Текст книги "Операция «Отоньо». История одной акции ЦРУ"

Автор книги: Олег Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Каждый член группы удостоился чести стать обладателем дипломатического паспорта. Глава экспедиции Жозе Мануэл Салгаду первым получил документ за номером 34. В графе «занятия» стояло «дипломат». Вторым дипломатический паспорт вручили «легионеру», у которого в графе «занятия» было четко выведено «стенографист». Должность третьего звучала еще скромнее – «курьер». У шести человек с умиляющей простотой четко значилось: «без профессии».

Когда стенографист или курьер является в другую страну и предъявляет полицейскому контролю дипломатический паспорт, это должно вызвать недоумение. А если к тому же приезжает человек без профессии, но с паспортом, дающим право на дипломатический иммунитет, вообще дело нечисто. Но, видимо, организаторов экспедиции не волновали подобные детали. Вероятно, они считали, что тесные узы, связывавшие Бразилию с Португалией в те далекие времена, когда тропический гигант находился еще под португальским колониальным владычеством, не ослабли за минувшие с той поры 138 лет.

27 января команда Жозе Мануэла Салгаду вылетела из Лиссабона в Рио-де-Жанейро.

ФИАСКО ПОДРУЧНЫХ САЛАЗАРА

В этот день в Вашингтоне и Рио-де-Жанейро происходили события, также связанные с нашим повествованием.

* * *

Конечно, такие мелкие сошки, как Роша Касаку и Мануэл Салгаду, вряд ли могли представлять особый интерес для руководителей ЦРУ, занимавшихся операциями несравненно более крупного масштаба, чем те, которые должны были осуществить пидовцы в Бразилии. Поэтому телеграмма Биела на первый взгляд не могла привлечь пристального внимания заправил Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов, так как была лишь одним из нескольких сотен подобного калибра сообщений, поступающих от резидентов и агентов «компании», орудовавших в десятках стран мира. Однако в последние дни января 1961 года обстановка внутри Центрального разведывательного управления была довольно напряженной, и согласно строжайшему указанию Аллена Уэлша Даллеса все поступающие донесения о конкретных акциях в любом районе мира должны были обязательно проходить через Ричарда Биссела, шефа службы специальных операций ЦРУ, и могли осуществляться только с его согласия.

Причина такого необычно осторожного поведения ЦРУ заключалась в том, что 20 января на пост президента страны официально вступил Джон Кеннеди. Конечно, это не меняло генеральной линии Центрального разведывательного управления, но для проведения основных операций необходимо было согласие президента. Особенно это касалось главного плана – вторжения на Кубу для ликвидации революционного режима, с каждым днем укреплявшего свои позиции. Вот почему, обнаружив в кипе телеграмм депешу Биела, Ричард Биссел положил ее в специальную папку, которую носил с собой, являясь на ежедневный доклад к Аллену Даллесу.

– Итак, для нас наступили довольно сложные времена, вы не находите? – Аллен Уэлш Даллес, прищурившись, посмотрел на Биссела. – Мы не должны допустить срыва главной операции. Обязаны убедить президента дать согласие на ее проведение. Как там у вас подготовка в лагерях?

– Все идет согласно плану. Посылаются транспортные средства, их уже предостаточно. Люди морально готовы. Ждут не дождутся начала и надеются на соответствующее прикрытие. Тут уж дело за Пентагоном. Если наши парни не прочешут как следует местность, не разнесут в пух и прах все, что передвигается, шевелится в районе высадки, то нашим подопечным придется трудновато.

– В этом и состоит одно из главных препятствий: получить разрешение на использование нашей авиации для прикрытия десанта кубинских эмигрантов. Но, думаю, наши аргументы в пользу такой поддержки настолько весомые, что милейший президент Кеннеди не станет возражать.

– К сожалению, у меня нет такой уверенности, но отступать нельзя. Поэтому, дабы не создавать излишних препятствий, нам необходимо, как вы, шеф, неоднократно указывали, соблюдать максимальную осторожность. Я принес небольшую депешу из Лиссабона.

– Лиссабона? Из такого захолустья меньше всего ожидал каких-либо неприятностей.

– Пока это мелкая проблема, которая может перерасти в небольшую неприятность. Желательно избежать ее. Наши друзья из ПИДЕ, видимо, решили напакостить вашему другу, беглому генералу Делгадо.

– Ах, этому артисту, задумавшему поиграть в пиратов, – Аллен Даллес засмеялся.

– Конечно, для нас это игрушки, но Салазар, видимо, слишком близко к сердцу принял весь этот балаган с захватом судна и решил одним ударом убить двух зайцев – капитана, – Биссел заглянул в бумажку, – Галвао и генерала Делгадо. Салазар послал своих людей. Парочку из ПИДЕ и еще дюжину из другой организации, какого-то там «отважного легиона», не то «португальского легиона». Если у одних сорвется, то, мол, другие смогут выполнить задание.

– Так что ж вы предлагаете?

– Сообщить нашим бразильским друзьям, пусть они возьмут этих молодцев за шиворот, дадут им пинок под зад, да покрепче, чтобы летели прямо до Лиссабона, не оглядываясь. И на этом закроем дело.

– У меня возражений нет. А сейчас давайте займемся серьезными проблемами. Нам нужно разработать тактику подхода к новому президенту. Нельзя раскрывать ему всех планов, пусть знает лишь то, что ему положено знать для получения нами согласия на проведение операции «Плуто».

* * *

В тот же день в Рио-де-Жанейро в городском автобусе, совершающем рейс по маршруту Салвадор – Рио-Кумпридо, один из пассажиров, молодой паренек, вдруг почувствовал, как кто-то положил руку на его плечо. Обернувшись, он, к своему великому изумлению, увидел родного брата, которого никак не ожидал встретить в Рио-де-Жанейро, так как тот постоянно проживал в Португалии.

– Слушай, Алваро, как ты здесь оказался? – воскликнул несказанно удивленный парень.

– Приехал повидать тебя. Сейчас сойдем, и я все тебе, Мануэл, расскажу.

Пассажиром был бразилец Мануэл Мело. А человек, которого Мануэл назвал «Алваро», – его старший брат.

И Алваро и Мануэл были бразильцами, но много лет назад их отец развелся с матерью, взял старшего сына и направился в Португалию, где они приняли португальское гражданство. Вскоре Алваро пошел служить в ПИДЁ и к 1961 году уже находился в чине инспектора. Мануэл никаких постов не занимал, никакого образования не имел, сидел на шее матери, но когда подвертывалась какая-нибудь возможность заработать, не пренебрегал ею.

Вскоре Алваро и Мануэла можно было увидеть сидящими в небольшом ресторанчике «Шураскериа а жардин» недалеко от проспекта Копакабана.

Там прекрасно готовили мясо и обслуживали посетителей. У столика, где сидел клиент, ставили жаровню с пылающими углями, на которых обжаривался целый набор превосходных кусков мяса: свинины и баранины, козлятины и телятины. Сбоку непременно подкладывали несколько шоррисос – аппетитнейших колбасок, а для завсегдатаев ресторана, если они того желали, приносили еще приготовленные по аргентинскому рецепту несколько кусочков чинчулина – телячьих кишок, обжаренных специальным способом, секрет которого никому не раскрывался. На стол ставили также блюдо со свежими, политыми уксусом листьями салата, а клиентам, обладавшим отменным аппетитом, добавляли ко всей этой снеди тарелку с ломтиками картофеля, обжаренными в кипящем масле. Казалось, с такой порцией невозможно справиться одному человеку, но если есть не торопясь, запивая каждый проглоченный кусок глотком терпкого молодого красного вина, то когда через полтора-два часа приходил официант, он мог убрать абсолютно пустые блюда, унести жаровню с потухшими углями и вернуться лишь затем, чтобы принести чашечки с ароматным бразильским кофе и деликатно напомнить гостям о наступлении часа расплаты. Наиболее уютные места в ресторане располагались не в зале, а в примыкающем к нему саду. Поэтому заведение и называлось «А жардин» («При саде»).

Братья устроились за самым дальним столиком в углу садика, окруженного высокой стеной, и вели неторопливый разговор. Правда, говорил больше Алваро, а сидевший потупившись Мануэл молчал, лишь изредка вставляя короткие фразы, исподлобья разглядывая как с неба свалившегося старшего брата.

– Ты, Мануэл, должен согласиться. Тебя ожидает куча денег, – втолковывал Алваро брату. – Бразильским властям до чертиков надоел этот Делгадо, который все время мутит воду. В крайнем случае, отсидишь несколько месяцев. А будешь вести себя правильно, то и от кратковременной отсидки отвертишься.

– Каким образом?

– Вот это уже мужской разговор. Мы здесь пустим слух, что у тебя с психикой не все в порядке. Мол, когда ты еще мальчишкой приезжал к отцу в Португалию, то пришлось тебя отправить в психиатрическую больницу «Собрал Сид» в Коимбре, где тебя держали больше полугода.

– Но это же вранье. Я совершенно здоров.

– Глупый ты парень, здесь хитрить надо. Конечно, вранье. Но тебя отправят на обследование в местную больницу, а мне с друзьями пара пустяков организовать побег оттуда на второй же день.

– С какими друзьями?

– Ты что думаешь, я один приехал сюда? Нас большая команда. У нас люди везде. Мы следим за каждым шагом этого беглого генерала.

– А почему тогда сами не покончите с ним, а подбиваете меня?

– Чудак ты человек. Я же уже много лет как имею португальское гражданство. Остальные вообще коренные португальцы. Ты же знаешь, как к ним относятся в Бразилии: мол, люди второго сорта. А ты коренной бразилец. Тебе поверят, если скажешь: «Был у меня приступ, навязчивая идея выстрелить в Делгадо». Ты даже среди бразильцев героем станешь, о тебе в газетах будут писать. Прославиться, конечно, приятно, но главное – выполнишь задание и станешь обеспеченным человеком.

– Но этот генерал мне ничего плохого не сделал.

– Наплевать тебе на него. А если за это дело не возьмешься, другого найдем. И заплатим гораздо меньше, чем тебе. Все-таки ты мой брат. Я о твоей выгоде забочусь.

– Я еще подумаю, Алваро.

– У нас нет времени на долгие размышления. Я бы на твоем месте не раздумывал. Дал согласие, пиф-паф, и ты самостоятельный человек.

* * *

Утром 30 января в вестибюле рио-де-жанейрского отеля «Флорида», как всегда, было оживленно. Кто-то приезжал, кто-то расплачивался у стойки администратора, мальчишка в униформе тащил чемоданы новых гостей к грузовому лифту.

У входной двери, переминаясь с ноги на ногу, стоял невысокий, черноволосый паренек в спортивной рубашке, засунув руки в карманы легких тропикалевых брюк. Парень, видимо, поджидал кого-то из своих знакомых: каждый раз, когда раскрывались двери опустившегося лифта, вытягивал шею, стараясь рассмотреть выходивших из него пассажиров.

– Кого-нибудь ждете, молодой человек? – обратился к парню портье, скучавший у входа.

Парень вздрогнул: «Да, сеньор, у меня здесь назначена встреча с одним португальцем. Его зовут Умберто Делгадо. Но я его плохо знаю».

– А вон он, разговаривает с дежурным администратором...

Парень испуганно повернулся к стойке, где служащий отеля, держа в руках несколько конвертов, что-то втолковывал коренастому, начинающему полнеть мужчине лет пятидесяти. Вдруг парень судорожно выдернул из кармана руку с зажатым в ней пистолетом. Прозвучал выстрел. Стрелявший бросился к входным дверям, но столкнулся с идущей навстречу супружеской парой, тащившей два больших баула. Растерявшийся в первый момент от неожиданности портье обхватил не пытавшегося сопротивляться парня.

В двух десятках метров от входа в отель «Флорида» оказалась полицейская машина с агентами. Не прошло и минуты, как двое дюжих полицейских, крепко держа парня за руки, тащили его к машине. Дав подзатыльник, впихнули в кузов, не торопясь залезли сами, закрыли заднюю дверь и, включив сирену, на большой скорости скрылись по направлению к полицейскому участку.

На другой день утренние газеты поместили под большими аншлагами переданные со всеми подробностями (даже с теми, которых не существовало) репортажи о попытке покушения на Умберто Делгадо и выдержки из показаний Мануэла дос Сантоса Диаса ди Мело, где он подробно говорил о задании, полученном от брата, обещавшего ему крупную сумму денег. В свою очередь, полицейские чины утверждали, что Мануэл ди Мело является психически ненормальным человеком, долгое время находившимся на излечении в португальском сумасшедшем доме.

Алваро ди Мело оказался прав. Преступника, покушавшегося на жизнь Умберто Делгадо, не собирались отдавать под суд. На другой же день вечером Мануэла ди Мело отпустили на все четыре стороны.

Как потом выяснилось, полицейская машина оказалась не случайно в тот день около отеля, где проживал Умберто Делгадо. Руководство бразильской полиции направило во все участки распоряжение усилить слежку за португальскими политическими эмигрантами, а также по возможности установить наблюдение за въехавшими в последние десять дней на территорию Бразилии подданными Португальской Республики.

* * *

На первый взгляд казалось, что подобные меры не имеют никакого отношения к гватемальскому журналисту Роберто Вуррита Баралу, прибывшему из Португалии и предъявившему в аэропорту Галеао гватемальский паспорт за номером 17993. Однако за гватемальцем тут же было установлено строжайшее наблюдение. Когда Роберто Барал вышел из здания аэропорта и взял такси, за ним следом отправились двое мужчин, сидевших в «фольксвагене», ничем не отличавшемся от десятков таких же малолитражек на площадке перед аэровокзалом.

Такси, нанятое гватемальцем, проехало через город, потом свернуло в аэропорт Сантос-Дюмон, из которого отправлялись самолеты, совершавшие рейсы на внутренних линиях. Гватемалец взял в кассе билет на ближайший рейс, вылетающий в Ресифи.

Убедившись, что гватемальский журналист действительно сел в самолет, отлетающий в Ресифи, пассажиры «фольксвагена» позвонили в управление полиции штата Парнамбуко, попросив не обделять вниманием прибывающего к ним гостя из Гватемалы.

В Ресифи сеньор Барал опять воспользовался услугами такси и на смеси испанского и португальского языков, именуемой в бывшей бразильской метрополии «портуньолом», попросил отвезти его в какой-нибудь приличный и в то же время недорогой пансионат.

– Сеньор аргентинец турист, да? – поинтересовался таксист.

– Нет, я из Гватемалы. Гватемалец, – ответил Барал.

– А, слышал. Это на севере, да?

– Совершенно верно. Вот решил познакомиться с вашей страной. Я журналист.

– Это хорошо. Я отвезу вас в «Жангадейро», это около Капибериби.

– Около чего?

– Около речки, Капибериби называется.

Добравшись до пансионата, гватемалец заполнил врученную ему полицейскую карточку, оставил в номере чемоданчик и, на всякий случай прихватив ключ от комнаты, вышел на улицу. В ближайшем киоске он приобрел туристическую карту города, и часа через два его уже можно было увидеть сидящим за столиком в кафе недалеко от порта.

Во второй половине дня Барал развил бурную деятельность в столице штата Парнамбуко. Он успел побывать в редакции газеты, зайти к заместителю директора местной радиостанции и довольно долго пробыть в парнамбуканском отделении национального информационного агентства «Аженсиа насионал».

В агентстве ему сообщили о намечавшейся на следующий день пресс-конференции, которую бразильские власти задумали провести в порту, куда, по последним данным, должно войти португальское судно.

На другой день гватемальский журналист явился за полчаса до начала пресс-конференции. Но там уже собралось много народа, причем людей, далеких от журналистики. В основном это были португальские эмигранты, работавшие в Ресифи. Сеньор Барал не стал проявлять свойственное людям его профессии любопытство, не принялся расспрашивать соотечественников Энрике Галвао, что они думают о поступке отважного капитана, а скромно встал в стороне, делая какие-то пометки в блокноте. Видимо, он увлекся, потому что, подняв глаза, увидел, что перед ним полукругом стоят человек двадцать довольно крепких мужчин. Они молча, отнюдь не дружелюбно посматривали на гватемальца. И тут один из них воскликнул:

– Конечно, это же пидовец Роша Касаку! Зачем эта собака явилась сюда?

Гватемалец оглянулся, он стоял у стены, и все пути к отступлению были перекрыты.

– Что вам нужно от меня? Я гватемальский журналист.

– Слушайте! Он гватемальский журналист! Вот сукин сын! А когда избивал меня в Лиссабоне и кричал: «Ты долго будешь помнить Роша Касаку», то тогда он был Роша Касаку?

Роша Касаку мгновенно осознал необходимость во что бы то ни стало быстрее выбраться отсюда.

«Он все врет, это, наверное, провокатор, который боится иностранных журналистов», – закричал Касаку, размахивая руками. Но крики «гватемальского журналиста» вызвали обратную реакцию.

Кто-то дал ему первую затрещину. Почувствовав еще один удар, на этот раз ногой пониже поясницы, он бросился, как бык, вперед, расталкивая собравшихся, закрыв голову от сыпавшихся со всех сторон ударов и пинков. Швырнув блокнот, в разорванной рубашке, Касаку выскочил на улицу и как заяц пустился бежать по пустынной набережной. Вслед ему неслись крики, ругательства, угрозы.

Через час он добрался до пансионата «Жангадейро», понимая, что миссия в Ресифи завершена. Сделав примочки синякам и ссадинам, Касаку собрался спуститься вниз выяснить у хозяина пансионата, когда вылетает первый самолет на Рио-де-Жанейро, но в это время раздался стук в дверь номера и мужской голос произнес:

– Это полиция. Можно к вам, сеньор Барал?

Роша Касаку решил открыть дверь, так как если бы это оказались его преследователи, они не стали деликатно стучать перед тем, как войти, и назвали бы его не Баралом, а Касаку. В номер вошли двое полицейских в сопровождении хозяина пансионата.

– Добрый день, сеньор Барал. Мы просим вас следовать за нами в полицейское управление.

– В чем дело? – возмутился Роша Касаку. – Это нарушение всех международных норм. Я гватемальский журналист.

– О том, кто вы и зачем сюда прибыли, расскажете нашему начальству. У нас есть предписание, что в случае отказа следовать за нами мы обязаны применить силу, а это, как понимаете, нежелательно.

В полицейском управлении Роша Касаку беседовал с глазу на глаз с толстым, с виду добродушным капитаном полиции, который без обиняков сразу же заявил, что получил распоряжение: гражданина, прибывшего под именем Барала и имеющего гватемальский паспорт, посадить на первый же самолет, делающий посадку в Ресифи и направляющийся или в Испанию, или в Португалию.

– У нас уже есть заявление от группы проживающих здесь португальских эмигрантов, где утверждается, что сегодня в порту они столкнулись с неким, – капитан заглянул в лежащий перед ним листок бумаги, – Роша Касаку, который выдает себя за гватемальского журналиста, а на самом деле является ответственным сотрудником ПИДЕ. Но учтите, – капитан поднял вверх толстый указательный палец, – в этом деле мы не разбирались и разбираться не собираемся, потому что из Рио-де-Жанейро нам пришло указание выслать из страны не какого-то Касаку, а гватемальца по имени Барал.

Роша Касаку кипел от злости, но понимал, что в такой ситуации ему лучше меньше говорить и не реагировать на явно издевательские комментарии толстого капитана полиции.

На другой день в два часа после полудня Роша Касаку уже летел над Атлантикой в сторону Европы. Он вспомнил напутственные слова американца Биела: «Желаю вам приятно провести время в этой прекрасной стране Бразилии». Двое суток, проведенные там, были, вероятно, одними из самых черных дней в жизни Роша Касаку.

За три дня до того, когда инспектора ПИДЕ сажали в Ресифи в самолет, улетающий с Американского континента, в аэропорт Галео прибыла шумная группа «легионеров», возглавляемая Салгаду. В аэропорту их уже поджидал автобус, арендованный помощником португальского военного атташе в Бразилии, который должен был доставить их в порт Сантос, где их ожидало португальское пассажирское судно «Вера Крус». Группа добралась до места уже в сумерках. «Вера Крус» тут же вышло в океан и направилось на север, войдя в порт Ресифи 31 января.

Команда Салгаду бодро сошла на берег, преисполненная желания выполнить любые самые опасные задания. Однако их пыл быстро улетучился. Известие о «предстоящем прибытии отряда португальской полиции» взбудоражило не только португальских политических эмигрантов, обитавших в этом городе, но и значительную часть населения Ресифи. Внушительная толпа собралась около входа в порт, и не успели первые «легионеры» отойти на несколько метров от портовых ворот, как их встретили градом гнилых помидоров и бананов. Десятки разъяренных жителей Ресифи бросились к ним, и, как легко можно догадаться, отнюдь не с желанием заключить в свои объятия. Легионеры моментально приняли единственно разумное решение: повернулись и пустились наутек. Салгаду первый вышел из портовых ворот и в силу этого обстоятельства оказался замыкающим в группе улепетывающих «легионеров». Конечно, ему досталось больше всех. К тому же он в силу своего возраста не обладал такой прытью, как многие из его команды. Однако в конце концов ему удалось отбиться от преследователей и добраться до спасительного борта «Вера Крус».

Так бесславно закончилось с такой помпой начавшаяся экспедиция «португальского легиона» в Бразилию. Отметим, между прочим, что эта экскурсия на бразильскую землю была для Салгаду последней.

Ни Роша Касаку, ни Мануэл Салгаду, залечивая синяки и шишки, полученные в Бразилии, не подозревали, что одним из главных виновников причиненных им неприятностей была не бразильская полиция, не тот эмигрант, который распознал Роша Касаку, и не тот, который бросил первый помидор в Салгаду, а второй секретарь посольства США в Лиссабоне Уильямс Биел, отправивший своему начальству депешу после беседы с обоими «экскурсантами».

ВЕРНОН УОЛТЕРС ГОТОВИТ НАЖИВКУ

Бразильские власти дали разрешение на вход «Санта-Мариа» в порт Ресифи. В ночь с 1 на 2 февраля Делгадо, сопровождаемый несколькими западными журналистами, один из которых представлял «Дейли телеграф», подошел на катере к борту «Санта-Мариа». «Кто идет?» – закричал вахтенный, заслышав шум мотора приближавшегося катера.

– Это я, генерал Умберто Делгадо, и со мной несколько журналистов.

– Сеньор генерал, мы сейчас спустим трап, но журналистам вход на борт «Санта-Мариа» запрещен. Пусть возвращаются восвояси.

– Но это они арендовали катер, на котором я пришел. Вы должны пустить их на судно.

– К сожалению, сеньор генерал, пока посторонним здесь не место. Таков приказ, и я не могу не выполнить его.

Протестовать не имело смысла. Генерал с трудом стал подниматься по штормтрапу, но чуть было не сорвался, и лишь с помощью двух дюжих матросов избежал вынужденного купания в водах Атлантики. На борту его встретил капитан Энрике Галвао, который провел генерала в кают-компанию.

Потом Умберто Делгадо назовет эту встречу «исторической», будет рассказывать о рапорте, отданном ему капитаном, о почетном карауле, выстроенном в его честь. Но помпезная церемония встречи идейного руководителя операции «Дульсинея» существовала лишь в воображении генерала, а на самом деле все происходило очень буднично и скромно.

Умберто Делгадо сообщил Энрике Галвао о решении бразильского правительства предоставить капитану политическое убежище и выразил глубокое удовлетворение тем фактом, что «судьба послала ему такого ценного помощника, посвятившего жизнь делу восстановления свободы и демократии в Португалии».

3 февраля, когда Делгадо и Галвао сошли на берег, их встречал батальон фотокорреспондентов, репортеров и большая толпа любопытных, пришедших поглазеть на «корсаров XX века». Генерал, обожавший подобные манифестации, чувствовал себя на седьмом небе.

* * *

А сейчас вернемся несколько назад, к событиям, имевшим место в конце декабря 1960 года и в первой половине января 1961-го.

Полковник Вернон Уолтерс получил подготовленные Бизоньо подробные характеристики на всех людей, которые могли заинтересовать американского разведчика. Несколько фамилий полковник подчеркнул. Вскоре Уолтерс попросил Бизоньо свести его с португальцем Марну ди Карвалью.

Полковник Уолтерс хорошо подготовился к встрече: резидент ЦРУ в Португалии Гленвуд Матеус дал ему подкрепленную фотокопиями документов биографию Мариу ди Карвалью. Биография свидетельствовала о том, что португалец годится для работы в ЦРУ. Главное из его «достоинств» заключалось в том, что он готов был продать родную мать, если за это заплатят.

Уолтерс перешел к сути сразу:

– Уважаемый сеньор Мариу, – произнес Уолтерс, и Мариу ди Карвалью показалось, что американец, произнеся первые слова, взглянул на него с усмешкой. – Как вы понимаете, мы собрались здесь для делового разговора, а не только для того, чтобы приятно провести время в этой уютной квартире синьора Бизоньо. Обычно, когда я первый раз встречаюсь с человеком, то, естественно, кто-то представляет нас друг другу, В данном случае процедуру знакомства можно свести до минимума. Я о вас знаю все или почти все.

Я дипломат и коммерцией не занимаюсь, но сейчас у нас речь пойдет о купле и продаже. Мне нужна будет кое-какая информация. Когда приобретается товар, за него следует платить. Таким образом, я выступаю в роли покупателя, вы – продавца. Это первое.

Второе: Может быть, вас попросят выполнить определенные задания. За каждую работу нужно платить, и за каждое задание, выполненное вами, вы будете получать соответствующее вознаграждение. Ваша помощь нам не затронет интересы Италии. Сами понимаете, заниматься подобным бизнесом иностранцу в чужой стране нежелательно.

– Чем же я могу быть вам полезен?

– У вас португальское происхождение. Мы заинтересованы в ваших связях с соотечественниками.

– Но я уже целую вечность не был в Португалии, сеньор.

– Слушайте, Карвалью, вы можете врать кому угодно, но если скажете хоть одно слово неправды мне, знайте, это вам дорого обойдется. Хотите, я назову даты ваших поездок в Португалию и номер португальского паспорта?

Карвалью был озадачен. О таких подробностях не знал даже доктор Бизоньо.

– Прекратим этот пустой разговор, – решительно предложил полковник. – Вы слышали об Умберто Делгадо?

– Безусловно.

– Вам не приходилось поддерживать с ним контактов?

– Нет, сеньор.

– Так вот, первое задание: вам нужно завоевать полное доверие этого бывшего генерала.

– Но он же живет где-то в Южной Америке. Кажется, в Бразилии?

– Это обстоятельство облегчает вашу задачу. Я набросал черновик письма, вы перепишите его по-португальски. В письме вы восхищаетесь мужеством Делгадо, хотите оказать содействие делу освобождения Португалии от салазаровского режима, намекаете на свои обширные связи в Италии среди высокопоставленных и занимающих видное положение лиц и просите Делгадо назначить вас его представителем в Италии и, скажем, на юге Франции. Представителем движения, которое он возглавляет. Там есть пара абзацев об имеющихся у вас планах проведения прямых операций в Португалии, намеки о людях, которые могут предоставить средства для закупки оружия при проведении подобных операций.

– Вы думаете, Делгадо клюнет?

– Это станет известно из его ответа, если он соблаговолит написать вам. Но я думаю, вам придется написать не один десяток подобных писем, прежде чем Делгадо заинтересуется таким настойчивым эмигрантом. Вот адрес Делгадо в Рио-де-Жанейро: улица Силвейра Мартине, дом 30, квартира 501. Вы свой обратный адрес не указывайте. Просите, чтобы он присылал корреспонденцию сюда, на адрес доктора Бизоньо. Доктор, подчеркните, ваш лучший друг, и вы питаете к нему абсолютное доверие.

* * *

Умберто Делгадо протянул Аражарир письмо, полученное с последней почтой.

– Прочитайте интересное послание из Италии. Какой-то профессор, доктор Мариу ди Карвалью, предлагает нам свои услуги. Видите, есть все же хорошие люди на свете. Здесь мы бьемся, стараясь найти поддержку и помощь, но редко кто отзывается на наши призывы. А вот в Италии совершенно незнакомые люди готовы пожертвовать всем, что имеют, ради нашего общего дела.

Аражарир Кампос, внимательно прочитав письмо, молча вернула его генералу.

– У вас какие-то сомнения? Вас не тронуло это страстное послание?

– Сеньор президент, вы ничего не знаете об этом человеке, а я тем более. Вокруг выдающихся людей вьется много разных личностей. Вы сами говорили мне о необходимости соблюдать осторожность. Мы не можем влезть в душу этому сеньору и не знаем его истинных намерений.

– Ну, ну, полно, Аражарир, не будьте скептиком. Я понимаю ваши сомнения, но какую выгоду может получить автор письма от связи со мной?

– Вы правы, сеньор президент. Однако лучше постараться выяснить, кто он такой, а уже потом завязать с ним переписку. Вы меня извините, что я осмеливаюсь давать вам советы, сеньор президент, но вы сами спросили, что я думаю об этом письме.

– Аражарир, вы моя верная помощница. С кем, как не с вами, мне обсуждать самые сложные вопросы. Кстати, вы обратили внимание, что он послал письмо на мой старый рио-де-жанейрский адрес, не зная, что я живу сейчас в Сан-Пауло. Может быть, стоит послать этому Мариу ди Карвалью пару строчек от вашего имени? Как личный секретарь президента «Независимого национального движения» вы сообщите Карвалью, что он может писать мне в Сан-Пауло.

* * *

Получив из Бразилии ответ, Карвалью был разочарован. Во-первых, это было не письмо, а всего лишь несколько строк, отпечатанных на машинке, в которых сообщался новый адрес «Независимого национального движения», и, во-вторых, подписаны они были не самим генералом, а какой-то секретаршей с типично бразильским именем Аражарир.

Однако Уолтерс, которому Карвалью сообщил новость, отнюдь не разделял пессимизма нового осведомителя. «Рим не сразу строился, дорогой сеньор Карвалью. Кто-то мне рассказывал, что у китайцев существует такая пословица: «Любая самая длинная дорога начинается с одного шага». Такой шаг сделан, и на том спасибо. Вы думаете, секретарша по своей инициативе писала ответ? Нет, такого не бывает. И если ваш подопечный, будем называть его так, бросил бы послание от португальского патриота, профессора доктора Мариу ди Карвалью в мусорный ящик, то зачем ему было бы сообщать вам новый адрес? Адрес посылают только для того, чтобы корреспонденты надписывали его на конвертах со своими посланиями и отправляли по месту назначения. Поняли, друг мой?

– Понял, сеньор.

* * *

Вернувшись из дальних странствий на север Бразилии, генерал еще некоторое время пожинал плоды, если говорить честно, не принадлежавшей ему славы, выступая с рассказами об эпопее с «Санта-Мариа» перед португальскими эмигрантами. Он даже прочитал несколько платных лекций для бразильских слушателей. Правда, местные газеты предпочитали брать интервью у капитана Энрике Галвао или у членов его группы. Однако, как это обычно бывает, очень быстро дело «Санта-Мариа» сначала перекочевало на внутренние полосы газет, а потом информации стали появляться где-то на задворках, в самых незаметных местах и, наконец, вообще исчезли, так как редакции считали, что читатель потерял к ним всякий интерес.