Текст книги "Слово Говорящего [Авторский сборник] "
Автор книги: Олег Котенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Девчонка тараторила без умолку. Мудзюру только изредка задавал осторожный вопрос, и она выкладывала все, к вопросу относящееся и не относящееся. Кагэро вообще поражался, как она сумела сохранить рассудок в таких условиях – отец постоянно бил и издевался над матерью, мать несколько раз кидалась на него с ножом. Каждый раз приходилось бежать за лекарем.
Амако замкнула себя в своеобразной скорлупе. Сабудзи в доме избивал жену, а она играла на улице, перебирала цветные камешки. Люди обходили их дом десятой дорогой, а саму Амако вообще чурались, как чумной. Дети умолкали, когда она подходила, бледнели и отходили в сторону. Они никогда не заговаривали с ней, не пытались уколоть или обидеть. Они ее до смерти боялись. И этому способствовали не слишком умные матери, которые ежечасно обсуждали безумную семейку.
Эта же скорлупа помогла Амако пережить смерть родителей. Впрочем, как родителей она их уже и не воспринимала. Скорее, как людей, с которыми обязана жить и от которых никуда нельзя уйти, потому что они дают пищу и крышу над головой.
На первые несколько часов пути Кагэро погрузил ее в сон. Из мешка он смастерил подобие сидения, которое подцепил на спину, и усадил туда спящую Амако.
Некоторое время шли молча. Мудзюру смотрел вперед, подняв подбородок. Кажется, он что-то обдумывал или же был чем-то обижен. Кагэро время от времени пытался заглянуть ему в глаза – они превратились в два маленьких зеркальца.
Наконец, Мудзюру разомкнул губы и произнес:
– Лишний рот.
Ах, вот оно что! Кагэро впервые принял решение самостоятельно, без всякого участия Говорящего. Но на этот раз Мудзюру оказался слабее. Кагэро было тяжело, но он сумел дойти до людей и… А Говорящий лежал пластом в углу. И почему он думает, что Кагэро обязательно должен быть привязан к нему?!
Может быть, это начало? Начало чего-то? Кагэро посмотрел на Говорящего, тот будто даже стал ниже ростом. Его лицо потемнело, покрылось тенью. Кагэро никогда еще не видел Говорящего таким мрачным.
Они шли, не останавливаясь, до вечера. Только когда воздух стал густым и лиловым, Говорящий сел на землю. Он собрал немного веток в кучку, разжег, что-то сварил себе в котелке. Мудзюру и не думал готовить ужин на всех.
– Сам делай, – коротко бросил он и снова умолк.
Кагэро, конечно, приготовил ужин и себе, и Амако – благо, ей много не надо. Но им овладела тревога. В наступающей темноте глаза Говорящего горели нехорошим огнем. Его редкие прямые взгляды обжигали подобно струям кипящей воды. Кагэро каждый раз вздрагивал, поднимал голову, но видел только макушку Мудзюру.
– Довольно, Говорящий! – воскликнул он после очередного огненного взгляда. Мудзюру посмотрел на Кагэро наивными глазами.
– Ты о чем?
Забурлила ярость. Кагэро глянул в сторону: там снова спала после ужина Амако.
– Все о том же. Ты не умеешь переживать неудачи.
– Кагэро, ты поступил опрометчиво, когда взял эту девочку. И зачем было устраивать такое представление? Я знаю, нам очень часто хочется убить, но ведь ты мог сделать это просто и быстро.
– Мне не хочется убивать! – помотал головой Кагэро. Мудзюру сощурился.
– Послушай, ты же противоречишь сам себе. Это тебя сгубит, точно тебе говорю. Ты отрицаешь все, даже не подумав. Тем, кто рожден со способностью стать Говорящим, очень часто хочется прикоснуться к миру смерти. Так сказать… в общем, это просто необходимо, это дает облегчение.
– Нет, я не хочу убивать, и никакого облегчения мне это не дает, – упрямо повторил Кагэро. Он и не заметил, как Мудзюру вскочил и отвесил ему оплеуху. Кровь хлынула к лицу, Кагэро был ошарашен таким оскорблением. Говорящий спокойно сел на место, а Кагэро остался стоять столбом.
– Убью, – прошептал он.
– М-м? – спокойно переспросил Говорящий. – Что ты сказал?
– Убью, мразь!
Мудзюру сделал движение рукой, будто бросил что-то. От его руки протянулась полоса бледного тумана.
– Убей, но девочка тут же умрет.
Кагэро увидел, что полоса тумана соединяет кисть Говорящего и шею Амако.
– Ты устанешь, не сможешь держать ее постоянно.
– А ты проверь, – Говорящий заглянул Кагэро в глаза. – Проверь и узнаешь. Только вряд ли я раньше свалюсь от голода, жажды или усталости. Я ведь могу делать что угодно из ничего, почему бы мне не создавать пищу и воду прямо у себя в желудке?
Кагэро сощурился. Он думал.
Что для него этот ребенок? Ровным счетом ничего. Пустое место. Кагэро боялся другого. С появлением Амако он стал чувствовать себя по-другому: более сильным, более уверенным. Мелькнул было огонек во тьме, но его тут же затмил другой, гораздо более яркий. Кагэро наконец-то поверил в то, что может что-то сделать.
Что-то похожее на то, о чем говорил в самом начале Мудзюру.
И теперь он боялся, что все станет по-старому, что все вернется на свои места. Он понял, что Мудзюру заставляет его рыть ямы до сих пор.
– Сколько лет жизни ты отдал, чтобы не дать мне умереть тогда, в деревне? – спросил Кагэро.
– Не надейся заговорить мне зубы.
– Мне нужно знать! С чего все началось?
Мудзюру пожевал губами. Полоса тумана на секунду расползлась в стороны, но тут же снова натянулась струной. Амако тихо застонала во сне. «Не убивай!» – в ужасе прошептал Кагэро.
– Началось все с Дакуана и Камари, – неуверенно сказал Мудзюру. – Это не была любовь. Настоящая любовь может разгореться только сама, человек или Говорящий над ней не властен. Но можно вызвать кое-что другое. Я просто связал их души вместе. Это отчасти объясняет смерть девушки. Потом я взялся за тебя.
Мудзюру замолчал, достал из кармана трубку и набил темной травой – Кагэро не разглядел, что это такое. Да и трубку он видел раньше всего раз или два. Мудзюру сунул мундштук в рот, поднес уголек, затянулся. Медленно выпустил струю молочно-белого дыма. Кагэро даже удивился. Дым был таким странным… Кажется, даже голубые искорки играли в нем.
– Кагэро, я постоянно был рядом с тобой. В разных обличьях, но был. Я готовил тебя.
– Зачем?
Мудзюру с размаху ударил себя по колену.
– Нет, что-то с тобой не так! Ну почему ты сопротивляешься?
– Наверное, потому что не хочу быть чудовищем. Тебе, похоже, это нравится, а я не хочу.
– Нужно быть зверем, чтобы выжить среди людей. Посмотри на эти постоянные войны, люди рвут друг другу глотки непонятно за что. Мы не выше этого, мы вне этого, живем собственной жизнью. У нас свои законы. Мы не убиваем друг друга.
– Значит, я буду первым.
…Амако. Кагэро разрывался на части. Откуда взялась эта внезапная привязанность к незнакомой девочке без судьбы? Почему он так боится за нее? Каким-то образом она стала щитом и мечом для него.
– Кагэро, нельзя убить Говорящего, – медленно проговорил Мудзюру.
– Почему?
– Потому что нельзя. Смерть за смерть. Жизнь Говорящего очень высоко ценится… – Он запнулся. – Мы не принадлежим этому миру. В нашем мире все находится в четком равновесии. Впрочем, все во Вселенной связано. Чтобы смог родится Говорящий, должны умереть сотни людей.
– Это значит, что со смертью Говорящего, эти же сотни смогут родиться?
– Нет, это значит, что Говорящий, который убил Говорящего, должен расплатиться и за его смерть, и за смерти всех этих людей.
Глаза Мудзюру напоминали два изумрудных уголька. И Кагэро понял, что он боится.
– Ты врешь! – сказал он с торжеством в голосе. Мудзюру пожал плечами.
– Проверь.
Кагэро решительно двинулся вперед. И отчетливо услышал, как зазвенела струна. Да, туман превратился в тонкую струну, один ее конец держал Мудзюру, а другой петлей охватывал тонкую шею Амако. Она сдавленно захрипела и проснулась.
Вскрик. Короткий, но вместивший в себя целое море страха. Амако схватилась руками за струну и тут же раскинула руки в стороны – с порезанных ладоней капала кровь.
– Не делай этого, – сказал Мудзюру. – Тебе же хуже будет.
В лицо Кагэро дохнуло холодом. Он зажмурился, но холод все равно добрался до глаз, и хлынули слезы. Впрочем, это ему бы уже не помешало. Кагэро знал, что надо делать и что он сделает.
Полыхнул яркий свет, который отогнал холод. Мудзюру засмеялся:
– О, мститель с сияющим мечом! Как романтично! Неужели ты хочешь произвести впечатление на эту девчонку? Кагэро, она не подходит тебе по возрасту.
Кагэро размахнулся, тяжело опустил меч на струну. Та лишь зазвенела. Говорящий покачал головой.
– Не так-то просто это оказалось, да? – Он издевался как мог. – Вроде, все на месте: в сердце – благородная ярость, в руке – меч из чистого света. Но не все так легко!
Еще раз, еще – скорбно звенит струна, страшно кричит Амако, льется кровь…
– Так не должно было случиться, – в растерянности говорит Кагэро и опускает меч. Но что-то заставляет его снова поднять оружие и…
Струна лопнула.
Мудзюру раскинул руки в стороны, упал на землю. Меч почернел и рассыпался.
Неожиданно быстро взошло солнце.
Кагэро сел на землю рядом с мертвым. Бледное тело с дряблой старческой кожей… Разве это похоже на Говорящего? Смотреть на мертвое тело было противно до тошноты, и Кагэро встал, хотя от усталости подкашивались ноги.
Он пошел на восток.
– Солнце, помоги мне…
Книга вторая
Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло. Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотносятся, высокое и низкое взаимно определяются…
Лао Цзы
Глава первая
– Страны Туманов не существует. Вообще. Если бы она когда-то существовала, мы бы слышали мифы о ней. Ты слышал когда-нибудь миф о Стране Туманов, друг Кагэро?
Кагэро пожал плечами.
Слишком много прошло времени, чтобы верить или не верить. Слишком много и для того, чтобы рассуждать… Так много, что осталась только цель. Кагэро посмотрел в окно. Там, над вершинами гор, колыхались облака. Он никогда раньше не видел таких облаков и когда увидел впервые, то очень удивился. Даже испугался. Облака или плывут по небу, или заслоняют его сплошной стеной. А это… Эту живую, постоянно движущуюся массу никак нельзя было назвать облаками.
– Странный ты, Кагэро-кун, – сказал Бэнисато и лукаво глянул сквозь растопыренные пальцы. – Почему молчишь все время?
Кагэро перевел взгляд на навязчивого, но доброго и надежного товарища.
– Затем, что слово – враг мысли.
– А какой был бы смысл в мыслях, если бы люди не умели их передавать друг другу? – все тем же ехидным тоном спросил Бэнисато. – Вот ты сейчас сказал умную вещь. А не умел бы говорить – так и не узнал бы я о вреде слов. Замкнутый круг.
Кагэро развел руками.
– Мудрость стремится к вечности, вечность к бесконечности, а круг – разве это не бесконечность?
Бэнисато потер лоб ладонью. Он, видимо, думал над тем, как понимать ответ Кагэро и ответ ли это вообще. Если не думать о содержании, все сказанное кажется вполне разумным. Но стоит глянуть чуть глубже поверхности – и все рассыпается, вся логика…
– Нет, Кагэро-кун, – сказал он наконец. – Нечего тебе делать среди нас. Ты мудрец.
– Ну так что мне, уйти в горы и никогда больше не показываться? И на что мне там мудрость?
– Н-ну… ты можешь завести себе слугу-мальчика, которому будешь понемногу передавать свои знания, а он будет бегать вниз и рассказывать людям о том, какие мысли и изречения ты рождаешь.
Кагэро снова отвернулся. В памяти всплыло белое, с зелеными глазами лицо Мудзюру-Говорящего. Следом за ним – ряды призраков. Их потухшие взоры несут холод и тяжесть. Как если бы Кагэро приставили к стенке, уткнули бы в него копья и медленно давили.
Он пришел давно и издалека. Пришел в места, о которых никто никогда ничего не знал. Оказалось, что там тоже живут люди, именно ЛЮДИ. Первое время на него оглядывались, да он и сам старался не показываться на улицах. Очень редко он покупал кое-какую еду или инструменты.
Только через месяц он назвал свое имя – Кагэро.
Кагэро жил за селением, так что никто ни в чем не мог его обвинить. Но зимой родилось много детей, и поля пришлось расширять. А ведь дом не обойдешь. Кагэро предложили переселиться в саму деревню – жить и работать на общих основаниях. Он отказался. Сказал, что его остановка временна, что скоро он уйдет. Когда же трое крепких парней взялись выпроводить его прочь с их земли…
Они появились, когда он заходил в дом. Один схватил за шиворот и потянул к себе. Второй уже размахнулся, чтобы врезать в скулу, но отдернул руку и дико заорал. Рука обвисла, с нее лилась на землю кровь. Пришедшие поглазеть на взбучку деревенские зеваки увидели, что Кагэро уже никто не держит, что двое парней медленно отходят назад.
– Вы подняли руку на гостя, – сказал, словно сквозь зубы плюнул, Кагэро. – Но это ничего. Вы подняли руку на Говорящего.
Все свидетели потом хором говорили, что внезапно потянуло холодом, солнечный свет померк, на землю опустились сумерки. Стало так холодно, что свело все кости. Сквозь пелену мрака прорвались два крика – и все закончилось. Третий парень через неделю умер от непонятной болезни – все его тело покрылось кровоточащими язвами, их становилось все больше и больше, и наконец пришла смерть.
Дом незнакомца с того дня будто окружили невидимой стеной. Мало кто решался смотреть в ту сторону, чтобы не навлечь на себя проклятья, подобного ужасной болезни. Никто не осмеливался приближаться к тому дому.
Так продолжалось, пока в деревню не пришла настоящая болезнь. Ее знали и боялись, потому что лекарства против нее нет. Тело больного отвергает всякую пищу и даже воду, его мучает рвота, он испражняется кровью и, в конце концов, умирает. За несколько дней заболело полдеревни. Вскоре люди начали умирать. Мертвых выносили подальше и закапывали в землю или сжигали, чтобы убить заразу…
Кагэро пришел вечером и предложил помощь.
– Мало тебе, демон? – закричали ему в ответ. – И когда ты оставишь нас в покое?
Кагэро плюнул, развернулся и ушел. Только перед этим махнул рукой в сторону больной девушки. Она лежала прямо на полу, с нее стянули одеяло, потому что жить ей оставалось, самое большее, до утра. Кое-кто потом говорил, что метнулось что-то призрачно-белое от руки Кагэро.
Утром девушка была еще жива. Жива она была и вечером, и следующим утром, а через три дня встала. Наверное, ее мучила сильная жажда.
Воды не было, некому было ее принести. Дом девушки был пуст. Жизнь ушла из него – и моментально обвисла дверь, покрылись тьмой стены, поселился в углах холод. Она вышла на улицу и увидела, как бродят истощенные болезнью люди.
Девушка побежала к Кагэро.
– Что же ты делаешь? – закричала она. – Люди умирают, разве ты не можешь вылечить их, как вылечил меня?
– Могу. Я предложил помощь, и меня прогнали. Больше не буду.
– А зачем тогда ты спас меня?
– Я вспомнил Амако… – прошептал Кагэро.
– Спаси их! – взмолилась девушка. Кагэро покачал головой.
– Нет. Никогда. Пусть все сдохнут.
Он почувствовал исходившую от нее волну ненависти. Девушка схватила со стола нож, завела руки за голову и всадила сталь себе в живот. Наверное, она думала, что умрет быстро, но стон сквозь сжатые зубы…
Кагэро не мог двинуться с места. Так бы поступила Амако, будь она чуть взрослее. У его ног скорчилась, прижав руки к животу, совершенно незнакомая ему девушка. Сквозь пальцы лилась алая чистая кровь. Кагэро нагнулся, положил руку ей на лоб – руку обожгло. Боль разнеслась по всему телу, и его вырвало. Девушка была мертва, он дал ей смерть.
Кагэро вывел оставшихся в живых далеко за деревню. Изгнать болезнь из их тел ему ничего не стоило. А селение он сжег. Беспощадный огонь проник глубоко в землю, убив в ней всякую жизнь. Но убил и смертоносную заразу.
Они ушли, выбрали себе новое место. К ним присоединились еще люди. И жизнь вошла в обычное русло. И все было бы хорошо, если бы не тяжесть угасших жизней. Она легла на душу Кагэро свинцовым пластом, и он чувствовал, что это еще не все, что ему придется многое пережить. Страшно подумать…
– Я слишком долго жил один, друг Бэнисато, чтобы снова уйти, – сказал Кагэро. – Если бы человека создали существом, не нуждающимся в себе подобных, я не знаю, что бы с нами было…
– Ты прав. Люди всегда тянутся друг к другу.
– И убивают… А почему ты уверен, что Страны Туманов не существует?
– Потому что знаю: не бывает огня без дыма.
– А ты не допускаешь возможности, Бэнисато, что легенды просто некому было рассказывать?
– Знаешь, мне трудно понять тебя, ты слишком путано говоришь. И почему вообще тебе так хочется знать о ней?
Кагэро улыбнулся про себя, поняв, что Бэнисато просто не говорит прямо: «Нет, не допускаю, и хватит об этом!» Странные все же эти люди. Они очень любят слова и часто тратят их попусту. Вместо прямого отказа – миллион окружных словесных обходов и, в конце концов, перемена темы разговора.
– А вот это тебе знать совсем не обязательно, друг Бэнисато, – самым дружелюбным тоном сказал Кагэро. Лицо собеседника вытянулось, и он тут же отвернулся. Кагэро услышал, как Бэнисато тихо скрипнул зубами.
Кагэро просто встал и ушел. Без лишних церемоний.
* * *
Кагэро старался очиститься. Как можно снять с рук грязь не от мира сего, пересыпая из ладони в ладонь песок, так можно вымыть из себя черноту, блуждая среди людей.
Но смыть внешнюю грязь – еще не значит избавиться от грязи внутренней. Кагэро страдал. Пожалуй, так еще никто из Говорящих не мучился – они все знали, что последует за убийством себе подобного, и поэтому… А Кагэро оказался не таким. Иногда, в моменты особенно глубокого погружения души в трясину, ему казалось, что он сумел перейти на какой-то очередной этап. Возможно, впервые за тысячи лет род Говорящих чуть-чуть продвинулся на пути к той Истине, о которой уже остались только слова. И на какое-то время Кагэро чувствовал облегчение. Потом, правда, боль подступала с новой силой, но…
Уже несколько лет подряд Кагэро жил среди людей. Он общался с ними ежеминутно, ежесекундно, старался каждое мгновение быть рядом с кем-то. Легче ему не становилось. Боль лишь разбавлялась новыми впечатлениями. Иногда, очень-очень редко, ему удавалось забыть обо всем и посмеяться над удачной шуткой. Ночью, когда приходилось возвращаться к одиночеству, страдание бросалось на Кагэро и принималось грызть его так, будто целую вечность терпело голод.
Каждый раз во сне он видел Мудзюру. Каждый раз он убивал Кагэро каким-нибудь новым извращенным способом, и Кагэро просыпался от собственного крика. Обычно это происходило ранним утром, когда небо только посветлело и еще не окрасилось лучами солнца. Кагэро вскакивал, срывал с себя прилипшую мокрую, дьявольски холодную одежду. Его колотило так, что стук зубов напоминал барабанную дробь. Тогда Кагэро становился на колени и окунал голову в заранее приготовленный сосуд с ледяной водой. Ночные кошмары, как правило, растворялись в этой воде. Он спешил одеться в сухое и выйти на улицу.
Но все было бы слишком просто, если бы не было так сложно.
Наступил день, когда Кагэро понял: надо уходить. Его никто не гнал, отношения с людьми не изменились, все осталось по-прежнему. Почти все. Но…
Кагэро почувствовал это внезапно. Холод. Тяжесть воспоминаний, накатившая волной. Сердце сжалось. И он просто ушел, не сказав никому ни слова.
Потом он вспоминал и разговоры с Бэнисато – единственным, кого он мог назвать другом, и тихие вечера под звездами. Кагэро твердо знал: людям так лучше. Без него.
Кагэро уже не знал, куда идти. Можно было поселиться где-нибудь на безлюдном морском берегу и жить там, слушая голос волн. Но не этого ему хотелось. Можно было уйти в никому не известную долину, но… Наверное, Кагэро слишком привык к людям, но тем тяжелее было ему понимать это, чем яснее он понимал: людям с ним не жить.
* * *
Было жарко.
Кагэро никогда не носил плотной одежды, только в сильный холод. И он также не обращался к помощи оружия. Разве что нож либо кинжал. Раньше – малый меч, впрочем, это было самое большее, что ему дозволялось. Как человеку.
Солнце палило так, что Кагэро вполне могла бы настичь дурнота, надень он что-нибудь не такое легкое, как обычная рубашка и штаны. Всю природу сковал зной, только лениво шевелились листья на деревьях. Да ветерок, горячий и плотный, иногда пробегал по травам. Кагэро не желал останавливаться. Он чувствовал необычный прилив сил и шел с самого утра, даже не остановившись в полдень, чтобы переждать самую сильную жару. Ветви не прикрывали его голову от лучей солнца; человек на его месте уже потерял бы сознание.
Но в груди Кагэро, несмотря на жару, ютился холод.
Он размеренно шагал, даже не глядя под ноги, дорога сама будто выравнивалась перед ним и возвращалась к прежнему состоянию за спиной.
Кагэро думал над тем, какое из чувств наиболее подходит к его положению. Он не мог проклинать ни себя, ни кого-либо, потому что прекрасно понимал, что делал, убивая Мудзюру. Тем более, Говорящий честно предупредил его о последствиях. Кагэро мог лишь сожалеть, хотя…
Но он не потерял надежды. Странно, ведь надеяться могут только люди, Кагэро давно уже не человек. А способности надеяться не потерял. Еще одна загадка. Казалось бы, что неожиданного может быть в жизни Говорящего, который видит и по возможности строит будущее?
Впрочем, «видеть будущее» еще не означает смотреть на прямую широкую дорогу. Скорее, это перекресток. И Говорящий может лишь выбрать один из путей…
Наплыв сил, в конце концов, обернулся странным состоянием, которое было одновременно похоже и на полудрему, и на возбужденность. Кагэро лежал пластом, подложив под голову свернутую верхнюю одежду – ее он взял на случай дождя. Его мало того, что колотило, его то и дело посещали бредовые видения. Часто Кагэро ловил себя на том, что ведет оживленную беседу с несуществующим собеседником.
Это очень странно – балансировать на грани между сном и явью, где оба мира смешиваются, и не поймешь, где что. Человек – существо не из мира снов, в котором не существует никакой закономерности. Но так уж случается, что иногда нужно перейти границу. Бред – это когда смотришь из мира в мир.
И потому, когда он увидел сидящего рядом человека, принял его просто за один из образов «с той стороны». Кагэро несколько секунд смотрел ему в лицо, как смотрят на каменное изваяние, протянул руку, чтобы потрогать. Тот не возражал, лишь слегка улыбнулся. Кагэро отдернул руку, но в этот момент нахлынула очередная волна жара – и он провалился в нее.
А когда очнулся, человек все так же сидел рядом. Кагэро чувствовал себя значительно лучше, уже прошла ночь, и занималось утро. Прохладный ветерок ерошил волосы незнакомца, и это было единственное, что делало его похожим на живого.
– Ты кто? – с хрипом выдавил Кагэро и потянулся за ножом. Незнакомец поднял руку, сверкнула сталь. Кагэро от досады скрипнул зубами и бросил по сторонам несколько быстрых взглядов – искал, что можно пустить в ход.
– Я – Двойник.
Кагэро тут же забыл о возможной опасности. Он повернул голову так, чтобы еще раз внимательно посмотреть на незнакомца – ничего общего с собой он в нем не нашел.
– Чего?
– Я – Двойник, – повторил незнакомец. – Твой двойник.
Кагэро сел.
– Но ты же совершенно на меня не похож.
– Ошибаешься. Внешне – конечно, но внутри я – твоя копия.
– Зачем пришел? – Кагэро отодвинулся подальше. Похоже, этот человек просто сумасшедший. Но у него хватило ума завладеть ножом, единственным оружием, какое было у Кагэро. Просидел на корточках всю ночь, и не было заметно, что устал. Похоже, этот человек силен и ловок. Кагэро сжал кулаки, но не для того, чтобы лезть в драку. Просто его взяла злость.
– Чтобы занять твое место, чтобы ты смог уйти.
«Чтобы-чтобы», – мысленно повторил Кагэро.
– Куда уйти?
– Туда, куда захочешь.
«Двойник» широко и совершенно искренне улыбнулся. Кагэро скосил глаза на нож, болтающийся в его пальцах. Если внезапным рывком… то, пожалуй, можно выдернуть… Стоит ли пытаться?
– А кто послал тебя? – Кагэро снова пододвинулся к незнакомцу и изобразил на лице заинтересованность. Он старался, чтобы не выдать себя, не смотреть на блестящий кусок стали.
– Разве это важно? – изумился Двойник. – Одно твое желание исполнится, ты сможешь уйти туда, куда захочешь.
– Ты имеешь в виду направление? – Кагэро положил ладонь на землю; Двойник, кажется, ничего не замечал. Либо просто хорошо притворялся.
– Я говорю то, что хочу сказать, – тон Двойника стал неожиданно резким. – Если ты настолько глуп, чтобы понять мои слова как возможность уйти на запад или восток, то мы уже ничем не сможем тебе помочь…
«Так, уже появились мы, что дальше?»
Кагэро почувствовал, что момент уходит. Ждать больше было нельзя, рука метнулась вперед, сжала рукоять, дернулась назад. В глазах Двойника мелькнуло раздражение. Он сжал губы и засопел носом, а следом за этим Кагэро вонзил нож ему в грудь. По самую рукоятку. Двойник и не сопротивлялся. Упал на землю глухо, как мешок.
Облегченно вздохнув, Кагэро выдернул нож, отер о штанину и принялся собирать свои немногочисленные вещи. Он не хотел оставаться здесь. Чутье подсказывало, что надо уходить и побыстрее. Уходить… Он вспомнил слова странного незнакомца. Не упустил ли действительно Кагэро возможность уйти?
Ладонь тяжело легла на плечо. Кагэро моментально прошиб пот, перехватило дыхание. Такого ужаса он давно не испытывал. Рука развернула его – то был Двойник. Живой. Без единой капли крови на одежде. Он быстро провел большим пальцем по лбу Кагэро.
– Хозяин говорил, что ты глупый и упрямый, – глухо сказал он.
Что-то внутри Кагэро пробилось даже сквозь чувство ужаса.
– Мудзюру?!
Двойник кивнул и убрал руку. Кагэро же готов был заплакать. Им овладело отчаяние – после такого люди на некоторое время становятся похожими на куклы, простые деревянные куклы. Но он человеком не был. Прикрыв глаза, он ощутил, как струится нечто по рукам невидимое, но вполне реальное. Оно собралось на кончиках пальцев. Кагэро собрал пальцы вместе и отпустил…
Двойника отнесло шагов на десять, бросило на землю и еще некоторое время тащило по траве. Кагэро понимал, что пытаться убить его бесполезно, он просто хотел избавиться от этой ноши. Раз и навсегда.
– Тебе придется убить себя, – прокряхтел Двойник, и Кагэро увидел, как выравниваются, принимают первоначальное положение сломанные ребра. Выглядело жутко и отвратительно, к тому же, при этом раздавался громкий хруст. – Придется убить себя, чтобы избавиться от меня. И хватит уже! Ты думаешь, это очень приятно?!
Он оправил рубаху и хрустнул шеей – неестественно выгнутая вбок до этого, она встала на свое место.
– Пошли!
– Куда? – опешил Кагэро.
– Куда… К людям, хоть покажешь, как они выглядят.
