Текст книги "Рождение новой расы (СИ)"

Автор книги: Олег Дувакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 2.3

С животными в Грейстоке всегда было непросто. Крупный и мелкий рогатый скот вел себя агрессивно и постоянно норовил насадить на рога или лягнуть копытом своих пастухов. Коровы не давали молока, овцы – шерсти, а мяса с теленка было немногим больше, чем с барана, так как потомство рождалось слабым, тощим и больным. Лошадей было невозможно объездить, а свиней откормить. Первые так и норовили сбросить седока и умчаться как можно дальше, а вторые объявляли голодовку, предпочитая голодную смерть жизни рядом с пограничьем. Но некоторые звери переносили это соседство с куда большей стойкостью. Например, собаки, кошки и крысы. Собаки были слишком ценны, с кошки мяса один раз в суп. К тому же они ловили крыс. Чье мясо по вкусу походило на курицу – единственный зверь, чье разведение в Грейстоке было вполне себе сносным.

Именно куриный суп находился в котелке, который бабуля Эрма принесла Стигге. Она слышала, что орки, хоть и являются всеядными, предпочтение все-таки отдают мясу. Однако измученному голодом орку нельзя было давать такую тяжелую пищу. Эрма нарвала свежей зелени и покрошила в суп, для вкуса и сытости.

Олаф приставил к пожилой женщине двух охранников. Характер у орков крутой, и глава деревни не хотел, чтобы клыкастый напугал его личную повариху. Когда дверь в старый покосившийся дом отворилась и свет ударил уже пробудившемуся орку в глаза, тот поспешил отползти в дальний темный угол. Колодки с него сняли, но посадили на цепь, словно псину. Длины цепи как раз хватало, чтобы забиться в угол. Цепь, что начиналась у опорного столба и заканчивалась на шее орка, натянулась, как струна.

«Неужели это и есть представитель проклятого народа воинов?» – подумала женщина. Она шла сюда, боясь его, как бешеной собаки, которая способна прокусить кость и заразить своим гневом. А оказалось, что это всего лишь забитый, измученный раб.

Бойцы Олафа встали пред ней, ограждая ее от орка, но она уже не чувствовала в нем опасности.

– Не стоит, ребятки, – она подошла к орку и поставила перед ним котелок с похлебкой. При ее приближении он вжался в стену, отчего цепь натянулась еще сильнее. Казалось, она вот-вот лопнет. Но стоило ей поднять крышку, как аромат пищи заставил зеленокожего ослабить натяжение цепи. Он медленно, словно опасаясь чего-то, обхватил ложку своими худыми пальцами и, зачерпнув супа, направил ее в рот. Подняв глаза на кухарку, он жалобно посмотрел на нее. Та жестом показала, что он может продолжать. Все это ему. Орк накинулся на пищу, как девственник на грудь, и спустя считанные минуты ложка шкрябала по пустому котелку, пытаясь собрать с его стенок хоть что-то.

Это была еще одна неожиданность для Олафа. Непокорный орк, которого не могли сломить ни кнут, ни голод, ни шахты, ни работа в поле, вел себя как шелковый. За все это время он ни разу не продемонстрировал неповиновения.

***

Стигга стремительно набирал вес. Эрма лично следила за его рационом. Спустя время в него были добавлены овощи и хлеб. Далее он дополнился таким долгожданным для орка мясом птицы. Сырой, уже ощипанный труп Стигга ел с куда большим удовольствием, чем те редкие кусочки мяса, что плавали в его супе. От вареной и жареной курятины орк тоже не отказывался, хоть и ел ее с меньшим удовольствием. Через несколько дней орк немного осмелел. Он не вздрагивал при каждом открывании двери, а при появлении Эрмы его цепь не натягивалась и покойно лежала на полу. Кроме кухарки, орка каждый день навещал сам Олаф. И вот его орк боялся пускай не как огня, но как факела, который можно зажечь и спалить им всю округу. Стоило Олафу переступить через порог, орк падал пред ним на колени и опускал голову, боясь заглянуть в глаза. Поначалу такое поведение вызывало у Олафа недоумение и даже опасение. Но один раз он жестом повелел Стигге посмотреть ему в глаза, и все его опасения тут же испарились. Во взгляде орка было что-то надломленное, словно он уже исчерпал весь запас воли, данный ему при рождении. Сломленному непросто взять в руки оружие, невероятно трудно сдержать чужой натиск и совсем невозможно ударить в ответ. Поломанного воина необходимо было отремонтировать. И сделать это Олаф собирался исключительно муштрой, а не добрым словом.

Прошла пара недель. Стигга хорошо питался, но почти не двигался, и у него начала появляться непозволительная для раба вещь – живот. Пришла пора выводить его на тренировку. Первые результаты были ожидаемо ужасными. Ноги, отвыкшие от бега, быстро подкашивались, и орк, падая на одно колено, какое-то время не мог отдышаться.

Сначала Олаф, который присутствовал на тренировке, хотел применить силу, чтобы Стигга не разлеживался. Но, к его удивлению, тот вставал сам и продолжал бег. Орк предпочитал тяжелую выгулку спокойному пребыванию на цепи. Во время изнурительных упражнений с орка снимали цепи, и если тело страшно ныло, то душа его наоборот ликовала. Это была очень тонкая иллюзия свободы. Дюжина копейщиков следила за орком неустанно, и тот даже помыслить не мог о побеге.

Физическая форма улучшалась день ото дня. Результаты Стигги были неплохими для человека, но просто отвратительными для орка. Большинство мужчин моложе тридцати превосходили его в беге, каждый третий был более вынослив, и Стигга мог поднять тяжелый камень в два раза меньше, чем силач Роло.

Первый месяц Стигги в Грейстоке подходил к концу. Пришли холодные северные ветра, принося с собой проливные дожди. Дом, в котором содержали орка, был старым и нуждающимся в ремонте. Множество сквозных ветерков дуло из оконных и дверных щелей. Днем было просто холодно, но по ночам стужа была такой лютой, что зубы стучали друг о друга. Чтобы Стигга не замерзал, ему бросили пару одеял и старую шубу.

Казалось, что этого достаточно, но когда на третий день проливных дождей Стигге принесли еду, то обнаружили его лежащим на полу, несшим бред на своем родном языке и с высокой температурой. Олаф Ларссон немедленно приказал перенести орка в более теплое помещение. Этим помещением стала псарня. Сначала Олаф хотел назначить дежурного по псарне сторожем Стигги. Но эта идея быстро отпала, потому что дежурный не может поспеть за всеми клыкастыми сразу. Так в маленьком домике у вольеров появилась дополнительная посуда, вторая табуретка, а рядом с теплой одноместной кроватью набитый соломой лежак.

Через несколько дней Стигга поправился, и пришла пора проверить его боевые навыки. По тому, как орк взялся за деревянный меч и как прокрутил его в своей руке пару раз, Олаф понял, что оружие такого рода он никогда не держал. И даже не стоит пытаться сделать его мечником.

– Эй, ничтожество! – крикнул он орку. Тот вопросительно посмотрел на него.

– Брось этот чертов меч. Я сказал, брось! Агрх, Роло, отбери у этого тупого орка его деревяшку и дай копье! По-нашему он, кажется, понимает только «жри» да «спи»!

Стигга действительно плохо понимал, что от него хотят, за что неоднократно получал удары кулаком или палкой на тренировках. Но когда здоровенный Роло двинулся в его сторону, он просто послушно опустил голову и позволил вырвать у себя макет оружия.

Копейщиком орк оказался гораздо лучше, чем мечником. Его стойка была правильной, а выпад резким. Нужно было проверить, как он будет стоять против других воинов.

Поскольку орк был слишком ценным рабом, которого ни в коем случае нельзя было убить, сражались с ним палками, а не копьями. И снова Олафа ждало разочарование. Стигга мог одолеть только или слишком молодых, или уже пожилых мужчин. А таких в дружине было немного. Грихт несколько раз отправил орка на землю одинаковой подсечкой. Шонк мастерски выцеливал руки и плечи, а орк так и не смог к нему приноровиться. Ну а Роло любил сблизиться со Стиггой и свести все к рукопашной, где одним залихватским ударом отправлял его на землю.

И так повторялось изо дня в день. Жесткие тренировки и постоянные спарринги. И те, кого Стигга не мог одолеть вчера, побеждали его точно такими же приемами сегодня.

***

Все свои дела жители Грейстока старались сделать днем, потому что ночью лучше даже в окно не выглядывать, не то что идти куда-то под покровом темноты… Для этого нужна крайняя необходимость и хорошо выдрессированный пес. Поэтому как только начинало темнеть, тренировка заканчивалась, и Стиггу тут же сажали в клетку.

Той ночью вместе с Нортоном на псарне дежурил Роло. Пока первый искал утешения, общаясь со своими псами, Роло следил за орком внутри маленького уютного домика.

Шея орка была свободна от цепей, но все его тело было заключено в стальную клетку. Три на три метра пространство, высотой чуть выше его роста. За день ноги орка сильно уставали, поэтому вечерами он часто сидел, прислонившись спиной к решетке. Стигга всегда избегал встречаться взглядом со своими стражниками, но сегодня впервые он позволил себе злобный взгляд исподлобья. Несколько часов назад на тренировке Роло слишком сильно увлекся и отделал Стиггу больше положенного. За что и получил от Олафа несколько ударов палкой. Винил Роло в своей больной спине исключительно Стиггу, но никак не своего покровителя.

Роло уже не первый раз так дежурил и, казалось бы, успел привыкнуть к зеленокожему молчуну. Но то, что сегодня, этот клыкастый почему-то не скрывает своей враждебности, выводило его из себя. Хотелось встать, взять связку ключей, висевших на гвоздике, и открыть клетку. Зайти к нему внутрь и научить манерам еще раз, только не сдерживаться, как на тренировке! Только за такое Олаф не ограничится ударами палкой, а сдерет кожу.

Роло достал из своей наплечной сумки сочную наливную грушу и впился в нее зубами. Сок плода потек по его подбородку.

– Дома бы меня ждал сытный ужин. Я бы вкусно поел и выпил бы яблочного вина, после чего взял бы свою красавицу жену. Но вместо этого я должен сидеть с животным, вроде тебя, – Роло сделал еще один укус и сразу чуть не подавился. Потому что орк, сидящий напротив него, произнес:

– Пускай я и животное, но, если сок течет по моему рылу, мне хватает ума утереть его рукой. А не сидеть и не ждать, пока борода станет липкой и сладкой.

Какое-то время Роло просто ошарашенно смотрел на орка. Зеленокожий победно улыбался, словно сразил мужчину в поединке.

– Ты знаешь наш язык! – закричал Роло.

– Я был окружен вашей речью большую часть своей жизни. Разумеется, тупой орк, который понимает слова «жри» и «спи», знает значение и многих других слов. Сначала я заучил такие простые, как «быстрее» «копай» и «ублюдок». Но этого мне показалось мало, я стал внимательно прислушиваться к разговорам стражников. Так в моем словаре появились «клеймор», «выпивка» и «сиськи». Но и этого мне показалось недостаточно. И я начал воровать книги. И очень скоро меня перестали пугать даже «сателлит» и «индульгенция». Знаешь, что это такое?

К огромному удивлению Роло добавилось еще и унижение. А учитывая всю абсурдность ситуации, оно было полным. Значение слова «индульгенция» мужчина знал, но вот что такое «сателлит», даже предположить не мог. Раз уж вступил в незапланированную словесную баталию с орком, нужно было заходить с другой стороны.

– Не думал, что однажды какой-то тупой орк будет учить меня грамоте, – усмехнулся Роло.

– Тупой орк знает как минимум два языка, – Стигга поднял два пальца вверх, – свой родной и твой, бескостный.

– Тупому орку не хватило мозгов не попасть в рабство!

– Говорит мне человек, которого сегодня хозяин по своей прихоти огрел дубиной.

– Меня хотя бы не продадут на арену.

– Где перед смертью я буду питаться яствами и иметь красавиц, каждая из которых наверняка красивее, чем твоя жена.

Роло сорвался с места и обхватил руками прутья решетки.

– Зачем пугать зверя в клетке, если не собираешься ее открыть? – Стигга вопросительно поднял глаза на Роло, но на этот раз в них не было вызова. Мужчина не без труда поборол свой позыв взять ключи. Разжав кулаки, он сел на свое прежнее место.

– Почему ты скрывал, что знаешь наш язык?

– А зачем кому-то это знать? Это бы никак не повлияло ни на мои тренировки, ни на мой рацион.

– Тогда почему сказал мне?

– Появился повод, и он лежит у тебя в сумке.

Роло посмотрел на свою кожаную сумку, открыв ее, он достал пару груш.

– Ты об этом?

– Да. Плоды на моей родине маленькие и кислые, на твоей большие и сладкие. Я ни разу их не пробовал, но сотню раз видел, с каким наслаждением их едят мои мучители. Скоро начнется великий турнир, и я покину эту деревню навсегда. Глупо упускать возможность вкусить того, о чем я давно мечтаю.

– Но зачем мне делиться с тобой грушами со своего сада?

– Потому что я многое слышал. В этих стенах со мной постоянно оставался то одинокий сторож, то сторож вместе со смотрителем псарни. Когда они оставались вдвоем, они обсуждали многие вещи, словно меня здесь нет. Наедине они тоже говорили со мной, словно с ручным зверем, который слушает, но не понимает. Но я все понимал и все запомнил. За это время у меня скопилось много секретов. И я готов поделиться ими за твой плод. Один секрет – одна груша. Как тебе такая сделка?

– Три секрета – одна груша, – усмехнулся Роло.

– Идет, – улыбнулся Стигга. Когда уголки его губ расходились, его клыки казались еще более большими и зловещими. И от этой улыбки Роло стало не по себе. Вся забитость, вся нерешительность орка исчезла. А в его глазах отчетливо был виден интеллект, на который раньше никто не обращал внимания. – Будешь спрашивать, или мне самому выбрать что-то интересное?

– Давай сам, и если я посчитаю твой секрет любопытным, я его засчитаю.

Лукаво ухмыльнувшись, Стигга почесал подбородок и, немного поразмыслив, начал.

– Гротиш изменяет своей жене с Маришкой, судя по рассказам, красивая девка.

– Страшная, как подошва. И для меня это не тайна. Это ни для кого не тайна.

– А то, что Эхто лишился девственности в двадцать семь?

– Не интересно.

– С младшей сестрицей Эрмы, что меня кормит.

– Подожди, так это сколько ей было тогда? – Роло ненадолго задумался. Подсчеты давались ему тяжело, и он легко мог ошибиться, на десяток лет омолодив пожилую женщину. Но даже так картина предстала не очень приятная.

– Мерзость, верно? – орк картинно нахмурился.

– И кто же тебе это рассказал. Неужели он сам?

– Рорк и Барло обсуждали меж собой.

– Ха, те еще брехуны. Не засчитываю.

– Тогда, думаю, весть о том, что каждый второй грезит о твоей Ирге, но она хранит верность тебе, стоит трети груши?

Роло улыбнулся. Уж в ком, а в своей женщине он не сомневался, и почему-то услышать подтверждение от орка… было приятно.

– Ладно, это стоит. Но далее избавь меня от рассказов о том, кто с кем спит. Я бы хотел чего-нибудь поинтереснее.

– Не спеши, один грязненький секретик тебе точно покажется любопытным, – орк встал и подошел к своей клетке, охватив руками стальные прутья. – Подойди ближе, это очень интимная вещь.

Роло сначала хотел послать орка в бездну, но интерес взял свое. Он поднялся и подошел на такое расстояние, чтобы орк не мог дотянуться до него сквозь решетку.

– Ну же, говори.

– Твой близкий друг – Варлеск – втайне встречается с Линнеей, – проговорил орк полушепотом.

Услышанное не укладывалось в голове у мужчины, поэтому тряхнув головой, он переспросил, будучи уверенным, что орк оговорился.

– Ты имеешь в виду дочку Курта?

– Нет. Дочку Курта зовут Лихея. Ты не ослышался, – прошипел Стигга. – Я говорю про Линнею Ларссон. Дочь самого Олафа.

От услышанного Роло отшатнулся от клетки, словно от проказы.

– Этого не может быть! И где же они тогда встречаются?

– На зернохранилище, когда дежурит Моран. Он хранит молчание и не мешает их свиданиям за определенную мзду.

– Но Моран дежурит по ночам.

– Хех, ночью они этим и занимаются, когда все забились по своим домам и боятся воронов. Страх ночи может преодолеть только тот, у кого есть верный пес, или же тот, кто сильно любит. А судя по рассказам, Линнея сказочно красива. Каждый, кто был в этой комнате, хоть раз о ней да судачил.

– Влюбиться в Линнею – это все равно, что полюбить пламя. Горит красиво, но лучше член в него не совать, – Роло отшатнулся от клетки и заходил из стороны в сторону. Он ни в какую не хотел верить в услышанное. Но сейчас в его памяти всплывали случайные обрывки фраз, их редкие встречи глазами и странное поведение его друга. Все складывалось в очень дурную картину. Не для Линнеи, но для Варлеска.

– Тебе обидно, что друг не посвятил тебя в свою великую тайну? – спросил Стигга у явно озабоченного Роло.

– Замолчи! – рявкнул на него тот.

– Пойми, он не хотел, чтобы ты разрывался между дружбой с ним и своей верностью Олафу.

– Я сказал, умолкни!

– Лишь сладкая сочная груша способна заткнуть орочий рот, – лукаво улыбнулся Стигга, которому страдания Роло доставляли удовольствие.

– Замолчи! Нет в твоих словах ни капли правды, ты просто запомнил нас всех по именам, а теперь пытаешься стравить меня с другом. Только непонятно для чего?!

– Действительно, зачем мне это делать? У меня нет ни малейшего смысла врать.

– А как же это? – Роло вытянул грушу напротив клетки. Стигга просунул руку между прутьями и попытался ее схватить, но Роло успел среагировать и отдернул руку. – Ты слишком медленный, орк. Я слышал много историй о вашем народе воинов. Печально осознавать, что все это вымысел, как и твои слова.

– Я дурное семя. Пожалуй, самый жалкий представитель своего народа. Но даже такое ничтожество, как я, на тренировках сумел одолеть некоторых из вас. И даже такой, как я, всегда держит слово. Сдержи и ты свое.

– Ты рассказал два секрета, а не три.

– Второй стоит грушевого дерева.

– Гнилого дерева, потому что это вранье. Хех, знаешь, орк. Я отменяю нашу предыдущую сделку. Я не дам тебе груши за ложные сведения на моего друга. Но… – Роло задумался. – Ты мог бы рассказать мне о своей родине. О своем народе. Уж о нем-то ты, я думаю, не соврешь. И если твой рассказ будет интересным, я таки с тобой поделюсь.

– Какое тебе дело до моего народа?

– Такое, что я всю жизнь провел в Грейстоке. Здесь я построил дом, женился на любимой, которая скоро родит мне ребенка. Я научился владеть копьем и топором, метать ножи и стрелять из лука. Иногда я совершаю редкие рейды в пограничье, но каждую ночь я сижу дома и боюсь, что ворон постучит черным клювом в мое окно. Я уже давно не мечтаю выбраться отсюда, но я бы с удовольствием послушал о другом крае. Даже таком суровом, как твой.

Стигга отвел глаза в сторону. Он посмотрел в небольшое оконце, через которое просачивался лунный свет.

– Рассказ о моем народе и крае стоит начать с неба над ним. Когда умирает человек, ваши души отправляются наверх, к великой матери. Где вы помогаете ей высматривать ее божественное дитя. Нас же на небо не пускают. Вечно гонимые, наши души мечутся по свету и ищут, в ком переродиться. Я плохой воин, и, скорее всего, быть мне оленем, пока в одной из жизней я не подниму на рога первого хищника. Достойные воины становятся волками или медведями. И лишь самые сильные могут миновать весь этот крайне долгий цикл и сразу же снова стать орками.

– Лучше уж быть оленем, чем одним из вас, – влез в рассказ Роло.

– Не-ет, – прошипел Стигга. – Быть орком – величайшая честь. Если бы я мог поменять свой цвет кожи или вырвать себе клыки взамен на место возле богини или на эльфийское бессмертие, я бы ни за что этого не сделал.

– И чем же ты гордишься, орк? У твоего народа забрали вечную жизнь и дар к магии. Отлучили от священного древа. Из всех народов вы самый гонимый и ничтожный.

Стигга прислонился лбом к решетке, два его клыка аккурат находились между прутьями.

– Потому что мы до сих пор живы. Люди, что имеют подобие клыков, не смогли бы совладать с нашими хищниками. Гномы бы никогда не изобрели големов, а долгожителем среди эльфов считался бы тот, кому перевалило за сто. И только дети моего бога достойно несут это бремя. По преданию, когда пришел Сфинкс, покровитель моего народа – Грихтвар – был единственный, кто принял бой. После той битвы божественное дитя было утеряно. Няньки его не доглядели, и все младшие боги приняли свое наказание, но Грихтвар был единственным, кто не признал вину. Мы – его потомки – до сих пор расплачиваемся за его гордость, и, когда я был вольным, я не знал никого, кто испытывал бы к Грихтвару ненависть! Пускай у нас забрали бессмертие, но мы заменили его фанатичным отношением к смерти и безудержной тягой к жизни. Редкий орк доживает до моих лет, но перед тем, как погибнуть в бою, он успевает наделать много клыкастых детишек. Жить иначе для нас просто невозможно, потому что жизнь орка – это постоянная борьба. С засухой, с голодом, с хищниками и, конечно же, с другими орками. Потому что каждый из нас не сгибаем и не желает подчиняться другому. А после смерти и череды перевоплощений все снова повторяется. У нас даже есть такая присказка: быть может, в жизни следующей встретимся мы вновь, и в этой новой жизни ты меня убьешь.

– Утверждаешь, что твой народ не сгибаем. Но тебя-то согнули в бараний рог, – Роло сказал это без злобы. Ему было даже немного неудобно за свои слова.

– Говорю же, я худший из своего племени, – с досадой проговорил Стигга. – Но за прямую спину не полагается награда. Ее дают только за гнутую, – Орк медленно протянул руку между прутьями. – Дай, я заслужил.

– Ты опять почти ничего мне не поведал.

– Я расскажу, я обязательно расскажу. О самых важных для нас ритуалах. Таких, как посвящение в мужи или битва за невесту. Я расскажу тебе о том, как приручать волков. И каких орков закапывают, а каких сжигают. Я даже расскажу тебе сказку про клыки и копья. Но дай мне одну грушу сейчас, авансом.

Роло смотрел в глаза орка, они показались ему несчастными. Словно тот хотел бы быть несокрушимым воином, но судьба сделала его рабом. А тот возьми да и смирись. Мужчина сжалился над орком и полез в сумку за заветным плодом. Но не успел он вложить его в протянутую длань, как орк одернул руку, словно его ошпарило кипятком. Уши и нос Стигги пару раз дернулись.

– Нортон возвращается, – прошипел орк.

– Да, представляю его удивление, когда он узнает, что ты говоришь по-нашему.

– Лучше не стоит выдавать ему нашу маленькую тайну.

– Это еще почему?

– Советую тебе сесть на место и сделать вид, что ничего не было. Если Нортон узнает про мой секрет, ты вряд ли доживешь до утра…