Текст книги "Нежные объятья апокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Олег Арапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

Кто-то тряс Кирилла за плечо.

– Кирюх, просыпайся.

Кириллу снился сон, и просыпаться не хотелось.

– Кирюха, вставай.

Трясти стали сильнее. Уйди, такой сон, дай досмотреть.

– Кирюха, да проснись же ты.

Толчок оказался сильным, и Кирилл открыл глаза. Темно. Еще ночь. Над ним склонился Аркаша и будил его.

– Проснулся?

– Ага.

Кирилл сел.

– Что случилось?

Кириллу снился такой приятный сон. Когда он ложился спать, то боялся, что всю ночь ему будут сниться те парни на церкви или того хуже, он увидит себя, висящим в один ряд с распятыми, и если посмотрит вниз то увидит, как из живота свисают кишки, а снизу на асфальте рослая овчарка с энтузиазмом будет пожирать его внутренности.

Но приснилось другое. Кирилл и Вера снова были вдвоем в классе. Он и она, звездное небо, ночная свежесть и ароматы полевых трав проникают в проем окна. Кирилл и Вера любят друг друга на расстеленном поверх спальника одеяле. Он любуется, как лунный свет заливает ее кожу и подчеркивает изгибы тела, тени скрывают и манят. Он видит каждый кусочек ее тела, грудь, соски, живот и ниже, только лицо сокрыто в тени, и он входит в нее раз за разом и словно уплывает вдаль.

– Ночью нашли тех бандитов, на рассвете в гости к ним идем, сейчас группу собирают.

– А время сколько?

– Светать через час начнет, не раньше. Все в подвале собираются, там нашли складское помещение без окон. Пойдем, я тебя провожу.

Кирилл убрал спальник и одеяло в багажник.

– Ты сам давно встал?

– С полчаса назад подняли, сказали помогать мужиков будить. Половины не добудишься.

– Богатырский сон?

– Богатырское похмелье.

Кирилл и Аркаша вошли в школу и шли по фойе к лестнице.

– Я так понял, это ты их, Кирюх, нашел?

– Повезло.

Аркаша вел Кирилла по подвалу, была почти полная темнота, только где-то впереди виднелась слабая полоска света.

– Мы тут немного расчистили проход, чтобы никто в темноте не расшибся. Если по прямой идти, то нормально.

Они подошли к свету. Неровный сполох застыл на полу. Аркаша приподнял закрывающее дверь одеяло и пропустил Кирилла внутрь. Свет, хоть и неяркий, ударил по глазам. Помещение по размеру чуть больше класса, у стен стоят стеллажи с какими-то коробками, под потолком проходят трубы, в центре стоят несколько сдвинутых в одну поверхность парт, на свободном месте хаотично расставлены школьные скамейки и стулья. В комнате уже было человек двадцать.

– А вот и наш герой, – поприветствовал Кирилла Ярослав Викторович. Юра Богайчук усмехнулся. Глеб опустил голову и продолжил завязывать шнурки. Дядя Миша одобрительно похлопал Кирилла по плечу, но, учитывая внешность дяди Миши и разницу в росте, выглядело это скорее комично.

– Это все? – Ярослав Викторович обратился к Аркаше.

– Еще двое сейчас подойдут.

– Ну тогда подождем их, и я расскажу, что к чему.

На столе в несколько рядов были разложены автоматы Калашникова, кучками ютились коробки с патронами и запасные магазины. На одной из парт с краю стояли поднос с бутербродами и бутылки с водой. Кирилл не хотел есть, но в горле было сухо.

В помещение вошли обещанные двое.

– Итого двадцать три человека, – посчитал всех Ярослав Викторович. – Думаю, хватит с лихвой.

– То есть двадцать три минус один, итого двадцать два, – поправился Ярослав Викторович. – Михал Михалыча мы оставим в лагере, мы же не хотим рисковать его жизнью понапрасну, верно?

Дядя Миша стоял понурый. Видно, это было не его решение остаться в лагере. Дядя Миша поднял голову, намереваясь что-то сказать. Ярослав Викторович перебил его:

– Миш, мы уже все обсудили. Ты к тому же сам всегда говорил, что ты своего рода мэр, а я своего рода министр обороны. Я не лезу в твои тетради посмотреть хватит ли нам еды на зиму, а ты не хватаешь мои автоматы. Верно?

Богайчук сказал, что согласен с Ярославом Викторовичем и что дядя Миша должен остаться. Общинные поддержали, и дядя Миша сдался.

Кирилл сделал глоток воды, завинтил крышку и поставил бутылку на стол. Большая часть общинных сидели на лавках и стульях, кто-то сонно жевал бутерброд, Богайчук стоял, прислонившись к одному из стеллажей, Аркаша подпирал косяк занавешенной одеялом двери. Кирилл встал рядом с Аркашей.

– Начнем, – сказал Ярослав Викторович. – Ночью удалось обнаружить дом, в котором предположительно могли находиться бандиты. Была произведена разведка, в результате которой установлено: они действительно находятся там и их примерно семь-девять человек. Они засели в здании сельпо. Это сельский магазин, и больше всего он напоминает блиндаж. Видимо, строился в девяностые годы, сразу после перестройки. Этот сельпо – большая бетонная коробка без окон, с двумя металлическими дверями: парадной и складской. Штурмовать ее было бы проблематично. Однако удалось подслушать их разговор. На рассвете они собираются уезжать из поселка. Возле складской двери стоят три автомобиля. На них они, видимо, и хотят бежать. Поэтому наш план действий будет такой: еще затемно мы окружим сельпо, подождем, когда они все выйдут и перестреляем.

– А это точно те… ну те, кто распял людей на церкви, – спросил кто-то из общинных.

– Точно, – подтвердил Юра Богайчук. – Я полчаса белкой у двери сельпо сидел, слушал их пьяные бредни. Есть там у них какой-то живчик, похвалялся, как это было круто вскрывать парней как банки с собачьим кормом.

– А как мы окружать их будем? Ну в смысле у каждого свое место будет? – спросил Глеб.

– Да, сейчас все об этом скажем, – произнес Ярослав Викторович. Здоровой рукой он взял со стола лист бумаги и показал всем. – Юра тут вот план расположения домов набросал…

На белом листе синими чернилами были нарисованы корявые прямоугольники, неровные линии и местами крестики.

– …жирный прямоугольник в центре – это сельпо, квадратики вокруг – это жилые дома, линии – это заборы, эти три овалика – это машины бандитов, ну а крестики – это места, где удобно будет нам сесть в засаду. Возможно, рисунок не ахти получился, но в целом все верно. Юре в этом отношении можно доверять, он бывший опер и участник боевых действий.

Головы повернулись к Юре. Кирилл тоже слышал об этом впервые. Юре было лет 30, но выглядел он моложе, может, потому что был достаточно щуплым на вид и в целом производил впечатление, будто в детстве много не доедал. Факты о его прошлом не особо состыковывались с его внешностью.

– Ладно. В общем, у всех есть двадцать минут, чтобы одеться и сходить в туалет. Через двадцать минут собираемся снова здесь, распределяемся кто где стоит, разбираем оружие и в путь. Все ясно?

Кирилл и Аркадий вернулись к кроссоверу. Аркадий одевался, Кирилл был одет еще с ночного дежурства и спал в одежде. Аркадий, доставая вещи из багажника, старался не шуметь. Страха не было. Но Кирилл понимал, что как только они начнут подходить к сельпо, страх придет.

Кирилл думал, не сходить ли к Вере. Во сне ее лицо было скрыто тенью, и сейчас, когда Кирилл попытался вспомнить его, ничего не получалось. Это было странно, что он помнил каждый поцелованный сантиметр ее тела, но не мог вспомнить ее лица. Это вызывало легкий дискомфорт, и Кирилл хотел пойти взглянуть на Веру.

Раздался звон разбитого стекла.

– Черт, – выругался Аркаша. Он перекладывал в багажнике спальник Кирилла и выронил бутылку вина, одну из тех, что Кирилл принес назад.

Запахло вином. Катька проснулась и заспанная вылезла из салона.

– Ложись спи, – успокоил ее Аркаша. – Просто бутылку случайно уронил. Все хорошо. Спи.

Аркадий поцеловал Катьку. Катька ложиться не собиралась.

– Ладно, я в подвал пошел, догоняй, Кирюх.

Кирилл и Катька остались вдвоем. Кирилл захлопнул багажник, собрался уходить.

– Вы их нашли, – сказала Катька, и это не был вопрос.

Кирилл кивнул.

– За ними идете?

– Да. Нас много, их мало. Все будет хорошо. Кать, ложись спи.

Катька обняла Кирилла.

– Будь осторожен. И верни мне Аркашу живым. Хорошо?

– Хорошо. Спи, Катька.

Кирилл почувствовал, что у него начали дрожать руки, от самых локтей и ниже, мелкой-мелкой дрожью. Он отстранился от Кати.

– Спи, Катька. Все будет хорошо. Мы оба вернемся.

Кирилл подошел к школе. Аркадий ждал его в фойе.

– Как она?

– Нормально.

– Умом понимаю, что вряд ли там будет опасно, но боюсь раскиселиться, если с Катькой долго пробуду.

– Пойдем, Аркаш, захапаем себе пулемет, и пусть нас все боятся.

– Пулемет в грузовике остался, посчитали, что только мешаться будет.

– А-а-а, а я надеялся…

Двумя группами они шли через поселок. Было темно, но небо на востоке уже начинало сереть. С реки тянулся туман, но Ярослав Викторович сказал, что это им только на руку. Воздух пах сыростью, а шорохи шагов по асфальту звучали приглушенно и как-то отдаленно.

Кирилла и Аркадия сочли малоопытными в военном деле и поставили со стороны парадного входа. Бандиты должны будут выйти к машинам через складские ворота, так что Кириллу и Аркаше, как и многим другим, вряд ли даже стрелять придется.

Группа, где они вдвоем были, возглавлялась Ярославом Викторовичем и должна была подойти к сельпо со стороны реки. Другая группа, которую вел Юра Богайчук, шла по соседней улице и должна была сесть в засаду с противоположной стороны сельпо.

С каждым пройденным домом ночь отступала, и мир серел все больше и больше. Кирилл узнал дом с большой телескопической антенной на крыше. До сельпо осталась лишь пара дворов. Дальние дома скрывались в тумане, и магазин еще не было видно. Но Кирилл знал, что он там, впереди.

Было сыро и прохладно, но ладони вспотели, и Кирилл пытался вытереть их, не вынимая рук из карманов куртки, но ничего не получалось, и он просто вынул руки, подставив ладони утреннему воздуху.

Аркаша тронул его за плечо и показал, что им надо направо. Они подошли к сельпо. Группа расходилась, и каждый шел к своему месту. Сельпо спал в белесой дымке тумана. Светлело быстро. Перед сельпо была небольшая площадь, с чугунным памятником Ленину в центре. На противоположном от сельпо конце площади, чуть справа, на спущенных колесах покоился ржавеющий грузовик. Аркаша должен был залечь с одной стороны грузовика, Кирилл с другой.

За грузовиком асфальт обрывался, и тянулась неглубокая канавка. Кирилл лег на землю со стороны кабины. Парадная дверь сельпо была хорошо видна и находилась слева. Были видны вся правая стена магазина и часть пятачка за магазином. На пятачке почти, скрываясь в тумане, виднелась одна из машин бандитов.

Кирилл снял автомат с предохранителя и передернул затвор. Ладони были влажные, и он вытер их об штаны. Было светло. С востока над домами уже виднелась розовая дымка восходящего солнца. Было тихо, очень тихо. Кирилл только слышал свое неровное дыхание. Он лежал на животе, и с каждым вдохом грудь вздымала все тело, сердце бешено колотилось. Бой еще не начался, и мог начаться только через полчаса-час, но Кирилл уже чувствовал усталость во всем теле, и старался успокоиться. Но с каждым вдохом хотелось вдохнуть все больше, легким не хватало места в грудной клетке, а сердце бухало не только в груди, но и в горле, в лице и в ушах.

Кирилл перевернулся чуть на бок, чтобы легче было дышать. Вытер правую ладонь об штаны, рука просто ходуном ходила. Если придется стрелять, то он попадет куда угодно, кроме того, куда надо. Правильно его с утра назвали – герой. Он вчера ночью так гордился собой, что бандитов нашел. Да пропади они все!

В тишине, словно выстрел, прозвучал лязг открывающейся металлической двери. Кирилл вздрогнул и направил скачущий ствол автомата на парадную дверь. В голове непрерывным хаотичным потоком стремительно проносились какие-то смутные образы. Пот заливал глаза. Дверь была закрыта. Уже было совсем светло, и туман редел.

Кирилл перевел взгляд. Автомобиль, стоящий за магазином, выступил из тумана. Это был джип темного цвета, он был четко виден на фоне светло-зеленого забора. Кирилл вздрогнул. На крышу джипа с кошачьей проворностью взлетел один из бандитов. Кирилл увидел его четко и будто вблизи, будто весь кусок мира с бандитом в центре неожиданно придвинулся к Кириллу. Худой, смуглый, словно закопченный, бандит пустыми глазами сканировал пространство вокруг, вел взгляд вдоль домов, к грузовику. Кирилл лежал на земле у самой кабины, в тени грузовика. Бандит не сможет его увидеть, и когда пустой взгляд приблизился к Кириллу, Кирилл вжался в землю и постарался стать еще не заметнее. Описав взглядом полный круг, бандит по-животному втянул носом воздух.

Раздался голос. Туман исказил звук, и Кирилл вздрогнул, на миг показалось, что говорящий стоял где-то рядом с ним или вообще за спиной.

– Деготь, мы едем или ты так и будешь сидеть на джипе?

Возле джипа появились еще два бандита. Они вели кого-то со связанными за спиной руками и мешком на голове и сунули его на заднее сиденье джипа.

– Тсс, здесь они, – зашипел Деготь.

Бандит одним движением взвился в воздух и исчез за забором.

В тот же миг тишину разорвала автоматная очередь, а за ней и другие. Два бандита возле джипа упали как подкошенные. Кирилл приник к прицелу автомата. Но больше никого не было видно. Кирилл смотрел на джип, готовый тут же нажать на курок, если кто-то появится. Ствол качался, но руки перестали трястись, и Кирилл был уверен, что если стрельнет, то попадет куда надо.

Стрельба стихла также неожиданно, как и началась. Откуда-то из-за сельпо раздался крик Юры:

– Один сбежал! Пашка, Слава, Коля слева обходите, я к реке гнать его буду!

– Остальные на местах сидим, – это был голос Ярослава Викторовича. – Сейчас сельпо проверим.

Кирилл лежал возле грузовика. Видно никого не было. Туман почти растворился. Солнечные лучи уже выглядывали из-за домов.

– Все, отбой! – голос Ярослава Викторовича прозвучал глухо, будто говорил он из здания магазина. Через несколько секунд Ярослав Викторович появился возле джипа и, помахав рукой, крикнул снова:

– Отбой, выходи.

На площади перед сельпо стали появляться общинные. Кирилл поднялся с земли. Свитер под курткой был мокрый насквозь.

– Автомат на предохранитель поставь, – сказал Аркаша суровым голосом. Он вышел из-за грузовика. – Я свой поставил, – продолжил он и улыбнулся.

Кирилл передвинул предохранитель, автомат казался невыносимо тяжелым, только тяжесть теперь была приятной, расслабляющей. Они пошли к сельпо.

– Ты как, не обписался? – спросил Аркаша.

– Слава богу, нет.

– А у меня так пару капель убегло.

Кирилл машинально посмотрел на штаны Аркаши. Они были черного цвета, и видно ничего не было.

– Ага, поверил.

– Ну так тут поверишь…

– Так ты все-таки да?

– Да, да, каюсь, задремал ненадолго, но как сказали «отбой», я сразу проснулся. Чеснслово. Мне выдадут орден, товарищ генерал?

– Нет, но распутной девкой попользоваться разрешат, только ты восемнадцатый в очереди…

Они обошли здание сельпо и вышли на пятачок за магазином. Шутки прекратились. Асфальт был залит кровью, и между складскими дверями и автомобилями лежали семь тел. Тела выглядели странно отчужденно, словно больше они не принадлежали этому миру.

Большая часть общинных скучковались в стороне на травке возле забора. Кто-то курил, кто-то просто сидел на мокрой от росы траве.

Складские двери имели небольшое крыльцо, и сбоку ступенек находился пандус, чтобы закатывать грузовую тележку наверх в магазин. На пандусе полулежала девушка, и один из общинных бинтовал ей ногу.

Ярослав Викторович проследил взгляд Кирилла и пояснил:

– Заложница. Юрке пришлось по ногам ей стрельнуть, чтобы она упала, и остальные ее не подстрелили.

Кирилл вспомнил:

– Они в джип еще кого-то засунули.

– Точно.

Аркаша стоял возле джипа. Он заглянул в окно и открыл заднюю дверь.

– А все здесь? – спросил Ярослав Викторович и осмотрел стоящих. – Глеб здесь?

Глеба не было.

– Так, посчитайтесь все ли здесь, а ты, Кирилл, пойдем со мной.

Кирилл пошел за Ярославом Викторовичем. Они вышли на улицу и направились вдоль забора к воротам. Этот двор вплотную прилегал к пятачку за сельпо, и был отделен высоким зеленым забором. Рассудили, что когда начнут стрелять, вряд ли кто-нибудь сможет под пулями перелезть через двухметровый забор, но на всякий случай внутренний дворик за забором посадили охранять Глеба. Если бы кто-нибудь все-таки успел перелезть через забор, его без труда смог бы подстрелить и один человек. Тот бандит с крыши джипа, Деготь, как его назвали другие, прыгнул как раз в этот дворик и должен был оказаться перед Глебом как на блюдечке. Но бандит сбежал, а Глеба среди остальных общинных не было.

Они подошли к воротам. На другой стороне дороги в двух дворах дальше по улице Кирилл увидел сидящих на асфальте собак. Видимо, те самые, предпочли ретироваться, когда увидели людей. Собаки с интересом наблюдали за происходящим. Ярослав Викторович достал из кобуры на поясе пистолет и осторожно приоткрыл калитку. Зашел во двор. Кирилл с автоматом наготове последовал за ним. Внутри было пусто. На крыльце дома лежал Глеб. Ярослав Викторович убрал пистолет и поднялся на крыльцо, присел возле тела.

– Живой. Ух! Только шишка на башке здоровенная.

Ярослав Викторович осмотрелся и, наклонившись, вытащил из сеней автомат.

– Проверь, – сказал он, протягивая здоровой рукой автомат Кириллу.

Кирилл повесил свой автомат на плечо, и осмотрел предохранитель на оружии Глеба. Он был снят. Кирилл вытащил обойму и передернул затвор. Ничего не произошло. Патрона в стволе не было.

– Видно, так все было, – констатировал Ярослав Викторович. – Этот Деготь слишком неожиданно перепрыгнул сюда, а Глеб был не готов. Снять предохранитель успел, а патрон в патронник дослать уже не успел. Бандит подскочил и вырубил его, автомат закатился в сени. Бандит не стал терять времени и убежал. Повезло Глебу. Ладно, очнется, сам все расскажет. Дите! Из-за такой мелочи чуть не погиб. Вот убьют, так быстро научитесь автоматом пользоваться.

Ярослав Викторович забрал автомат из рук Кирилла и зашагал к калитке.

Помимо автоматов и запасных магазинов всем выдали еще и аптечки. Кирилл прислонил автомат к лестнице, и стал перебинтовывать голову Глебу. Когда повязка была наложена, Кирилл скрутил с пузырька с нашатырем колпачок и, смочив бинт, сунул тампон Глебу под нос. В те два с лишним месяца, что они были в дороге, Ярослав Викторович несколько раз показывал, как пользоваться автоматом и как оказывать первую помощь.

Глеб пришел в себя и дернулся, видимо, полагая, что бой еще продолжается.

– Тихо, тихо, все уже закончилось.

Глеб посмотрел на Кирилла, и Кирилл помог ему сесть.

– Как зовут, помнишь? Потому что если не помнишь, я больше не знаю, что еще спросить.

– Меня Глеб. А ты Кирилл.

– Давай, давай за работу, хватит курить! Неприятно, а надо, – из-за забора долетел голос Ярослава Викторовича. Голос звучал непривычно жестко.

– Он так неожиданно появился, – сказал Глеб. – Я был готов. Он приземлился прямо мне под прицел. Я нажал курок, и ничего не произошло. Забыл затвор передернуть. Раз пять проверил, снял ли предохранитель, а про затвор забыл. Опустил взгляд, чтобы затвор найти, а дальше темнота.

– Главное жив остался.

Из-за забора со стороны сельпо донесся звук заведенного двигателя, стало слышно, как отъехала машина, и все снова стихло.

– Вы его поймали? – спросил Глеб.

– Сбежал, но его ловят. Пойдем, я тебя отведу к остальным.

Кирилл помог Глебу подняться. Ноги Глеба плохо держали. Кирилл перекинул руку Глеба себе через шею, и вдвоем они пошли к сельпо.

Солнце встало, воздух прогревался. Мокрый свитер под курткой неприятно холодил тело. Роса на траве сверкала, и от травинок шел пар. Пандус на крыльце магазина был свободен, и Кирилл оставил бывшего друга там.

Ярослав Викторович стал расспрашивать Глеба, что произошло. Кирилл осмотрелся.

Одной машины не хватало, так же как заложницы с перебинтованными ногами и Аркаши. Видимо, Аркаша повез двух освобожденных в лагерь. Остальные общинные оттаскивали мертвых к стене магазина и складывали их там в ряд. На чистом от крови куске асфальта было разложено оружие бандитов: обрезы, охотничья двустволка, пистолеты. Не нужно быть военным гением, чтобы понять: выстоять против двадцати человек с автоматами у бандитов не было ни единого шанса.

– Кирилл, бери вон ту машину, грузи туда, все оружие и все ценное из джипа, забирай Глеба и двигай в лагерь.

– Может, я тогда лучше на джипе поеду?

– Ну если ты догонишь того бандита и возьмешь у него ключи, то давай, – через секунду Ярослав Викторович добавил. – Прости. Просто Богайчука и остальных долго нет.

Через пять минут, Кирилл завел двигатель, вывел машину на улицу и поехал к школе. Глеб после разговора с Ярославом Викторовичем сидел на пассажирском сиденье хмурый и смотрел куда-то в окно.

Близился вечер. Было жарко, и солнце немилосердно припекало. Запахи полыни и сухостоя смешивались с сырым и пряным ароматом вскопанной земли. Они копали могилы на сельском кладбище. Кирилл, Аркаша и еще человек пятнадцать, парней и мужчин. Работали в две бригады. Одни копали, другие отдыхали в небольшой кленовой рощице по близости. Потом менялись.

Была их очередь отдыхать, и Кирилл и Аркаша валялись в теньке развесистого клена. Остальные парни с их бригады расположились неподалеку.

Копать могилу под палящими лучами солнца было тяжко. Земляная пыль липла к вспотевшему телу, капли пота сбегали по коже, и тут и там на посеревшей от грязи коже блестели влажные дорожки. Едкий пот то и дело заливал глаза, мышцы от жары уставали быстрее обычного, и каждая лопата с землей казалась непомерно тяжелой.

В тени той же рощицы, где они сейчас отдыхали, лежали тела убитых бандитов, и каждый раз, когда приходилось идти от ям и земляных куч к деревьям, было видно, как вокруг того места, где лежали тела, кружат черные жирные мухи. Там было только семь тел. Того сбежавшего бандита так и не смогли поймать.

К шуму работ добавился звук приближающегося автомобиля. От поселка кто-то ехал. Вот одна из трофейных машин с прицепом в хвосте показалась из-за частокола памятников и надгробий, пара поворотов, и автомобиль замер возле рощицы.

Из кабины появился Захарка. Приглашающим жестом он махнул в сторону прицепа и сказал:

– Разгружай!

– Захар, пожалуйста, энтузиазма поменьше, ты все-таки о людях говоришь, – произнес кто-то из общинных.

Захарка сник.

– Это не распятые парни. Это собаки. Ярослав Викторович сказал, что они попробовали человеческого мяса и их опасно оставлять в живых. Могут на людей напасть.

– Ясно.

Кирилл натянул перчатки и с остальными подошел к прицепу. Собачьи тела лежали вповалку, то тут, то там сквозь густую серую и белую шерсть виднелась уже подсохшая кровь. Боковина прицепа с металлическим лязгом опустилась. Аркаша подтянул ближайшее тело к краю, кивнул Кириллу. Кирилл, стараясь не смотреть, ухватил собаку за задние лапы. Они подняли тело с прицепа и понесли в тень кленовой рощицы.

Солнце висело над самым горизонтом, и скоро уже должно начать темнеть. Воздух был залит густой перламутровой дымкой. Тени от надгробий удлинились, дурманящий запах полыни и сухостоя плыл над кладбищем.

Могилы уже были готовы. Четыре в ряд – для распятых парней. Одна в стороне – для всех остальных. В большой квадратной яме лежали без разбору трупы бандитов и тела собак. Ярослав Викторович, стоя на краю общей могилы, негромко произнес «Собакам собачьи похороны» и кивнул, чтобы закапывали яму.

Освобожденные девушки сказали, как звали парней, кто-то соорудил кресты, где раскаленным гвоздем выжег имена и дату смерти. Четыре вытянутых земляных холмика расположились в ряд, общинные толпой стояли вокруг. Кирилл держал крест у основания, и Аркаша заржавленной кувалдой удар за ударом вгонял его в землю у изголовья крайней могилы. Потом точно также они вбили и оставшиеся три креста, общинные в молчании наблюдали за их действиями. Спасенных девушек среди них не было. Раненая с температурой лежала в импровизированном лазарете, а вторая осталась с ней.

Дядя Миша произнес совсем короткую речь о том, что мир изменился и что надо молиться, чтобы такое не стало нормой. Похороны закончились, и все стали расходиться. Казавшийся бесконечным день подходил к концу. Машина с лопатами и другим инструментом уже уехала, и люди, растянувшись по проселочной дороге, шли назад в поселок.

– На речку пойдешь? – спросил Аркаша.

– Надо. Ложиться спать в кладбищенской земле не сильно хочется, – Кирилл усмехнулся. – Как-то двусмысленно прозвучало. Имел в виду, что надо смыть землю с себя.

– Я так и понял.

Недолго они брели в молчании.

Кирилл смотрел на Веру. Девушка шла метрах в двадцати впереди, и ее фигура то скрывалась за спинами общинных, то появлялась вновь.

Войдя в поселок, Кирилл и Аркаша свернули и пошли к реке. Солнце висело низко, и улицы были залиты алым. Весь путь они проделали в молчании, и, только искупавшись и сев сохнуть на траве, заговорили. Солнце уже скрылось за горизонтом, сиреневые сумерки опустились на деревню, пляж и перекинувшись через реку, расплылись по тому берегу.

– Мне все это напоминает тот первый день, – сказал Кирилл. – День катастрофы. Тот день и сегодняшний очень похожи. Они у меня в голове накладываются один на другой. Та же близость смерти и та же нужда в близости другого человека.

– Когда тяжело, все мы ищем опору в других людях. Для того и нужны друзья.

– Да, а если рядом нет друга, даже просто близкого человека?

– Тогда приходится совсем тяжко.

– В тот день, когда объявили эвакуацию, я все искал свою девушку. Было хреново, я ничего не понимал, и очень хотелось, чтобы кто-то близкий был рядом. Я понимал, что, вряд ли, найду свою подругу. Уже оставалось совсем мало времени, и незнакомая девушка предложили мне близость. Не ту, что я искал. Телесную. Я отказался. Знаешь, синица в руках и журавль в небе. Я выбрал журавля. Скорее даже, свою мысль, что журавль где-то должен быть в небе, выбрал, всего лишь, призрак журавля. Подругу я тогда не нашел. И потом, когда через год наступило лето и я ходил по пригороду и искал родных, я ее тоже не нашел. Никого не нашел. Ни реальной синицы, ни иллюзорного журавля. Было такое чувство, что меня обманули. Жизнь обманула. Или другие люди, что говорили мне когда-то, что правильно, а что нет.

Иногда я вспоминаю Ксеню, свою подругу. Образ стерся. Осталось лишь какое-то теплое чувство внутри. Образ слился с той незнакомкой. Я вспоминаю Ксеню, наш последний поцелуй и ее последнюю подаренную мне улыбку, ее улыбка превращается в улыбку незнакомки, лицо Ксени становится лицом незнакомки, потом остается только незнакомка. Я стою, смотрю на незнакомку, готовую лечь со мной, и не могу понять, почему не вошел тогда в открытую дверь.

Аркаша молчал.

– Теперь я понимаю, что когда мы жили в городе, я каждый вечер в «гостевой» искал опору в случайных девушках и заходил в каждую открытую дверь. И сейчас, все вот это, вчерашний вечер, ночь и весь этот сегодняшний день, все это – то же самое, как тогда. Кто бы я хотел, чтобы сегодня был со мной рядом, если завтра мне предстоит умереть?

– Что выбрать: синицу или журавля?

– Ага. Когда мы с тобой забивали кресты, я смотрел на Веру и вдруг осознал, что она не Ксеня, а та другая – незнакомка. Первое впечатление было верным, не зря я почувствовал себя как-то странно, когда поцеловал Веру в первый раз, – Кирилл помолчал. – Мы ведь в любой момент может оказаться на месте распятых парней. Не хочу больше синиц, хочу журавля.