Текст книги "Поваренная книга медиа-активиста"

Автор книги: Олег Киреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Пиратские радио в 1960-80-х

В 1926-м году Бертольт Брехт написал статью, которая революционным образом формулировала возможности радио:

Радио односторонне, в то время как ему следует быть двусторонним. Это в чистом виде аппарат для распространения. Поэтому следует позитивное предложение: смените его назначение с распространения на коммуникацию. Радио может стать наилучшим коммуникационным аппаратом из тех, которые можно себе вообразить, огромной сетью передатчиков. Это может случиться, если оно будет знать, как получать, а не только передавать, как слушатель может говорить, а не только слушать, как приводить его к общению, вместо того, чтобы отчуждать. Исходя из этого принципа, радио должно отказаться от поддерживающего его бизнеса и реорганизоваться на основе поддержки собственных слушателей.

Эти революционные требования противоречили всей логике развития капиталистического медиа-рынка: ведь, начиная с XERF и «Люксембург», радио изначально использовалось с целью односторонней пропаганды, а не двусторонней коммуникации. Поэтому левые и революционные движения всегда тяготели к горизонтальной организации коммуникаций и придумывали каждый раз новые механизмы обратной связи. Новацией движения пиратских радио 1960-х было введение аудитории в эфир как действующего лица – от песен по заявкам слушателей, введенных британскими радиостанциями, до прямого вещания каждого слушателя, как на итальянском радио «Alice». К сожалению, большинство из этих достижений быстро оказывались усвоены мейнстримной культурой. Так первые пиратские радио 60-х, возникнув в Британии, Голландии и Дании, стали новаторами в области массового вещания и открыли эпоху современных коммерческих радио. Это один из ставших вскоре привычными случаев, когда технические нововведения создаются активистами, а потом берутся под контроль государствами и корпорациями.

Они появились как реакция на консерватизм официальных масс-медиа и прессы, не желавших передавать музыку The Beatles и рок-н-ролл. Рыболовецкое судно, стоявшее у берегов Дании, в 1958 году открыло радио Mercur, а в апреле 1960-го из вод у берегов Голландии начал поступать сигнал Radio Veronica. Уже к ноябрю его аудитория составляла 5 млн человек. Очень скоро открылись Radio Nord, расположенное прямо в центре стокгольмской гавани, и Radio Lyon, постоянно менявшее частоту трансляций. Наступила очередь колыбели рок-музыки – Британии. Открытием самой популярной из радиостанций – Radio Caroline – история обязана ирландскому предпринимателю Ронану О’Рохилли, который был также менеджером нескольких музыкальных групп. Caroline открылась на пароме судна, которое отошло от берегов Британии на несколько десятков километров в нейтральные воды и начало вещание с песни The Beatles "Can’t buy me love". Оно набрало аудиторию в 7 млн слушателей уже за три недели. Вскоре следом за ним стало вещать Radio London, включив в передачи краткие сводки новостей и погоды – т. е. создав формат современного коммерческого радио. Затем последовали Radio Atlanta, созданное Алланом Кроуфордом, владельцем нескольких мелких лейблов, Radio Sutch, Radio Noordzee, созданное голландским судостроителем на искусственном островке, Radio Invicta, Radio Free Yorkshire, Radio Red Rose… 28 сентября 1964 года были опубликованы результаты опроса, показавшие, что Radio Caroline имеет больше слушателей, чем BBC.

Тогда государства вступили в борьбу с несанкционированным вещанием. В начале 1965 года правительства Швеции, Бельгии, Франции, Греции, Швеции, Люксембурга, Дании и Британии подписали соглашение, согласно которому трансляции с судов или самолетов объявлялись вне закона, также запрещалась продажа оборудования оффшорным радиостанциям. Одним из радио владел музыкант Дэвид Сатч, называвший себя Screaming Lord Sutch в подражание американскому блюзмену Screamin' Jay Hawkins'у. В том же 1966-м году произошла разборка, когда его бывшие партнеры хотели отобрать у него за долги радиооборудование, но случилось так, что убили его менеджера. Это дало повод правительственным источникам применить еще более крутые меры в отношении пиратских радио, обвиняя их в причастности к криминалу. 2 июля 1966 года правительство лейбористов опубликовало постановление о нарушении правил радиовещания на море, и деятельность пиратов, равно как и сотрудничество с ними в любой форме, отныне представляла собой правонарушение, за которое полагалось до двух лет тюрьмы. Целый год пираты и их сторонники пытались сопротивляться, заваливая парламент письмами, но безуспешно. Зато другая часть успешно легализовалась, создав популярную область медиа-индустрии, в особенности потому, что с самого начала активно сотрудничала с индустрией звукозаписи. А также, в тот момент, когда андеграундную культуру решили включить в свои хит-парады на ВВС, открывая молодежный канал Radio 247 (по предложению правительства и непосредственно вслед за запретом пиратов в 1966 году), то при наборе кадров медиа-магнаты отдавали неизменное предпочтение набившим уже руку, опытным радиопиратам.

В эти же годы взлет радио был достаточно силен во Франции на волне революции 1968-го. Например, в романе «1968» Патрик Рамбо упоминает, как среди митингов в захваченной Сорбонне обсуждался вопрос о том, чтобы запустить оффшорное радио в береговую зону Испании, чтобы поддержать революционное движение басков. После 1968-го радио если и остаются, то только в качестве частных автономистских инициатив. Пришедшее к власти в 1981 году социалистическое правительство Франсуа Миттерана не только распределило ответственные правительственные места между политическими радикалами прежних лет, но и нашло способ, чтобы финансово поддерживать и более молодые контркультурные инициативы. К середине 1980-х годов во Франции проблема заключалась не в том, что пиратские радио запрещали, а в том, что, напротив, в стране не оставалось ничего запрещенного. Один из ветеранов левого движения и активист организации за права беженцев "Droits devant!" рассказывал мне в 1998-м году в Париже, что "однажды мы с друзьями решили создать неофициальное пиратское телевидение, которое работало две недели, а через две недели правительство нашло контакт, чтобы легализовать его. И для социал-демократов, и для либеральных правых все эти анархистские проекты являются лабораториями разных новых идей, которые они делают сначала легальными, а потом и коммерческими".

Другой была история тактических радио первого поколения в Италии. С концом 60-х культурная революция в Италии не прекратилась, как в более западных странах, а перешла в стадию партизанской герильи, которую вели "Красные бригады". Кроме того, Италия – вообще страна со давними революционными традициями. В начале 1970-х "Красные бригады" в качестве своей первой публичной акции осуществили пиратскую трансляцию революционных теорий, перехватив частоты регионального телевещания в нескольких провинциях страны. В 1975 Федеральный суд Италии принимает решение о незаконности монополии государственной теле– и радиовещательной корпорации RAI на эксклюзивное право вещания в регионах. Результатом становится моментальный рост огромного количества локальных любительских радиостанций. Часть из них являются радио для сообществ и сообщают своей деревне или региону новости и погоду, другие социально ангажированы и вещают о политике. Они быстро становятся новым левым авангардом, эмансипируясь от консервативной Итальянской коммунистической партии (ИКП). "ИКП оказалась не в силах осознать потенциал использования новых технологий, – рассказывал мне один из основателей «Radio Alice» Франко Берарди Бифо, философ и соавтор французского психиатра Феликса Гваттари, – Она осталась за пределами понимания новой информационной парадигмы. Поэтому в середине 1970-х, когда у нее была возможность поддержать и использовать движение пиратских радио, – она отказалась это сделать, аргументируя свой выбор тем, что таким образом будет нанесен удар государственной монополии на теле-радиовещание, а государственное теле– и радиовещание – это «все же лучше», чем приватизированные средства массовой информации. И что же? Средства массовой информации в Италии были вскоре приватизированы, Коммунистическая партия осталась ни с чем, а молодые пиратские радио вынуждены были развиваться без всякой поддержки. Если бы Компартия тогда поддержала автономных активистов, возможно, теперь бы мы имели совершенно другой медиа ландшафт в стране". Когда «Radio Alice» возникает в 1976-м году в Болонье, то оно оказывается одним из многих тысяч (даже через десять лет пиратских радио по Италии насчитывалось как минимум 6 000), но быстро занимает уникальное место на медиа-сцене. Для истории оно стало одной из первых ласточек автономистского движения, но в реальности его называли самым отвязным из политических радио всех времен и народов, «маоистски-дадаистским» и много как еще; в память о «Radio Alice» создан итало-британский фильм «Working slowly (Radio Alice)» и ему посвящено много воспоминаний. Основным признаком Radio Alice считали «спонтанность и обсценную лексику». У него не было ни программы вещания, ни постоянных ведущих, но вещало оно непрерывно. Оно первым догадалось использовать телефон как микрофон: кто бы ни позвонил, оказывался в эфире. Это позволило радио стать, по выражению исследователя Фридриха Тьетьена, «безголовым»: вместо того, чтобы вести целенаправленное вещание, оно становилось «перевалочным пунктом» общения, реле, – в полном соответствии с требования Брехта. Одним из лозунгов было: «Давайте вещать друг другу». Истоки Radio Alice приходится искать, конечно же, в насыщенном автономистском движении Италии 1970-х, в котором идеи сильного в стране марксизма переплетались с ростом радикальной сквоттерской и панковской контркультуры. Оно находилось в непосредственной близости к организованной политической борьбе радикальных группировок против власти. Напряжение усиливалось еще более оттого, что власти стремились обвинить любых левых в близости к террористическим «Красным бригадам», а те, если не имели прямых связей с «Бригадами», то все равно не отказывались от насильственных методов борьбы. Так и получилось, что радио послужило участником и катализатором мощных беспорядков протеста весной 1977 года. Через год с небольшим после начала своего существования, в ходе уличных боев студентов с карабинерами и введения в город армейских подразделений, «Radio Alice» было закрыто карабинерами, штурмовавшими редакцию, и его обвинили в непосредственной координации уличных сражений.

В Голландии радио тоже получили распространение в 1970-х, вместе с волной сквоттерства, когда вещание велось из захваченных сквотов, и властям приходилось с этим мириться, поскольку чтобы закрыть радио, требовалось захватить весь сквот. Сквоты, кроме радио, имели также бары с концертами, так что их музыкальная программа было стопроцентно «своей». Это и было поколение медиа-активистов, которые позже придумали термин "тактические медиа" и создали "цифровой Амстердам". Здесь сцена в основном преследовала задачи построения "Временных Автономных Зон" и не имела склонностей к коммунизму, в отличие от итальянцев. Но радио тоже работали в артистическом измерении больше, чем в информационном. Частью их программы было, по словам Герта Ловинка, "экспериментировать с медиа как таковым", поэтому они становились тем, что еще до появления слова «тактические» было названо "суверенными медиа" – то есть теми, которые не нуждаются в аудитории. Специфическим жанром «суверенного» радио был бесконечный музыкальный микс в эфире, которому предавались одинокие диджеи. Если не для массовой аудитории, то для отдельных личностей он мог оказаться более притягательным – до прихода интернета можно было с интересом «сёрфить» по эфиру, где тебя встречали чьи-то вдохновенные вибрации.

Но в Австрии и Германии строгие законодательства лишали энтузиастов и такой возможности. Вследствие запретов радиоэксперименты были очень редким. Чтобы запеленговать сигнал, требовалось не более 15 минут. Если кто-то брался за это дело, то шанс, что тебя услышат, мог возникнуть только если об эфире заранее делалось объявление, – а это вело к еще большему риску. Поэтому немногие энтузиасты записывали программу вещания на аудиокассету, устанавливали передатчик и оставляли его вещать подсоединенным к дешевому магнитофону. Понятно, что такое вещание, даже не будучи запеленгованным, не могло продолжаться долее, чем идет запись одной стороны аудиокассеты. Тем не менее, это занятие продолжает кого-то интересовать вплоть до последнего времени: Фридрих Тьетьен приводит данные, что с 1991 по 1993 полицией было изъято 34 таких портативных передатчика. А в 1998-м венских радиопиратов ждал локальный успех: одна из местных групп Radio Orange смогло получить лицензию и частоту, на которой теперь гонит свои подрывные волны.

И, наконец, Япония. Здесь в 1982-м году произошел настоящий взрыв пиратского радиовещания, благодаря студенту Токийского университета и молодому артисту Тетсуо Когаве, который нашел в насквозь запретительном национальном телекоммуникационном законодательстве разрешение использовать передатчики низкой мощности, зарезервированные для использования при переговорах на посадочных полосах аэропортов и для подобных технических нужд. Это положило начало волне увлечения радио на мини-FM-волнах. В течение нескольких месяцев столица Японии покрылась сетями мини-FM-щиков: поскольку передатчик не мог охватить радиуса более километра, большинство из активистов устанавливали цепи передатчиков, чтобы они продолжали сигнал. Тетсуо Когава говорит, что это был максимально артистический подход: поскольку художники рассматривают свойства нового средства вещания не функционально, а как его признак уникальности, – работа на мини-FM часто превращалась в перформанс с настройкой антенн и улавливанием чужого вещания.

К началу 90-х Информационная Эра уже стучалась, если еще не вошла в дверь, и в ее свете радио начали получать дополнительное теоретическое освещение. В 1992 году автономистским издательством Autonomedia в Нью-Йорке был издан сборник "Radiotext(e)" (редакторы Нейл Штраусс и Дэвид Мандль), который одним из первых, положил начало большому дискурсу о радио: здесь были собраны разнообразные эссе о радио, от заново прочитанного Брехта до современников Хаким Бея, Герта Ловинка, Тетсуо Когавы, Марка Дери, и других.

В США развитие пиратских радио шло по нарастающей с 1960-х годов, когда было открыто множество станций, и американский эпитет "free radio" воспринимался всеми в одном ряду с другими открытиями десятилетия: "free culture", "free love" и т. д. К настоящему моменту в Америке действует около сотни таких радиостанций, и поэтому можно говорить об американской альтернативной медиа-сцене как одной из самых разветвленных в мире. Здесь есть музыкальные, культурные, экологические и анархические радио. Но я остановлюсь на самом интеллектуальном – "Alternative Radio", существующем с 1989 года.

Его основатель и редактор Дэвид Барсамиан начал с того, что запустил в эфир три с половиной часа лекции Ноама Хомского. На фоне того, что даже для интеллектуальных радио полчаса непрерывного вербального ряда считались пределом допустимого, это было смелостью, и смелость была вознаграждена: Alternative Radio сразу завоевало большую аудиторию. С тех пор оно уверенно ставит акцент на лекциях и интервью, приглашая таких именитых интеллектуалов, как Хомский, Эдвард Саид, Арундати Рой, Наоми Клейн, побеседовать на острые социально-политические темы. Барсамиан рассказывает, что он встречается с ними, записывает интервью, потом редактирует, сокращает до необходимого времени, делает вступление, записывает на кассету, а потом передает на «птичку» – спутник. Спутник принадлежит национальной радиовещательной корпорации, но он предупреждает: не стоит беспокоиться, никакой цензуры, просто спутниковое время стоит $100 за программу. Сигнал спутника принимается сотней станций по всей Америке, которые передают его своим местным слушателям. Существует общеамериканская сетка вещания, в которой, как в ленте новостей, сообщается, когда и на какой частоте можно поймать передачи Alternative Radio. Однако англоязычная аудитория в Канаде, Австралии и других странах не может получить сигнал спутника, поэтому до сих пор Барсамиану приходится посылать туда аудиокассеты с записями. Это было простительно до появления широкополосного интернета, но сегодня такой способ даже в России уже кажется старомодным.

Бюджет Alternative Radio складывается из денег, которые слушатели платят за тексты и записи передач. Для многих других пиратских радио и прочих общественных медиа (вплоть до блогов) в США распространенным видом заработка является также сбор пожертвований. Очень многие радио или существуют засчет пожертвований, или проводят сборы пожертвований на ту или иную общественную кампанию. Из этого можно заключить, что у американских левых медиа – большая и обеспеченная аудитория. Однако вопрос, смогут ли они такими темпами сделать революцию?

Последние годы во время контр-саммитов и крупных демонстраций, в сквотах европейских городов, в протестных лагерях Kein Mensch ist Illegal, во время медиаактивистских событий устанавливаются пиратские радио, чтобы вещать на территории ограниченного радиуса и устанавливать обратную связь с жителями района. Участники трансляций, как правило, избегают называть друг друга по фамилиям и сообщать какие-либо координаты – это меры предосторожности от попадания в очередную полицейскую базу данных. В силу продолжающейся интеграции с интернетом и музыкальной культурой все чаще станции оказываются также в центре мультимедиальных акций и перформансов, для них даже появился термин: net.radio. Такие редко претендуют на массовое вещание, скорее сосредотачиваются на информации, занятной для немногих. Нельзя не упомянуть также описание большого анархистского сквота в Лондоне, которое в своем рассказе «Гонзолондон» дает Алексей Цветков: "Да! Надо всем этим на третьем этаже «РампАРТа» непрерывно вещает подрывное радио: вход только для знающих дверной код, но его достаточно просто спросить. Звонки в прямой эфир, анонсы акций, интервью рок-звезд, музыка".

История В92

Балканские страны в 1990-х породили одну из самых замечательных и внутренне напряженных культур в истории, бесконечно драматизированную войнами: долгой гражданской войной и интервенцией НАТО в 1998 году. Гулкое биение пульса Югославии отозвалось и в электронных сетях. Страны, на которые распалась бывшая титовская республика, занимают промежуточное положение между патриархальной Азией и эмансипированной Западной Европой. На родовой быт, нашедший отражение в фильмах Кустурицы, здесь налагалась близость к высокотехнологичной цивилизации: с одной стороны, шли войны с этническим и религиозным оттенком, с другой, форпосты авангардной культуры, типа Центров современного искусства Сороса и медиа-институций, обустраивали информационную инфраструктуру. Здесь впервые были применены новейшие технологии гражданского действия, получившие развитие в «бархатных революциях» 2002–2005 гг., такие, как театрализованные демонстрации, «смеховые» уличные акции (студентами в ходе протестов против Милошевича). В странах Югославии появились уникальные арт-медиа-институции, ставшие локомотивами информационного прогресса: группы kuda.org (Новый Сад), Центр современного искусства Сороса в Скопье под руководством Мелентия Пандиловского, N.S.K. (Любляна), и радио В92 (Белград).

На пике перемен, непосредственно после 1989 года, директор В92 Веран Матич неоднократно выступал за то, чтобы военные и медиальные мощности, использовавшиеся в ходе Холодной войны, были теперь перепрофилированы и отданы в распоряжение институций гражданского общества. В частности, эти предложения касались передающих мощностей радио «Свободы» и "Голос Америки". Когда стало ясно, что национальное и иностранные правительства не заинтересованы в такой конверсии, он выступил с идеей развития параллельной вещательной инфраструктуры, соединяющей небольшие региональные средства вещания и позволяющей им действовать независимо, поддерживая друг друга. Эта идея отчасти была осуществлена в применении к радиовещанию на FM– и AM-частотах, а также спутниковому – что в будущем сослужило В92 хорошую службу.

У российских анархистов 90-х было в ходу слово «проходимческий»: проходимческим способом можно было осуществить какой-то странный и вызывающий трюк, выдав себя за кого-то или сделав вид, что ты являешься очень ответственным лицом. Таким образом поступило В92, получив в мае 1989-го года разрешение у руководства государственной молодежной организации Белграда на 15-дневный эксперимент с радиовещанием, а также оборудование и крошечную комнату в качестве офиса. Заявка была приурочена к официозному празднованию годовщины дня рождения маршала Тито. Но, начав вещать, радио позиционировало себя крайне жестко в отношении и коммунистического, и капиталистического мейнстрима. Молодые журналисты настолько увлеклись своим занятием, что через пятнадцать дней не захотели его прекращать, а государственным чиновникам тоже было не до него (вспоминая соответствующее время в России, тоже кажется, что неограниченная свобода граждан была вызвана в основном тем, что на государственных постах были слишком увлечены новым дележом собственности, чтобы уделять какое-то внимание надзору и наказанию). За два года В92 стало народным радио. Оно пропагандировало молодую альтернативную культуру, музыку техно, гражданскую активность. Когда в 1991 году имели место первые широкие общественные протесты, только предвещавшие будущие события, то журналисты В92 вели репортажи с мобильных телефонов, двигаясь в колоннах демонстрантов. После того, как в город были введены танки, было объявлено чрезвычайное положение, несколько протестующих погибли, а радио было закрыто, – последовали новые широкие массовые акции, и среди требований были, кроме свобод для граждан и прессы, конкретно возвращение в эфир В92. На этот раз участники вспоминают нетипичную, по сравнению с описанными ранее, ситуацию: полицейские явились в студию и потребовали: «включайтесь». Единственным условием было не говорить ничего о политике. Поэтому радио весь день играло песни "Boys are Back in Town", "Police on My Back", "Fight the Power"…

Но тяжелые времена только начинались. Распад прежней Югославии на несколько государств был вызван межнациональными противоречиями, и еще более обострил их. Вскоре именно там появилось выражение "ethnic cleansing", "этническая зачистка". Правительства новых государств тоже по полной разыгрывали националистические козыри. Но Белград был центром событий, а также – теперь – столицей Сербии, которой управлял Слободан Милошевич. Политика Милошевича в отношении прессы была бы чрезвычайно жесткой, если бы государство оставалось настолько сильным, чтобы сохранять управление над всеми изданиями. В отсутствие таких возможностей, серьезный контроль касался только наиболее крупных изданий. Однако «проходимческая» политика В92 заключалась, в частности, в том, что радио использовало кабель государственной теле– и радиовещательной корпорации RTS, что формально должно было означать полную зависимость от нее. Также, до 1997 года оно не имело лицензии. На самом деле, В92 добилось того, чтобы государство не могло его просто так закрыть, несмотря даже на то, что некоторым образом находилось на его иждивении. В92 развило свое проходимчество до высокого уровня: с одной стороны, пользовалось мощностями правительства, с другой, финансовой поддержкой западных организаций, в частности, Фонда Сороса. "С течением времени, – говорит один из сотрудников радио Гордан Паунович, – мы поняли, что в авторитарных государствах важность того, чтобы информация поступала свободно, выше, чем ценность наших персональных вкусов и пристрастий". Поэтому радио требовалось приобрести более статусное положение. В 1993 году В92 закрепило свой новый статус профессионального радио: сотрудники стали получать зарплаты, обеспеченные грантами, программа передач стала выполняться четко, появилась реклама. По инициативе радио была учреждена Независимая Ассоциация Электронных Средств Информации (ANEM), объединившая несколько десятков региональных радиостанций. Позже к ним присоединились станции кабельного телевидения. Преимущество этой сети заключалось в том, что теперь, если власти закрывали одну из радиостанций, можно было передавать сигнал через другую; а благодаря скорому пришествию интернета станции смогли обмениваться аудио-файлами. Тем более что к тому времени телефонные линии между враждующими государствами были перерезаны, что сделало невозможным не только общение между семьями и друзьями, но и журналистские репортажи через границу. За несколько лет своего существования ANEM добилась результатов, которые шокировали правительство: имея 37 передатчиков низкой мощности, она завоевала аудиторию в 1,6 млн слушателей, в то время как государственная RTS с 250 передатчиками, существовавшая уже 50 лет, имела 2,3 млн.

Медиа-политика Милошевича полностью выразилась в отношении к интернету. Когда мировая сеть начала распространяться по Европе, то в Сербии было решено допустить к ее использованию только ученых и только с разрешения властей. Интернет-серверы устанавливались в лояльных правительству университетах, общественных провайдеров не было. Поэтому уникальная возможность предоставилась активистам. В92 к тому моменту имело большой круг контактов среди медиа-активистов в мире и, в частности, хороших друзей в Амстердаме. При поддержке Фонда Сороса и при прямом участии амстердамского xs4all был учрежден первый в стране общественный интернет-провайдер Opennet.org на первом в стране Сербском Независимом Информационном сервере. Часть интерактивных сервисов обеспечивалась им, часть – xs4all, с которым сервер был залинкован. Также Opennet начал действовать в Новом Саде, что стало шагом к созданию независимой сети электронных медиа в стране. Теперь передачи В92 делались на нескольких языках и дублировались региональными радиостанциями, а сеть ANEM поддерживала региональные издания, перепечатывала их новости, публиковала информацию тех газет, которые были запрещены. Возникли дочерние проекты: стрим-сервисы передачи и обмена mp3 и видео-файлов, журналы по медиа, феминизму и искусству Media, Femina и Rec (часто выходившие онлайн), культурный центр Cinema Rex, его цифровой двойник Cyber Rex. Обсуждались проекты телевидения В92. Речь фактически шла о создании независимого, тактического медиа-холдинга.

В ноябре 1996 года протесты оппозиции против откровенного мошенничества на выборных участках совпали с акциями студентов Белградского университета против старорежимного ректора, что привело к уникальным дням мирного протеста, ставшим, как стало ясно впоследствии, лабораторией мирных революций. В течение 88 холодных дней, стихийно названных "Зимой Несогласия", город стал столицей непрекращающегося карнавала – с танцами и кострами на улицах, салютами, непрерывными акциями, и даже конкурсами красоты. Вот как это описывает художник Деян Сретенович:

..свистки, трубы, саксофоны, гитары, сирены, звонки, хлопушки, голоса, хлопки, барабаны, трещотки, колокольчики, кастрюли, сковородки, помойные ведра, пылесосы, мотоциклы, громкоговорители, радиоприемники… Народные волнения в Белграде зимой 1996/97 года запомнятся, в частности, благодаря переполнившему город чудовищному шуму. Возник он совершенно неожиданно, вырвавшись из городских техно-клубов; рейверы вышли на улицы со свистками– символом протеста. Затем к ним присоединились рок-барабанщики и футбольные болельщики. И вскоре все прочие участники политической манифестации подхватили этот шум, превратив его в основное средство сопротивления. Шум, синтезировав различные музыкальные и иные культурные коды, сплавив индивидуальную идентичность в неразличимую общую массу, превратился в Голос протеста.

Конечно, корреспонденты В92 находились на улицах, а иногда в эфире передавали просто шум улиц. Провайдер Opennet на это время сделал свои сервисы бесплатными, так чтобы люди могли пользоваться интернетом повсеместно. Люди ответили: в самых отдаленных уголках страны новостные бюллетени В92 распечатывались, читались вслух и развешивались на улицах, таким образом высокотехнологичная информация комбинировалась с традиционным народным самиздатом. Правительство ответило сначала закрытием нескольких независимых региональных станций из ANEM, потом радиосигнал В92 начал становиться все хуже и хуже: заработали глушилки. Тогда передачи радио стали записывать на магнитофон и передавать в городах через динамики; или же частные кафе стали выставлять динамики на улицу, чтобы их могли слушать посетители кафе и все желающие. 3 декабря руководство RTS с вызывающим цинизмом заявило, что вещание В92 прекращено, так как "дождевая вода подмочила коаксиальный кабель". Однако, удивительным образом, техник, которого станция вызывала еще полгода назад, появился в этот же день, чтобы установить прямую линию для сообщения с голландскими партнерами из xs4all. Также поддержать В92 вызвался "Голос Америки". В течение нескольких часов вещание было пере-организовано: по модему звук в формате ReadAudio передавался за границу, а оттуда поступал обратно уже на средних волнах. На следующий день редакция напечатала и распространила газеты в единственном номере, комментирующие закрытие радио. Начались новые демонстрации, их предметом были уже не фальсифицированные выборы, а собственно запрет В92. 5 декабря RTS отправила новое письмо, информируя, что проблемы с подмоченным кабелем решены, и можно продолжать вещание.

На примере событий декабря 1996 года журналисты показывают, как важно в случае насильственного закрытия в течение небольшого промежутка времени найти способ, чтобы вернуться обратно к аудитории – чем дольше этого не происходит, тем больше случившееся рассматривается как поражение. Напротив, эффективные меры, принятые В92, помогли ему вернуться, укрепив свои позиции. Это стало возможно и потому, что, живя в авторитарной стране, они заранее готовили резервные варианты на случай репрессий. Но следующая катастрофа, случившаяся в 1999 году, была слишком велика, чтобы ей могли сопротивляться даже высококвалифицированные медиа-тактики.