Текст книги "Королевский факультет(СИ)"
Автор книги: Олег Леконцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 6
Любопытство – это особая эмоциональная черта характера, генетически присущая только женскому полу. Надо отличать его от тактики сбора информации.
Из записных книжек декана факультета
Кажется, в деканате и в студенческих рядах навел некоторый порядок. Во всяком случае, свое положение не ухудшил, одному остряку – самоучке дал по носу. Пора было глянуть, как обстоит положение на единственной кафедре, числящейся в составе факультета (остальные считались межфакультетскими и мне не подчинялись).
Спустился на второй этаж. Пахнуло исконно родным – онучами и парным молоком.
Родина!
Здесь точно обретаются историки!
Открыл дверь. По сравнению с кафедральными кабинетами земного истфака, в котором я раньше работал, этот показался огромным. То есть не то что очень большим, но в одной крупной секции по середине и двух поменьше по бокам, составлявших кафедру, если не футбол, то в бадминтон играть можно было бы вполне, удалив предварительно мебель и перегородки.
Помещение покрупнее было занято рядом столов. Увидев на крайнем под стеклом бумажку с напечатанным на магической печатной машинке требованием сдать рабочие планы к концу месяца и с карандашной припиской «Фиг тебе» я окончательно понял, что попал куда надо и успокоился.
Спиной ко мне, навалившись на стол, стоял явный преподаватель в длинной средневековой мантии до полу и с капюшоном на голове, и что-то увлеченно писал. Интересная одежда. Я еще такую не видел, но может, они на службе ходят по кафедре в форме. Вообще-то достаточно красиво. В моем гардеробе, кстати, мантии не было.
«Мой преподаватель», – с гордостью за себя подумал я и нарочито кротко – пусть не думают, что к ним пришел гордец, – спросил:
– Скажите, пожалуйста, как я могу найти заведующего?
Видимо, я застал преподавателя в глубоком раздумье, поскольку еще несколько минут он продолжал писать, никак на меня не реагируя. Капюшон колыхался в такт движениям, и за тканью рукава, там, где должна быть рука, мне показалось, находится кость. Немного желтая, но больше серая – такой цвет кость приобретает после многих лет лежания в глинистой земле. Чушь какая!
Я поежился. Родимый воздух вдруг пахнул могильным тленом. Нет, надо будет указать носить обычную одежду. Что за мистика – родилось у меня административное негодование по поводу всяких суеверов, а может консерваторов.
До сознания преподавателя наконец-то дошел мой вопрос, и он повернулся ко мне, собираясь ответить.
Мои ноги стали резиновыми и как-то сами по себе поползли в стороны. Из длиннополой средневековой мантии, закутавшись в нее, как мусульманка в паранджу, на меня глядел... скелет.
Я осел на ближайший стул, вытер появившуюся на лбу испарину. Нет, мир здесь магический, так-сяк, приятно и полезно. Но скелет... не пора ли ему, так сказать, на заслуженный отдых в могилку. Не до бесконечности же работать. Пусть, так сказать, спит вечным сном, а не носится по факультетскому зданию, пугая начальника.
Скелеты я и раньше видел. И не обязательно на кладбище. Те были нормальными, добропорядочно находясь за стеклами медицинских шкафов в качестве учебных препаратов для учащихся. А тут...
Череп лязгнул зубами. Не классическими тридцатью двумя, кто б ни был его владелец, но ел он много, а то и по зубам получал, и в итоге многих коренных не было. Лязгнул он... ну максимум двадцатью.
Странно, но это успокоило меня. Если товарищ при жизни не умел беречь зубы, то нечего после смерти ими пугать. И вообще, вероятно, это магоробот, управляемый на расстоянии. Скорее всего, мои нахальные монархи прознали, что декан пошел по подразделениям, и хотят проверить, настоящий ли он мужчина или трус. Не смогли заколоть, решили вызвать инфаркт.
Ноги приобрели твердость, в голова ясность. Меня пугать? Да как вы посмели! Поставлю на вид! Дам выговор! Лишу стипендии!
– Что за средневековье, – сказал я, глядя в то место, где раньше находились глаза, – как вам не стыдно меня пугать. В наш-то век просвещенного культуризма!
Скелет сконфуженно дернулся руками. Длиннополая мантия, ничем не удерживаемая, упала на пол. Скелет смущенно загремел костями, наклонился, подхватил ее и попытался спрятаться за стоящий рядом шкаф. Испугался!
Я по-королевски глянул. Потоптался. От нечего делать пригладил волосы. Однако мне здесь начинает надоедать.
– Гриша, встань на место, – послышался мелодичный голос, заставивший меня поспешно закрыть рот. Еще немного и из него полилась бы нецензурная ругань. Все же он меня немного вывел из нормального состояния.
Говорила вроде бы женщина. Нехорошо интеллигентному человеку ругаться при слабом поле. Но, если и этот ...– я замешкался, выбирая определение – обитатель будет сумасшедший... или необычайный, я отсюда немедленно уйду! А кафедру распущу!
Я аккуратно повернулся, ожидая увидеть кого угодно – хоть привидение, хоть инопланетянина, хоть ректора.
Первая приятная неожиданность. В проеме двери, открывавшей путь в одно из двух кафедральных помещений поменьше, стояла рыжеволосая женщина в возрасте лет тридцати и ростом метр двадцати с кепкой и приветливо улыбалась. Все нужное для представителя женского рода у ней по организму располагалось весьма обворожительно. На мой взгляд она была немного полновата, но лишние килограммы находились где надо. Сердце старого холостяка сразу же застучалось в груди чаще, намекая на необходимость реверанса.
Усилием воли я заставил его перейти на обычный ритм. Ухаживать за подчиненными и тем более в служебном помещении верх неприличия. Хватит поздороваться.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, – так же приветливо улыбнулась женщина. – Вы, кажется, искали деканат?
– Нет, – сказал я, поглядывая на скелет. Тот перестал смущаться и прятаться, присел на ближайший стул, намекая на возможное продолжение знакомства. Преподавательница явно придавала ему твердости. А мне настойчивость сонмища костей снова заставила немного испугаться.
– Гриша, – уже строго сказала женщина, и скелет поспешно отправился к ранее не увиденной мной двери, еле слышно побряцывая костями. Дверь прятала кладовку, где скелет и устроился. Мантию он забрал с собой.
– Вы не беспокойтесь, он не вредный. Просто любит подшутить над случайными посетителями. Скучно ему. Проживает на кафедре давным-давно, мало кто даже помнит, когда он появился. Диссертации на нем который десяток лет пишут, – последнее предложение женщина произнесла с улыбкой, задорно тряхнула волосами, – а вы, наверное, родитель наших сиятельных величеств, так вам на четвертый этаж. Там деканат и даже новый декан, говорят, жутко серьезный и смертельно опасный.
Глава 7
Если врач должен лечить больных, то декан – исключать из вуза военнообязанных во благо армии
Из записных книжек декана факультета
Услышав, что скелет входит в число подотчетного мне имущества, я тут же притушил свои эмоции, смешанные со страхом перед скелетом и желанием приударить за подчиненной. Злость на бряцающее имущество ушла. Наоборот, появился интерес и думы-размышления об использовании его более эффективно. У прежнего руководства до этого явно не доходили руки. Возьму его себе в деканат, сделаю слугой. А то требовать от Катеньки и Клавдии Николаевны приносить чай или листок бумаги не очень приятно. Интересно, он за кафедрой закреплен официально или на правах случайно забредшего барахла?
Я всмотрелся в лукавое лицо местного преподавателя и сдержался. Опыт прежних сорока лет говорил, что за такими дамами еще можно ухаживать, но спрашивать лучше у других. Лучше пригласить ее в ресторан на ужин с шампанским и поцелуями (как минимум) в конце при возвращении домой.
– Ничего, я не тороплюсь. Вообще-то я новый декан.
– Йес! – торжествующе согнула руку в локте женщина, – наконец-то! А мы вас еще на той неделе ждали. Все опасались, не дай Солнцеликий, с вами что-нибудь случится. Клавдия Николаевна каждый раз едва не крестилась к вечеру, чтобы вас еще денечек не было. Очень вас ждала.
Она подошла ко мне и энергично пожала руку. Вообще-то я ожидал, что она протянет руку для поцелуя, но как-то не пришлось. Поблизости она показалась не такой уж и маленькой. Конечно, мне только по плечу, но женщине так и положено. Зато симпатичность ее никуда не делась, и брачного кольца не было.
– Интересно вы живете, – не сдержался я, загоняя матримониальные интересы в глубь. Что за имущество в виде скелета... – я помялся и все-таки спросил: – это робот с магическими функциями?
– Да не совсем, – засмущалась женщина, – он никого не обижает. И монархи его любят. Кстати, разрешите представиться – графиня Дара Фон Конрад Унд Франкенштейн. Магистр колдовства и малефизики.
Я хотел галантно поклониться и высказаться в том плане, что с такими, как она хоть в рай, хоть в ад, но Дара со словами «Надо срочно сообщить в деканат, вдруг вас потеряли» бросилась к телефону, спрятанному в двух шагах за шкафом. Я посмотрел на него. Аппарат – чистый антиквариат. С такого, наверняка, вызывали еще барышню телефонной станции в начале ХХ века.
Надо вернуться к самому интересному и необычайному на кафедре – скелету. Не все же ему пришедших на кафедру пугать. И монархов он мне может сбить с пути истинного. Я подошел к кладовой и сказал строго:
– Гриша, выходи.
В кладовой тихо зашуршало, бряцнула кость, но никто не появлялся.
– Гриша, – в моем голосе чувствовалось раздражение, – тебя декан вызывает.
Дверь немедленно открылась, осторожно высунулся череп. Декану здесь явно подчинялись не только живые, но и... как б его назвать.
– Магистр Франкенштейн, Гриша к какому виду относится?
– Некробиологическому. Хотя тут не все просто, – Дара на миг появилась, что-то хотела сказать, но передумала.
Некробиологическому. М-да. Магоробот все же проще. Хотя... Это же творение некромантов. Слова разные, а значат одно и тоже.
Ну ладно. На кафедре жизнь идет. И живая, и мертвая. Начальству подчиняются, субординацию соблюдают. А это самое главное. Не совсем пропащий факультет. Хотя работать здесь и работать. Надо было заранее предупредить, чтобы все преподаватели собрались. И все же...
– Гришенька, подойти поближе.
Поблизости при более тщательном осмотре скелет вызывал не страх, а жалость. Не только челюсти нуждались в ремонте. Кости ребер и ключиц покрылись пылью, одно из нижних ребер с левой стороны сломалось, ключица справа треснула, сустав на левой ноге срабатывал при ходьбе плохо и нога планировала скоро выйти из строя. Но если бы только это...
Я попросил Гришу повернуться ко мне... ну да, спиной. Ой как запущено. И здесь несколько костей сломано. Словно ему напинали. И куда начальство смотрит? У него на глазах казенное имущество портится, а ему хоть бы хны. Прежнего декана уже на работе нет, но на кафедре...
– Магистр Франкенштейн, скажите, пожалуйста, кто у вас здесь заведующий, когда я его увижу?
– А он уже идет, – успокоила Дара (так я стал называть ее про себя).
– Мог бы и побыстрее, – во мне заговорила спесь сиятельного герцога и декана королевского факультета.
– Я здесь, – раздалось во небольшом помещении справа, если заходить на кафедру, служившем кабинетом заведующего.
Отрываться от скелета мне не хотелось. Но все же интересно, как заведующий оказался в кабинете. Либо в окно пролез на второй этаж, либо сидел, притаившись под столом, либо, сделал я наиболее правильный вывод, магический перенос. Мне бы так, но увы. Почти вслух тяжело вздохнул.
– Добрый день, рад с вами познакомиться. Не могли бы вы пройти сюда, – громко позвал я. Честно говоря, проходить в кабинет заведующего я побаивался. Пристанет очередная чертовщина.
В кабинете что-то ухнуло, брякнуло и ко мне вышел сравнительно молодой мужчина среднего роста с небольшой бородой. По сравнению с моей, я бы даже сказал, бороденкой. Последняя была уравновешена начинающей лысеть головой, в которой, как в матовом столе, отражалось все происходящее.
– Кирилл Сергеевич, – представился я галантно.
– Августин Арнольдович, – не менее галантно поклонился заведующий, поняв, кто перед ним находится, – граф Бузмекский, маркиз де Сонтр.
– Очень приятно. Августин Арнольдович, вы здесь давно работаете заведующим?
– Сорок шесть лет, – сердито и одновременно сварливо произнес Августин Арнольдович, отвергая обвинение в некомпетентности, – скоро юбилей хочу отпраздновать.
Понятно, старый работник, с большим опытом и таким же самомнением. Я лет столько не прожил, сколько он заведующим проработал. А не заведующим? Сколько же ему лет всего?
Голова чуть не закружилась от подсчетов. Я подумал, может не надо устраивать разборки отношений. Такой занятный старичок. У Ангелы возраст выглядел естественно, очередное столетие, как дополнительная прядь волос. А здесь годы накладывалась тяжелым грузом.
А потом решил – надо! Нам с ним работать. Если он думает, что при мне сохранится тот же бардак, что и ныне, то ошибается.
– Очень хорошо, значит, ответите на мой несложный вопрос. Покажите, Августин Арнольдович, где у данного имущества инвентарный номер.
– Какой номер? – Заведующий взрыхлил бороду, намекая, что такими пустяками он не занимается.
Я не унимался.
– Инвентарный, какой же еще. Согласно ГОСТУ и служебной инструкции, состоящий из девяти цифр. Вы, как заведующий кафедрой, должны знать лучше меня.
– Но это же Гриша, – Августин Арнольдович растеряно переглянулся с Дарой. Оба смутились перед такой постановкой вопроса. Будь ситуация другая, я бы прошелся гоголем, однако сейчас требовалось заниматься делом.
– Это имущество кафедры, или, как я понял, для кого-то единица техники. Исходя из этого..., вот, например, монитор печатной машинки имеет порядковый номер?
Я стремительно подошел к столу лаборанта и посмотрел. Сверху скотчем была прикреплена бумажка с цифрами. Аккуратно работает лаборант.
– Есть номер.
Августин Арнольдович судорожно вздохнул. Похоже, пока я разбирался с компьютером, он вообще не дышал.
– А почему нет номера у кафедрального экспоната, имеющего неофициальное название «Гриша». – Я не стал ждать ответа. – А потом обратите внимание на его плохое состояние.
Я показал им состояние скелета.
– Недавно же проводили магическую смазку, – упавшим голосом сказал заведующий.
Похоже, я слишком сильно прижал местных. Августин Арнольдович совсем потерял гонор, и смотреть на него, честно говоря, было больно. Дара под уже заезженным предлогом позвонить в деканат спряталась от меня за шкафом. Я смягчил тон.
– Не знаю, как на счет насчет магической смазки, а вот лаком бы его покрыть не мешало. А также поработать гипсовой повязкой и другими строительными материалами. Кстати, первый раз слышу о такой смазке. Покажите мне потом номер ее ГОСТа.
Я внимательно посмотрел на заведующего – понял ли, нужны ли будут еще другие разговоры. Заведующий что-то пискнул, но в дискуссию не полез.
– Августин Арнольдович, – проникновенно сказал я. – Не знаю, сколько я лет проработаю деканом, но я бы хотел видеть в заведующих хороших помощников. Хозяев на своих кафедрах. Недели хватит навести порядок?
– Хватит.
– Вот и хорошо. Кстати, мне не плохо бы познакомиться с преподавателями кафедры. Сколько их у вас?
– Десять, – быстро сказал заведующий. Мое мнение о его деловитости начало было меняться, но тут Дара негромко кашлянула.
– Одиннадцать? – неуверенно произнес этот, как его... граф Бузмекский, маркиз де Сонтр.
Я посмотрел на мадемуазель Франкенштейн. До деканата никак не удавалось дозвониться, линия была кем-то постоянно занята и Дара попросту глазела на сцену избиения заведующего.
– Вы звоните, звоните, магистр Франкенштейн, – настоятельно посоветовал я, вновь превратившись в строгого начальника. Можно было сказать и ей пару слов, но тут без меня обойдется. Если Августин Арнольдович хороший начальник, то Даре попадет и так. Если заведующий не может построить подчиненного, то какой он заведующий. А мне за ней еще ухаживать.
Готов поспорить на что угодно, когда я повернулся к ней спиной, осматривая комнату, она показала мне язык. На редкость недисциплинированный преподаватель.
Чтобы не связываться с этим бесенком, которого никак не хотелось называть магистром Франкенштейн, я прошел в комнату, где она проводила время до моего прихода. Здесь был небольшой музей, и не мешало бегло ознакомиться с ним на будущее. На предмет полезности.
Августин Арнольдович пошел следом. Я не возражал, совместную работу мы начали с ругани, теперь следовало сработаться. Никогда не понимал тех начальников, которые держали работу только на выволочках и проработках.
Я не преподавал этнографию и не очень четко понимал этот предмет. Вообще, вопреки общепринятому мнению, этнография – это не совсем история. Этнографы считают, что это вообще не история, но тут уж каждому не угодишь. (Я тоже считал так, но по опыту знаю – не дай бог согласиться с этнографом – смертельно обидятся за то, что ты согласился с их же точкой зрения).
На сегодня, впрочем, я оставил дискуссию в стороне, с интересом рассматривая экспонаты и одновременно оценивал глубину старательности местных работников по уборке пыли, между делом потихонечку поглядывая за заведующим.
На мой не слишком опытный взгляд, предметы собраны в хронологических рамках земных 18 – начала 20 века. Какие-то пестери, кувшины, колокольчики. Ни тебе меча – кладенца, ни живой воды. После бегающего по кафедре скелета я был разочарован. Но долг свой выполнил – проверил. Порядок тут был. По крайней мере, порядковые инвентарные номера оказались на месте – большие жестяные бляхи с выбитыми цифрами. По ним недавно прошлись влажной тряпкой. Любо дорого посмотреть.
Убедился в этом не я, а Августин Арнольдович, вздохнувший при их виде сначала с облегчением, а потом с торжеством. Зря, наверное, я так ткнул его с порядковым номером скелета. С другой стороны, порядок есть порядок.
– Вот! – торжествующе объявил он.
– Да-да, – с постным видом согласился я и подколол: – вы, кажется, удивлены?
Августин Арнольдович вспыхнул, мотнул головой. Лысина от негодования покрылась испариной. С пониманием шуток у них здесь туговато.
– А это что? – заинтересовался я. Различные кувшинчики и прочие емкости частью были не пустые, а заполненные жидкостью и какими-то порошками.
– Это, – без всякого интереса прокомментировал Августин Арнольдович, перебирая экспонаты, – всякие приворотные зелья, так называемые антиоксиданты и так далее, помогающее этнографам в работе. Так, текучка, расходные материалы.
Первый раз слышу, чтобы в учебном процессе помогало приворотное зелье. Ну, кто тут не спросит. Я спросил. Августина Арнольдовича спасло появление запыхавшейся Дары.
– Уф, – облегченно выдохнула она. – С вами ничего не стало?
– Как видите, – мило улыбнулся я.
Моя вежливость пропала втуне. Дара почти оттолкнула меня и внимательно оглядела экспонаты на полках.
– Что-то потеряли? – недовольно поинтересовался я. – Там лежал клад, и я мог стибрить монету, другую. Вместе с Августином Арнольдовичем.
– Из вас выйдет хороший руководитель, – одарила она меня язвительной улыбкой, – новичков мы обычно к экспонатам не подпускаем для их же безопасности. А трогать экспонаты вообще нельзя. Даже заведующим.
Августин Арнольдовна удивленно посмотрел на нее, что-то пробурчал и гордо пошел в свой кабинет. По-видимому, столь бережное отношение к посетителям и к экспонатам для него было внове.
– Здесь есть яды, – догадался я.
Странно. Может вот это желеобразное вещество?
Подвижное лицо Дары приняло настороженное выражение.
– Не совсем яды, – опасливо произнесла она. – Ну, немного похоже. Магия, сами понимаете.
– Открыто, без предохраняющего стекла, без сейфа? – поразился я простоте местных нравов. Необходимо, просто чрезвычайно нужно навести здесь порядок.
Почувствовав, что она стоит следующая за Августином Арнольдовичем в очереди за выговором, Дара просительно вытянула губы.
– Пойдемте, я вас провожу. Удалось прозвониться в деканат и вас ожидает Клавдия Николаевна. Ваш заместитель. Пожалуйста!
Глава 8
Принцип – красота спасет мир – на экзамене носит только рекомендательный характер
Из записных книжек декана факультета
Кажется, меня выпроваживают. Или, точнее говоря, выкидывают из помещения. Я спесивым и оловянным взглядом обозрел Дару, словно впервые ее увидел. Подумал, к какому варианту дальнейших отношений перейти – жесткому или мягкому. Магистра Франкенштейн можно было грубо поставить на место. Или, учитывая ее гендерные особенности, пожалеть, простить, похвалить. Так и не решив ничего, кашлянул и просто проигнорировал ее просьбу.
Вместо этого поинтересовался дальнейшей судьбой Гриши.
Дара затруднилась ответить. Я ее понял. Не женское это дело – вершить судьбы людей (есть, конечно, Ангела, но она не человек).
– Гриша, – решительно объявил я, – думаю, тебя пора повысить. С сегодняшнего дня, назначаю тебя сотрудником деканата с соответствующим жалованьем.
У Мары глаза на лоб полезли, когда она услышала о деньгах.
– Зачем ему жалованье?
А я жалеючи смотрел на это бедное полуразбитое существо, бережно прижавшее к грудным костям мантию, которая, как я разглядел, была совсем старой и ободранной. Явный подарок сердобольного преподавателя и, скорее всего, единственное имущество этого, в общем-то, безобидного существа.
Услышав о моем предложении и возможных денежных суммах, Гриша так энергично закивал, что я испугался за его хрупкие шейные позвонки.
– Решено! – я недоуменно глянул на магистра Франкенштейн, которая открыла рот для возражения, – вы что-то хотели сказать? Или, Солнцеликий упаси, предполагаете возразить мне?
Дара яростно замотала головой и обольстительно улыбнулась, усиленно демонстрируя лояльность начальству.
Подавив сопротивление в зародыше, я кивнул Грише:
– Бери все свое и идем.
Как я и ожидал, номенклатура вещей у скелета оказалась крайне бедной: старенькая мантия, два конфетных фантика, сломанная расческа из непонятного мне металла.
– Могли бы и позаботиться о бедняге, – попенял я.
Магистр, которую ткнули носом в грустное положение скромного кафедрального существа, потупилась. Потом встрепенулась, скрылась в своей комнатке и появилась с платком, который привязала на шею, то есть, конечно, на шейных позвонках.
– Это тебе на новоселье.
Гриша подошел к зеркалу и бережно расправил подарок. Платок ему явно понравился.
– Ну, пора вернуться в деканат, – не стал я рассусоливать. Не в дальние страны отправляемся – всего лишь на два этажа выше. Августин Арнольдович что-то проблеял напоследок, игнорируя, что на его глазах уводят кафедральное имущество, Дара махнула рукой и мы с Гришей пошли наверх.
В деканате Гришу встретили весьма прохладно. А когда я к тому же объявил, что он станет принадлежностью оного учреждения – враждебно. Меня это не испугало. Клавдия Николаевна, несмотря на весь внешне злобствующий вид, и Катенька были милыми, добрыми существами, практически беззащитными и в ранг моих возможных соперников, а, тем более, врагов никогда не войдут. Я всего лишь бросил на них короткий предупреждающий взгляд и дамы капитулировали, опустив очи долу.
Я миролюбиво разъяснил им, что Гриша в качестве моего слуги возьмет на себя часть простейших забот в рамках принеси – подай. Им же легче окажется, меньше буду дергать. Вдохновив их такими перспективами, потребовал включиться в судьбу Гриши, указав на его прискорбный вид.
Клавдия Николаевна задумалась и осторожно проинформировала меня, увидев бедственное положение Гриши, что в случае с некробиологическими существами дело приходится иметь с некромантами – магами вредными, злобными и злопамятными. Связываться с ними себе дороже, но целители помочь оживленным мертвецам не могут. Их магия просто-напросто убивает порождения чернокнижников.
Я равнодушно отнесся к предупреждению. После дуэли с Ле Туном стало понятно, что ни черная, ни белая, ни серо-буро-малиновая магия на меня не действует. Посмотрим на некроманта.
Клавдия Николаевна, увидев мою безучастную реакцию, перешла к практической части. Вообще, некромантов не любят и в большинстве государств в империи и за ее пределами преследуют. Слишком уж наблюдались в их деятельности нарушения уголовного кодекса и моральные прегрешения. То они поднимут недавно захороненного покойника, то создадут темную тварь, наводящую ужас на всю округу, а то и просто пустят болезнь.
Но совсем обходится без адептов черной магии не удавалось. Некроманты успокаивали поднявшихся по стечению обстоятельств покойников, изгоняли упырей и вурдалаков и главное, они вплетали каналы темной силы в общий поток магии и тем самым создавали гармоничную картину мира. Большинство некромантов проживало в империи Гронков, а в остальных государствах немногочисленные некроманты обычно жили в университетах, служа преподавателями и за одним являлись контролерами темных сил. В Камприйском имперском университете, находящимся под покровительством самого императора, обосновался один из сильнейших некромантов современности граф Андреас Кольваер. Ему ничего не стоит осмотреть скелета и дать рекомендации по его исцелению. Но граф никого не принимает и может нахамить, а то и атаковать.
Я пожал плечами. Если ему надоело жить – пусть хамит. Но мне хотелось надеяться, что мы все-таки договоримся. Раз уж я взялся за судьбу Гриши, надо поскорее решить все его проблемы и перейти к текущей жизнедеятельности.
Поскольку я не знал дороги, Катенька любезно согласилась проводить нас с Гришей до некроманта. Кажется, мои подчиненные ищут любую возможность отлынивать от своих прямых обязанностей.
Некромант жил в нескольких кварталах от учебного корпуса факультета в роскошном особняке. Рядом, как и полагается для его мрачной профессии, располагалось небольшое древнее кладбище.
Катенька побледнела, умоляюще посмотрела на меня и срывающимся голосом попросилась у меня вернуться на работу.
Она боится? Что за глупости, мы же живем в просвещенное время. Отпустил эту бестолковую трусливую девчонку и решительно взялся за кольцо двери, закрывающей вход в обширный двор. Постучал им.
Внезапно через полотно двери появилось привидение и со стоном двинулось на меня. Я оценил манеры. Привидение не собиралось вредить посетителю, оно просто отпугивало навязчивых посетителей. Мне бы такое. А то если все, кому не лень, будут ломится в свободное от службы время...
– Герцог Кирилл, декан королевского факультета Камприйского университета, – сообщил я, – пришел внеурочно по нужному делу.
Привидение по инерции пролетело еще немного, дыхнув на меня могильным холодом. Потом скрылось в двери. Она сама открылась, впуская меня.
– Пойдем, Гриша, – позвал я скелета, который почему-то тоже начал бояться некроманта. Этому-то какая проблема?
Некромант на взгляд показался изящным мужчиной средних лет. Хотя, наверняка, он был куда старше. Я бы назвал его обычным человеком, если бы не неестественная бледность. К Homo Sapience Sapience, он относился только в прошлой жизни.
Мы любезно поздоровались. Граф скользнул узнавающим взглядом по скелету – явно признал, – и пригласил меня в особняк. Мы оказались в уютном небольшом зале, хозяин угостил вином, поставил изящное блюдо с фруктами.
– Я очень рад вашему визиту ко мне, – сказал он, – и не думайте, что это пустая любезность. Вы дрались на дуэли с этим мерзавцем графом Ле Туном. Жаль, что не убили. Но даже две приличные раны являются хорошим вкладом в развенчание его дутой репутации. Сама императрица Ангела посмеялась над ним, а это о многом говорит.
Я подумал, что просьба Ангелы пригласить ее на следующую дуэль между нами действительно выглядит как скрытая насмешка. И по поводу мерзавца – тоже частичная правда. Нельзя бить откровенно слабых только из желания поразвлечься. Хотя здесь не все было настолько просто.
Я проникся симпатией к некроманту. Похоже у нас единые суждения о людях.
– Он по сути принудил меня к дуэли с ним, преследуя многочисленными насмешками, – пояснил граф, – а потом опозорил на самой дуэли. Ничего, когда-нибудь я отомщу ему.
Я отпил немного вина. Кстати, великолепное.
– Хотите, я поспособствую вам? Только с одним условием – без смертоубийства.
Некромант посмотрел на меня. Заинтересованность соседствовала с неуверенностью в моих возможностях.
– Ле Тун – темный эльф и в связи с этим предрасположен к темной магии. Но он пренебрегает изучением магии, выучив всего лишь несколько сильных заклятий. Нехорошо. К счастью, у него есть наставники, например, декан факультета,– благочестиво сказал я, – которые позаботятся о его знаниях. Я могу ввести в его расписание учебных занятий курс малефизики и назначить вас его учителем.
– А если он окажется? – граф Андреас не мог поверить в свое счастье.
– Тогда я убью его, – равнодушно сказал я, – от дуэли от не сможет отказаться.
– Хм..., м-да..., ну-у, – граф закашлялся от моего сообщения. Какой-то он странный некромант. В его профессии смерть является базовым элементом. Или он на мышах специализируется?
– Я собственно пришел к вам, граф, с просьбой. В наследство мне досталось кое-какое факультетское имущество. К сожалению, в ряде случаев не лучшего состояния. Мне бы хотелось попросить вас привести в идеальное состояние вот этот скелет.
Некромант удивленно посмотрел на склонившегося в поклоне Гришу и вдруг рассмеялся. Я настороженно уставился на носителя нетипичной реакции.
– Нет, вы пришли по адресу, – отсмеявшись сказал граф, – просто предлагать мне исправить некробиотическое существо третьего, самого низшего уровня все равно что кувалдой забивать маленький сапожный гвоздик. Для этого достаточно одного из моих учеников, служащих городской ратуши.
Ну, Клавдия Николаевна! Ну мой зам по деканату! Называется, дала добрый совет. Я тоже молодец, не мог спросить у специалистов. Маги-целители по своей деятельности должны знать детали лечения и у темных существ и присоветовали бы более дельное.
– Впрочем, ладно, – граф сменил смех на милость, поднимаясь, – раз уж вы пришли, я займусь Гришей, благо приятно вспомнить прежние времена.
Он подозвал скелет, покорно подошедшего на зов, обхватил руками череп и некоторое время так подержал.
– Я укрепил его ауру и влил умение восстанавливать свои силы. Передавайте ему немного своей маны и он всегда будет активен.
Я со скепсисом посмотрел на сохранившиеся переломы.
– Не беспокойтесь, с укрепленной аурой он через полгода сумеет реставрировать свой костяк. Конечно, я мог бы и сейчас сделать релаксацию костей, но это требует значительной потери маны. А у меня вчера был слишком напряженный день. Сам восстанавливаюсь. Но я бы посоветовал заглянуть в реставрационную мастерскую университета, расположенную рядом с корпусом вашего факультета. Пять минут на заказ и завтра Гриша будет полностью реставрированным механическим способом.
