Текст книги "Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы"

Автор книги: Олег Гончаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава четвертая
От Южных рубежей до Московского направления

Казалось, что победа Добровольческой армии на Юге России над красными и восстановление Донского Круга, Кубанской Рады и власти военного губернатора в Ставропольском крае позволят Деникину создать мощный плацдарм. Опираясь на него, штаб главнокомандующего мог разрабатывать предстоящие операции и при должной организации имеющихся в распоряжении Добровольческой армии людских и материальных ресурсов осуществлял продвижение на восток и север для дальнейшего освобождения России от большевиков. Борьба продолжалась. Добровольческая армия вела бесконечные, кровопролитные бои; боевой состав частей уже успел перемениться по многу раз. В вербовочные бюро приходили новые добровольцы, то и дело присоединялись все новые группы казаков, приезжали возвращающиеся из лазаретов военнослужащие, убывали на лечение другие. Восставшие казаки также стремились поскорее влиться в ряды Добровольческой армии, о чем слали радиотелеграммы, как это сделали, например, терцы, направившие Деникину приветствие от имени «Казачье-крестьянского съезда» из Моздока от 16 сентября 1918 года, приветствовавшего Добровольческую армию «как носительницу идеи Единой, Великой, Неделимой и Свободной России», и обещание направить все силы на скорейшее вливание в ряды добровольцев. И все же армия Деникина несла ощутимые людские потери, поскольку 11-я армия большевиков, в столкновение с которой приходилось вступать добровольцам на Северном Кавказе, являлась одной из самых многочисленных и поистине гигантских армий Гражданской войны. В Добровольческой армии появлялись новые имена: многообещающий командир бригады в 1-й конной дивизии барон П. Н. Врангель, прибывший к добровольцам 25 августа 1918 года; перед взятием Ставрополя в июле 1918-го к добровольцам примкнул А. Г. Шкуро, влившимся в армию Деникина командующим 1-м Кубанским полком в 1200 шашек, сравнительно успешно показал себя и В. З. Май-Маевский, командующий 3-й пехотной дивизией, хотя моральный облик последних резко отличался, например, от истинного «рыцаря» М. Г. Дроздовского. Шкуро были присущи все негативные свойства партизанского командира, с грабежами мирного населения и неразборчивостью в средствах для достижения поставленных задач, а Май-Маевский был впоследствии уволен Деникиным за развал тыла, кутежи и пьянство. По-прежнему в армии существовала кажущаяся неискоренимой нужда в пополнении боеприпасов и новом обмундировании. Тем не менее боевой дух армии оставался высоким. Генерал Деникин писал, что когда он посещал дивизии дроздовцев, Врангеля, Боровского и Казановича, а его посещения выпадали не только на дни побед, но и на время ощутимых поражений, он «видел людей усталых, но бодрых и жизнерадостных. Они не жаловались на свою удручающую материальную обстановку и только просили „по возможности“ патронов и пополнений. Им не нужны были пышные и возбуждающие слова приказов, речей, не нужны были обманчивые обещания социальных благ и несбыточных военно-политических комбинаций. Они знали, что путь их долог, тернист и кровав. Но большинство из них желали спасения Родины, верили крепко в конечную победу и с этой верой шли в бой и на смерть» [95]95
  Деникин А. И.Белое движение и борьба Добровольческой армии. М.: Голос. 1992.


[Закрыть].

А враг был по-прежнему силен и упорен. После соединения с 40-тысячной таманской армией красных 11-я армия многократно усилилась и вновь обрела боеспособность. Верхушка большевиков неожиданно сошлась в жестокой схватке за власть, где, с одной стороны, Сорокин пытался навести дисциплину и порядок в разросшейся армии, а Жлоба, имевший поддержку Сталина и Ворошилова, стремился к отделению и создал «Стальную дивизию» в Св. Кресте (ныне Буденновск) для выполнения тех задач, которые присылались ему напрямую, из центра, в обход требованиям Сорокина соблюдать иерархию. За неподчинение Сорокин хотел расстрелять Дм. Жлобу, однако два бронепоезда, присланные красным командующим для захвата и ареста Жлобы, были вынуждены ретироваться под дулами пушек, выкаченных артиллеристами Жлобы, чтобы в случае необходимости бить по поездам прямой наводкой. Командир 40-й Таманской красной армии Матвеев также отказался выполнять приказы Сорокина, за что был арестован по приказанию красного командарма и расстрелян без суда. После того Сорокин приказал таманцам нанести предупредительный удар на Кубань силами в 15 тыс. человек, ударив в стык 1-й конной дивизии Врангеля и пехотных дивизий Дроздовского и Казановича. Первоначально красными был достигнут некоторый успех, позволивший им потеснить марковцев, однако в это же время части 1-й конной дивизии барона Врангеля отбили у красных несколько переправ по реке Уруп, перешла ее и устремилась в тылы таманцев. Удар конницы Врангеля оказался полной неожиданностью для красных, и большевистский фронт стал откатываться назад. 11-я Красная армия оказалась блокированной в районе Минеральных Вод. На совещании РВС и партийных представителей красных было принято решение покидать Кубань. Было предложено три пути отступления – Владикавказ, Ставрополь или Астрахань. Сорокин, предчувствуя ловушку на ставропольском направлении отхода, пытался убедить товарищей двигаться на Владикавказ, однако возобладавшее мнение его противников о необходимости по возможности не отдаляться от Центральной России и поддерживать связь с 10-й и 12-й советскими армиями, решило судьбу отхода. Красные двинулись на Ставрополь, а Сорокина упрекнули в изоляционистских и диктаторских замашках. Перед тем как покинуть Пятигорск, где располагались все советские учреждения на Северном Кавказе, город был подвергнут беспощадному террору по отношению к «оппозиции при попытке контрреволюционного восстания или покушения на жизнь вождей пролетариата». По случаю смерти от ран красного командующего Северо-Западного фронта Ильина, ЧК показательно казнила 6 взятых в заложники людей. Казни продолжились и во взятом Ставрополе. Показательной казни ставропольской ЧК под руководством главного палача Атарбекова подверглись более сотни заложников, сразу же после того как Сорокиным были расстреляны неугодные ему члены ЦИК. Расстрел ЦИКовцев самими большевиками был при писан «агентам белых», и местная ЧК начала цепь бесконечных казней. Казням предшествовали предложения старым генералам встать во главе Кавказской Красной армии, на которые последовал решительный отказ.

В числе казненных были уже старые генералы Рузский (некогда принуждавший Государя отречься от престола), Чижевский, Радко-Дмитриев (известный своим смелым десантом, предпринятым против германцев в Прибалтике еще в 1916 г.), контр-адмирал Капнист, представители русской аристократии, имевшие несчастье задержаться на «водах». Как и в Пятигорске, в Ставрополе чекисты казнили тем же методом, отрубая своим жертвам головы шашками. Одновременно с этим шли аресты и расстрелы и в стане самих большевиков. Начиналось противостояние Сорокина и председателя крайкома партии Крайнего, готовившего смещение Сорокина, однако арестованного опередившим его конвоем Сорокина. Вместе с Крайним Сорокин отдал приказ арестовать шефа ЧК Рожанского и Председателя ЦИК Рубина, а также членов ЦИК Дунаевского, Минкова и Крайнего-младшего. Все они были незамедлительно расстреляны. Из материалов следствия деникинской Особой Комиссии по расследованию злодеяний большевиков следует, что корень конфликта был следующим: «По объяснению приближенных Сорокина, пойманных и заключенных в тюрьму, Сорокин – ярый юдофоб – „ненавидел евреев“, возглавлявших кавказскую власть, „и решился на кровавую расправу, негодуя на постоянное вмешательство ЦИК в военное дело, что мешало военным операциям“» [96]96
  Деникин А. И.Белое движение и борьба Добровольческой армии. М.: Голос. 1992.


[Закрыть]. Этой участи избежали притихшие большевики С. М. Киров и Петренко. Сорокин продолжил расстрелы своей оппозиции в ЦИК. 23 октября 1918 года махина Красной армии медленно развернулась и двинулась в отступление на север, в сторону Ставрополя. Средств для обороны города у добровольцев не было: отряды городской самообороны и немногочисленные части генерала Боровского, успешно справлявшиеся с немногочисленными красными отрядами и бандами, не могли противостоять 100-тысячной сорокинской армии. В городе была объявлена эвакуация. 23 октября отряды 40-й Таманской армии первыми ворвались в Ставрополь. Одно из первых распоряжений красного командования в захваченном городе было произведение обысков в оставленных квартирах с разрешением обыскивающим взять из них все, что им пожелается. «Бралось все, и нужное и ненужное, начиная с икон, автомобилей, велосипедов, мебели, кроватей, тюфяков, одежды… В некоторых же домах грабители, не довольствуясь расхищением имущества, уничтожали то, что не успевали забрать с собою, – они рубили мебель, рвали материю, книги, бумаги и т. п., оставляя после себя вместо ценного имущества груды хлама и мусора» [97]97
  Сборник «Красный Террор в годы Гражданской войны» / Под ред. д.и.н. Ю. Г. Фельштинского и д.и.н. Г. И. Чернавского. М.: Терра-Книжный клуб. 2004.


[Закрыть]. Начался повальный грабеж интендантских складов, складов имущества Союза Городов (Земгора), товарной станции. За грабежом последовала волна расправ над оставшимися в больницах города ранеными добровольцами, которых убивали прямо в палатах. Особенной жестокостью в ходе захвата города «прославилась» все та же Таманская дивизия (чей поход был воспет впоследствии в романе советского классика А. Серафимовича «Железный поток»). В руководстве Красной армии по-прежнему продолжался конфликт между Сорокиным и членами ЦИК и другими командирами. Путем различных ухищрений Сорокин был арестован и впоследствии убит во время допроса командиром 3-го Таманского полка Висленко.

В эйфории легкого захвата города таманцы не заметили, как в тыл им вышла 1-я казачья дивизия А. Г. Шкуро, поднимая за собой мятежи против красных в станицах Баталпашинского отдела и у Пятигорска и Кисловодска. С Кубани Деникиным на помощь Шкуро были направлены дивизия Дроздовского, 2-я пехотная дивизия генерала Боровского, 1-я Кубанская дивизия генерала Покровского, наступавшая со стороны Минеральных Вод дивизия Казановича и 1-я конная кубанская дивизия барона Врангеля, наступавшая на Ставрополь со стороны села Татарка и станицы Сенгилеевской. Части добровольцев заняли станицу Невинномысскую к началу ноября, а затем начали теснить 11-ю армию на восток. Армия численностью в 30 тысяч человек оказалась в окружении, и добровольцы начали разгром красных. В ночь на 13 ноября часть красных все же смогла пробить брешь между дивизией Боровского и кавалерией Улагая. Эту неудачу Улагая современники оценивали как случайность, произошедшую по вине его помощников, командиров 1-й бригады 2-й Кубанской казачьей дивизии войскового старшины С. Д. Говорущенко и командира бригады 2-й Кубанской дивизии малоталантливого генерал-майора А. П. Шапринского. Сам Сергей Георгиевич Улагай характеризовался как «единственный в своем стиле человек. Строг, справедлив, до беззаветности храбр, добр, с недюжинным военным талантом. Дивизия под его руководством, по существу, ни разу не терпела поражения…» [98]98
  Фостиков М. А.Дневник // Дневники казачьих офицеров. М.: Центрполиграф. 2004.


[Закрыть]. Вырвавшись от Улагая, горстка красных стала уходить на северо-восток от Ставрополя. 14 ноября 1918 года передовые части полковника Николая Гавриловича Бабиева вошли в Ставрополь. Сначала части под командой Бабиева захватили разграбленный большевиками вокзал и лишь к полудню следующего дня, поддержанные Самурским и 1-м Кубанским стрелковым полками, при поддержке бронеавтомобилей 1-й конной дивизии Врангеля, город был освобожден от большевиков. Прошла череда непрерывных уличных боев, в ходе которых красные части постепенно оставляли город. Добровольческая армия снова несла существенные потери. Дроздовский, как и всегда, лично вел свои части в контратаку, однако был тяжело ранен в ступню ноги возле Иоанно-Мартинского монастыря. «Капитан Тер-Азарьев, снимавший вместе с другими офицерами Дроздовского с коня, рассказывал, что рана не вызывала ни у кого тревоги: просто поцарапало пулей. Все так и думали, что Дроздовский вскоре вернется к командованию…» [99]99
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть] . «Рана не вызывала ни у кого тревоги, – пишет современный исследователь, – но вскоре загноилась. Говорили, что заражение появилось после того, как его лечил врач, который вскоре скрылся… В Екатеринодаре Дроздовский перенес несколько операций, после которых ему стало хуже… 1 января 1919 года Михаил Гордеевич Дроздовский скончался в Ростовском госпитале от заражения крови» [100]100
  Руденко-Миних И. И.Дроздовский и дроздовцы: «Крестоносцы распятой Родины…»// Белая Россия, Спб-Москва. Посев. 2002.


[Закрыть]. В ходе боев за Ставрополь был убит и командир корниловцев, полковник Индейкин, сраженный пулей в висок. «Люди гибли, – писал Деникин, – но оставались традиции, оставалась идея борьбы и непреклонная воля к её осуществлению…» [101]101
  Деникин А. И.Белое движение и борьба Добровольческой армии. М.: Голос. 1992.


[Закрыть]

Начавшиеся затяжные осенние дожди остановили преследование красных, которое закончилось у станицы Петровская 1-й конной и 2-й Кубанской дивизиями, сведенными после своего соединения в конный корпус под начальством генерал-майора Врангеля. Части генералов Покровского и Шкуро остановили преследование бегущих красных у станиц Старо-Марьевской и Бешпагир. В боях на Ставрополье некогда огромная 11-я армия потеряла свои лучшие силы и никогда уже до самого конца войны не оправится от поражения.

Ко времени изгнания красных из Ставрополя штаб Деникина подготовил распоряжение о формировании Сводно-гвардейского полка. Гвардейцы, и в частности гвардейцы-кавалеристы, стали приезжать в Добровольческую армию с первых дней ее существования, направляемые сначала в Запасный кавалерийский полк для сбора и начала формирования. Все прибывшие показали себя стойкими и превосходными воинами. В полк влились и офицеры гвардейской кавалерии, самых элитных кавалерийских частей Императорской армии, образовав при полку команду конных разведчиков под предводительством штабе – ротмистра Кирасирского Его Величества полка князя Игоря Михайловича Черкасского. Основная часть гвардейской кавалерии – конногренадеры и лейб-гвардии уланы Его Величества оставались в Запасном кавалерийском полку полковника В. Гершельмана, а кавалергарды и конногвардейцы – при Черкесской конной дивизии. Команда конных разведчиков, первые задачи которой сводились к охране казенного и частновладельческих винных складов в дачном поселке Мысхалко, вскоре была развернута в эскадрон, командование которым с 24 октября 1918 года принял полковник Данилов. «Наличие в Добровольческой армии офицеров полка: ротмистра Апрелева, штабс-ротмистров Гончаренко и Энгельгарта, перспективы, на которые указывал полковник Кутепов, – все это способствовало окончательному решению начать формирование гвардейского полка в Добровольческой армии, несмотря на те тяжелые условия, в которых она находилась…» [102]102
  Баумгартен фон А., Литвинов А.Кирасиры Ее Величества в гражданской войне // Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. М.: Центрполиграф. 2002.


[Закрыть]. В начале ноября эскадрон пополнился гвардейскими офицерами, прибывшими изо всех уголков России, и теми, кто перешел из Запасного кавалерийского полка Добровольческой армии. Так эскадрон пополнился штабс-ромистрами Полянским, Поливановым, фон-Баумгартен-II, Дерюжинским, Похвисневым и Рубцом. Из Запасного полка в эскадрон пришли штабс-ротмистр Н. М. Гончаренко и Энгельгарт, прикомандирован лейб-драгун (?), прапорщик Литвинов II-й и полковник Апрелев. К гвардейцам начинают прибывать и первые добровольцы: вольноопределяющиеся, юнкера кавалерийских училищ, лейб-гвардии кирасиры, пробравшиеся на юг, трубач и даже писарь. По существующему в Сводно-гвардейском полку правилу официальное формирование возрождающихся частей допускалось лишь при наличии 14 офицеров Конного полка. Утверждение эскадрона кирасир Ее Величества пришлось на 14 ноября, день рождение Августейшего шефа полка. «В ответ на всеподданнейшее поздравление кирасир, посланное Ее Величеству(вдовствующей императрице Марии Федоровне – Авт.) к этому дню, полковнику Данилову была доставлена женщиной-добровольцем собственноручно написанная шефом телеграмма с благословением служения Родине…» [103]103
  Указ. соч.


[Закрыть]. 15 ноября 1918 года эскадрон конных офицеров разведчиков, в составе Сводно-гвардейского полка, погрузившись в эшелон, направляется в Ставрополь, чтобы войти в состав дивизии генерала Казановича. Первый мобилизованный солдат-кирасир Даниил Бушнев появится в эскадроне лишь неделю спустя. Формирование гвардейского эскадрона проходило медленно и трудно: «Жизнь проходит при крайне тяжелых материальных условиях. Жалованье – 250 руб. в месяц – ничтожно, да о нем пока нет и помину, личных же денег – нет ни у кого. Приходится жить буквально впроголодь. Вынужденное бездействие, вследствие невозможности при новороссийских условиях, успешно формироваться, всех тяготит. Но никто не теряет бодрости, и все с волнением ждут переезда в Таврию» [104]104
  Розеншельд-Паулин В.Кирасиры Его Величества. Участие в Белом Движении. Жизнь за рубежом. Париж. Издание объединения кирасир Его Величества. 1944.


[Закрыть]. Пополнение, столь ожидаемое гвардейскими кавалеристами перед отправкой в Северную Таврию, было до смешного ничтожным и проходило довольно трудно. Штабу Добровольческой армии было не до гвардейцев, в иные времена своим былым щегольством раздражающе действовавших на армейских. Кроме того, в штабе Деникина пока не представляли, как наилучшим образом можно использовать гвардию в боевых операциях: «Подсобрались лишь те офицеры, приезд коих был предрешен, и явились одиночные добровольцы. Вместо ожидаемого пополнения, Кирасиры Его Величества получили лишь 1 мобилизованного, ни одной лошади, ни одного седла, абсолютно ничего из обмундирования. Неблагоприятным, во всех отношениях, условиям формирования еще повредил совершенно ненужный вызов эскадрона конных разведчиков, состоявшего всего из нескольких, при этом еще и еле одетых офицеров, на фронт, в Ставрополь, где его ожидало к тому же полное бездействие…» [105]105
  Розеншельд-Паулин В.Кирасиры Его Величества. Участие в Белом Движении. Жизнь за рубежом. Париж. Издание объединения кирасир Его Величества: 1944.


[Закрыть]. Ни район, ни условия, с которыми пришлось столкнуться гвардейцам в Ставрополе, не способствовали успешному формированию: «Все попытки достать оружие, седла и лошадей не увенчались успехом, и после краткого пребывания в Ставрополе команда была возвращена в Новороссийск, где и оставалась до отправки в Крым…» [106]106
  Звегинцов В. H.Кавалергарды в Великую и Гражданскую войну. Париж. Издательство Е. Сияльской. 1938.


[Закрыть].

После возвращения из Ставрополя, на проходившем совещании старших офицеров Кавалергардского и Кирасирских Его и Ее Величества полков под председательством полковника Данилова, была разработана дальнейшая линия формирования этих гвардейских подразделений; эскадрон конных разведчиков планировалось разбить на 4 взвода, каждый из которых явился бы фундаментальной базой для разворачивания прообраза соответствующего гвардейского полка при получении более существенного пополнения. Через две недели после прибытия в Северную Таврию, многие из гвардейских подразделений смогли выделиться в самостоятельные эскадроны, а со временем получили и эскадронную пулеметную команду, как, например Кирасиры Ее Величества, где пулеметной командой руководил штабс-ротмистр Н. М. Гончаренко, что позволило им принимать участие в экспедициях против многочисленных мелких банд, которыми кишила в то время Таврия, а с 1919 года и в полноценных боевых операциях. В Северной Таврии стала формироваться Крымско-Азовская армия во главе с генерал-лейтенантом A. A. Боровским, куда и вошел впоследствии Сводно-Кирасирский полк.

…Центральная большевистская власть не теряла надежду на уничтожение южного очага сопротивления, ведя обширное наступление на Воронежском и Царицынском направлениях. Шесть красных дивизий в количестве 12 тыс. человек перешли в наступление на Северный отряд генерала Адриана Константиновича Гусельщикова, численностью в 2400 штыков и сабель. Традиционной казачьей тактикой – быстрым отступлением, Северный отряд заманил наступавших в «мешок», после чего ударами с флангов разгромил красные дивизии. Одновременно с разгромом шести дивизий части генерал-майора Константина Константиновича Мамантова вышли на рубеж железной дороги Лихая – Царицын. Мамантов был назначен Крановым командующим войсками на Царицынском направлении. Царицын защищала 50-тысячная 10-я советская армия, созданная из различных частей 5-й Украинской армии, прибывшая в Царицын под руководством Ворошилова и «чрезвычайного комиссара» Сталина. Отсутствие практического, боевого опыта не смогло заменить Сталину и Ворошилову даже численное превосходство перед немногочисленными частями Мамантова, и при первых же столкновениях, еще на дальних стокилометровых подступах к городу, вся конница красных под командованием Б. Думенко, Шевкопляса и Ковалева оказалась отрезана от остальных сил и окружена в районе села Котельникова. С каждым днем для Ворошилова и Сталина становилось все яснее, что город не готов к долгой обороне, и в качестве наказания по их приказу были расстреляны все военные специалисты штаба во главе с бывшим генералом Снесаревым, неоднократно ранее предлагавшим Ворошилову и Сталину один из наиболее приемлемых вариантов обороны. Суть предложений, отвергнутых Ворошиловым из-за долговременности их реализации, подразумевали строительство укрепленных районов, которые упирались бы флангами в Волгу, ходов сообщений, а также глубоких окопов для позиционной войны. Расстреляв Снесарева, Ворошилов и Сталин вернулись к предлагаемому им плану обороны, приказав «мобилизовать» городских «буржуев и нетрудовой элемент» на принудительное рытье окопов. Был издан и зачитан во всех полках приказ, запрещавший отход красноармейцев с позиций, за невыполнение которого полагался немедленный расстрел. Сталин распорядился отвести все действующие пароходы и отогнать лодки, чтобы не дать возможности оборонявшимся подумывать об отходе в случае явной победы белых.

16 октября части генерала Мамантова начали штурм города, задействовав имевшиеся в их распоряжении бронепоезда и бронеавтомобили. Город обороняли бронепоезда красных и подвижные платформы с легкими орудиями и пулеметами, обложенными мешками с песком для защиты от пулевого обстрела. После первых боев наметился прорыв на южном фланге обороны красных, в районе поселка Гумрак, откуда Астраханским офицерским полком и калмыцкой сотней Тундутова была выбита 38-я большевистская дивизия, однако подошедшая с Северного Кавказа «стальная дивизия» Жлобы обрушилась на немногочисленных астраханцев и калмыков с тыла, разгромив их с первой же атаки. 38-я красная дивизия перешла в контратаку и добила остатки двух белых частей, расстреливая на поле боя оставшихся в живых офицеров. В тот же день Сталиным было приказано Жлобе соединиться с 38-й советской армией и влиться в боевые порядки 10-й армии. На следующий день штурм города на центральном участке, в районе прорыва железной дороги, продолжили свежие части генерала Мамантова, однако за ночь на предполагаемое место прорыва белых, по приказу красного командира Кулика, оборонявшимися была стянута вся имевшаяся в городе артиллерия. Утром более 100 орудий встретили атаку донской «молодой гвардии», полегшей на подступах к городу. Мамантов приказал начать отход, а еще спустя два дня 2-й кавалерийский полк «Стальной дивизии» Жлобы в 3 тыс. сабель ударил в южный фланг Мамантова, прорвав окружение, в котором до той поры находилась конница Думенко и Шевкопляса. Части Мамантова начали спешный отход от города…

Спустя две недели Мамантов снова повторил свой поход на Царицын, мощным ударом опрокинув части красных у слободы Васильевки; в ответ красные контратаковали Мамантова ударными коммунистическими батальонами, однако не выдержали встречного боя и стали отходить и сдаваться в плен. В тот день мамантовцы пленили до 5 тыс. красноармейцев и командиров разгромленных большевистских полков. Про Мамантова говорили: «Все у Мамантова „легкое“ – и конь, и посадка в седле, и походный мундир. Природный кавалерист… При Мамонтове ни адъютанта, ни начальника штаба, ни ординарцев. Никакой внешней помпы. Все это вместе взятое только украшало… донского героя, признанного таковым и красными» [107]107
  Елисеев Ф. И.С Хоперцами // Дневники казачьих офицеров. М.: Центрполиграф. 2004.


[Закрыть]. Успех Мамантова был развит генералом Денисовым, направившим в образовавшуюся в обороне красных брешь дополнительные силы, позволившие белым продвинуться и занять город Бобров и узловую станцию Лиски. Половина Воронежской губернии снова оказалась под белыми, и Москва направила Троцкого для осуществления крупномасштабной операции против Мамантова и Денисова. Группировка красных, достигавшая 40 тыс. человек при 110 орудиях, обрушилась на Хоперский и Усть-Медведицкий донские округа и начала вторжение на Дон. Краснов распорядился отвести дополнительные части от Воронежа для защиты Дона, и огромными усилиями приток красных был приостановлен. Красные, под водительством Ф. Миронова, понесли ощутимый урон под станицей Усть-Медведицкой. К концу ноября красные части были снова выбиты с донской земли. Однако это не остановило попытки красного командования овладеть Доном. Из центра по распоряжению Троцкого слали все новые свежие дивизии, в то время как силы Донской армии были на исходе. Подкреплений было ждать неоткуда. К декабрю 1918 года в ВВД была объявлена всеобщая мобилизация мужчин в возрасте от 19 до 52 лет. Был также мобилизован весь гужевой транспорт, боеприпасы, продовольствие. Краснов надеялся, что ему удастся овладеть Царицыным и отвести постоянно существующую угрозу вторжения от Дона, однако казачьи войска менее всего были приспособлены для ведения затяжной позиционной войны, а кроме того, у Краснова не было осадной артиллерии и достаточных сил для нового похода на Царицын. Город выстоял ценой гибели 60 тысяч человек, что явилось поводом для перевода Сталина на другие участки фронта и снятия Ворошилова с поста командующего Красной армией, направив на борьбу «на внутреннем фронте» на Украине…

…В ноябре 1918 года эскадра держав Антанты вошла в Черное море. Первая высадка союзных держав произошла в Севастополе, где доселе располагалась морская база германских войск. Союзники стремились захватить корабли, стоявшие в гавани, и портовое имущество. Добровольческая армия направила кавалерийский полк, в составе которого были и гвардейцы под командованием В. Гершельмана, в Керчь и Севастополь, а также был командирован генерал A. A. Боровский для организации добровольческих отрядов, которые могли бы стать прообразом новой Крымско-Азовской Добровольческой армии, которая могла бы занять линию обороны от низовий Днепра до границы ВВД, сомкнув все белые силы на Юге в единый с союзниками фронт. Части A. A. Боровского выдвинулись в Северную Таврию. 13 ноября часть гвардейских кавалеристов, в том числе и кирасир, направляют в Ялту для вливания в Отряд охраны Лиц Императорской Фамилии.

23 ноября 1918 года корабли союзников появились и на внешнем рейде Новороссийска, а вскоре в штаб к Деникину пожаловала военная миссия, возглавляемая генералом Ф. Пулом. Пул заверил Деникина и чинов его штаба в предстоящей финансовой поддержке Добровольческой армии в той мере, которая позволила бы содержание 250-тысячной армии одновременно с высадкой союзных войск. Союзниками была снаряжена инспекционная поездка ряда офицеров союзников на Дон, к Краснову, отправившаяся на 2 миноносцах. Ради политических соображений Краснов был даже готов отказаться от получения военной помощи от Германии с тем, чтобы получить сходную возможность от союзников. Генерал Пул обещал снестись со своим правительством в Лондоне, чтобы ускорить отправку транспортов с оружием на Дон, однако его неоднократные телеграммы оставались без ответа. Оставшись без германских поставок оружия, ВВД оказалось в трудном положении, так как англичане не спешили начинать свои, а бои на фронтах не прекращались. 11-я красная армия наседала на терских повстанцев, нанеся удар от Георгиевской в район станицы Прохладной. Соединенные силы двух красных армий 11-й и 12-й совместными усилиями пробились к Моздоку и взяли его 23 ноября, заставив терских повстанцев уйти в горы Дагестана. Около 5 тыс. казаков прошли через Кабарду и влились в Добровольческую армию.

На Ставрополье по-прежнему продолжались упорные бои. Особо ожесточенными выдались бои за села Петровское и Константиновское. К 28 ноября части красных, в том числе и еще действующая Таманская дивизия, были разбиты С. Г. Улагаем, однако еще в декабре большевиками была предпринята попытка наступления на отряды генерала Станкевича на фронте, примыкающем к реке Маныч, и одновременно на корпус генерала Казановича. Их попытки были отбиты. В это время в Царицыне вступивший в командование армией после отбытия Ворошилова Егоров провел реорганизацию сил и довел количество штыков в своей армии до 70 тысяч и создал кавалерийскую дивизию под командованием Думенко численностью в 4 тысячи штыков. Эти свежие силы навалились на едва держащих фронт казаков и создали угрожающую обстановку на донском фронте, увеличившемся до 600 километров после ухода германских вооруженных сил с Украины. Из Харькова существовала вероятность нападения петлюровцев, со стороны Таврии донским землям явно угрожали махновцы банды Зубкова, Иванько и даже застрявшие по пути назад эшелоны с германскими войсками. Ввиду явной угрозы отката фронта, Краснов обратился за помощью к Деникину. Главнокомандующий распорядился направить 3-ю дивизию генерала Май-Маевского в количестве двух с половиной тысяч человек. В середине декабря 1918 года 3-я дивизия Май-Маевского, с бронепоездами, бронеавтомобилями и авиационными отрядами, высадилась в Таганроге и заняла участок от Юзовки до Мариуполя, для прикрытия Каменноугольного района и обеспечения безопасности левого фланга Донской армии: «…Май-Маевский в течение двух месяцев со своими 2½, потом 4½ тысячами штыков, с огромным напряжением и упорством едва отбивался от Махно, петлюровцев и двух дивизий большевиков…» [108]108
  Деникин А. И.Белое движение и борьба Добровольческой армии. М.: Голос. 1992.


[Закрыть].

С появлением частей добровольцев на Украине, в районе Донбасса, все чаще возникал вопрос о единоначалии на Юге России. Незадолго до того Деникин направил части генерала Тимановского в Одессу, для помощи коменданту города полковнику Гришину-Алмазову.

26 ноября 1918 года состоялось обсуждение представителей Добровольческой армии с представителями Донского Круга и Кубанской Рады возможности установления единой власти, единого командования и единого представительства при военной миссии союзников. На проходившем совещании с участием генералов Драгомирова, Лукомского, Санникова, Романовского, Тихменева, Сазонова и Нератова их vis-a-vis донские представители генералы М. А. Свечин, И. А. Поляков и Греков (бывший сотник – «Белый Дьявол»), уполномоченные Красновым вести переговоры, заняли непримиримую позицию в отношении Добровольческой армии, не признавая ее объединяющего значения для всех антибольшевистских сил на Юге России, и всячески отстаивая идею «независимого Дона». «В ответ мы получали игнорирование участия армии, как государственно-правового фактора… и полный отказ от объединения командования…» [109]109
  Деникин А. И.Белое движение и борьба Добровольческой армии. М.: Голос. 1992.


[Закрыть], вспоминал впоследствии Деникин. Казалось бы, независимость Дона находилась в еще большей опасности со стороны наступавших большевиков, грозящих не только полной оккупацией донских земель, но и истреблением ее народонаселения. Однако Краснов все еще находился под впечатлением возможности договориться с красными о нейтралитете; главенствующая роль Добровольческой армии не устраивала его по причине ослабления собственного значения и влияния в ВВД. Более того, ориентация Краснова на продолжение взаимоотношений с Германией невольно отталкивала его от возможного союза с Добровольческой армией как правопреемницей русской Императорской армии, которая де-юре продолжала войну с германскими войсками.