Текст книги "Нежные объятья апокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Олег Арапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6

Утро, завтрак, работа до трех пополудни, обед – все было как обычно. Аркаша выдвинул идею организовать «кают-компанию». Человек пятнадцать были переброшены на эту работу. Аркаша был назначен главным. Несколько диванов, десяток кресел, стулья, пара книжных стеллажей были расставлены по рекреации второго этажа. Несколько разношерстных картин разместились на стенах. Из актового зала перенесли расстроенное пианино. Захарка с улыбкой до ушей вернулся из рейда по окрестным домам и вывалил на стол несколько наборов шахмат, шашек, домино, с десяток колод игральных карт. Из библиотеки сельского клуба привезли несколько мешков с книгами, большую часть которых вряд ли кто захочет читать. В крайнем случае, для топки центрального котла сгодятся.

Мысли Кирилла то и дело возвращались к вчерашнему дню и той теме, что поднял Аркаша. О разнице между людьми и том выборе, который всегда стоит перед человеком. В их общине было больше ста человек, но даже при таком количестве Кирилл общался хорошо если с десятком из них. Остальные так, привет-пока. Но это как раз нормально, любой человек выбирает для общения тех, с кем ему приятно общаться.

До катастрофы в мире было семь миллиардов человек. С-Е-М-Ь М-И-Л-Л-И-А-Р-Д-О-В. Даже представить страшно. Если бы Кирилл отводил для общения с одним человеком один день, то за всю жизнь он успел бы пообщаться с пятьюдесятью-шестьюдесятью тысячами человек. Меньше чем одна десятая часть населения города, где он жил. О всех семи миллиардах даже речи быть не может. Приходится выбирать. Не из семи миллиардов, конечно, из тех тысяч, с которыми ты имеешь реальную возможность общаться. И сколько человеку нужно других людей для счастливой жизни: сто? пятьдесят? десяток? трое-двое? или только один?

Но люди, с которыми ты контактируешь в течение жизни и делаешь выбор общаться или нет, – это ведь только часть целого, так? Сама жизнь – это постоянный контакт с окружающим миром и приходится постоянно выбирать, что твое, а что не твое. Люди, образ жизни, эмоции, ощущения, мысли – везде приходится выбирать.

В океане жизни миллионы островов – на каких побывать и сколько времени там пробыть? На сотне? Высадился на пляж, глянул одним глазком и отчалил? На десятке? Углубившись в джунгли? Или на одном-двух? А на третьем завалиться на горячий песочек и пить кокосовую бражку до скончания веков? Или найти свой? Тот единственный остров, где только и стоит жить и умереть? Всегда приходится выбирать.

Трудности возникают, когда не знаешь, что выбрать. Кирилл понимал, что нужно что-то менять. Знаешь ли ты, чего хочешь? Кирилл не знал. Та жизнь, что он вел перед самым отъездом, – тупик. Теперь нужно выбрать другую дорогу. Пора бы уж выбрать другую дорогу. Но это только слова. В голове полная каша, и куда идти, не понятно.

После обеда всей комнатой вновь пошли на пляж. Было жарко – конечно, уже не так как прежде, но после работы хотелось искупаться в прохладной реке. На этот раз Захарка был с ними.

На пляже уже было полно народу. Глеб приволок откуда-то несколько автомобильных камер и теперь накачивал их ножным насосом, делал своего рода спасательные круги. Усевшись в небольшие камеры, по реке плавали дети. Глеб накачивал воздухом большую камеру, от грузовика. Еще две большие ненакачанные неровными кольцами чернели на серой гальке пляжа.

Кирилл скинул одежду на расстеленное покрывало, разбежался и врезался в толщу воды. Мощными гребками погнал свое тело по поверхности воды. Река была широкой. Такую не каждый рискнет переплыть. Кирилл бы не рискнул. Метров пятьдесят, всего ничего по сравнению с шириной реки, а Кирилл уже сбился с дыхания, и пришлось лечь на спину, чтобы отдышаться. Теперь бы обратно доплыть.

Кирилл вышел на берег. Сердце жизнерадостно колотилось в груди, солнце ласкало теплом. Вера лежала на покрывале и смеялась, переговариваясь о чем-то с Мариной. Аркаша и Захарка уже одевались. Кирилл взял с покрывала свои шорты.

– Девушки, у вас сорок минут, – сказал Аркаша. – Встречаемся у школы.

Кирилл, Аркаша и Захарка шли по улице назад к школе.

– Я сегодня хотел с перегородкой и нарами успеть, – произнес Аркаша. – Плюс думал еще шторы на окна поискать. Что-то плотное, чтобы зимой от холодного воздуха защищали. Так что надо все в темпе делать.

На другом конце поселка, в одном из небольших складов община нашла запас досок. Так что, где взять доски они знали, а вот подходящую для штор ткань и в нужных количествах еще предстояло найти.

Они привезли доски со склада и как раз успели поднять их на второй этаж, когда с пляжа вернулись девушки. Аркадий и Захарка остались в школе, делали замеры и сбивали из досок нары. Остальные, разбившись на две группы, пошли в рейд по домам. Кирилл и Вера шли вдвоем. Дома вокруг школы были уже порядком обобраны, и Кирилл предложил отойти подальше.

Они заходили в дома, обходили комнаты одну за другой, проверяли шкафы, комоды, сундуки, брали то, что искали или что могло пригодиться. Большая спортивная сумка уже была полной.

Кирилл и Вера подошли к краю поселка. Между заборами был неширокий проулок, и Кирилл сквозь заросли полыни прошел за дома. Поселок здесь заканчивался, и дальше тянулись поля. Тишина плыла над головой куда-то вдаль. Ветер гнал волны по пожелтевшей подсохшей траве. Вдалеке виднелся лес. Были видны изгибы тянувшейся к лесу заросшей проселочной дороги. Горько и пряно пахло потревоженной полынью. Солнце приятно припекало.

– Красиво, – Вера встала рядом и смотрела на поля и лес вдали.

Кирилл кивнул. В чем-то Аркаша был прав. Самое важное не так-то и просто потерять.

Они перешли на соседнюю улицу и подошли к воротам очередного дома. Как назло, заперто. Кирилл скинул сумку с плеча на траву и облегченно потянулся. Как обычно, Кирилл был одет в шорты, футболка, сложенная в несколько раз, как большой погон лежала на плече, защищая кожу от узкого ремня сумки. Футболку Кирилл кинул поверх сумки.

– Тяжело ведь. Может, вернемся? – предложила Вера.

– Давай еще в этот дом заглянем и пойдем. Закрытые дома редко попадаются.

Вера кивнула. Кирилл подпрыгнул и ухватился за край забора. Уставшие руки никак не хотели поднимать тело вверх, наконец, Кирилл ухитрился оттолкнуться ногой и перекинуть себя во двор. Приземление вышло не особо удачным. Прямо под забором стояла собачья конура, одной ногой Кирилл встал на край крыши, та перевернулась и Кирилл полетел на землю, пребольно ударившись спиной. От удара дыхание перехватило. Черт, надо было возвращаться в школу, домом больше, домом меньше – какая разница!

– Ты там живой? – раздался голос Веры из-за забора.

– Да.

Кирилл встал и открыл калитку.

– На собачью конуру приземлился.

Вера переступила порог калитки.

– Красивый.

– Издеваешься? Я весь в грязи и поди со здоровенным синяком на всю спину.

– Прости, я не о тебе. Дом красивый.

Кирилл обернулся. Дом и вправду был какой-то особенный. Что-то казалось в нем смутно знакомым, хотя Кирилл точно знал, что никогда здесь не был. Синие стены, закрытые резные голубые ставни, уютное крыльцо с фигурными перилами. Чем-то очень родным веяло от дома, чем-то есенинским, тихим, милым, до боли знакомым. Было тихо, и лишь ветер нежно шуршал в листве разросшихся вишневых кустов.

Кирилл занес сумку в сени. С краю двора, ближе к крыльцу блестела на солнце колонка скважины. Вера с силой нажала на рычаг, несколько сухих вздохов, несколько ржавых плевков и чистая струя брызнула из крана, приглашая Кирилла смыть грязь. Вода была ледяной и приятно щипала кожу.

Дверь в дом была заперта. Кирилл обыскал сени, но безрезультатно. Слишком много разных вещей, ключ мог быть, где угодно. А может, ключа вообще здесь нет. Вдоль стен на гвоздиках висели пучки сушеной мяты, бессмертника и чистотела. Кирилл решил проверить под ними, и уже под пятым пучком заметил блеск металла. Кирилл снял ключ и вставил в замок. Подошло идеально. Дверь открылась, приглашая внутрь. Кирилл и Вера вошли в дом. Ставни были закрыты, и в комнатах царили полумрак и прохлада. В отличие от предыдущих домов, где висел сырой затхлый запах, здесь от стен сладко пахло старой сосной.

Дом был прибран, многих вещей не хватало, сервант на кухне и платяной шкаф стояли полупустые, но комнаты не выглядели разграбленными.

– Похоже, что после катастрофы здесь кто-то жил, – предположила Вера.

– Ага.

– Тут всюду такой порядок, видимо, хозяева просто ушли.

– И судя по ставням на окнах и закрытой входной двери, они еще надеялись вернуться.

– Интересно, куда они пошли?

– Не сложно предположить. Помнишь, первую зиму? Казалось, что дождь будет идти вечно. Почти год прошел после катастрофы, и в город с окрестных деревень стали приходить люди. Надеялись достать еды на городских складах. Может, то же и здесь было. Пока запас продуктов был, жили в доме. Потом в город ушли. Может, так. А может уже летом ушли, когда все эти отсыревшие и полусгнившие за зиму тела, разом начали разлагаться на сорокаградусной жаре.

– Да, до сих пор коробит, как вспомню первое лето. Чуть ветер изменится, и от города плыла такая невыносимая вонь. Ничего не помогало. Закроешь все окна и двери, заткнешь все щели, жарко, душно, сидишь, словно в бане, а вонь все равно рядом, будто преследует тебя.

В зале напротив дивана вдоль стены тянулся многосекционный шкаф-горка. В одном из нижних ящиков Кирилл нашел большую картонную коробку. В коробке лежали несколько разноцветных рулонов плотной ткани, то ли драпа, то ли сатина. То, что они и искали. Для штор как раз подойдет.

– Нужно за машиной сходить и на ней все вывезти, – предложил Кирилл.

Решили сначала проверить остальные комнаты. Потом Вера останется здесь, а Кирилл отправится в школу за пикапом и Аркашей с Захаркой в качестве грузчиков.

Кирилл отодвинул шторку, что служила дверью в дальнюю спальню, пропустил Веру вперед и вошел следом. В закрытые ставнями окна проникало совсем немного света, в тишине Кирилл слышал лишь свое дыхание и дыхание Веры. Стены были обклеены светлых тонов обоями, и в полумраке узор на них был почти не различим. Громоздкий платяной шкаф в углу, комод, накрытый белой, вязаной салфеткой, идеально заправленная большая двуспальная кровать с набором подушек в изголовье. На покрывале с цветочным орнаментом не было видно не единой морщинки.

Руки Веры оплели талию Кирилла. Рука Кирилла поднялась будто сама, и Кирилл обнял девушку.

– Такое ощущение будто оказалась у себя дома или в каком-то другом очень родном месте, – сказала Вера.

– Ага, что-то похожее.

– Знаешь, что я хочу?

– Лечь на кровать и поваляться чуток?

– Ага, – рассмеялась Вера. – Сходи, закрой дверь. Не хочу, чтобы кто-нибудь нарушил здешний покой.

Кирилл прошел вдоль по коридору, миновал кухню. Сумку из сеней он внес в дом и поставил возле обеденного стола. Ключ из замка вышел с первой попытки. Дверь, скрипнув, затворилась. Щелкнул замок. Кирилл опустил руку и затворил большую щеколду.

Кирилл вошел в спальню. Вера уже лежала в кровати. Кирилл сквозь полумрак комнаты подошел ближе. Плетеные сандалии жались друг к дружке на прикроватном коврике, на белой узорной салфетке, накрывающей комод, стопкой возвышалась одежда: шорты и майка. Вера, приглашая, откинула одеяло. Загорелое обнаженное тело темнело на белых простынях.

– Ты не представляешь, как это здорово – оказаться в нормальной постели, – улыбнулась Вера. – Ты скоро, или мне помочь снять твои шорты?

Кирилл скинул сандалии, стянул шорты и прыгнул к Вере под одеяло. Простыни приятно холодили тело. Тело Веры казалось обжигающе горячим, и от волос приятно и сладко пахло. Кирилл обнял Веру, притянул к себе и поцеловал в губы, тихо и нежно.

– Пора вставать, – сказал Кирилл. Вера лежала у него на груди, и он одной рукой гладил ей спину.

– Знаю.

– Тогда вставай.

– Не хочу.

– Я тоже не хочу вставать. Но Аркаша хотел закончить сегодня. Думаю, кровати он уже сколотил и теперь сидит ждет, когда мы принесем ему ткань для штор.

– Есть еще девчонки, они тоже должны были ткань принести. Не хочу никуда идти.

– Ты никуда и не пойдешь, я пойду.

– Не хочу, чтобы ты куда-то шел.

– Все равно придется идти.

– Знаю, но так приятно лежать и капризничать.

Вера легла на бок, и Кирилл встал с кровати, натянул шорты и сандалии.

– Постараюсь скоро вернуться, – Кирилл наклонился и поцеловал Веру.

– А знаешь, что? – окликнула его Вера, когда он уже приподнял шторку, закрывающую дверь в спальню. – Надо сделать этот дом нашим местом. Может, после ужина обратно сюда придем? На всю ночь?

– Точно, неплохая идея.

Кирилл вышел из спальни, прошел по коридору, щелкнули замок и щеколда. Кирилл вышел во двор. Солнце приятно пекло. В теле нежно пульсировало какое-то приятное расслабляющее чувство.

Близилось время ужина. Они перевезли найденные вещи в школу. В углу класса соорудили перегородку. Импровизированные кровати стояли вдоль стен. Окна были занавешены тканью, и в комнате растекся густой полумрак. Незадолго до ужина все было готово. Минут двадцать еще оставалось, можно было сходить на речку, искупаться.

Все уже вышли на улицу, в классе осталось только двое. Аркаша искал свое полотенце, и Кирилл ждал его, сидя на подлокотнике дивана.

– Хороший дом вы нашли, – сказал Аркаша, роясь в куче одеял. – Черт, куда я его мог засунуть? Застолби его, пока не поздно.

– Застолбить?

– А вон оно, нашел. Да, застолбить, занять, заявить права. Весной все начнут разъезжаться из школы, и матрасная война возобновится, только теперь бои за дома будут идти. А тот дом хороший, целый, ухоженный, видно, кто-то жил там уже после катастрофы. Хозяева вряд ли вернутся. Так что если ты не займешь, я займу.

– Я займу. Я понял. Только как это сделать?

– К дяде Мише сходи. Карта поселка уже есть, покажи этот дом и скажи, что хочешь весной в него переехать. Проверь, чтобы он на карте отметил, что дом твой, или где в другом месте записал. И не забудь, на самом доме надпись сделать. И постарайся шум не поднимать, а то все ринутся дома столбить, а я нам с Катькой еще ничего путного не приглядел. Ладно, пойдем.

Перед школой была шумиха, собралось порядочно народу, общинные возбужденно что-то обсуждали. Сквозь толпу протолкалась Катька, и, увидев Аркашу и Кирилла, помахала рукой. Катя улыбалась. Кирилл и Аркаша подошли к ней.

– Что случилось? – спросил Аркаша.

– Дядя Миша и Ярослав Викторович за рекой карту составляли и на людей наткнулись. Видимо, у нас будет пополнение.

– Так это здорово! Много их?

– Трое. Парень и две девушки. Дядя Миша на ужине все расскажет. Купаться идем? Девчонки и Захар уже ушли, уж больно вас долго не было.

– Да, идем. Новенькие? Черт, это же вообще здорово!

Ужин начался позже обычного. Уже стемнело. Они сидели в школьной столовой за столами. Пришлось включить бензогенератор, и теперь помещение заливал тусклый электрический свет.

Новенькие сидели за одним из столов и с аппетитом ели из тарелок. Видимо, питались они в основном консервами и горячей едой были не избалованы.

Дядя Миша рассказывал о случившимся. Как и вчера, они поехали за реку, изучать тот берег и составлять его карту. От реки они находились километрах в десяти-двенадцати, и скоро пора уже было возвращаться в школу. Проселочная дорога поворачивала за лесок, и Ярослав Викторович предложил посмотреть, что за поворотом, а потом потихоньку возвращаться, сверяя нарисованную карту с местностью.

За поворотом дорога все также тянулась вдоль леса. С одной стороны, лес подступал к дороге почти вплотную, с другой, деревья начинались в нескольких метрах, и то тут, то там виднелись прогалины. Три человека с большими туристическими рюкзаками за спиной перебежали дорогу и попытались скрыться в лесу. Дядя Миша выскочил из машины и стал кричать, предлагая троице вернуться и убеждая в своих добрых намерениях. Вскоре один из них, Стас, вернулся.

Дядя Миша вспомнил, что забыл представить новеньких.

– Стас, – дядя Миша указал на парня.

– Варя, – мэр направил руку на немного сконфуженную миниатюрную брюнетку.

– Алена, – русые волосы второй девушки были собраны в пучок на затылке.

Дядя Миша продолжил рассказ. Стас вышел из леса, готовый в любой миг кинуться под прикрытие деревьев. Дядя Миша сразу выложил все карты на стол. Поведал об общине и о планах на будущее. Предложил присоединиться, или хотя бы просто поужинать с ними. Стас посопротивлялся, позадавал вопросы, но скоро к нему из леса вышли девушки.

Жизни в мертвом разрушенном городе эти трое предпочитали кочевой быт. Зимовать, конечно, приходилось в городах, но только теплело, они снова отправлялись в путь. Родом они из небольшого сибирского городка в нескольких сот километрах восточнее, так что за два лета они уже успели пройти порядком. Стас, Варя и Алена приняли приглашение на ужин и сказали, что все равно ищут место зимовки, так что с радостью останутся в школе. О том, уйдут ли они весной или останутся, они предпочли промолчать, а дядя Миша не стал спрашивать.

– Так что пока Стас, Варя и Алена поживут вместе с нами, – подытожил дядя Миша, – а весной пусть сами решают. Понравиться жить с нами, мы с радостью их примем в наш круг. Захотят продолжить путешествие, мы давить на них не будем. Ну и от лица всех здесь присутствующих позвольте еще раз поприветствовать Стаса, Варю и Алену.

Раздались дружные аплодисменты. Новенькие – это еще один шаг вперед, новая ниточка, связывающая их с поселком. И все это чувствовали. Да, поселок приготовил им не слишком радушный прием, но в итоге они боролись, рисковали жизнями за право жить в этом поселке. И это стало их первой связью с этим местом. Потом был этот сумасшедший забег – на перегонки с сезоном дождей. И они финишировали с большим отрывом. Школа стала уютной, обустроенной, радовала глаз, а предстоящая зимовка обещала быть самой комфортной. Холодные упругие струи ливня хлещут в забитые фанерой и затянутые полиэтиленом окна, в тепле и сухе ты развалился на мягком диване, вокруг тебя твои друзья и просто общинные, кто-то играет на пианино увертюру Бетховена или подключенный к аккумулятору проигрыватель крутит заезженную пластинку «Машины времени». Согревая тебя своим теплом, прижимается к тебе твоя девушка. Ты передвигаешь пешку вперед, делаешь глоток вина и ждешь ответного хода Аркаши. Эх, не жизнь, а сказка!

Ужин закончился. Кирилл пошел искать дядю Мишу. Мэр подселял новеньких в один из классов в другом крыле второго этажа и согласился на разговор. Только Кириллу нужно было прийти минут через десять к нему в комнату и заодно привести с собой Аркашу.

Вдвоем они вошли к дяде Мише. Тамара Алексеевна, дородная женщина, лавировала по комнате с пакетом в руках и собирала банные принадлежности. Синий купальный халат был перекинут через сгиб руки.

– Плов удался на славу, – поблагодарил Аркаша за ужин.

– Спасибо, мы с девочками старались, – ответила Тамара Алексеевна, укладывая флакон шампуня в пакет. Она окинула комнату взглядом, будто проверяя, не забыла ли чего, и сказала:

– Я в баню, Миш. Ложись спать, не жди меня.

Дядя Миша кивнул.

– Хорошего пара, – произнес Аркаша.

Тамара Алексеевна улыбнулась в ответ, снова поблагодарила и вышла из комнаты.

Кирилл изложил дяде Миши свое желание зарезервировать за собой один из домов. Мэр молча протянул ему карту поселка и стал разговаривать с Аркашей. Кирилл расстелил бумагу на столе и нашел на ней нужный дом. Несколько раз проверил, чтобы не ошибиться.

– Вот этот, – наконец произнес Кирилл.

Аркаша склонился над картой, проверяя. Наконец, кивнул. Дядя Миша долго искал по карманам авторучку, нашел и пометил что-то на карте.

– Кстати, Кирилла с собой возьми, – обратился мэр к Аркаше. – И, наверно, еще кого-нибудь.

– Я подумал о Захаре, – ответил Аркаша.

– Захарка? Точно, вам как раз водитель будет нужен. Значит, решено: вас двое и Захарка. Ну тогда спокойной ночи, и на завтра я вас с работ снимаю.

Кирилл и Аркаша вышли в коридор. Дядя Миша нагнал их.

– И да, Кирилл, ты там на доме какую-нибудь записку приляпай, а еще лучше табличку и побольше. Не хочу, чтобы вчерашняя бойня из-за матрасов повторилась вновь из-за домов.

– Я на стене автогеном выжгу.

– О, совсем замечательно. Ну все. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Кирилл и Аркаша шли к своей комнате.

– В общем, нам завтра с новенькими надо будет в ближайший город съездить. Дядя Миша хочет, чтобы они свой кусок в наши запасы вложили. А то получается, что мы их бесплатно будем всю зиму кормить. Он со Стасом уже все обсудил. В общем, они должны будут нам полную грузовую газельку с продуктами. Мы им машину дадим, а сами с ними вроде как за компанию поедем.

– Отправляемся после завтрака?

– Да. Ближайший город в двух с половиной – трех часах езды, так что эта поездка на целый день. Надо сейчас прикинуть, может, в городе нам что-то для себя нужно захватить, до весны нового шанса побывать в городе не будет.

Ночь раскинула крылья над поселком, ущербная луна висела в звездном небе. Дневная жара спадала, воздух густо и пряно пах полевыми травами. Кирилл и Вера шли по улочке к «своему» дому. Как и запланировали днем, они собирались провести в нем ночь вдвоем. Школа осталась далеко позади.

Они подошли к дому. Кирилл открыл калитку. Они вошли во двор, поднялись на крыльцо. В сенях замерла непроглядная тьма.

– Свет есть? – спросил Кирилл. – Зажигалка, фонарик?

– Нет.

– У меня тоже.

Кирилл зашел в сени, тьма раскрыла свои объятья. Он ощупью нашел дверь, замок. Попытки с третьей вставил в скважину ключ. Поворот, и дверь открылась. Кирилл толкнул створку, раздался скрип, но визуально ничего не изменилось. Кирилл поводил рукой перед собой: дверь открылась, просто внутри было также темно, как и в сенях.

– Как успехи? – спросила Вера с крыльца.

– Ну дверь я открыл, только дальше абсолютная темнота. И, по-моему, я начинаю слышать из дома зовущий меня утробный потусторонний голос и зловещее ехидное хихиканье. Пойдем обратно в школу? За фонариком?

– Я в доме видела спички и свечку.

– Да?

– Я их нашла, когда ты в школу за машиной ходил. Подумала, что они ночью нам пригодятся. Тут вы подъехали, и я забыла их вынуть из серванта.

– Тот, что на кухне?

– Да.

Кирилл выставил перед собой руки и, осторожно ступая, двинулся вперед. Он всматривался в темноту, но видно ничего не было, только плясали перед глазами цветовые пятна. Кирилл попытался вспомнить, где что стоит, и нарисовал в воображении планировку дома и предстоящий путь до серванта. Получилось неплохо. Идти, конечно, страшновато, но не в том смысле, что кто-то протянет из темноты свои худые руки, схватит за горло костлявыми пальцами и прохрипит утробным замогильным голосом: «Сколько веков я ждал тебя, человечишко! Ням-ням-ням».

Кирилл шел через коридор за сенями. Коридор был маленький, и в его дальнем конце карабкалась по стене лестница на чердак. Справа в коридоре был широкий открытый проем на кухню, пройти через него, потом несколько шагов по диагонали, тоже чуть вправо, и у противоположной стены стоит сервант. Верхняя часть закрыта дверцами из массивного узорного стекла, снизу в два ряда штук десять выдвижных ящичков. В одном из верхних, судя по словам Веры, и лежат спички.

Кирилл нащупал стену справа от себя, и повел рукой по ней. Стена оборвалась. Это проем на кухню. Кирилл шагнул, острая боль пронзила лоб, и Кирилл отшатнулся назад. «Хе-хе-хе, – раздался в голове замогильный голос. – Не ожидал, человечишко?». Кирилл сообразил: проем был слишком низкий, когда он проходил здесь днем, всегда приходилось пригибаться. Сейчас, он ясно дело об этом даже и не вспомнил. Лоб побаливал, но ударился Кирилл не сильно, видимо, даже синяка не будет.

Кирилл рассмеялся. Вот оно оказывается каково, двигаться в мире, ориентируясь только на свои представления о нем. Мир в миллионы раз больше, чем твои знания, и однажды реальность обязательно лягнет тебя прямо в лоб: «Але, не зевай! Да половина твоих знаний иллюзия! Молись, чтобы я тебя пощадила, когда вновь окажется, что мир не такой, как ты о нем думал».

Кирилл пригнулся, нащупал стену сбоку от прохода, и осторожно шагнул вперед. Вот он и на кухне. Сбоку еле видно блестели, какие-то полоски тусклого, словно призрачного света. «Хо-хо, – загудел утробный голос. – Это я приготовил для тебя сюрприз. Ты, действительно, хочешь знать, что это?». Там должно быть окно, вспомнил Кирилл. Видно, это лунный свет проникает в щели между ставен.

Осторожно ступая, Кирилл шел вперед, туда, где должен был стоять сервант. Наконец, выставленные перед собой руки наткнулись на прохладное стекло. Кирилл нащупал верхний слева ящик. Потянул за ручку, и ящик выдвинулся наружу. Теперь предстояло сунуть внутрь руку в надежде найти спички. При мысли о том, что вот он сунет руку и что-то ледяное и склизкое зашевелится у него в ладони, все внутри Кирилла похолодело. «Хи-хи-хи-хи-хи, – в предвкушении забасил утробный голос. – Смелее, человечишко. Ничего не бойся. Хи-хи. Суй руку. Ням-ням-ням».

Кирилл вдохнул и положил руку внутрь ящика. Ледяного и склизкого там не было. Ящик был пуст, если не считать нескольких смятых и сунутых в беспорядке целлофановых пакетов. Так, теперь следующий ящик. В нем были щедро рассыпаны какие-то картонные коробочки. Может, какие специи или приправы, может, лекарства. Кирилл открыл еще один ящик, сунул руку. Что-то холодное, металлическое. В специальных секциях там было разложены ложки, вилки, ножи. Видимо, придется обыскивать все десять ящиков. Кирилл выдвинул новый ящик. Рука почти сразу наткнулась на знакомый по форме и на ощупь предмет, небольшую картонную коробочку, шероховатую с боков. Кирилл нащупал два коробка. Один сунул в карман, про запас, не хотелось шарить руками по полу в темноте, если он случайно выронит первый коробок.

Кирилл вынул спичку и подставил головку к черпаку. Сейчас спичка загорится, и кто знает, что или кого свет выхватит из темноты. С десяток ужасных тварей, хитрых, беззвучно дышащих неуловимым зловонным дыханием, только и ждут, когда он зажжет спичку, и тут же кинутся на него. «Хе-хе-хе…». Кирилл чиркнул, и пламя спички выхватило знакомую обстановку кухни.

Прикрывая пламя свечи ладонью, Кирилл нашел в ящике свечу.

– У-у-у-у, – завыл Кирилл, выходя в сени. Язычок огня плясал в навершии свечи.

– Наконец-то, давай только без шуточек, я тут замерзла, как не знаю кто.

Кирилл осветил Веру. Она стояла, обнимая себя руками, и нижняя челюсть выбивала чечетку. Они зашли в дом. Кирилл закрыл дверь и провел Веру в спальню. Девушка кинулась к кровати, и закуталась в одеяло. Кирилл поставил свечку на комод, в одном из ящиков нашел еще одно одеяло, толстое, пуховое. Закутал в него Веру и обнял ее. Девушка ощутимо дрожала.

Тусклый свет дрожал вслед за колебаниями пламени. Тени плясали на стенах и полу комнаты. Островок света в царстве тьмы. В остальном доме – темнота. За стенами дома – ночь укутала поселок, и дома дремлют под нежный шепот ветра. Кирилл обнимал Веру, чувствовал ее дрожь, смотрел, как тень комода вибрировала и словно извивалась на стене. В груди было пусто. Все происходящее сейчас было Важным Моментом. Кирилл это очень остро чувствовал. Только он и она. Этот дом, который они назвали «своим местом». Эта ночь, что принадлежит только им. Эта дрожь и уязвимость Веры и его забота о ней. Все должно было слиться воедино и сблизить их. Это был Важный Момент, и… ничего. В груди было пусто. Она абсолютно чужой человек. Как только к Кириллу пришло это чувство, все будто стало на свои места. Реальность лягнула Кирилла прямо под зад и теперь довольно хихикала у него за спиной.

Иллюзия и реальность, желание и действительность, представление о чем-то и осознание того, как это устроено на самом деле. Два клоуна на арене жизни. Один – в красочном костюме и ярком гриме, смешит до колик в животе, кривляется, гримасничает, играет, отдаваясь игре полностью, ярко, красочно, феерично. Другой – будто его бедный родственник, в заношенных серых штанах и линялой футболке, без грима, как есть, без арены и зрителей, без гримас и кривляний, все как есть, без роли и даже не пытается играть, он чувствует, ощущает, проживает…

Если бы не усталость долгого путешествия, то того поцелуя просто бы не было.

Если бы не потерянность и страх первой ночи в поселке, то той ночи между ними просто бы не было.

Дальше – лишь инерция, и страх провести долгую зиму в одиночестве. И вот все стало на свои места. Ни движения, ни чувств, только пустота.

Можно продолжить, будто не было этого чувства пустоты, достать белила и колпак с бубенчиками. Можно расстаться, прямо сейчас, сказать, что между ними ничего не может быть, встать и уйти. Будет больно, обоим, но это пройдет.

Дрожь начала стихать, Вера повернулась, посмотрела на Кирилла и сказала:

– Ты ударился, что ли?

– В смысле?

– У тебя огромная красная полоса через весь лоб.

– А, это. Поспорил с реальностью о расположении дверного косяка.

– И как?

– Как всегда, реальность преподнесла очередной сюрприз.

– Мило. Ты так и будешь сидеть или, наконец, поцелуешь меня?

Он смотрел на лицо Веры, глаза, нос, губы. Две недели назад он переспал с ней, а на утро не мог вспомнить ее лица. Если бы не усталость дороги и не те распятые парни, близости бы между ними не было. Если бы не падение астероида и все эти разрушения и смерть, этого бы вообще ничего не было, и не пришлось бы решать, что правильно, а что нет. Кирилл придвинулся к Вере и поцеловал ее.

– Прости, я не могу, – Кирилл отстранился от Веры и сел на постели, голые стопы касались холодных досок пола.

Обнаженная Вера лежала на кровати, одеяло доходило лишь до середины бедер.

– Что-то не так? – Вера приподнялась, облокотившись одной рукой о подушку.

– Ты самая красивая девушка, из всех кого я когда-либо знал, – произнес Кирилл.

Вера молчала.

– Ты мне нравишься, действительно, нравишься.

Вера продолжала молчать, однако, натянула одеяло до подбородка и села на кровати.

– Поэтому я хочу быть с тобой честен. Я… Я считаю, что нам надо расстаться… пока все не зашло слишком далеко.