Текст книги "Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы"

Автор книги: Олег Гончаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Под Белгородом, в прилегающих селах, шла ожесточенная борьба: красные наносили ощутимые удары белым частям, в их тактике боев появились изменения, произошедшие с учетом полутора лет войны. Впервые белые части несли значительные людские потери: «Ужасную картину представляла утром церковная площадь Погореловки. Свыше ста убитых и раненых марковцев и красных лежало на ней… Без преувеличения, площадь вся была залита кровью. И не только площадь, но и соседские дворы наполнены ранеными и убитыми… Мобилизованы жители. Сестры и санитары перевязывают раненных и уносят убитых. Появляется какой-то корреспондент с фотоаппаратом. „Запрещаю! Если и сняли, не опубликовывать“, – сказал ему полковник Наумов. На одном дворе лежало несколько раненых… и среди них тяжело раненный их командир, капитан Верещагин. На его груди белел орден Св. Георгия. Капитан Верещагин и раненые рассказывали о схватке 7-й и 8-й рот на площади с резервом красных. К раненому Верещагину подошел красноармеец и сорвал орден, но тут оказался красный командир, который набросился на сорвавшего, напомнил ему о приказе и сам приколол обратно орден» [137]137
  Головань Г.Марковцы в походе на Москву // Поход на Москву. М.: Центрполиграф. 2004.


[Закрыть].

Всего за месяц до описываемых событий корпус генерала Мамантова, в количестве 6600 человек при 12 пушках, разбил брошенную против них у Воронежа 40-ю большевистскую дивизию. На гребне успеха он пошел гулять по тылам красных, перерезав 11 августа 1919 года железную дорогу Грязи – Борисоглебск, взяв с налета сразу 3 тысячи красноармейцев в плен, а затем распустив пленных по домам. Мамантовцы двинулись дальше и захватили мобилизационный пункт большевиков, где находилось до 5 тысяч мобилизованных крестьян, ожидавших отправки в Красную армию. К великой крестьянской радости, Мамантов приказал распустить мобилизованных по домам с наказом больше не слушать мобилизационные увещевания большевиков. Пять тысяч человек моментально растаяли по окрестным деревням и селам, словно их и не было. На близлежащей станции казаки Мамантова без особого труда захватили несколько эшелонов с боеприпасами и имуществом. Завидев казачью лаву еще издали, охрана большевистских эшелонов сочла за благо тихо удалиться, не вступая с мамантовцами в пререкания.

Командование красных забеспокоилось затянувшимся рейдом по их тылам и стало высылать навстречу казакам красноармейские части, которые бывали по обыкновению разбиты или распущены по домам. 56-я красная дивизия группы Шорина, располагавшаяся в г. Кирсанове, бросилась наперерез Мамантову с единственной целью задержать продвижение его корпуса. В верховьях реки Цна шедшие в авангарде большевистские части натолкнулись на боковое охранение казаков, после короткой схватки с которым перестали существовать как таковые… Для охраны железнодорожной ветки Тамбов – Балашов была послана кавалерийская бригада 36-й советской дивизии. Войдя в соприкосновение с мамантовскими кавалеристами, коммунистическая бригада была рассеяна и пропала. 18 августа 1919 года корпус Мамантова атаковал и штурмом взял Тамбов. Потери большевиков составили 15 тысяч человек пленными, главным образом мобилизованными тамбовскими крестьянами, которые, как это уже случалось ранее, были распущены по домам. За время штурма корпус Мамантова понес потери убитыми и ранеными в количестве 20 человек… Содержимое большевистских вещевых и провиантских складов было роздано местному населению Тамбова. Штаб Южного фронта большевиков, располагавшийся в 70 километрах от Тамбова, был обеспокоен опасным соседством и выпустил приказ по войскам защищать город до последнего патрона. Агитаторы не жалея сил призывали горожан на борьбу с «белоказаками». Штаб Южного фронта напряженно ждал новостей из Тамбова. При поступлении таковых с указанием того, что казачьи разъезды замечены в нескольких верстах от Козлова, началось повальное бегство большевистских институтов власти в Орел. Мамантов вступил в Козлов, за которым потянулась целая вереница городков центральных губерний. То там, то здесь местным большевистским органам власти шли сообщения о том, что казаки Мамантова появились то в Рязанской, то в Тульской губернии. Троцкий в связи с создавшимся положением в Центральных губерниях, убыл в Москву. Прибыв в столицу, он немедленно выдвинул незамысловатый лозунг: «Коммунисты, на передовые посты!», призывая товарищей по партии в центральных русских губерниях противостоять «деникинской стае волков», однако это отчего-то не прибавило рязанским и тульским коммунистам особого воодушевления. В Москве, в ЦК, был поднят вопрос о создании Внутреннего фронта и найден командующий, некий Лашевич. Несколько губерний переводились на военное положение. Внутреннему фронту придавались дополнительно 3 дивизии, одна из которых была переброшена с Восточного фронта. В дополнение к этому Лашевичу были приданы латышские карательные части и непременный в таких случаях чекистский полк. Казаков Мамантова предписывалось в плен не брать. В корпусе Мамантова было не принято расстреливать пойманных коммунистов, комиссаров и чекистов без суда, поэтому всех их мамантовцы вели с собой за линию фронта и сдавали белому командованию в Харькове для последующего суда. Рейд Мамантова продолжался 40 дней и, оставив некогда занятые городки, поредевший на несколько тысяч шашек корпус переправился через Дон и, уничтожив по пути большевистский полк, соединился с корпусом Шкуро, наступавшим на Воронеж с юга, увозя в качестве трофеев обоз, растянувшийся за корпусом на 60 верст…

Шкуро вспоминал: «Я просил, чтобы мне было разрешено пробиваться на соединение с корпусом Мамантова для дальнейшего, по соединению, совместного рейда для освобождения Москвы… Однако Врангель и Кутепов сильно восстали против него. Врангель, вследствие своего непомерного честолюбия, не мог перенести, чтобы кто-нибудь, кроме него, мог сыграть решающую роль в Гражданской войне. Кутепов же опасался, что его правый фланг, вследствие моего ухода, повиснет в воздухе, и он будет отрезан от донцов… – Лавры Мамантова не дают вам спать, – сказал мне генерал Романовский. – Подождите, скоро все там будем… В разговоре с генералом-квартирмейстером Плющевским-Плющиком я сказал ему частным образом, что, невзирая на запрещение, на свой страх брошусь на Москву. – Имей в виду, – предупредил он меня, – что возможность такого шага с твоей стороны уже обсуждалась и что в этом случае ты будешь немедленно объявлен государственным изменником и предан, даже в случае полного успеха, полевому суду… Пришлось подчиниться…» [138]138
  Шкуро А. Г.Записки Белого партизана // Поход на Москву. М.: Центрполиграф. 2004.


[Закрыть].

В начале октября 1919 года под Царицыным сильный удар северным и южным группам большевиков нанес барон Врангель. Позднее он сообщал Деникину о том, что успех взятия Царицына стал возможен лишь ценою полного обескровливания армий и большим напряжением моральных сил «тех начальников, которые еще не выбыли из строя». Но взятием Царицына не могли ограничиваться задачи всей армии, и начальник штаба Деникина Иван Павлович Романовский направил запрос Врангелю, какие силы он может выделить в центральную ударную группу. Врангель считал, что пересылка одной – двух неполных дивизий не решит ситуацию по существу и не изменит общей обстановки. Альтернативно Врангель предлагал взять из состава своей Кавказской армии четыре дивизии и, сведя остающиеся силы в отдельный корпус, передать его генералу Покровскому…

Утром 25 октября (7 ноября) 1919 года ударная группа Буденного, спеша успеть ко «второй годовщине революции», силами в количестве 10 000 сабель и до 5000 штыков попыталась опрокинуть корпус Шкуро, для которого были выделены три бронепоезда и 4 танка, взяла село Касторная, выйдя в тыл Вооруженным Силам Юга России, но безуспешно. Красные атаковали еще несколько дней, и наконец к 3 (16) ноября 1919 года на корпус белых навалились 13-я и 14-я советские армии, находившиеся во взаимодействии с конницей Буденного. Неся большие потери, и с упорством отстаивая каждый рубеж, Белая армия отходила на своем правом фланге на Юг: «День был ясный, и можно было видеть маневрирующие лавы. Уже за полдень, но кавалерийский бой идет на том же месте. И вдруг роковое: „Наши отходят!“ Части генерала Шкуро саживали назад…» [139]139
  Павлов В. Е.Поход на Москву // Марков и Марковцы. М.: Посев. 2001.


[Закрыть]. И хотя белые части дрались упорно, в воздухе носилась тревожная нота поражения. Очевидность численного превосходства красных, их настойчивые и умело организуемые боевые операции оставляли все меньше надежд дойти до Москвы, а со временем и вообще победить поднимающийся колосс большевизма.

«Как будто бы ждали, куда шатнет темную Россию с ее ветрами и гулкими вьюгами. Движение исторического маятника, если так можно сказать, в те дни еще колебалось. Маятник колебался, туда и сюда, то к нам, то к ним. В конце октября 1919 года он ушел от нас, качнулся против…»[140]140
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть]. К середине ноября 1919 года был оставлен Курск. На курском направлении разгорались новые бои. Дроздовцы и корниловцы вновь противостояли превосходящим силам противника и были вынуждены отступать. В ноябре ударили морозы, и шел снег. Донская армия не смогла помочь чем либо Добровольческой, оставаясь прикованной к своему фронту. Еще к сентябрю 1919 года части 9-й красной армии появились на рубеже Дона, установив фронт протяженностью 150 километров, атаковав и захватив станицы Вешенская, Букановская и Еланская. Казаки отошли на правый, высокий берег Дона, на заранее приготовленные оборонительные позиции. Оборону против армии Шорина держало казачье ополчение; главные же силы казаков были отведены в тыл для переформирования и подготовки к новым операциям. Ополчение не позволило частям Шорина форсировать Дон в районах известных бродов, и фронт на линии реки Дон на время стабилизировался. Новое наступление на Дон началось лишь в ноябре 1919 года. 11 ноября 1919 года кавалерийский корпус Думенко с боем взял станицу Урюпинскую, вклинился между 1-м и 2-м Донскими корпусами и прорвал оборону по реке Хопер.

10-я красная армия попыталась наступать на Царицын, но потерпела неудачу, отброшенная значительно поредевшими частями Врангеля.

В тылу ВСЮР начинались восстания мелких банд, на усмирения которых приходилось выделять соединения и части. Последние, свежие подкрепления, снятые с Сочинского фронта и Северного Кавказа, были двинуты на север, в помощь отчаянно сдерживающей натиск красных частей Добровольческой армии. На Северном Кавказе еще летом восстал Дагестан, угрожая восточному флангу ВСЮР. Местный имам Узун-Хаджи провозгласил Северо-Кавказский Эмират на основе шариатской монархии под своим руководством и сразу же объявил священный джихад против неверных белогвардейцев, собрав под своими знаменами 70 тысяч своих последователей. Восстание было поддержано и финансировалось правительствами Азербайджана, Турции и Грузии. Последняя не только пропускала через свою территорию караваны с оружием, идущие к Узун-Хаджи из Турции, но даже направила в распоряжение новоявленного эмира военных советников, руководимых грузинским генералом Кереселидзе. В состав вооруженных сил эмирата входила одна большевистская дивизия, прикрывавшая Узун-Паши со стороны Владикавказа, находившаяся под командованием некогда разбитого на Ставрополье Н. Гикало. Армия эмира, угрожавшая Дербенту, Темир-Хан-Шуре и Петровску, превосходила численностью части Вооруженных Сил Юга России, уступая им в боевой подготовке и боеспособности. Понемногу начиналось дезертирство горцев из ВСЮР, уходивших поодиночке и небольшими группами и уносивших с собой оружие. Они сбивались в небольшие банды и терроризировали местное население, нападали на казачьи станицы. Со временем набеги горцев приобрели постоянный характер, и терский атаман Вдовенко просил штаб Деникина прислать сил для охраны станиц.

Наряду с тревожными сводками положения на фронтах в штаб Деникина тем временем стали приходить тревожные сигналы о возрастающих недочетах генерала Май-Маевского, превосходно зарекомендовавшего себя в Каменноугольном районе. Поговаривали, что командующий 3-й Добровольческой дивизией злоупотребляет алкоголем и постепенно роняет престиж власти, выпуская из рук вожжи управления вверенными ему частями. Хорошо осведомленный об этом барон Врангель решил поставить вопрос на совещании в Ставке о выделении ему отдельной конной армии, которую можно будет составить из всех разрозненных частей под единым командованием Врангеля. Деникин согласился с предложением барона и даже пошел дальше, назначив Врангеля командующим Добровольческой армией, и распорядился о включении в нее конной группы генерала Мамантова. Деникин полагал, что это придаст армии новый импульс и сможет сплотить разрозненные части, вынужденные отступать с тяжелыми боями для нового броска против большевизма. Врангель получил совершенно неожиданную для себя полноту власти, о которой он и не мечтал. Май-Маевского Деникин поспешил уволить. Отставленный от службы и покинутый своими недавними соратниками, он «прожил в нищете и забвении еще несколько месяцев и умер от разрыва сердца в тот момент, когда последние корабли с остатками Белой армии покидали Севастопольский рейд…» [141]141
  Деникин А. И.Вооруженные Силы на Юге России // Поход на Москву. М.: Центрполиграф. 2004.


[Закрыть]. Отход Добровольческой армии сопровождался взрывом мостов, водокачек, бронепоездов. Ухудшавшаяся день ото дня погода гнетуще действовала на отступавшие белые части, двигавшиеся как по дорогам, так и по пересеченной местности: «Отходим померзлой пахоте без дорог, в лютую стужу, в потемках. Падают кони… Люди ложились на дороге. Пулеметы тащили на полковых кухнях, снаряды волокли в санях… Дороги превратились в вязкую трясину, грязь – по брюхо коням. Застревают, захлебываются грязью патронные двуколки…» [142]142
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть].

5 декабря 1919 года Конная армия Буденного пошла на прорыв, вбивая глубокий клин между белыми армиями в районе Старобельска. Конный корпус Мамантова смог нанести фланговый удар, смяв 42-ю красную дивизию, обеспечивавшую Буденному прорыв со стороны Харькова, но подошедшая из Курска 9-я большевистская дивизия помогла восстановить положение, и через четыре дня части Мамантова были отброшены продолжавшей наступление на юг красной армией.

В штабе Деникина началось обсуждение путей отхода Добровольческой и Донской армий. Врангель высказал мнение о целесообразности отхода в Таврию и Крым. Деникин возражал ему на это, что отрыв Донской армии от Всевеликого Войска Донского отрицательно повлияет на настроение казаков, и не желал оставлять казачество, с которым он некогда вместе начинал борьбу с большевиками. На Дону и Северном Кавказе, ставшими за последнее время глубоким тылом для Добровольческой и Донской армий, находилось на излечении несколько десятков тысяч раненых, располагались основные лечебные и тыловые учреждения ВСЮР. Уход основных сил в Крым предполагал оставление огромного числа людей на произвол судьбы. Деникин принял решение для армии отходить только до Ростова. 2 декабря 1919 года конница Думенко захватила городок Калач, а прибывшие свежие части красных сломили оборону казаков на Хопре, войдя в станицу Усть-Бузулуцкую. Контрудары кавалерии генерала Коновалова не привели к ожидаемому результату: конница Думенко неустанно продвигалась вперед, маневрируя и избегая сложных для себя тактических ситуаций. От Воронежа и Лисок наступала 8-я красная армия, пытавшаяся прорвать фронт на Дону с севера-запада. Генерал Сидорин приказал своим частям отступить за Дон. Последние подкрепления добровольцев снимались с грузинской границы, но их малочисленный состав не решал уже исход сражений, в которые они вовлекались. На юге свирепствовала эпидемия тифа, косившая не только солдат и офицеров Добровольческой армии, но унесшая за собой и генерал-лейтенанта Тимановского: «Мы ошиблись дорогой и поскакали к ростовскому вокзалу. Давно я не видел города и теперь не узнал его. Вокзальные залы, коридоры, багажные отделения были превращены в огромный лазарет. Люди лежали вповалку. На каждом шагу надо было обходить кого-нибудь, прикрытого шинелью, преступать через чьи-то ноги, руки. Вокзал стал мрачным лазаретом. Это был сыпняк» [143]143
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть].

К середине декабря 1919 года фронт Вооруженных Сил Юга России едва держался на линии Константинград – Змиев – Купянск. Попытка Уборевича прорвать его силами 8-й кавалерийской дивизии окончилась ее разгромом под Лозовой и рассеянием оной по степям. 12-я советская армия вышла на южные рубежи Черкасс и Кременчуга, пройдя по левому берегу Днепра, оставив части полковника Федора Эмильевича Бредова, оборонявшие Киев, на узком плацдарме, который мог быть отсечен свежими силами красных в любой день. 16 декабря 1919 года части Бредова начали отступление в надежде соединиться с подразделениями генерала Шиллинга, назначенным Деникиным на общее командование белыми силами на Южной Украине. Ему также было поручено прикрывать Крым, Северную Таврию и Одесский район. 1-я Конная армия Буденного рвалась к Северному Донцу, создавая непосредственную угрозу захвата Луганска. Оказание организованного отпора Буденному затруднял некий уклон в «партизанщину» Константина Константиновича Мамантова, который иногда позволял себе действовать на свое усмотрение, игнорируя приказы штаба ВСЮР. Барон Врангель издал приказ об отстранении генерал-лейтенанта Мамантова от дел «за преступное бездействие», приказав Сергею Георгиевичу Улагаю принять дела у опального отныне генерала. Мамантов отбыл на Дон, передав бразды правления преемнику без особого энтузиазма. С ним вместе на Дон отбыли и его сторонники. Видя, как эмоционально реагируют «национальные» казачьи объединения на попытки штаба ВСЮР регулировать их деятельность, Врангель приказал отправить кубанские воинские соединения поближе к дому, на Кубань для переформирования, однако этот приказ Главнокомандующего Добровольческой армией был воспринят кубанцами чуть ли не как демобилизация. Их части стремительно таяли, оставляя фронт, и, ослабляя тем самым, и без того обескровленные передовые части ВСЮР. 23 декабря 1919 года части Буденного форсировали Сев. Донец. Штаб Главнокомандующего разослал приказ об оставлении Ростова. Ставка Главнокомандующего ВСЮР переводилась в Батайск, а правительственные и гражданские учреждения подлежали эвакуации в Новороссийск и Екатеринодар. Сергей Георгиевич Улагай, в арьергардных боях, сумел отодвинуть на время продвижение 1-й Конной армии Буденного, разбив ее передовые отряды у станции Япопасная, но от полного разгрома их спасли кавалеристы О. И. Городовикова, подоспевшие ударить в стык казаков и добровольческих частей: «На самом рассвете они пошли в наступление и прорвали фронт 3-го Дроздовского полка; конница Буденного смяла и тяжело порубила офицерскую роту. Английские танки с английскими командами пошли на выручку и застряли в красных цепях. Я приказал полку развернуться для атаки. Под звуки старого егерского марша удалые роты 1-го полка, четко печатая шаг, с оркестром двинулись в огонь. Англичане рукоплескали. Наша атака выручила 31-полк и освободила все английские танки, застрявшие на пашне…» [144]144
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть]. 2-й кавалерийский корпус Думенко форсировал Дон и повернул на юг, выйдя к 22 декабря 1919 года к Миллерово, столкнувшись с конницей генерала Коновалова. После короткой ожесточенной схватки части Коновалова отошли в город, на ходу готовясь к его обороне. Кавалеристы Думенко не рискнули брать город с ходу, и только 27 декабря 1919 года, усиленные 2 пехотными дивизиями, они штурмовали и взяли Миллерово. 28 декабря 1919 года Деникин приказал оставить Царицын и отойти западнее, заняв оборону по рубежу реки Сал, для прикрытия с этой стороны Ставрополья и Кубани. После того как войска под командованием Покровского оставили Царицын, 3 января 1920 года в него вошли 50-я дивизия из 11-й красной армии вместе с некоторыми частями 10-й армии красных. Кавказская армия ВСЮР отходила на Тихорецкую по линии железной дороги, давая бой сразу пяти красным дивизиям, преследующим ее отход. После занятия Царицына 11-я красная армия пошла по Каспийскому побережью на Чечню, Осетию и Дагестан, навстречу оборонявшим их частям генерала Эрдели. 6 января 1920 года красные вышли к берегам Азовского моря, рассчитывая разбить Вооруженные Силы Юга России на части и уничтожить их поодиночке. 4-я кавалерийская дивизия Буденного, в стремительном рейде ворвалась в Ростов. 9 января 1920 года корниловские и дроздовские части получили приказ командования к отступлению: «Потом в станице Гниловской мы сменили корниловскую дивизию, а корниловцы повели наступление на Ростов. Ростов заняли ненадолго и опять ушли. Там все было разбито и глухо. Как будто обмер обреченный город. Последнее мое воспоминание о Ростове: сыпняк, серая вша, заколоченные пустые магазины, разбитое кафе „Ампир“…» [145]145
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть]. Первый Добровольческий корпус начал свой отход на Новороссийск. После нескольких уличных боев в Ростове добровольцы вырвались за его пределы и вышли на левый берег Дона. Красные части попытались форсировать Дон, преследуя отступавших, но были отбиты арьергардами белых с большими для себя потерями.

Захваченные «белые столицы» Ростов, Новочеркасск и Екатеринодар подверглись разграблению и погромам. Винные подвалы города были захвачены победителями, и в течение многих дней Первая конная армия Буденного праздновала победу. Особый офицерский отряд ворвался в Екатеринодар, чтобы освободить гробы с останками генералов Дроздовского и Туцевича, погребенных в кафедральном соборе. Взяв их, отряд возвращается и идет в основных дроздовских частях по направлению к Новороссийску.

На первой неделе февраля 1920 года перед Сводно-гвардейским кавалерийским полком, стоявшим восточнее окраины Батайска, была поставлена задача – взять Ростов. Впереди гвардейцев должны были выступить корниловцы, в чью задачу входил захват станицы Гниловская, как только корниловская дивизия обеспечит плацдарм, Сводно-гвардейская кавалерийская дивизия должна была обойти Ростов с западной стороны и пробиваться в город со стороны Темерника. Дул сильный северный ветер, температура опустилась до -25 градусов, пошел снег, перешедший в пургу. Гвардейский полк стал в резервную колонну перед широким рукавом Дона, на льду, перед самым городом. Корниловцы ворвались в Гниловскую, застав красный гарнизон спящими и перекололи штыками весь командный состав, захватив пути товарной станции и несколько домов станицы. Командующий Сводно-гвардейской дивизией генерал-майор Данилов приказал Кирасирам Его Величества следовать в колонне по трое, в сторону открытого поля под Темерником. За полком тронулись две пулеметные тачанки и два горных орудия на вьюке лейб-гвардии конной артиллерии под командованием Фитингофа-Шелля. Из Темерника навстречу гвардейцам двинулись большевистские цепи, открыв огонь по кавалерии с предельного расстояния. Пули начали косить следовавших, как на параде, фланговым маршем кирасир и конно-артиллеристов. Генерал Данилов скомандовал к построению фронта, и развернутый строй стал заходить левым плечом, чтобы захватить правый фланг противника и поскакал впереди полка. Гвардейцы налетели на сбившуюся в кучу пехоту большевиков и те от неожиданности, воткнув штыками в снег винтовки, подняли руки вверх. 800 пленных красноармейцев, под конвоем лейб-драгун, были отправлены назад, в Гниловскую, чтобы быть сданными корниловцам. Те, увидев надвигающуюся колонну, открыли по ней пулеметный огонь, и пленные разбежались по полю. Лейб-драгунам снова пришлось собирать их и строить в колонны, предварительно направив своих представителей с просьбой больше не стрелять.

На круговой железнодорожной ветке показался бронепоезд «Вся Власть Советамъ!», идущий задним ходом. На открытых платформах его были установлены морские орудия и были прицеплены несколько салон-вагонов. За ним появился второй бронепоезд «Советская Россия». Барон Фитингоф приказал снять горные пушки с передков и поставить их на прямую наводку. Был дан залп по паровозу, однако первый бронепоезд прошел мимо, не отвечая огнем. Проехав немного, бронепоезд остановился и стали заметны фигурки убегающей его команды матросов. Кирасиры бросились через железнодорожное полотно за убегавшими, и на поле разразились одиночные поединки между убегавшими и преследовавшими их драгунами и кирасирами. На рассвете следующего дня Сводно-гвардейский кавалерийский полк вошел в Ростов, следуя в колонне, и направился вглубь города по Нахичеванскому проспекту. «Тут произошло последнее приключение, окончившееся, по счастью, благополучно. Я вел свой эскадрон за командиром полка, по ветру развевались наши значки на пиках, на значке нашего эскадрона был двуглавый орел… Вдруг прямо на нас несется советский броневик с красными звездами, двумя пулеметами, и ясно видна красная надпись „Мефистофель“. Что делать? Почему он не стреляет? Броневик несется прямо на нашу колонну и может смести нас! Генерал Данилов командует „Стой!“, но тут происходит нечто невероятное: броневик направляется влево и въезжает в огромный сугроб, где его колеса беспомощно буксуют. Открывается задняя дверь, и из машины вылезла тройка: какой-то комиссар в шубе, с хорошим воротником, девица в косынке сестры милосердия и шофер. Тут мы поняли, почему броневик не стрелял. Внутри был ящик табака и мешки с сахаром, не позволявшие добраться до пулеметов. Эта тройка была арестована, у броневика поставлен караул, а позже добыча была роздана по эскадронам» [146]146
  Оношкевич-Яцына Е. Взятие Ростова 7–8 февраля 1920 г. // Офицеры русской гвардии в белой борьбе. М.: Центрполиграф. 2002.


[Закрыть]. Более лаконично звучит рассказ об этом эпизоде у другого кирасирского офицера: «На нас выскакивает броневик „Мефистофель“, который, встретившись с колонной полка, въезжает в сугроб и не может выехать из него. В нем шофер, жид-комиссар и сестра милосердия. Их тут же расстреливают. Поймали также командира 4-й батареи Баторского, на котором нашли партийный билет. Он так же кончил свою жизнь…» [147]147
  Розеншельд-Паулин В.Кирасиры Его Величества. Участие в Белом движении. Жизнь за рубежом. Париж. Изд. «Возрождение». 1944.


[Закрыть]. Спустя день обстановка переменилась. Ночью пришел приказ штаба армии покинуть Ростов и отойти на левый берег Дона. Конница Буденного переправилась в Новочеркасске через Дон и выходила в тыл Добровольческой армии. «Ростов был покинут ночью и наш эскадрон был оставлен заслоном в кожевенном заводе, на острове против Нахичевани. Оттуда мы видели возвращение большевиков в Нахичевань и их вход в Ростов» [148]148
  Указ. соч.


[Закрыть].

Независимо от локальных успехов или неудач Вооруженных Сил Юга России, в окружающем мире стали назревать процессы, способные повлиять на ход дальнейшей борьбы с большевизмом и на судьбы белых армий в частности. Ориентированное на практическую выгоду британское правительство, наблюдая военные неудачи Добровольческой и Донской армий последних месяцев, оценило обстановку на территориях, занятых белыми, как нестабильную. В то же время военные и политические успехи большевиков не могли не быть очевидными, что создавало возможность вхождения и захвата рынков России при ее новом правительстве. Героические усилия ВСЮР по поддержке и восстановлению государственности перестали интересовать британских политиков и концессионеров. В британском парламенте был распространен документ под названием «Экономические аспекты британской политики в отношении России», в котором указывалось, что большевики вернули или возвратят в ближайшем будущем все важнейшие сырьевые районы России, в связи с чем экономическая, политическая и военная блокада ее станет нецелесообразной. Британский премьер вынес на обсуждение Верховного Совета Антанты вопрос об экономическом взаимодействии с большевиками, после чего ВСА вынес резолюцию об обмене товарами на основе взаимности между русским народом, союзными и нейтральными странами. «Торговать можно и с каннибалами», – цинично добавил британский премьер, де-юре не признававший полномочий Советского правительства. Оппозиционно настроенный к лейбористам Уинстон Черчилль заверил русского представителя в Париже В. Маклакова в том, что британское содействие белым армиям будет продолжено и заявление действующего премьера не отразится на поставках вооружения и продовольствия. Несмотря на столь нелицеприятный внешнеполитический шаг Великобритании, Деникин, будучи глубоко уязвлен первым шагом к признанию большевистской власти союзными государствами, продолжал работать с британскими военными представителями над стратегически важными вопросами самого недалекого будущего. Сторонами было достигнуто соглашение о том, что вне зависимости от исхода Гражданской войны британское военное командование будет принимать участие в помощи эвакуации русских беженцев за границу, в огромном количестве скопившихся в Новороссийске.

Сторонами был определен ее следующий порядок. В первую очередь право эвакуации предоставлялось больным и раненым воинам, далее семьям военнослужащих ВСЮР, потом семьям гражданских служащих и прочим лицам при наличии времени и места. Руководство ВСЮР, по договоренности с британцами, подлежало эвакуации в последнюю очередь. Британские транспорты доставляли беженцев в Салоники, Принкипо, везли на Кипр и в Королевство СХС. Регулярности рейсов не существовало, иногда британские корабли прерывали эвакуацию по различным политическим мотивам, однако конвейер по вывозу российских граждан не переставал работать. Вывезенные беженцы размещались с минимальными удобствами и даже могли найти какую-нибудь работу в местах своего расселения. Считалось, что все русские, выехавшие до осенней эвакуации в октябре/ноябре 1920 года, были относительно удачливы в сопоставлении с теми, кто покидал родину с последними кораблями, ибо ничто не могло сравниться с ужасом последней эвакуации, ее человеческими драмами и жертвами, о которых пойдет речь в другой главе нашего повествования.

В тылу ВСЮР дела в начале 1920 года обстояли далеко не блестяще. Правительство Кубани, окончательно запутавшееся во внутриполитических склоках и раздорах, перестало нести ту функцию, которая была возложена на нее согласно договоренностям между Добровольческой армией и Радой. Пополнения на фронт с Кубани полностью прервались. Кубанское правительство считало, что не должно посылать казаков воевать за некие эфемерные «общегосударственные интересы». Оно словно забыло, что, по выражению одного из рядовых участников Белого движения, «Белая идея – идея свободной жизни в освобожденной стране», что «она не фраза, хотя бы и высокого смысла, а побуждение к должным действиям»и «носителями ее должны быть все» [149]149
  Головань Г.Марковцы в походе на Москву // Поход на Москву. М.: Центрполиграф. 2004.


[Закрыть]. На границе с Грузией было тоже неспокойно, ибо оттуда на Адлер и Сочи выдвинулась 2-тысячная армия так называемого Комитета освобождения Черноморья, созданная из остатков разбитой 11-й советской армии, чьими идейными вдохновителями были бежавшие в Грузию русские провинциальные меньшевики и эсеры, и чьими инструкторами служили офицеры грузинской армии. У ВСЮР не было достаточно сил, чтобы остановить продвижение этой группировки, так как границу с Грузией прикрывала лишь одна 52-я бригада добровольцев, созданная из бывших пленных красноармейцев и объединенная в несколько батальонов, под громким названием «бригада». Армию Комитета освобождения Черноморья поддержали и местные бандитские формирования, носившие в то время общее название «зеленых» за свою приверженность партизанской войне под прикрытием «зеленых дубрав и лесов». 52-я бригада не выдержала натиска бандитов и отступила из Адлера, а затем оставила Сочи. Комитет провозгласил создание независимой Черноморской республики и повел наступление на север. В отсутствие людских резервов командующий Черноморским фронтом Генерального штаба генерал-лейтенант Александр Сергеевич Лукомский подал прошение Деникину об отставке по причине невозможности выполнять свои обязанности по противостоянию бандам и отрядам так называемой Черноморской республики, однако регулярные части белых продолжали бои с многочисленными бандами.