Текст книги "Сын Сумерек и Света"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

– Спасибо, сестричка.

Я достал из кармана сигарету и закурил. Бренда собрала разбросанные на столе листы с распечаткой текстов заклятий и сложила их в аккуратную стопку. Как я уже успел убедиться, она была невероятно опрятна и просто обожала наводить повсюду порядок.

– Чары просто супер, – сказала сестра и вздохнула. – Жаль, что я не могу ими воспользоваться.

– Пока что не можешь, – уточнил я.

– Так ты уже решил? – спросила Бренда.

Я утвердительно кивнул:

– Да, я отведу вас к Источнику. Всех троих.

– Но ты ещё плохо знаешь нас.

– Зато вы мне очень нравитесь. А я привык доверять своим чувствам.

Бренда уселась мне на колени и обхватила мою шею рукой.

– Мы все тебя любим, Артур, – серьёзно сказала она. – И не обманем твоего доверия.

Глава 10

Мы ехали по узкой извилистой улочке, ведущей в центр города, подковы наших лошадей мерно цокали о гладкие булыжники мостовой. Дорóгой нам то и дело встречались вооружённые мужчины, пешие и конные, в белых плащах с чёрным крестом рыцарей ордена Святого Духа. Некоторые из них останавливались и глядели нам вслед – но не на меня, а на моего спутника, молоденького пажа со светлыми льняными волосами, чудными голубыми глазами, хрупкой изящной фигуркой и смазливеньким девичьим личиком. В конце концов Бренда не выдержала и тихонько фыркнула.

– Проклятье, Артур! Из нашего маскарада ничего не вышло. Все сразу признают во мне женщину.

Я покачал головой:

– Вовсе нет, сестричка, ты ошибаешься. Они думают, что ты мальчик. Красивый, очаровательный мальчик. Крестоносцы приносят обет безбрачия, поэтому среди них много гомиков и педофилов.

Бренда брезгливо поморщилась:

– Фу! Безобразие!

Ей пришлось нарядиться в мужскую одежду, поскольку женщин (за исключением прислуги) на территорию орденских замков не пускали. Вообще я собирался навестить брата Александра один, но Бренда вцепилась в меня мёртвой хваткой, так что мне пришлось взять её с собой. Я понимал, что в случае моего отказа она попытается самостоятельно подстраховать меня и тем самым сорвёт мои планы.

Наконец мы подъехали к массивным обитым железом воротам в высокой каменной стене, ограждавшей от остальной части города главное командорство ордена Святого Духа и резиденцию его гроссмейстера. Как и тридцать лет назад, замок был защищён мощными и устойчивыми блокирующими чарами, которые надёжно перекрывали доступ до Туннеля. Именно поэтому мы прибыли обычным путём, а не объявились прямо в личных апартаментах Александра. Конечно, я мог запросто обойти эту блокировку, воспользовавшись Силой Источника, однако мой план предусматривал, что Александр получит несколько минут на размышление – и допустит ошибку, на которую я очень рассчитывал.

Створы ворот были распахнуты, решётка поднята, но путь нам преградили два вооружённых алебардами стражника, один из которых был чисто выбрит и выглядел лет на двадцать пять, другой, бородатый, казался гораздо старше.

– Кто? – требовательно спросил тот, что был с бородой.

– Шарль де Лумьер, рыцарь из Нормандии, с оруженосцем, – ответствовал я. – Прибыл к его светлости великому магистру с посланием от его высочества герцога Нормандского.

Стражники посовещались между собой и с другими своими коллегами, дежурившими у ворот, затем младший направился внутрь крепости и исчез за углом караульной. Бородатый велел нам подождать, объяснив, что о нашем прибытии сейчас доложат начальству.

Минут через десять ушедший докладывать о нас стражник вернулся. Вместе с ним важно шествовал высокий голубоглазый блондин лет сорока, типичный ариец, одетый в шикарный камзол из тёмно-коричневой тафты со множеством серебряных позументов. Его властный вид и почтительное отношение к нему со стороны стражников свидетельствовали о его высоком положении в иерархии ордена.

Когда он приблизился к нам, мы с Брендой спешились. Он сдержанно поклонился, мы ответили ему тем же.

– Командор Гартман фон Ауэ, – представился он, – адъютант его светлости великого магистра. С кем имею честь, господа?

– Шарль де Лумьер к вашим услугам, сударь, – вежливо произнёс я. – А это мой оруженосец и кузен Бран де Шато-Тьерри.

Командор неодобрительно взглянул на Бренду – её девичья внешность произвела на него не лучшее впечатление – и неопределённо кивнул.

– Мне доложили, что вы прибыли с посланием от герцога Нормандского.

– Вернее, с поручением, – уточнил я. – С конфиденциальным поручением. У меня есть рекомендательное письмо, адресованное лично его светлости великому магистру, и я намерен ходатайствовать о срочной аудиенции.

Я достал из-за отворота камзола пакет, скреплённый большой гербовой печатью из красного воска. Внутри пакета лежала записка – мой привет Александру.

Командор взял у меня пакет и внимательно изучил печать, убеждаясь в её подлинности. На всякий случай я сделал ему лёгкое внушение, направляя его мысли в нужное русло. То ли командор был очень восприимчивым человеком, то ли он и сам пришёл к такому же решению, но никакого сопротивления с его стороны я не ощутил.

– Следуйте за мной, господа. Я доложу о вас его светлости.

Мы прошли под аркой ворот и очутились на краю широкого плаца, в противоположном конце которого строем маршировали пешие крестоносцы, распевая какую-то воинственную песню. Возле конюшен Гартман фон Ауэ поручил наших лошадей заботам конюхов, затем повернулся ко мне и сказал:

– У вас славное имя, сударь. Вы, случайно, не родственник знаменитого Артура де Лумьера, который тридцать лет назад командовал армией Лангедока в войне с нашим орденом?

– Да, я его сын.

Командор с уважением поглядел на меня.

– Даже так! Надеюсь, ваш отец в добром здравии?

– Он давно умер, – замогильным голосом сообщил я.

Командор перекрестился. Я последовал его примеру, а Бренда чуть было не осенила себя знамением Света, но вовремя опомнилась.

– Да упокоит Господь его душу, – произнёс Гартман фон Ауэ. – Ваш отец был великим воином, сударь, и в нашем ордене его уважают, хотя он был нашим врагом. Мы свято блюдём традиции рыцарской чести.

Я промолчал, сохраняя на своём лице скорбную мину. По правде говоря, я был польщён, что Александр не предал моё имя анафеме. Впрочем, не исключено было, что я обманывался, принимая желаемое за действительное. Может, он хотел сделать это, но не смог, так как большинство его подчинённых чтили воинские традиции своей эпохи. В Средние века война является неотъемлемой частью повседневного быта, и в этих условиях уважение к достойному врагу не просто красивая поза, не благородный жест, а жизненная необходимость, отдушина для гуманизма в мире, где царят жестокость и насилие…

* * *

За прошедшие с момента нашей последней встречи три десятилетия Александр сильно изменился. Теперь он выглядел лет на шестьдесят по меркам простых смертных; кожа на его гладко выбритом лице потемнела, чуть загрубела, на лбу и переносице образовалось множество морщин, а в густых каштановых волосах виднелись седые пряди. Однако лицо его сохраняло прежнее жёсткое, волевое выражение, серо-стальные глаза смотрели на мир властно и решительно, ярче прежнего пылал в них огонь фанатизма.

Несколько секунд после того, как он вошёл в комнату, где нам велено было ждать ответа на просьбу об аудиенции, мы молча рассматривали друг друга, освежая свою память и пополняя её новыми сведениями о переменах во внешности. Я должен был признать, что этот облик, обычно принимаемый только самыми старыми колдунами, очень идёт Александру. В былые времена я находил его юное лицо, отмеченное печатью одержимости, в некотором роде смешным – но сейчас мне было не до смеха.

– Если ты хотел ошарашить меня своим визитом, – медленно проговорил Александр, – то тебе это удалось. Я удивлён, брат. – Он произнёс ключевые слова, приводящие в действие чары против подслушивания, и вновь обратился ко мне: – По правилам фамильного этикета нам следовало бы обменяться сердечными рукопожатиями, но я не думаю, что это хорошая идея.

– Согласен, – кивнул я. – Нам можно присесть?

– Да, разумеется. Располагайтесь, где вам угодно, чувствуйте себя как дома.

Мы с Брендой устроились в удобных креслах и немного расслабились, хотя совету чувствовать себя как дома следовать не собирались. Особенно я.

Александр тоже сел и перевёл свой жёсткий взгляд на сестру:

– Так, стало быть, ты и есть Бренда? В последний раз я видел тебя совсем маленькой.

– Жаль, я не помню этого, – вежливо ответила Бренда.

– Ты была милым ребёнком и стала красивой девушкой, – продолжал Александр. – В этом наряде ты выглядишь весьма соблазнительно.

– Да уж! – фыркнула Бренда. – По пути сюда твои рыцари вовсю пялились на меня.

– Что делать. Ты очень привлекательная женщина.

– Но они принимали меня за парня! Какое бесстыдство!

Александр пожал плечами:

– Порокам людским несть числа. Даже самые лучшие из них грешат, если не делом, то мыслию и словом.

– Как ты, например, – ехидно вставил я; больше всего меня раздражал в Александре его цинизм. – Ты согрешил, отрёкшись от семьи, и твой проступок не остался безнаказанным. Харальд, твой сын, взлелеянный и воспитанный тобой, отрёкся от истинного Бога.

Александр закусил губу и зло посмотрел на меня:

– Будь ты проклят, Артур! Умеешь же ты достать человека!.. Зачем ты пришёл ко мне? Что тебе нужно?

– Своё я уже получил, – ответил я с кривой усмешкой. – Я застал тебя врасплох и вынудил совершить ошибку.

– Какую?

– А вот такую, – сказал я и задействовал первое из моего джентльменского набора заклятий.

Мой старший брат был мгновенно парализован и лишён доступа как к Формирующим, так и к своим внутренним ресурсам.

– Можешь говорить, – разрешил я. – Но звать на помощь не советую. Всё равно тебя никто не услышит. Ты сам позаботился об этом.

– Негодяй! – гневно произнёс Александр, сидя без движения в своём кресле. Глаза его горели бессильной злобой. – Ты подлый, бесчестный человек! Ты стал ещё вероломнее, чем был раньше. Я принял тебя как родственника, а ты…

– И своего ублюдка ты вызвал по той же причине? – едко осведомился я. – Небось, для того, чтобы устроить трогательную встречу дяди с племянником?

– Он вызвал Харальда? – удивлённо спросила Бренда.

– А что же ты думала? С того момента как Александру было доложено о нашем прибытии, я был начеку и внимательно следил за Формирующими. Он связывался с кем-то через Самоцвет.

– С Харальдом?

– Уверен, что с ним. Мол, привалила удача, сынок. Птичка в клетке, жду тебя с группой коммандос из Порядка.

– Идиот! – прорычал Александр. – Думаешь, я замешан в безумные планы Харальда? Я точно так же осуждаю его сговор с Порядком.

– Тогда зачем вызвал его?

– Я не звал его! Только предупредил, что ты пожаловал ко мне. Чтоб он случайно не сунулся сюда и не попал в твои лапы.

– Значит, ты солгал маме и деду, – сказала Бренда. – Ты поддерживаешь связь с Харальдом!

– Он мой сын, – отрезал Александр. – Что бы он ни сделал, он остаётся моим сыном. А ты, Артур, дурак, если мог подумать, что я замешан в его играх.

Я сардонически рассмеялся:

– Это ты дурак, братец! Ты всегда был тугодумом и таким же остался. Я знал: если дать тебе мало времени, ты запаникуешь и совершишь ошибку. Я не сомневался, что тебе известно, где Харальд, по крайней мере, известно, как с ним связаться, и единственное, что мне было нужно от тебя, ты уже сделал. Ты сообщил ему, что я здесь, и теперь он точно явится сюда, потому что охотится за мной. А я охочусь за ним и встречу его во всеоружии.

Александр застонал, дико тараща на меня глаза, лучившиеся ненавистью и отчаянием. Только сейчас он понял, какой промах допустил, но ничего исправить уже не мог.

Бренда взглянула на меня с тревогой и восхищением:

– Почему ты сразу не сказал о своих планах? Мы бы устроили Харальду отличную западню.

– Западня и так хороша, – ответил я. – А молчал я об этом, чтобы случайно не узнала мама. Она бы точно предупредила Александра.

– Мерзавец! – простонал мой старший брат, нервно дёргая щекой. Очевидно, у него зачесался нос, но он не мог унять зуд, поскольку был обездвижен. В таких вот маленьких мучениях и заключалась большая мука парализующих чар. – Какой же ты мерзавец, Артур!

– Это твой сын мерзавец. Он первый возжелал моей смерти. Я даже не подозревал о его существовании, а он натравил на меня чудище из Порядка. И заметь: со мной была Юнона, но Харальда это не остановило. Ради своих амбиций он готов был принести в жертву нашу мать.

– Он не знал, что она там!

– Правда? – скептически спросил я. – Ну, допустим на минуту, что он действительно не знал. А если бы знал, это повлияло бы на его планы? Скажи честно. Не мне – себе скажи.

Александр тяжело вздохнул:

– Харальд совсем сошёл с ума, когда связался с Порядком… И виноват в этом Амадис!

– А? – удивился я.

– Да, да! Это наш сводный братец совратил моего сына. Когда Харальд впервые посетил Солнечный Град, был праздник зимнего солнцестояния. Он побывал на торжественном богослужении в Главном храме, и те дешёвые трюки в исполнении Амадиса, всякие «чудеса» и «откровения», произвели на него неожиданно сильное впечатление. Я не отрицаю, что Амадис мастер запудривать мозги простым смертным, он очень эффектен в роли жреца Митры и обладает уникальным даром убеждения. Но разве мог я подумать, что мой сын попадётся на его удочку! Это не могло мне привидеться даже в самом кошмарном сне.

– Ах, друг Горацио! – сказал я.

Александр вопросительно приподнял брови:

– Что ты имеешь в виду.

– Да так, ничего. Просто я забыл, что начитанность никогда не была твоей сильной стороной. В прозе это звучит так: на свете есть много непостижимых вещей, что не снились даже мудрецам. А ты далеко не мудрец. Ну, да ладно. Что было с Харальдом дальше?

– А что дальше? Он подолгу беседовал с Амадисом, внимательно слушал его проповеди, штудировал вашу бесовскую Книгу Пророков… Словом, когда мы снова встретились, Харальд уже был совершенно другим человеком. Он заявил мне, что нашёл истинного Бога, и Бог этот суть Порядок… Проклятье! – Щека Александра задёргалась интенсивнее, лицо его побагровело. – Я воспитал Харальда убеждённым христианином, никогда прежде он не сомневался в своей вере – и вдруг такой поворот! Мало того, он не просто отрёкся от Христа и принял Митру, он пошёл на прямой контакт с Порядком и сейчас не отдаёт себе отчёт в своих поступках.

– Воистину говорят, – поддела его Бренда, – что заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт.

Александр пропустил её колкость мимо ушей.

– Что-то ты разоткровенничался, братец, – сказал я. – К чему бы это?

– Я хочу просить тебя о милости, Артур, – резко выпалил он, и его властное, волевое лицо исказила гримаса мучительной боли. Ему было невыносимо трудно произносить эти слова, обращаясь ко мне, и всё-таки он переступил через свою гордость, ибо речь шла о его сыне. Я вынужден был признать, что отец из него получился лучший, чем брат.

– О какой такой милости? – спросил я, изображая непонимание.

– Не убивай Харальда, когда он окажется в твоих руках. Пощади его, дай ему шанс исправиться. Пусть нас посадят в одну камеру, и я сумею убедить его в пагубности избранного пути. Сейчас он не хочет меня слушать, но тогда ему негде будет деться. Он выслушает, всё поймёт и откажется от своих заблуждений.

– И вернётся в лоно святой матери-церкви, – саркастически добавила Бренда.

Как и в предыдущем случае, Александр сделал вид, что не услышал её.

Я встал, не спеша закурил сигарету и прошёлся по комнате.

– Я ничего не обещаю, – проговорил я, стряхнув пепел на ковёр. – Всё будет зависеть от обстоятельств. Я не хочу без надобности проливать кровь родственника, пусть даже это кровь от крови твоей. Однако…

Я умолк, почувствовав, что поблизости кто-то оперирует силами Порядка, стараясь преодолеть блокирующие чары. Этот «кто-то» действовал с предельной осторожностью, но я был начеку и не позволил ему застать меня врасплох.

Вызвав Образ Источника, я предусмотрительно отступил к стене. Бренда опрометью вскочила с кресла и в два шага оказалась рядом со мной, сжимая тонкий, плотный пучок Формирующих.

Наше ожидание длилось недолго, и вскоре посреди комнаты материализовались три фигуры. Две из них были точными копиями Агнца, который посетил меня в Сумерках Дианы. Между ними, гадко ухмыляясь, стоял высокий темноволосый человек. Его скуластое лицо было более молодой и гораздо более злой версией лица Александра.

– Привет, папа! – произнёс он, быстро взглянув на своего отца. – Вижу, тебя повязали. Не беда, сейчас мы поможем тебе – только сперва разберёмся с этим прислужником дьявола.

Харальд, сын Александра, в упор посмотрел на меня и сделал еле заметный жест рукой. Повинуясь его приказу, один из Агнцев обрушил на нас мощное изолирующее заклятие. Я встретил его контрзаклятием – тем самым, которое диктовал полчаса.

На первый взгляд, мои чары не подействовали. И на второй, казалось бы, тоже. Мой Образ и Знаки Янь Агнцев улетучились, а Бренда утратила связь с Формирующими. Вокруг нас в радиусе нескольких миль установилась область недоступности к внешним источникам силы.

– Вот ты и попался, дядя Артур, исчадие ада! – с мрачной торжественностью произнёс Харальд, глядя на меня не просто с ненавистью, а с иступлённой ненавистью религиозного фанатика. – Теперь не уйдёшь. Ты, небось, думал, что раз убил одного Агнца, то и дело с концом? Ан нет! Бог любит троицу.

– Ты же отрёкся от Троицы, – напомнил я ему. – И принял Митру.

– Это мелочи, – отмахнулся Харальд. – Когда я ближе познакомился с Господом, то понял, что митраизм – такой же обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а всё остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого еврея-отщепенца, Иисуса из Назарета, потом Амадис травил мне всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в самом Порядке. В нём и только в нём. А ты служишь Сатане, Артур. Поэтому должен умереть.

– Харальд, безумец! – подал голос Александр. – Что ты делаешь? Опомнись! Порядок не Бог, это лишь часть Вселенной, сотворённой Всевышним, который стоит над всем мирозданием. Порядок так же бренен, как и Хаос, как и…

– Замолчи, отец! – строго перебил его Харальд. – Не богохульствуй! Порядок само совершенство, и не смей равнять его с нечистым, безобразным Хаосом. Надеюсь, когда-нибудь ты последуешь моему совету, пойдёшь со мной и посмотришь на истинный лик Господа – грозный и прекрасный. Тогда ты прозреешь и покаешься. Господь милостив, он простит тебя.

Мне стало по-настоящему жутко. Агрессивный фанатизм Харальда превзошёл все мои самые мрачные ожидания. Он напоминал мне моего отца Утера в худшие дни его жизни, когда тот, находясь в состоянии жестокой депрессии, принимался мечтать о повсеместном торжестве идеалов Порядка. Но если у Утера были строгие моральные установки митраизма, не позволявшие ему всерьёз помышлять о воплощении своих грёз в реальность, то примитивная первобытная религия Харальда, похоже, была начисто лишена каких-либо этических норм. Даже мой кузен Дионис, известный в Сумерках пессимист, и тот не предполагал, что Харальд так глубоко увяз в Порядке.

– Хватит, – сказал я. – Мы здесь не на теологическом семинаре. Мне надоела твоя глупая болтовня, сын Александра.

Харальд мерзко улыбнулся:

– О да, конечно! Тебе, отмеченному печатью Диавола, неприятно слышать о Господе. Ну что ж, скоро ты вообще ничего не услышишь, кроме могильной тишины.

– Осторожно, – предупредил его Александр. – Артур приготовил какую-то каверзу. Он знал, что ты появишься. Он нарочно подстроил всё так, чтобы ты появился.

– Ах так! – сказал Харальд, с любопытством взглянув на меня. – Значит, он дурак. На сей раз хитрец перехитрил себя. Он жаждал встречи со мной – и он увидел меня. Теперь его ждёт свидание со смертью. Наконец-то он предстанет перед судом Всевышнего и будет низвергнут в Хаос, где ему самое место. А я лишь рука Господня, его карающая длань.

– Остановись, Харальд! – ещё раз попытался образумить сына Александр. – Артур играет с тобой, как кот с мышью…

– Уже не играет, уже доигрался. Он лишён своего дьявольского могущества и теперь всецело в моих руках, которые суть руки Господа.

Александр обречённо вздохнул, поняв всю тщетность своих усилий.

– Артур, – отозвалась Бренда, глядя на Харальда с жалостью и отвращением. – Это паранойя. Его место в психушке, среди буйно помешанных.

– Боюсь, он неизлечим, – заметил я.

– Боюсь, что да, – согласилась сестра. – Что будем делать?

– Можете молиться своему нечистому покровителю, – насмешливо посоветовал Харальд. – Но он вас не спасёт. Против двух Агнцев Божьих дьявол бессилен. По его приказу чудища выхватили из ножен огромные обоюдоострые мечи и замерли, ожидая дальнейших распоряжений. Бренда подступила ко мне вплотную и взяла меня за руку, мысленно давая мне знать, что Брендон в любой момент готов выдернуть нас отсюда.

«Хорошо, – ответил я. – Будьте начеку, но без моей команды ничего не делайте».

Впрочем, я сказал это лишь для того, чтобы успокоить сестру. Пока что всё шло по моему сценарию, и ни о каком бегстве я не помышлял. То моё заклятие, которое, как могло показаться, было разрушено изолирующими чарами, на самом деле сработало. Я составлял его очень долго, но игра стоила свеч. Я не хотел вступать в силовую борьбу с Агнцами, манипулирующими Знаком Янь. Поединок голых сил мог привести к катастрофическим последствиям – поэтому я решил схитрить. Моё сверхсложное заклятие пробило в изоляции маленькую незаметную брешь, и, в отличие от остальных присутствующих, я имел связь с внешним источником своей силы. Связь очень тонкую, как самая тонкая нить, как паутина, – и тем не менее она была…

– Вы не думаете защищаться? – спросил Харальд, видя, что моя Эскалибур всё ещё покоится в ножнах. – Это похвально. Вам зачтётся покорность воле Господней.

Я решил дать Харальду последний шанс:

– А как же Бренда? Она непричастна к нашим разборкам.

Харальд мельком глянул на Бренду и покачал головой:

– Она уже сделала свой выбор. Встав на твою сторону, она оскорбила Господа и только смерть искупит её грехи.

– А Брендон? А Пенелопа? А Юнона? Их ты хотел убить только за то, что они были со мной?

Харальд лишь мрачно усмехнулся в ответ.

В широко раскрытых глазах Александра застыл ужас, из его груди вырвался сдавленный стон отчаяния.

Я мог бы сказать брату: «Вот видишь! Я вынужден убить его. Если сейчас я умою руки, то потом буду долго смывать с них кровь, которая прольётся по вине твоего сына…»

Но я не сказал этого. Это было бы похоже на самооправдание, а я не собирался оправдываться. Я понимал, что этот поступок тяжким бременем ляжет на мою совесть, но на другой чаше весов были жизни тех, кого я любил, а также тех, кого я не любил, тех, к кому я был равнодушен, и тех, кого я вовсе не знал. Всех их, независимо от моих симпатий, объединяло одно – они были людьми и имели право на жизнь… Впрочем, как и Харальд. Я должен был сделать выбор – и я сделал его.

– К сожалению, брат, – обратился я Александру, – я не могу выполнить твою просьбу. Твой сын опасный ублюдок. – С этими словами я призвал к себе Образ Источника. – Мне его совсем не жаль.

Как только Образ появился, изолирующие чары рухнули, но Агнцам уже поздно было тянуться за своими Янь. Я влепил по ним мощным и очень эффективным заклятием, которое приготовил специально для этого случая.

Даже не пикнув, чудища растаяли в воздухе. Вместе с ними исчез и Харальд, чьё лицо в последнюю секунду его жизни выражало тупое недоумение. Он так и не понял, что потерпел поражение.

Я совершил убийство – и не в приступе гнева, не в пылу борьбы, а обдуманно и хладнокровно, тщательно взвесив все «за» и «против» и выбрав меньшее из зол. Я нисколько не сожалел о потерянном родственнике. Харальд был слишком гадок, глуп и жалок, чтобы я мог пожелать ему долгих лет жизни. Он был неисправим, и то, что я сделал с ним, было актом высшего милосердия.

– Харальд! – закричал Александр. – Харальд!.. Артур, что с моим сыном?

– Его больше нет, – устало ответил я. – Я распылил его на атомы и развеял их по бескрайним просторам Вселенной. Он ни секунды не страдал.

– Боже! – в ужасе прошептал Александр. – Харальд, мой сын… Ты убийца, Артур! Я ненавижу тебя!

Я понимал, что сейчас возражать бесполезно, поэтому молча снял с брата заклятие неподвижности и приготовился отразить его атаку, продиктованную бессильной яростью и отчаянием. Хороший удар в челюсть заставил бы его более трезво оценить происшедшее.

Однако Александр продолжал сидеть в кресле, не проявляя никаких признаков агрессивности. Он только удобнее откинулся на спинку и закрыл глаза. По его щекам катились слёзы.

– Брат, – наконец произнёс он. – Ты понимаешь, что теперь между нами не может быть мира?

Я горько усмехнулся и ответил:

– Мы и раньше-то не были сердечными друзьями.

Ко мне подошла Бренда и положила руку на моё плечо.

– Нам пора возвращаться, Артур.

– Да, – сказал я, – пора. Здесь наши дела улажены. Теперь нам предстоит путь в бесконечность, к Источнику.