Текст книги "Догоняйте, догоняйте!.."

Автор книги: Олег Тихомиров

Соавторы: Станислав Никоненко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава девятая ЛИЛИИ ДЛЯ КАТИ БЕРЕЖКОВОЙ, ИЛИ ТАЙНЫ МАДРИДСКОГО ДВОРА В ПИОНЕРСКОМ ЛАГЕРЕ «РОМАШКА»

В этот вечер в лагере крутили кинофильм «Пропажа свидетеля». Копытин смотреть картину не пошел. Приехала из Москвы Наташа. Какая уж тут картина!

Жора сидел с Наташей у окна и думал, глядя на ее длинные волосы, как же они помещаются в резиновую шапочку, когда Наташа плавает.

В дверь постучали.

– Войдите, – нехотя крикнул Жора. Вот уж некстати принесла кого-то нелегкая.

Дверь отворилась, и порог переступил Борька Мамалыкин.

– Можно? – Наташу он явно не ожидал увидеть и поэтому остановился в нерешительности.

– Заходи, заходи, – приподнялся Жора. – Ты что?

– Да я это… я к вам.

– Садись. Рассказывай, что у тебя.

Мамалыкин сел, снова посмотрел на Наташу.

– Я, знаете… – Борька помялся. – Хотел поговорить.

– Ну и говори. Время у меня есть.

– Да я, Георгий Николаевич, это… По личному делу. Я лучше потом зайду, попозже.

– Давайте сделаем вот что, – вмешалась Наташа. – Я вижу, у вас тут мужской разговор предстоит. Так сказать, тайны мадридского двора. Вот вы и поговорите наедине. А я пока пройдусь к реке, прогуляюсь.

Наташа ушла. Мамалыкин чувствовал себя неловко.

– Вы меня извините, Георгий Николаевич, – сказал он. – Я, правда, мог и попозже.

– Ладно уж, – махнул рукой Жора. – Выкладывай.

Борька молчал, не знал, с чего начать. Наконец он произнес:

– Только между нами, Георгий Николаевич, ладно?

– Действительно тайны? – невольно улыбнулся Копытин.

Но Борька оставался серьезным.

– Георгий Николаевич, а как по-вашему, Ветка уже хорошо плавает?

Жора был разочарован: он-то приготовился услышать нечто невероятное.

– Об этом нужно было спросить у Натальи Сергеевны, она ведет кружок плавания, а мы ее выставили.

– Я же говорил, могу зайти попозже.

– Ты говорил! Ты говорил, у тебя разговор по личному делу.

– По личному. Только не по моему, а по Веткиному.

– Вот и пришел бы он сам. Зачем же тебя присылать?

Борька оглянулся на дверь.

– Меня никто не посылал, Георгий Николаевич. Я сам пришел.

– А он что же сам не пришел?

– Он не придет.

Жора рассмеялся.

– Ну хватит тянуть резину. Говори прямо, что тебе нужно.

– Вот я и спрашиваю… – Борька даже поморщился. – Ветка хорошо плавает?

– Ну более или менее, а что?

– Вы залив знаете?

– Какой?

– Недалеко от плотины. Там еще островок есть, а возле него лилии растут.

– Знаю.

– Ветка доплывет до островка?

– А зачем?

– Георгий Николаевич, я не могу сказать.

– Называется, пришел поговорить по личному делу, – обиделся Жора.

– Хорошо. Только вы никому-никому, ладно?

– Ладно. Так зачем ему этот остров?

– Остров ему не нужен.

– Ничего не понимаю. Что же ему нужно?

Борька снова оглянулся.

– Вы обещали, Георгий Николаевич, помните?

– Помню, помню.

– Ветке нужны лилии.

– Зачем?

– Тайна, Георгий Николаевич, – умоляюще проговорил Мамалыкин.

– Ну раз тайна, можешь не говорить. Не пойму только, почему бы тебе самому не сплавать? Плаваешь лучше всех, нарвал лилий и отдал Ветке.

– Нельзя, – опустил голову Мамалыкин.

– Почему?

– Он не возьмет.

– Почему не возьмет?

– Принципиально.

– Вот какие словечки закручиваешь, – рассердился Жора, – а поговорить толком не можешь. Ну что я могу тебе посоветовать, если я не в курсе дела? – Жора немного помолчал. – Пусть даже личного.

Борька сидел, уставившись на пол, потом поднял голову, взглянул Копытину прямо в глаза.

– Я вам все скажу, Георгий Николаевич. Никто бы не должен знать, но тут такой случай – а вдруг не доплывет. Только вы…

– Знаю, знаю. Никому ни слова.

– Вчера у Маринки – она в том же отряде, где и Бережкова, – был день рождения. Ну вот. Ей цветов надарили. А еще букет лилий был…

– Кто плавал?

– Я.

– А кто разрешил?

– С вожатым плавали. Ну и вот, а Катя увидела и говорит: «Ах какие лилии! Какая прелесть!» Маринка ей говорит: «Возьми», а та не берет. «Тебе, – говорит, – подарили». Ветка услышал, даже побледнел. Я-то рядом стоял, все видел. Потом, когда мы на волейбольной были, он сказал Бережковой: «Хочешь, у тебя завтра такие же лилии будут? Даже лучше». – «Хочу. Только это будут не твои лилии». И смеется. «Почему?» – «Тебе же не доплыть». Тогда Ветка стал вдруг такой серьезный-серьезный и говорит: «Это будут мои лилии. Я доплыву». Бережкова сразу стала говорить: «Не надо, я пошутила, не плавай». А он: «Я сказал – точка». Он упрямый, Ветка, знаете?

– Знаю.

– Я потом ему говорю: «Хочешь, я для тебя сплаваю?» Он показал кулак: «А по шее, – говорит, – хочешь?» Вот и все, – Мамалыкин снова опустил голову. – Вот я и пришел к вам.

Жора положил ему руку на плечо.

– Правильно сделал. Ты настоящий друг. Сейчас что-нибудь придумаем. Когда он хочет осуществить свою вылазку?

– Завтра. Еще до подъема.

Жора стал лихорадочно думать, как быть. Вначале у него мелькнула мысль, не вызвать ли к себе Ветку и не всыпать ли ему по первое число. Но тут же он понял, какой вздорной была эта мысль. Он и Мамалыкина бы выдал, а главное – Ветка. Что же получается: парень пообещал девчонке цветы, а тут вмешиваются, хватают за руки, все топчут. «Стыдись, Копытин», – сказал он себе и виновато взглянул на Борьку, будто тот мог прочитать его мысль.

«Да, – думал Жора, – легко сказать: придумаем. А где же выход из положения? Как же сделать, чтоб и овцы были целы и волки сыты? А кто же из нас волк, неужели я? Да и Ветка далеко не овечка. Что за глупая пословица! Нет, пословица ни при чем. Просто не к месту. Но как быть? Нужно, чтобы все было о'кэй».

Жора вдруг подскочил на месте. Ну конечно! Наташа со своим первым разрядом. Она же плавает, как акула. (Жора поежился: опять неудачное сравнение.) А, неважно! Ну пусть, как дельфин. С ней ведь можно хоть океан переплыть. Но захочет ли Ветка? Постой, постой. И опять же – откуда, получается, мы обо всем узнали? Как ему объяснишь? Однако вариант с Наташей – это уже полрешения.

– Послушай, Мамалыкин, а знаешь что?.. – бодро сказал Жора.

– Что?

– Давай расскажем обо всем еще одному человеку.

– Да вы что, Георгий Николаевич! – загорячился Мамалыкин. – Я пришел к вам, как… ну, в общем, как…

– К старшему товарищу?

– Да.

– Ну вот и послушай меня. Ты знаешь, что Наталья Сергеевна почти мастер по плаванию?

– И что?

– Она нам и поможет, вот что. Понял?

– Нет.

– Жара на тебя действует, Мамалыкин. Такого простого дела не уяснишь.

– Какого дела?

– Ладно, Мамалыкин. Помочь нам может только Наташа. Остается ввести ее в курс дела. Ты не против?

– Нет, – выдавил Борька и обреченно мотнул головой. – Я пойду.

– Иди.

* * *

Наташа сказала:

– Это же чудесно – нарвать лилий для девочки! И ты молодец, Жора.

– Я?

– Конечно. Молодец, что помогаешь Ветке.

– Во-первых, я еще ничем не помог, а во-вторых, знаешь, что будет, если узнает Вадим или начальник?

Наташа подсела поближе к Жоре, провела рукой по его волосам.

– Я знаю, что знаю тебя лучше, чем ты себя. Ты уже думаешь, как бы помочь этому мальчишке. И не прикидывайся сухарем и педантом. Если бы ты был таким на самом деле, я никогда бы не приехала к тебе.

– Но ведь он только научился плавать.

– И совсем неплохо научился. До островка он доплывет. Но все же давай мы вот что сделаем…

* * *

Рано утром они пришли к тому месту, которое Мамалыкин назвал заливом.

Наташа спряталась на островке, Жора скрылся в кустах на берегу.

Теперь оставалось ждать Ветку. Они будут следить из своих укрытий, как он поплывет. Чуть что – приходят ему на помощь.

Трава, листья на кустах были еще мокрыми от росы. Жора то зябко ежился, то легонько отмахивался от комаров. Нужно было сидеть тихо, чтобы пришедший на реку Ветка не обнаружил спрятавшегося физрука.

«Ну и положение! – думал Жора. – И комары, и роса с листьев за шиворот каплет, а ты затаился и сиди, словно пень. А каково Наташе? Нет, чтобы выспаться, отдохнуть, а приходится тоже комаров кормить. И ради чего? Чтобы мальчишка смог нарвать букет лилий и подарить девчонке. Смешно? Вот увидел бы Вадим, сказал бы: «Что ж вы, Георгий Николаевич, потакаете нарушителю дисциплины? Ваш авторитет от этого не повысится». А начальник попросту отругал бы его: «Ты что, Копытин, дурью мучаешься? Делать, что ли, нечего…» Завгар сказал бы: «Так и есть! Новый зигзаг выдает Копытин».

«Может, и верно – зигзаг?» – подумал Жора, придавливая пальцем чересчур увлекшегося и потерявшего всякую бдительность комара. Поразмышлять об этом ему не удалось, так как в кустах послышался легкий шелест, и Жора сквозь листья рассмотрел чью-то приближающуюся фигуру.

Ветка? Наконец-то!

Однако Жора обрадовался преждевременно. На реку пришел не Ветка, а Мамалыкин.

Появление Борьки было полной неожиданностью. Еще вчера Копытин сказал ему, чтобы тот не беспокоился, все, мол, в порядке, ничего не предпринимай. О том, что он и Наташа будут, спрятавшись, наблюдать за Веткой, он не сказал: незачем Мамалыкину знать о таких подробностях.

«Так нет же, притащился, – с досадой думал Жора. – Какого черта! И что он только затеял?»

Мамалыкин несколько раз оглянулся и, немного не доходя до Жориного укрытия, вдруг бросился под куст.

Судя по этим торопливым действиям, Копытин догадался, что кто-то спугнул Мамалыкина. И едва лишь он об этом подумал, как на берег реки выскочил Ветка.

Он тут же скинул свою знаменитую футболку «Ну, погоди!», брюки, кеды и вошел в воду. Когда он поплыл, Жора чуть было не приподнялся из своего куста, но вовремя вспомнил, что рядом находится Борька Мамалыкин, и снова замер на месте.

Ветка плыл спокойно, без суеты, равномерно выбрасывая из воды руки, правильно работая ногами. И Жора подумал, что, пожалуй, напрасно они устроили эту тайную опеку. Еще он подумал, как бы Ветка не заметил на островке Наташу. Там, правда, тоже росли кусты, но все же островок был маленький.

Нарвав лилий, Ветка выбрался из воды, лег на берегу.

«Тоже верно, – отметил Жора, – отдохни перед обратной дорогой. Только как ты будешь плыть с лилиями?»

Но Ветка, оказалось, все предусмотрел. Лилии он обмотал бечевкой и привязал к себе, так что обе руки у него опять были свободные.

Назад он плыл медленнее: то ли все же устал, то ли мешали цветы, которые он старался не помять. Приплыл он не к тому месту, где оставил футболку и брюки, а несколько левее. Теперь, чтобы добраться до своей одежды, Ветке нужно было идти мимо кустов, в которых прятались Жора и Мамалыкин.

«Не наткнулся бы», – забеспокоился Жора и еще плотнее прижался к земле. Он был первый на пути у Ветки.

Когда Ветка подошел уже совсем близко, у Копытина вдруг страшно защекотало в носу. Он покрутил головой, сделал несколько глотательных движений – все напрасно. Жжение в носу дошло до такой степени, что Жора понял – быть беде: чихать тихо физрук не умел. Он попытался зажать нос рукой, но неуправляемая, почти сверхъестественная сила отбросила Жорину руку, и громовое «апчхи!» прокатилось по реке.

От отчаяния Жора даже зажмурил глаза. Но тут позади него что-то затрещало, и из кустов вылез Мамалыкин.

– Шпионил? – подскочил к нему Ветка.

– Да ты что! Просто пришел искупаться, – и Мамалыкин деланно чихнул. Только куда этому чиху было до Жориного. – Холодновато, а? – проговорил он, потирая руки.

– А чего в кустах сидел?

Но Борька быстро нашелся:

– Переодевал плавки.

– Даже расчихался.

– Ага! – Мамалыкин снова чихнул и полез в воду.

– Ты купайся, а я побежал. Скоро подъем, – Ветка стал натягивать брюки.

– Подожди меня.

– Времени нет.

– Ладно, давай. Я тебя догоню.

– Догоню… Это еще бабушка надвое сказала, – Ветка заправил футболку, надел кеды и, подхватив лилии, побежал к лагерю.

Мамалыкин вылез из воды и припустил вслед за ним.

Когда Жора и Наташа вернулись в лагерь и шли по одной из аллей, Борька попался им навстречу.

– Доброе утро! – проговорил он, поравнявшись.

– Доброе утро!

– И будьте здоровы, Георгий Николаевич!

– Что это он? – спросила Наташа, когда они отошли.

Жора пожал плечами, будто ничего не понял.

Глава десятая ЗАТЕРЯННЫЙ МИР, ИЛИ ИСТОРИЯ, В КОТОРОЙ УЧАСТВУЮТ ПРИВИДЕНИЯ

Отряд готовился уйти в поход. И ребята, собравшись перед своим корпусом, раскладывали по рюкзакам сухой паек, миски, ложки, котелки, кастрюли и чайники.

Командовал Ветка. Говорил, кому что нужно нести.

– А ты, – сказал он Булочкину, – мужик крепкий, понесешь хлеб.

Булочкин недовольно покосился на рюкзак с хлебом: это был, пожалуй, самый тяжелый рюкзак, и спросил:

– А сам ты что понесешь?

– Я? Вот, пожалуйста, – Ветка показал на рюкзак с огромной кастрюлей. – Видишь, какой рюкзачище.

– Зато легкий.

– Ты что, Булочка, недоволен? На обратном пути поменяемся.

– Ну, если так… – неуверенно начал Костя. – Тогда…

Но тут все грохнули, и Булочкин понял, что его дурачат.

– Постой, – сказал он, – ведь мы съедим весь хлеб.

– Нет, – покачал головой Ветка, – я не съем и Мамалыкина тоже попрошу, чтобы не ел…

Все опять засмеялись.

– Не пойдет, – сказал Булочкин. – Ищи кого другого.

– Ребята, так нечестно, – поддержала его Неля Синицына.

– Ты что, может, хочешь, чтобы девчонки за тебя несли? – Ветка насмешливо посмотрел на Булочкина. – Попроси вон тогда Чучкину или Синицыну…

– Или Бережкову, – ввернул кто-то.

Ветка немного замялся.

– Кстати, где Бережкова? – спросил Тигран Саркисович.

– Наверно, где-нибудь у зеркала красоту наводит, – заметил Теоретик.

– Ка-а-тя! – закричали девчонки. – Ка-а-тя!

Никто не отозвался.

– Ждать не будем, – сказал Тигран Саркисович. – Пусть потом на себя пеняет.

– Как не будем! – воскликнула Катя, неожиданно появившись перед ребятами, и тут же спросила: – Все собрались?

– Все, – ответила Чучкина, – кроме тебя. Где пропадала? – она подозрительно взглянула на Катю, у которой одна рука была спрятана за спиной. – А что у тебя там?

– Заявка на концерт, – улыбнулась Катя.

– Концерт?

– Заявка?

– Какой концерт?

– Когда? – посыпались отовсюду вопросы.

– Внимание! – Катя Бережкова сделала шаг вперед. – Нач-ч-инаем наш концерт. С первым номером, «Танец маленьких лебедей», выступит Неля Синицына, – с этими словами Бережкова сунула за спину другую руку, выхватила почтовый конверт и стала размахивать им над головой.

– Отдай, – подскочила к ней Синицына.

– Нет уж, вначале попляши. Публика ждет.

– Тра-та-та, та-та-та-та-та. Тра-та-та, та-та-та-та-та… – стала напевать публика «Танец маленьких лебедей».

Неля принялась шутливо прыгать, размахивая руками.

– А теперь, – снова заговорила Катя Бережкова, вручив письмо Синицыной, – с танцем «Казачок» выступит… заслуженная артистка пионерлагеря «Ромашка»…

– Ну, ладно, не тяни, – не выдержала Леночка Чучкина, – говори, кто.

– Заслуженная-презаслуженная артистка… Неля Синицына.

– Как, сразу два письма? – спросил Булочкин. – А мне нету?

– Пишут. Ну, Нелюша, пляши еще раз. Ножками, ножками!

В том, что Синицына получила сразу два письма, не было ничего удивительного. Со своим отцом (а он был капитаном-речником, водил по Волге большой белый теплоход) она договорилась так: писать они будут друг другу через каждые пять дней. То ли по вине почты, то ли еще по какой причине письма от отца чаще всего шли с опозданием, а не ровно через пять дней, как хотелось бы Неле. Но бывало и так, что письма приходили к ней одно за другим, а вот сегодня она получила сразу два.

Сама же Неля старалась не нарушать уговора, тем более, что отец всегда сообщал, в каком городе и когда будет его теплоход.

Неля залпом прочитала оба письма: Одно было из Костромы, другое – из Горького. Она лишь успела подумать, что ответит отцу вечером после похода, как появился физрук. Их отрядный вожатый заболел, поэтому в поход с ними шел Георгий Николаевич.

– Как, ребята, готовы? – спросил Копытин. – С поклажей разобрались?

– Разобрались, – за всех ответил Ветка.

– Вопросы есть?

– Никак нет, – гаркнул Ветка.

– Тогда строимся – и в путь.

Ребята помогли друг другу надеть рюкзаки, построились. Лишь один рюкзак остался сиротливо лежать возле крыльца.

– Чей рюкзак? – спросил Копытин.

– Булочка, – сказал Мамалыкин, – это по тебе батончики плачут.

Копытин нахмурился:

– Булочкин, почему не взял рюкзак?

– А что, мне больше всех надо? Я не нанимался.

– Не робей, Булочка, – крикнул Ветка, – тяжело в ученье – легко в бою.

Копытин подошел к рюкзаку, приподнял его одной рукой, как бы взвешивая, затем подозвал к себе Ветку.

– Что, Георгий Николаевич?

– Сними-ка свой рюкзак.

– Зачем? Еле надел. Видите, какой огромный.

– Ничего, я тебе помогу.

Ветка отчаянно запыхтел и принялся снимать.

– Ну вот, – сказал он, отдуваясь, и взглянул на физрука. И сразу понял, что немного переиграл.

Копытин улыбался.

– Вы что? – спросил на всякий случай Ветка.

– Да вот вспомнил, как артисты пьют из пустых чашек.

– А я при чем? – хватаясь за соломинку, произнес Ветка.

– По-моему, ты тоже был бы неплохим артистом. И чего в самодеятельность не запишешься? Талант нужно развивать.

– Запишусь, – мрачно пообещал Ветка.

Копытин так же одной рукой приподнял и Веткин рюкзак, добавил в него две буханки из первого рюкзака.

– Зачем, Георгий Николаевич?

– Хочу, чтоб и тебе было легко в бою. Ты что, возражаешь?

– Нет, но знаете, что говорит русская пословица?.. На чужой каравай рот не разевай.

– Пословица хорошая, только ты рановато ее вспомнил.

– Как рановато?

– А так, будет у нас привал, я тебе сам напомню.

Ветка вздохнул и быстро надел рюкзак.

Через несколько минут отряд уже шел по лесной просеке.

Все пели веселую песенку Крокодила Гены: «Я играю на гармошке у прохожих на виду…»

Ветка пел вместе со всеми, но мысли его были не очень-то веселыми. Больше всего он был зол на Костю Булочкина. Георгий Николаевич тоже хорош. Устроил перед всем отрядом такое представление. Ну, Булочкин! Погоди! Дождешься!

Костя Булочкин думал о том, какой молодец Георгий Николаевич. Во всем разобрался, а не стал рубить сплеча. Вожатый наверняка бы сказал: «Булочкин, бери рюкзак, и без разговорчиков». А еще он думал, что Неля Синицына – тоже человек, хоть и девчонка: не побоялась при всех заступиться. И вообще она не такая, как все. А какая?..

Что касается Нели Синицыной, то она сейчас ни о чем не думала. Ей было действительно весело, а два письма, которые она только что получила, приятно похрустывали в кармане шортиков. Сегодня она напишет отцу, расскажет про поход, а заодно и про то, как Ветка хотел надуть Булочкина, но вмешался физрук, и что из этого вышло.

Физрук Жора Копытин тоже напевал песенку Крокодила Гены. В самом деле, прилетел бы волшебник и привез бы в голубом вертолете Наташу. Жора не видел ее несколько дней и как раз сегодня собирался съездить в город, и вот на тебе – заболел вожатый, и Жоре приходится отправляться в поход. «К сожаленью, день рожденья только раз в году», – с неподдельной грустью в голосе пел Жора.

* * *

Было все – и приготовленный девочками суп, пропахший дымком, и печеная картошка, и песни у костра.

По пути ребята помогли колхозникам убрать сено, и бригадир, бывший солдат, рассказал им, как в этих местах сражались с фашистами.

– А вон там, – показал он рукой на колокольню, видневшуюся за лесом, – был наблюдательный пункт. Это недалеко. Отсюда напрямик пойдете – километра полтора.

– Там деревня? – спросил Мамалыкин.

– До войны было село. В войну сгорело. Потом все сюда перебрались, на эти места, а там пусто. От печей – горки кирпича да церковь эта полуразбитая.

Отряд зашагал дальше. Прошли поле, рощу, вышли на дорогу.

– Ой, девочки! – закричала вдруг Чучкина.

– Ты что?

– Смотрите, какая туча!

И верно, черная туча, подкравшись откуда-то, закрыла почти полнеба.

– Может, стороной пройдет, – сказал Тигран Саркисович.

– Если ты ее попросишь, – заметила Катя Бережкова.

– Подумаешь, туча! – рассердился Тигран Саркисович. – Не сахарная, не растаешь.

Но Копытин сказал:

– Ребята, давайте в другой раз туда сходим, а то промокнете до нитки, простудитесь.

– Ну, Гео-оргий Николаевич! – протянуло сразу несколько жалобных голосов.

– Это все ты! – Тигран Саркисович повернулся к Чучкиной, засверкал глазами. – Туча, туча! Нам идти пять минут осталось.

– Вот именно, – вступил в разговор Мамалыкин. – Может, мы сюда вообще больше никогда не придем.

И Неля Синицына поддержала:

– В случае чего переждем грозу в церкви.

Мальчишки с благодарностью посмотрели на Нелю.

– Конечно! – подхватил Теоретик. – Гроза долго не бывает.

– Ладно, – улыбнулся Копытин, – только чтоб потом не скулили.

– Гео-оргий Николаевич!

– Пошли! – скомандовал Копытин.

Тем временем все вокруг потемнело, словно внезапно надвинулась ночь. Перестали стрекотать кузнечики, смолкли голоса птиц. Все живое спряталось, затаилось.

Раньше церковь стояла при дороге, теперь же дорогу выпрямили, и церковь оказалась в стороне, за березовой рощицей. Ребята вошли в рощицу и очутились среди старых, заброшенных могил. Лишь на некоторых из них были покосившиеся кресты да плиты, заросшие травой.

Отсюда, из рощи, можно было хорошо рассмотреть и церковь. Колокольня не имела верхнего яруса, на самой же церкви были сбиты две маковки, а в стенах зияли пробоины.

– Как страшно, – в наступившей тишине произнесла Катя Бережкова.

– Ага, – мрачно шевельнул густыми бровями Тигран Саркисович. – Сейчас выйдут покойники.

– И вампиры, – добавил Теоретик.

– Да ну вас! – вскрикнула Чучкина. – Перестаньте! – и переместилась поближе к физруку.

Все засмеялись, но в это время сверкнула молния, и оглушительный гром ударил над головой. Девочки взвизгнули и бросились под укрытие разбитой церкви.

По листьям деревьев застучали первые тяжелые капли дождя.

– Бежим! – крикнул Булочкин и бросился догонять девчонок.

Спустя минуту все уже стояли под сводами церкви и через пролом в стене смотрели, как хлещет дождь. Молния сверкала беспрерывно, и ее вспышки выхватывали из полумрака то накренившийся крест, то остатки могильной ограды.

При каждом ударе грома девочки взвизгивали, мальчишки их поддразнивали.

– Смотрите, – кричал Мамалыкин, – кто это там?

– Где? – спрашивали девочки с замиранием сердца.

– Да вон, под деревом, – показывал в сторону берез Тигран Саркисович. – Слепые вы, что ли?

– Точно, – кричал Ветка, – вон он. Весь в белом.

– Ой, – восклицал Теоретик, – кажется, сюда идет!

Снова поднимался визг.

– Тихо! – кричал Мамалыкин, и все стихали в предвкушении нового розыгрыша.

Мамалыкин застывал, наклонив голову, прислушивался к чему-то, даже рот приоткрывал от усердия.

– Слышите? – обращался он к Георгию Николаевичу. – Нет, вы хорошенько прислушайтесь.

– Какие-то неясные звуки, – подыгрывал Копытин. – Что это? Никак не пойму.

– Какой-то шорох, – добавлял Ветка.

– Нет, – возражал Теоретик, – что-то свистящее или шипящее.

– Во-во! – подхватывал Мамалыкин и снова замирал в напряжении. – Слышите?.. Шипит… Ч-ч-ч. Чу-ч-ч-ч…

– Да ведь это же… – догадывался Тигран Саркисович и умолкал, не договорив.

– Что?.. Что?.. – теребили его девчонки.

– Это же… – начинал Тигран Саркисович и с подчеркнутым страхом смотрел на Чучкину.

– Что?.. – пролепетала Леночка.

– Это же он Чучкину зовет.

Воцарилась тишина, и кто-то из темноты, оттуда, где стояли мальчишки, глухо прошептал:

– Чу-ч-ки-на!

Леночка ойкнула и вцепилась в руку Георгия Николаевича.

И опять, казалось, вздрогнули от ребячьего хохота своды старой церкви.

Гроза, как и предсказывал Андрюша-Теоретик, заканчивалась. Посветлело, и дождь уже стучал не яростно, а монотонно, устало. Раскаты грома еще доносились, но издалека они напоминали ворчанье собаки, которой надоело брехать.

– Через три-четыре минуты, – сказал Теоретик, поглядывая на свои часы, – уходим. Дождик спекся.

Теперь уже все поверили Андрюшке, кое-кто даже стал надевать рюкзак.

Но на этот раз Теоретик оказался не прав. Хотя и прошла гроза, все небо было обложено серыми беспросветными тучами, и дождь лил, лил, не переставая.

– Давайте споем, – предложила Катя Бережкова.

Спели одну песню, третью, десятую, а дождь все сыпал, и не было ветра, который разогнал бы тяжелые, набрякшие от воды тучи.

– Как в ловушку попались, – проговорил Ветка.

– Так мы и к ужину не успеем, – заметил Булочкин.

– Булочка, у тебя рюкзак с хлебом. Дай горбушечку, – мрачно пошутил Тигран Саркисович.

Костя только печально взглянул на свой пустой рюкзак и ничего не ответил.

– И привидения что-то про нас забыли, – проговорил Мамалыкин, но сейчас уже никто не обратил внимания на его слова.

Хорошо хоть у Теоретика оказалась газета с кроссвордом. Только его хватило ненадолго: совместными усилиями быстро все разгадали.

Снова все приуныли. Молча слушали, как шумит дождь. Лишь Неля Синицына была занята делом – опять стала перечитывать полученные утром письма.

Чтобы развеселить ребят, Копытин рассказал несколько забавных историй из своей спортивной жизни. Посмеялись, побалагурили, но тут совершенно некстати Булочкин вдруг сказал:

– Эх, тарелку бы горячего борща!

И все старания Копытина пошли насмарку.

– Георгий Николаевич, – вдруг решительно сказал Ветка. – Ну что мы будем ждать? Может, этот проклятый дождь и через три часа не кончится. Давайте пойдем в лагерь.

– Правильно! – закричал Мамалыкин. – Мы тут словно в затерянном мире сидим. А пошли бы сразу, давно б уже в лагере были.

– Нет, ребята. Нельзя.

– Георгий Николаевич!

– И не просите лучше.

– А что же нам делать?

– Ждать.

– Сколько можно ждать?

– Сколько потребуется, – строго ответил Копытин. Ему было досадно: не хотелось говорить в таком тоне, но другого выхода он не видел.

Стало так тихо, что даже сквозь шум дождя было слышно, как по дороге идут машины.

И вдруг Жора просиял.

– Ребята, – сказал он, – вы побудьте тут, в затерянном мире, немного без меня, а? Я ненадолго. Я мигом.

– А вы куда? – спросила Чучкина.

– Сбегаю в колхоз. Может, машина у них какая имеется.

– Георгий Николаевич, я с вами, – сказал Ветка.

– И я, – хором сказали Мамалыкин и Тигран Саркисович. Но Ветка многозначительно взглянул на них, и те замолчали.

– Нет, ребята, спасибо, я один управлюсь быстрее. Будьте здесь. Чтобы никто не уходил. Виталий, ты за старшего, помни.

– Есть! – без особого энтузиазма ответил Ветка. Конечно, хорошо, что Георгий Николаевич лишний раз подчеркнул, что он, Ветка, здесь за старшего, но еще было бы лучше уйти в дождь с Копытиным. Уж кто-кто, а Катя Бережкова догадалась бы, для кого он старается.

Копытину повезло. На дороге он остановил пустой автобус, объяснил водителю, в чем дело, тот согласился подбросить пионеров к лагерю.

– Только по-быстрому, – попросил водитель.

Через десять минут, запыхавшиеся от бега, но радостные, ребята садились в автобус.

– Рюкзаки у всех? Ничего не забыли? – спросил Жора. – А то завхоз нам головы поотрывает.

– Все в порядке, – ответил Ветка. Он успел обойти каждого, сам все проверил.

Автобус быстро мчался по дороге. На душе у всех было весело. И Неле Синицыной тоже было весело, потому что в это время она еще не знала, что оба ее письма остались лежать на каменном выступе в церкви. Забыла. В спешке всякое случается.

* * *

После ужина в комнату к мальчишкам постучалась Леночка Чучкина:

– Можно?

– Заходи. Тебе что? – встретил ее на пороге Тигран Саркисович.

Кроме него там были еще Костя Булочкин и Теоретик.

– Ребята, ей надо помочь, – без какого-либо предисловия заговорила Чучкина.

– Кому? В чем дело?

– Она плачет, ребята.

– Можешь ты говорить по-человечески? Что случилось? – начал уже сердиться Тигран Саркисович.

Чучкина наконец перевела дух и торопливо стала рассказывать о том, что Неля Синицына страшно расстроена, потому что оставила письма в старой церкви, а в письмах сообщалось, где и когда будет ее отец, так что теперь Неля не знает, куда писать.

– Ей надо помочь, – закончила свою скороговорку Леночка. – Поможете? Сейчас в клубе кино начнется. Пока все смотрят, сбегаете, а?

– Конечно, – горячо сказал Тигран Саркисович, – да мы… – Но тут он оглянулся на ребят и запнулся. Как же это он так неосторожно? Неля Синицына девчонка симпатичная. На нее многие посматривают. А он при Булочкине и Теоретике чуть ли не кинулся с места за ее письмами. Завтра об этом весь лагерь будет говорить. Про Ветку и Катю Бережкову и то поговаривают, а у Ветки кулаки вон какие железные. Поэтому Тигран Саркисович круто изменил свое решение. – Погоди, Чучкина, – сказал он, – какую картину привезли?

«Командир счастливой «Щуки», а что?

– Братцы! – воскликнул Тигран Саркисович. – Я ж ее давно хотел посмотреть.

– А как же письма? – растерянно спросила Леночка.

– Не знаю, – сухо буркнул Тигран Саркисович.

– А вы? – Леночка обращалась теперь к Теоретику и Косте.

– Я тоже хотел посмотреть «Щуку», – подумав, сказал Теоретик.

– Ну и ты, конечно, – Чучкина с вызовом взглянула прямо в глаза Булочкину.

«Конечно», – хотел было сказать Булочкин. Он отлично понимал Тиграна Саркисовича и Теоретика. А еще вспомнил он, как Неля Синицына перед всеми заступилась за него. «Ребята, – сказала она тогда, – так нечестно!»

– Ребята, – проговорил Булочкин, – я «Щуку» видел. Я побегу за письмами.

– Ты? – удивленно шевельнул бровями Тигран Саркисович.

– Видел? – переспросил Теоретик.

– Да, видел, – соврал Булочкин. – Так себе картина. Ну ладно, вы идите, а я побежал.

– Булочкин, ты молодец, – крикнула ему вдогонку Чучкина и выскочила в коридор, хлопнув дверью.

Теоретик и Тигран Саркисович переглянулись.

– Пошли, – хмуро сказал Тигран Саркисович.

– Иди, – не сразу ответил Теоретик, – я сейчас.

Тигран Саркисович тоже хлопнул дверью и шумно зашагал по коридору. Но, выйдя из корпуса, он пошел не в клуб, а юркнул в куст сирени и стал наблюдать.

Минуты через две показался Теоретик. Оглянувшись по сторонам, он бегом направился к тому месту, где в заборе была дыра. Цепкий глаз Тиграна Саркисовича успел приметить, что одна рука у Теоретика была неестественно прижата к груди.

«Так, так, – проговорил про себя Тигран Саркисович. – Да еще что-то спрятал под рубашкой».

* * *

Вначале Булочкин думал, что самым страшным будет для него пройти через березовую рощицу с заброшенными могилами.

Перед этой рощицей он остановился, прикидывая, как быть. Может, обойти? Но тогда войдешь в церковь с другой стороны. Найдет ли он в полумраке то место, где стояли днем? А идти и смотреть на покосившиеся кресты под березами – тоже дело не из приятных.

Булочкин решил поступить иначе. Он пулей пронесся сквозь рощу и стал как вкопанный перед стеной, с чернеющим проломом. Вот он, «затерянный мир».

Только теперь Костя понял, что самое страшное впереди. В полутемной церкви ему придется искать потерянные письма. А вдруг там кто-то сидит? Чепуха! Ну кто там может быть? Булочкин постарался вспомнить, как было смешно, когда они пугали Чучкину. Нет, сейчас он не находил в этом ничего смешного. Глупости! Всем известно, что нет никакой нечистой силы, никаких привидений. Небось и Чучкина не верила, а просто так притворялась, чтобы всем было веселее.