Текст книги "Рождение новой расы (СИ)"

Автор книги: Олег Дувакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Рождение новой расы / Том 1

Глава 1

Ночь короче дня.

В той битве мы бы вампиров победили,

Но в схватке с ними есть одна деталь.

Заточенный металл без колебаний режет жилы.

А наше серебро ломается о сталь.

Многие истории заканчиваются сценой, где главный герой уходит под дождем. Дождь всегда символизировал боль, утрату или расставание. Если главный герой уходит под дождем, значит сыро ему в первую очередь не снаружи, а внутри. Заезженный, но эффектный прием для печального финала. Наша же история с дождя начнется. Дождем она и закончится.

Капли воды падали вниз, стуча по крышам, и, продолжая свой путь по водосточной трубе, бултыхались в лужи. Тысячи маленьких падений в секунду создавали успокаивающий шум. Если вы во время сильного ливня, такого, что сейчас лил над Кельборном, сидите у камина и смотрите в окно, многократное падение капель даже немного успокаивает, ведь они падают где-то там, а не на промозглых вас. Глубокая ночь – обожаемое время среди убийц, насильников и влюбленных. В таверне «Ночь короче дня» нашли приют убийцы, которые время от времени предавались насилию и уже давным-давно разучились любить.

Плащ Рихарда был чуточку менее серым, чем небо над городом. Когда он чеканил по мостовой своими сапогами, обувь уходила под воду на пару дюймов, а дождь даже не собирался заканчиваться. Рихард остановился на середине улицы и поднял голову к небу. Луна – его верная спутница – сегодня укрылась за тучами. Она не могла наблюдать за ним. И, тем не менее, она, как и прежде, была рядом. Единственная свидетельница всех его деяний. Рихард знал, что его любовь к ней взаимна, и бледное око обязательно улучит момент выглянуть из-за туч хотя бы на минутку.

Рихард глубоко втянул воздух ноздрями. Некоторым людям нравился запах сколотого камня во время ливня. Рихард честно пытался проникнуться им, но каждый раз лишь пожимал плечами, не способный осознать всю его прелесть.

Уже очень скоро Рихард был на месте. В городе было много таверн, но «Ночь короче дня» имела очень узкую специализацию. Дюжина клиентов за ночь – большая удача, и это при полном отсутствии конкуренции. Еще бы, ведь местное «вино» – не перебродивший виноград, собранный заботливым фермером, это кровь несчастной жертвы, подвешенной на крюке для скота. Чаще всего на нем висели полутуши свиней или коров, но иногда несчастный просил о милосердии более-менее связной человеческой речью.

Не желаете крови? Возможно, вас заинтересует кое-что более экзотическое? Изабелла подарит вам поистине незабываемую ночь. Проститутка была всего одна, но страшно представить, как она отточила свое мастерство за пару сотен лет. Чудеса, которые Изабелла совершает при помощи языка, не способен повторить ни один оратор.

Чтобы расплатиться за такую хмелящую выпивку и еще более хмелящую женщину, нужно иметь при себе пудовый мешок медных аргенов. Таскать такую тягу несподручно, поэтому Рихард полез в карман за благородным металлом. Вытащив горстку монет, он насчитал пять золотом, восемь серебром и двадцать медью. Серебро он убрал в левый карман, тут его не принимают. Золото отправилось в правый, так удобнее расплачиваться. А медь он просто выбросил. Монеты с изображением великой королевы Элис плюхнулись в лужу у самой двери.

Три коротких стука в тяжелую дубовую дверь. С той стороны послышались тяжелые шаги, которые становились все ближе. Всего дюжина шагов, перед тем как они остановились у самой двери. Ключи зазвенели под тихий аккомпанемент мужских ругательств. Четыре оборота против часовой стрелки, и дверь открыл невысокий тучный мужчина, чей подбородок украшала внушительных размеров рыжая борода. Горбатый нос, судя по всему, часто ломали, а на широком лбу уже проступали морщины. Одет он был в серые штаны и льняную зеленую рубаху, перетянутую кожаным ремнем с ножнами, в которых покоился кинжал. Интересно, серебро или сталь?

– Кто такой будешь, парень? – голос человека за дверью был низкий и грубый.

– Я всего лишь одинокий странник, который не смеет войти в дом, пока его не пригласят.

Голова Рихарда была опущена, и мужчина не видел его лица. А ведь каждый вампир знает: хочешь пройти в приют – сначала покажи клыки, а затем покажи свою силу. Рихард не сделал ни того, ни другого.

– Да чтоб твою налево! Каждую ночь заходят умники, желающие причаститься. На первый раз я просто предупреждаю. Но если ты тупой и сейчас же не свалишь, то я впущу тебя внутрь, только чтобы вынести ногами вперед. Вали, пока цел! – лицо за дверью пропало, а его обладатель попробовал резко закрыть дверь, но Рихард остановил дубовый массив, выставив вперед средний и указательный палец на вытянутой правой руке.

Человек за дверью, осознав, что она закрылась не до конца, надавил посильнее. Та не поддавалась ни в какую. С таким же успехом вместо Рихарда можно было поставить бронзовое изваяние. Трактирщик раскрыл дверь настежь. Рихард застыл в положении с вытянутой правой рукой с двумя оттопыренными пальцами.

– Так у нас нынче встречают, – небольшая пауза, – своих? – последнее слово Рихард произнес с неким шипением, обнажая два острых клыка в улыбке. Клыки у Рихарда, как и полагалось его роду, были белее снега. А вот остальные зубы, были немного пожелтевшими. За демонстрацией клыков всегда следовала демонстрация силы.

Мужчину по ту сторону обдал жар. Не тот, что исходит от хлебной печи, а тот, в которой выплавляют серебро. Перед глазами трактирщика пронеслись образы. Он стоит в пустой комнате, окруженный выложенными в пирамидки слитками серебра. Их много, и в высоту они с его ростом. Серебро не кажется опасным. Даже он, носитель клыков, может взять его в руку и прикинуть примерный вес. В таком виде оно не может убить его, для летального исхода серебро должно попасть ему в кровь. Должен быть хотя бы минимальный порез. Даже расплавленный металл, пролитый на голову, не убивал вампира.

Видение длится пару секунд, но тому, на кого оно направлено, кажется, что прошло около минуты.

– Это… Это было…

– Да, серебро, много серебра.

«Сколько же времени прошло, прежде чем он обрел такую силу?!» – подумал трактирщик. Пока он был занят мыслями, гость покорно ждал, когда же его пригласят внутрь. Сообразив, что это банально не вежливо, трактирщик поспешил исправить положение.

– Клянусь Первородным, я никогда не принимал в своих стенах столь могущественного сородича! Не будет ли вам угодно посетить мою скромную обитель? – он отошел в сторону, чтобы Рихард мог пройти. Когда Рихард оказался внутри, трактирщик не стал демонстрировать ему свою силу, она казалась ему слишком незначительной.

«Ночь короче дня» была скромным заведением. Несколько массивных столов с лавками и четыре стула у барной стойки. Таверна изначально не была предназначена для больших собраний. Голова оленя на стене была удивительно похожа на сотни других голов в других тавернах, в которых побывал Рихард. Иногда вампиру казалось, что это олений подражатель всадника без головы, который тайно ходит за ним по пятам и обгоняет у центральных ворот города. Он украдкой проскальзывает в таверну и вешает свою голову на стену. Зачем он это делает? Вызвать у Рихарда устойчивое чувство дежавю? Поди, их разбери, этих безголовых оленей.

Также внимание Рихарда привлекли три пивных бочки, что стояли у стены. Каждая из них на глаз вмещала двести литров жидкости. И наполнены они были совсем не пивом.

За столом у восточной стены, что стоял дальше всех от стойки бармена, сидел совсем юный кровосос. Лет восемнадцать на вид. Но внешность не показатель силы в племени, чьи члены не стареют. Рихард окинул его своими желтыми глазами и «постучался» в разум незнакомца. Древний постучался совсем легонько, но парня пробил холодный пот. Он нервно стряхнул несколько капель ладонью и испуганно поднял на Рихарда глаза. Смотрел так жалобно, как нашкодивший котёнок на замахнувшуюся руку. «Новобранец», – пронеслось в голове Рихарда. Дар ночи получил совсем недавно и сейчас присосался к кружке, словно пиявка, а на охоту выйти боится.

Многие мечтают познать романтику ночи, но только каждому десятому удается насладиться ей дольше, чем один год. Первые ночи самые тяжелые. Жажда начинает точить десны после первых минут обращения. Ощущения – словно какой-то незримый садист медленно и с нажимом водит в ротовой полости напильником. Через час сушит горло так, словно дракон засунул вам голову в рот и дыхнул внутрь. Огонь опускается ниже по пищеводу, и хоть море выпей, но пламя сбить не удастся. Потом начинает казаться, что собственный желудок отрастил зубы и начинает, смачно причмокивая, пожирать сам себя. Религиозный фанатик, регулярно бьющий плетью себя по спине и истязающий свое тело многодневным постом, даже представить не может, какие муки испытывает новобранец. Повышенная чувствительность – одно из главных благословений и проклятий вампиров. Она очень хороша в сексе и чудовищна во время голода.

По силе и скорости вампир многократно превосходит человека, если протянет первые дни или месяцы. Великий дар детей ночи передавался от человека к человеку бесчисленное количество раз и был несколько разбавлен. Если вас укусит Первородный, то вы ощутите силу в эту же ночь. Если это будет вампир в семьдесят восьмом колене, то ждать придется долго. Несколько месяцев, а то и лет. Всегда интересуйтесь у тех, кто вас обращает. Как долго ждали они? И знайте, что прождете дольше. В этом и была главная трудность новообращенных. Жажда просыпается сразу, силы – как повезет. Комарику нужно время, чтобы стать летучей мышью.

– Ну что же вы стоите? Проходите, присаживайтесь. Сейчас вас обслужат, – голос трактирщика был слишком приторно сладким. Стараясь услужить дорогому гостю, он направился к двери, что была за стойкой. Судя по всему, за ней был заветный люк в погреб.

Рихард направился к самому дальнему столу, где сидел молодой вампир. Приблизившись, он взглянул на парня, и в его взгляде не было ни презрения, ни снисходительности. Он смотрел на молодого вампира, словно наставник на ученика.

– Позволите присесть? – спросил древний.

– Присесть? Да, конечно, – молодой вампир поспешил встать и убраться за другой стол, но Рихард остановил его жестом руки.

– Не стоит, я хочу разделить трапезу с моим юным собратом.

Юноша не знал, что ответить. Но, собравшись с мыслями, выдавил из себя:

– Для меня это, эм, почту за честь.

Парень не понимал, как ему реагировать. Щенку приятно, что волк захотел разделить с ним трапезу, но щенок не забывал, что это все-таки волк.

Она шагала настолько бесшумно, что половица, издающая чудовищные скрипы при каждом шаге трактирщика, под ее парой стройных ножек не издавала не писка. Из-за двери за барной стойкой вышла девушка. Очень милая на вид, таких много, но заприметив ее, Рихард не мог оторвать глаз.

Светло-рыжие кудрявые волосы вились огненными языками до уровня лопаток. Большие зеленые глаза выглядели слишком невинно, в таких обычно селится много демонов. Стройная фигура, небольшая грудь, она была хорошо сложена. Милая девушка, но Рихард смотрел на нее, как на божество.

– Господин Илберт просит вас чувствовать себя как дома в нашей скромной обители, – девушка держала перед собой поднос. Все, что было на нем, стало стремительно перемещаться на стол перед Рихардом. Винная бутылка с кровью. Судя по темному цвету, кровь внутри нее была венозной. Тарелка с овощами, а также свиные ребрышки. Хлеб был еще теплый, отломи от него кусок и намажь маслом, растает прямо на нем.

Молодой вампир, что сидел по правую руку от Рихарда, нервно косился на бутылку с кровью и на закуску, которой угостили вампира. Вид крови разжигал в нем голод, а запах человеческой еды пробуждал обиду. Он отказывал себе во всем, в том числе и в простой пище. Кровь вкусна для вампира, но и старая еда становится лучше.

– Ваш господин весьма щедр, – молвил Рихард, поедая девушку глазами. Но это ее нисколечко не смутило, профессионально натянутая улыбка осталась не тронутой.

– Господин Илберт велел передать, что все за счет заведения.

«Имя и внешность у хозяина таверны были северные, а судьба его забросила так далеко на восток», – отметил про себя Рихард.

– Не смотри так, это не тебе, Нилион, – злобно шикнула официантка на молодого вампира, но укоризненный взгляд тут же пропал. Она посмотрела на Рихарда и тихонько спросила. – Как вы это делаете?

– Нравится?

– Очень.

Промозглая сырость, что сейчас царила на улице, стала пронизывать тело юной девушки. Но все это было необходимо для того, чтобы насладиться ощущениями, словно на ее плечи накидывают льняную накидку. Сильные мужские руки обнимают ее и прижимают к себе. Эти руки принадлежат самому надежному мужчине на свете, который никогда не даст ее в обиду и всегда будет защищать.

Девушка перевела взгляд с лица древнего на его руки: «Так вот какие они, пусть он обнимает меня ими подольше и прижимает к себе также крепко-крепко».

– Как твое имя, красавица?

– Эделина, – улыбнулась девушка, но это была уже не профессиональная улыбка. Она смущалась, что было само по себе странно. Прожив много лет и имея достаточно мужчин, сейчас она смущалась от того, что какой-то вампир интересуется ее именем. Хотя нет, он не какой-то.

– Э-ДЕ-лина? – Рихард зачем-то выделил «Де» в ее имени.

– Да, господин.

– Хорошо, – в голосе древнего можно было услышать какое-то легкое разочарование. Ощущение теплой накидки и сильных рук на коже девушки ослабло, хоть и не исчезло вовсе.

– Я принесу все остальное, – Эделина опустила глаза в пол и поспешила ретироваться.

«Что ему не понравилось? У меня что, некрасивое имя? Нет, очень даже красивое. Оно означает благородная! Но что тогда его так смутило?»

– Угощайся, – Рихард подвинул тарелку с едой своему соседу.

– Вы серьезно? – Нилион не поверил своему счастью.

– Конечно, крови тоже можешь выпить. Я вижу, ты голоден, – Рихард подвинул еще и бутылку.

Кадык Нилиона дернулся, и, хоть его мозг усиленно искал подвох, тело было готово присосаться к бутылке и выпить ее залпом.

Стоило его пальцам сомкнуться на горлышке, как раздался разгневанный голос Илберта.

– Нилион, ублюдок! Это не тебе, ты, выродок! – трактирщик вышел из двери уже с другим подносом. Он был больше, и еда на нем была вкуснее. От запаха вяленого мяса и копченой рыбы могли непроизвольно пойти слюнки. Домашние колбаски были аккуратно порезаны и разложены на тарелке, капельки воды на свежевымытом винограде отражали игру факелов. Такое будешь есть, пока не лопнешь, а не пока насытишься.

– Тише, мой друг. Я сам ему разрешил. Не думаешь же ты, что я позволю кому попало пить свое угощение?

– Да, пожалуй, вы правы, – трактирщик глупо улыбнулся. Такое поведение выходило за рамки его понимания. Вампиры на самом деле – очень дружный народ и всячески стараются помочь собрату в трудную минуту. Но только вампиру нужно очень постараться, чтобы общество кровососов полностью приняло его в ряды этих самых братьев. Слабокровный Нилион в этот список точно входить не мог.

Когда трактирщик раскладывал еду перед гостем, Рихард спросил его:

– Наверху еще трое?

– Да, вы смогли услышать отсюда?

– Это было непросто. Они близко друг к другу, и кажется, что по простыням елозит какой-то сплошной комок из рук и ног. Сердца не бьются, дыхания нет. Но по стонам и нецензурным восхищениям я определил три голоса. Возможно, там есть четвертый, невозмутимый молчун.

– Нет, их трое. Два брата – Гортер и Хельст – кувыркаются с Изабеллой уже вторую ночь подряд.

– Кельборн – довольно крупный город, неужели всего пять вампиров? – спросил Рихард. Рядом сидящий Нилион скуксился. Его не посчитали.

– Нет, нас тут около двух десятков. Как минимум, половина каждую ночь крутится здесь. Но сейчас все двинули в Самерлейк. Как я понимаю, и вы туда же путь держите?

– Конечно, такое значимое событие. Местный чемпион Гаргамеш против великого чемпиона Даэ Вейна.

– Да, такое только раз в год бывает. Сам первородный явится на турнир.

– Мне бы не хотелось их прерывать, но я попрошу вас подняться наверх и пригласить их спуститься к нам.

Просьба древнего чертовски не понравилась Илберту. Отказать Рихарду он попросту не мог. У вампиров принято уважать тех, кто сильнее тебе, а чужое многократное превосходство в силе практически ставит тебя в один ряд с невольниками. Но вламываться к Гортеру и Хельсту, когда они так заняты… Характер у них лихой, и порой они становятся неуправляемы. А самое плохое, что этот древний-то уедет. А вот Гортер и Хельст останутся.

– Понимаю ваше замешательство, я бы тоже не обрадовался, оторви меня от женской груди. Но у вас же в погребе еще много вкусной еды? И где-то в штольнях хранится еще несколько бутылок с самой изысканной кровью, как та, что вы принесли мне? Передайте им, что сегодня ночью некий древний вампир угощает их самыми вкусными яствами, а взамен лишь просит выслушать парочку его советов, – рука потянулась к карману. Несколько золотых монет легли на стол. Королева Элис смотрела на трактирщика своими ледяными глазами и подначивала взять золото со стола.

– У меня есть несколько портретов великой заступницы всех вампиров, отчеканенных на золотых монетах. И этой ночью я планирую оставить их все у вас. Так, может, прервете Гортера, Хельста и Изабеллу?

***

Спустя пять минут Илберт вернулся. Спускаясь по винтовой лестнице, он сказал Рихарду:

– Они скоро спустятся.

– Возникли трудности?

– Нет, просто это Гортер и Хельст. С ними всегда непросто.

Трактирщик спустился вниз, направившись к барной стойке. Эделина поставила рядом с Рихардом несколько тарелок с едой.

– Спасибо, – тихо сказал он ей, и она почувствовала, как невидимая рука, словно теплый весенний ветерок, гладит ее по щеке, но только лишь для того, чтобы, опомнившись, одернуть руку. «С ним что-то не так? Или, может, это со мной что-то не правильно?» – когда Эделина отошла за новой порцией еды, она провела рукой по своей щеке. Ее глаза закрылись, кожа еще не забыла его прикосновение. Нельзя так заразиться человеком за какие-то несколько минут знакомства, но Эделина не могла думать ни о чем другом, кроме того невидимого плаща на ее плечах и сильных мужских руках. А еще ее смущало, как он выделил «Де» в ее имени.

Нилион все это время сидел рядом с Рихардом и с нетерпением ждал, когда трио спустится и начнется званый ужин. Гортер и Хельст будут откровенно измываться над ним. Изабелла будет соблазнять своими женскими прелестями, но только лишь для того, чтобы потом уколоть еще больнее. Илберт будет пренебрежителен, Эделина тоже, ну, может быть, она в конце его пожалеет. Но акт ее милосердия будет коротким и незначительным, только лишь для того, дабы усмирить собственную совесть. Потом она со спокойным выражением лица будет протирать бокалы и приветливо улыбаться вампирам с уже пробудившимся даром. Нилиону было плевать, он все стерпит. Главное, что он наестся и выиграет немного времени, пока у него не кончатся деньги на кровь из запасов Илберта.

– Гортер и Хельст – два брата, погодки. Всю жизнь они вместе. В мире и на войне, даже бабу трахают на пару, – продолжил Илберт. – Они занимают важное место в общине Кельборна.

– Что-то вроде правой руки вампирского городничего?

– Они слишком туповаты для правой, да и для левой руки тоже. Они, скорее, кастеты, в которые вставляют пальцы при надобности. Правой рукой человек пользуется постоянно, а вот кастетами от случая к случаю.

– Понятно. Значит, городничий с большинством вампиров отправился на турнир.

– Все верно. Времена сейчас, конечно, тихие, но всякое может произойти. Вдруг молодняк с голоду сбесится? – Илберт посмотрел со злой улыбкой на Нилиона. – Или того хуже, какой-нибудь охотник на вампиров пожалует.

Рихард ухмыльнулся:

– Охотники на вампиров – нынче явление редкое. У них и раньше все было непросто с охотой на нас, а после того, как Элис сделала вампиров полноценными гражданами Кирсхена, убийство вампира также преследуется по закону.

– Да, охотники сюда уже давно не заглядывали. Но городничий все равно посчитал, что Гортер и Хельст должны остаться. Они, как узнали, что не отправятся на турнир, были как с цепи сорвавшиеся. А потом им дали несколько аргенов серебром, вот они и срывают свою злость на Изабелле.

– А как давно тебя обратили? – обратился Рихард к Нилиону.

– Четыре месяца назад, господин.

– И силы все еще нет? В каком поколении был этот вампир.

– Это только Первородный может знать, – буркнул Нилион. Самые первые вампиры точно знали, какого поколения был их дарующий. (Ну, или думали, что знали). Но как только количество поколений стало двухзначным, вампиры начали сбиваться со счету.

– Я рассчитывал на то, что дар должен был уже пробудиться. Та, которая меня обратила, ждала всего пару месяцев. Так она мне сказала…

– Ха, еще один недоумок, который стал жертвой Изабеллы, – хмыкнул Илберт. Нилион мог рявкнуть на него, дабы тот заткнулся, но вместо этого лишь жалобно посмотрел в бессильной злобе.

– В эту таверну частенько заходят смертные, богатые смертные. Один золотой арген, и самая горячая женщина в городе твоя на всю ночь. Изабелле пара веков, и она всегда была шлюхой. О ее теле и мастерстве ходят легенды. Вообще вампирки – самые прекрасные любовницы в мире, из эльфиек еще, наверно, выходят хорошие. Когда-то Нилион у нас был богатым мальчиком, сыном торговца, у которого все было. Ну и пришел ко мне за острыми ощущениями. А Изабелле иногда хочется поиграть. Не знаю, чего она там ему напела, но он действительно поверил, что та полюбила его и хочет наделить священным даром, дабы вечность с ним разделить.

– Количество вампиров на каждый город строго регламентировано мэром города и вампирским городничим. Если вампиров меньше положенного – ничего страшного. Больше – начинаются проблемы, – продолжил Рихард за Илберта. – Ваш городничий, как я понимаю, достаточно умен, чтобы иметь несколько свободных мест про запас.

– Верно, приходит наш малыш на прием к городничему и говорит. Хочу стать вампиром, мочи нет. Желаю навечно слиться с любимой в объятиях и никогда друг дружку не выпускать.

– Так и было, Нилион? – спросил Рихард у молодого вампира, смотря все это время на Илберта.

– Нет, все было совсем не так! – прошипел себе под нос Нилион.

– Да так все было. Мне городничий Синреэл все рассказал. Мы тут всей таверной от смеха давились, а Изабелла смеялась громче всех. Так вот, Синреэл посмотрел на него и сказал: «Да не вопрос, сделаем тебя вампиром. Стоить это будет столько-то». Нилион посчитал и понял, что это почти все состояние его отца. Ко мне заходил, интересовался, почем у меня кровь стоит. Посчитал, что оставшихся денег ему должно хватить, чтобы полгода питаться из моих запасов.

– Полгода – большой срок, – молвил Рихард.

– Именно столько ждала Изабелла, когда ее обратили. Только этому молодому дураку сказала, что ее дар проявился спустя два месяца. Обманула парня, хотела посмотреть, как он будет сходить с ума от жажды и пойдет на свою первую охоту беззубым слабаком. А еще ей было интересно наблюдать, как он медленно травит своего отца. Она мне рассказывала, как Нилиона трясло по ночам, когда через стенку его отец в кашле выплевывал свои легкие. Она нам всем рассказывала в красках, как малыш Нилион скулил!

Рихард повернул голову к Нилиону.

– Судя по тому, как ты смотришь на кровь, ты ошибся в расчетах. Когда истекают те «полгода», что ты себе отмерил?

– Через считанные дни. Этот гад разбавляет кровь для меня, и мне приходится брать еще. Я не напиваюсь.

– Нужно выйти на охоту. Кровь меченых может быть разбавлена максимум алкоголем, – констатировал Рихард.

Великая судебная реформа королевы Элис. Одним своим решением королева сократила численность преступников и заполучила вампиров в союзники. Одним из ее основных положений было смягчение наказания за грабеж, насилие и убийство. Вместо этого преступника настигала кара на порядок милосерднее, но маги выжигали на нем специальную татуировку – метку. В военное время вампир кормится врагами Кирсхена, во времена эпидемий – безнадежно больными. В мирное, спокойное время – мечеными. Вампирам нельзя нападать на простых мирных жителей, но убийство и пытки меченого никак не преследуются по закону. А уж кровососы – большие любители поизмываться над жертвами…

– Чтобы сразиться с меченым без сил, нужны яйца. Малыш Нилион их пока не отрастил, – послышался бархатистый голос сверху. По винтовой лестнице спускалась вниз сама Изабелла. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять причину такого высокого ценника. Природа наградила Изабеллу идеальной фигурой. Создатель Изабеллы вдохновлялся формой скрипки, когда сотворил ее. В глубокие карие глаза он добавил по капле ледяной воды, придавая им холодный блеск. Он аккуратно надавил большим пальцем на щеки, оставляя там две аккуратные ямочки, а губы он щедро обмазал гранатовым соком. Изабелла успела накинуть на себя шелковый кружевной халат черного цвета. Видимо, под цвет волос. Так и хотелось взглянуть на то, что скрывается под ним.

– Женщинам нравятся мужчины. А для Нилиона у крошки Изабеллы слабо развит материнский инстинкт, – голос принадлежал темноволосому вампиру, Гортеру. Он спускался вниз следом за Изабеллой. Над его внешностью создатель не сильно старался, впрочем и не халтурил тоже. Просто создал еще одного человека с крепким подбородком и широким лбом. Сложен вампир был хорошо, скорее всего, до обращения был воином. Его брат Хельст, что спускался молча, был почти точной копией своего старшего брата. Только если у Гортера волосы были цвета выгоревшей травы, то у Хельста трава была просто пожелтевшей, сухой. Гортер был одет в одни лишь штаны. Его голый торс был покрыт многочисленными капельками пота. Хельст в отличие от брата натянул рубашку. Оба брата были подпоясаны кожаными ремнями, к которым были приделаны небольшие ножны. Сталь или серебро?

– Мы приветствуем вас в нашей скромной обители, – Изабелла улыбнулась Рихарду, обнажая два аккуратных белых клыка.

Рихард почувствовал, как его грудь покрывается сотней маленьких поцелуев, будто его ласкает одновременно целый гарем. Сначала эти поцелуи были сосредоточены в одной точке, в зоне солнечного сплетения. Но постепенно они стали как маленькие бабочки разлетаться по всему телу. Особенно нежными эти поцелуи были в области сосков, шеи и мочки уха. Поцелуй в области губ был куда более долгий и совсем не невинный. Многие поцелуи опускались вниз по животу к самому чувствительному месту. Но Гортер и Хельст все испортили своим приветствием!

Ощущение от поцелуев смыло накатившей волной, и Рихард услышал свист стрел. Одна из них воткнулась в пол рядом с Рихардом, другая просвистела у самого уха. От братьев исходила холодная сила, а парящие стрелы напоминали древнему – тут не твоя земля и эта женщина наша. Видение исчезло, и Рихард обнаружил, что Изабелла стояла по центру, Гортер и Хельст по бокам, и все трое ждали демонстрации силы гостя.

Мощный порыв ветра подхватил Изабеллу и поднял до самого неба, чтобы она могла как можно ближе рассмотреть луну. Ее холодный блеск среди миллионов других огней в бескрайнем небе. Но наслаждалась Изабелла недолго, сила перестала удерживать ее на весу, а вместо этого потянула за ноги обратно вниз. Она плюхнулась в океан крови, поднимая столб брызг. Захлебываясь в ней, она вынырнула и, посмотрев по сторонам, не обнаружила берега. Сюрпризы не закончились, ибо от крови исходил приятный аромат, не свойственный ей. Изабелла слышала, что жен и наложниц Орхана Великого год купают в специальных маслах и благовониях, прежде чем допустить к правителю. Но что такое ванна с благовониями по сравнению с целым океаном крови? И все это для нее, сила таинственного незнакомца была на несколько порядков выше ее любовников.

Видение спало, и Изабелла не сразу поняла, что нервно прикусывает нижнюю губу. Гортер и Хельст стояли по бокам и закипали от злости. Рихард проигнорировал их приветствие и не показал свою силу, но они почувствовали, что Изабеллу он одарил вниманием.

– Все готово. Прошу за стол, – послышался робкий голос официантки. Она всегда смотрела на Изабеллу с завистью, как смотрит симпатичная девушка на красивую. Но только сейчас ей было непросто унять свою ревность. И если бы ее сердце могло биться, сейчас бы оно колотилось как бешеное.

– Благодарю, Э-ДЕ-лина, – ответил Рихард. Он посмотрел на девушку с какой-то неприкрытой досадой, но его лицо смягчилось, и он произнес. – Буду счастлив, если вы присядете рядом со мной.

Справа от Рихарда сидел Нилион, Эделина села слева. Изабелла расположилась напротив, Гортер и Хельст по бокам от нее, словно охраняя свое сокровище. Только вампиры не учли, что сидя напротив друг друга Изабелле и Рихарду проще рассматривать друг друга. Поскольку Илберт оставался вместо городничего, то он сел во главе стола.

– Все в сборе, – начал древний. – Ваши имена я уже знаю, позвольте и мне представиться. Меня зовут Рихард.

– Ммм, красивое имя, – Изабелла поджала губы, как бы пробуя имя на вкус. – И как вас, сэр Рихард, занесло в Кельборн?

– Я странствующий монах и ученый. Но сейчас я направляюсь в Самерлейк. Туда, где будет бой Даэ Вейна и Гаргамеша.

– Ученый? Как интересно. Редкая профессия в нашем племени, – усмехнулась Изабелла. – И какими же мыслями занят ваш пытливый ум?

– Собственно за этим я вас и собрал. Считаю, что важность моей работы очень сложно переоценить. Тем более, сделанные выводы не столь сложны, и, если до них додумаются не те умы, последствия для детей ночи могут быть катастрофическими.

Взгляды со всех сторон. Любопытные, похотливые, ненавистные и трепетные, но абсолютно все – вопросительные.

Рихард продолжил:

– Заключение моих исследований, что я веду уже много лет, достаточно просты – вампиры более чем уязвимая раса.

– Какая неожиданная новость, – подал голос Хельст. – Я понимаю, вы, сэр Рихард, вроде как давно живете на свете, но и мне сотня лет. Хотите поведать нам, что при свете дня гулять опасно и утку лучше без чеснока запекать? Гортер, Изабелла, пойдемте обратно наверх, – мужчина уже начал вставать, но голос Рихарда остановил его.

– Вы правы, именно об этом я и хочу поговорить. Средства, перед которыми уязвимы вампиры, известны давным-давно. Солнечный свет, серебро, чеснок, осиновые колья, святая вода и святые распятия благодатной Мэриллы. Средства одни, а вот способов применения гораздо больше. Свет и серебро же вообще зачастую не нужны грамотному охотнику.

– Бред. Вампироборцы практически никогда не охотятся ночью. В это время они могут максимум убить слабокровного, вроде нашего сосунка, – Гортер ухмыльнулся и указал на Нилиона. Его рука легла на талию Изабеллы, дабы позлить его еще сильнее. – А серебро, в отличие от всего остального, убивает наверняка.