Текст книги "Хроники Талийской войны (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Последняя синяя черепаха, прикрывая отступавших, стояла до последнего. Когда саперы снесли ей все башни, экипаж продолжал вести огонь через щели из личного оружия. Две амазонки забрались на броню. Одну тотчас подстрелили. Другая заложила небольшой заряд, и тихий – на общем фоне – взрыв сорвал броневой лист с двигателя. В него тотчас полетел заряд помощнее, а сама амазонка шустро соскочила на песок.

Вот тут рвануло как следует. В небо ударил столб пламени, за которым лениво поползли клубы дыма. В машине начался пожар, но и это не уняло засевших в ней сирен. Медузы взорвали борт, вырвав еще пару бронелистов. В образовавшийся проход полетели гранаты, а потом устремились стрелки. Последние, впрочем, не менее резво выскочили обратно. Внутри бушевало пламя, и оно поглотило всех, кого не застрелили во время штурма.

Позади сгоревших черепах начинались лагерные постройки. Сирены зацепились за них, а мы развернулись вдоль черепах, перестреливаясь с врагом и переводя дух.

Линию земляных укреплений мы практически сравняли с землей. На разрушенном редуте горел штурмовой транспорт с развороченным бортом. Должно быть, до него добрались синие саперы. Остальные транспорты доползли до сгоревших черепах и встали с ними в линию. Техники спешно выгружали из их трюмов бронелисты и возводили полевые редуты. По всем правилам военного искусства с минуты на минуту должна была последовать мощная контратака. Конечно, толку возвращать земляные укрепления нет никакого, но если не врезать по нам, то мы сейчас подтянем батальоны второго эшелона и врежем по ним, а там уже лагерные постройки, припасы и оборудование.

Но пока было тихо, я со своими бинокулярами осторожно взобрался на корпус черепахи и осмотрелся. Надо же для истории прояснить картину, да и леди Анна очень хотела знать, что вокруг происходило. Псимарики так фон разогнали, что сообщения если и доходили, то настолько излохмаченные, будто это они с боем прорывались. Пока я наверх карабкался, Барс как раз пытался развернуть очередное послание и поминал всех богов.

Талийская армия ворвалась в соседний лагерь и тоже теснила врага. Там пылали постройки и взорванные черепахи. Последние, к сожалению, не только синие. Талийцы потеряли как минимум две черепахи: одна горела еще на подступах к лагерю, другая, как и у нас, чадила на позициях. Обычно там саперы технику и жгут, подбираясь к ней в хаосе боя под прикрытием простых стрелков.

Вдали, за третьим лагерем сирен, висело огромное облако пыли. В нем сверкали вспышки выстрелов и мелькали темные силуэты квадов и трайков. Я подкрутил мощность бинокуляров до максимума. Намного лучше не стало. Впрочем, основную канву событий я представлял вполне отчетливо.

Пред-герцог попросту обошел вражеский лагерь, и у синей машинерии выбор оказался небогатый: или атаковать самим, или принять в поле удар талийской машинерии, а у нас всё-таки два эскадрона квадов. Машины сошлись лоб в лоб, однако наши трайки перед сшибкой вырвались вперед и дружно пошли юзом, поднимая пыль. Этот трюк регулярно использовали против нас хаоситы, чтобы за пылевой завесой провернуть заранее намеченный маневр. Судя по тому, что я мог наблюдать, трайки орудовали на флангах, пока квады перемалывали друг друга в лобовом столкновении.

– Выглядит так, будто мы побеждаем, – доложил я, спустившись вниз.

– Вот это меня и тревожит, – хмуро ответила леди Анна. – Это было слишком легко. Похоже на западню.

– Похоже, – отозвался командир медуз. – Но пусть попробуют вынуть нас из этой крысоловки.

Это был высокий мужчина в черно-зеленом мундире, худой и гибкий, точно змей. Я надеялся узнать его имя для своей хроники, но не удалось, а спросить прямо я не решился.

– Если это западня, – сказала леди-капитан Катарина. – То остальную часть лагеря мы возьмем без серьезных проблем.

Мне понравилось ее умение видеть во всем что-то хорошее. Лагерь мы, кстати, заняли довольно быстро. Сирены всерьез цеплялись только за "ворота" – это был въезд в лагерь, обозначенный парой орудийных башен. Подступы к нему прикрывали пятиугольные редуты как с наружной, так и с внутренней стороны. Вот там была драка. Мы трижды в атаку ходили, причем всякий раз доходило до рукопашной. У медуз действительно клинки были чем-то намазаны. В рукопашной валили сирен сразу и наповал, но те дрались до последнего. Во всех смыслах. Когда пал последний защитник ворот, все прочие сирены из лагеря уже убрались.

Талийская армия тем временем взяла второй лагерь. Далее, согласно плану, нам надлежало совместно атаковать третий лагерь сирен. Там укрепления выглядели поосновательнее, однако не такими уж непреодолимыми. Навскидку мы потеряли на штурме первого лагеря порядка батальона солдат, и столько же оставили здесь сирены. Если во втором лагере картина была аналогичная, то соотношение сил по-прежнему позволяло нам рассчитывать на успех.

По крайней мере, пока вражеская машинерия была занята борьбой с нашей и не могла вдарить по нашим флангам. Это также означало, что хорошо бы нам поторопиться с захватом третьего лагеря.

– Надо укреплять позиции и готовиться к обороне, – решительно заявила леди Анна.

Амазонки чисто для проформы напомнили, что это не по плану, после чего их спецы приступили к возведению укреплений. А вот капитан ополченцев Ромов чуть не взбунтовался. Мол, какая оборона?! Побеждать надо! Тем более что и от талийской армии пришло сообщение, что они уже выступают на штурм третьего лагеря. Капитан Ромов призывал немедля догонять, а то без нас победят, и заявил, что лично он со своими людьми выступает немедленно. Формально-то он леди Анне не подчинен.

– Тогда идите первым, – спокойно сказала ему леди Анна.

Полагаю, капитан хотел сказать что-то еще, возможно даже что-то дерзкое, однако вовремя вспомнил, что говорит с дочерью герцога, и молча ушел. Леди Анна отправила талийцам сообщение через Барса, что третий лагерь, возможно, западня, но ответа не получила. Достучаться до пред-герцога Франка и лорда Понтия тоже не удалось.

Я уж начал опасаться, что леди Анна отправит меня с донесением в тыл, и мне придется оставить ее тут, но она вызвала пару курьеров из знаменной роты и поручила им любой ценой добраться до капитанов талийских колонн и предупредить их о возможной засаде. Те умчались прочь. Следом мимо нас промаршировала колонна ополченцев с развернутыми знаменами.

Примечание редактора: далее автор излишне многословно излагает душевные терзания леди Анны, общая суть которых выражена следующей фразой:

Леди Анна разрывалась между пониманием, что талийцы лезут в ловушку и невозможностью отпустить их туда одних.

А там, похоже, действительно было не всё чисто. Вот записываю эти мысли, и вспоминаю, что и в крепости Иха, и под Близнецами с Кандалоном сирены всегда действовали решительно. Едва закрепившись, они немедленно переходили в наступление, а тут при равенстве сил сидели и ждали, пока мы их по частям сожрем.

Амазонки с ее одобрения отправили в поддержку талийцев медуз с их транспортами, а сами формально остались в резерве, и спешно укрепляли захваченный лагерь. Сомнения уже не меня одного одолели.

– Леди Анна! – обратился Барс. – Срочное сообщение от ноктов. Еле пробилось.

И еще хорошо, что черный псимарик догадался не сворачивать сообщение. По словам Барса, оно прибыло по частям и все части были основательно растрепаны.

Нокт сообщал открытым текстом, что с юга спешно идет колонна сирен: восемь мобильных крепостей и двадцать транспортных черепах. Пехота даже на бортах сидит. Значит, внутри от бойцов не протолкнуться. Эх, вот сейчас бы солнечную бурю! Да пожестче, в компенсацию, так сказать, за Иху.

Однако в небе плыли одни только клубы дыма. Барс добавил, что в колонне также следовали пять эскадронов квадов, плюс до эскадрона трайков в охранении. Похоже, сирены собрали все свои ударные силы, и эти силы должны были обрушиться на нас максимум через час.

Генеральное сражение (продолжение)

Леди Анна тотчас приказала отправить предупреждение всем нашим силам. Барс исполнил, но ответа не получил. По его словам, псимарики так разогнали фон, что почти без шансов.

Я тотчас получил ответственное задание доставить сообщение всем нашим силам, включая машинерию. Амазонки где-то раздобыли курьерский трайк с отстрелянной лапой. Бедняга! Да, синий, но любую машину надо любить, и она обязательно ответит взаимностью. Трайк же не виноват, что на нем до меня катался какой-то синий ротозей, умудрившийся потерять машину практически на ходу. Ну да, без лапы, но, простите, а на кой она ему в ровных пустошах сдалась? С кочки на кочку со всем изяществом перепрыгивать?

Примечание редактора: здесь автор, вероятно, намекает на «балет на трайках» – художественные представления, в ходе которых множество трайков – или, что значительно реже, квадов – синхронно совершают маневры, образуя, при взгляде на них издалека, сложные фигуры. В среде т.н. настоящих гонщиков участие в подобных мероприятиях всегда считалось крайне предосудительным, а намек на то, что оппонент в них участвует – прямым оскорблением и основанием для вызова на дуэль.

Эх, ладно, выпустил пар, пока спецы для баланса откручивали остальные лапы, и погнал на подвиг. Машинка, кстати, отличная оказалась. Потяжелее моего курьера и баланс немного иначе раскидан, так что разгоняется помедленнее, но устойчив при маневрах даже без компенсаторов.

Капитан Ромов от меня только отмахнулся. Мол, Талия наступает и он с ней. Талийцы, кстати, уже не наступали. Сирены знатно окопались, и стояли насмерть. Солдаты из второй линии то и дело совершали вылазки, а через их головы по талийцам лупили мобильные крепости. Четыре черно-золотых черепахи уже дымились. Медузы тоже один транспорт успели потерять. Там вообще одни гусеницы остались, остальное по частям собирать можно было, чем медузы, кстати, и занимались – какое-никакое, а всё укрытие.

Офицеры от моего сообщения малость опешили, и стали думать, что им теперь делать, а я дальше помчался, в обход сиренского лагеря. По мне стреляли, но, хвала Юноне, ни разу даже близко не попали.

К сожалению, найти в хаосе боя и облаках пыли пред-герцога Франка мне так и не удалось. Тут уже всё смешалось. Машины и люди, кто еще на ходу, со всем жаром истребляли друг друга. В центре, где сошлись квады, был вообще полный кошмар. Машины поливали друг друга выстрелами из бластеров и с грохотом сталкивались. Повсюду валялись мятые прожженные корпуса, и тела пилотов. Шансы уцелеть в кваде повыше, чем в трайке, но те, кто сумел выбраться из разбитой машины, упрямо продолжали сражаться, стреляя из легкого бластера по пролетающим мимо машинам или гоняясь с саблей за пилотами врага – и погибали.

Не иначе личной милостью самого Юпитера я отыскал командира эскадрона. Он вывел свой квад из гущи боя и пытался руководить талийскими силами. Не уверен, что у него получалось, но, по крайней мере, он имел общее представление о происходящем. Представление было безрадостным. Талийцы не отступили только потому что дай они задний ход – сирены увяжутся следом и на прямой дистанции просто перемелют всех, кого догонят, а это как минимум все наши квады. Поэтому командир, конечно, очень хотел знать: когда талийская армия разгромит третий лагерь и придет на помощь своей машинерии?

Я честно отрапортовал, что шансы на скорое взятие третьего лагеря призрачные, и вообще всё это – ловушка, которая захлопнется гораздо раньше, чем наши додавят третий лагерь. Ответ командира я здесь приводить не буду, но в целом он был сильно огорчен.

– Отправляйся к медузам, спец, – приказал он мне. – И постарайся убедить их выдвинуться со своими машинами на левый фланг и прикрыть наш отход. Леди Анна там?

– Никак нет, – ответил я. – В лагере с амазонками.

Командир был огорчен еще сильнее – всё-таки леди Анна с ее талантом к дипломатии справилась бы лучше – и сказал, что у меня порядка получаса на то, чтобы спасти остатки талийской машинерии.

Я помчался обратно, мысленно прикидывая, как мне убедить медуз совершить самоубийство. Наши своих не оставили бы, да и наемникам репутация дороже жизни, но эти-то – союзники!

Примечание редактора: как видит читатель, пред-герцог Франк так и не сделал выводов из разгрома под Ихой. Части талийской армии по-прежнему действовали самостоятельно в рамках первоначального плана, по мере необходимости договариваясь о поддержке между собой. Подобная практика, оставшаяся со времен раннего феодализма, в период машинных войн уже была безнадежно устаревшей.

Хвала Юноне, медузы согласились прийти на помощь талийской машинерии. Как сказал их командир:

– Мы здесь затем, чтобы помочь.

Черно-зеленые транспорты сдали назад. Пехота откатилась следом. Сирены, наверное, вообразили, будто бы они отступают и немедленно атаковали, однако тотчас получили во фланг от талийской пехоты. Дело быстро дошло до рукопашной. Насколько я успел разглядеть, наши победили.

Тем временем медузы отступили до второй волны, и передвинулись на левый фланг. Там их транспорты выстроились в линию, а пехота заняла позиции между ними. На этом моя миссия была выполнена, но оставить медуз в такой момент было бы неправильно.

Талийская машинерия рванула так, что пыль столбом. Им маскировка, а нам все глаза запорошило. Навскидку мимо нас промчалось не больше эскадрона, причем это считая квады вместе с трайками. Некоторые машины вывозили уцелевших пилотов, но их было немного.

За ними мчались синие квады. Они палили на ходу, а у наших бронепузанов сзади броня слабовата. Раньше считалось, что показывать врагу спину недостойно настоящего воина, потом – что для маневренного боя квады вообще не годились и их можно полностью заменить новыми трайками, а теперь сирены без зазрения совести лупили им в спину и вышибали наших пузанов одного за другим.

Медузы обрушили на сирен поток бластерного огня. У синих квадов морда крепкая, и большая часть разрядов лишь оставила на ней темные отметины, однако на транспортах пушки помощнее, да и простые бластеры свой шанс имеют. Крошечный, конечно, едва ли один из десяти, но когда в морду летит залп под сотню разрядов, там этот шанс может и не по разу выстрелить.

Я сам видел два квада, опрокинутых пехотными залпами. Из одного потом выполз пилот. Судя по золотым эполетам на плечах и шлему с лазурным гребнем – какой-то офицер. Только он выпрямился, как его тут же подстрелили.

Примечание редактора: скорее всего, автор упоминает капитана Сэма Смита, командира второго эскадрона, чье прозвище «Последний рыцарь», конечно, хорошо знакомо всем любителям истории по Киммерийским войнам. Талантливый пилот, он был одновременно новатором, активно внедрявшим тактические и технические новшества в свою машинерию, и ретроградом, недооценивавшим возросшую роль пехоты на поле боя. Для капитана Смита она так и оставалась живой опорой для машинерии, которая одна, по его мнению, могла доставить победу.

Недооценка пехоты как самим капитаном, так и его пилотами в итоге дорого обошлась Сиренской империи.

Сирены развернулись на нас. Я, честно говоря, полагал, что они пролетят мимо. Да, так медузы постреляли бы им и в куда менее прочный борт, и в корму на прощание закинули бы несколько залпов, но машин у сирен было много, могли себе позволить. Хотя, конечно, мне легко сейчас об этом рассуждать, а когда сам сидишь в седле, эти несколько залпов предстают совсем в ином свете.

А, быть может, сирены рассчитывали смести нас одним ударом и, не теряя темпа, продолжить погоню. Так сказать, двоих одним ударом. Надо признать, когда эта стальная волна ринулась на нас, выглядело так, будто бы у них это получится. Даже под воодушевлением от псимариков мне было жутко.

Я едва успел проститься с жизнью, как сирены обрушились на нас. Это вам не мерное наступление пехоты, это раз, и вот уже синие квады врезались в наши позиции. Некоторые врезались буквально, сшибая корпусом пехотинцев или впилившись с разгону в транспорт. Последние, думаю, случайно. Всё-таки такую махину даже квад разве что поцарапает. Другие же машины, жахнув в упор из бластеров, ушли в стороны.

Однако медузы устояли. Солдаты перехватили тех, кто через них проехать пытался. Они выстрелами и всем, что под руку подвернулось, разбивали квадам ходовую часть. Один сапер закинул под машину свой рюкзачок, так там всю нижнюю половину в клочья разнесло. Мне, кстати, отлетевшим осколком шлем поцарапало. Пилотов обездвиженных машин тотчас добивали.

Добивали, кстати, с куда большим ожесточением, чем тех, что о транспорты разбились или которых подстрелили во время атаки. По тем тоже стреляли, если пилот выбирался, но без особого энтузиазма. Кое-кто из сирен даже сумел ухромать прочь, причем таких, заметно подраненных, по-моему, просто отпускали. А вот тех, кто влетел в ряды пехоты и не сумел вырваться – перерезали всех.

Затем синие квады обрушились на нас снова, и с тем же результатом. Когда они вновь откатились, нашу миссию можно было считать выполненной. Талийская машинерия оторвалась от преследования. Медузы начали отходить, но медленно, и останавливаясь всякий раз, когда сирены вновь наскакивали на нас.

Они упрямо наскакивали, хотя, казалось бы, смысла в этом уже не было. То есть, медузы, конечно, несли потери, сирены даже спалили один транспорт, но им и самим всякий раз хорошенько доставалось. Стоило ли оно того?

Талийская пехота тоже отступала. Синие квады и на них наскакивали. Тоже без особого успеха, благо у наших еще пара черепах была на ходу – они и палили по врагу, и наших прикрывали. Серьезный успех у сирен обозначился лишь на правом фланге, где ополченцы Ромова отдельно от всех строили из себя героев. Синие квады просто смели весь батальон с разгону.

Из третьего лагеря выступила колонна сине-зеленых дедалийцев. По ним и талийцы стреляли, и медузы во фланг, но те упрямо топали за нами до второго лагеря, стреляя на ходу. Сам лагерь талийцы сожгли сразу после штурма, однако подбитые машины послужили неплохим укрытием. Наши объединенные силы за ними закрепились и заставили дедалийцев сдать назад.

Понятное дело – ненадолго. Наемники вообще народ упрямый, а тут позади них целая армия строилась для боя. Выглядело так, будто бы наши дела плохи и надо отходить.

Однако если в прошлый раз леди Анна была против наступления, то теперь она столь же категорически возражала против отхода. По ее мнению, на открытой местности нас попросту сметут синие квады. Своя логика в этом была, но с таким же успехом сирены могли перемолоть нас прямо здесь. Правда, здесь им для этого потребовалось бы куда больше усилий, и талийцы начали спешно укреплять сожженный лагерь.

Сил для обороны у них хватало, и медуз отправили на помощь к амазонкам. Отправили не совсем удачно по времени. Сирены как раз начали наступление, и эскадрон квадов налетел на нас уже на половине пути. Медузы не успели развернуться, и удар пришелся во фланг. Пехота успела укрыться за транспортами.

Борта у них почти такие же крепкие, как и морда, всё-таки рассчитаны не только на взлом вражеской обороны, но и на прорыв дальше, однако сирены это, конечно, знали, и сосредоточили огонь на одном транспорте. Сожгли его с первого же захода. Со второго – сожгли второй транспорт, и мы какое-то время, укрывшись за ним, отстреливались.

При этом синие квады мчались по большому кругу, а мы постоянно перебегали, чтобы между нами и врагом был горящий корпус транспорта. Эдакие яркие гонки, где зрители подбадривают отстающих пилотов не возгласами, а меткими выстрелами из бластеров. Интересное шоу, кстати, могло бы получиться.

Закончилось оно тем, что амазонки развернули на фланге ряд тяжелых бластеров и хорошенько прошлись по пролетавшим между нами и ими синим квадам. Сиренам хватило одного раза, стоившего им, кстати, дюжину машин. Квады отступили, а мы смогли перебежать в лагерь.

Амазонки за время боя сумели превратить его в полевую крепость, ощетинившуюся стволами тяжелых бластеров. Как я уже отмечал, у амазонок их вообще много, да они еще и трофеями не погнушались. Всё, что можно было починить – амазонки снесли в центр лагеря, где их техники уже устроили настоящую ремонтную мастерскую. Рядом был развернут госпиталь. От батальона медуз к тому времени осталась едва ли половина, и треть прибывших тотчас отправилась в него. Остальные заняли позиции в центре.

Синие колонны двинулись на штурм. Первый натиск мы отбили сравнительно легко. Вот только за ним последовал второй, третий… Десятый… Потом я сбился со счета, а заметок по ходу дела не вел. Не до того было.

Сирены обступили наш лагерь с трех сторон. Пехота постоянно атаковала, а мобильные крепости издалека расстреливали наши позиции через головы солдат. Между штурмующих колонн волнами проносились синие квады, обрушивая на нас залпы бластерного огня. Горело, казалось, всё, что в принципе могло гореть. Дошло до того, что рукопашная воспринималась как передышка! Я носился как очумелый от одного командира к другому с приказами и докладами. Приказы в основном сводились к: "держаться до последнего!" с уточнением, кому из соседей срочно надо помочь, если есть таковая возможность. Обычно ее не было, но амазонки как-то ее изыскивали.

Девицы в зеленой форме с визгом обрушивались на прорвавшихся сирен и выметали их с такой яростью, что я, насмотревшись, пожалуй, в пираты точно не пойду. Это ж не воины, это какие-то фурии Харона. Те самые, что разрывали в клочья души закоренелых грешников, которым не было места в царстве мертвых. Не будь у противника подавляющего численного преимущества, мы бы с такими фуриями точно победили. А так мы, увы, едва держались.

Талийцы окопаться не успели, так они построили из уцелевших транспортов каре и под его прикрытием начали отползать в сторону Капроса. Сирены бросили против них машинерию, но наши успешно отбились и продолжили отход. Какое-то время противник разрывался между двумя целями, затем махнул на уходящих рукой. А у нас стало совсем жарко!

Мой трайк подстрелили. Хорошо я пилот бывалый, а новичок на моем месте свернул бы себе шею. Я отделался вывихом плеча. К счастью, хотя какое уж тут счастье, амазонок теснили по всем направлениям и бегать с приказами приходилось всё ближе и ближе. Иногда и вовсе получалось просто докричаться.

Леди Анна была дважды ранена, но упрямо оставалась на центральной позиции. Хотя нас к тому времени уже здорово потеснили и медику было быстрее сбегать к ней, чем ей доковылять до госпиталя. Леди-капитан Катарина так и вовсе погибла, возглавляя очередную контратаку.

От полного истребления нас спасла ночь. Она выдалась темная, и сирены временно прекратили штурм. В лагерь тотчас пробрались нокты, и доложили, что они проработали за день пути отхода.

– Отступаем, – устало скомандовала леди Анна.

Мы разбились на группы и скрытно оставили лагерь. Сирены, конечно, что-то подозревали. Эскадроны квадов с включенными фарами патрулировали вокруг, однако нокты свое дело знали. Мы вышли почти без потерь. Чего, кстати, нельзя сказать о сиренах. Один эскадрон синих квадов вырвался далеко вперед, и ему во фланг внезапно ударила талийская машинерия. Половину эскадрона перебили, остальные едва сумели удрать.

Примечание редактора: на самом деле было потеряно порядка сорока машин и двадцать восемь пилотов.

К утру остатки корпуса амазонок вернулись в Адерфию. Остатки (считая тех раненых, что мы вынесли с собой) состояли из двух батальонов амазонок и полуроты медуз. В строю оставалась где-то половина от этого числа. Раненым оказали необходимую помощь и немедленно отправили в Элафос – это порт на берегу залива. Из батальона капитана Ромова не вернулся никто. Нокты сообщили, что кого-то из ополченцев взяли в плен, но, по их словам, в таком состоянии, что спасать их не стоило.

Примечание редактора: принято считать, что в сражении под Капросом (также известном как битва в Талийских Пустошах) победу одержала Сиренская империя. Поле боя осталось за ней, а талийцы с союзниками в беспорядке отступили. Тем не менее ни одна армия не добилась поставленной перед ней задачи: полного разгрома сил противника. Кроме того, успешные действия леди Анны Талийской значительно повысили ее авторитет среди военных – и без того достаточно высокий! – что во многом предопределило дальнейший ход кампании.

Главной же нашей потерей стал пред-герцог Франк. Уже раненый, он продолжал командовать нашей машинерией и погиб в ночной стычке с синими квадами. Тело вытащили нокты, и передали талийцам.

Битва за Адерфию

Настроения в городе были, понятное дело, не праздничные, однако и не подавленные. Да, мы не побили сирен, но и они нас – тоже. В смысле, не совсем чтобы разгромили. У нас еще оставались силы и, главное, стремление сражаться с врагом.

Горожане даже сформировали три новых пехотных батальона в помощь гарнизону. Толку с них, правда, почти никакого. Штатские на современном поле боя пригодны только вдали от него – пострелять издалека или изобразить наличие войск там, где их нет. И дело вовсе не в армейском высокомерии, а в развитии военных технологий.

В поле ополчение утратило боевое значение с появлением тяжелой машинерии, попросту сметавшей с пути отряды неподготовленной пехоты. Тем не менее ополченцы еще долгое время пополняли городские гарнизоны. Укрываясь в зданиях и за стенами, они какое-то время вполне могли противостоять даже профессиональным солдатам, особенно если те заметно уступали им числом.

Окончательно время ополчения ушло с расцветом псионики. Ученые умы говорят, будто это уже второй расцвет, первый еще до Раскола был, но те знания во многом утрачены, так что в зачёт идет только нынешний расцвет, который расцвел до того, что всего пара опытных псимариков могла разогнать целый батальон ополченцев. Более-менее эффективно ополчение сражалось лишь при поддержке регулярных войск, либо когда надо было дать отпор каким-нибудь бандитам или хаоситам, у которых банально нет нормальных псимариков.

Примечание редактора: на самом деле у хаоситов есть свои псимарики, псионический дар отмечен у обитателей всех регионах Марса, однако помимо самого дара требуется серьезное обучение. Например, в академиях псионики Сиренской империи оно занимает шесть лет. Многие другие государства выпускают псимариков за пять лет, что не вполне соответствует высоким стандартам качества Сиренской империи, однако зачастую вполне достаточно для ведения боевых действий.

Псимарики хаоситов обучаются исключительно на практике, нередко погибая еще в процессе обучения. Выжившие же, не имея должной теоретической базы, вынуждены тратить годы на постижение того, что студенты академии проходят за один месяц. Тем не менее, надо отметить, что подобная жесткая «система обучения» хаоситов, если ее можно так назвать, создаёт в итоге невероятно мощных псимариков. На счастье всех народов Марса, создает в очень ограниченных количествах.

Тем не менее, все в городе были готовы сражаться. Мы даже получили небольшое подкрепление. В город прибыли боевые монахи Аудеманса. Немного, всего около роты, но в оборонительных боях им нет равных. Впрочем, ни в какие иные стычки они и не ввязывались. Монахи в оранжевых одеяниях приходили на помощь только тем, кто сражался за свой дом, и уже нередко выручали нас, помогая фермерам отбиться от тех же хаоситов.

Утром пришло сообщение для леди Анны. Лорд Понтий, как новый командующий армией, отзывал ее с должности флага и приказывал ей немедленно следовать в столицу, где она будет в полной безопасности. Леди Анна довольно резко ответила, что она в полной безопасности здесь, среди храбрых воинов.

Кроме того, сирены вряд ли напали бы на Адерфию. Да, этот город служил ключом сразу к двум портам Талийского герцогства – Элафосу и Каледону, однако сиренам порты ни к чему. Своего флота у них всё равно не было. Помешать же высадке наших союзников они не могли в любом случае – амазонки способны высадиться даже на скалы, а уж на пологий берег за Элафосом любой мореход спокойно выгрузит даже мобильную крепость. Про тренированных амазонок и говорить нечего!

В общем, не нужно быть гением стратегии, чтобы понимать: сирены сейчас сосредоточатся на штурме Капроса, который откроет им прямую дорогу на Талию. Однако тут же выяснилось, что Капрос они уже взяли. Точнее, талийцы сами его сдали, без боя отступив к Талии, о чем лорд Понтий уже уведомил всех командиров союзных сил.

Леди Анна высказалась по этому вопросу максимально простонародно, и в таком же духе составила обращение к герцогу. Когда Барс передавал сообщение, у него на лице открытым текстом было написано: "меня точно расстреляют!"

Ответ герцога был предельно краток:

– Приказы Понтия подтверждаю.

Надо признать, теперь для леди Анны задерживаться в Адерфии действительно было бы небезопасно. Заняв Капрос, сирены отрезали нас от основных сил талийской армии. Вот только личная безопасность для нее никогда не была на первом месте.

Когда леди Анна продиктовала Барсу первую версию своего категорического отказа, на псимарика было больно смотреть. Мысленным взором он, небось, уже видел расстрельную команду. Леди Анна сжалилась и перефразировала текст в более дипломатичных выражениях. Герцог не ответил. Он, конечно, прекрасно знал свою дочь и смог "развернуть" ее оригинальный посыл из вороха дипломатичных экивоков.

А сирены даром времени не теряли, и уже к полудню 37 Майя их передовые разъезды появились под стенами Адерфии. За стенами тем временем кипели страсти. Их подогревал отход талийской армии.

Монахи, амазонки и даже нокты – все они задались вопросом: за каким Хароном им сражаться за тех, кто не желает сражаться сам за себя? Задались вслух и, надо заметить, излишне громко, что привело еще и к конфликтам с горожанами, которые сражаться как раз не отказывались.

Леди Анна металась из одного "лагеря" в другой, где лестью, уговорами, а местами и угрозами, убеждала всех встать единым фронтом на защиту города. Я всюду следовал за ней, и пару раз переговоры доходили до такой точки, где мне из сопровождающего приходилось переквалифицироваться в телохранителя. Никого не убил. Хотя хотелось. К вечеру леди Анна едва держалась на ногах, однако наши спорщики всё же заняли позиции. В выработке плана обороны она, кстати, также приняла самое деятельное участие.

Всё прибывающие силы сирен охватывали город полукольцом и определенно готовились к штурму. По науке им разумнее было бы немедленно выдвигаться на Талию, наша столица наверняка не готова к обороне, но, должно быть, сирены опасались пропустить хороший удар по тылам. Леди Анна с ее кипучей энергией и ноктами в союзниках вполне могла это устроить.