думал, так и надо) – стало удобнее целиться и держать оружие. Не без симпатии посмотрев на автомат, Валька вдруг почему-то подумал о том, как неско-лько раз видел пикеты пацифистов около районного военкомата – в той части Воронежа, где жил. Интересно, что стали бы делать их уча-стники в такой ситуации? И как вообще ещё можно задержать, остано-вить бандитов – не только этих, в грузовиках, а вообще! – если никаких доводов, кроме оружия, они не признают? Зато этот довод… Валька вспомнил, как визжал перед ним раненый наёмник – и вновь испытал отвращение, но уже смешанное с уверенностью, что всё делал и делает правильно.

Димон сейчас тоже ждёт. И Йованич ждёт. Для них обоих это при-вычная вещь (Валька не подумал, что "привычная" – не значит "люби-мая"). Йованичу важно, чтобы оружие не попало на его родину, чтобы больше никогда не убивало.Димка собирается мстить – за себя и за то-варищей по рабству, за бомбёжки и разрушения, которые он видел. А он, Валька?

А разве Витас – этого мало? А плачущий старик-партизан с чудной фамилией Берёза? И вообще… когда-то люди воевали за то, чтобы это оружие так и осталось лежать в земле,ни разу не выстрелив. И оно осталось лежать. А теперь что же получается – потомки ТЕХ бойцов позволят вывезти оружие из страны, чтобы оно начало убивать?

Нет. Нельзя. Нельзя.

Два тёмных силуэта – без фар, без огней – ревя и хлюпая по раскисшей лесной дороге, появились на фоне деревьев. Чёрные, они бы-ли плохо различимы, видно только, что двигается большое, более тёмное, чем темнота. Уже близко.

"Пап, – вдруг подумал Валька, – если ТАМ что-то есть, и ты про меня знаешь – надеюсь, я всё правильно делаю. Я тебя никогда не ви-дел, но ты был хорошим отцом."

Он не понял, что это, когда два медных фонтана огня с грохо-том, похожим на резкий хлопок вытряхиваемого мешка, брызнули под колёсами первой машины – «Урала», а через секунду раздался третий взрыв – и весь её передок охватило пламя. И лишь после того, как что-то пылающее, вертящееся выскочило из развороченной кабины, а подальше кто-то истошно и непонятно завопил: «До зброииии! Грани-чари!!!»41

[Закрыть]. – Валька понял, что начался бой.