Текст книги "Игры на свежем воздухе"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

… – Вернись, дурак! – закричала, замерев на месте, Олеся. – Вернись сию секунду!

Шум воды внизу почти глушил её голос. Валька развернулся ли-цом к ней, на миг замерев на одной ноге – и застыл. Застыли расикнутые руки, застыла белозубая улыбка, застыли волосы, которые воро-шил ветерок. И застыли глаза, глядящие на Олесю. Потом губы зашевелились, и до неё долетело:

– …бя!

– Что?! – закричала она. Этот идиот снова что-то проорал в ответ:

– …тебя!

– Я не слышу! Вернись, ненормальныый!!!

… – Я люблю тебя! – кричал Валька снова и снова, ощущая, как раскачивается ветка, кричал снова и снова, шалея от безнаказанности, с которой он мог произносить эти слова, обмирая при мысли, ЧТО он говорит, ЧТО это значит – для него, для Олеськи, для Димона… – Я! ТЕБЯ! ЛЮБЛЮ!

И по тому, как изменилось лицо Олеси, понял – на этот раз она услышала.

…Олеся ждала с окаменевшим лицом, протянув одну руку вперёд, к нему. Валька остановился в полушаге от её руки:

– Иди сюда, – сказала она напряжённо. Пальцы дрожали.

– Я приду, – ответил Валька, – если ты меня поцелуешь.

– Хватит молоть чушь.

– Тогда я прыгну в омут, – спокойно, не отводя от неё глаз, сказал мальчишка.

– Там я недолго промучаюсь, наверное. Гораздо меньше, чем здесь…

Это не походило на шантаж или игру. Олеся, глядя в почти равнодушные, лишь неожиданно горькие глаза Вальки, поняла – он прыг-нет через секунду, если она…

– Я согласна! -вскрикнула девчонка. И Валька одним прыжком оказался возле неё.

В ту же секунду Олеся закатила ему оплеуху, которая едва не сбросила его всё-таки вниз. Валька качнулся, но ничего не сказал. Оле-ся ещё секунду глядела на него, а потом заплакала.

– Идиот, – выдохнула она сквозь слёзы. – Кретин безмозглый…

– Да, – жёстко сказал Валька. Щека горела. – Я действительно идиот.

Извини за эту страшную глупость… – он вдруг скривился,словно испытывал сильнейшую боль и терпел её из последних сил. – Я уеду. Я завтра уеду. Навсегда. Ты права. Я кретин.

И Олеся поняла, что она… умрёт. Умрёт, если он уедет. Может быть, бросится в омут. С этой вот ветки.

Валька улыбнулся и, взяв Олесю за руку, поцеловал её ладонь, словно в кино. Губы у него были влажные и горячие. И они дрожали.

– Погоди! – отчаянно вскрикнула Олеся. – Постой! – и, перехватив его руку своей, потянула к себе.

– Нельзя… – выдохнул Валька. – Подло…Димка,он… я только теперь…

Слова гасли в вечернем воздухе, как тусклые, неживые искры гнилушек гаснут в свете большого, жаркого костра. Валька увидел беззащитные, приоткрытые губы Олеси и её медленно закрывающиеся глаза…

…Они целовались, стоя на высоте пятиэтажного дома над землёй, над шумом Ведьминого Котла – не переставая, отрываясь только затем, чтобы вздохнуть и досадуя на эту дурацкую вещь – необходимость дышать…

ГЛАВА 12.

Валька спал – словно лежал в чёрном омуте, без снов и без ощущений.И проснулся молниеносно – от того, что в глаза ему ударил луч света.

Олеся открывала окно. Приподнявшись на локте, Валька посмотрел на постель рядом с собой.

– Да один ты спал, один, – засмеялась она, поворачиваясь. – Вставай,

позавтракаем и поедем на 6-ю, – наклонившись, она поцеловала Вальку в угол губ.

– А Димон? – прямо спросил он. Олеся помрачнела: – Ты знаешь, что он…

– Знаю, – вздохнула она. – Только я-то его не… – она тоже не договорила.

– А меня? – в упор спросил Валька.

– Да, – откликнулась она уже с порога.

Тихонько завопив, валька скатился с постели и сделал стойку на руках. Потом бросился натягивать джинсы, чтобы сбегать в ванную. С Димоном он решил поговорить сам – и даже предчувствие того, каким тяжёлым будет этот разговор, не могло испортить мальчишке утреннее настроение…

…Через полчаса они уже галопом скакали в сторону соседней заставы, подгоняя коней выкриками и ударами ладоней. За две недели Валька превосходно научился держаться в седле – Короб лично приз-нал, что у него талант "от бога", и мальчишка думал, что Шпика ему будет не хватать в Воронеже.

Димона на заставе не было. Беспокойство развеял его отец, бывший как раз дежурным офицером – оказывается, Димон с утра ускакал в деревню по каким-то делам. Это было не вполне понятно и даже слегка обидно, но Валька и Олеся уселись в канцелярии ждать своего друга. В нетерпении, гадая, не был ли связан отъезд с какой-нибудь находкой.

Однако, скучать им пришлось минуты три, не больше. Пискнул вызов комутатора и, едва майор Бидара нажал кнопку, голос дежурного связиста зачастил:

– Тщ мао, секрет на 17-й захватил бегунка, везут сюда!

Бидара тут же вызвал дежурного по заставе – и через две минуты в канцелярии были двое солдат с автоматами: один встал у окна, другой – сбоку от двери. Бидара скользнул взглядом по подросткам, но выгнать их просто не успел – в коридоре застучали шаги, кто-то грубо выругался, дверь распахнулась – и невысокий ефрейтор, втолкнув впереди себя человека со связанными за спиной руками, козырнул и взвинченным, почти мальчишеским голосом доложил:

– Товарищ майор, докладывает старший секрета-17 ефрейтор Строчко! Полчаса назад при несении службы в нормальном режиме был обнаружен бегу… виноват, подозрительный. Двигался из тыла заставы в направлении госграницы. Задержан силами секрета. Сопротивления не оказал. Документы на пребывание в пограничной зоне имеет, но категорически отказался сообщить цель пребывания и то, как оказался за системой. Называет себя Семёном, по документам совпадает – Семён Анатольевич Коляба. Мною было принято решение, оставив для несения службы рядового Маниченко, доставить задержанного на заставу. Это всё, товарищ майор.

Валька во все глаза смотрел на первого виденного им в жизни нарушителя. Рослый, плечистый, совсем ещё молодой парень – лет 20-25 – одетый в брезентовую куртку на рубашку, в джинсы и кеды, стоял спокойно, только дёргал связанными руками. Он был темноволосый, с карими глазами и худым, узким лицом. Ефрейтор выложил на стол перед майором пистолет и охотничий нож в чехле.

– "Беретта", – отметил Бидара, тронув пистолет. И поднялся из-за стола. – Ну, так что же вы тут делаете и кто вы на самом деле?

– Я всё объясню, – спокойно ответил нарушитель по-русски. – Прошу вас только развязать мне руки. Связали очень сильно, а я ничем не подавал повода к такому обращению.

– Развяжи, – кивнул Бидара ефрейтору. Тот достал штык-нож…

…В тихо открывшуюся дверь канцелярии шагнул фон Фелькерзам. Валька и не знал, что он на заставе! Немец действовал без проме-дления. Оттолкнув плечом ефрейтора Строчко, он рванул задержанного за плечо и, развернув к себе, нанёс ему страшнейший удар обеими ладонями по вискам. Коляба рухнул, как сноп, а немец неожиданно заорал в лицо оцепеневшему Бидаре:

– Вы знаете, кто это?! Знаете, кто это?! Химмельдоннерветтер! У-ух-хху, цум тойфель!33

[Закрыть]. Это он, он… вот, смотрите! Какое счастье, что я пришёл, и он не успел одурачить вас! Смотрите, вот, вот!

Крича всё это, он лихорадочно рылся в карманах камуфляжа и наконец выхватил блокнот – как пистолет. Из блокнота он достал свёрнутый в несколько раз листок плохой бумаги, который ткнул в лицо Бидаре. Майор со слегка ошарашенным видом взял листок и развернул:

– Симо Йованич, – прочёл он, – разыскивается… террорист и бандит…

Так, кажется? Я не очень хорошо по-английски…

– Именно так, – фон Фелькерзам слегка успокоился и покачал головой. – Это и есть человек, о котором я говорил вам и другим господам офицерам! Это он похитил вашего сына! Он искал оружие! По его приказу в лесу убивают! И это ему УЧК поручило вывезти склад на Балканы! Я не сомневаюсь, что все документы у него в порядке, и он легко легализовался бы в приграничной полосе – так же, как и я! Вы не подозреваете, что сделали, господин майор! Этого подонка ждёт трибунал в Гааге!

– Надо немедленно сообщить в комендатуру и отправить его туда, – Бидара поднялся, но дверь распахнулась снова, и появился Димон:

– Па, а Валька и…

Он не договорил – почему-то вдруг метнулся за дверь, и окрик Бидары: "Сынок!" – остался без ответа. Но внимание майора тут же переключилось, потому что фон Фелькерзам снова заговорил:

– Вы правы, его нужно как можно скорее увезти. Кроме того, я прошу у вас разрешения воспользоваться вашей связью и вызвать моих людей прямо сейчас. Сюда. Вы их сможете разместить? Я очень опасаюсь, что с поимкой главаря его боевики пойдут ва-банк… Боже, чего бы я только не дал за сведения об оружии!…

– Дежурный по заставе – конвой для сопровождения нарушителя на комендатуру! – крикнул Бидара в селектор. – Да, господин капитан, – кивнул он фон Фелькерзаму, – я сейчас же свяжусь с отрядом и не сомневаюсь, что вашим людям будет дано разрешение на прибытие. А где их разместить – мы найдём.

– Валь, – шепнула Олеся, – надо сказать. Не до игрушек.

– Надо. – кивнул Валька. Помедлил и добавил: – Неохота, а надо.

Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец, – и он подал голос, с трудом удержавшись от желания поднять руку, как в классе: – Товарищ майор!

– Чёрт, вы всё ещё здесь?! – вскинулся Бидара, было о чём-то заговоривший с вошедшим в канцелярию прапорщиком – наверное, начальником конвоя.

– Понимаете, товарищ майор, – Валька посмотрел на лежащего на полу без сознания бандита. – Мы, кажется, знаем, где оружие.

…Наверное,многие сложные вещи делаются просто. Тянется, тянется годами какая-то история, кажется, что нет ей конца, а финал бывает такой скучный, что о самой истории вспоминаешь, как о счастливом времени. Ну скажите на милость – что романтичного в том, как несколькими ломами раздолбали фундамент в том месте, где миноискатель показал большую металлическую массу – кусок стены обрушился внутрь, и один из солдат даже хрюкнул от удивления:

– Ого, а я и знать не знал, что тут подвал есть!

– Думали, он цельный, фундамент-то, – поддержал ещё кто-то. Валька и Олеся сунулись внутрь, но фон Фелькерзам преградил им путь:

– Стоп, – сурово сказал он. – Пойду я. во всяком случае – первым пойду я. Это мой долг.

– Может быть, подождать минёров из отряда? – предложил Бидара.

Немец качнул головой:

– Я хороший сапёр. И немало обезвредил боевых мин. Дайте фонарь.

Ему принесли мощный следовой фонарь, и фон Фелькерзам ловко скользнул в дыру. Послышались гулкие шаги.

– Где же Димка? – процедил Валька. Олеся сопела рядом. В полном молчании все не сводили глаз с дыры. Наконец – после длинного, в пол-жизни, перерыва, в ней показалось лицо немца.

– Здесь, – сказал фон Фелькерзам. – Оно здесь.

К дыре шарахнулись разом все. Впереди – Валька, и немец поднял руку:

– Прошу сначала наших героев! – он добавил. – Не беспокойтесь, тут безопасно. Мин нет. Только мокрицы.

Олеся застопорилась на краю дыры, пробормотав:

– Надо было с собой лук взять.

– Мокриц стрелять? – насмешливо спросил Валька. Олеся метнула на него сердитый взгляд:

– Ты шутишь, а я их боюсь до смерти! – и всё-таки скользнула в дыру – под смешки пограничников. Валька пролез следом.

Свет фонаря в руке фон Фелькерзама неподвижно застыл на штабеле ящиков – серого цвета, помеченных чёрным, широко распростёршим крылья орлом, державшим в лапах круг со свастикой. Ящиков было много, они загромождали почти всё пространство подвала и странно было думать,что больше полувека над вспем этим, ничего не подозревая, ходили люди…

– Вот он – склад моего деда, – тихо сказал фон Фелькерзам.– Я увезу его и выполню свой долг. Аллес ин орднунг. Генуг. Генуг34

[Закрыть]… Пойдёмте наружу, молодые люди. Вы даже не представляете, какую услугу мне оказали.

– Подождите, – попросил Валька. – Можно… посмотреть?

– Можно, – кивнул фон Фелькерзам и направился к ящику, стоящему ближе всего, но шум наверху заставил его остановиться: – Что там?

Все трое сунулись к дыре. То, что они увидели, как две капли воды напомнило Вальке фильмы про войну. Двое солдат поддерживали сержанта с окровавленной головой. Сбиваясь и путаясь, он хрипло говорил:

– В пяти километрах… дерево – точно на передок… Товарищ прапорщик – головой в стекло, я – об баранку… а в окно – дымшашка… дымище… а этот – одного локтем под горло, другого – кулаком по виску… без сознания он притворялся, гад… и в лес… Меня – сюда… остальные – преследуют…

– СБЕЖА-А-АЛ!!! – нечеловечески взревел фон Фелькерзам и, яростно оттолкнув Вальку, рванулся наружу.

ГЛАВА 13.

Когда вас берут за шкирку и вышвыривают «в безопасное место» в самый интересный момент – это обидно.Очень обидно.Валька и Олеся промолчали всю дорогу до заставы, окаменев на заднем сиденье УАЗика – им даже верхом не позволили ехать, навязали конвой! А кони рысили следом за неспешно идущей машиной, явно удивляясь, по-чему хозяева ведут себя как-то странно!

Попробуй тут вести себя по-другому.

В довершение всего их, словно грудных младенцев, сдали с рук на руки Коробу, а он посадил обоих под домашний арест, сгоряча пообещав выпороть и дочку, и гостя,если только они осмелятся высунуть голову из ДОСа без его на то специального разрешения.Это было обидно и несправедливо вдвойне – ведь они ещё ничего не успели натворить! Валька и Олеся обосновались в комнате Олеси, в знак протеста прикрыв за собой дверь, но майор Короб на протест просто не обратил внимания – умчался на заставу…

…Сидя на постели,Олеся то ли читала, то ли просто перелистывала какую-то книжку.Валька, устроившись около раскрытого окна, тоскливо созерцал сад.Время тянулось, как подсохший "момент", над заставой царила обычная тишина, только изредка нарушаемая звуками из гаража, где запускали для пробы недавно отлаженный дизель.

– Ну и что делать? – нарушила наконец молчание Олеся. – Ты мужчина, ты и придумай… Может, мы зря про оружие сказали?

– Да ну… – сумрачно ответил Валька. – Дело-то серьёзное… Но, конечно, могли бы с нами и не как с грудничками обойтись.

– Папка просто боится за меня. И за тебя, – рассудительно заметилаОлеся, закрывая книжку и ставя её на полку.

– А Бидара за Димона, значит, не боится? Его-то не заперли в комнате…

– Во-первых, и мы не заперты, – напомнила Олеся. – А во-вторых – где он, Димон?

– Нет, вообще-то он себя как-то странно повёл, – вспомнил Валька. – Он же нас искал – и вдруг шарахнулся и пропал…

– Слушай… – Олеся расширила глаза. – А если он как-то про… ну, догадалдся? И искал, чтобы…

– Чтобы мне рыло свернуть, – закончил за неё Валька. – Может… Ну и ладно, я же ему сам хотел всё рассказать.

– Ва-аль… – протяжно позвала Олеся. – А это правда… ну, то, что ты говорил там. На дубе.

– Угу, – неловко ответил Валька, снова отворачиваясь к окну.

– А в Воронеже что – нет красивых девчонок?… Ну ты повернись, я же не с затылком твоим разговариваю, наверное!

– Есть, – Валька и не думал поворачиваться. – Только тебя нет. Я не видел, во всяком случае.

– Я же почти деревенская, – валяла дурака Олеся. – Немодная. У вас говорят – не прикинутая, да? И папка у меня не богатый. Не этот – не новый русский.

– Зато старый белорус, – отшутился Валька, а Олеся рассердилась:

– Да повернёшься ты, или нет?!

– Ну вот, повернулся, – Валька сел на подоконник лицом в комнату.

Олеся сидела на кровати, привалившись спиной к стене. Неожиданно задумчиво она сказала:

– А как же нам быть? Если я хочу стать лётчицей – а ты пограничником?

Валька понял, о чём она. И слегка обалдел. Но это было приятное обалдение.

– Ну… как! – деловито сказал он. – Придумаем что-нибудь… Если ты серьёзно.

– Я серьёзна, как памятник героям-партизанам, – заверила Олеся. – И я не обижусь, если ты подойдёшь и сядешь рядом. Только поставь там что-нибудь.

– "Агату"? – спросил Валька, пробежав пальцами по кассетам.

– Давай "Агату", – одобрила Олеся. Валька ткнул кассету в магнитофон, нажал кнопку, и солист "Агаты" Глеб Самойлов запел под вкрадчивую музыку:

 
– Бедному холодно зимой,
Бедному – волком вой -
Пустите бедного домой…
 

Валька присел рядом на кровать. Олеся смотрела на него с улыбкой, потом сказала:

– Без глупостей?

– Ты способна на глупость? – во рту у Вальки пересохло, как в пустыне Каракумы. Олеся помедлила секунду и призналась спокойно:

– Для тебя, наверное, способна.

– Без глупостей, – кивнул Валька. – Согласен.

– Тогда… – и Олеся осеклась.

Музыка резко сменилась, и Валька, оглянувшись, успел удивиться, как это смена музыки подгадала под события в жизни…

 
– Волку так холодно зимой!
Волку – хоть овлком вой!
Пустите бедного домой!…
 

– напористо пел Самойлов. А в открытом окне по пояс был виден Димон. Подошедший совершенно бесшумно, он стояли смотрел – даже не бледный, а какой-то зеленоватый, с мгновенно выступившими под глазами синяками.

– Дима, – тихо сказала Олеся.

– Так, – Димон положил на подоконник кулаки, сжатые до белизны на загорелых косточках. Валька встал и, не сводя глаз с лица Димона, негромко спросил:

– Где драться будем?

– Не… – начала Олеся, но Валька, даже не оглянувшись, остановил её раскрытой ладонью:

– Погоди… Димка, так получилось. Я себя виноватым не чувствую. Она тоже не виновата. Мы трое уже почти взрослые – и… так получилось. Ну так где?

Димкины губы скривились. Он что-то прохрипел, потом усмехнулся, кашлянул и с той же кривой усмешкой сказал чужим голосом:

– Отдыхайте, я сам. Всего хорошего.

Произнеся эти нелепые и жалкие слова, он повернулся и бесшумно исчез в саду.

 
– И смеёмся мы,
И хохочем мы -
Раз хи-хи,
два хи-хи,
три хи-хи!
– И всё ближе к нам
За деревьями
Огоньки,
огоньки,
огоньки…
 

– Ч-чёрт! – Валька ударил по кнопке «СТОП», и кассета выскочила наружу. – Надо догнать…

– Не надо, – мудро остановила его Олеся. – Сейчас ты ему ничего не объяснишь. Вечером съездим на заставу, а потом – на наше место.

– Как съездим-то? – буркнул Валька, тем не менее оставляя попыткувымахнуть через подоконник. – Мы же под арестом!

– Пхе, – заявила Олеся. – Или ты боишься, что тебя выпорют?…

…И всё-таки настроение было испорчено конкретно. Часы тянулись,а к ним никто не заходил.Это могло означать лишь одно – на участках развернулась операция, требующая участия всех сил застав. Сейчас пограничники обшаривают леса, болота,заросли вдоль озёр и речушек – и, может быть, уже и перестрелки идут… Валька достаточно хорошо представлял себе теперь, как живёт граница, чтобы понимать, что происходит в тылах. Наверное, и люди фон Фелькерзама уже на заставе – грузят оружие. На вертолёте прибыли, скорее всего.

Олеся волновалась. Это было по ней видно – и, едва солнце село в скопившиеся над лесом тучи, обещавшие дождь ночью,скомандовала:

– Поехали. Пора.

– Не напоремся? – для порядка спросил Валька.

– Если нет усиленного – не напоремся, – уверенно ответила девчонка, влезая в плотную куртку с капюшоном. Валька кивнул. При усиленном режиме часовой вместо того, чтобы кричать: "Стой, стрелять буду!" сразу производит предупредительный выстрел в живот. И можешь потом не жаловаться – если выживешь.

В саду дул неприятный сырой и холодный ветер – на памяти Вальки такого тут ещё не было. Олеся, словно понюхав воздух, шепнула, спрыгивая следом за мальчишкой с подоконника:

– Кто-то в лесу дерево свалил, вот и засквозило…

До Вальки не сразу дошёл смысл сказанного – а когда дошёл, он хрюкнул от смеха, невзирая на серьёзность момента. Но Олеся уже без шуток добавила:

– Похоже, буря идёт. Можно не опасаться нашуметь.

В самом деле – отовсюду слышался шум, ровный и угрожающий. И Валька сразу понял, что это шумит лес. А когда понял – ему стало не по себе. Было в этом шуме что-то нечеловечески-мощное и равнодушное.

– На вышке пусто, нормально, – Олеся первой скользнула по тропинке. – Я седлаю, ты на атасе. До леса шагом, понял?

– Понял, – кивнул Валька, пытаясь понять ещё кое-что: зачем они, собственно, едут? В самом деле поговорить с Димоном – или потому что темнеет, грозно шумит лес, в котором происходит что-то жутковатое, а им туда ехать запретили? Он так и не смог в этом вопросе разобраться – добросовестно стоял на атасе, пока холодные пальцы Олеси не сунули ему повод, и морда Шпика, мягко фыркнув, не ткнулась ему в ухо.

– Едем… – словно вздох, прозвучал голос девчонки, плавно и быстро взметнувшейся в седло. Это Валька делать уже умел тоже. Сразу за опушкой они пустили коней в галоп.

ГЛАВА 14.

Лес ПЕЛ.

Во всяком случае, Валька готов был поклясться, что различает в слитном, усиливающемся гуле какие-то слова, повторяющиеся снова и снова. Вокруг клубилась чернота, пронизанная шорохом, скрипом и шумом. Где-то над головами по временам истошно орали птицы, в редких просветах почти не было видно неба – его водоворотами затягивала тьма. С запада шли тучи. Ветви склонялись над самой тропой, грозя вышибить из седла. Шпик хрипел, и Валька понял, что конь тоже боится – очевидно, чувствует, как взбудоражено всё кругом приближающейся бурей. Ветер здесь, в глубине леса,почти не ощущался, но кроны деревьев в вышине уже гремели, как жесть.

Олеся скакала, как уже повелось, впереди – она лучше знала места. По временам Валька всё-таки различал круп Рыжего и пригнувшуюся к гриве узкую спину в куртке. Они ехали в обход привычных троп, на которых стояли секреты – какой-то чащей, потом болотом, над которым в разрывах летящих всё плотнее туч холодно и колко светили звёзды. Снова чащей… Казалось, ночной скачке не будет конца.

Сиреневый свет залил всё вокруг, выхватив каждую детальку пейзажа из тьмы с нереальной чёткостью. Олеся, кажется, вскрикнула… "Три. Шесть. Девять. Двенадцать," – отсчитал Валька, и над лесом прогремел гром. Ещё далёкий – в четырёх километрах…

Кони перешли на рысь.

– Если не доедем – будет плохо! – прокричала Олеся, поворачиваясь в седле, и новая молния осветила её лицо. Алька успел сосчитать до одиннадцати – гроза приближалась, хотя и неспешно. Ветер безумствовал. На прогалине, через которую они ехали, дуло, как в корпусе реактивного двигателя, тонкие деревца почти легли на траву. – Тут в бурю деревья ломаются, можем подгадать точно под него! Или под сучок! Галопом, галопом, Рыжий! – она хлестнула коня ладонью.

Впереди через прогалину тяжеловесными и в то же время грациозными тенями пронеслись зубры – штук шесть, не меньше. Ещё одна молния сверкнула в безумном глазу вожака, наполнив его серебром.

"Никто не поверит мне, когда я стану про это рассказывать," – машинально подумал Валька, пригибаясь к гриве коня, чтобы пропустить над головой вынырнувший из мрака сук. – Да какого чёрта – я и сам не поверю уже завтра! Лес ожил…"

Они вырвались на просеку, ведущую с тыла прямиком к 6-й зас-таве. По этой просеке до цели было километра три, не больше – и сверх того, далеко впереди Валька увидел уже огни казармы. Кони летели бешеным аллюром, их всадники отпустили поводья, доверяясь чутью животных…

Молния. Хряск грома. Два километра, не больше. Неподалёку позади раздался ужасающий скрежет и свист, а потом что-то тяжело рухнуло наземь. Шпик нагнла Рыжего, и Валька по губам Олеси прочёл: "Дерево!" Да, на просеку рухнуло дерево…

Молния совпала с таким ударом грома, от которого дрогнула земля. Небо вспыхнуло, словно в фантастическим фильме – не было обычного ветвистого разряда, просто всё над головой залил на миг пот-рясающе красивый лиловый свет. Олеся снова вскрикнула, необычайно свежий запах ударил в ноздри. Озон – значит, молния ударила совсем близко… Где же дождь?! Валька ждал его, потому что по опыту знал: с началом дождя и ветер, и гроза слабеют. Но дождя не было – лишь молнии почти непрерывно продолжали хлестать небо, да неумолчно гремел гром.

Застава – вот она.

Приехали.

– Ййййаххаа! – взвизгнула Олеся, заставляя Рыжего мчаться всё быстрее и быстрее. Двор. Здания. На вертолётное площадке – пузатая туша машины с обвисшими лопастями – вертолёт, незнакомый. Люди снуют по двору, из здания в здание – наверное, грузят оружие… Нет, не грузят – ящики просто выносили из подвала и складывали посреди плаца. Олеся осадила Рыжего так резко, что он припал на задние ноги и закинул голову. Шпик остановился сам. Как раз точно на опушке леса – от заставы их отделяли кусты и метров пятьдесят чистого пространства.

– Валь, – сказала девчонка, – это же не пограничники.

– Конечно, – мотнул головой Валька. – Это люди фон Фелькерзама -

помнишь, он про них говорил, ещё спрашивал разрешения их вызвать, а Бидара ответил, что свяжется с отрядом?

– А, да, – кивнула девчонка. Но с места не двинулась.

– В вертолёт грузить?! – донеслось со стороны заставы. Другой голос ответил:

– Ты что, рехнулся, кретин?! Не видишь, что творится?! Его расшибёт

о деревья!

– Так куда?! – и длинный заряд мата, перекрывший гром.

– В машины, в машины! Тут "Урал" и ГАЗ, Гжесь, Валло, выгоняйте их! Скорее!

– А вертолёт?!

– Бросаем его к…

Фигуры продолжали метаться. Потом послышались выстрелы – какие-то странные, гораздо тише, чем из "калашникова", взревел один двигатель, другой.

– Почему они говорят по-русски? – вырвалось у Вальки. Он обернулся к Олесе – и увидел закушенную губу девчонки. – Олеся, что случилось?!

– Сейчас, погоди, – ничего не объясняя, Олеся соскользнула наземь, бросила поводья Вальке – и растаяла во тьме.

В ту же секунду хлынул дождь. Стена воды рухнула с неба косо и мощно – её нёс непрекращающийся ветер. Обмирая от напряжения и непонимания, Валька ёрзал в седле,то пытаясь понять, что происходит на заставе, то вслушиваясь в звуки леса и шум дождя, то глядя в небо. Ему показалось, что прошло минут пятнадцать (три на самом деле), прежде чем Олеся вынырнула из темноты – и Валька испугался, увидев её словно из мрамора вырезанное лицо и желваки на скулах.

– Валька, – выдохнула она, – это никакие не люди фон Фелькерзама.

Это бандиты. Их много и они захватили заставу.

– Как?! – каркнул Валька. Олеся замотала головой, на миг прижалась лицом к боку Рыжего, потом подняла отчаянные глаза:

– Не знаю… Никого наших нет. Только в связилке – в окно видно – лежит связист. Валь, его, по-моему, убили, там в крови всё… А на его месте сидит этот… И около ДОСов часовые. А остальные таскают ящики.

– А Димка, офицеры?! – вырвалось у Вальки. – А фон Фелькерзам?!

– Не знаю,не знаю… – мотала головой Олеся. – В других окнах света нет. Валь, что делать?!

– Назад, на заству, – быстро решил Валька, но Олеся вдруг тихо вскрикнула:

– Валь, поздно! Скорее сюда!

Через просеку в их сторону шли два или три человека. Пока они не замечали ребят и коней на фоне кустов, но первая же вспышка молнии, чуть более внимательный взгляд – и…

К счастью, кони могут двигаться очень и очень тихо. Соскочив на-земь Валька потянул сразу обоих коней в кусты – и ветки сомкнулись за ними, надёжно укрыв от чужих взглядов.Дождь полосовал, не ослабевая, и Валька и Олеся давно уже вымокли насквозь, поэтому дождь как таковой их уже не беспокоил.

Три человека прошли мимо них молчаливыми бесшумными тенями. На опушке они постояли и вдруг разделились. Двое залегли, а третий зашагал через росчисть к заставе. И тут-то, при очередной вспышке, ребята узнали его – одновременно. Это был лейтенант Витас Лацетис с 5-й заставы! Не бандиты, а невесть как зашедший сюда дозор! И командир дозора шёл прямо…

Но кричать было уже поздно. Навстречу Витасу шли трое – один задержался поодаль, двое подошли вплотную. Они стояли так близко, что разговор можно было слышать в подробностях.

– Лейтенант погранвойск Республики Беларусь Лацетис, – представился Витас, небрежно приложив ладонь к бандане. – Что здесь происходит?

– Команда утилизации капитана фон Фелькерзама, БНД, – представился высокий челоек – лица не было видно. – Вы должны были быть предупреждены – согласно договорённости, готовим к вывозу оружие.

– Мы предупреждены… – протянул Витас. – Но моя рация поймала непонятный сигнал с заставы. Я решил, что не худо будет заглянуть на огонёк и посмотреть. Так что за сигнал от наших соседей?

– Ошибка радиста, лейтенант, – спокойно ответил бандит.

– Ошибка… – неопределённо сказал Витас.Кивнул. И вдруг резко бросил: – Я бы хотел поговорить с кем-нибудь из офицеров. Или хотя бы с фон Фелькерзамом – он руководит работами?

– Да, конечно, – кивнул бандит. У Вальки скрутило желудок от желания крикнуть… но он понимал, что Витас ЗНАЕТ, с кем говорит. И мог лишь восхищаться самообладанием литовца. – Чуть позже, фон Фелькерзам скоро подойдёт.

– Я бы хотел подождать на заставе… и узнать, почему вы выгоняете из гаражей наши грузовики без наших же водителей.

– Лейтенант, – голос бандита стал чуть тише, но в нём отчётливо зазвучала угроза, – вам незачем это знать. Для вашего же спокойствия. Вы понимаете?

– Понимаю, – согласился Витас. И вдруг сказал властно и жёстко: -

Вы находитесь на территории Республики Беларусь, суверенного государства. Ваши действия можно квалифицировать лишь как вооружённое нападение. Поэтому – во избежание кровопролития – советую вам сложить оружие и приказать то же сделать вашим людям на заставе.

– Лейтенант, время таких разговоров да-авно прошло, – ответил бандит. – В свою очередь хочу кое-что вам сказать. Вы ведь прибалт? Так оставьте эти глупости и присоединяйтесь к нам. У нас немало ваших соотечественников. И платят гораздо лучше, чем пограничникам москалей.

– Да что ты с ним разговариваешь?! – рявкнул до сих пор молчавший

второй бандит – пониже и поплечистей. – Прихвостень, по Перку-нас!35

[Закрыть]…

И он сделал быстрое движение рукой, в которой блеснул металл.

Витас опередил его. Молниеносно сорвав с плеча автомат, лейтенант одновременно ударил разговаривавшего с ним бандита магазином под челюсть, а схватившегося за оружие – ногой в пах. Оба рухнули, как подкошенные. Но и Витас больше ничего не успел сделать, потому что третий бандит выпустил в лейтенанта длинную очередь. Витас развернулся вокруг себя и, вскрикнув: «Угнис!…» 36

[Закрыть] – повалился лицом в мокрую траву.

Стрелявший в лейтенанта бандит упал почти тут же – его прошили сразу две огненные строчки из кустов. Упал и успевший подняться на колени бандит, до этого получивший удар в пах. Но первый оказался хитрее и опытней – не пытаясь подняться, он начал строчить по кустам на уровне живота и кричать что-то по-немецки. Валька неожиданно понял, почему бандиты говорили по-русски – среди них оказалось много людей разных национальностей, не знавших языков друг друга, а русский, наверное, знали все.

От заставы приближались перебежками не меньше десятка бандитов, на ходу обрушивших на кусты шквал огня из своих автоматов. Выстрелы пограничников затихли почти тут же…

Закусив губу, Валька следил за тем, как бандиты рассыпались по кустам, а их старший, поднявшись, подошёл к Витасу, лежащему на земле, и перевернул его. Странно – мальчик совсем не думал о том,что их с лошадьми могут легко обнаружить. Он не мог отвести глаз от того, что видел…

– Литауас швайн37

[Закрыть], – процедил бандит, толкнув тело Витаса ногой и выпрямившись. Валька не поверил своим ушам, когда в ответ услышал тихий, задыхающийся голос лейтенанта: