Текст книги "Охота на 'Кидал'"

Автор книги: Олег Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Все хорошо, что хорошо кончается,– резюмировал я.– Давай продумаем наши дальнейшие действия. Найти человека в этом мегаполисе, это не иголку в стоге сена, а скорее – песчинку в море.

– Помнишь адресок, который тебе подкинул Мартюшев. Я считаю, что нам нет смысла шерстить гостиницы, а нужно искать Марину там.

– Поехали.

Мы сориентировались по карте. Сели на метро, доехали до "Пражской", там еще немножко на автобусе. Столичная берлога Джавдета оказалась далеко не в центре. Не мудрствуя лукаво, мы направились прямо в нее и позвонили в дверь. Никто не открывал, и движения в квартире было не слышно. Тут Вязов в очередной раз удивил. Он достал связку ключей и стал пробовать открыть ими дверь. Как ни странно, она отворилась. Мы вошли внутрь.

– Слушай, может быть тебе вместо каталы в домушники переквалифицироваться? Очень уж хорошо у тебя взломы получаются,– предложил я.

– Мы не взломщики. Мы – гости хозяйки. Она у меня дома жила, почему бы и нам у нее не погостить. Кстати, когда мы жили у меня в общаге, я снял слепки со всех ее ключей. Как видишь, пригодилось. Я умею двери только открывать, а не взламывать. Располагайся, Игорь, чувствуй себя, как дома. В квартире явно кто-то недавно был, значит, вполне возможно, что это Марина и скоро она появится.

Немного посидев, мы поняли, что поспешили. В суете дороги и стремлении побыстрее разделаться с делом совершенно не позаботились о пропитании своего организма. Теперь он напоминал об этом урчанием желудка. Наконец, Вязов не выдержал. Его организм был больше, значит ему больше требовалось калорий и витаминов. Он решительно поднялся и направился к холодильнику. Распахнул дверцу и продемонстрировал его содержимое: палку сырокопченой колбасы, йогурт, кефир, коробку конфет и бутылку сухого вина. Все, что нашел, он начал выставлять на стол. Это принимало некрасивый оборот. А вдруг Марина в этой квартире и не останавливалась, может быть тут другие хозяева. Одно дело, если они просто обнаружат в своей квартире ментовскую засаду и совсем другое, если увидят, что ментовская засада пожрала их пищу. Красиво – некрасиво, один черт, голод не тетка, а Вязов явно собирался его утолить. Я не выдержал и присоединился к нему. Мы душевно закусили, и ждать стало веселей. Однако вскоре потянуло в сон. Мы сидели и подремывали. От этого чуть не пропустили момент появления хозяйки. Едва слышно щелкнул замок, и в коридоре появилась фигура женщины.

– Здравствуйте,– сказал Вязов.

Женщина испуганно схватилась за сердце. Теперь мы видели, что не ошиблись в расчетах. Это была она. Марина.

– А мы уже заждались. Все гуляете, голубушка, а гости томятся,заметил Виталий, поднимаясь ей навстречу.

Она тоже узнала нас, и, сбитая с толку появлением неожиданных визитеров, молчала. Неожиданно Вязов отвесил ей смачную пощечину.

– Это тебе за подлянку.

Марина как-то сразу пришла в чувство и сделала резкое движение, явно намереваясь ответить Виталию ударом на удар. Но у него реакция оказалась лучше. Перехватив ее руку, он с угрозой произнес:

– Еще раз рыпнешься – застегну лапы наручниками. А теперь поехали.

– Куда?– обреченно спросила она.

– Куда скажут, туда и поедешь. Ты теперь вообще права голоса не имеешь.

Мы поймали тачку и отвезли Марину в ФСБ. Как говорится, с рук долой и из сердца вон. Однако, сразу стало скучно. Задание по командировке выполнили, а больше делать было нечего. Главное, не хотелось.

– Поехали, устроимся куда-нибудь в гостиницу и выспимся,– предложил я.

– Зачем нам гостиница? У Марины квартира стоит пустая, ключи у нас есть, там и поспим. Только пожрать что-нибудь купим,– сделал контрпредложение Вязов.

Вариант был интересный. Тем более, что хозяйку наверняка определят куда-нибудь в Лефортово, и наше присутствие в квартире ей мешать не будет. Мы снова поймали тачку и вернулись обратно.

Мы мирно почивали, когда в квартире кто-то появился. Я обнаружил это только потому, что в комнате зажегся свет и неприятно резанул по глазам.

– Ну ничего себе!– раздался возмущенный Маринкин голос.– Меня, значит, отправили на Лубянку, а сами скорей ко мне в квартиру и спят, как ни в чем ни бывало. Есть же такие бессовестные люди!

– Прекрати ворчать и погаси свет. Я тебя не попрекал, когда ты у меня жила,– сонно отозвался Вязов.

Марина еще погундела, но скоро успокоилась. Видимо, пребывала в хорошем настроении от того, что вернулась домой.

Снова проваливаясь в блаженную пучину сна, я немножко послушал, как она сгоняла Вязова с кровати ко мне на диван, но чем дело кончилось не знаю, так как Морфей снова принял меня в свои объятия.

Когда я проснулся, на кухне что-то шкворчало и оттуда несло аппетитным амбре. Витали и Марина уже встали, с кухни доносилась их беседа. Слов было не разобрать, но тон явно был мирный. Я поспешил присоединиться.

– Ну-с, какое у нас меню на сегодня?– бодро поинтересовался я у них.

– Сегодня в меню английская кухня. Национальное блюдо из 10 букв. Угадай?– улыбнулась Марина.

– Бутерброды?– спросил я.

– Садись – двойка. Как же ты не угадал? Это их самая распространенная еда. "Овсянка-сэр" называется.

– Вы что сели на диету?– полюбопытствовал я, упав духом.

– Не пугайся. На диете только хозяйка, а для нас она готовит яичницу,– успокоил Вязов.

– С беконом?– с надеждой спросил я.

– Ага. С колбасными обрезками!

– Не делайте из еды культа!– прервала наши разглагольствования Марина,– Садитесь жрать, пожалуйста.

Мы не заставили себя уговаривать. За яичницей Вязов ввел меня в курс событий.

– Ты представляешь, Игорь, как нас "комитетчики" подставили? По их милости мы сначала все переругались, потом нас попытались отравить, насилу откачали. Затем ужасно опозорили. И, наконец, заставили еще ехать в командировку за свои деньги. А когда после всех злоключений мы доставили им государственную преступницу, они, вместо того, чтобы расстрелять за измену Родине, поговорили с ней о погоде и отпустили с миром.

– А для чего все-таки вызывали?– спросил я.

– Спросили, зачем ее папаша передал помощнику какого-то консула изумруды. Она ответила, что про эти дела ни сном, ни духом не ведает, ей поверили и отпустили на все четыре стороны.

Пока мы болтали, Марина помалкивала и кушала свою овсянку, видимо, соблюдая принцип "когда я ем, я глух и нем". Но едва покончила с кашей, обратилась ко мне:

– Игорь, я хочу, чтобы вы знали. Мне потом было очень стыдно за то, что я наговорила про вас с Виталием по телефону дежурной части. Я явно погорячилась. В общем, извините меня.

– Ладно, чего уж там,– пожал я плечами.

Но Вязов тут же вмешался.

– Ты не очень-то верь ей, Игорек. Просто я растолковал нашей даме содержание статьи УК за ложный донос.

– Вязов, как ты можешь?! Я же искренне!– возмутилась Марина.

Понимая, что сейчас между ними опять вспыхнет словесная перепалка, я поспешил выступить в роли миротворца.

– Давайте не будем вспоминать то, что было. Прошлого не вернешь и не поправишь. Лучше обсудим то, что будем делать дальше.

– А какого хрена нам еще тут делать? Сейчас соберем вещички и двинем домой,– отозвался Вязов.

– Если вы задержитесь еще на сутки, то завтра можем полететь вместе. Я приглашаю вас остаться у себя,– предложила Марина.

– Интересная мысль,– отметил я.

– А вечером я гарантирую вам отличный ужин,– добавила Марина, и это замечание явилось решающим фактором.

Мы согласились остаться.

Пока Марина завершала свои столичные дела, мы взяли билеты на завтра, позвонили Петровичу, поставили печати на командировочных удостоверениях, пошатались по городу и развлеклись пивком. В общем, провели день с пользой. А вечером, она, как и обещала, угостила нас отличным ужином в валютном ресторане. Мы посчитали это компенсаций за причиненный нам моральный ущерб и не возражали, что она будет платить за общее удовольствие.

Авиалайнер зашел на посадку, и у меня привычно заложило уши. Самолет пронесся по полосе и мягко подрулил к отведенному для него месту. Турбины смолкли и наступила приятная тишина. Чтобы вернуть уши в обычное состояние я начал делать глотательные движения. Говорят, помогает. Но от этого занятия меня толчком в бок отвлек Вязов.

– Смотри,– сказал он, указывая на иллюминатор. Вместе с трапом к самолету подкатывала наша райотделовская "шестерка". Чтобы оперов из командировки встречали с машиной на летном поле, такое я видел только в кино. Похоже, что нас вознамерились встретить, как героев, только мы себя таковыми совсем не чувствовали. Однако, на душе стало приятно помнят, уважают, ценят, заботятся.

Мы спустились по трапу с гордым видом, широко улыбаясь, как "звезды" экрана. Пожали руку Петровичу и направились к машине, но начальник остановил нас:

– Подождите, сначала женщина.

С этими словами он показал на Марину. Мы засуетились, повернулись к ней и стали предлагать ее подвезти.

– Не утруждайтесь, пожалуйста. Меня встречают. Все в порядке,улыбнулась она.

– Однако, гражданочка, все же придется проехать с нами. Вот постановление о вашем аресте. Можете ознакомиться,– холодно заявил Петрович.

Мы с Вязовым чуть не сели на взлетную полосу. Вот это коленкор!

Пока мы путешествовали, ребята не сидели, сложа руки. А дело было так:

Пару месяцев назад к нам в райотдел прибыла делегация разгневанных мужчин с одного из местных крупных заводов. Администрация этого предприятия решила закупить для своих сотрудников партию сахара. Поручено это было сделать председателю профкома. По рекламным объявлениям в газетах он нашел фирму "Фактория" предлагавшей сахар крупным оптом, но по цене меньше, чем другие. Председатель приехал в эту фирму, составил официальный договор, и завод перечислил на ее счет деньги. Через три дня председатель профкома с копией платежки, заверенной банком, и с грузовым транспортом снова появился в офисе "Фактории". Там милая девушка бухгалтер подтвердила по своим учетам поступление денег, выписала счет-фактуру и подробно нарисовала дорогу на склад, находящийся на окраине города, на котором следовало непосредственно загрузить сахар. Заводчане поехали туда. Сахар на складе действительно имел место быть, только к "Фактории" он не имел никакого отношения. Председатель рванул обратно в офис фирмы. К огромному своему удивлению в помещении, еще недавно уставленном оргтехникой и наполненном людьми, теперь ветер гонял бумажки меж пустых столов. Пока покупатели мотались на склад и обратно, фирма "Фактория" приказала долго жить и растворилась в воздухе. Афера была задумана в расчете на одного крупного оптового покупателя и успешно осуществлена. Естественно, что деньги сразу были переброшены в другой банк, где вскоре так же растворились в воздухе.

Наша проверка тогда ничего не дала и только пополнила список материалов по безфигурантным киднякам. И вот, пока мы разгоняли тоску в Москве, Петровичу позвонил некий аноним и сообщил местонахождение директора "Фактории". Его взяли. Потом через него взяли еще двоих парней и милую девушку бухгалтера. Задержанные добровольно дали показания, что за долги попали в кабалу к Джавдету и он принудил их совершить кидалово, а разработало его сценарий Марина. Больше того, они указали мастерскую, где по просьбе Марины старик-гравер изготовил печать и угловой штамп фирмы "Фактория". Дедок был тертый, имел порядка пяти отсидок и на какой-то из них якобы даже спал с Джавдетом на одних нарах. На обыске у него нашли эскизы нескольких печатей, исполненных марининой рукой и он подтвердил, что она время от времени обращалась к нему с просьбами чекунить ей фактураж или шварц-вайс, а он не мог отказать дочери старого кореша. Ребята сработали на "отлично", а главное – быстро. К нашему приезду было уже все готово и красавица Марина, владеющая маркетингом, менеджментом и разговорным английским, пошла топтать своими стройными ножками отцовские тюремные дорожки.

Несколько дней, после неожиданного ареста Марины, Вязов был сам не свой. Он стал необычайно задумчив, рассеян и порой невпопад отвечал на вопросы. В этом состоянии Виталий даже попался на элементарную, детскую шутку Бородянского. Когда тот, как бы невзначай, заглянул к нам в кабинет с пачкой купюр и сообщил, что в бухгалтерии выдают задолженность по пайковым, Вязов, словно сомнабула, поднялся и отправился в кассу. Чем доставил огромное удовольствие Пашке. Конечно, никакой выдачи задолженности не было и в помине.

Но, главное, что в глазах Вязова потух присущий ему огонек охотничьего азарта. Он по большей части сидел на месте и писал бумаги, не выражая желания вылезать из кабинета и ловить кого-либо. Я понимал, что апатия его вызвана накопившимися проявлениями нашей паршивой жизни и достижением определенной цели. Отлаженную отцом и дочерью Джавадовыми систему кидняков у нас в городе он сломал. В то же время не получил за это никаких материальных благ, а лишь познакомился с тюремными нарами и бытом. Негативно повлияли и неурядицы в личной жизни. Хотя он и не говорил об этом, но я понимал, что он переживает разлуку с женой и дочерью, неопределенность судьбы брата. Не прошли бесследно неудачи в сердечных делах. Сначала разрыв с Верой Павловной, переметнувшейся к другому, а потом посадка Марины в СИЗО. Несмотря на сложность натуры дочки Джавдета, Виталий привязался к ней, пожалуй, больше, чем к другим своим женщинам, поэтому отправлять ее чуть ли не собственными руками в следственный изолятор было совсем непросто.

Возвращение партнера к активной жизни началось с того, что он, размешав сахар в чае, вынул ложку из кружки и по рассеянности, владевшей им последнее время, положил ее мимо стола. Когда она упала на пол, я заметил:

– Женщина придет.

Он отвлекся от своих мыслей, поднял на меня глаза и спросил?

– Что ты сказал?

– Говорю, женщина придет. Примета такая есть: если какой-нибудь предмет упадет на пол, это к неожиданному визиту. Если предмет острый визит мужчины, если тупой – женщины.

Народная примета не обманула. Не прошло и получаса, как на пороге нашего кабинета со смущенной улыбкой возникла Вера Павловна. Это был очень неожиданный визит. Раньше она учреждения, в вывеске которых упоминалось слово "милиция" старалась обходить стороной. Наверное, чтобы изменить своим привычкам, у нее имелись веские основания. Если у вас болит зуб, вы идете в стоматологию, если вас обманом лишили денег – в милицию, хотя не любите бывать ни там, ни тут.

Вязов, все еще пребывающий в состоянии задумчивости, посмотрел на неожиданную гостью, словно вспоминая кто она такая, потом жестом указал на стул возле себя.

– Рада видеть вас, ребята,– сказала Вера Павловна, присаживаясь.

– Мы тоже,– улыбнулся я.

– Наша радость от вашего посещения не знает границ,– произнес Виталий.

Мы с Верой Павловной даже поперхнулись от такого перла, а она, похоже, еще и обиделась.

– Если я некстати, могу уйти,– сказала она.

– Кстати, кстати,– похлопал ее по лежащей на столе руке Вязов.Сколько он у тебя взял?

– Как? Ты уже знаешь?!– удивленно вскинула она брови.

– Еще нет, невозмутимо отозвался он.

– Вы о чем?– спросил я, возможно вмешиваясь не в свое дело, но весьма заинтригованный.

– Дидукция, Игорь, дидукция,– объяснил мне Вязов, как непонятливому Ватсону.– Я много размышлял последнее время.....

– Я заметил,– вставил я.

– Не перебивай. И пришел к выводу, что во всем происходящем существует причинно-следственная связь. Визит Веры к нам не случаен. Явно она зашла не для того, чтобы поинтересоваться здоровьем старых друзей. Но причина его существует. Следовательно причина связана с характером нашей деятельности. Опуская логическую цепочку моих умозаключений, скажу вывод: мне кажется, что какой-то нехороший человек взял у нее деньги и не отдает. Вера, я прав?

– Прав,– кивнула она.– Хотя я не могу понять, откуда ты смог это узнать. Или в тебе открылись экстрасенсорные способности?

– Никакой экстрасенсорики, дорогая, только дидукция и немного логики. В свое время мне удалось познакомиться с некоторыми твоими привычками. Поэтому, зная, как тщательно ты следишь за своим макияжем, сразу удивило, что сегодня сделала подводку только одного глаза. Это говорит о сильном душевном волнении.

Вера Павловна моментально вытащила из сумочки зеркальце, косметический набор и принялась устранять недостаток. Между тем Виталий продолжал:

– У тебя с собой пластиковая папка, в которой ты носишь важные бумаги, когда не хочешь, чтобы они помялись. Учитывая, что ты пришла с этой папкой в милицию, я предположил, что в ней находится заявление. Но, вероятно, дело очень деликатное, поэтому ты решила зайти посоветоваться с друзьями, то есть с нами. Вообще, деликатные вопросы женщины обсуждают с подругами, если посвящают в них друзей, работающих в ОБЭП, значит, вопрос связан с деньгами. А дальше все просто. Ты неоднократно говорила, что для любимого человека тебе ничего не жалко. Из всего этого я сделал вывод, что ты дала деньги какому-то мужчине, а он тебя обманул.

– Так оно и есть,– кивнула Вера Павловна.

– Тогда рассказывай все по порядку.

Она немного помолчала, собираясь с мыслями, потом приступила к рассказу.

История эта была весьма любопытной и поучительной. О женской любви и мужском коварстве.

Когда Асланов лег в клинику, ему вскоре стало казаться, что у него на самом деле не все в порядке с психикой. Узнав, что к нам в город приезжает американский психоаналитик, он позвонил Вере Павловне и попросил, чтобы она организовала ему консультацию у этого специалиста. Вера Павловна разыскала американца и встретилась с ним. Вообще-то, он оказался вовсе не американцем, а прибалтом из Вильнюса, просто некоторое время учился и стажировался в Штатах. Психоаналитика звали Рудольфом и он говорил по-русски с милым акцентом, на подобии Урмаса Отта. Вера Павловна и Рудольф сразу понравились друг другу. Ее короткий деловой визит к нему затянулся, а потом плавно перерос в культурную программу с посещением театра, ресторана и, наконец, завершился совместной постелью.

Рудольф рассказал, что в конце 80-х сумел неплохо заработать на вывозе меди из России с последующей переправкой ее в Германию. Деньги позволили ему осуществить свою мечту, и он отправился в Штаты изучать психологию. После окончания колледжа некоторое время стажировался в качестве психоаналитика в Лос-Анжелесе, чуть ли не на Беверли Хиллс, где его пациентами были миллионеры и киноактеры. Потом увлекся буддизмом и заинтересовался проблемой наркомании. Буддизмом потому, что это было модно, а проблемой наркомании потому, что во время своей стажировки убедился: у очень многих людей расстройства психики начинаются на почве употребления наркотиков. В результате у него появилась идея о лечении наркотической привязанности буддизмом. Для ее проработки он отправился в государство Мустанг в Гималаях, где вдохновился практическими примерами излечения наркоманов в местных монастырях. К нам в город Рудольф приехал по приглашению некой общественно-религиозной организации и должен был прочитать курс лекций, пропагандирующих его идею. Эта организация сняла апартаменты в гостинице, где он организовал нечто вроде общественной приемной. Страждущих, представителей прессы и прочих любопытных, посещавших его, он принимал в пышном балахоне с голубыми отворотами и пышными рукавами. Это одеяние называется чуба и является традиционной одеждой жителей Тибета. Вместо "здравствуйте" говорил: "Кале кхе" и увлекательно рассказывал о тибетских монастырях, святилище под названием "Муктинах", в котором можно лицезреть горящий камень, горящий источник и горящую землю и прочих разных заморских достопримечательностях. Все это производило большой эффект, особенно на женщин. Они начинали неровно дышать и просили забрать их в Гималаи. Но он всем светским львицам и дамам полусвета предпочел Веру Павловну. По ее просьбе он встретился с Аслановым. Несколько часов изводил его странными вопросами, потом взяв за консультацию сто баксов и сказав пациенту, что у него сильно разрушена карма, отбыл. После этого Асланов больше слышать о нем не хотел и говорил, что этот заезжий знахарь более сумасшедший, чем любой из пациентов нашей психушки. Это не повлияло на отношения Рудольфа и Веры Павловны, они были упоены друг другом и много времени проводили вместе. Он загорелся идеей набрать здесь группу наркоманов и организовать их лечение в горных монастырях Тибета. Установленная им стоимость лечения была 10 тысяч долларов, поэтому позволить себе это удовольствие могли немногие. Вера Павловна помогла установить ему нужные контакты с солидными людьми, водя его на презентации и престижные тусовки. Среди детей банкиров и бизнесменов было немало пристрастившихся к наркоте, но их родители не спешили раскошеливаться на столь нетрадиционное лечение. Она сама уговорила нескольких своих знакомых записать своих детей к нему в группу.

Через некоторое время Рудольф действительно увез подростков в Тибет, но вскоре вернулся и стал набирать новую группу. Постепенно Вера Павловна начала замечать в нем изменения. Все реже он говорил о философии, о буддизме, о вреде наркомании, все чаще – о деньгах. Лечение наркоманов в Тибете уже приобрело для него подобие производственного процесса, поставленного на поток, и интересовало только с точки зрения прибыльности. Потом у него начались неприятности. Один из подростков, отправленных им, вернулся и стал рассказывать некрасивые вещи о духовном наставнике. Будто бы Рудольф, по приезду в Катманду, отобрал у него все документы и деньги, отвез в какой-то храм в горах и чуть ли не продал в рабство местному ламе. Наших ребят заставляли от зари до зари вкалывать на каменистых полях, скудно кормили и, вообще, держали в черном теле. Сбежавший парень прибился в горах к российским альпинистам, и они умудрились вывезти его на родину в большой спортивной сумке. После этих рассказов доверие к методике Рудольфа было сильно подорвано. Люди требовали вернуть их детей и деньги. Но, пожалуй, хуже всего для него было то, что сбежавший пацан оказался сыном не кого иного, как Колчедана.

Рудольф пришел к Вере Павловне и сообщил, что ему угрожают. Если он не отдаст в самое ближайшее время 50 тысяч долларов, то однозначно будет убит. Причем, не горем, а киллером. Вера Павловна пыталась успокоить его, но Рудольф был безутешен и просил найти деньги. Ее, сердобольное внутри, женское сердце не выдержало. В конце концов, деньги приходят и уходят, а жизнь у любимого человека останется. Она перевела на его валютный счет 20 тысяч долларов (все свои личные сбережения), а еще на 30 тысяч оформила ссуду в "Продсервисе" и тоже их перевела. Рудольф со слезами на глазах целовал ей руки и заверял, что никогда не забудет ее жертвы.

А потом он пропал. Рудольф не появлялся ни у нее, ни в своей гостинице. Вера Павловна встревожилась не на шутку, потому как с Колчеданом шутки были плохи. Его недавняя жестокая кровавая расправа с джавдетовской группировкой лишний раз доказывала это. Любовь – деликатное чувство, посвящать в него посторонних не хотелось, поэтому Вера Павловна решила действовать на свой страх и риск. Через знакомых договорилась о встрече с Колчеданом и отправилась к нему.

Встреча состоялась в небольшом частном ресторане, где Колчедан обедал в специальном кабинете. Веру Павловну он встретил без старорежимных вставаний и целований ручек, но, по-своему, доброжелательно. Предложил сесть и выпить с ним. После отхода от дел отца и дочери Джавадовых "Продсервис" оказался под его патронажем и он держался с главбухом, как со своей высококвалифицированной служащей. Вера Павловна объяснила, что хлопочет за Рудольфа и просит патрона на него не сердиться.

– Да кто он такой, чтобы мне на него сердится?!– искренне удивился Колчедан.– Мне он абсолютно по барабану.

– Как же?– в свою очередь удивилась Вера Павловна.– Но он же отправил вашего сына в тибетский монастырь, где с мальчиком дурно обращались.

– И совершенно правильно сделал, что отправил. Когда Вовка сбежал и пустил слезу перед мамкой, рассказывая о своих мытарствах в этом самом Тибете, я его сразу предупредил, мол, учти, парень, на зоне еще хуже будет. Мамка, конечно, сначала попричитала, да только, когда через неделю сама застукала его с баяном, ну то есть со шприцом, ко мне подошла и говорит: "Давай Вовку обратно отправляй, а не то он тут точно в тюрьму загремит". Я Рудика вызвал к себе и приказал отвезти Вовку обратно. Что он и сделал. Так что я к Рудику никаких претензий не имею. Я так ему и сказал, когда он приезжал ко мне, извинялся, предлагал деньги за пацана вернуть. Денег я с него брать не стал, сказал, что еще доплачу, пусть только Вовку от этой заразы отучит.

– Простите, что я отняла у вас время,– сказала Вера Павловна.– Дело в том, что Рудольф куда-то пропал, и я забеспокоилась.

– И решила, что я его отправил на Луну,– усмехнулся Колчедан.– Обо мне какое только фуфло не толкают, но я всегда стараюсь поступать по понятиям. Я никогда бы не стал мочить человека лишь потому, что он не понравился моему сыну.

– Простите,– покраснела Вера Павловна.

– Живой и здоровый твой Рудик. Уже недели полторы, как он Вовку отвез и обратно сюда вернулся. Только я тебе на счет него вот что скажу. Лучше бы ты его сторонилась. Я людей всяких повидал, уже нутром чую кто что из себя представляет. И, честно говоря, не нравится он мне. Скользкий какой-то очень. Балаболит красиво, а глазки хитрые....... Кстати, он мне вчера звонил, спрашивал нет ли у меня человека, чтобы деньги помог в Промбанке обналичить. Обещал хороший процент.

Вера Павловна нервно сглотнула, прокашлялась и спросила:

– Можно узнать, что вы ему ответили?

– Сказал, что подумаю. Он мне телефончик свой оставил.

Колчедан порылся в карманах, извлек на свет мятый обрывок бумаги и перебросил его на другой конец стола.

– На, возьми. Можешь позвонить Рудику. Мне его заморочки без надобности.

Вернувшись домой, Вера Павловна позвонила в платную справку и узнала, что данный телефон принадлежит некоей гражданке Суржиковой. Ее она знала и считала пустой, вздорной бабенкой – "шлю приветик", любительницей богемных сборищ, где можно было блеснуть экстравагантными нарядами.

Ночью Вера Павловна почти не сомкнула глаз. Все думала, что предпринять. И решила пойти к Вязову. Кстати, это было с ее стороны, можно сказать, благородно. Если бы она рассказала о случившемся тому же Колчедану, возможно, Рудик очень скоро разглядывал бы собственные кишки. Только в этом случае и сама могла лишиться работы. Лохов жулики презирают.

Теперь, рассказывая эту историю Вязову, Вера Павловна, наверное, ожидала от него другой реакции. Зная его невозмутимость, она, конечно, не думала, что он будет всплескивать руками и восклицать: "Ах, какой негодяй! Ах, как он нехорошо поступил!", но ожидать хоть чуточку сочувствия, была вправе. А он сидел, как каменный истукан, уставившись в окно.

– Виталий, мне нужно, чтобы ты наложил арест на валютный счет Рудольфа,– сказала она.

– Невозможно. Нет оснований.

– Почему?

– Потому, что ты добровольно перечислила ему эти деньги. Без расписки, без договора. Вера, ты же умная женщина и сама все понимаешь.

– Значит, он может снять сейчас мои деньги и уехать с ними за границу.

– Не сомневаюсь, что он так и сделает,– пожал плечами Вязов.

– И ты ничего не предпримешь, чтобы помешать ему?

– Возможно, предприму.

– Что же?

– Об этом я сейчас и думаю. Если ты будешь отвлекать меня своими вопросами, мне придется думать дольше, лукаво улыбнулся Виталий.

И я, и Вера Павловна облегченно выдохнули. Она потому, что он согласился помочь в сложной ситуации, а я потому, что мой товарищ начал возвращение к активной жизни. Вязов уже приучил всех, что, если берется за что-нибудь, то доводит это до конца. Видимо, памятуя об его целеустремленности, Вера Павловна заметно повеселела.

Пока "Чапай думал", мы с гостьей успели попить кофе и поболтать на отвлеченные темы. Наконец, Виталий завершил свой мыслительный процесс и обратился к Вере Павловне:

– Вера, ты поступила очень опрометчиво. Ни одного законного пути посодействовать тебе я не вижу. Конечно, мы можем принять положенные в таких случаях официальные действия, но уверен, что они помогут, как мертвому припарки. В общем, я вижу только один способ вернуть тебе деньги кинуть Рудика.

– Я согласна. Но как это сделать?

– Это будет очень непросто сделать. Для любого другого человека я даже браться за такое дело не стал. Но для тебя, Вера, считаю своим долгом сделать исключение. В свое время ты помогла нам по делу Асланова, а долг, как известно, платежом красен. А теперь, Игорь, хочу обратиться к тебе. То, что я задумал – противозаконно. Поэтому я не стану просить тебя о помощи в этот раз, так как не хочу впутывать в аферу. Но я и не буду от тебя ничего скрывать, поскольку ты мой друг и я тебе доверяю. К тому же, в случае чего, надеюсь, ты выступишь на суде в мою защиту и объяснишь, что решение кинуть Рудика было принято мною в муках и в тяжелой борьбе с совестью. Что этот кидняк был моим вызовом, моей перчаткой в лицо негодяя, моей шпагой в сердце злодея, подло обманувшего бедную женщину.

– С таким красноречием у тебя есть шанс переквалифицироваться в адвокаты,– усмехнулся я.

– Уж лучше в управдомы,– покачал головой Виталий.– Ладно вступление затянулось, пора переходить к плану действий. Итак, сначала что мне нужно, для его осуществления. Пункт первый: фотограф, способный сделать хороший фотомонтаж.

– Экспертам поставь бутылку, они тебе любой фотомонтаж сделают,подсказал я.

Вязов подвинул к себе листок бумаги и сказал:

– Так, пишу: бутылка за тобой, Вера, фотомонтаж за экспертами.

Идем дальше. Вера, с чем Рудик ходит в официальные органы? Ну с портфелем, с авоськой, с чемоданом?

– У него пластиковый дипломат с цифровым кодом.

– Пункт второй: мне нужен точно такой же дипломат. Его я тоже записываю за тобой, Вера. И, наконец, самое главное, мне нужен человек, способный воплотить мой план в действие.

– Видок, основатель французской криминальной полицию "Сюртэ" считал, что поймать преступника лучше всего сможет другой преступник. По аналогии с его мнением, я считаю, что никто не может кинуть кидалу лучше, чем другой кидала,– высказал мысль я.

– Кого ты имеешь в виду?– спросил Виталий.

– Миху. Дадите ему сто баксов за труды и бутылку водки сверху, он в лепешку расшибется.

– Хорошо. Вера, за тобой записываю сто баксов и еще одну бутылку. А теперь давай телефон Рудика.

Вера извлекла смятый обрывок бумаги. Вязов надсадно прокашлялся, придав своему голосу хрипоту, и набрал телефонный номер. Трубку сняла женщина. Вязов хрипло пробасил:

– Здорово. Слышь, маруха, дай-ка мне Рудика.