Текст книги "Остров без тайн"

Автор книги: Олег Коряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Счастливого пути!

Ребята толпились не только на берегу озера. У клуба их было ещё больше. Витя Борцов только что вывесил свежий номер стенной газеты «Салют».

Номер был посвящён экспедиции на остров. Передовая называлась: «Подготовиться к; штурму Скалистого!». Члены топографического, ботанического и геологического кружков в своих заметках рассказывали, как они начали работу и что думают делать дальше. В уголке юмора была нарисована девочка между стрелками, которые указывают дороги в разные кружки; девочка мечется среди них, не зная, в какую сторону пойти. А ниже – подпись: «Маша Сизова на перепутье».

Центр газеты занимал большой рисунок, изображающий звено разведчиков. Звено расположилось на лодке. На носу стоит Данко в капитанской фуражке и с биноклем в руках. Юра, вооружённый линейкой и циркулем, вычерчивает что-то на карте. На корме сидят в обнимку Ваня и Петя, причём у Пети подмышкой клетка с птицами. Саша отталкивает лодку громадным шестом. А Сеня, усевшись на борт и свесив ноги в воду, уписывает бутерброды.

Под рисунком было помещено стихотворение под названием «Марш пионеров-разведчиков»:

 
Нам знакомы и компас, и карта,
Вступим в лес мы любой, не дрожа.
Ведь недаром всю зиму за партой
Просидели мы, с книгой дружа.
Нас, конечно, ждут подвиги дерзкие,
И недолго осталось им ждать.
А пока мы в семье пионерской
Будем тело и дух закалять.
 

А кончались стихи так:

 
А пока мы на остров Скалистый,
Только солнце-дружище взойдёт,
Поспешим по сигналу горниста.
Эй, на остров Скалистый – вперёд!
 

Стихи не были подписаны. Впрочем, все понимали, что их автор – Витя Борцов. Он стоял, смущённо поправляя очки и прислушиваясь к тому, что говорят вокруг.

Читатели оживлённо делились мнениями:

– Ого, как Машука прохватили! Теперь-то она найдёт дорогу в какой-нибудь кружок.

– А Силкин-то, смотрите, Силкин! Он и в лодку пичужек своих забрал. Так, наверное, и будет…

– Данко – как настоящий капитан!

– Девочки, а этот марш можно петь,– чуточку удивляясь, сказала Аня Хмельцова.– Вот послушайте. – И звонким, чистым голосом она затянула:

 
Нам знакомы и компас, и карты,
Вступим в лес мы любой, не дрожа…
 

– Хорошо, Аня, очень хорошо! Не смущайся,– поддержали её, и через час «Марш разведчиков» напевал чуть ли не весь лагерь. И уж, конечно, пело его звено Данко.

А потом пришло время отплывать на остров.

Это были торжественные минуты. Весь первый отряд выстроился на берегу озера, а перед ним, около самой лодки, стал строй звена Данко. На борту лодки было выведено: «Мирный». Так называлось судно, которым командовал лейтенант Лазарев во время экспедиции к Антарктиде… В сторонке стоял второй отряд и толпились малыши. Они шушукались и разглядывали «разведчиков» так, словно видели их впервые и словно это были какие-то очень знаменитые люди.

Данковцы, чувствуя на себе общее внимание, пытались сделать вид равнодушный и даже небрежный, однако это получалось у них плохо.

Вожак их хмурил брови, щурил глаза, словно пряди волос, сброшенные ветерком на лоб, щекотали его. Саша, стоявший с гордо выпяченной грудью, откровенно глазел по сторонам и довольно улыбался. Юра поджал губы и скромно опустил глаза, но они, непослушные, то и дело стреляли в сторону лодки, будто хотели проверить, на месте ли она.

На Пете была новая чистая майка, и он, думая, что делает это незаметно, потихоньку одёргивал её. Сейчас он и не думал о мысе Медвежьем; он стоял среди разведчиков, окружённых всеобщим вниманием, и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя почти героем. Ваня, чуть сутулясь, поглядывал на своего друга и, видимо, был очень доволен им, как доволен всем звеном, лагерем, солнцем, предстоящим путешествием – всем миром.

Более или менее равнодушным ко всему происходящему оставался лишь левофланговый – Сеня Волошин. Сначала он усердно крутил своей толстой пяткой, стараясь сделать в песке ямку, потом с таким же усердием принялся ковырять в носу. Но тут Данко громко скомандовал: «Смирно!» и пошёл навстречу Борису, чтобы отдать ему рапорт. Все подтянулись. Данко доложил:

– Товарищ вожатый отряда, первое звено в полном составе готово к отплытию на остров!

– Вольно! – отдал команду Борис и обратился к отряду: – Ребята, мы собрались, чтобы проводить разведчиков на остров Скалистый. Я думал, речей не будет, но вот тут хотят сказать из второго отряда. Слово имеет Анна Хмельцова.

Аня стояла рядом с Борисом. Когда он назвал её, она небрежно повела плечом, показывая этим, что вовсе не навязывается с речью и могла бы не выступать, если бы ей не поручили этого. Вчера на совете своего отряда Аня заявила, что не надо никаких приветственных речей, а то мальчишки возгордятся и задерут нос. Подумаешь, какие путешественники! Но совет отряда постановил, что приветствовать надо, и поручил это как раз Ане. Раз уж поручили, ничего не поделаешь.

Аня шагнула вперёд и чуть вздёрнула голову.

– Товарищи мальчики,– начала она, подумала и добавила: – пионеры первого звена! Совет второго отряда просил меня передать, что мы желаем вам успеха.– Она произнесла это, не глядя на звено Данко, а кося глаза на ряды подруг, подчёркивая тем самым, что это не её личные мысли.– Второй отряд надеется, что вы будете смелыми и дисциплинированными и хорошо выполните задание, которое вам дали.– Она чуть замешкалась, потом сказала: – Вот и всё,– и зашагала к строю своего отряда.

Ребята не знали, что делать: то ли аплодировать, то ли как-нибудь ответить, но тут вперёд вышел Борис и весело сказал.

– Даёшь остров Скалистый! А, Даниил?

– Даёшь! – обрадовался Данко, потом вытянулся и обратился официально: – Разрешите отправляться, товарищ вожатый?

– Отправляйтесь. И помните: насчёт задания – это правильно. Вы -разведчики всего лагеря. И будьте, как разведчики, наблюдательны, смелы и осторожны. Счастливого пути!

Тут Витя Борцов подал какой-то знак, и весь отряд дружно гаркнул:

– Счастливого пути!

У Данко дрогнуло и потеплело сердце. Сын майора, он хорошо знал этот возглас. Им прощались солдаты, провожая товарищей. Данко опустил руки по швам и поднял голову.

– Звено, по местам! – коротко крикнул он, и сам услышал в своём голосе бодрящую и властную твёрдость, которую всегда с завистью и гордостью отмечал в командах отца.

Звено в одну секунду очутилось в лодке: Петя с Ваней – самые лёгкие – на носу, Саша и Сеня – посредине, на вёслах, а Юра – на корме. Так у них было распределено заранее. В тот же миг на палке, прибитой к носу «шлюпа», затрепыхался треугольничек красного флажка.

Данко сбросил с ног спортивки, вошёл в воду и оттолкнул лодку от берега. На ходу впрыгнув в неё, он встал в полный рост на корме. Гребцы пригнулись над вёслами, взмахнули ими, и лодка устремилась вперёд.

И первый, и второй отряды, сломав строй, беспорядочно сгрудились на берегу. Маша Сизова забежала в воду почти по колено и кричала что-то, судя по выражению лица, весьма важное. Что именно, понять было нельзя, так как, кричала она не одна, галдели все. Откуда-то появился Силантьич. Размахивая руками, он суетливо толкался среди ребят, потом озабоченно подёргал бородку, решительно надёрнул картуз и торопливо засеменил по берегу, стараясь, видимо, догнать лодку.

– Банку… вы этакие… вычерпывать…– расслышал Данко.

Силантьич ещё вчера наказывал обязательно захватить с собой банку. Петя, услышав старика, вытащил из-под сиденья консервную банку, которую они с Ваней выпросили на кухне, и торжественно поднял её над головой. Силантьич удовлетворённо кивнул н, гордо выпятив бородёнку, степенно зашагал обратно.

Весёлый гвалт остался позади. Озеро разостлало перед лодкой широкую сверкающую дорожку, по которой, подпрыгивая и сшибаясь друг с другом, катились невысокие игривые волны. Набегая на лодку, они легонько плюхались о её борта, отскакивали и торопливо бежали дальше, вдаль, туда, где размыв берега, озеро переходило в реку Светлую.

 
Мы пройдём кручи гор каменистые,
Проплывём через сотню морей,-
 

грубоватым голосом затянул Данко, и звено подхватило:

 
А пока ждёт нас остров Скалистый,
Так на остров, ребята, скорей!..
 

Лодка шла быстро, но упорно вихляла из стороны в сторону.

– Ты не дёргай весло,– твердил Саша Сене,– не дёргай. Равномерно надо. Давай: раз… два… три!.. Вот опять…

Сеня дулся:

– Что ты на меня всё сваливаешь? А сам-то!..

Пока они спорили, Юра старательно вычерчивал что-то на борту. Его худенькое веснушчатое лицо выражало величайшую заботу. Через несколько минут он объявил:

– Придумал!.. Это она потому вихляет, что без киля. Плоскодонка. А я придумал: можно киль приделать. Вот такой.

Какой это будет киль, понять из неопределённых жестов Юры было нелегко, однако звено встретило его предложение одобрительно. Сеня, впрочем, придрался к «главному конструктору»:

– Что же ты раньше-то думал? Вот давай сейчас и садись за весло сам.– И Сеня поднялся было со скамейки, но под пристальным взглядом вожака сел обратно.– Уж и пошутить нельзя,– грустно забормотал он и вдруг закричал на Сашу: – Да не дёргай же ты! Ну!

– Ого, у Сени командирский голос появился.– Саша захохотал.– Удивительно! Да?

Сеня надул губы. Он вспотел и часто утирался рукой. Коротко стриженные волосы на его голове взъерошились. На кончике носа дрожала капелька пота.

Лодка всё вихляла.

– Вы ссоритесь, и потому не получается,– рассудил Ваня.– Давайте мы с Петей сядем за вёсла.

– Мы им покажем высший класс! – весело под-держал приятеля Петя и хотел уже встать, но его остановил испуганно-тоскливый, полный укоризны голос Вани:

– Пе-етька… Ведь ты же опять вывозился!

На рукаве новенькой майки расползлось жирное коричневое пятно. Петя деловито осмотрел его и пояснил:

– Смола.

– Я вижу, что смола, а вот ты, куда глядел?

– Подумаешь! Мы же путешествуем. Ещё и не так увозиться можно.

Ваня вскинул на Петю свои голубые ясные глаза, хотел что-то возразить, но только махнул рукой и, отвернувшись, стал смотреть в сторону, на проплывающие мимо берега; они приблизились: лодка вошла в реку.

Данко тоже озирал берег.

Протолкавшись меж берёз и сосен, кусты ивы и черёмухи вылезли на береговой откос и склонились над быстрой прозрачной водой. Они легонько покачивали своими ветвями, шуршали листвой, словно перешёптываясь, и зелёная их стена манила к себе сочной прохладой и чем-то неведомым, что, казалось, обязательно скрывается там, за густым переплётом ветвей и листвы.

Данко смотрел на берег и представлял себя на борту прославленного шлюпа лейтенанта Лазарева. Вот так же, наверное, проплывали перед взорами отважных мореходцев неведомые берега островов в Великом океане. Так же манили они, зазывали к себе, но всё дальше и дальше продвигался корабль, посланный Родиной к никому неизвестной земле где-то у Южного полюса. Поросшие пальмами коралловые рифы сменялись голыми безжизненными скалами, а за ними из полярных туманов выплывали и громоздились перед шлюпом угрюмые ледяные горы. Всё вперёд и вперёд. Необъятная ширь океана, ураганные штормы, холод – ничто не могло остановить первооткрывателей Антарктиды. Ведь это были русские люди, и послала их в неизвестные края сама Родина!..

– Остров!

Данко очнулся от мечтаний. Из-за поворота реки показался остров Скалистый.

Залив лейтенанта Лазарева

Если бы над рекой Светлой подняться на самолёте и взглянуть с большой высоты, то можно увидеть следующее. Выбежав из озера и километра два проструившись меж плотных заслонов из ивы и черёмухи, река вдруг, в том месте, где начинаются склоны горы Таёжной, раздваивается. Правый её рукав отходит в сторону и течёт, спокойный и привольный, расстилая свои волны по долине, а левый ожесточенно кидается прямо в гору и вклинивается в утёсы, отрезая от горы большой кусок. Примерно через километр правый проток присоединяется к своему брату-упрямцу. Большой кусок земли между двумя протоками – остров.

И если кто-нибудь действительно поднялся бы на самолёте, остров этот наверняка назвали бы «Яйцо». Потому что своей формой он сверху очень напоминал яйцо. Но остров этот назывался по-другому – Скалистый. Он сохранил это название ещё с тех пор, когда люди никаких самолётов не знали. А Скалистым остров назвали потому, что его северный берег, обращённый к горе, был крут и скалист.

Вдоль правого, спокойного протока ребята ходили не раз, купались в нём, а в левом ещё не бывали.

Данко скомандовал:

– Лево руля!

Саша обернулся к нему и одобрительно кивнул.

Лодка повернулась, волна ударила о борт, и ветер кинул в лица холодные мелкие брызги.

– Сеня, суши весло! – закричал звеньевой.

Лодка двинулась в узкий проток между горой и островом.

Слева уходила ввысь громада Таёжной. Склон, утыканный соснами, круто падал к воде. На серых гранитных глыбах, прикрытых сверху ковриками мха, лепились маленькие, скорченные берёзки. Справа отвесно подымался скалистый берег острова. Иногда камни низко нависали над протоком, и тогда вода делалась тёмной, угрюмела.

В одном месте гора так близко придвинулась к острову, что почудилось: сейчас она остановит, сдавит проток. Тут лодку рвануло течением вперёд. Вода бурлила, выбрасывая на поверхность хлопья пены. Кружась и покачиваясь на волнах, они бежали далеко-далеко.

Почти сразу за этой тесниной ребята увидели водопад. Ручеёк, бежавший по склону Таёжной, падал в речку. Светлая лента воды, сорвавшись с кручи, торопливо прыгала по скользким тёмным камням и, ударившись в огромную глыбу у самого подножия горы, разлеталась звонкими брызгами.

Ребята молчали, очарованные красотой ущелья. Саша крепко сжимал весло, держа его наготове, чтобы оттолкнуться от скал. Его вздёрнутый нос, казалось, заострился от напряжения, но вихры волос по прежнему топорщились, а глаза были озорные, весёлые. Сеня приоткрыл рот и озирался, повёртываясь то влево, то вправо. Петя с Ваней ухватили друг друга за руки, а Данко обнял Юру, и так сидели они не шевелясь, словно заворожённые.

Лишь когда, вырвавшись из теснины, проток хлынул на простор и слил свои воды с правым братом, ребята вышли из оцепенения, зашевелились свободно, заговорили.

– Вот это да! – сказал Саша.

– Красота-а! – подхватил Данко.

– Очень здорово! – вставил своё слово и Сеня и тут же озадачил всех вопросом: -А зачем она слеза течёт? Река. Ведь справа спокойнее, лучше.

– Ну что же, что спокойнее!

– Как что? Течёт река, течёт – и вдруг полезла в гору. Почему?

– Он, ребята, правильно говорит,– сказал Юра.– Эго интересно. Ведь из-за этого второго протока остров образовался. А мы же его будем исследовать.

– И мы должны узнать, как он образовался. Верно?! – И, словно узнать это можно было немедленно, Данко нетерпеливо сказал: – Давайте высаживаться. Право руля!

Берег тут был пологий и, видимо, болотистый. Рощу и подымавшиеся уступами скалы острова отделяли от воды высокая пышная трава и кустарник. Посовещавшись, ребята решили причалить в другом месте и поплыли вдоль берега.

– Смотрите, гнездо! – Лодка даже качнулась: Петя, заметив птичье гнездо, вскочил.– Данко, давай подъедем. Раз уж такое задание – исследовать, значит надо исследовать.

Вот ведь остроглазый! Гнёздышко с кулак, не больше, и за листвой спрятано, а заметил.

– Ну, давай. Только на одну минуту.

Серокрылая пичужка, кормившая птенца червяком, услышала плеск и говор, насторожилась, выпорхнула из гнезда и, попискивая, закружилась меж ветвей.

Вдруг Данко крикнул:

– Вперёд!

– Минута ещё не прошла,– взмолился Петя.

– Вперёд!.. Вон туда.

Все посмотрели «вон туда» и сразу поняли звеньевого.

Скрываясь за кустарником, в глубь острова уходил неприметный узенький тихий проток.

Он оказался недлинным. Скоро зелёный коридор раздался, и взгляду открылся небольшой уютный залив, раскинувшийся у подножия скал. Слева от них, на бугристой равнине, толпились берёзы и сосны той самой рощицы, которую ребята видели с реки. Справа курчавился кустарник. Вода в заливе была спокойная и прозрачная. Казалось, что просто на землю положили громадный толстый лист зеленоватого стекла. Видно было, как по дну бродят ленивые стайки рыбёшек.

От лодки кругами пошла мелкая рябь, и карликовые волны, разбежавшись по всему заливу, зашуршали на песчаном берегу. Трясогузки – маленькие бело-серые, с чёрными грудками птички – не обратила па это никакого внимания. Они продолжали суетливо бегать по берегу, беззаботно кивая головками и потряхивая длинными хвостиками.

Петя с Ваней думали, что они выйдут из лодки первыми: ведь они сидели на носу. Но Петя только ещё занёс ногу через борт, как Данко, окатив всех брызгами, уже перемахнул с кормы на берег. Трясогузки юркнули в сторону, порхнули в воздух и понеслись над заливом, то припадая к самой воде, то подымаясь над ней.

– А ведь мы совсем не знали про этот залив,– сказал Юра, и его светлые рыжеватые брови приподнялись над худеньким носом.

– Подумаешь! – пренебрежительно сказал Сеня.– Вот я вёслами мозоль натёр -это да!

– Значит, белоручка,– заметил Саша.– Придётся дать тебе двойную работу,– он подмигнул звеньевому: – Верно, Данко?

Но звеньевому в этот момент было вовсе не до воспитания белоручек. Ему пришла замечательная мысль, которой он и был всецело занят: назвать этот залив именем лейтенанта Лазарева. Раз они открыли его,значит имели право и назвать.

Это предложение поддержали. Решили, что здесь, у залива, будет основная «база» экспедиции. Может быть, правильнее было бы устроить её на другом берегу, поближе к лагерю, но кто же из первооткрывателей залива променял бы это чудесное место на любое другое?

В три минуты Саша соорудил причал: вырубил кол, вбил его и примотал лодку.

– Пристань имени Александра Климова в гавани лейтенанта Лазарева,– торжественно объявил он.

В этот момент в лесу дико заверещала кошка, словно ей прищемили хвост. Ребята, опешив, переглянулись. «Мьа-а-а!!» – раздалось снова.

– Откуда здесь кошка? – удивлённо опросил Юра.

– Наверно, дикая,– высказал предположение Саша.– Пойдём посмотрим.

– Осторожнее! – сказал Петя.– Никакая это не кошка. Это иволга. Она птица пугливая, надо потихоньку. Крадитесь за мной…

Пригибаясь, они подкрались к кустарнику и, скрываясь в нём, медленно двинулись к опушке берёзовой рощи. «Кошачий» крик раздался ещё раз, потом прозвучало звонкое «йёкк, йёкк!», и наступила тишина. Ребята продолжали подкрадываться. Вдруг Петя замер и рукой просигналил: «Стоп!»

– Вот, смотрите,– шепотом сказал он и указал на большую ветвистую берёзу, но никто ничего интересного не увидел.– Да вон, поближе к верхушке, у ствола!

В густой листве пряталась небольшая, чуть крупнее скворца, птица оранжевого с желтизной цвета; только плечи и крылья чёрные, а края у крыльев словно оторочены тёмной каймой.

– У-у, красивая! – с почтением отозвался Саша.

Иволга перепрыгнула на соседнюю ветку, что-то бормотнула, клюнула листок и насторожилась: кто-то из разведчиков неуклюже пошевелился. «Квэрр!» – тревожно и хрипло прокричала она, метнулась с дерева и исчезла в лесу.

– Эх, не умеете вы с птицами! -досадливо сказал Петя; но тут же утешил себя: – Всё равно гнездо разыщу.

Они вернулись к заливу.

– Давайте вещи в кучу,– сказал звеньевой,– и пойдём бродить по острову.

– А вот здесь устроим шалаш.– Саша стоял под деревом, склонившимся к скале.

– Ну, тут нам Юра целый дом построит,– откликнулся Сеня.

– Почему это Юра? – спросил звеньевой.

– А как же? Начальник строительства.

– Начальником строительства шалаша будет Саша, а в подмогу ему – ты.

– Я? – Сеня растерялся.– У меня же мозоль…

– Вот и поработай. Чтобы на мозоли не жаловаться.

С Данко лучше было не спорить. Сеня примолк и горестно задумался. Нет, не везёт ему в жизни. В старом звене ›не везло, и в этом тоже. В старом звене его называли лентяем и лодырем. Но разве он лодырь? Вовсе нет. Он любит что-нибудь делать. Только – интересное. А если неинтересное – кому же захочется! Ещё в старом звене он всегда старался увильнуть от работы на школьном огороде: землю лопатой копать – такая скучища! Вот если бы на экскаваторе – тогда можно: интересно.

Однажды ему поручили приготовить к сбору альбом загадок. Это показалось интересным, и он с жаром взялся за дело. Но только принялся – дело оказалось скучным: надо было выискивать загадки, вырезать рисунки, клеить. Вдобавок и клея не оказалось, приготовить нужно. Сеня махнул рукой, и альбом не был готов к сбору. В другой раз он сам предложил сделать городки, а когда стал делать, они получались у него неровные, косые. Настроение от этого испортилось, и он отказался от своей затеи. А ребята говорили: «Ох, и лентяй же ты, Сеня!» Почему лентяй? Просто настроение испортилось.

Хорошо ещё, что в звене был один паренёк, который понимал Сеню. Он всегда утешал: «Ты не обращай внимания. Это они оттого, что сами не хотят делать, а неё на тебя сваливают. Да ещё на меня». Сеня чувствовал, что паренёк этот неправ, ребята в звене вовсе не бездельничали, но ему было приятно, что кто-то стоит на его стороне, поддерживает его.

Чем бы всё это кончилось – неизвестно, но совет отряда решил перевести Сеню в другое звено. Данко сам предложил: «Пусть идёт к нам. У нас лодырничать не будет». Ну вот, он и пришёл. Это звено ему нравилось, и сначала он почувствовал себя в нём хорошо. Дружные ребята и всегда придумывают что-нибудь интересное. Но скоро и тут настроение у Сени стало портиться. Ему хочется делать одно, а заставляют другое. И никто Сеню не поддерживает.

Вот и сейчас. Нисколько ему не нравится шалаш строить. Почему бы этим не заняться тому же Юре? Так нет, обязательно надо его, Сеню, заставить…

– Ну, довольно стоять. Давай за дело приниматься.

Это сказал Саша. Ребята уже ушли, их голоса слышались в лесу. Сеня с тоской посмотрел на мозоли, и, хотя они были едва заметны, ему показалось, что руки горят от боли.

– Всё мозоли свои любимые разглядываешь? Сейчас полечим. Держи-ка топор. Да побыстрее двигайся. Веселее станешь. Это очень полезно – двигаться. Ясненько?

«Ну, заболтал!» – с неприязнью подумал Сеня и сердито спросил:

– Что делать надо?

– А давай подумаем… Пошли посмотрим.

Они подошли к скале.

Проще всего было бы, вырубив несколько жердей, прислонить их к камням и сверху забросать ветвями. Саша так и предложил. Но Сеня возразил – просто из желания сделать по-другому, хоть как, но по-другому

– Так очень просто получится. И низко будет, не удобно.

– А как ты предлагаешь?

– Ты же начальник строительства – ты и думай.– Сеня отвернулся. Но вдруг ему пришла славная мысль, и он не удержался: -А знаешь как? Две жерди приткнуть к скале, и припутать к дереву, горизонтально. Они будут как балки, что ли, для крыши. А к ним прислонить другие жерди, вертикально. Их ветвями обвить – стены получатся. Как настоящий дом будет. Только треугольный.

– А внутри ещё стол соорудить. Удивительно! Да? Только – справимся?

– Что же тут не справиться? Очень просто…

Через минуту они уже были заняты делом.

Сеня вырубал жерди. Под ударом топора молодые берёзки вздрагивали и трепетали, но стояли прямо до тех пор, пока упорная сталь не перерубала ствол. Тогда деревцо, заскрипев тоненько и жалобно, гнулось и нехотя, словно раздумывая, никло, мягко падая на пышную траву. Но и тогда упругие нити древесины – желтоватой, сочной, с терпким горьковатым запахом – упрямо держали ствол накрепко привязанным к пеньку, и снова надо было долбить и долбить топором.

В сторонке, поближе к берегу, Саша вырезал ножом мягкие длинные прутья ивняка для стен.

Дело подвигалось быстро. Скоро, однако, пыл Сени прошёл. Тюкать топором, рубя берёзки, было неинтересно. Сеня бросил топор и уселся на траву. Сразу кругом стало тихо. Сеня заметил, что руки его дрожат.

– Что, устал? – окрикнул Саша.

Сеня промолчал. «Ну,– подумал он,– сейчас начнутся разговоры да выговоры. Бездельник, скажет, лодырь. Ну его…»

А Саша подошёл и предложил:

– Давай поменяемся. Ножом всё-таки легче… Чего молчишь?

– Я не молчу. Просто так… Сейчас я…

Сеня снова взялся за топор. Он злился на себя. «Подумаешь, растерялся! А Сашка доволен: заставил снова тюкать. Ну и только. Вот натру мозоли до крови – узнают…»

Что узнают ребята, и хорошо им от этого будет или плохо, этого Сеня и сам не знал. Он рубил, и мелкие колючие щепки били по лицу, но Сеня не замечал боли. Его остановил Саша.

– Хватит, дровосек. Так ты весь лес повалишь. Давай сучья обрубать и таскать будем.

Сеня вытер пот и буркнул:

– Один перетащу.

– Чудак! Вдвоём куда быстрее.

Сеня, конечно, и сам понимал, что вдвоём быстрее и лучше, а сказал, что один, просто от обиды. И когда Саша начал таскать жерди, Сеня уже молчал, только сопел и мотал головой, чтобы смахнуть со лба пот, заливавший глаза. Он молчал долго, отвечая на вопросы товарища лишь короткими «угу» и «нет».

Балки для крыши были уже укреплены, их окружали решетчатые стены из жердей, упёртых в земляную канавку, и всё сооружение стало походить на хижину какого-то Робинзона, заброшенного на далёкий безлюдный остров. И тут Сеня заговорил.

– А ведь получается,– сказал он.– Ребята приду? и ахнут. Ага?.. Знаешь, мы бы с тобой не пропали, если бы поехали с Лазаревым к Южному полюсу и вдруг – кораблекрушение… Настоящий дом, верно? И главное, сами сделали!

– А я что говорил?

– А ты говорил: не получится.

– Ну? Это, значит, я соврал!

– Удивительно! Да? – передразнил Сеня Сашу, и оба они рассмеялись.

Потом «строительная бригада» выкупалась, разожгла костёр и на время превратилась в бригаду поварскую. Подвесив обед в ведре вариться, «бригада» снова принялась вплетать ивовые прутья между жердями.

Прутья не всегда были послушными. Некоторые из них ломались, другие, согнувшись, пружинились и вырывались из рук. Однако Сеня не обращал на это внимания. Было приятно видеть, как сплетались, прут к пруту, ветви ивы, и всё подымалась, росла плотная зелёная решётка на стене шалаша.

Решётка уже легла на крышу и почти до самого верха прикрыла вторую стену, когда ударилось в скалы, метнулось в стороны и полетело над заливом звонкое ребячье «Э-гей!». Это разведчики возвращались из глубины острова.

Впереди шли гуськом Данко и Юра. На плечах у них лежала длинная берёзовая палка, которая изгибалась под тяжестью набитого чем-то рюкзака. Следом шагал с видом победителя Петя. Ноги его были поцарапаны и измазаны смолой, однако лицо выражало гордость, и он, видимо, вовсе не слушал Ваню, который шёл рядом, потихоньку ворча на товарища. В левой руке Вани болтались какие-то стебли, а правой он жестикулировал, стараясь этим усилить воздействие своих слов на Петю.

– Ого-го, какую домину выстроили!-закричал Данко.

На берегу сразу стало шумно, и трясогузки, разгуливавшие по песку, метнулись в воздухе и беспокойно зашныряли над водой.

– Мореходы, за мной! – скомандовал звеньевой и первый, сбросив трусы и майку, взбаламутил залив.

Пока Ваня укладывал в тени, около рюкзака с камнями, принесённые стебли и присыпал их землёй, Юра осторожно, медленно ступая, вошёл в воду, окунулся и «по-собачьи», загребая воду перед собой согнутыми руками, поплыл за Данко. Ваня догнал его через десять метров.

А Петя всё ещё топтался на берегу. Он то подходил к шалашу, то бежал к рюкзаку, то кружил около костра и наконец с умоляющим видом остановился перед Сашей, протянув руку.

– Подержи.

Он разжал кулак. На ладони лежало некрупное белое яичко, покрытое мелкими чёрными пятнышками.

– Это для коллекции. Очень редкое – иволги. Я только одно взял. Вань ругается, но больше из-за того, что я измазался.

– Значит, всё-таки разыскал гнездо?

– Разыскал. Подержи, а то положить я боюсь: вдруг кто раздавит.

– Ну что ты, разве можно зря давить? Нет, лучше давай сюда. Я сейчас яичницу буду жарить.

Петя раскрыл рот, хотел что-то сказать, почесал вихры на затылке, потом вдруг оглушительно свистнул и, зажав яйцо в руке, бросился в воду.

– Сам ты яичница! Догоняй! – уже оттуда закричал он.

После купанья звеньевой устроил проверку работы «строительной бригады». Все подошли к шалашу, залезали внутрь его, трясли жерди. Саша предложил попробовать также крепость ивового переплёта, и все попробовали. И остались шалашом очень довольны.

– Только нужно ещё сделать дверь,– сказал Юра.– Можно сплести из прутьев и травы, в виде шторы. А я сделаю такое приспособление: рычажок повернуть – и дверь опускается. А в общем шалаш хороший.

– Придётся начальнику строительства объявить благодарность,– сказал Данко.– Как ты, Юр, думаешь?

– Нет, не придётся,-ответил за Юру сам «начальник строительства». – Моих дел тут – пшик. Всё – Семён. Проект – его, жерди – его. И вообще.

– Ты не врёшь?

– Спросите у него.

Сеня шмыгнул носом и, стараясь сделать вид, будто ничего особенного не произошло, сказал очень довольным тоном:

– Да ну, что тут разговаривать!

– А мозоли, наверно, в кровь? – участливо спросил Ваня.

– Не-е,– отмахнулся Сеня.– Данко, каша сварилась. Начнём, что ли, обедать?

– Стоп! – сказал, звеньевой.– Я предлагаю назвать этот шалаш так: «Хижина имени Сени». Чтобы он не говорил, что на острове неинтересно…