Текст книги "Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы"

Автор книги: Олег Гончаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

11 февраля 1920 года армия Черноморской республики заняла Лазаревскую и стала угрожать Туапсе. 25 февраля 1920 года она заняла Туапсе, где произошел внутренний переворот, организованный служившими в Черноморской армии большевиками, которые быстро организовали «фронтовой съезд», отказались признавать Черноморский комитет, избрали ревком и мобилизовали крестьян в некую Черноморскую красную армию.

Сложная ситуация сложилась и с группировкой генерала Шиллинга. Два корпуса остались на правом берегу Днепра, участвуя в прикрытии Одессы и Херсона от нападения большевиков, а корпус Якова Александровича Слащева был направлен для защиты Северной Таврии и Крыма. Состав двух корпусов Шиллинга уступал в боеспособности ударным войскам марковцев или дроздовцев, и единственным, динамичным и активным ядром его войск был корпус генерал-майора Якова Александровича Слащева. На Днепре обстановка складывалась тяжелая: 12-я советская армия, наступая от Кременчуга и Черкесс, переправилась на правый берег Днепра и туда же направлялась 14-я советская армия. Железная дорога Александровск – Кривой Рог – Долинская контролировалась бандами Махно; в селах крестьяне объединялись в вооруженные отряды и порой занимались неприкрытым грабежом. У Екатеринослава и Умани бродили петлюровские части. Связь между подразделениями Белой армии была ненадлежаще налажена, в результате чего возникла хаотическая обстановка, в которой отдельные части и соединения корпусов Шиллинга двигались в разных направлениях, принимая решения о вступлении в бой с петлюровцами и бандитами на усмотрение младших офицеров, отягощая себя бесконечными вереницами обозов и беженцев. Вся эта человеческая лава медленно, но верно откатывалась на юг.

Деникин не видел необходимости удерживать Одессу, считая, что больший смысл имела бы концентрация отступавших подразделений и их переформирование под Херсоном, откуда можно при необходимости было бы пробиться в Крым. Союзные миссии, напротив, были настроены на оборону Одессы, о чем не замедлили известить Деникина, с чем тот был вынужден согласиться, попросив союзные миссии в случае катастрофы обеспечить эвакуацию войск плавсредствами союзных армий, а также уведомить Румынию о необходимости пропуска отступающих воинских подразделений и беженцев. Глава французской военной миссии генерал Франше д'Эспере оповестил Деникина, что Румыния согласна пропустить на свою территорию некоторые части и беженцев при соблюдении некоторых дополнительных условий силами ВСЮР.

В середине января 1920 года, взяв Кривой Рог, большевики двинули свои силы на Николаев. Генерал Шиллинг срочно призвал конный корпус полковника Федора Эмильевича Бредова, находившийся под Вознесенском, чтобы нанести наступающим большевикам фланговый удар, оставив части генерал-лейтенанта Михаила Николаевича Промптова на прикрытии Одесского района. Когда 24 января (7 февраля) 1920 года 2-й корпус Промптова оказался у Одессы, город был оставлен белыми войсками, а последние транспорты вышли на рейд. Шиллинг направил директиву Промптову перейти через Днестр у переправы и установить маяки, чтобы, выйдя в Румынию, ожидать кораблей для отправки своего корпуса в Крым, но при первых попытках переправиться на румынскую территорию, 2-й корпус был обстрелян румынами и был вынужден двинуться вдоль русской границы Днестра на север, где и соединиться с конным корпусом полковника Бредова в Тирасполе. Вместе с войсками Бредова корпус генерал-лейтенанта Промптова совершил поход вдоль Днестра до районов, занятых польскими войсками, и 25–26 февраля 1920 года оказался интернированным в Польше, помещенным вместе с солдатами и офицерами корпуса в концентрационный лагерь, откуда смог вернуться с товарищами по оружию в Крым лишь летом 1920 года: «В лохмотьях, босые, некоторые в одном грязном нижнем белье» [150]150
  Врангель П. Н., барон.Воспоминания, часть II, Франкфурт-на-Майне. Посев. 1969.


[Закрыть].

4 февраля 1920 года генерал Шиллинг опубликовал приказ об эвакуации Одессы. «К утру 6 февраля доносившаяся с севера артиллерийская стрельба, которую вели, вероятно, отходившие к Одессе бронепоезда, становилась все слышнее и в городе создавалось если не паническое, то, во всяком случае, нервное настроение. Тысячи людей толпились у молов, где стояли большие пароходы. Взамен нашедших на них место людей все время подходили новые толпы военных и гражданских лиц, женщин и детей. В эти дни стояли морозы около 5–10 градусов, и море на подходах к Одессе было покрыто довольно густым плавучим льдом, образовавшим в порту от движения судов ледяную кашу…» [151]151
  Варнек П. А.Эвакуация Одессы Добровольческой армией в 1920 году // Флот в Белой Борьбе. М.: Центрполиграф. 2002.


[Закрыть]. В ночь на 7 февраля генерал Шиллинг со своим штабом перешел на пароход «Анатолий Молчанов». В 6 утра 8 февраля 1920 года части советской 41-й стрелковой дивизии вошли в Одессу со стороны Пересыпи и Каяльника. Комендант Одессы полковник Стессель с группами офицеров и небольшими отрядами солдат из разных частей расчистил путь для беженцев к западным окраинам города. Колоннами, беженцы потекли в сторону румынской границы, собираясь в 20 верстах от города, в немецкой колонии Гросс Либенталь. Те из беженцев, кто, не задерживаясь в колонии, пустился в путь в сторону Тирасполя, успели догнать конный корпус полковника Ф. Э. Бредова, однако очень скоро дорога на Тирасполь оказалась захваченной красной конницей, напустившейся на обозы беженцев, вырубая их безо всякого сожаления. Из колонии оставшиеся полтора десятка тысяч беженцев тронулись вдоль черноморского побережья на Овидиополь, чтобы переправиться по льду днестровских лиманов, выйти к румынской границе. Румынские пограничные части встретили поток беженцев артиллерийским огнем. После переговоров с парламентерами от беженцев согласились пропустить их через свою границу, наскоро устроив фильтрационные пункты, где придирчиво изучали документы беженцев. В итоге через румынскую границу были пропущены лишь иностранцы, а русские были оставлены на льду лиманов на ночь и под оружейным огнем принуждены вернуться назад.

Красные части шли по пятам беженских обозов. Уже на рассвете красные атаковали отставшие обозы. На защиту обозов поднялись раненые, которые могли держать оружие, дети-кадеты, офицеры и городские стражники. Встреченная огнем, большевистская конница временно отстала. Беженские обозы продолжали свое движение, не делая привалов или остановок на ночь. Лошади падали от усталости, люди отставали и бывали настигнуты красными отрядами и убиты на месте. 15 февраля 1920 года пустившиеся в преследование беженцев большевистские части предприняли вторую массированную атаку на обозы, используя артиллерию. Боеспособные мужчины в обозе смогли отразить и второй налет, но силы и боеприпасы были на исходе, к тому же среди беженцев ходили слухи, что на железнодорожную ветку Одесса – Тирасполь большевики подогнали бронепоезда, в ожидании появления обозов, чтобы начать обстрел практически незащищенных людей. Беженцы стихийно потянулись за Днестр, где вышли на румынскую территорию и расположились возле деревушки Раскаяц. Румынские пограничные части настояли, чтобы беженцы покинули их территорию к утру следующего дня, а поскольку беженцы не верили, что с ними румыны могут сделать что-то плохое, к утру на высотах у деревни румыны подтянули пулеметы. Наутро, после 8 утра, они открыли огонь по толпе, хлынувшей назад, в воду, пытаясь спастись на русской территории, где их поджидали приехавшие местные банды в надежде пограбить. Однако бандиты не смогли унести награбленное, потому что подтянувшиеся красные части окружили и их, и беженцев и, разоружив, отправили по этапам в тыл. После массового побоища русских спаслись те немногие, кто уцелел на румынской территории, спрятавшись, а позже, прикинувшись поляками или латышами, за мзду были пропущены румынами вглубь своей территории.

В руководстве ВСЮР тем временем назревал давний конфликт между двумя яркими личностями, каковыми являлись Врангель и Деникин. Их противостояние историки относят к началу 1920 года, хотя оно проявилось еще во времена, когда Деникин лишь пытался обнародовать Московскую директиву. Оказавшись в 1919 году в Царицыне, на «второстепенном фронте», Врангель получил хорошую возможность проанализировать проигранные сражения и операции и подготовить предложения по проведению новых, с учетом накопленного опыта. Его проекты, отправлявшиеся в штаб Главнокомандующего ВСЮР, зачастую не находили отклика в силу различных взглядов на вопросы военной теории, а также отправлялись в долгий ящик из-за их практической невыполнимости, что не могло не вызывать раздражение импульсивного и исполненного эмоциональностью барона. Вступив в должность командующего Добровольческой армией и прибыв сменить несчастного Май-Маевского, Врангель воочию убедился в беспочвенности многих своих прожектов ввиду того, что, в отличие от гладко выглядевших на бумаге корпусов, дивизий и полков, в реальной жизни они оказались горсточками военных энтузиастов, количественно непригодных для воплощения крупномасштабных операций. Деникин справедливо полагал, что в работе со штабом новый начальник Добровольческой армии вносит элемент нервозности и разлада, явившись не только полной противоположностью Романовскому, но и самому Деникину. Главнокомандующий был убежден, что прожектерство Врангеля имеет одну тревожную тенденцию – барон упорствует в своих заблуждениях и не готов критически оценить свое стратегическое творчество. Вступив в хоровод политических событий на Кубани, до предела нервный Врангель стал ярым сторонником той идеи, что изначально неверно выстроенные отношения с кубанским правительством, начатые Деникиным во времена оны, постепенно привели Белое движение на Кубани в упадок, если не в антагонизм с Добровольческой армией. Барон начал вести приватные беседы с генералами Эрдели, Сидориным и даже Шкуро, зондируя почву относительно их настроенности на смену Главнокомандующего, однако большинство из них держались убеждения, что при любом отношении к Деникину смена власти в сложившейся для армии неблагоприятной ситуации ни к чему хорошему вести не может. Деникин, осведомленный от генералов о попытке Врангеля подкопаться под его пост, снес это довольно равнодушно, однако известия о закулисных переговорах не добавили в сознании Главнокомандующего положительных черт к личности Врангеля. Врангель понял, что он поспешил заключить мнение об общем недовольстве командованием и больше переговоры вести не стал, однако против его воли слухи просочились и к командованию союзников. Английский представитель Мак-Киндер прибыл в Россию в полной убежденности, что барон уже совершил свой «переворот», однако Деникин успокоил британца заверениями, что все слышанное им было не более чем усилиями злых языков, желающих вбить клин между белым командованием.

Будучи смелым офицером и командиром, Петр Николаевич Врангель был необыкновенно популярен у армейской молодежи, передававшей из уст в уста истории о его конных атаках на большевиков; его умеренно-монархические взгляды импонировали консервативной части армейского офицерства и гвардии, прохладно относившихся к либеральным воззрениям самого Главнокомандующего, олицетворявшего для них плоть от плоти либерально-демократического стана начала XX века.

Став начальником Новороссийского округа и тяготясь решением задач скорее хозяйственных и технических, нежели боевых, Врангель приписывал свое назначение «цеплянием за власть» самого Деникина, старавшегося держать его подальше от лавровых венков его кавалерийской славы.

10 февраля 1920 года, не получив ожидаемого назначения, барон написал Главнокомандующему прошение об отставке его от должности Главнокомандующего Добровольческой армией, испросил отпуск и отправился в Крым собраться с мыслями и подлечить нервы. Человек, чьи нервы были не так расшатаны и кто не испытывал ложных эмоциональных порывов, Яков Александрович Слащев был откомандирован Деникиным для обороны Крыма и Северной Таврии. 5 января 1920 года корпус Слащева в 4 тысячи штыков подошел к Мелитополю. Изучив оперативную обстановку и проанализировав данные разведки, Слащев отдал приказ корпусу отходить в Крым. С севера на Мелитополь шли 13-й и 14-й советские армии, рассчитывая начать преследование отступавших частей ВСЮР. 23 января 1920 года 46-я стрелковая дивизия большевиков взяла ненадолго Перекоп, однако уже 24 января была выбита частями Слащева. Спустя 4 дня 8-я кавалерийская дивизия красных атаковала перекопские укрепления, но была выбита контратакой и рассеяна. 5 февраля, пройдя по льду замерзшего Сиваша, красные снова завладели Перекопом, но сразу же были выбиты дерзкой контратакой Слащева. 24 февраля 1920 года красные части атаковали перекопские укрепления, просочившись через Чонгарский перешеек, но были разбиты во встречной атаке и в беспорядке бежали прочь. Зимние холода подвинули Слащева на выбор особой тактики боев с красными. Его основные силы были отведены вглубь полуострова, где находились в отапливаемых домах и имели возможность укрываться от холодов и ветра. На узких перешейках Слащевым было выставлено лишь сторожевое охранение, которое легко сметалось красными, изрядно замерзшими и измученными ночевками в открытой степи, а когда большевики слали победные реляции в тыл о взятии Перекопа, из удаленных селений подходили свежие силы Слащева и без труда выбивали измотанного противника назад, в степи.

15 февраля 1920 года в Крым прибыл Врангель. В атмосфере тыловых междоусобиц оппозиционные Деникину и назначенному им командовать генералу Шиллингу политики предложили барону принять командование армией на себя и сместить «скомпрометировавшего» себя Шиллинга, от чего тот благоразумно отказался. Слащев отправил извещение Врангелю, что подчиняться будет лишь приказам Деникина и Шиллинга. Лукомский, находившийся в то время в отставке в Крыму по семейным обстоятельствам, убедил Шиллинга в необходимости перемен в руководстве армии в Крыму. Шиллинг, подавленный морально из-за нападок общественности и прессы после падения Одессы, подчинил Врангелю Севастопольскую крепость, флот и тыловые части, чтобы любыми способами попытаться не допускать противоречия в высшем командовании до стадии борьбы за власть в столь тяжелое для Вооруженных Сил Юга России время. Деникин был категорически против передачи власти Врангелю по соображениям возможного резонанса, который может получить подобная передача власти в одном из отдельно взятых мест. Он предвидел, что этот пример может отрицательно сказаться на дисциплине в армии, и без того пошатнувшейся в свете последних громких поражений, а также подорвет авторитет командующих, которых, как увидят все, можно смещать и назначать лишь в зависимости от их индивидуальной популярности в армии. К Врангелю прибыл адмирал Герасимов, попросивший его на время уехать из Крыма, чтобы остановить пропаганду против главного командования. Оскорбленный Врангель отбыл в Константинополь, написав перед тем письмо лично Деникину, где упрекал его за «яд честолюбия» в борьбе за власть. Деникин был уязвлен написанным. В ответном письме он кратко дал понять возмущенному барону, что тот выбрал как нельзя лучшее время для отправки подобных эмоциональных писем, написанных в полемическом ажиотаже.

Тем временем на сивашских перешейках продолжались бои. Яков Александрович Слащев продолжал успешно громить наступавшие красные части, пока, наконец, к 8 марта 1920 года две советские армии, сведенные в ударную группировку, не взяли Перекоп и продвинулись до местечка Юшунь. Здесь-то они и были наголову разгромлены контрударом слащевского корпуса и, отступая, бросили даже свои исходные позиции.

17 февраля 1920 года, незадолго до описываемых выше событий, 1-я Конная армия Буденного атаковала и заняла станцию Торговая, легко выбив почти не сопротивлявшиеся войска генерала Крыжановского. Части генерал-лейтенанта Александра Александровича Павлова, которые должны были противостоять частям Буденного, расквартированным в Торговой, двигались маршем вдоль реки Маныч, встречались с кавалерийскими дивизиями красных, разбивали их, и продолжали движение. Холода усиливались, в пустынной степи не встречались селения, а те зимовники, мимо которых проходили части, не вмещали в себя всех желающих отогреться. Более половины состава Павлова оказались отставшими или обмороженными. При появлении его передовых отрядов в Торговой буденовцы бросились убегать, но, увидев, что перед ними небоеспособные и замерзшие люди, организовались и ударом контратаки выбросили казаков в степь. Торговая снова оказалась в руках буденновцев, которые заняли в ней оборону по периметру, стараясь не допускать казаков в ее пределы пулеметным огнем. Атака казаков Павлова захлебнулась. Отойдя, всадники спешивались и пытались развести костры в открытом поле, становясь мишенью для буденновских пулеметчиков. Наутро, ужаснувшись, во что превратился его корпус, Павлов спешным порядком повел его в отступление на станицу Егорлыкскую. Свыше 5 тысяч человек было потеряно убитыми и обмороженными лишь в ходе одного только рейда.

Спустя еще день конница Буденного отправилась в преследование отступавших казаков Павлова, но атаковать его не решалась, остановившись всего в нескольких верстах около арьергардов корпуса. Силы атаковать красных не было и у казаков Павлова. От Егорлыкской Павлов повернул на Белую Глину, но внезапная оттепель снова спутала карты его продвижения, вынуждая его войска из-за непролазной грязи двигаться в колонну по три, растянувшись на многие версты. Первая же атака Буденного смешала ряды павловцев, парализовав движение, и заставила в спешном порядке отходить прочь, оставляя обозы и артиллерию, увязшими в грязи. Во след им устремилась кавалерия Буденного. Прибыв в Егорлыкскую, потрепанные части Павлова были усилены Терско-Кубанской дивизией и добровольческой кавалерийской бригадой генерал-лейтенанта Ивана Гавриловича Барбовича, а также 2-м Донским корпусом. Основные силы Буденного были направлены на корпус генерала Крыжановского, отступившего к станции Белая Глина. Подчиненные Крыжановскому кубанцы сдавались или просто дезертировали. Фронт был прорван буденновцами, и остатки корпуса перестали существовать. Генерал Крыжановский покончил жизнь, выстрелив себе в висок.

26 февраля 1920 года Буденный двинулся на Егорлыкскую, где началось грандиозное кавалерийского сражение, продолжавшееся весь световой день. Ночью белые и Буденный были вынуждены отойти, а прибывшие 8-я и 9-я советские армии по приказу Тухачевского перешли в наступление на части генерала Сидорина. После того как большевистские армии переправились через Маныч и Дон, они легко отбросили ослабленные после вчерашнего сражения донские войска и начали теснить их к югу. Добровольцы, поставленные в низовьях Дона, продолжали стойко отбивать все атаки. Генерал Сидорин был вынужден отдать приказ донцам отступить на линию реки Кагальник, однако закрепиться там им не удалось и они продолжали пятиться, отступая под ударами советских армий. Части 11-й советской армии взяли Ставрополь 2 марта 1920 года, а другая группировка советских войск вышла в район Минеральных Вод, выйдя от Св. Креста. Северокавказские подразделения генерала Эрдели оказались отрезанными от остальных армий ВСЮР. Фронт обороны белых был разрушен.

17 марта 1920 года, после оставления Екатеринодара, вышел приказ Деникина об отводе всех войск за Кубань и Лабу и об уничтожении всех переправ. Ставка Деникина переехала в Новороссийск, запруженный беженцами, дезертирами и всякого рода тыловиками, пытавшимися отсидеться здесь от войны. В штабе Деникина началось обсуждение возможной эвакуации Новороссийска морем, однако доклады морских чинов и служащих порта нарисовали перед Главнокомандующим безотрадную картину того, что эвакуировать всех желающих через новороссийский порт не удастся. Не хватало времени, чтобы планомерно организовать погрузку воинских частей без того, чтобы не бросить артиллерию, гужевой транспорт и имущество ВСЮР. Было принято решение о начале эвакуации в Новороссийску а прибывающие с фронтов войска отводить на Таманский полуостров, удобный для обороны силами флотской артиллерии в случае, если противник будет преследовать отступавших. Флотилия Керченского порта постепенно могла бы перевозить армейские части через пролив. Штаб распорядился о переводе в Керчь дополнительных транспортов. Главнокомандующий решил отправиться со штабом в Анапу и далее отходить вместе с армией. Штаб Деникина выпустил последний приказ Добровольческой и Донской армиям удерживать плацдарм на реке Курге и держать оборону от устья Курги до Азовского моря. Этот приказ не был выполнен, потому что крушение фронта уже приняло обвальный характер. Белые части продолжали отбиваться от наседающего противника, однако в положении фронта уже ничто не могло повернуться лучшим для них образом. «Вернувшись в Феодосию на следующий день 15 марта, я встретил наш Лейб-Эскадрон. Помню, что в тот же день князь Черкасский и я отправились повидать генерала Шапрона дю Ларрэ(адъютанта Деникина. – прим. авт.) в гостиницу „Астория“, где стоял штаб Деникина… Генерал Шапрон, у которого мы просили информации, сказал нам, что ничего не изменилось, что борьба продолжается, но ни словом не обмолвился о том, что уже назначен новый Главнокомандующий. Сам же генерал Шапрон в тот же вечер сел с генералом Деникиным на английский миноносец и отплыл в Лондон» [152]152
  Розеншельд-Паулин В.Из дневника // Кирасиры Его Величества. Участие в Белом Движении и Жизнь за рубежом. Париж. Изд. Возрождение. 1944.


[Закрыть]. Эвакуация из Новороссийска Главнокомандующего только подхлестнула беженцев и военных. Людей охватила самая разнообразная гамма чувств – от ощущения полной безысходности до панического ужаса перед надвигавшимися красными: «Безветренная прозрачная ночь. Конец марта 1920 года. Новороссийский мол. Мы грузимся на „Екатеринодар“. Офицерская рота для порядка выкатила пулеметы. Грузятся офицеры и добровольцы. Час ночи. Почти безмолвно шевелится черная стена людей, стоящих в затылок. У мола тысячи брошенных лошадей; они подходят к соленой воде, вытягивают шеи, губы дрожат: кони хотят пить…» [153]153
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть]. Начальником обороны Новороссийска был назначен генерал-майор А. П. Кутепов. Его частям приходилось не только держать линию обороны города во время проходившей погрузки, но и сдерживать толпы обезумевших гражданских беженцев, продолжавших стекаться в порт. 26 марта 1920 года Кутепов доложил командованию, что оставаться в Новороссийске – «смерти подобно», потому что обстановка в городе, давно вышедшая из-под контроля, грозила неминуемым социальным взрывом; стоявшие в оцеплении юнкера Донского военного училища были тоже на грани нервного истощения. Были взяты все имевшиеся в новороссийском порту транспорты, включая баржи и мелкие баркасы и шлюпки. «Всю ночь продолжаются грандиозные пожары и раздаются взрывы; долго продолжается трескотня ружейных патронов в подожженном складе. Картина пожарищ величественная, красивая и жуткая… В районе Кабардинки также видны разрывы – это идет бой отходящих на юг казаков с отрезающими им путь красными…» [154]154
  Розеншельд-Паулин В.Из дневника // Кирасиры Его Величества. Участие в Белом Движении и Жизнь за рубежом. Париж. Изд. Возрождение. 1944.


[Закрыть]. Узнав, что в городе остался 3-й Дроздовский полк, прикрывавший отход армии, генерал Кутепов вернулся на миноносце «Пылкий» забрать его, и дал бой вступавшим в город красным передовым частям: «Третьего полка не ждали, за него были спокойны: для его погрузки был отдан транспорт „Святой Николай“. Но команда „Николая“, не окончив погрузки, обрубила канаты и транспорт ушел… Помню святящееся небо, ветер в лицо… На „Пылком“ ко мне вышел генерал Кутепов, окатил блеском черных глаз… – Полковник Туркул, сколько у вас непогруженных? – Приблизительно двести, ваше превосходительство… – Грузите к нам…» [155]155
  Туркул A. B.Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 1918–20 гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-е издание. Мюнхен. Изд. Быль и Явь. 1948.


[Закрыть]. Из города в Крым выбралось около 30 тысяч офицеров и солдат и казаков, не считая гражданских служащих и генералов. Донские казаки и часть добровольцев, не попавших на отходившие транспорты, двинулись по берегу на Геленджик и Туапсе.

Новороссийская катастрофа оставила глубокий след во всех слоях армии и создала определенное недоверие по отношению к высшему командованию. По прибытии в Крым, в Севастополе 3 апреля 1920 года Деникин созвал совещание всех старших начальников для избрания преемника главнокомандующему Вооруженными Силами России; в список потенциальных кандидатов были включены Врангель, Юзефович, Боровский и Покровский. Председателем совета был назначен генерал от кавалерии A. M. Драгомиров. В ходе обсуждения генералу Деникину пришлось сложить с себя полномочия Главнокомандующего. В приказе № 2899, отданном в Феодосии 4 апреля 1920 года, своим преемником он был вынужден назначить барона Врангеля. Вечером того же дня Деникин попрощался с сотрудниками штаба, своим конвоем и охранной офицерской ротой, состоявшей из многих «первопоходников». Многие из чинов штаба и роты не смогли сдержать слез. Простившись, Деникин отправился на пристань, где вместе со своим старым другом генералом Романовским и британским военным представителем генералом Холменом поднялся на борт британского миноносца, доставившего их в Константинополь. Русское посольство, сославшись на нехватку жилых помещений, отказалось приютить бывшего главнокомандующего и начальника его штаба. Иван Павлович Романовский отправился договариваться относительно машины, которая могла бы доставить их в расположение британской миссии, куда оба генерала были давно званы. Неожиданно в холле посольства появился человек, одетый в офицерское пальто мирного образца с золотыми погонами, внезапно доставший из правого кармана «кольт» и трижды выстреливший в Романовского, сразив бывшего начальника деникинского штаба наповал… Пометавшись по зданию посольства, стрелявший выбежал в одну из дверей, услужливо открытую одной из беженок, находившейся в посольстве.

Через день, потеряв своего последнего друга и соратника, на британском линкоре «Мальборо» Деникин направился в Великобританию. Сразу по принятии Главного командования, Врангель приступил к переформированию армии. Войска Вооруженных Сил Юга России были переименованы в Русскую Армию и разделены на пять корпусов: 1-й армейский корпус генерал-майора А. П. Кутепова, в который входили Алексеевская, Дроздовская, Корниловская и Марковская дивизии; 2-й армейский корпус генерал-лейтенанта Я. А. Слащева (в него вошли 13-я и 34-я пехотные дивизии и отдельная кавалерийская бригада); Донская бригада генерал-лейтенанта Ф. Ф. Абрамова, включавшая 1-ю, 2-ю и 3-ю Донские дивизии; Сводный корпус генерал-лейтенанта П. К. Писарева, в который входили 1-я, 2-я и 3-я Кубанские дивизии, а также Чеченская бригада) и Конный корпус генерал-майора И. Г. Барбовича (в ген.-лейт. произведен в июле 1920), состоявший из 1-й и 2-й кавалерийских дивизий. При каждой дивизии создавались запасные полки. Было основано военное училище и разнообразные курсы: инженерные, пулеметные и т. д. Начинался последний акт сражения с большевизмом на Юге России.