Текст книги "Эсхит. Нерыцарский Роман (СИ)"

Автор книги: Олег Жабин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Жабин Олег Иванович
Эсхит. Нерыцарский Роман

Эсхит . Нерыцарский Роман .

ПРОЛОГ

В глубокой древности, когда люди жили в основном чувствами и воспринимали действительность как неизвестно кем придуманную и непонятно из чего возникшую данность, которую невозможно постигать обычным умом, настолько она казалось необъяснимой и чудесной, но которую можно ощущать, полностью вживаясь в неё и, срастаясь, слиться с ней всем своим существом, считая себя маленькой частицей чего-то огромного и неделимого, была одна небольшая, очень благополучная и богатая страна. Ничего, кроме покоя и тихой размеренной жизни не знали обитатели той страны. Её правитель отличался справедливостью к своим подданным, почитавшим его за отца и благодетеля, он прославился великой мудростью в делах своего государства и в отношениях с другими правителями. Но был у монарха соправитель – младший брат – незаметный, тихий и невзрачный, – который, не имея никакой действительной власти, бессловесным спутником постоянно находился при государе. Брат не выделялся ничем – ни дельными советами, ни воинской доблестью, ни мастерством в каком-либо роде искусства, он даже не отметился ни любвеобильностью или чревоугодием. Словом, младший брат известен был только тем, что сидел с отсутствующим видом на приёмах по левую руку от старшего брата и молчал, словно у него вырвали язык. Но, как вода незаметно и настойчиво шлифует камни на дне реки, так зависть чёрную копил и лелеял этот скромный и, казалось бы, бесхарактерный человек. Он втайне, никому не признаваясь, ненавидел своего царствующего брата и жаждал только одного: как-то избавиться от него и самому усесться на освободившемся троне, став единоличным правителем страны. И в тоже время, обессилев душой от многолетнего ожидания, завистник понимал, что ждёт напрасно, ведь даже убив родного брата, он никогда не сможет взойти на престол, ибо многочисленной толпой вельмож окружён любимый отцом сын и молодой наследник, и после возможной смерти законного правителя трон займёт именно он.

Но час, проклятый, изменника настал: напал на страну страшный, беспощадный враг – властитель южных земель, обуреваемый желанием подчинить своей воле весь мир. Огромную армию, набранную из собственных воинов и вояк разных покорённых стран, привёл он с собой, они были крайне безжалостны и беспредельно жестоки к тем, кто посягнул противостоять захватчикам. И младший брат правителя сразу же переметнулся к врагу, выдав все тайны, рассказав о сильных и слабых сторонах местной армии и её полководцах. Все жители страны встали на защиту своей земли, они, не сомневаясь, единой силой пошли за своим государем, казалось, ничто не может их сломить, пока любимый правитель ведёт их за собой. И в решающем сражении, когда вражеское войско, превосходящее во много раз количеством воином, никак не могло одолеть небольшую армию защитников маленькой страны, младший брат, закрыв лицо маской, вероломно поражает старшего брата в спину. Исход битвы, таким образом, был решён...

Огонь, страдания, разруху, рабство принесло чужое нашествие, огромной данью обложил завоёванную страну чужеземный властитель, а своим наместником, который следил бы за исполнением его воли, он поставил бесчестного предателя. Несчастный и жалкий, он, обрадованный такой милостью, стал править, совершенно забыв о совести и добре, помня только выгоду своего грозного хозяина и свою мелкую – это как перепадёт – корысть. И он был доволен хотя бы таким подобием власти...

Но спасся, остался в живых законный преемник – единственный, любимый сын вероломно убитого отца: знатный темник в тайне от всемогущего властителя прятал беглеца в далёком и чужом краю. Там, находясь в бесправном положении безымянного гостя, юноша, ощущал себя забытым и потерянным, он оставил всякую надежду на перемену своей участи и погибал в одиночестве от бездонного уныния и беспредельной тоски, давно утратив веру в то, что, правда и закон существуют в действительности. Он знал лишь одно: подлость, вероломство, предательство, насилие только и существуют как устои и основы отношений между людьми и народами.

...Однажды в глухую полночь, когда молчат дикие звери и не каркают даже вороны, пришёл в дом, стоявший в гуще предгорного леса, где хоронился наследник, седой ведун – невообразимо старый, с изрытым миллионами морщинами лицом и удивительно ясными, как у ребёнка, глазами. "Скажи юнец, – спросил старец, – ты жаждешь отомстить убийце и вернуть своё, законное право? Так слушай: оставь бесплодное томление, отринь мнительность и сомнения, перестань бояться за жизнь, всё равно ты живёшь так, будто тебя нет. Поднимись с места и иди – иди, неся в себе боль, преодолевая неимоверную усталость души и желание скорой смерти, тогда твоё сознание прояснится. Внутри тебя родится новый, подлинный человек, и переменчивый рок покорится твоей воле. Забудь, что есть бег времени, для тебя больше не существуют года, века, тысячелетия, теперь ты воин вечности. Только от тебя одного, от твоего упорного желания действовать зависит, станешь ли ты тем, кем должен быть. За предельным краем земли, высятся недостижимые Призрачные Горы, которые невозможно увидеть и до них нельзя никак добраться, ибо они не существуют, а только возникают как видение тому, кто верит в то, что они есть. Поверь, и видение непременно воплотится, станет осязаемым, и Горы откроются перед тобой. Там, на словно срезанной гигантским топором, плоской вершине самой высокой горы стоит вырубленный из камня огромный неподъёмный сундук, на дне которого покоятся много веков, ожидая хозяина, Великий Меч Победы и Ключ Любви. Поезжай туда, взойди на гору, сорви тяжёлую крышку с сундука и забери Меч и Ключ – Меч вложи в ножны, а Ключ повесь на шею и никогда с ними не расставайся, ведь пока они одновременно находятся у тебя, пока ты единственных их владелец, ты бессмертен. Тот Меч и не меч вовсе, а некая Сила, принявшая вид меча, создающая вокруг тебя невидимый защитный кокон, от которого будут отлетать и возвращаться к тем, кто их пустил вражеские стрелы, ломаться пополам, чтобы остриём вонзиться в своих хозяев копья, то же будет с топорами, мечами, вообще с любым оружием, направленное против тебя. А это значит, что ты никогда не узнаешь горечи поражения, ты всегда, во всех схватках окажешься победителем, даже если целая армия выйдет против одного тебя..."

Послушался юноша старика, внял его словам и свято поверил в то, что сумеет отыскать Призрачные Горы и добыть Меч Победы и Ключ Любви. И он, пройдя весь свет, достигнув его предела, миновав край земли, попав туда, где ничего нет и не может быть, нашёл, то, что обязательно, в чём он непоколебимо был уверен, найдёт. Счастливый, ощущая тяжесть Меча в ножнах и приятную прохладу Ключа на груди, с надеждой на скорое восстановление справедливости, он вернулся в родную страну, уже видя себя её освободителем и законным правителем. Но узнать её он оказался не в силах: чужие люди, другие одежды, едва понятный язык, иные обычаи и нравы. И вспомнил воин: "...забудь бег времени, для тебя больше нет годов, веков, тысячелетий, теперь ты рыцарь вечности...". Он понял, что миновало невероятно много лет, столько, что и десятки человеческих жизней не смогут вместить, и на его мучительные вопросы бессмысленно искать ответы: то, что для него сегодняшняя действительность, для остальных далёкое прошлое, о котором все давно забыли.

...И пошёл странствовать по миру, полный грусти и тоски, одинокий воин. Всюду, где он сталкивался со злом, насилием и бесправием устанавливал порядок, основанный на честных отношениях между людьми, когда все равны и одинаковы и никто не смеет нарушать закон и поворачивать его в выгодную для себя сторону, опираясь на свою единоличную волю. Воин вступал в сражения с одиночными противниками, с маленькими отрядами и огромными армиями, и никто не мог его победить – сила, заложенная в Мече Победы, не позволяла ему познать, что такое поражение в бою. За тысячу лет Бессмертный Воин, прозванный Рыцарем Счастья, обошёл всю землю, везде установив царствие добра и покоя, человек теперь не убивал человека, сосед не шёл на соседа, а народ не воевал с другим народом. Человечество почти забыло, что когда-то были тираны, насильники и захватчики, каждая страна жила в пределах своих границ и не посягала на чужую. Войны ушли в предания и в детские сказки, оружие перестало изготовляться, а старое пришлось переделать за ненадобностью в орудия труда. Люди стали жить очень долго и умирали только своей смертью...

1 КНИГА.

КЛЮЧ.

1 часть.

I глава.

Жан Франсис Планси граф Деблак и его сын Этьен направлялись на Большой Рыцарский Турнир, который устраивал в богатом Турском королевстве король Тредд III. Для молодого человека это был первый турнир в жизни в качестве рыцаря, до этого он присутствовал на турнирах только как оруженосец и лишь однажды.

Граф Деблак и Этьен Планси принимали участие в штурме замка Дробз, где укрывался мятежный герцог Рошфид, посягнувший на верховную власть короля. Недолгий штурм завершился успешно: крепость, осаждённую одновременно со всех сторон, взяли, а несостоявшийся узурпатор, закованный в тяжёлые цепи, отправлен на справедливый королевский суд. Этьен в качестве оруженосца своего отца и господина отличился в бою: юноша, войдя среди первых на высокие, зубчатые стены, яростно, как настоящий воин, не помня страха смерти, бился с врагами, и те отступали, не выдерживая его непреодолимого натиска.

Когда битва окончилась, молодой человек, будучи участником настоящего сражения, прошёл обряд посвящения в рыцари и теперь готовился к своему первому в жизни выступлению на грандиозном турнире, где должен был собраться весь цвет рыцарства, и где будут присутствовать прекрасные дамы, внимательно, с живым интересом наблюдая, как бьются в жестоких поединках сильные мужчины.

"В бою легче – думал Этьен – там против тебя враг, там твоя ярость и боль за убитых товарищей утраивают силы. Там никто не смотрит на тебя, там нет внимательных, не сводящих с тебя глаз зрителей, нет насмешливых взоров молодых красавиц. В бою ты среди подобных себе, там каждый равен каждому, и если противник окажется сильнее и выбьет тебя из седла или, пробив тяжёлые доспехи, поразит острым мечом, никто не станет смеяться, наоборот помогут, если тебе тяжело справляться одному, поддержат, когда ты упал и не в силах подняться сам и спасут, если ты серьёзно раненый, истекая кровью, уже готов расстаться с жизнью. И никто не посмеет презирать тебя, только не будь трусом, дерись честно и до самого конца, и тогда объявят тебя героем – живой ты или мёртвый. А на турнире, лишь одно падение, одна ошибка – и ты всеобщее посмешище. На турнире нет смертельной опасности, есть только опасность громкого, дружного смеха и как итог – слава неудачника".

Всадники подъезжали к большой поляне, где многочисленные гости и участники турнира, прибывшие раньше, уже успели раскинуть свои бесконечно пёстрые шатры, на которых ни рисунок, ни сочетание цветов не совпадало ни на одном, у каждого рыцаря были свои цвета флага и герба.

Граф Деблак приказал слугам поставить на свободном месте и свой шатёр. Этьен впервые увидел такое необозримое количество разных гербов. Он захотел побродить по лагерю, внимательно всё осмотреть и разузнать, что за рыцари здесь собрались и кому принадлежит какой герб. Но отец ему запретил, сухо сказав, что благородному воину не подобает праздно шататься без дела и любопытствовать по-пустому, словно неотёсанный простолюдин или глупая женщина. И стоило только мягким, будто полупрозрачный шёлк, сумеркам бесшумно опуститься на поляну, как отец приказал сыну лечь спать пораньше, чтобы завтра встать вместе с солнцем, так как турнир открывался поединками молодых рыцарей, едва прошедших обряд посвящения.

II глава.

...Проснулся Этьен, разбуженный громким звуком сигнальных труб, возвещавших о наступлении рассвета, очень рано. Он живо завершил утренний туалет и при помощи проворных слуг начал облачаться в новенькие, сияющие чистым гладким металлом доспехи. И ровно через час он выехал на своём молодом, но уже любимом коне на церемонию представления Его Величеству королю Тредду III.

Этьен стоял в ряду таких же, как он малоопытных бойцов, все молчали, только один всадник в ярком красно-жёлто-лазоревом плаще, на котором клетки трёх цветов были расставлены в определённом порядке, понятный лишь посвящённым в секреты геральдики, как-то небрежно произнёс негромко:

– Скучноват сегодня Его Величество: мы молодые ему не так интересны, как старые проверенные зубры...

– Александр Лоэтинг, – выкрикнул глашатай, и всадник, только что обсуждавший настроение короля, к нему и направился.

Все необходимые предписанные этикетом церемониальные действия тот, кого звали Александр Лоэтинг, произвёл легко, красиво и с беспредельным изяществом. Всё, что требовалось, он делал быстро и точно, без малейших запинок, но проглядывалась в его движениях какая-то едва уловимая нарочитость, не слишком ясно выраженная, но заметная внимательному наблюдателю, проявлялась некоторая особенная подчёркнутость жестов на грани тонкого издевательства. И то же время, по сути, ни к чему невозможно было особо придраться.

Когда подошла очередь Этьена – а его имя, благодаря громкому голосищу герольда услышали все, даже те, кто находился на самом краю поляны – он, сдерживая сильное внутреннее волнение, но с внешне строгим благородством предстал перед королём. Тот, сбросив некоторое оцепенение, возникшее в ходе лицезрения однообразного действа, оживился и радостно улыбнулся юноше, который был сыном одного из самых влиятельных баронов королевства. Этьена это сильно приободрило, его дурацкое волнение почти всё пропало, и он прошёл всю церемонию строго, серьёзно и без ошибок.

И как только ритуал представления новообращённых рыцарей закончился, настало время ожидания вызова на поединки. Нетерпеливому Этьену казалось, что это мгновение никогда не наступит, что о нём – Этьене Планси – забыли, его имя как-то выпало из общего списка или же его преднамеренно не вызывают, видя с каким благоприятным расположением воспринял король появление молодого рыцаря, и чтобы не огорчать Его Величество возможным поражением новоявленного любимца, его просто не будут ставить на поединок. Этьен понимал, что такие нелепые мысли основаны лишь на его собственной фантазии, но почему-то они виделись ему всё более верными и правильными, ведь его, как ему представлялось, так невыносимо долго не вызывали, потому что он присутствует словно бы не здесь или вообще в восприятии других он никто, и для всёх остальных, находящихся тут, он выставлялся явно как последнее ничтожество. И услышав протяжные звуки голоса глашатая: "На честный рыцарский поединок приглашаются Этьен Планси и Александр Лоэтинг!" Этьен на миг подумал, что неправильно понял, и что было произнесено на самом деле не его имя, а оно возникло лишь у него в воображении, и зовут кого-то другого. Но юный рыцарь быстро внутренне собрался, моментально сообразив, что нет никакого другого, есть только он, и сейчас пришло его время, и он должен сейчас, в данный миг оказаться тем, что он из себя представляет. И Этьен, подтянув узду своей воли до предела, выехал вперёд и стал наизготовку – на противоположном крае площадки, приняв боевую позу замер, тот самый молодой воин в пёстром клетчатом плаще.

Этьену подали тяжёлое копьё и, быстро найдя точку равновесия, он опустил его перед собой, выражая этим полную готовность к схватке. Раздался условный сигнал, и, пришпорив застоявшихся коней, всадники начали разгоняться и сближаться друг другом. Этьен был уверен в себе как никогда, он чувствовал, что его тело с каждым следующим скачком коня наполняется новой силой и ещё большей мощью, а из колотящегося сердца бегут последние отголоски сомнений. Но его противник, вросший крепким монолитом в седло, казалось, олицетворял собой образец рыцарской доблести, он, словно огромный осколок скалы, сорвавшийся в пропасть, летел навстречу, и было видно, что он настроен только на победу.

...В момент столкновения Александр Лоэтинг оказался точнее: он ударил затупленным наконечником копья в правый бок прямо под щит противника, из-за чего Этьен с металлическим грохотом слетел с коня и тяжело, будто рухнувшая башня, повалился на истоптанную в песок землю. Поединок он проиграл. И теперь лежал навзничь на тёплой под лучами полуденного солнца земле, чувствуя тупую и бездарно-давящую боль в правой стороне немевшего тела. Больше он ничего не чувствовал...

Этьен не позволил себе потерять сознание, слуги помогли ему подняться, они, подставив плечи, быстро увели его с места схватки, он лишь успел увидеть, как победитель в поединке бодро подъехал к королевской чете и получил свою причитающуюся долю монаршей благосклонности.

Этьена ввели в шатёр и торопливо, но без суеты сняли с него помятые и поэтому немного потускневшие доспехи, мешавшие свободно дышать. Появился отец с серьёзным и суровым лицом, он сказал негромко:

– Не думал я, что твой первый поединок на турнире станет последним.

Сын молчал: от горькой, словно прогорклое масло, попавшее ненароком в горло, обиды и саднящей, будто свежая ссадина, досады он не мог говорить.

– Хорошо, – примирительно сказал отец, – это лишь начало, пусть первый опыт вышел неудачным, но он опыт, и тем и ценен, а в дальнейшем его уроки тебе пригодятся. Отдыхай и размышляй о том, что ждут тебя новые битвы, готовься к ним сейчас, чтобы потом стать в них победителем, необходимо, прежде всего, быть готовым к победе внутренне. Если ты точно знаешь, как выиграть бой, то ты уже внутри себя, умом и душой будешь уверен, что победишь, а значит, ты победишь, то есть, выиграешь бой ещё до того, как стал на бой.

Граф вышел, а Этьен остался лежать один, до него доносился отдалённый шум турнира. Он слышал, протяжные звуки труб герольдов и сигналы к началу поединков, приглушённый топот коней и гулкие удары копий о броню, скрежет скрестившихся мечей и изумлённо-радостные вскрикивания зрителей, чёткие голоса глашатаев, объявлявших победителей и громкие фанфары в их честь. Всё обратилось в тягость Этьену, он хотел ничего не слышать и ни о чём не знать, он едва не закрыл уши ладонями и почти заплакал, но сдержал себя, бормоча: "Я ещё покажу себя..."

Тихо и незаметно, точно вечерние северные сумерки, появился старый слуга и сказал деликатным шёпотом, что какой-то неизвестный ему молодой господин желает, чтобы его господин принял того господина. Этьен же не хотел никого принимать и не с кем встречаться в ту минуту, когда он лежит почти беспомощный и совершенно униженный. Но правила этикета требовали быть учтивым, он приказал впустить незнакомца. Этим незнакомцем оказался прекрасно знакомый, даже слишком знакомый Этьену его соперник Александр Лоэтинг. Высокий и тонкий, как зарождающийся смерч, он вошёл в шатёр, слегка задев головой откинутый слугой полог и направился прямо к приподнявшемуся на локте раненому.

"Зачем он тут? – Мелькнуло в голове Этьена, – пришёл насмехаться? Мало ему моего унижения при всех, будет теперь глумиться с глазу на глаз?"

– Господин Планси, – начал Александр Лоэтинг дружелюбно, – я забежал узнать о вашем самочувствии. Конечно, я понимаю, вам неприятно сейчас лицезреть мою наглую физиономию, но для меня турнир тоже стал первым в моей коротенькой биографии, и ваше могучее копьё также могло повергнуть меня недостойного в прах. Мне, вероятно, лишь на малую долю больше вашего повезло. Это рыцарский турнир и здесь надо быть готовым к тому, что кто-то обязательно не усидит в седле, и почему им не можешь быть ты. Удача и неудача имеют одинаковый вес и значение, они в полном равновесии, и что склонит чашу на какую-либо сторону, не знает никто.

– Господин Лоэтинг, – мягко сказал Этьен, – я не держу на вас обиды. На себя да, злюсь: слишком уж переволновался перед поединком и не сумел как следует поднять свой боевой дух. – Этьен улыбнулся и протянул руку своему гостю, – будем друзьями. Мы были, можно сказать, товарищами по несчастью, так станем же друзьями.

– Принимаю ваше предложение как подарок и конечно соглашусь с ним, – радостно воскликнул Александр и пожал руку своему новому другу.

III глава.

На другой день Этьен Планси уже сидел в седле, хотя тело побаливало, но он не обращал внимания на напоминавшую о себе при каждом движении боль, из-за чего появлялась непроизвольная скованность в жестах. Этьен старался держаться на лошади так, как будто не он, а кто-то иной, лежал вчера, боясь лишний раз поменять неудобную позу.

Сегодня должны были состояться поединки самых опытных рыцарей, прошедших сотни турниров, знаменитых и почти безвестных, переживших множество битв – победных и проигранных, сражавшихся с людьми, с чудовищами и колдунами. Этьен и Александр, спешившись, заняли места среди зрителей, и Великое Действо Турнира пошло своим чередом.

...Этьен, забыв о вчерашней неудаче, жадно, словно голодный волчонок дорвавшийся до свежего мяса, наблюдал за ходом поединков, которые шли один за другим, каждый раз вызывая восторженные крики у большей части зрителей, и заглушавшие вздохи разочарования тех, кто оставался в меньшинстве. Юноша глядел на всё широко распахнутыми глазами, не пропускал ни единой детали из того, что видел, запоминая сразу имена и титулы участников, отмечал манеру поведения перед схваткой и особенности ведения боя каждого бойца, пытаясь понять, почему к некоторым рыцарям зрители наиболее благосклонны, а к некоторым почти равнодушны. Треск ломавшихся копий, искрящийся звон мечей, горячее дыхание скачущих лошадей, восторги потрясённых зрителей, высокие голоса герольдов – всё представлялось ему весёлой и задорной музыкой. Он целиком, до последней клеточки своего существа погрузился в плотный, насыщенный воздух мужских игрищ, весь словно бы растворившись в густом, пьянящем тумане всеобщего упоения доблестью и славой. Но даже на самом пике, на самой высшей точке радостных ощущений Этьен не забывал главного – оно ни на мгновение не уходило из его сознания: то, из-за чего он боялся хотя бы на минуту покинуть место на трибуне (как это делали многие, чтобы передохнуть и подкрепиться) проведя на нём почти весь день, он ждал и никак не мог дождаться поединка своего отца графа Деблака и знаменитого барона Трофинта. Этьен не знал, что их встреча намечена последней на турнире, так как оба рыцаря славились как самые стойкие и непобедимые бойцы.

Йэн Титрич барон Трофинт Рыцарь Белого Вепря прослыл величайшим воином, стяжавший молву успешного и непобедимого ратника на бесчисленных турнирах и в бесконечных войнах. Он не ведал поражений ни в одной стычке около 20-ти лет, всех своих противников и недругов он крушил таким чудовищным напором и таким непреодолимым натиском, что противостоять ему было невозможно, его невероятная сила и безграничная мощь вошли в легенду, они казались беспредельными и невероятными. Во всех северных, восточных и граничащих с ними центральных и западных королевствах, герцогствах, маркизатах и прочих землях он победил каждого, кто осмеливался выйти против него. Одно только имя барона Трофинта наводило панический страх на слабых, робких сердцем и отнимало волю, ввергая в уныние сильных и мужественных воинов. Многие из них – доблестных и бесстрашных – несмотря ни на что выходили на бой с непобедимым бароном, в надежде если не победить, то хотя бы прослыть достойным бойцом и выглядеть настоящим рыцарем перед этим необъяснимым, не поддающемуся привычному толкованию явлением как барон Трофинт.

А граф Деблак прославился многочисленными победами в южных странах, великие турнирные вояки, прошедшие и выигравшие немереное количество поединков терпели поражения в схватках с графом. Против него выступали все те, кто числился самым лучшим и самым сильным, непобедимые вступали с ним в схватку, чтобы перестать быть непобедимыми. После встреч с ним блаженно-счастливые превращались в бесконечно несчастных, могучие, скалоподобные ощущали себя жалкими и ничтожными, воинственные становились кроткими, давая обет никогда больше не брать в руки оружия. Имя Деблака прогремело по всему миру далеко за пределами тех земель, где оно прославилось, его подвиги обросли такими невероятными подробностями, что выглядели как миф.

Теперь эти два величайших воина должны были впервые биться между собой.

И вот раздался последний сигнал к последнему поединку турнира. Вызывались барон Трофинт Рыцарь Белого Вепря и граф Деблак Рыцарь Красноухого Пса. У юноши всё замерло в груди: он никогда не видел отца побеждённым, сын даже не думал, что отец может кому-нибудь проиграть. Этьен, пристав со своего места и прикусив губу, застыл в неудобном положении, он ни о чём не думал, просто вперился взглядом туда, где сейчас должна была начаться схватка, и ждал исхода.

А противники, стоявшие на противоположных сторонах, как две высокие сторожевые башни, одновременно тронули лошадей и ринулись вперёд, словно их обоих вела единая непреодолимая стихия, готовые разнести всё, что попадётся им на дороге. Топот их закованных в металл коней походил на грохот падающих со скал гигантских валунов, рыцари держали наперевес тяжелейшие копья, сделанные из внушительных по толщине брёвен, их неподъёмные щиты с гербами были изготовлены из цельного куска трижды закалённого железа, без единой деревянной детали, с широкими подручными ремнями, выделанных из толстой из кожи матёрых секачей. Наконец они съехались в одной точке в центре поляны и с громоподобным звуком ударили друг друга копьями. Наблюдатели на трибуне ощутили словно бы волну, прошедшую по земле, от чего качнулся и дрогнул помост, на котором они сидели. Копьё Трофинта угодило в середину щита Деблака, и щит раскололся на три части, но всадник выдержал натиск и усидел в седле. Копьё же графа остриём прошло мимо щита барона прямо в грудь, но тот сумел откинуться немного назад и, смягчив, таким образом, силу удара, остался на лошади. Деблак потребовал новый щит у оруженосца и, получив его, с утроенной яростью бросился на несломленного Трофинта. Хорошо разогнавшись, они столкнулись во второй раз, и теперь каждый попал точно в щит своего соперника. Они с такой нечеловеческой мощью грянули по металлу чудовищно неподъёмных щитов, что копья с громким, адским треском сломались, оглушив резким звуком зрителей – те на несколько минут перестали слышать себя и тех, кто находился поблизости. Оба рыцарских коня мгновенно остановились, не в силах скакать дальше и непроизвольно присели на задние ноги, задев краями попон горячий песок. А всадники, прижавшись к шеям лошадей, не выпали из сёдел, они, будто влитые, замерли на месте и никто из них не коснулся земли. Вырвав у оцепеневших оруженосцев новые, более прочные, квадратного сечения копья, соперники, кипя расплавленным золотом воинского азарта, кинулись третий раз в бой, с крайней решимостью доказать свою силу и превосходство и победить. Оба знали, что теперешний раз последний: сейчас или никогда. И снова наконечники их копий, будто заколдованные, одновременно врезались в изображения родовых гербов на гигантских щитах. Ничто в мире не перенесло бы той силы, с которой они столкнулись: всем почудилось, что горы, едва видневшиеся на горизонте, начали рушиться, а потревоженное небо стало быстро, какими странными кусками падать вниз, на землю, а та со стоном пошла трескаться уродливыми провалами. Оба рыцаря с шумом, подобный рокоту сотни водопадов, опустились вместе с лошадями на изрытый песок. Вернее, не устояли на ногах и упали ослабевшие вдруг лошади, а всадники как были на их спинах, так и остались там, точно вросшие в сёдла: только несчастные животные явились причиной и виновниками того, что граф Деблак и барон Трофинт почувствовали унылое и тоскливое разочарование от неожиданного падения.

IV глава.

...Никого не объявили победителем, и никого не назвали побеждённым: один не мог пересилить второго, оба были идеально одинаковы по силе и по рыцарскому мастерству. И если бы не упавшие и покалеченные лошади, они продолжили бы поединок, но и этого оказалось достаточно, ибо весь свет убедился, что барон Трофинт и граф Деблак величайшие воины в мире и равным им нет – они равны только между собой.

...Этьен поддерживал отца, который сидел у входа в свой шатёр весь избитый, в кровоподтёках и синяках – граф не желал прилечь даже на минуту, он был возбуждён и рвался в новый бой. Он повторял как заклинание, что в следующий раз – а он случится скоро – одолеет непобедимого барона, и слава того поблекнет, словно старая серебряная монета.

...Турнир затих, как море в мёртвый штиль, делать здесь стало больше нечего, и граф Деблак приказал сворачивать походный шатёр и собираться в дорогу. Ему подали нового молодого коня, граф немного тяжеловато, не так легко, как обычно, запрыгнул в седло – мускулы на его лице чуть заметно дрогнули, но Рыцарь Красноухого Пса придержал чувства внутри себя и не позволил чертам своего лица исказиться гримасой боли.

– Рыцарь, пока он способен сидеть на лошади, обязан ехать верхом, а не лежать спиленным бревном в удобной повозке, – сказал он, – лишь убитый или смертельно раненный, потерявший сознание воин имеет право на то, чтобы его перевозили лежачим. Какой бы сильной не казалась слабость, мужчина обязан быть сильнее её.

И граф Деблак и его сын снова отправились в путь – и это был путь домой, в старый родовой замок Планси. Этьен пригласил своего новообретённого друга Александра присоединиться к ним и погостить в их владениях, и Александр с какой-то жадной радостью согласился. И они поехали все вместе.

...К исходу третьего дня дороги из-за темневшего, сумрачного, будто там всегда стоял поздний вечер, леса появились высокие, сложенные из крупных серых камней, прямоугольные башни родного замка. Прошёл почти год, как Этьен покинул его, отправившись совершать свои первые подвиги. Александр, скакавший рядом, рассказывал что-то лёгкое и весёлое, но Этьен почти не слышал его голос – голос воспоминаний звучал громче. Он вспомнил мать, умершую три года назад – она была для Этьена самим близким и дорогим человеком. Отца он видел очень редко, тот обычно находился далеко, на какой-нибудь обязательно справедливой войне и участвовал в самой решающей битве или бился на очередном важнейшем и крупнейшем турнире, чтобы стать в который раз лучшим среди лучших и упрочить свою громкую славу непобедимого. А мама всегда была подле него, и только после её смерти сын начал сближаться с отцом.