Текст книги "Караоке а-ля Русс (СИ)"

Автор книги: Олег Механик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

   – Э-эй народ...отомрите. – машет он свободной лапой, но никто не реагирует.

  Геракл медленно обходит вокруг Пашу, и задирает голову, пытаясь заглянуть ему в глаза.

  – Уважаемый...сигаретой не угостишь?

  Паша невозмутимо пускает паровозную струю поверх лохматой головы.

  – Ты прямо, как памятник. Как его...ага вспомнил. На Тамерлана похож. Коня только не хватает.

  Голова Паши оживает, шевелится на чугунной шее и он уже готов дать ответ своему визави, но его вовремя отвлекает, раздающийся на крыльце шум.

  Из раскрытой двери вылетает Поночка, который, перескочив сразу три ступеньки, оказывается на парковке, рядом с Пашей. Увидев великана, он шарахается в сторону, выставляет вперёд кулаки, запинается, падает на задницу, вскакивает, злобно рыча: «хрен тебе, сука!»

  Следом за Поночкой человек в чёрном выводит Уксуса. Он заломил ему руку, так что тот неестественно согнулся и стонет. Лицо Игорька уляпано бурыми пятнами. Подведя жертву к краю крыльца, горилла отпускает многострадальную руку и даёт Уксусу увесистого пинка.

  – Пи...р! – навзрыд орёт тот, размазывая по лицу красные сопли.

  – Миша, ты зачем его так? Ян Викторович велел не трогать...– гремит бас Паши.

  – Это нам велел Ян Викторович! – истерично орёт инквизитор.– Этому уёбку он ничего не велел, так он меня бутылкой по башке околдошил. Его счастье, что я, когда на краповый берет сдавал, поддон кирпичей себе об башку разбил.

  – Так это не моё счастье, а твоё! – орёт Уксус.

  – Пшёл отсюда, чтоб я тебя не видел больше! – орёт инквизитор, не двигаясь с крыльца.

  – Сам пошёл! – не унимается Уксус.

  – Игорёк успокойся! Всё нормально. – Буратина улыбается, тянет руки, пытаясь обнять друга, но тот вдруг резко отстраняется, отпрыгивает в сторону, как от прокажённого.

  – Успокойся? Это ты мне говоришь? Ты опять нас подставил. Опять всё в тихушку, всё молча. Что срубил бобла? – Уксус оскаливает розовые зубы, изо рта пузырит кровь.

  – Игорь ты...

  – Пошёл ты! Пошли вы все! – орёт в истерике Уксус, обращаясь уже к нам. – Вы все знали, а нас держали за дурачков. Пойте дураки, а мы пока на дело сходим. Знать вас больше не хочу. Всё расход! – Он машет рукой и направляется прочь. Ему навстречу на парковку одна за другой заезжают две пёстрые машины такси. Уксус деловито открывает дверь первой, рявкает в салон «до города довезёшь...». Оттуда что-то, отвечают, не понимая, что это был не вопрос, а приказ. Уксус мешком валится на сиденье, хлопает дверью так, что машина подпрыгивает.

  «Подожди!» – вяло машет рукой Поночка. Он медленно по-стариковски ковыляет к машине. Открыв дверь, останавливается, будто что-то вспомнив. Он достаёт из кармана умные часы Буратины, взвешивает их на ладони, мягко бросает хозяину. Буратина почти не шевелится, он просто раскрывает ладони, куда падают часы.

  – В них батарейка села почти сразу. – грустно констатирует Поночка, глядя куда-то в сторону, тяжело вздыхает, и пропадает в салоне. Дверь медленно закрывается до характерного щелчка, после чего машина сразу же начинает движение к выезду.

  – Это чё щас было?! – Геракл недоумённо крутит лохматой башкой. – А они не заметили, что нас шестеро, а машины всего две? Теперь придётся вчетвером в одну трамбоваться. И вообще, мы же вроде не договорились, куда поедем отмечать.

  – Что отмечать? – спрашиваю я, поднимаясь со ступенек вслед за Светкой.

  – Как чё?! Наше второе рождение!

  – Я пас! – говорит Светка, выскальзывает из под моей руки и уверенно направляется к машине. На полпути она останавливается и поворачивается к Гераклу. – Вова, спасибо тебе...– Какое-то время стоит, будто хочет сказать ещё что-то, но, видимо передумав, продолжает путь.

  – Ты уж извини Вова, но я тоже как-то не в настроении. – Искусственная улыбка на секунду появляется на измученном опухшем лице. – Спасибо, брат! – Буратина осторожно трогает плечо Геракла, разворачивается и идёт вслед за Светкой.

  – Да чё с вами со всеми случилось? – Рык Геракла, на сей раз, адресован мне. – Хоть ты-то в порядке, дружище?

  «Я? Я в порядке, дружище. Я в полном порядке, если учесть то, что почти сутки не спал и за несколько часов успел побывать в заложниках с начала у Карлика, а потом у тебя».

  – Сейчас доберёмся до города и в первый попавшийся кабак. Я пивка хочу! – мохнатая рука треплет моё обмякшее безвольное плечо.

  Я смотрю на это беззаботное весёлое лицо. Он всё тот же мальчик, не смотря на то, что оброс бородой и обзавёлся проплешиной. А ведь в этом возрасте многие уже внуков нянчат.

  – Вова, а сколько сейчас времени? – спрашиваю я, глядя на замершее солнце.

  – Откуда я знаю?

  – Мне интересно...сейчас что, рассвет, или уже закат?

  – Да какая разница...кабаки всё равно открыты.

  – Нет дружище, есть разница. Есть!

  Таксист несколько раз коротко сигналит, намекая на то, что время ограничено.

  – Да подожди ты! – отмахивается Геракл. – Слушай, дружище, если ты хочешь пофилософствовать, то самое время это делать после кружечки пива. Я правда на мели, деньги на свадьбу мне так и не перечислили, так что придётся погулять за твой счёт. Ты не парься, я верну...

  – Слушай, Вова, – мой взгляд так и прилип к этому красному шарику. – А если бы у тебя была настоящая граната, ты бы смог...

  – Что смог?

  – Ну...смог бы рвануть нас всех...– красный свет изнутри наполняет мою черепную коробку. – Просто мне показалось, что тебе даже хотелось, чтобы она была настоящей.

  Тишина. Я перевожу взгляд на Геракла. Его чёрные зрачки медленно двигаются, оглядывая меня сверху до низу. Это похоже на движущуюся под стеклом лампу сканера. «Сканирование завершено!».

  – Пошёл н-наХ! – Геракл разворачивается, закидывает гитару на плечо и шагает прочь. Он проходит мимо урчащей машины и направляется по грунтовой дорожке, ведущей через лес к трассе.

  Я пожимаю плечами, и ковыляю к машине. Светка села рядом с водителем, и я сажусь назад, к уныло глядящему в окно Буратине.

  – Чё это он? – равнодушно спрашивает Буратина, продолжая таращиться в стекло.

  – Да так, минутная истерика, щас догоним. – отвечаю я тем же мёртвым тоном.

  Машина трогается, медленно разворачивается на парковке. За серой тонировочной плёнкой, я вижу глянцевые спины джипов, стоящие рядом угрожающе чёрные силуэты Паши и всей его дружины, аккуратный кирпичный домик, приветливые окна которого, отражают солнечный свет. Голова Паши медленно, подобно башне танка поворачивается, провожая отъезжающую машину. Что-то его отвлекает. Плавность и степенность вмиг улетучиваются, Паша взлетает на крыльцо и вместе с троицей вассалов пропадает за дверью. Что-то произошло там, в небольшой комнате с овальным столом и перламутровыми стенами. Неужели Ян нашёл то, что искал? Ему что не хватило ощущений этой ночи, и он решил продолжить? А может быть он хотел убедиться, сыграла ли бы следующая ставка? А может он настолько уверовал в свою неуязвимость, что просто походя, не задумываясь, вместо того чтобы закурить в очередной раз поднёс ствол к виску и... Интересно было бы посмотреть на его лицо в этот последний момент. Ещё хотелось бы увидеть лицо Германа. Что оно выражало, испуг, ужас, тяжесть утраты, или торжество долгожданного приобретения? Ничего этого я уже не узнаю, да и не нужно.

  Машина выезжает на лесную дорогу, и проклятый дом навсегда пропадает из виду.

   На дороге мы настигаем Вову, который продолжает уверенно двигаться вперёд.

  – Садись в машину! – кричу я, открыв окошко.

  – Я пешком! – Геракл машет рукой и только прибавляет шаг.

  Мы проплываем мимо. Таксист переключается на повышенную передачу, набирая скорость.

  – Останови! – командую я.

  – Слушай, браток, у меня куча вызовов и я не собираюсь терять время, останавливаясь по каждому...

  – Останови, я пойду пешком...

  Свистят тормоза. Я выпадаю из машины, захлопываю заднюю дверь, одновременно открывая переднюю.

  – Света...– я беру её за тонкое запястье, пытаясь вложить больше теплоты и нежности в это прикосновение и в произносимые слова. – Я останусь с ним...ему нельзя сейчас одному...понимаешь?

  – Славка, – она нежно улыбается...– ты не должен передо мной оправдываться. Мы с тобой не муж и жена и даже не любовники, так что ты волен делать всё, что захочешь.

  – А может есть...– я бросаю гневный взгляд в сторону водителя, холёная будка которого, сильно портит этот интимный разговор. – Может есть надежда что мы ими станем?

  – Нет, Слава! Это будет лишним. Быт, стирка, плита, походы в магазин, вечные ссоры из за мелочей и всё это после того, что мы пережили? Давай оставим всё так, как есть и поставим точку в этом романе. Хотя-я – она глубоко вздыхает, глядя в лобовое стекло...– как такового романа и не было. Так, повесть...

  – А как же...– моё дыхание сбивается, слова комком застревают в горле. – А как же Америка, ты что, уже не хочешь?

  – Не будет никакой Америки, Слава. Давай уже опустимся с небес на землю и будем жить реалиями. Я перебрала в эту ночь, ты уж меня прости. Может если б не этот кальян, ничего этого бы и не было. Но...что было то было. Обещаю, что ни на секунду не пожалею о наших совместных приключениях и буду вспоминать о тебе только с теплотой и улыбкой. Но это всё...всё, что я могу тебе пообещать.

  На какое-то время я застываю, ошарашенный её словами, и отмираю только от бормотания водителя о том, что пора бы ехать.

  – Ну тогда пока! – Моя ладонь разжимается, выпуская её запястье.

  – Прощай, Слава!

  Хлопает дверца, пришпоренный двигатель урчит, резина колёс шелестит по гравию. Машина плавно разгоняется, и, подмигнув на прощанье стоп сигналами, пропадает за извилиной поворота. Я смотрю на пустую, влажную от капающего дождя дорогу и тоненькие струйки стекают по небритым щекам. Нет, я не плачу, это просто дождь. Где-то позади шаркают по гравию кеды Геракла. Я дожидаюсь, пока шаги приблизятся и, не оборачиваясь, иду вперёд. Боль в колене правой ноги пытается сделать мои шаги неуверенными, но с каждым шагом я всё тверже впечатываю ногу в гравий и ускоряю ход. Я снова первый, и тот, кто идёт следом, не должен видеть стекающие по щекам струи и знать, что мне больно. Так было всегда. Первым вынужден идти тот, кому следовало бы плестись в хвосте. Я громко кряхчу, прочищая горло, и запускаю к вершинам сосен надрывный, прячущий боль, крик.

  "Ко-огда умо-о-о-лкнут все пе-есни,

  Кото-о-о-орых я-я не зна-а-аю,

  В те-е-ерпком во-о-оздухе кри-и-икне-ет,

  После-дний мо-ой бума-ажный парохо-о-од.

  Раздающийся за спиной писк перебираемых струн, заставляет меня улыбнуться. Он приготовился и уже через секунду со всей мочи шарахнет по струнам. Раз-два-три:

  "Гудба-ай Аме-ерика-а о-о-о,

  Где я не бу-уду никогда-а,

  Проща-а-ай навсегда-а-а,

  Возьми банжо сыграй мне на прощанье..."

  Олег Механик 22.03.2022