Текст книги "Золушка 2020 (СИ)"

Автор книги: Оле Адлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 18.
Тревога

МАРИ

Не смотря на напряженную обстановку в машине, я с трудом сдерживала смех, слушая, как Андрей разговаривает с отцом. Он был лаконичен. До безобразия.

– Нет.

– Нет.

– Нет, я не прерву тур.

– Нет, это неприемлемо.

– Нет, я сам решаю эти вопросы.

– Спасибо, но нет.

Я общалась с папой примерно так же. Особенно в Лондоне, да и сейчас чаще всего отметала все его тревоги и предложения.

Марьяша, Андрей очень строг с тобой?

Нет.

Хочешь, я приеду?

Нет.

Давай поговорю со Стешей.

Нет.

Да, мы с царевичем близнецы по упрямству. Правда, сейчас я скорее была на стороне царя и здравого смысла.

Как только Андрей положил трубку, я спросила аккуратно:

– Почем ты так уверен, что ничего не произойдет?

Заставлять или убеждать Романова в чем-то сейчас – бесполезно. Он непрошибаем для убеждений или давления. Ради собственного спокойствия и получения информации я решила порассуждать вместе с ним. Только так можно добиться хоть чего-то от Андрея в активированном режиме парового катка.

– Знаю, Мари. Это не первый сигнал. Если тебе страшно, я не заставляю. Посиди в машине.

– Нет, – категорически отрезала я. – Я не могу позволить царевичу накапать соплями на мэра.

Андрей рассмеялся, но потом опять стал серьезным.

– Это антиглобалисты. Я уже был под их обстрелом. Отец избегает, но по мне это не метод. Они как раз и добиваются, чтобы мы отменяли официальные визиты, заперлись во дворцах и стали моделями для открыток. Я не желаю Романовым такой судьбы. Царская семья – это прежде всего забота о народе, внимание к проблемам, участие, помощь. Мы должны отработать то, что народ дает нам. К тому же, никто и никогда не посмеет пустить мне пулю в лоб. Тогда я стану мучеником, а оппозиция превратится в убийц. Мы в паритете. Они не уймутся, конечно, но и я не сверну. Пусть привыкают. У нас впереди много лет и веселья.

Мне стало не по себе от речи Андрея. Он начинал говорить просто и весело, а в конце я уже слышала власть и силу. Похожие интонации звучали и в голосе его отца, но от царевича услышать подобное было немного неожиданно и волнительно. Я, кажется, совсем перестала бояться и беспокоиться, даже немного возбудилась.

Ой-ой, это что-то совсем неуместно сейчас. Категорически неуместно вообще!

Выдыхай Мари, расслабься. Мы уже в центре.

– Я прав, Александр? – обратился Андрей к начальнику безопасности.

Тот обернулся с переднего сидения.

– Вполне правы, Андрей Дмитриевич, но все же лучший бой тот, которого не было.

– А его и не будет, – махнул рукой царевич. – Все паника и буффонада.

Машина остановилась, и я уже видела толпу журналистов и делегацию встречающих.

– Останешься? – спросил Андрей.

Я отрицательно покачала головой и увидела мимолетно его довольную улыбку, прежде, чем ему открыли дверь. Я вышла следом за царевичем и окунулась в море шума приветствий и океан обязанностей, которые сегодня я исполняла вместо Стеф.

Шоу должно продолжаться. Хотя стоит признать, что Андрей действительно не просто шоумен от Романовых. Он человек дела. Кроме официальной прогулки и обеда с мэром мы посетили школы и детские дома. На следующий день Андрей общался с юными футболистами.

Слава богу, его здоровье не так сильно пострадало. Даже насморк не донимал особенно. Я внимательно следила за его лицом, подавала салфетки. И… Кажется, я снова влюблялась в этого одновременно несносного и серьезного молодого мужчину.

К концу визита у меня не осталось никаких сомнений, что рядом с Андреем мне ничего не угрожает.

Мы поднимались на борт самолета рука об руку. И я не сдержалась:

– А ты молодец.

Почему раньше этого не замечала? Из-за вечных перепалок и невроза предвкушения оскорблений. Оказывается, работать с царевичем очень приятно.

Андрей повернулся ко мне, улыбнулся и ответил:

– Ты тоже.

Он мимолетно коснулся моей руки, сжал пальцы и тут же отпустил. Я не успела даже охнуть от удивления. Возможно, он нечаянно коснулся, и мне все померещилось. Я в любом случае не собиралась это уточнять.

Самолет поднялся в воздух, унося нас в следующий город. Визит прошел без происшествий. Андрей был прав. Нас не тронули, даже намека на протесты не было и никаких эксцессов. Я приободрилась и, наконец, расслабилась.

Пожалуй, впервые за то время, что вернулась в Россию.

Но это состояние не длилось долго. На следующий день мы уже были по уши в следующем визите. Андрея почти не донимали сопли. Он только лопал кофе литрами и вращал глазами, как хамелеон. В суете и суматохе я не обратила внимание на несколько звонков, которые он принял прямо во время официальной части. Обычно это не приветствовалось. Мягко говоря. Андрей никогда не отвлекался на личное в такие моменты, а тут…

Кажется, он опять говори с отцом, но я даже не успела его ни о чем расспросить. Мы, как кегли, попадали в кровати. В этот раз достался люкс-номер со смежными спальнями. Я очнулась только утром и пошла в душ. Пока смывала с себя усталость и грязь, вспомнила, что так ничего и не уточнила у царевича. Ну… Сегодня мы весь день будем вместе. Планируется достаточно долгий путь до футбольной базы в пригороде. Поговорим в машине.

Я ошиблась.

Когда я вошла в столовую, Андрей уже был одет и заканчивал завтрак.

– Мари, останься, пожалуйста, в номере, приведи в порядок инстаграмм. Я еду один на базу.

Вроде бы это звучало нормально и буднично. Бывали дни, когда я оставалась и занималась интернет-контентом, а Стеф с Андреем отправлялись на какую-нибудь тихую встречу без камер и СМИ. Царевич часто так делал. Потом, разумеется, всплывали любительские фотки или отзывы в соцсетях, но я была уверена, что Андрей не прицеливался в такие истории из пиарного лука. Не знаю… Я, наверно, до сих пор верю в великодушный, смелых и отважных принцев, которые готовы помогать без корысти.

Визит на тренировочную базу для параолимпийцев была как раз одной из таких историй. Андрей не предупреждал о визите, хотел просто пообщаться, посмотреть на условия быта и тренировок. Вроде бы моего присутствия не требовалось. Он лично организовал эту поездку, справился бы и один, но я напряглась. Абсолютно иррационально.

– Уверен? – переспросила я. – Как себя чувствуешь?

Вместо того, чтобы сесть за стол, я подошла к Андрею и приложила ладонь к его лбу. Холодный. Я могла не волноваться о здоровье Романова. Но все равно волновалась.

– Ты такая милая, когда заботишься обо мне и не плюешь в мою еду.

Я фыркнула и закатила глаза, убирая руку и присаживаясь рядом с ним. Каким-то чудесным, молниеносным движением Андрей умудрился успеть вскочить, выдвинул мне стул.

– Прекращай это. Я могу привыкнуть, – процедила я сквозь зубы, стараясь не улыбаться.

– Привыкай, Мари. Привыкай. Я могу быть милым. Собственно, как и ты.

Так мы и позавтракали, обмениваясь любезностями без сарказма. Непривычно, но действительно мило. Андрей даже попросил принести ноут, и мы вместе выбрали фото со вчерашних встреч.

– Мне очень нравится, как ты снимаешь, – признался он, и я поверила.

Действительно поверила. Он не льстил, не набивался в друзья, просто ставил меня в известность.

– Да, спасибо. С тобой интересно работать. И ты почти всегда в хорошем ракурсе.

– Да, мой правый полупрофиль – это рабочая сторона. Я стараюсь всегда стоять именно так для тебя и журналистов.

Мы вместе рассмеялись.

– А еще мне очень комфортно только с тобой, без Стефании. Она, конечно, классная, я к ней привык, но так свободнее себя чувствую.

– С какой это стати? – прищурилась я на него. – Хочешь сказать, я не справляюсь?

– Хочу сказать, что ты не нудная и не стукач, как все мои друзья и близкие родственники.

– О, так ты вроде бы еще не накосячил, чтобы я на тебя стучала. Да и кому? Царю? У меня нет на него выхода. Все доносы проходят через Стеф.

– О, слава богу. В любом случае.

Андрей подмигнул и встал из-за стола, но задержался, наклонился к ноуту.

– Классная фотка. – Он ткнул пальцев в наше селфи. Мы вчера дурачились после приема, а я не удалила. – Скинь мне куда-нибудь. На почту или в директ.

Я не успела ответить, как Романов чмокнул меня в щеку. Дар речи тут же пропал, и я застыла с открытым ртом.

– До вечера, Мари. Закажи что-нибудь из мореподуктов на ужин. Я постараюсь быстро.

Снова не дождавшись моего ответа, Андрей ушел, тихонько прикрыв дверь. Я еще долго сидела за столом, глазея на то наши улыбающиеся рожи с фото, то на недоеденный французский тост. Очнувшись, я выскочила на балкон, почти готовая заорать: «Что нахрен происходит, Вашество?». Андрей как раз садился в машину. Александр придерживал дверь. Охрана снова была в будничном режиме, дополнительного сопровождения я не увидела.

Но сердце все равно тревожно колотилось о ребра. Возможно, потому что мы с Андреем так странно пообщались? Или же это прибавило вибраций к моим предыдущим немотивированным тревогам? Или я все еще переживая за тот сигнал опасности?

Проводив машину царевича до выезда, я вернулась за стол. Нужно доесть и поработать. Это всегда помогает отвлечься. Я переделала все дела до обеда, созвонилась с рестораном и заказала ужин ко времени. Почти сразу после этого я поняла, что скучаю. Черт подери, я скучала по моему царевичу.

Это было настолько лишним и пугающим, что я поспешила включить телек, чтобы отвлечься от глупых мыслей и нелепых эмоций.

Большая ошибка.

– Меньше часа назад была подняла тревога на базе, где тренируются параолимпийцы, – вроде бы бесстрастно, но с дрожанием в голосе вещала диктор центрального канала. – Нам стало известно, что там сегодня собирался побывать царевич Андрей Романов. Зимний и местные власти никаких комментариев не дают. Мы знаем только, что территория базы оцеплена спец службами…

Я схватилась за голову. Диктор все говорила и говорила, но в ее словах не было ничего нового. Она переливала из пустого в порожнее, занимая эфир, но ничего не говоря при этом. В эфире показывали оцепление красной лентой и людей в штатском. Мое сердце перестало биться. Кажется, я умерла.

Глава 19.
Спасибо, что живой

АНДРЕЙ

– Да все нормально, не психуй, – в сотый раз проговорил я в трубку по пути в отель.

– Нет, Андрей, это ненормально. Если ты получаешь сигнал, не смей его игнорировать, – орал отец в трубку, заставляя держать телефон на расстоянии от уха.

Его слышали все сопровождающие. Это было немного неловко. Но они сами виноваты.

Человек хотел просто пообщаться. Да, это было неожиданно, несанкционированно и подозрительно, но я не чувствовал в нем угрозы, а все остальное, похоже, совпадение.

Антиглобалисты пронюхали, что я еду с частным визитом и устроили засаду с петардами. Забавный метод, чтобы переполошить охрану и перепугать меня до усрачки. Правда, такое страшно только в первый раз. Сегодня я уже точно знал, что это не выстрелы. Жаль помяли того парня. Он еще и инвалид. Паршивая ситуация. Я, конечно, извинился, но осадочек остался у всех.

Еще и оцепление повесили, что моментально привлекло журналистов. Драма, драма, драма. Почти сразу мне позвонил отец, и вот уже полчаса я слушаю лекцию о безопасности.

– Я не желаю строить храм на крови.

– Ох, пап…

– Что пап? Ну что?

– Это было сто лет назад. Больше даже.

– А не надо забывать историю. Она нам нужна, чтобы не повторять ошибок.

– Я и не повторяю. Наоборот.

Отец меня не слышал.

– Вспомни семнадцатый год. Вспомни Николая и отречение. Монархия никогда не была так близка к полному уничтожению. Если бы не Михаил…

– Да-да, если бы не его железная воля и ряд мудрых и жестких решений, нас, возможно, не было бы. Я помню, папа. И я действую в интересах монархии тоже. Прости, но ты засиделся в Зимнем и забыл, похоже, что мы никто без народа. Они любят не только балы и парады. Романовы в первую очередь должны помогать, быть рядом.

– А кто поможет тебе, когда твой лоб окажется под прицелом?

– Не окажется. Антики веселятся. Им нужна реакция. Как тогда, когда ты отменил прием в Грановитой палате после обстрела зеленкой.

– Я должен был принять советника ООН с разукрашенной физиономией? – огрызнулся отец.

– Я бы принял.

– Уж ты – да. Не сомневаюсь. Еще и нарядился бы шутом.

– Хорошая мысль. Хоть раз было бы весело на вашем тоскливом сейшене старых нудных пердунов.

– Андрей!

– Ох, ладно, па, давай заканчивать. Я живой и даже не мятый. Ты это хотел узнать?

– Да. Думаю, Зимний сам сделает заявление, что с тобой все в порядке. Я дам распоряжение немедленно. Выбрось что-нибудь в инстаграмм. Стеф говорит, это идет на пользу твоему имиджу. Раз уж ты у нас рыцарь без страха и упрека.

– Да, мы с Мари что-нибудь сочиним кратное и ироничное.

– Как она кстати?

– Мари?

– Да.

– Справляется. А что?

– Ты был не в восторге, когда Стеф брала ее на работу.

– Я свыкся, пап. Как и со многими вещами в моей жизни.

– Ох, не начинай.

– Я и не начинал. Это ты мне звонишь.

– Угу, конечно. Давай, пока. Не геройствуй больше.

– Угу, – откликнулся я, не обещая, разумеется, лишнего.

Отец все понял, но биться головой в закрытые ворота перестал. Повесил трубку.

Машина остановилась у служебного входа в отель. Я даже спрашивать ничего не стал, просто пошел следом за Александром и молодцами.

– Советую не покидать сегодня отель, – пожелал мне на прощание хмурый эсбэшник.

Я с царской терпимостью поблагодарил за совет и даже глаза не закатил. Наконец этот день закончится. Засовываю ключ-карту в замок, я хотел увидеть Мари и теплую еду на ужин.

Едва я вошел в гостиную, то чуть не упал. Юсупова повисла у меня на шее, едва не сбив с ног.

– Воу, как неожиданно, – закряхтел я в тесных объятиях Мари.

Она сжимала так крепко, что у меня даже кости затрещали, а потом подняла голову. Я увидел заплаканные красивые синие глаза. Она смотрела так, словно я вернулся с войны. Мари положила ладони мне на щеки погладила и всхлипнула:

– Андрюша, ты живой. Господи…

Слезы снова потекли, и она опять уткнулась мне в пиджак, чтобы я не видел, как она плачет. Поверх ее макушки я рассмотрел на экране телека оцепленную местность, которую я совсем недавно покинул.

– Гребаные журналисты… – процедил я сквозь зубы и повел моего прекрасного взволнованного менеджера к дивану.

Усадив Мари, я вытащил из коробки несколько салфеток, стал вытирать ее щеки и решил вызвать на разговор. Если мы будем говорить, она скорее перестанет плакать.

– Давай-ка успокойся. Все в порядке. Что там наболтали в новостях? Все умерли?

– Нет, – шмыгнула носом Мари. – Они вообще ничего не говорили. Власти молчат. Дворец молчит. Только нагнетают. Вспомнили все. Начиная со смерти Александра Второго, заканчивая покушением на твоего отца.

– Ох, Мари, да это не было покушением. Просто дебильная шутка.

– Все равно. Они так рассказывали…

– Да, знаю. Журналисты умеют нагнать драму.

– Я чуть с ума не сошла. – И тут она совершенно неожиданно врезала мне в плечо. – Какого хрена с твоим телефоном?! Я звонила, а там занято. Что мне было думать?

– Да угадай, блин. Отче отчитывал с час. И не надо меня бить.

Я потер плечо. Быть воскресшим намного приятнее, чем побитым, если честно. Слава богу, Мари была со мной в этом согласна, но я осознал и собственную ошибку.

– Мне нужно было, конечно, настоять и сразу сделать заявление. Но служивые, как всегда, потащили через огороды и служебные выходы, чтобы никто меня не видел. Отсюда и вся паника. Прости, Мари. Я понятия не имел, насколько все раздули. Хотя догадаться мог. Это же пресса. Прости, что заставил тебя волноваться.

Я совершенно непроизвольно провел костяшками пальцев по ее щеке, заправил за ухо выбившуюся кудряшку. Какая же она милая.

Мари вздрогнула и поежилась. Я убрал руку. Наверно ей неприятно.

Хотя почему тогда она сидит так близко? Мы почти соприкасаемся бедрами, и я могу чувствовать тепло ее тела. Она совсем не против моих объятий.

А поцелуев? Как насчет поцелуев?

Я вот точно не против.

– Ты ведь знал, Андрей. Поэтому и не взял меня с собой, а теперь говоришь, что опасности не было, – укорила меня Мари.

– Да, был сигнал, но тебе действительно следовало поработать дома.

– Чушь. Врешь ты все.

Теперь пришло мое время кривить лицо. Обманывать ее я не хотел.

– Да. Вру. Отчасти. Я действительно не считаю опасными выходки этих нелепых бунтарей, но это не значит, что я буду рисковать тобой и твоим спокойствием, здравьем и жизнью.

– То есть, своей жизнью ты рисковать готов?

– Именно.

– Что за нелепый фатализм?

– Это мой выбор, Мари. Я был рожден Романовым и с детства принимал всю ответственность и обязанности наследника. Я не буду трястись под одеялом, не буду прятаться за бронированными стенами отеля или машины. Я хочу быть доступным для народа.

– Это чревато, Андрей.

– Знаю. Но для меня иное неприемлемо.

– Вспомни того же Александра. Как он закончил?

– А сколько он сделал, Мари? У меня нет и не будет даже части его власти, поэтому и убивать мня никто не станет. Скорее всего

– О, боже!

Она схватилась за голову, потянула свои волосы.

– Хей, детка. Не надо сходить с ума. Ты же видишь, ничего со мной не случилось. Я не первый год так живу. А иногда даже сбегаю в самоволку без охраны – и опять ничего со мной не происходит особенного. Разве что девицы под ноги падают. Но это исключительно благодаря личной харизме и бескрайнему обаянию, а не происхождению.

Мари фыркнула и встала с дивана. Она подошла к окну и долго смотрела на ухоженный внутренний двор. Я дал ей время переварить, устаканить все. Наверно, хорошо, что Стеф ее не просвещала в эти вопросах. Мы вдвоём намного душевнее разобрались в моих заскоках.

В конце концов, я, конечно, не выдержал и подошел к Мари, встал позади нее. Руки чесались погладить хрупкие печи, но я не решался. Мари стояла, обнимая себя руками, кусала губы от волнения. Она повернулась ко мне, задрала нос и смело посмотрела в глаза.

– Это очень храбро, Андрей, – подвела она итог моим откровениям и своим раздумьям. – Глупо, но храбро. Мне вроде бы хочется треснуть тебя как следует, чтобы мозги на место встали, но в то же время я искренне тобой восхищаюсь. Ты достойный наследник царской власти, Майкл.

Я захохотал, Мари тоже заулыбалась и протянула руку.

– Я рада помогать тебе, Андрей Романов. Друзья?

Я сжал ее ладонь в своей и сказал:

– Нет!

Нет! Какие еще друзья. Я хочу ее. Как дружить с объектом вожделения? Мари может тысячу раз быть моим менеджером и хорошим человеком, но от этого я лишь сильнее буду желать ее. Я понял это за секунду, что сжимал ее ладонь в своей. Так больше не может продолжаться. Это нужно прекратить. Сейчас же. Я дернул Мари за руку, прижимая к себе. Она охнула от неожиданности, раскрыв свои чувственные губы. Это подзадорило мои грязные намерения. Я крепко обнял ее и стал целовать.

Мари не сопротивлялась. Она не отвечала на поцелуй, но позволила мне соблазнять ее. Я заново начал изучать мягкие губы.

Невозможно привыкнуть к их вкусу.

Задержавшись кончиком языка в уголке рта, я слизнул садкий стон, чувствуя, как она прильнула ко мне ближе.

– Так нельзя, – зашептала Мари, не отворачиваясь от моих поцелуев.

– Знаю, но очень хочется.

Она стала осторожно отвечать мне, словно боялась потерять голову.

– Андрей, я твой менеджер.

Но ее руки, что обвили мою шею, говорили совсем другие вещи.

– Ты уволена, – я сам себя похвалил за находчивость, – но завтра утром я вновь возьму тебя на работу.

Наверно, я ляпнул это зря. Мари тут же оттолкнула меня. Она тяжело дышала после поцелуя, словно хотела что-то сказать, но не могла совладать с мыслями и голосом.

В итоге она выдала краткое:

– Нет.

А потом помчалась в свою спальню.

Тут и сказочке конец?

Вот уж вряд ли. Принц против.

Глава 20.
На пике

МАРИ

Я оттолкнула его. С трудом, но попыталась привести мысли в порядок. Как я могла позволить это? Перенервничала. Впечатлилась. Он сбил меня с толку любезностью и откровенностью, а всему причина – лишь похоть? Неделю назад Андрей спокойно изливал на меня раздражение вперемешку со словесными нечистотами, недавно я возилась с ним, как с маленьким ребенком, а сегодня он решил, что можно использовать меня вместо резиновой куклы? Нееет, такого пункта в моем контракте нет. Я вскочила с дивана, убежала в спальню. Пора это прекратить. Чемодан больно ударил по ноге, что окончательно вернуло меня с небес его поцелуев на грешную землю. Я быстро доставала вещи из шкафа и складывала в багаж. Нужно бежать и поскорее. Довольно, наигралась.

Прав был Романов с самого начала. Эта должность не для меня. Слишком нервная.

Андрей вырос в дверном проеме, сбивая меня с мыслей.

– Позволь спросить, что ты делаешь?

– А на что похоже? Собираю вещи. Я уволена, и я уезжаю.

Он поймал меня между шкафом и кроватью с очередной стопкой одежды.

– Прекрати, я совсем не это имел в виду, – проговорил он, дыша мне в лицо тёплым воздухом и смотрел так…сильно, глубоко, словно зомбировал.

Ох уж это взгляд Романовых. Мало того, что парализует, так и сжигает до тла белье. Точно-точно, уверена, мои стринги уже превратились в пепел.

Я вцепилась в одежду, как в артефакт, который должен мне дать силу, противостоять этим карим властным глазам.

– Это ты прекрати. Убери руки, – попыталась вырваться я.

– Ты никуда не едешь, – заявил царевич.

Он отпустил меня, забрал вещи из рук, понес их обратно в шкаф.

– Нет, еду! – Я топнула ногой со злости, осознавая, что он может просто физически заставить меня остаться. С таким здоровым не поборешься.

– Мари, прекрати истерику. Ты перенервничала, я понимаю, но не надо сходить с ума.

Он пристроил мой чемодан обратно в шкаф.

– Истерику? Прекратить? Перенервничала? – повторяла я как попугай.

Еще пара таких советов, и сама его убью. Я схватила сумку со стула и понеслась прочь. Плевать на шмотки. Так уеду. Я же решила, значит уеду.

Наивная.

Андрей поймал меня у самой двери, отталкивая, закрыл спиной выход.

– Я повторяю, ты никуда не уедешь. Никуда не уйдешь.

Он меня не выпустит. Отлично.

– Тебе это нравится, да? Упиваешься моей беспомощностью?

– Нет, детка. Просто охрана советовала оставаться в отеле.

– Как удобно все валить на охрану. Совсем недавно ты плевал на их советы.

– Да, невероятно удобно, – нагло заулыбался Андрей, даже не скрывая своего скотского ликования. – Я же царевич. Двойные стандарты – мое все.

– Тогда слушай, Ваша Светлость.

Он сложил руки на груди и заулыбался еще шире.

– О, я внимательно слушаю, Марианна Владимировна. Излагайте.

– Ты можешь по сто раз на дню оскорблять меня. Ты можешь гонять меня с идиотскими поручениями. Можешь катать свою подружку на моей машине. Не вопрос, царевич. Но будь ты хоть пять тысяч раз Романов, я не прыгну к тебе в койку за пару ласковых слов. Я не хочу быть царевной. Мне не нужны твои деньги и слава. Мне вообще на тебя плевать, понял? Я не твоя подстилка.

– Подстилка? – он выглядел обескураженным. Актерище. – Ради бога, когда я дал повод для подобных мыслей?

– Да только что. Или когда обращался со мной как с грязью. Я хочу уехать, Андрей, и уеду. Мне все это надоело.

– Ах, тебе надоело? – он, кажется, тоже слегка завелся, не прикидывается. – Что ты знаешь о надоело, Мари? Ты вряд ли можешь представить, как надоело мне! Надоело каждый день представлять, что у тебя под платьем. Надоело вспоминать, как ты целовала меня. Я устал слышать от тебя одни гадости. Невыносимо видеть, как ты улыбаешься всем, кроме меня. И мне не нужна подстилка. Мне нужна ты. Вся. Целиком.

Он был таким злым, горячим, но одновременно забавным. Я думала, Андрей меня ненавидит, а у него оказывается просто… хм… неудовлетворенность.

Я не сдержалась и прыснула.

– Тебе смешно? Весело? – он продолжал наступать на меня, а я пятиться.

– Так все дело в сексе? – хихикала я, осознавая, что он обычный мужик с долгим сроком воздержания. А я самый подходящий объект для фантазий.

– Дело в отсутствии секса, и ты мне постоянно об этом напоминаешь.

Он словно хищник кружил за мной по гостиной.

– Знаешь, какая у меня весна в штанах каждый день. И все из-за тебя.

– Ахахаха, весна, о боже, – смеялась я уже в голос, продолжая не так уверенно отступать. – Нет, не подходи ко мне, Андрей.

Я должна была сказать это грубо сердито, но вперемешку со смехом, конечно, вышло совсем неубедительно. Его метафоры невозможно воспринимать серьезно.

– Твое «не подходи» больше похоже на «поцелуй меня», – резонно укорил царевич.

Я увлеклась беседой и не заметила, как он загнал меня в угол. Куда делась злость? Где обида? Андрей приближался ко мне, сверкая глазами. Я вжалась спиной в стену. Мне конец.

– Андрей, тебе же нельзя.

Его руки уже легли мне на талию, обжигая даже через одежду.

– Мне ничего нельзя. Зато тебе можно. Откуда это платье?

Он прижимался щекой к моим волосам, ладони заскользили вверх по спине.

– Из магазина, – пробормотала я, парализованная его касаниями, сбитая с толку странным вопросом.

– Магазин называется «Все для пыток»?

Его руки легли на шею, массируя, слегка надавливая.

Я знала, что он пытается снять напряжение этим глупыми разговорами. Я не смогу устоять. Стоит только сказать: «Нет, я не хочу», – и он уйдет. Может быть не сразу, но все же отступит. Но я предпочитаю обсудить платье.

– Платье тоже виновато?

– Разумеется. Знаешь, сколько раз я хотел сделать вот так? – Пальцы очертили контур моей шеи, плеч, зацепили лямки, спуская их вниз. – Оно такое тесное, всю тебя облегает. Ты никогда не носишь под него лифчик.

– Андрей, пожалуйста.

Одной рукой он поглаживал грудь через ткань, а второй двинулся вниз.

– А когда ты в нем наклоняешься, то можно заметить рельеф кружев.

Ладонь остановилась там, где заканчивалась ткань и стала возвращаться обратно, увлекая за собой подол, обжигая голую кожу моих ног.

– Ты с ума сошел?

– Да, давно и окончательно спятил.

Андрей задрал платье до самой талии, руки мгновенно оказались на попке, прижимая меня крепко к его «весне». Я инстинктивно подалась бедрами вперед, чтобы острее ощутить его желание. Андрей застонал.

– Мари, поцелуй меня, пожалуйста.

Я больше не могла бездействовать. Руки сами сжали его плечи, а губы прильнули к его, соединяясь в поцелуе. Он никогда меня так не целовал. В Лондоне мы изучали друг друга, в Москве он пытался меня наказать, а у окна сейчас был не уверен в согласии. Но в данный момент я говорила – да. И Андрей торжествовал. Его губы то терзали меня, то успокаивали. Язык, то сплетался с моим, то изучал каждый миллиметр губ.

Я закинула ногу ему на пояс, стараясь прижаться теснее. Андрей крепко держал мое бедро, вжимая меня в стену.

– Это невозможно. – Он оторвался, тяжело дыша. Пальцы тянули вниз молнию платья, – Малыш, мне опять мало. Мало тебя.

– Я знаю… Знаю. Мне тоже.

Я стащила с него пиджак и рубашку, прижалась грудью к обнаженному торсу. Влажные губы медленно двигались по плечам к груди. Я застонала, почувствовав, как ласки становятся горячее, как его язык ласкает и нежит меня.

Мы избавляли друг друга от одежды, белья и последних сомнений.

Андрей оторвался от груди, зашептал мне в ухо.

– Так хорошо? Тебе нравится?

Я запустила руку в его волосы, прижимая голову к себе крепче.

– Да, да, – кричала я не в силах сдержаться от дикого напряжения, которое становилось невыносимым.

– А так?

Его рука скользнула ниже, чтобы коснуться меня там, где напряжение достигло пика. Ноги подогнулись, я со стоном повисла на его шее, инстинктивно двигаясь навстречу пальцам. Его ласковым, идеальным пальцам.

– Андрей, Андрюша, – вскрикивала я от удовольствия, – Милый мой, хороший мой.

Он вдруг зарычал, отстраняясь. Я открыла глаза, чувствуя себя самой несчастной без его тепла. Андрей аккуратно подхватил меня и уложил прямо на мягкий ковер. Через мгновение я полностью ощущала его внутри. Он прижался губам к моему горлу, а я вцепилась в его плечи, вдавливая ногти в кожу, уговаривая проникать глубже, сильнее.

– Сейчас… сейчас…

Я была так близко к блаженству и хотела забрать его с собой.

– Да, да, родная… Я с тобой, – прохрипел он.

Через секунду я взлетела на самый верх, на самый пик удовольствия. Вдвойне приятнее было осознавать, что на эту гору наслаждения мы покорили вместе.

– х -

– Я больше не могу. Андрей, пожалуйста, перестань, – заныла я, как последняя слабачка.

Он опять начал ласкать меня. Еще один раунд я не переживу. Андрей перевернул меня на живот, целуя спину. Такими темпами до полуночи Золушка просто не доживет.

– Нет, давай еще разок проверим, – Андрей провел языком вдоль моего позвоночника. Я медленно начала выползать из-под него. – Вдруг все-таки не в порядке? Ты же так волновалась. В Лондоне час, а тут за пять минут первый раз управился. Может, у меня таки барахлят приборы, как в самолете. Нужна новая стадия диагностики, чтобы зайти на пике.

– Не-е-ет – захныкала и одновременно засмеялась я.

Романов самодовольно хмыкнул.

– Так тебя все устраивает? – Он отпустил меня, позволяя сесть на край кровати. – Тест драйв пройден? Вы покупаете тачку, мисс?

– Боюсь, что эта модель мне не по карману и не по статусу.

Я сказала это тихо, но Андрей, конечно, услышал.

– Можно подробнее об этом?

Вот опять сердится. И почему я все время его злю?

– Ты сам все прекрасно знаешь. – Я нервно распрямляла волосы руками. Кто все время тянет меня за язык. До утра не могла подождать? – Я все еще не хочу быть царевной. Ты все еще царевич. У тебя все еще есть невеста.

– Ой, только ты не начинай. Я сыт по горло нотациями от Стефани и отца. Неужели не ясно, что Лиз мне приставили для отвода глаз?

– Да, я понимаю. Хотя она, похоже, не очень, но ведь тебе, правда, нельзя. Нам вообще нельзя. Мне действительно лучше уволиться, вернуться в Лондон.

– Нет, – Андрей съехал к краю кровати, обнял сзади, прижимаясь грудью к моей спине. Мысли разбежались в разные стороны. – Я не отпущу тебя, Мари. Знаю, это все отвратительно и нечестно. Эгоистично и, пожалуй, даже подло. Но ты так мне нужна. Пожалуйста, детка, потерпи. До конца тура я не имею права избавиться от Лиз, сама знаешь, она во всех проспекта и расписаниях на ближайшие две недели, но потом у нас перерыв, отдых. Смотаемся куда-нибудь вдвоем, а там я и с отцом поговорю.

В животе запорхали бабочки. О чем поговорит? Не о нас же.

Я думала, что он просто нуждался в сексе, не рассчитывала на большее. А тут такие слова. Он хочет, чтобы я была рядом. Я нужна ему. Андрей хотел меня не только в своей постели. Я чувствовала это по его осторожным обещаниям и тщательно подобранным словам. Разумеется, царевич не разбежится предлагать мне руку и сердце, да и я не особенно этого хотела.

Вернее…

Я хотела его, а все остальное…

Пока мысли не забежали слишком далеко, я затрясла головой и вернулась к самым острым вопросам.

– Ты хоть понимаешь, что будет, если нас поймают?

– Вполне, и меня это не пугает, – шепнул Андре мне в ухо, снова будоража до мурашек. – Мы будем осторожны, Мари. Звучит так себе, знаю, но если хочешь…