Текст книги "Госпожа победа"

Автор книги: Олег Чигиринский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Яки. Господин премьер порадовал еще одним известием: сегодня ночью начнет работать «воздушный мост». Только что американцы подтвердили, что готовы поставить нам купленные в прошлом году самолеты именно на тех условиях, о которых говорилось в соглашении… Сегодня ждем 10 «F-15» и 10 «корсаров». Господин Скоблин, вы именно об этом хотели спросить?

Летчик жестом дал понять: вопрос снимается.

– Я надеюсь, – сказал времпремьер, – что эти самолеты усилят противовоздушную оборону Острова…

– Нет, сэр, – покачал головой Адамс. – Эти самолеты, как и те, что прибудут по «воздушному мосту» в следующие четыре дня, станут самолетами резерва. Козырными тузами в рукаве. Мы выложим их на стол в самую последнюю минуту.

– Это когда? – резко спросил премьер.

– По нашим оценкам – девятого числа.

– А к какому числу красные разделаются с теми самолетами, что есть у нас?

– Большую часть своей авиации мы просто спрячем… Пятого.

Кублицкий-Пиоттух вытер лоб.

– Вы сошли с ума, господа. Вы способны понять, что в то время, пока вы будете играть в войну, будут погибать люди?

– Нам это известно… – сказал Кронин. – Первыми, кто погиб, были военные, так что нам это известно лучше, чем кому-либо еще…

– Если бы кто-нибудь мог объяснить, чего ради мы начали эту бойню… – голос премьера был таким горьким, словно перед брифингом он столовыми ложками ел хину.

– А ради чего обычно начинаются такие бойни? – Артем старался не видеть двух десятков лиц, повернувшихся к нему. Он смотрел прямо в глаза премьеру. Во рту пересохло, но он не останавливался, боясь, что кто-то вклинится в паузу.

– Виктор Степанович, мы не были вольны в том, чтобы начать войну. Мы можем только закончить войну с наименьшими потерями. Поверьте профессионалам: теряя самолет за самолетом в обороне, мы не выиграем.

– Меня удивляет качество преподавания политологии на вашей ротной кухне, господин полковник… Как же, по-вашему, мы победим? Тут говорят о том, чтобы спрятать самолеты, подставив страну под бомбовые удары, тут говорят о том, чтобы отдать Керчь, тут говорят о том, чтобы впустить красных на Тарханкут… И утверждают, что таким способом мы можем выиграть!

– Эта кампания состоит из двух этапов, – Адамс вел себя так, как будто все шло по плану. – Первый – это старая, опробованная еще на турках операция по дезориентации противника… Кодовое название – «Потемкин»…

* * *

– Красота, – оценил работу 4-го инженерного батальона Западного района обороны комендант Сакского аэродрома подполковник Гущин. – И все это – за одну ночь?

– М’ожно еще п’охвастаться – без единого г’воздя, – вставил капитан Савинков (дальний родственник того самого, чем он немало гордился). – Н’о это будет н’еправда.

При ближайшем рассмотрении выяснялось, что здания собраны из фанеры, а локатор – из дешевого пластика, что бетон на взлетно-посадочных полосах представляет собой дешевейший упаковочный пенополиуретан, что из того же пенополиуретана сделаны «ворота» в «ангары» (накрытые маскировочной сетью, надутые воздухом полуцилиндры из аэростатной ткани), что «самолеты», стоящие на «рулежных дорожках» – пластиковые штамповки, изготовленные по той же технологии, по которой делают одноразовые стаканчики. Единственным небутафорским предметом среди этих декораций была антенна на крыше списанного «Бовы», неспособная ни на что, кроме как пускать в эфир волны, идентичные волнам настоящей РЛС Сакского аэродрома. Впрочем, и эта «тарелка» была предметом одноразовым – ее назначение состояло в том, чтобы приманить к себе советские ракеты для борьбы с радарами.

Но если смотреть так, как смотрел подполковник Гущин – в бинокль с вертолета, – то создавалась полная иллюзия того, что под тобой – настоящий аэродром. Не знай Гущин подлинной цели этого сооружения, он поклялся бы, что видит свою родную авиабазу, и решил бы, что сходит с ума, так как авиабазе полагалось быть тремя километрами южнее.

Не находя слов от восхищения, он показал Савинкову большой палец. Тот улыбнулся с самым довольным видом.

– П’раво, жаль, сэр, что самое п’озднее через три дня все это разнесут б’омбами!

– Мне будет жаль, если вместо этой потемкинской деревни разнесут мой аэродром! – Гущин поправил микрофон и скомандовал пилоту: – Домой, Нолан! Посмотрим, как ребята капитана Савинкова сработали у нас.

Он отдал пилоту приказ сделать еще один круг над побережьем, поднявшись повыше – вроде бы в последний раз проверить «потемкинские деревни». На самом деле ему просто хотелось насладиться ощущением полета в последний день полного господства форсиз в небе Крыма.

* * *

– …В операции возмездия приняли участие 296 ударных самолетов. Атаковали тремя ударными группами, с северо-западного, северного и северо-восточного направлений. В обороне противник задействовал порядка сотни самолетов, наши потери – сорок три самолета, потери противника – пятьдесят два.

– Скоко-скоко? – орлиный взор Маршала прожег командира Тактической Воздушной Армии до позвоночника.

– Пятьдесят два, – не таким уверенным голосом повторил тот.

– Интересное кино, – Маршал исходил желчью. – Мы стыкаемся с ними в воздухе втрое превосходящими силами… К целям не прорываемся… И они теряют всего на девять машин больше, чем мы! Тебе что, погоны жмут?!

Если бы командующему ТВА жали его погоны, он доложил бы маршалу всю правду: что в воздушных боях беляки потеряли не 52 самолета, а от силы 30.

– Второй налет завершился час назад, – собрав в кулак все свое хладнокровие, продолжил он, – исключительно с целью уничтожения истребителей противника. Наши потери – 29 машин. Их потери – 36.

– Я ведь проверю, – сощурился Маршал.

– Проверяйте, – покорно сказал командир ТВА.

Маршал стукнул по столу кулаком.

– Не гребет меня, сколько истребителей они потеряют! В другое время, может, я и позволил бы тебе так их мурыжить, но нет у нас времени. Понимаешь, нет! Девятого мы должны войти если не в Симферополь, так в Феодосию, или все мы! – он обвел сидящих за столом пальцем – как стволом автомата. – Все мы не только погоны, но и партбилеты положим! Сегодня их должны бомбить! Сегодня!

– В 19–30 будет нанесен ракетный удар по военным объектам, – глухо сказал командир ТВА. – У меня все.

Маршал повернулся к командиру 14-й армии…

* * *

Белые в воздушных боях 3 мая потеряли 49 истребителей – 8 «беркутов», 16 «ястребов» и 23 «миража». По «воздушному мосту» ночью переправили 8 F-15A и 12 А-7Е, укрыв в Сары-Булате. Спаслись 29 пилотов. Интенсивность сопротивления снижалась согласно плану. Ракетами были разрушены 2 РЛС дальнего обнаружения и две РЛС ЗРК «Кудесник». Жертвы среди мирного населения составили 23 человека.

Из Керчи морем эвакуировали бригадные склады. В Севастополь стягивали паромы, контейнеровозы и ролкеры. Там же отгружали бочки с пометкой «токсично» и индексом UA18 – кому было положено, те знали, что так обозначается состав «гриффин», активно используемый в авиации. Зачем его отгружают в порту – было неясно.

Армия зарывалась в землю – в буквальном смысле слова. Укрывали технику и склады, рыли оборонительные рубежи на Тарханкуте и Парпаче. Настроение было соответствующее: похоронное.

4 мая было еще сравнительно спокойно, а вот пятого началось. В 9-40 эскадрилья МиГ-25, пользуясь полнейшей безнаказанностью, с высоты 23 км сбросила 24 ФАБ-500Т на авиабазу Бельбек. Это была та авиабаза Бельбек, которую ночью построил инженерный батальон Южного района обороны, но из-за неточности бомбометания с такой большой высоты три бомбы попали в настоящую авиабазу и повредили основную ВПП.

В 14–20 эскадрилья отбомбилась над Саками. Все то же рассеяние бомб привело к тому, что четыре из них упали на Михайловку. Погибли городовой, находившийся по долгу службы на улице, двое подростков-взломщиков, решивших поживиться во время воздушной тревоги, и пожилая супружеская чета, не пожелавшая спускаться в подвал. В 17–30 эта же эскадрилья сбросила бомбы на Сары-Булат, и одна из бомб попала в настоящую авиабазу. Остальные расковыряли степь вокруг ложного аэродрома и раздолбали автомагистраль.

После налета на Саки полковник Адамс отдал Скоблину приказ перехватить этих орлов – скорее в угоду общественному мнению, чем по военной необходимости. Приказ был выполнен отлично: 8 «беркутов» подловили МиГи при заходе на посадку и сбили четыре из них.

Возвращаясь, они угодили в мыловарню: 162 советских истребителя совершили очередной налет, бой им дали 64 крымских самолета. Летчики форсиз, которым удалось выбраться из этой бойни, так и не отдыхали: вечером они вышли на перехват ракет, которые выпустили не добитые 1 мая Ту-16 и Ту-22М7. Советский Союз не жалел средств на воссоединение двух народов: по Крыму высадили 88 КСР-5 и 12 Х-22.

Это был самый сильный удар за весь день: погибло 34 человека из военнослужащих и 46 штатских.

Ночью в Сарабузе сели 28 F-15A и 22 А-7Е. Американский «воздушный мост» действовал…

На следующий день красные начали раненько. В 7-40 пошла на Сарабуз эскадрилья из Ейска, усиленная после вчерашних потерь МиГами-25РБ из Конотопа. Ложный аэродром «Сарабуз» очень серьезно пострадал. Бочки с мазутом и отработанные автопокрышки горели так, что было видно из Симфи.

В 9-10 массированным ударом красные соколы окончательно сломали хребет крымским ВВС. Помня о словах Маршала, командующий ТВА бросил против 48 истребителей крымской ПВО 186 «МиГов», в том числе – свежий 61-й полк. Уйти удалось только 11 белым самолетам, и только потому, что они успели заскочить в зону ПВО Северного укрепрайона. Те семь «МиГов», что в азарте погони кинулись за ними туда, были сбиты «хоками» и упали в Чонгар.

Через час 70 Ту-22 поднялись с воздух. Сто сорок восемь ракет было выпущено, тридцать сбито «хоками»: самолеты Крыма в воздух не поднялись.

В 11–00 70 Cу-24, 80 Cу-17, 140 МиГ-27 и 150 МиГ-23 пошли на Крым. В среднем приходилось по 70 самолетов на авиабазу, и советские отыгрались за 1 мая с лихвой. Шесть крымских аэродромов, по идее, размолотили в кашу уже при первом ударе, но для верности сделали еще три налета. В последнем участвовали даже Ту-16 с ФАБ-3000, и то, что эти летучие слоны не были сбиты, ясно показывает, что крымской ПВО больше нет.

Аэродром «Сары-Булат» понес серьезные повреждения, так что американским F-15 и А-7, переброшенным ночью по «воздушному мосту» пришлось садиться на автобан между Сары-Булатом и Новоивановкой. Лет пять назад местные жители очень удивлялись, зачем военные бетонируют второстепенной важности дорожный узел, для которого вполне хватило бы и асфальта…

* * *

– Вот так вот, значит… – сказал подполковник Денисов.

– Вот так вот, – передразнил его мэр Кымыл-Муруна. – И машин у меня нет. Вызвали спасателей из Симфи, так когда они еще будут. Полчаса нас утюжили! Полчаса! Сволочи! – он сорвался на крик. – Я же знаю, что батарея цела была! И сейчас цела! И сидели, смотрели спокойно, как нас тут в дерьмо вколачивают! Люди вы или нет, мать вашу так?

– Я дам технику, – сказал Денисов. – Я все дам! Я руками буду все разгребать, камни грызть! Скажи, что делать, – я буду! Только душу из меня не вынимай…

– Толку от твоего грызения! Надо было врезать им! Стрелять надо было!

– Приказ, – скрипнул зубами Денисов. – У меня был приказ…

– Вон им скажи, что у тебя был приказ! – мэр показал пальцем в окно. – Которые без домов остались. Которые ждут, пока их детей из подвала выкопают. Давай, выйди к ним, подполковник, и скажи, что у тебя был приказ! Не можешь?… Не можешь!..

Подполковник Денисов повернулся спиной к мэру и вышел из кабинета. В коридоре толклись работники муниципалитета и жители города, враз оставшиеся кто без крова, а кто и без семьи, кто-то куда-то звонил, составлялись какие-то списки… Денисов шел через толпу, и толпа расступалась перед ним. В его сторону старались не смотреть, точно он был преступник или прокаженный.

Прислать сюда палатки со склада полка, думал он. Жратву. Медикаменты. Машины… Развернуть еще один мобильный госпиталь…

Самое страшное уже было позади. Уже погасили пожар в здании школы и выяснили, что дети в подвале убежища живы. Крым шестьдесят лет готовился к бомбежкам – убежищ настроили много. Но в школе, завалило оба выхода, включая аварийный. Воздух поступал, слава богу. Теперь у школы торчало два автокрана – шла работа, которую спасатели называли «игрой в бирюльки». Действительно, было очень похоже: разобрать завал по камешку, очень осторожно, чтобы от неловкого смещения все это не просело вниз и не проломило перекрытия убежища, погребая детей Кымыл-Муруна…

Денисов даже не посмотрел в ту сторону. Он знал, что там, на площади, за оцеплением стоят матери. И многие в оцеплении – отцы, ведь и дети казаков ходили в эту школу и прятались в подвал во время воздушных тревог, которые – до сего дня – все были ложными.

Над городом стоял дым: от покрышек, которые приготовили загодя, и от настоящих пожаров.

Невредимая батарея ЗРК «Кудесник»… И приказ – категорический, не терпящий возражений: не применять!

Денисов, добравшись до КШМ, скомандовал радисту:

– Найди мне зампотыла… Передай: пусть все, кто свободен от патрулирования побережья, на сутки поступают в распоряжение мэра. Давать ему машины, людей… Что ни попросит. Пленных пусть гонят сюда же – будут разбирать завалы. Суки! – он ударил кулаком в борт машины.

– Победили, называется, – усмехнулся сотник Башенков. – То-то нас с цветами встречают…

– Господин подполковник, штаб! – связист протянул Денисову наушники с микрофоном.

– Волк-17 слушает.

– Волк-17, на связи Волк-2. Что там у вас? Что с этим десантом?

– Спихнули мы в море этот десант. Убитых человек двести с их боку, с нашего – пятьдесят пять. Пленных взяли сорок два человека. Спалили шесть легких танков, захватили пять. Наших танков потеряно четыре. Ремонту не подлежат, с концами. Корабельные орудия, сами понимаете… Эсминец их мы слегка попортили, но все ж таки не утопили – ушел…

– Мы беспокоимся из-за авианалета.

– Мы тоже беспокоимся, мать его переёб…

– Денисов, прекратите мат в эфире! Каковы потери после авианалета?

– Подсчитываем. Они не по нашим позициям, они по городу отработали.

После секундной заминки прозвучал вопрос:

– Что нужно?

– Краны нужны. Бульдозеры.

– Боеприпасы нужны? Склады целы?

– Да в жопу эти склады!.. Да, целы. Они по казармам отработали и по жилым кварталам. Еще десант будет?

– Не знаем. Ждите. Конец связи.

Денисов вернул наушник связисту и оперся спиной о штабную машину.

– Закурить есть, Семен?

Он глотнул дым, посмотрел в сторону враждебного моря.

– Вы как хотите, а если они еще раз прилетят, то положу я на ваши приказы, – сказал он себе под нос.

* * *

По такому случаю можно и выпить.

В «Красной Звезде» уже и фельетон вышел – «Слон и Моська». Дескать, погавкала белая Моська на красного Слона, разозлила его, он топнул ногой – и где та Моська?

Все, Керчь взяли, дошли до Парпача – расслабляемся, мужики. Теперь главное что? Главное – не торопиться. Отрапортовать: сделали что могли, дальше пока не выходит – белые, сволочи, сопротивляются изо всех сил.

Так оно, в общем, где-то и было. С Тарханкута полк морской пехоты вышибли. Правда, и десант туда шел – одно слово, отвлекающий. Денька через четыре дадим настоящий, но это не сразу, нет, не сразу…

– Из Москвы, – шепнул адъютант на ухо Маршалу.

Тот кивнул, встал из-за стола – нет, все скромненько, по-деловому: коньячок, балычок, колбаска, никаких излишеств, – прошел в свой кабинет.

Товарищ из Москвы – костюм-тройка, вытертая до полной безличности физиономия – протянул ему руку.

– Я тут проездом, – сказал московский гость. – Товарищ К. интересовался, как идут дела…

– Дела, – крякнул Маршал. – Вы что же, телевизор не смотрите? Газет не читаете? Дела – лучше некуда… Взяли Керчь, обеспечили прочный плацдарм… Девятого думаем предпринять решительный штурм… Ну это, понятное дело, не газетная информация…

– Можно вопрос – почему девятого?

– Ну как же… Требование Политбюро… К тридцатипятилетию Победы.

– Требование Политбюро или лично товарища А.?

– А разве товарищ А. может отдавать распоряжения от своего имени?

– Не хотелось бы плохо об отсутствующих, но товарищ А. склонен превышать свои полномочия. Его мнение – это ни в коей мере не мнение Политбюро. Политбюро, в свою очередь, настаивает, чтобы вы перенесли штурм на двенадцатое.

Ага, подумал Маршал.

Одиннадцатого были назначены выборы в Генеральные Секретари.

Пренеприятнейшему не светило…

* * *

Тамара и Артем оделись и перебрались в кухню. Тамара вскипятила воды на газовой плитке и заварила кофе себе и чай Артему.

– Ты просто не представляешь себе, что тут о тебе говорят и думают, – раскаленный кончик сигареты рисовал в темноте странные фигуры – диаграммы Тамариного теперамента. – Когда красные вошли в Керчь, половина девочек и коммандос готовы были весь Главштаб на части разорвать.

– Мне то же самое Князь сегодня сказал.

– Ты был в порту?

– Я сегодня впервые за два дня вылез из порта.

– А я-то думала, чем от тебя так несет. «Гриффин»?

– Угу… А что, сильно несет?

– От одежды – не то слово. Так что там, в Керчи?

– А что в Керчи… Ты же слушаешь новости по армейскому радио?

– Я спрашиваю, что там на самом деле?

– Наверное, то же, что будет послезавтра там, куда мы пойдем.

– Ой, говори уже прямо. Ты знаешь и я знаю. Ф-фу, я уберу подальше твои ботинки… Он что, вонью сбивает ракеты с курса?

– Да ладно… Не так уж противно он пахнет. Как свежескошенная трава, только немного резче…

– Какое «немного» – я уже задыхаюсь! А нам в этом десять часов плыть.

– А нам – тринадцать.

– Господи… Как я боюсь…

– Я тоже.

– Ты бы лучше так не говорил. Ты бы лучше сказал: да ладно тебе, мы их сделаем, ноги о них вытрем, а потом в помойку бросим.

– А ты бы поверила?

– Нет. Но мне было бы легче.

– Тэмми, меня произвели в полковники и назначили комдивом не потому, что я этакий Ганнибал, а вот как раз для того, чтобы я своей рожей торговал и всем говорил: мы их шапками закидаем. И я этим занимаюсь постоянно, что бы ни делал. Генератор веры в победу. А с тобой я хочу быть просто человеком, а не… ходячим полковым штандартом.

– Хорошо, – прикосновение рук снова перешло в объятие. Она попробовала ответить на ласку, но Арт дернулся и перехватил ее ладони.

– Как тебя обнимать?! – возмутилась она, – Здесь синяк, там ссадина…

– А ты меня не обнимай. Я сам тебя буду обнимать.

– Тогда давай вернемся ко мне в комнату. А то кто-то выйдет среди ночи чего-нибудь погрызть и увидит, как мы нарушаем инструкцию номер сто четырнадцать-двадцать девять.

– Здесь я вообще ничего не смогу нарушить, здесь мебель для этого не приспособлена.

– Некоторые обходятся вообще без мебели.

– Для таких упражнений я слишком помят.

– Полтора часа назад это тебя не остановило.

– Это меня и сейчас не остановит.

Они вернулись в ее комнату, снова заперли дверь и быстро разделись.

…Потом она, завернувшись в простыню, отошла к окну, села на широкий подоконник и закурила.

– Когда-нибудь, – мечтательно сказал Артем, – я оттрахаю тебя так, что ты забудешь про свои проклятые сигареты. По меньшей мере до утра.

– Тебе придется крепко поднапрячься, господин полковник.

– Яки.

– Не хочешь пойти принять душ? Вместе?

– Нет. Теперь мне нужно будет сделать кое-что. Что я привык делать один.

– Тогда иди первым.

…Вода шуршала о пластиковые занавески не дольше трех минут: Артем мылся быстро, по-солдатски. Он покинул ванную раньше, чем Тамара докурила.

– Знаешь анекдот про то, как эскимос женился на француженке?

– Идиотский анекдот! – она проскочила мимо него в ванную и захлопнула дверь.

Она тоже вымылась быстро, по-солдатски. Но когда вернулась в комнату, он уже спал.

Странно, но хотя его темное лицо выглядело осунувшимся и измученным, на губах успокоилась улыбка Будды. Улыбка человека, который засыпает с чистой совестью и незамутненным разумом. Тамара легла рядом, и он тут же одной рукой подгреб ее к себе, прижал, как плюшевого мишку.

И до пяти утра, до второго появления денницы над горизонтом, они спали, обнявшись, и земля вертелась без них.

В пять утра будильник пискнул. Артем, не глядя, придушил пальцем кнопку, выбрался из-под одеяла, оделся, поцеловал Тамару и вышел из коттеджа. Раскуроченная Кача в предутреннем свете выглядела ужасающе. У КПП ждал Гусаров на «скарабее».

– Мальчишка, – сквозь зубы сказал полковник Казаков, когда они остались в штабной каюте одни.

Ждали известий из Главштаба. Медленно тянулся последний час, в течение которого еще можно было сдать назад. Если не прилетели самолеты из Греции… Если аэродромы не восстановлены… Если красные сумели прорвать оборону на Парпачском перешейке… Тридцать три «если»…

Арт вытер руки салфеткой и бросил ее в корзину для бумаг.

– Вы почти убедили меня в том, что годитесь для командования, – продолжал Казаков. – Ваша работа всю эту неделю была настоящей. И вдруг вы срываетесь в Качу, как… сексуально озабоченный подросток.

– Сэр, я подвел вас? Вам пришлось всю ночь делать какую-то работу, от которой я сбежал?

– Нет.

– Тогда я не готов принять ваши претензии.

Он медленно обошел застеленный картой стол по кругу.

– Это первое и, может быть, последнее, что я сделал за эту неделю для себя и по своей воле. Она будет с нами, целый день или сколько там получится… Рискуя наравне со всеми. Гораздо больше, чем мы с вами. А я ничего для нее не смог сделать. Ни… тогда, ни теперь. Я чувствую себя последним говном, господин полковник. Ваши нотации просто не могут устыдить меня сильнее. Я не просил назначать меня командиром дивизии, и вы это знаете. Вы знаете, какой у меня был выбор. Я расшибусь и сделаю что смогу, но не нужно распекать меня как щенка за то, что я… – он прикусил язык: в каюту вошел поручик Гусаров.

– Сэр, Главштаб на связи.

Артем взял протянутые наушники, непослушными руками нацепил их на голову. Микрофон на стальной ленте оказался прямо под носом.

– Дрейк слушает.

– Код для Дрейка: V–I-V-A.

– Вас понял, сэр.

– Конец связи.

– Подтверждаю.

Он почувствовал, как лицу становится жарко.

– Связь со всеми подразделениями группы «Золотая лань».

– Слушаюсь, сэр, – отозвался невидимый связист.

– Группа «Дрейк»!

– Готов, – отозвался с парома «Армянск» полковник Ровенский.

– Группа «Ингленд».

– Готов, – подполковник Шлыков находился совсем рядом, на ролкере «Бельбек».

– Группа «Морган».

– Готовы, – далекий голос полковника Краснова. Десантных катеров отсюда не было видно.

– Группа «Кидд», – авианосец «Керчь».

– Готовы, сэр.

– Группа «Легран»… – паромы «Судак» и «Аршинск» были скрыты мысом.

– Готова.

– Группа «Бонней»… – авианосец «Евпатория». У Верещагина сжалось горло.

– Готовы, – женский голос.

– Группа «Тич».

– Есть, сэр…

– Группа «Дэвис»…

– Готовы, сэр.

– Внимание всем. Код VIVA. Повторяю – код VIVA. Пятиминутная готовность для всех. Группам «Легран» и «Ингленд» – начинать погрузку… Подтвердить получение приказа…

Он слушал подтверждение приказа и видел, как оживает оцепеневший в ожидании порт.

Да, подумал он, стаскивая наушники на шею, это будет славная охота. И все, что им сейчас нужно, – это немного дурной удачи. Вернее, очень много дурной удачи. И – странно – почему-то верилось, что удача будет с ними. С ним персонально – и на этот раз тоже.

Он не радовался этому. Своей удаче Арт уже знал красную цену…