Текст книги "Золушка 2020 (СИ)"

Автор книги: Оле Адлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11.
Не прощаясь

АНДРЕЙ

Мари уснула, а я лежал рядом и смотрел на нее. Шесть утра. Есть еще пара часов, чтобы подремать тоже, но сон не шел. Сегодня вечером я уже буду в Питере. Опять все заново Карусель кружит, не останавливаясь, и я на ней самая симпатичная лошадка.

Я впитывал кожей последние минуты рядом с Мари, наслаждался ее близостью и теплом тела, вдыхал запах, запоминая все-все, что произошло с нами за эти несколько дней. Я жалел только об одном, что не могу проснуться с ней в полдень и повторить наш безумный марафон, позавтракать вместе, принять совместный душ, который снова превратится в эротические игрища, валяться потом мокрыми в постели, смеяться и смотреть в ее синие глаза, теряя разум, память и волю.

Но нормальная жизнь закончилась. Да что там… Она и не начиналась. Едва я взял в руки мобильный, увидел очередной завал из сообщений, писем и не отвеченных вызовов. Большая часть была от друзей и родственников в честь нового года. На все придется ответить. Черт, я начинаю проникаться религией, которая отрицает праздники.

Встав с кровати, я собрал свою одежду, снял со стены Никон и прошел в гостиную. Чувствуя себя последней скотиной, сразу направился к столу. Целенаправленно полез в ящик, куда Мари спрятала свой рисунок. Я не ошибся. Он лежал там и теперь пустые клетки были заполнены новыми картинками. Мы целуемся на поле, мы в машине, мы на диване. Я улыбался, рассматривая детали. Футбольный мяч и стаканчик с коктейлем. Мои руки на руле и очки Мари на глазах. Она верхом на мне, на диване, а на столике рядом обкусанные треугольники пиццы.

Я не стал воровать картинку. Там остались еще пустые места, куда очень просились листики клубники и недопитый бокал вина, я целую ее, снимая одновременно на Никон, мы в постели и в душе. И… Мари одна утром. Потому что…

Потому что я не умею прощаться и совсем не знаю, что сказать ей, когда проснется. Спасибо?

Нет.

Было круто?

Это же очевидно.

Спасибо. Было круто. Как-нибудь повторим?

Она мне врежет за такое.

Вздохнув, я сфотографировал на телефон ее комикс, а потом взял ручку и написал в самой последней пустой клетке: «Я не умею прощаться».

Старался, чтобы буквы были ровными, но все равно вышли какие-то каракули. Меня сто раз лупили по рукам за поганый почерк, уверяя, что наследник обязан писать каллиграфически идеально, но я так и не смог научиться. Вот и сейчас попытался написать красиво, но… Опять остался верен себе. Как пауки нацарапали. Пусть так. Я был с ней настоящим, останусь и в этом собой.

Я прижал листок Никоном. У Мари останутся фотографии. Я был абсолютно уверен, что только у нее. Меня подмывало включить компьютер, перебросить кадры с фотоаппарата и отпечатать несколько штук. Но себе я доверял меньше, чем Мари. Потеряю, все всплывет. Доказывай потом.

Я оделся и сел на диван. На дорожку. Осматривая гостиную, я снова и снова запоминал малейшие детали и все, что здесь говорил, слышал, так остро чувствовал. Беззвучный вызов зажёг экран телефона.

– Алло, – ответил я шёпотом.

– Андрей Дмитриевич, самолет будет готов через два часа. Вам лучше поторопиться, если хотите еще заехать в съемную квартиру за вещами, – отрапортовал начальник охраны.

– Да. Спасибо. Я спускаюсь.

Встав с дивана, я прошел к спальне, но остановился у открытой двери. Мари спала. Такая красивая, растрёпанная, юная, свежая. Она была для меня, как глоток свежего воздуха, как оазис в пустыне. Идеальна и безрассудна. У нас все могло быть иначе, если бы я не был Романовым. Ей не нужна моя жизнь. Она не сможет при дворе. Простая девчонка, сбежавшая в нормальность от богатства. Я не имею права заманивать ее в золотую клетку снова.

Я последний раз взглянул на нее. Безумно хотелось поцеловать, но сдержался. Ушел.

Потом была машина, квартира, снова дорога до аэропорта. Частный самолет и хмурая Стефания ждали меня вместе с командой пилотов. Несколько часов в небе, и вот я уже с корабля на бал. Вернее на аудиенцию к его Величеству Дмитрию Второму.

Мои шаги звучали звонким эхом, отскакивая от стен коридора Зимнего Дворца, официальной резиденции Романовых. Многие имения за последние сто лет были превращены в музеи или шикарные гостиницы, но Зимний всегда оставался символом и оплотом царской власти, самодержавия в России. Именно здесь большую часть времени проводил мой отец. Именно здесь я родился и вырос. Именно здесь меня чаще всего отчитывали и наставляли.

Я вошел в кабинет и с прискорбием обнаружил, что отче ждал меня в компании мамы. Тонкий ход. Мы могли много чего сказать друг другу один на один, но в присутствии царицы отец никогда не позволял себе быть резким. Он, разумеется, не боялся своей жены и не находился под ее влиянием, но наше воспитание не позволяло расстраивать любимых женщин. Отец любил маму. Я – тоже. Таким образом, мы оба становились заложниками ее доброго расположения.

Царица Анастасия сидела в кресле мужа, а сам он стоял у стола, сложив руки на груди. Картина Репина «Возвращения блудного царевича». Холст. Масло.

Не здороваясь, отец смерил меня взглядом.

– У меня только один вопрос, Андрей, – проговорил отче.

– Ну… – я ухмыльнулся и лихо заломил бровь.

– Кто она?

О, нет, па. Этого ты никогда не узнаешь.

Мари

Я проснулась от стука в дверь. Воспоминания о ночи окатили вместо ведра холодной воды.

– Андрей, – позвала я.

Ответа не последовало. Кто-то настойчиво колотил снаружи. Я встала с кровати, натягивая джинсы и майку. По пути к двери поняла, что Андрея в квартире нет. Ушел.

– Мари, Мари, – вопил Джо за дверью.

Я поспешила открыть.

– Ты чего орешь? – спросила я вместо приветствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хвала небесам.

Приятель обнял так крепко, что я пискнула. Непонятно, в честь чего столько шума и радости. Пришлось попросить пощады. Джо нехотя отпустил меня.

– Ты чего?

– Элли сказала, что тебя ограбили и убили. Телефоны не отвечают, и ты ей не перезвонила. Уже обед, она едет домой и просила проверить.

– Да все в порядке, – соврала я. – Зачем меня проверять, интересно? Почему именно ты, а не она сама?

– Она боится трупов. Сама не хочет в квартиру заходить, пока не убедится.

Джо сам уже понял масштаб нелепости, в которую его втянула сумасшедшая блондинка. Мы захохотали, а потом он безапелляционно заявил:

– Спускайся, угощу тебя завтраком.

Приятель ушел, понося Элли последними словами. Я стояла у закрытой двери, вспоминая все, что было ночью, принимая горькую радость, бабочек, которые порхали в животе и слезы, наворачивающиеся на глаза.

Он ушел. Так и должно быть.

Ноги сами понесли меня к столу, в котором лежали рисунки. Nikon придавливал листок.

Я не умею прощаться.

Боже, ну и почерк.

Я взяла карандаш и заполнила пустые клетки. Сквозь глупую улыбку текли слезы. Не рыдания, а просто выход эмоций. Я плакала не от горя. Только от радости. От счастья, что была с ним. Самым странным и восхитительным парнем в моей жизни.

Я потянулась к камере, но она безнадежно разрядилась. Зарядник я посеяла сто лет назад. Наверно, лет через двадцать куплю новый и осмелюсь взглянуть на кадры, что хранятся в памяти древнего фотоаппарата. Но не сегодня. Я положила рисунок и камеру обратно в ящик. Ящик имени Андрея Романова. Не тратя времени на макияж, я умылась, накинула куртку и поспешила в пиццерию.

Элли уже была там. Она повисла у меня на шее и раз сто повторила:

– Жива! Ты жива! Какое счастье. Я так волновалась.

Я даже злиться на нее не могла, только смеялась как дурочка, стараясь снова не разреветься. Хорошо, что Джо быстренько отвлек от сантиментов вкуснейшим супом по фирменному рецепту бабушки. Пока я его ела, Элли забрасывала меня подробностями вчерашней тусовки. Главным героем ее рассказа оказался не Андрей, а Костя. Ну и дела.

На стене что-то пел телевизор, был включен MTV. Я бездумно глазела в экран, кивая Элли на автомате. А перед глазами стояло совсем другое.

Я вздрогнула, когда новости шоу бизнеса неожиданно совпали с моими грезами. Главным героем дня был Андрей Романов. Именно его лицо показывали во весь экран.

– Мари, смотри! Это он. Он! Я же говорила. Вентнор. Фотки оттуда. Джо, сделай погромче.

Джо надавил на кнопку пульта, и я услышала то, что предпочла бы не знать. Ведущая новостей весело вещала за кадром:

– Андрей Романов, наследный князь Всея Руси, будущий царь и самодержец, провел праздники в Лондоне. Мы уже рассказывали, что Рождество он встретил в пабе «Медведь», но тогда не было фото, потом царевич был замечен с друзьями и братом на автопрогулке. Он рассекал по улицам Лондона в ярком желтом Порше. Обратите внимание на девушку. Это Элизабет Роллинг. Она училась с Романовым в Оксфорде. Именно к ней, по слухам приехал погостить Андрей. И с ней же он был на приеме у королевы, а так же именно в компании леди Роллинг встретил новый год в небольшом пабе Вентнора. Очень миленько, правда? Возможно, скоро из Зимнего объявят о помолвке? Посмотрите только, как ребята смотрят друг на друга. Уверена, русской короне не помешает немного английской крови. Ждем-ждем, Андрей. Будь смелым.

На экране в это время менялись кадры. Андрей и какая-то девушка. Они в моей машине, они на приеме у Королевы, они в пабе. Их улыбки и взгляды более чем красноречивы.

Кажется, мое сердце не билось, пока я смотрела сюжет. Я не моргала и не дышала, я слышала только диктора, хотя Элли и Джо в это время тоже яростно дискутировали.

– Брось, Элли, не верю я в этого Романова. Ну приехал, потусил. Кто сказал, что он на ней женится? И Порш как у Мари. Подумаешь, важный принц.

– О, нет, малыш, – самодовольно парировала моя подружка. – Я видела их, Джо. Они целовались в новый год. Андрей не отходил от Лиззи. Он так себе заноза, конечно, но было бы прикольно. Не зря же Эндрю примчался в Лондон. Правда, он немного странный. Исчез рано. Не попрощался. Вроде бы с Лиззи тоже. Ну, мне было не до нее.

– Откуда ты знаешь? – прохрипела я.

– Что именно?

– Что он исчез и не попрощался.

– Мне Костя сказал. Его кузен. Мы потом…

Потом я снова не слушала, лишь смотрела на ложку супа, глупо улыбаясь и стараясь не плакать снова.

Что ж…

Возможно, он просто не умеет прощаться.

Глава 12.
Хитросплетения

МАРИ

Сто миль в час. Мне и двухсот будет мало.

Уволена!

Первый раз в жизни захотелось разреветься от обиды. Я вдавила педаль глубже, сжала руль крепче. Машину повело по мокрой трассе. Я еле удержала руль, чуть повернула в сторону заноса и только потом сбросила скорость. Как-то резко захотелось жить. Парочка уродов не загонят меня в гроб.

Я ведь пережила расставание с принцем. Пережила, что он катал в моей машине свою невесту. Это вроде бы побольнее будет. Что мне теперь интриги и увольнение с любимой работы?

Но было больно все равно. И неудобные воспоминания об Андрее в сравнение с сегодняшней драмой бередили мои раны, добавляя к досаде еще и фантомную боль. Ногу вроде бы отрезали давно, но она все еще ноет.

Всегда подозревала, что в Гео был редкостный серпентарий. Наверно, вытравили бы раньше, если бы я не хваталась за все экспедиции подряд. А тут решила пожить спокойно, поработать в Лондоне.

Какое там. У доброжелателей были другие планы.

Наверно, я сама виновата. Нужно было хранить резервные копии дома или в облаке. Нет папки с фотографиями в номер. Нет оправдания. Нет работы. Когда я поумнею? Порш сам вез меня в летний домик. Клянусь, он сам. Но затормозила на проселочной дороге я по личной инициативе. Какая разница, где упиваться собственной никчемностью?

Дождик противно моросил, но меня это не остановило.

Я вышла из машины, встала посреди дороги. Немного отвлеклась, вспоминая, как мы с Андреем играли здесь в подобие футбола, а потом скатились под откос.

Наши поцелуи.

Очень хотелось опять начать курить. Я решила закончить мокнуть, страдая, доехать до ближайшего магазина и купить сигарет, как в кармане затрещал мобильник. Я посмотрела на дисплей. У него нюх на мои неприятности?

Проведя по экрану, я приняла вызов.

– Привет, пап. Ты был прав, я неудачница.

Стоит признать, что кроме склонности к деспотизму и авторитарности мой отец еще был эмпатом. Он очень тонко чувствовал, когда я размазана и опрокинута на лопатки. В такие дни он не пытался меня добить, а становился внимательным и милым. Возможно, он всегда таким был, но мой гонор и привычка перечить действовали как красная тряпка на быка. В действительно тяжелые минуты, отец меня поддерживал, как никто другой. Так было, когда умерла мама, например. Я бы не выдержала это все без отца. И сейчас он был готов выслушать.

Бесценно.

– Что случилось? – тут же выпалил отец тоном «я убью любого, кто обидел мою малышку».

Я в общих чертах рассказала о подставе в редакции и собственной глупости. Отец даже не стал паразитировать на моем признании вины и некомпетентности. Напротив. Он поддержал.

– Марьяш, так везде. Ты молоденькая и неопытная. Конечно, пока ты моталась чертовым куличкам, то никому не мешала, а в Лондоне, на теплом месте, хотят сидеть многие. Мне жаль, малышка. Хочешь, я приеду?

– Нет, пап, нет. Я в порядке. Так, немного расклеилась. Сейчас проветрюсь и пойду искать работу. Может быть, фрилансом опять займусь. Попробую набить клиентскую базу, чтобы свадьбы снимать.

– Ты же ненавидишь это.

– Всей душой. Но надо же как-то зарабатывать. – Я сразу заявила, чтобы он не обольщался. – Можешь не начинать петь песню про экономический в МГУ и перспективную должность в твоей компании.

Отец вздохнул.

– Да, кажется, я не сделаю из тебя приличного человека.

– О, об этом можно давно забыть. Ты еще долго держался.

Мы вместе посмеялись, и я за долгое время почувствовала при разговоре с отцом что-то кроме желания делать вопреки. Возможно, потому что он перестал давить и говорил со мной… ласково. Как же мало мне надо.

– Ты там не раскисай, малыш, ладно? Я попробую что-нибудь придумать.

– Не надо, пап. Я сама.

– Конечно. Сама. Как всегда, сама. Моя неугомонная самостоятельная Марианна. С такой жизненной энергией ты бы сделала блестящую карьеру при дворе.

– Даже не заикайся.

– Молчу-молчу, – усмехнулся он. – Деньги нужны?

– Нет, пока есть. Сезон аренды начинается. Да я и не трачу много. Ладно. Мне пора.

– Береги себя и не гоняй. Люблю тебя.

– И я тебя, па. Пока.

Положив трубку, я улыбнулась сама себе. Удивительно, как мало надо, чтобы почувствовать себя лучше. Как мало надо, чтобы перестать ругаться.

Я села за руль и поехала дальше, чтобы проверить дом и провести этот вечер с музыкой в наушниках, в кресле качалке, которую вытащу прямо к берегу, и буду смотреть на воду.

Сигареты сегодня отменяются. Спасибо папе.

Стефания

Я любовалась ночной Москвой через огромное окно пентхауса. После горячей ночи с красивым мужчиной всегда чувствуешь себя молодой. Я слишком много времени и сил отдала карьере при дворе и совсем забыла, что есть в мире что-то кроме работы и самодостаточности. Я никогда не чувствовала потребности раствориться в мужчине. Мне нравилась моя работа и бесконечная гонка. Но вот сейчас, в этот самый момент почему-то весь мир сжался до размеров его гостиной. Не маленькой, конечно, но все же достаточно тесной, чтобы создать иллюзию изоляции. Мы здесь, а остальной мир ярко гудит за огромной стеной из стекла. Мне не хотелось наружу. Впервые за много лет я была абсолютно спокойна, чувствовала полную гармонию с собой и миром.

Сегодня я забыла, сколько мне лет. Наверно, это еще Андрей влияет. Такой молодой, такой горячий. Будущий царь без царя в голове. Так сложно иногда быть мудрой и рассудительной Стефанией и направлять его на путь истинный. Намного приятней – в омут с головой. Как сегодня.

– Марьяша, детка, не раскисай там, – услышала я голос Владимира. Он говорил по телефону.

Владимир Юсупов. Имя моего безумия. Эти синие глаза пленили меня с первого взгляда. Кто бы знал, что уточняя перед летним отпуском нюансы сотрудничества Юсупова со двором, я потеряю голову. Он, в свою очередь, не терял время на пустые разговоры, просто дал мне визитку. Назначить встречу с царем так и не удалось, зато сама первая позвонила и пригласила выпить. Наверно, он думал, что буду предлагать обходные пути или хитрости за определенную плату. Наверно, мне нужно было подготовить хоть что-то похожее на это, но я просто заказала столик и пришла. Владимир сделал то же самое. Мы вообще не говорили о работе или деньгах. Он шутил, а я смеялась. Флиртовал, а я краснела, как девчонка. Мы не стали заказывать десерт. Зачем? Владимир вызвал такси и отвез меня к себе. Мы взрослые люди и знаем, чего хотим.

– Береги себя и не гоняй. Люблю тебя, – донеслись до меня очередные нежные слова.

Владимир, в общем, и не шептал, я могла легко услышать весь разговор, но до ушей почему-то долетали именно проникновенные признания. Немного цинично, но честно. Похоже, жена позвонила. Неудобно, конечно. Но ведь мы ничего друг другу не обещали, а я все равно позавидовала той невидимой сопернице. Ее он любит и заботится, а я – утеха на одну ночь. Тугие канаты сдавили горло, но я запретила себе плакать. Уж если быть веселой, страстной любовницей на одну ночь без обязательств, то точно не стоит показывать слабость и лишние эмоции.

Я так увлеклась мантрой мужества, что не услышала, как Владимир закончил разговор и подошел ко мне сзади. Он положил руки мне на плечи, и я вздрогнула. Его ладони заскользили вниз, сдвигая простынь, в которую я была одета, обещая продолжение ночи. Мне бы молчать и наслаждаться его ласками, но черт дернул за язык, и я спросила.

– У тебя неприятности?

Я похвалила себя за выбор слов. Не упомянула жену. Не пожаловалась на невнимание. Побеспокоилась, только и всего.

А вот Владимир, очевидно, не оценил мой тонкий заход. Он убрал руки и отошел к бару, плеснул себе что-то в стакан.

– Ладно, можно и сейчас поговорить.

Его улыбка при этом была понимающе бесценной. Словно он считал с меня в одно касание, в один взгляд, по одному слову понял все сомнения и обиды. М-да, так себе я актриса. Хотя раньше манипулировать мужчинами мне удавалось более чем удачно.

– У меня все отлично, Стеш, но вот у дочери проблемы. Ее уволили после неприятного инцидента. Говорит, подставили, но не исключено, что сама виновата. Молодежь, ты же понимаешь… Марианна еще и… Немного… хм… легкомысленная и очень упрямая. Таких обычно не любят.

Я кивнула, едва сдерживая улыбку. Дочь… Все же это лучше, чем болтовня с женой после секса с любовницей. Наверно, даже трогательно. Хотя опять же не отменяет наличие у Владимира жены.

Но я устала слишком быстро от сомнений и догадок, потому спросила в лоб:

– А ее мать?

– Умерла четыре года назад. Мы до ее смерти были в разводе достаточно давно.

Юсупов сел на диван. Его халат распахнулся, открывая широкую грудь и кубики пресса. Потрясающая форма для его возраста. Оказалось, я падка не только на красивые слова и магнетизм этого дельца.

До боли хотелось коснуться его снова, подойти, обнять, но тема, которую я подняла оказалась скользкой и держала на расстоянии.

– Прости. Мне жаль.

– Да, мне тоже, – склонил он голову на секунду, а потом быстро поднял, обдав меня горячим взглядом. – Я разведенный вдовец, моей дочери Марианне двадцать один, она живет в Лондоне. Что тебя еще интересует? Отчет по счетам? Группа крови? Родословная?

– Все это я примерно знаю, Володь, – улыбнулась я самодовольно. – Где работала твоя дочь?

Не знаю, зачем я спросила именно об этом, но мне захотелось узнать о ней еще немного. Похоже, Марианна очень важна для отца, хотя он усиленно делает вид обратного сейчас.

Юсупов молча поднялся и пошел в спальню. Он вернулся с папкой, в которой бережно были собраны фото из журнала Нешнл Географик. Ничего себе.

– Она фотограф. Это ее работы. Я бы хотел воспитать наследницу, но у Мари были другие планы. По мне так глупость несусветная, но ей нравится.

О, это было заметно. Фото впечатляли. Яркие, явно без фильтра, очень атмосферные и притягательные.

Я листала, улыбаясь. Еще больше, чем фото, мне понравился суровый Юсупов, который бережно вырезал со страниц журнала работы дочери. У них, похоже, непростые отношения, но любит он ее очень сильно и переживает.

– Почему ее уволили?

– Стеш… – Володя забрал у меня папку, притянул за руку, прижимая к себе. – Давай я завтра тебе все расскажу. Про дочь, про бывшую, про маму, про сестру и племянников. Сейчас у меня совсем другие планы. Есть еще срочные вопросы или я могу тебя поцеловать?

Я усмехнулась. Владимир наконец избавил меня от простыни, в которую я куталась, как в тогу.

– Вопросов нет.

– Вот это отлично.

Я действительно больше ни о чем не спрашивала и практически не думала до самого утра.

Андрей

Вот чудеса! Стефания опаздывала. Мы собирались обсудить расписание мероприятий, в которых я обязан участвовать, но она не явилась в назначенный час. Я начал беспокоиться через пятнадцать минут. Сразу же подумалось нехорошее. Трафик, здоровье, еще какой-нибудь форс-мажор. Чтобы не мучиться неизвестностью, я сразу позвонил.

– Стеф, ты в порядке? – спросил я, едва услышал ее странный голос.

Она спит что ли?

– Да, я буду через полчаса.

О, боже.

Меня раздирало любопытство. Что может заставить мою Стефанию проспать? Мужика завела? Очуметь! Ну и дела. А я думал, она каменная. Приятно ошибиться, черт возьми.

– Ты спишь что ли? Ха, Стеф, ну и дела! Завтра красный снег пойдет.

– В Питере – возможно, но в Москве вряд ли, – чопорно и невозмутимо отвечала она, шурша чем-то. Наверно, собиралась и говорила на бегу. Я хотел еще ее подразнить, как она тут же перестроила оборону в виде нападения.

– Имей совесть, Андрей, я как проклятая пашу на тебя, терплю твои выходки, регулярно отмазываю от царского гнева, а когда не выходит, то внушение от Дмитрия получаешь не только ты, поверь.

– Да я знаю, Стеф, знаю.

– Ах, раз ты знаешь, то и не забывай! И убери этот хамский снисходительный тон. Имею я право один раз в жизни проспать? После Ивана все тащу на своем горбу. Ты даже в ладоши не похлопаешь.

Ой, припомнила мне все. Точно с мужиком ее застал. Я еле сдержал смех.

– Обязательно похлопаю, Стефи. Ты же знаешь, что я все ценю и обожаю тебя.

– Не подлизывайся, – обрубила она тут же. – Жди меня. Уже еду.

Как же она меня хорошо знает. Я только хотел попросить перенести встречу, как в трубке раздались короткие гудки.

Пришлось остаться на своем месте.

Стеф не преувеличивала. Она теперь и чтец, и жнец, и на дуде игрец. После махинации, которую пытался провернуть Иван, мы никому не могли верить. Я еще раз напомнил себе, что она меня спасла, я у нее в долгу. Если бы не феноменальное чутье моей Стефании, Иван продал бы очень откровенные фотографии с Бали. Как она его раскусила? Я вот и не подозревал. Стеф – золото. Без нее я бы уже ходил женатый.

Идиотская традиция. Наследник не имеет права поматросить и бросить. Он обязан жениться на той, с кем впервые выйдет в свет. Эта традиция была незыблема, как и монархия в России. Времена менялись и понятие выйти в свет теперь приравнивалось к попасть в сеть с горячими фотками.

Идиотизм, но я был обязан прикидываться девственником до того момента, как выберу себе жену.

Стефания вошла в царский номер, протянула мне стакан кофе. Я окончательно убедился, что она провела эту ночь с мужчиной. Женщины всегда хорошеют после секса. Вот и Стефа прятала горящие глаза и была просто очаровательна. Я глотнул из стакана и демонстративно разразился аплодисментами.

– Детский сад, Андрей.

Она скривила лицо, взяла со стола пепельницу, выбросила содержимое, вымыла ее в кухонной зоне, – Как можно жить в таком дыму и тьме? Тебе дай волю – плесенью покроешься. Ты просто вампир какой-то.

На этих словах Стеф дернула шторы, запуская в гостиную солнце. Я прищурился, не очень радуясь ясному дню.

– Это же надо так засрать апартаменты, – продолжала отчитывать меня Стефания. – Не стыдно? Родовое имение. Любимый летний дворец твоего отца и деда.

– Главное, не стучи меня маме, ладно?

Я продолжал щуриться и не спешил раскаяться или проникнуться величием Царицыно. Часть его давно стала музеем, часть отелем. Но Романовым всегда принадлежали люксовые апартаменты. Я, можно сказать, унаследовал их досрочно. Отец предпочитал Питер и Зимний, дед давно перебрался в деревню. Иногда конкуренцию мне составляла сестра, но Нина вообще редко бывала в России. А я любил Москву, поэтому, чаще всего, жил здесь.

– Твоя мать – мой единственный козырь, и я его придержу для самого фатального события, – улыбнулась мне Стеф.

Она присела на кресло рядом и даже не прошлась по моему мятому виду и не царской позе. Она ко мне очень лояльна, и я этим регулярно пользуюсь.

– Ты хотела обсудить расписание, – напомнил я.

Забавно, она сама назначила эту встречу, сама на нее опоздала, а теперь я еще должен клещами слова вытаскивать. Может мне и морали самому себе читать?

Наверно, я стал немного злой после того злополучного разговора с отцом зимой. Ему, конечно, донесли, что я был у девушки в новый год. Так же папе предоставили фото, где я целуюсь с Лиззи. Я даже объяснять не стал, что это она целовала, а не я. Боюсь, именно Лиз и позаботилась об попадании этих кадров к моему отцу. А ситуация, когда я целуюсь с одной, а уезжаю к другой взбесила моего отче на раз два. Он всеми правдами и неправдами пытался узнать, с кем я провел ночь. Разумеется, его беспокоило то, что девушка обнародует нашу связь.

Что с него взять? Он же не знал Мари. Он понятия не имел…

А я даже не пытался доказать, что в прессе не будет никаких историй о моих похождениях. Не то что фото. В итоге отец почему-то решил, что меня нужно скорее женить. И выбор его остановился на Элизабет. Пока это была лишь угроза, но с тех пор мы мало общались, и я показательно изолировался в Москве, почти не вел светского образа жизни, мотался только по официальным мероприятиям.

– Я собираюсь расширить штат, – выпалила Стеф, заставляя меня очнуться.

– Какой штат?

– Штат бойцов невидимого фронта из меня и тебя, – она оценила мою недоверчивую мину, продолжила. – Я не шучу, Андрей. Тебе нужен инстаграмм. Мне нужен личный помощник. Иначе я свихнусь.

Я подозревал, что это решение вытекало из ее нового увлечения. На любовника не хватает времени? Решила избавиться от половины обязанностей? Только вот на кого они будут возложены?

– Тебе не кажется, что после Ивана расширение штата… ммм… Небезопасно что ли?

Я весьма скептически относился к ее затее, хотя и понимал причины-следствия. Я даже ей завидовал. У всех есть личная жизнь, кроме меня.

– Я уже определилась, Андрей. Это надежный человек. Очень скоро мы будем втроем.

– Втроем? – я подвигал бровями. – Это же мечта любого мужчины, Стефи.

Она швырнула в меня подушкой, буркнула:

– Идиот.

Я заржал.

– Андрей, пожалуйста, оставь свои дебильные шуточки и не пугай мне новичка. Я, правда, хочу, чтобы она работала с нами.

– Она? Это девушка? Так ты серьезно?

Стеф развела руками, подтверждая свои слова и одновременно давая понять, что ее решение не обсуждается.

– Будь добр, прими душ и спустись вниз. Позавтракаем и обсудим твое расписание на этот месяц. У нас оно очень плотное.

Стефания поднялась, вышла из номера. Я проводил ее недоумевающим взглядом, отхлебнул еще кофе, закурил. Она не скажет мне больше ничего.

Потрясающе.

Не посоветовалась, нашла сама какую-то кралю. Наверно из заучек Смольного. Немного обидно, но мне выбирать не приходится. Лучше так, чем доводить Стеф до отставки. Однажды мы повздорили, и она ушла от меня. Я завыл уже через неделю и валялся в ногах, умоляя вернуться. Лучше уж она, чем занудные жандармы отца.

Я доверял Стефании. Наверно, даже больше, чем себе.

Потушив сигарету, я поплелся в душ. Как и было приказано.

Смешно, ей-богу. Кто тут вообще царь?