Текст книги "Караоке а-ля Русс (СИ)"

Автор книги: Олег Механик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

  – Кондомы, – говорю я тихо-тихо.

  – Чего?!

  – Кондомы, – повторяю, а сам дрожащим пальчиком тычу в витрину, где лежит чёрная пачка с крупной надписью «Condoms».

  Она ещё раз переспросила и снова не поняла, что я там бурчу. А может просто вид делала. Короче раза три она меня спрашивала, а потом как заорёт:

  – Что ты мямлишь!? Говори отчётливо, что тебе нужно, не задерживай очередь, мы закрываемся через минуту.

  Ну я тоже из себя вышел и ору ей в ответ.

  – Гандоны! Мне нужны гандоны!

  И кидаю ей на прилавок мятый пятерик.

  – Сколько? – орёт она, чтобы каждый находящийся в аптеке знал, какой товар покупает этот сопляк и в каком количестве.

  – На все! – кричу, чувствуя, что терять больше нечего. Ещё думаю, что за вопрос тупой, если пачка стоит пять рублей.

  Она залазит под прилавок и достаёт оттуда, что бы вы думали?

  Вопрос адресован больше Светке, потому, что все остальные знают эту историю наизусть. Она же снова затаила дыхание, готовясь к очередному взрыву хохота.

  – Она достаёт оттуда огромный ворох советских презервативов, то самое «изделие номер два», что-то там отсчитывает и суёт мне в руки эту пулемётную ленту. Совковые презики стоили двадцать копеек за штуку, так что на пять рублей мне полагалось, аж двадцать пять штук. Я больше не мог выдерживать это испытание. Схватил эту ленту, скрутил её в комок и пошёл к выходу под насмешки остальных покупателей.

  И снова все смеются. Все, кроме меня, потому что с некоторых пор мне не до веселья.

  – Ну а что же ты хотя бы одним из этих двадцати пяти не воспользовался? – Спрашивает Светка.

  – Пытался! Не получилось. Ты сама-то знаешь, что это? Небось сталкивалась?

  – Ну да! – хохочет Светка, – без смазки не вариант, особенно, если залежалые.

  – Это был как раз тот случай. Представляешь, у меня первый раз, а я трясущимися ручонками пытаюсь натянуть вот это. Потом плюнул и Э-эх! Была не была! А эта химичка недоделанная и не возражала. У меня же и с батей разговор был потом, после истории со шприцом. Он говорит, мол, Вовка, триппер, это ещё полбеды (я кстати впервые от него это слово услышал). А если, говорит, ты такой шалаве ребёночка заделал? Нет, говорю, батя, успокойся, я презервативами пользовался. «Этими что ли?» – спрашивает и достаёт мою пулемётную ленту. – «Мать у тебя в столе нашла. Но триппер то они тебе не помешали подхватить?». Ну я сделал вид, что озадачен, а он отрывает один от ленты, тычет мне в нос и говорит. – «Сынок, хочешь знать правду? Если бы не эта штучка, ты бы и на свет не появился!».

  7

  Все снова ржут, а я замечаю, что очень давно не видел Геракла таким словоохотливым. Буратина заливается громче всех, при этом, не забывая поглядывать под стол, где он держит обе руки, судя по всему занятые набором очередного сообщения. Вот уж по кому не определишь, что он в очередной раз решил прогуляться по краю пропасти. Единственное, что его может выдать, это пятнышко на спине, которое, скорее всего, увеличилось в диаметре.

  «Дзин-нь» – Я скашиваю глаза под стол, чтобы прочитать пришедшее от него сообщение.

  «Поговори с ней сам. Вообще-то здесь есть здравый смысл. Она бы могла поддержать меня там, а ты – подстраховать нас здесь. Это было бы отличным решением».

  Меня подбрасывает на стуле, и я скриплю зубами от негодования, в то время, как Поночка произносит очередной тост.

  Я со скоростью пулемётчика, набираю ответ, который будет предназначаться им двоим, отправляю сообщение Буратине, а сам телефон с горящим экраном кладу Светке на колени.

  «Вы чё, с ума посходили? Моё слово такое: либо мы действуем по старому плану, и Светка остаётся здесь, либо я рассказываю всё пацанам!»

  Напрасно я полагал, что этим ультиматумом смогу её напугать. Она наклоняется ко мне и будоражащий душу шёпот проникает прямо в мой многострадальный мозг.

  «Хочу!»

  Я реагирую автоматически, прижимаю её к себе, касаюсь губами шеи, глубоко вдыхаю аромат её кожи вперемешку с «пятой Шанелью» и шепчу в маленькое ушко. – Я боюсь тебя отпускать.

  Она же по-кошачьи трётся об меня щекой и шепчет в ответ : «Не бойся, милый. Всё будет хорошо. Тем более ты будешь нас прикрывать».

  Я ещё крепче вжимаюсь в её щёку, и уже готов прошептать новый аргумент, но Геракл, в очередной раз усмотревший в этих обнимашках нечто большее, орёт «Горько!».

  Его крик подхватывают все сидящие за столом и даже подлец Буратина.

  «Го-орька...го-орька...го-орька!»

  «Да идёт всё к чертям!» Я беру Светку за щёки, притягиваю её к себе, прижимаюсь губами к ароматным мягким створкам. Она не отстраняется, её губы начинают танцевать и даже маленький язычок пробирается в рот и встречается с моим. Парни продолжают скандировать и бить в ладоши, пока мы, словно юные влюблённые, целуемся на виду у всех. Мы целуемся страстно, бесконечно долго, и наши прижатые друг к другу головы извиваются в самом приятном танце.

  Где-то далеко, на заднем плане, Геракл, будто читающий молитву поп, провозглашает певучим баритоном:

  – Вячесла-ав Иванович! Согласен ли ты-ы взять в жёны Све-етку...ммм...Светла-ану ммм...Ба-атьковну и бы-ыть с ней в горе и в ра-дости!

  С трудом оторвавшись от вкуснейших губ, я вижу её счастливое лицо. Светка улыбается, и щёки её горят, как у восьмиклассницы.

  – Согласен! – ору я, при этом глядя только на Буратину. – Жду дальнейших инструкций!

  – Каких инструкций? – В недоумении пожимает плечами Геракл.

  – Ой! – луплю себя ладошкой по лбу. Чё-то я совсем загнался. Я хотел сказать, что жду ответа второй стороны.

  – Светла-ана Ба-атьковна согласна ли ты-ы...– Начал было Геракл, но Светка поспешила его прервать.

  – Вообще-то я Алексеевна, и ты на попа не тянешь, чтобы перед тобой исповедоваться. А насчёт ответа – она поворачивается ко мне, прожигая хищным взглядом. – Я подумаю, тем более ночь ещё длинная.

  Все, включая собирающегося было обидеться Геракла, оживляются.

  – Ну вот и ладушки! – Потирает ладони Буратина. – Значит, к утру ждём интригующую развязку.

  Развязка, так или иначе, будет и, может быть, не одна, только пока об этом знают не все присутствующие.

  ***

  Опять брякаем стаканами, выпиваем, закусываем, закуриваем, и во время этого алкобрэйка Буратина успевает настрочить очередной меморандум.

  Я быстро скольжу взглядом по сообщению, пытаясь уловить в нём главную суть.

  Всё проще пареной репы. Где-то там, в другой части этого здания, началось долгожданное шоу. У нас есть час, а может полтора, пока они управятся и проводят девчушек. Как только два уставших, но довольных братика снова окажутся в комнате отдыха, там должны появиться Буратина и Светка. Всё, что они будут исполнять там – полная импровизация. Финал спектакля будет зависеть не только от мастерства актёров, но и от реакции зрителей. С удачным вариантом всё понятно. В случае неудачного, всё можно будет свести к банальной шутке и разойтись углами. По крайней мере, Буратина уверяет, что это самый неблагоприятный исход.

  Братики, несмотря на то, что знатные воришки, не создают вид кровожадных монстров. Улыбчивые, пухлощёкие, толстогубые, они фотогеничны и медийны, они постоянно на виду. Они известные в нашем городе благотворители и меценаты, и уже ходят разговоры, что на братиков положили глаз в самой Москве. Ну а если так, у них великое будущее. Скоро они вовсе оторвутся от грешной земли, и будут полировать своими круглыми задницами кожу на министерских креслах. Нужны ли этим полубогам, мелкие проблемы, которые хоть и не разрушат карьеру, но грозят стать ложкой дёгтя в этой огромной бочке с ароматным, до приторности сладким, мёдом.

  И всё же, кроме очевидного плана "А" и нежелательного плана "Б", у Буратины, хоть и мельком, но проскакивала мысль о плане "С", иначе он бы не стал страховаться. Ему бы не нужно было прикрытие в виде человека, который должен следить со стороны за развитием событий, и, в случае самого неблагоприятного исхода, действовать по третьему варианту. Этим человеком буду я. Я должен наблюдать за действом через волшебные часы, которые оставит мне Буратина, и, в случае тревоги, сделать несколько манипуляций.

   В общем, сам план вполне убедителен, но только, сдаётся мне, что Буратина снова не учёл всех деталей. Ну, например, как мы объясним пацанам их со Светкой отсутствие. Этот проверочный вопрос приземляется на запястье Буратины, ровно в тот момент, когда он собирается выпить. Он разворачивает кисть, чтобы бросить взгляд на часы и рыжее пойло выливается из стакана в тарелку с мясом.

  – Твою ж мать! – Сетует Поночка. – Ты чё сегодня, от своих курантов глаз не отводишь? Спешишь куда-то?

  – Не-е...он опять какую-то тему кубатурит...– Криво ухмыляется Уксус.

  – Зуб даю, чё то здесь не так! – рычит Геракл. – Сейчас окажется, что он этот клуб отжал у братков, или, того хуже, мы выйдем на улицу и поймём, что находимся на острове.

  Опять дружный смех, и громче всех ржёт, ну конечно же, наш хитровыдуманный друг.

  – Вовка, если этот остров окажется в тропических широтах, ты мне ещё спасибо скажешь.

  Я смотрю на этот весёлый балаган и думаю, что пацаны даже не представляют, насколько они близки к истине.

  – Нет, друзья! Сегодня никаких приключений! – Спешит успокоить всех Буратина, зачем то приподнимая свой зад от дивана. – Сегодня мы пьём, курим, целуемся, а главное поём. Я не просто так собрал вас именно в караоке. Где, как не здесь, можно максимально погрузиться в нашу молодость, скинуть с себя годков этак тридцать. Светик, тебя это не касается, хотя-я...ты осталась молода телом, но, наверное, не прочь помолодеть душой. Скажите, что может погрузить нас глубже в самые любимые моменты прошлого, как не старые добрые песни. Их ведь не так много, этих песен, и все мы их прекрасно знаем. С любой из этих песен связана масса воспоминаний и у каждого они разные. Хотя...есть такие, услышав которые мы все вспоминаем что-то одно. Ребята, я предлагаю вам сыграть в одну игру...

  8

  Все недоумённо переглядываются.

  «Это ещё что за детский сад?» – говорит сморщенный лик Геракла.

  – Мы разбиваемся на три команды по два человека, – продолжает Буратина , и теперь в его голосе слышится задор пионервожатого. – Выбор партнёра будет случайным, путём жеребьёвки. Одна команда выходит на сцену. В её задачу входит выбрать песню и какую-то яркую запоминающуюся ситуацию, которая могла бы с ней ассоциироваться. Эту историю, они записывают на лист бумаги, который естественно никому не показывают. Во время исполнения песни, оставшиеся за столом команды, должны записать свою историю, которая, по их мнению, должна максимально соотноситься с этой композицией. Историй может быть несколько. Суть игры заключается в том, чтобы хотя бы одна, записанная за столом история совпала с версией команды на сцене. Если это происходит, поющая команда зарабатывает, скажем, два очка. Если совпадений нет, значит, команда не зарабатывает ничего и покидает сцену с позором. Потом тоже самое проделываем со второй командой и с третьей. Выигрывает тот, кто набирает большее количество очков, соответственно проигрывают те, кто не набирает ничего.

  – Боже, как всё сложно! – Мычит Поночка, запуская пальцы в вихры. – Неужели нельзя просто петь...

  – Всё просто, Ваня. Главный секрет здесь в том, чтобы записать историю, которая известна всем присутствующим, ну и соответственно ложилась на песню. Думаю, что это должно быть очень интересно.

  – А чё, прикольно, я за! – кричит Уксус и как школяр тянет руку вверх.

  – Я петь не буду! – рычит Геракл.

  – Э-э не-ет, дружище! Тут поют все! – Категорически водит пальцем Буратина.

  – Я буду только на гитаре...зря что ли я её сюда пёр?

  – А почему бы и нет? Просто твоему партнёру придётся подстроиться под тебя. Думаю, что против никто не будет.

  А никто и не против. Никто не против пения под гитару и даже этой странной игры, но у всех есть вопросы. Если с правилами, более-менее, понятно, то с техническими деталями не очень. Например, всех интересует, как будет производиться жеребьёвка, а главное, какой приз получит победитель.

  – Вознаграждение – спорный стимул. – Буратина трёт свой мясистый подбородок. – Думаю, будет достаточно наказания для проигравшей команды.

  – И какое же будет наказание? – Я тереблю подбородок, полностью копируя жест Буратины.

  – Проигравшие отправятся за вином. У нашей Светы закончилось вино, и она вынуждена давиться вискарём.

  – А в чём проблема! Вызови официанта и закажи! – Пожимает плечами Поночка.

  – Никого уже нет, Ваня. Час ночи, официанты и вся обслуга разъехались по домам. Я просто договорился с хозяином, и мы здесь одни. Есть, конечно, охрана, но вряд ли она поможет нам в этом вопросе.

  – Мы же в какой-то глуши, где здесь искать магазины? В город ехать?– Уныло спрашивает Уксус, будто он уже проиграл и теперь не знает, что делать.

  – В город мотаться не вариант. Ты только тачку будешь час ждать. Здесь недалеко есть хороший магазин. Это примерно пятнадцать минут ходьбы по прекрасной освещённой луной лесной дорожке. Кстати, в магазине есть именно тот Вермут, который предпочитает наш Светик.

  – Сомнительный какой-то стимул! – Хмыкает Поночка. Лично меня это никак не пугает и не заводит...

  – Ну хорошо! Можно усложнить задачу, – соглашается Буратина. – Проигравшие пойдут за вином голышом и без денег. Всю дорогу туда и обратно они должны будут кукарекать хором.

  Предложенный вариант, заставляет всех нас улыбнуться, но остановиться всё же решаем на предыдущем. К этому моменту мне становится ясно, чем закончится игра. Я знаю состав, как минимум одной из команд и то, что эта команда должна непременно проиграть. Пока мне не ясно только одно – каким образом Буратина проведёт жеребьёвку, чтобы оказаться в необходимой ему компании. Ещё через минуту мне становится понятно и это.

  ***

  Он предлагает провести жеребьёвку старым проверенным способом – раскручиванием бутылки. На кого первым укажет горлышко, тот, соответственно первый участник команды, на кого вторым, тот второй и так далее.

  Конечно же, все соглашаются, ведь быстрее и надёжней способа подбора случайной вероятности, чем игра в бутылочку, ещё не придумано. Только я, ну и, разумеется, мой хитрый носатый друг, знаем, что никакой случайной вероятности здесь не будет. Я знаю это точно, потому что был свидетелем, того, как Буратина играет в бутылочку, или в нарды.

  Дело в том, что как бы быстро не крутилась бутылка, её горлышко всегда укажет туда, куда нужно Буратине; как бы ни плясали на доске, казалось бы, небрежно брошенные кубики, на их верхних сторонах будут те цифры, которые ему нужны. Горе тому, кто играет с Буратиной в эти игры. С помощью своего таланта, он мог раздеть любую девчонку, или десять раз подряд целовать понравившуюся ему подругу, так как на неё всё время падал случайный выбор сделанный горлышком бутылки.

   Я уже не раз задумывался, почему мой друг награждён именно этими сомнительными талантами. Он талантливо придумывает коварные планы, талантливо врёт, талантливо втирается в доверие, даже мечтает он и то талантливо. Ну и к этим талантам естественно добавляются природная притягательность и умение крутить бутылочку. Почему бог вместо этого не наградил его талантом, скажем, забивать гвозди, чинить двигатели, изобретать полезные приспособления, проектировать дома, писать картины, или книги. Кем, кроме того, что он из себя представляет, он может стать, обладая этими сомнительными талантами?

  Но мы имеем то, что имеем и это «что-то» уже снимает со стола испустивший последний дым кальян и на это место укладывает пустую бутылку из под Светкиного Вермута. Неуловимое движение правой руки и вот бутылка уже крутится волчком, издавая звук гудящего мотора. Глаза всех сидящих за столом невольно залипают на вращающемся предмете, который, будто закрепленный на невидимой оси, ни на сантиметр не отклонился от центра стола. Ещё до того, как бутылка замедлила движение, я бросил взгляд на Буратину. Судя по хитрой улыбке и моргнувшему глазу, я понимаю, что являюсь первой целью. Бутылка, сделав несколько ленивых оборотов, похожим на жерло пушки горлышком, целится чуть выше моего пупка. Как он это делает?

  Моим партнёром Буратина решил назначить Геракла. Тот довольно кивает, указавшему на него горлышку, но при этом, его лицо не покидает кривая ухмылка. Может быть, он догадывается об этом таланте Буратины, или давно о нём знал? Во всяком случае, он принимает эту игру, как возможно и то, что она срежиссирована заранее. Единственное, о чём он не может догадываться, это о том, что эта игра является частью более сложной и серьёзной.

  Далее импровизированная рулетка выбирает сначала самого Буратину, а потом Светку. Для меня это вполне предсказуемо, впрочем, как и то, что два неразлучных шансонье Уксус и Поночка продолжат работать в дуэте.

  Ещё два вращения волчка нужны для того, чтобы определить, какая команда будет выступать первой, а какая второй. Ну, конечно же, первым к барьеру идёт изрядно поднадоевший за вечер хор.

  Изнывающие от творческого голода, Поночка и Уксус, опрокидывают в себя по рюмке допинга и спешат на сцену. Поночка обнимает тощие плечи товарища, и они отворачиваются к пульту, где что-то активно обсуждают, тряся головами и тыча друг в друга пальцами. Бумаги и ручек мы, понятное дело, не нашли, поэтому договорились записывать свои версии на телефон. А что, так даже удобней.

  Жаркое обсуждение, которое уже несколько раз грозило превратиться в откровенный мордобой наконец-то закончилось. Раскалившийся докрасна, но, видимо, одержавший победу в споре, Поночка берёт микрофон, в то время как из колонок уже льётся сумбурный и пока не узнанный мной мотив

  – Я поняла, – кричит Светка, заслышав первые аккорды.

  «Что ты поняла? – адресую я ей немой вопрос. – Какая звучит песня, или, что с ней связано?».

  "Днём и ночью басмачи-и по пустыне шарят.

  Осушили все колодцы с красными не ладят..."

  Я узнаю эту песню, только благодаря словам, а не мелодии, и уж конечно не исполнительскому мастерству двух горлопанов, которые перекрикивая друг друга орут на разрыв глотки.

  "...Зульфия иль Зарина-а,

  Будет мне теперь жена, будет мне теперь жена..а-а-а"

  У меня лишь одна прочная ассоциация с этой песней – это история, которая имеет отношение именно ко мне.

  – Гюльчатай, открой личико! – Тычет меня в бок развеселившийся Геракл.

  Буратина довольно кивает и направляет на меня оба указательных пальца, сопровождая этот жест громким щелчком; а Светка демонстрирует мне светящийся дисплей телефона, на котором крупным шрифтом напечатано : «ГЮЛЬЧАТАЙ».

  "Ва-асток дело то-онкое Петруха-а-а,

  Ва-асток как капризная старуха-а-а"

  Безусловно, парни сделали правильный выбор, и раунд за ними, поскольку этот якорь может зацепиться лишь в одной точке океана нашего прошлого.

  9

   Я мгновенно окунаюсь в декабрьскую стужу. Мой зелёный пухан распахнут настежь, демонстрируя миру новенький (муха не сидела) свитер «Boys». Серые штаны неряшливо торчат из расстёгнутых полусапожек, пластмассовая подошва которых, скользит по льду не хуже тех лыж. По пути от дома Геракла до школы, я навернулся уже раза три, падая плашмя, прямо на спину, и виноват в этом отнюдь не зимний лёд.

  Сегодня в школе «Новогодний бал» и мы с Вовой решили прийти туда в приподнятом настроении. Настроение поднимали старым проверенным предками способом. Я раздобыл бутылку бормотухи с тёплым названием «Анапа», которая, как мне казалось, просто завалялась, каким-то образом попав в голенище, лежавшего в шкафу старого сапога. Я был ещё очень мал и не мог догадываться, что в то время, спиртное не могло где-то просто заваляться, или быть незаслуженно забытым. Позднее мне пришлось горько ответить за мою неверную догадку, но к истории это отношения не имеет.

  Поднимали настроение дома у Геракла, естественно, в отсутствие его предков. Уже после первого стакана бурой приторно сладкой жидкости, градус нашего настроения стал просто зашкаливать. Мир вокруг заиграл всеми цветами, в голове появилась лёгкость и отрешённость. Всё: проблемы, неприятности, враги, учителя – всё это в один миг стало ничтожным и мелким. Я и не подозревал, что жизнь можно превратить в сказку, сделав несколько глотков этого волшебного эликсира. Это было лекарство от страха и неопределённости, это было лекарство от застенчивости и неуверенности, это было лекарство от слабости. В один миг мы с Гераклом очутились в Зазеркалье, в том измерении, где возможно просто всё. Каждый глоток добавлял силы и лёгкости, с каждым глотком становилось только лучше. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, ещё буквально полстаканчика, и я смогу воспарить над ворсом, лежащего под ногами ковра. Почему...почему мы не открыли для себя этот волшебный нектар раньше, ведь рецепт счастья так очевиден. Но теперь всё. Долой невзгоды и печаль, долой тоску и скуку. Долой серость! Теперь мы знаем рецепт счастья, и будем следовать только за этим волшебным снадобьем.

  Но уже к концу бутылки мы стали понимать, что всё не так однозначно и просто; что эликсир воздействует на всех по-разному; что в какой-то момент, вместо того, чтобы добавить сил, он начинает их забирать. Первым это ощутил Геракл, который очень спешил взлететь, а поэтому пил гораздо быстрее меня. Он и пришёл к финишу первым, блеванув на новый, добытый непомерными усилиями родителей, ковёр.

  После первого приступа, следы которого частично удалось затереть, Геракл, стал неинтересным приземлённым и сонным. Он постоянно бегал в туалет, где отчаянно горланил в унитаз, будто вызывая кого-то, находящегося на противоположном конце канализационной трубы. В конце концов, он упал на кровать и мгновенно уснул.

  Я же по-прежнему чувствовал себя новорожденным и счастливым.

  «Этот эликсир не всем подходит, а значит я избранный» – только и мог подумать я, находясь в том волшебном состоянии. – Раз так, то пока его действие не закончилось, нужно быстрее лететь и спасать этот мир от серости и скуки".

  Я попытался разбудить Геракла, но мои попытки его растормошить увенчались лишь смачным предложением прогуляться на три буквы. Вняв совету безвременно почившего друга, я оделся, покинул квартиру, и полетел вниз по лестнице, почти не касаясь ногами ступеней.

  ***

   Заветный бал, куда я спешил подобно , обратившейся в принцессу, Золушке, уже стартовал. Помню, как я залетел в холл, словно барин на ходу скинул пуховик, пихнул его в руки обалдевшей техничке Фире, и взмыл на второй этаж, где находился актовый зал. Помню, что в узком, ведущем в зал коридоре, были какие-то ряженные, которых я бесцеремонно растолкал по стенкам. В этот момент мне казалось, что я могу порвать любого человека на две части, как лист бумаги. Помню, как заходил в зал; помню мерцание огоньков на большой, стоящей по центру зала, ёлке; помню дружные крики «Дед мо-оро-оз...дед моро-оз...дед моро-оз!».

  На этом мои воспоминания обрываются. Дальнейшие события были мной реконструированы, благодаря многочисленным рассказам присутствовавших на вечере очевидцев.

  За минуту до моего появления, Сурепа (наш завуч), стоя под ёлкой, своим неповторимым каркающим басом провозгласила, что Дед Мороз со Снегурочкой уже пожаловали на новогодний бал, нужно их только позвать. Детишки переростки сидящие по периметру зала завизжали, затопали ногами, а кое-кто даже засвистел сунув пальцы в рот. Но, подобревшая в честь праздника, Сурепа, изобразив на лице, что-то вроде улыбки, сказала, что так не пойдёт. Дедушку Мороза нужно звать непременно по имени. Разгорячённые предвкушением праздника подростки тут же вспомнили детсадовские утренники из не успевшего далеко убежать, детства, и принялись дружно скандировать:

  «Дед мо-оро-оз...дед моро-оз...дед моро-оз!»

  Но вместо долгожданного дедушки, в дверном проёме появился знакомый всем присутствующим, персонаж, который поначалу вызвал дружный хохот, а потом настороженные взгляды и шепотки. Персонаж счастливо улыбался, его глаза подозрительно блестели, а походка была до невозможности развязной. Сделав несколько широких моряцких шагов, он остановился, окидывая зал туманным взором. Подумав, что дружный хохот и приветственные аплодисменты адресованы ему, как единственному долгожданному гостю, он троекратно раскланялся, чем ещё больше оживил зал. Среди восторженной публики в полумраке зала выделялся один длинный тип в белой рубахе, который активно размахивал руками, настойчиво приглашая долгожданного гостя пройти в конец зала и сесть рядом с ним. Персонаж откликнулся на призыв, но траектория его движения была очень странной и если выражаться математическими терминами, походила на синусоиду. Одна из вершин этой синусоиды пролегла возле самой ёлки, проходя мимо которой персонаж за что-то запнулся. Ёлка погасла, и весь зал тут же погрузился во тьму, которую пронизывал топот десятков ног и дружный свист.

  Гость наклонился, а затем перешёл в портер, ковыряясь где-то в подножье ствола ели. Ёлка снова вспыхнула и толпа радостно загудела. Кудесник встал и опять троекратно поклонился, едва не вызвав у Сурепы сердечный приступ. Наконец-то достигнув конечной точки витиеватого маршрута, гость с размаху плюхнулся на стул. Обняв призывавшего его друга он, (о боже!), смачно поцеловал его в щёку. Но это было не всё. Повернувшись к соседке слева, гость тоже обнял её за плечо и засосал в напудренную щёчку. Соседка, коей оказалась староста класса Маринка Абросимова, чуть не сгорела от стыда и едва не задохнулась от сивушного амбре, которым её щедро обдал новый кавалер.

   Этот, выстреливший чёртиком из табакерки, тип, сфокусировал на себе всё внимание публики, которая даже не заметила, что в зале уже давно появились главные гости бала. Ситуацию спасло угрожающее карканье Сурепы, напомнившее присутствующим о том, что неплохо было бы поприветствовать Деда Мороза. На этот раз аплодисменты и возгласы были уже не такими дружными и восторженными, но шоу, тем не менее, началось.

  Огромные колонки, стоящие по краям сцены издали громкий свист, а потом ужасно фоня, стали выплёвывать аккорды, уже набившей оскомину песни.

  "Расскажи Снегурочка где была-а

  Расскажи Снегурочка как дела-а..."

  Дед Мороз и Снегурочка решили не заморачиваться приветствиями и стишками, а просто неуклюже кривлялись под фонограмму, изображая что-то вроде погони старого извращенца за малолеткой. Снегурочкой была бывшая пионервожатая Вера Иванова, а вот кто скрывался под ватной бородой, было пока не ясно.

  – Ты где так накидался? – Буратина тыкал локтём сидящее рядом ватное тело, которое от резкого температурного перепада начало было таять и растекаться по стулу. – Щас торжественная часть кончится и мы тебя выведем.

  – З-зачем? – спросило тело.

  – Ты же спалишься, идиот! Из школы вылететь захотел?

  В ответ тело пробурчало что-то невнятное и смачно сплюнуло на пол через зубы.

  Буратина повернулся к сидящему слева от него Поночке.

  – Как только петь закончат, берём и тащим его к выходу. – Прошипел он, в ухо товарищу.

  – А Дед Мороз нас-стоящий? – Жалобно спросило тело, которое привлёк нелепый танец под ёлкой.

  – А то! – ухмыльнулся Буратина.

  – Пиздишь! – Произнесло тело, неожиданно обозлившись.

  – Да нет конечно...– решил сгладить углы собеседник.

  – А кто т-там?

  – Гулька! Гулька – Дед Мороз – злорадно выкрикнул Поночка, не осознавая последствий своей неудачной шутки.

  – Гу-улька...Гюльчата-ай – Свекольно красное лицо растеклось в блаженной улыбке.

  Гуля Садыкова была первой красоткой во всей параллели. Она обладала крупными внушительными формами, идеальным кукольным лицом и иссиня чёрными локонами. По привлекательности Гуля могла конкурировать, разве что с нашей Светкой, но она к этому времени уже перешла в другую школу.

  Теперь всё внимание эпотажного субъекта было поглощено Дедом Морозом. Он тщетно пытался сфокусировать свой плавающий взгляд на красном тулупе, воображая находящиеся под ним аппетитные формы. Эх...будь он чуть трезвее и капельку внимательней, то наверное увидел бы, что та самая Гуля сидит как раз напротив него у противоположной стены и очень часто бросает полный укоризны взор в его сторону.

  Тем временем песня уже закончилась, и Сурепа приглашала всех желающих поводить хоровод вокруг ёлки. После того, как желающих не оказалось, Сурепа одним своим угрожающим, цепким, как рыболовный крючок, взглядом, подняла с мест нескольких ботаников и отличниц.

  Хоровод всё равно был ничтожно маленьким, чтобы замкнуться вокруг ёлки, и находчивая Снегурочка предложила станцевать Ломбаду. Из многострадальных колонок вперемешку с треском и пылью бахнула до тошноты заезженная мелодия, сопровождаемая грубым голосом латинской певички. Танцоры сбились в корявую разноцветную сороконожку, которая хромая , косолапя и раскачиваясь, поползла вокруг ёлки. Головой сороконожки была неуклюже ковыляющая высоченных каблуках, Сурепа. Было похоже на то, что она оседлала невидимую лошадь, которая время от времени взбрыкивала и вставала на дыбы. За Сурепой семенила Снегурочка, которая хоть и не в идеале, но всё же изображала что-то похожее на танец, стараясь плавно вилять бёдрами. Дальше была просто беда. Туловище сороконожки то растягивалось, то сжималось, деревянные лапки тащили её в разные стороны. Хвостом бедного насекомого было суждено стать Деду Морозу, который тщетно пытаясь поймать ритм, постоянно сбивался и менял ногу. Бедный дедушка почему-то решил, что сороконожка, должна ходить именно в ногу, как взвод солдат.

  Посчитав, что этот ужасный танец, лучшее время для того, чтобы убрать с глаз невменяемого друга, Буратина и Поночка схватили его под руки и , почти волоком, потащили к выходу. В какой-то момент пьяное тело выскользнуло из рук конвоиров и метнулось к танцующим. Ухватив Деда Мороза сзади за бёдра, оно стало изображать недвусмысленные движения, которые можно было расценить, как самый пошлый вариант ломбады. Дед Мороз тут же прекратил танец и развернулся лицом к телу. Дедушка был на полголовы выше, и тут бы пьяному дурню насторожиться. Он же, довольно улыбнувшись ухватил дедушку за бороду громко продекламировав, так, что услышал весь зал.

  «Гюльчатай, открой л-личико!»

  Ватная борода сползла вниз, обнаружив под собой чёрную щёточку усов физрука Нафани. Дед Мороз стряхнул с себя рукавицу и в мгновение прилепил широкую ладошку к уху неадекватного ублюдка.

  «А-а-а!» – завизжал тот, распахнув рот, будто выброшенная на берег рыба.

  Добрый дедушка, словно мешок с подарками, протащил негодяя за ухо через весь зал, потом через коридор, спустился с ним на первый этаж, вывел на крыльцо и только там отпустил многострадальное ухо. Потом он развернул негодяя лицом к крыльцу, спиной к любимой школе и дал ему увесистого пенделя подошвой огромного валенка. Тело, сделав пару кувырков через голову, скатилось с крыльца и застыло на заснеженном тротуаре. Тем временем, на крыльце появились провожатые негодяя, один из которых держал в руках пуховик.