Текст книги "Зов Древних"

Автор книги: Олаф Локнит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Недоумки! Поганая слизь! Ничтожество! – взвизгнул бритый и скрылся в коридоре.

Конан швырнул ненужного теперь служителя на пол и в ярости рубанул мечом по решетке. Меч отскочил от прутьев, нимало не повредив их, а на лезвии появилась зазубрина.

– Не порти меч, о король,– раздался резкий и скрипучий незнакомый голос. Язык был обычный, аквилонский, но в нем встречались устаревшие слова.

Это говорил служитель, которого бритый назвал Озимандией.– Не поможет! Выскочка Аббас владеет единственным ключом, только дракону по силам теперь выбить эту решетку.

– Откуда тебе известно, кто я?! – Конан схватил Озимандию за шиворот, как котенка, и слегка встряхнул..

– Да я знаю о Верхнем мире больше, чем весь его девятый круг,– сухо и злобно, как филин, рассмеялся Озимандия.– Отпусти меня, Конан Киммериец! Как знать, может, я и пригожусь еще? Ты пришел почти вовремя, но все ж немного опоздал. Семь дней назад Аббас донес на меня, и меня лишили ключа от этой решетки и моего большого камня, который говорил с драконом. Явись вы семью днями раньше, и ты бы стал хозяином всей горы! Сколь коварна судьба! – Свет в глазах Озимандии потух. Он умолк.

– Говори,– приказал Конан, уняв гнев и опять становясь невозмутимым и хладнокровным.– Говори, кто ты, что здесь творится и чем ты способен мне помочь. Прежде всего ответь, что может случиться с двумя моими людьми по ту сторону упавшей плиты.– Конан двинул кулаком по камню и не почувствовал боли.

– Увы, теперь уже ничем, о король,– бесстрастно ответил служитель.– Это не стена, но глыба, заполнившая собой половину зала. Они раздавлены ею, как ни ужасно слышать это.

– Почему ты ответил «да», когда это отродье Сета попросило освободить ему руку? – Конан опять ухватил Озимандию за шиворот и встряхнул, как мешок соломы.

– Помилосердствуй, Конан, не вытряхивай из старика Озимандии последние песчинки жизни! – усмехнулся служитель.– Я не ожидал, что этот тюфяк уже выучил заклинание замка. Я недооценил его. Можешь не верить мне, но это чистая правда.

– Ладно.– Конан отпустил жреца.– Кто ты?

– Как и сказал Аббас, я предатель. Это не храм Илу, а скопище змей, жилище Сета. Когда-то, восемьсот лет назад, последних служителей Илу расстреляли из луков паки или вырезали эти воины веры, из коих трус Сартак – самый великий храбрец. Шестьсот лет назад черная магия вползла сюда ядовитой гадиной, а теперь им мало и этого! Безумцы воззвали к Демону Глубин, и тот не замедлил явиться. Если его выпустят на свободу – а они сделают это рано или поздно, или он сам возьмет нужное,– земля превратится в пустыню, ибо демон пожрет все.

– Это не то ли чудище, с которым схватился Тэн И? – заметил Евсевий.

– Вам что-то известно о нем?! – возопил Озимандия.– Расскажите, а я поведаю все, что знаю сам!

Кратко и выразительно Евсевий описал встречу с созданием из черного колодца.

– Ты воистину великий воин! – Озимандия склонил голову перед кхитайцем.– Но то был лишь один из ликов его. Пока он слаб, но скоро девятый круг своими изысканиями в том, о чем не имеет понятия, даст ему прежнюю силу, и он обойдется без них или подчинит их себе. Я уж не говорю о приспособлениях для уничтожения людей и порабощения их воли, оставшихся здесь со времен атлантов и даже усовершенствованных!

Но я нашел способ общаться с внешним миром – через Киммерию,– продолжил Озимандия.– Мои люди, пусть редко, все же могли уходить отсюда и возвращаться с известиями. От них я знаю о тебе, Конан Киммериец. Но Демон Глубин недавно закрыл и этот выход. Я много знаю, я изучил гору книг, я вижу, чем грозит его выход из бездны, ибо он порождение оной. Он страшнее Сета, ибо не берет души в плен, а убивает их. Только Зерван выстоит против него, но Зерван не вмешается. Я думал победить девятый круг, этих тщедушных старцев, возомнивших себя великими, но я был один, мне была необходима помощь извне. И вы пришли, но слишком поздно!

– Остановись, почтенный Озимандия.– Тихий и скромный Кулан впервые дал знать о себе.– Ты сказал, что можешь беседовать с драконом, но у тебя нет большого зеленого камня. Вот камень, который подойдет для этого! – С этими словами Кулан вытащил из-за пазухи перстень.– Это камень Бреннана Мабидана, если ты слышал о таком. Я дам тебе камень, но не прежде, чем ты скажешь мне, кто такой черный дракон святого Диармайда О-Дуйна и чем он полезен нам.

– Ты наш спаситель! – воскликнул Озимандия, и злобный и яростный огонь снова запылал в бесцветных глазах.– Я скажу, но буду краток, ибо у нас мало времени. Черный дракон – великий древний дух, бывший в незапамятное время, еще до Хайбории, до кхарийцев и атлантов, соратником Митры. Но он уклонился от битвы, когда Митра был побежден тьмой и низвергнут в бездны. Митра восстал и превозмог, и дух, ныне дракон, вернулся к нему в раскаянии. Епитимья, наложенная на него, была сурова, но не безнадежна. Ему дана была телесная оболочка могучего животного и вменялось в обязанность служить жрецам Митры, но не слепо, а лишь способствуя добру и ограничивая зло по своему собственному разумению.

И так продолжалось долго, но на всякого, кто ограничен в свободе своей чем-то, помимо самого себя, можно найти узду. Нашли такую и на черного дракона, и это сделал сын Диармайда О-Дуйна, желая использовать дракона в своей вражде с братом. Но ему не дано было применить свое открытие, им завладели те, кто пришел на несколько сот лет позже. Они подчинили дракона, и он, связанный проклятием, ждет и страдает.

– Так что же ты не освободил его? – не понял Конан.

– Я не могу уничтожить само заклинание, оно просто существует, о король,– горько усмехнулся Озимандия.– Есть один выход: уничтожить тех, кому оно известно, но я не мог сделать этого один. Теперь я знаю, что зеленый камень последнего из верных, Бреннана Мабидана, не погиб. С помощью этого камня и моего перстня я могу вызвать дракона! – Он показал золотой перстень с печаткой, похожий на перстень Аббаса, но на этом были иные знаки.– Дракон ответит на зов, если его не успеют остановить, и поможет нам покинуть эту демоническую гору. Я предусмотрел кое-что для такого случая: в пещере грифонов стоит огромная корзина, она выдержит нас всех. Но до нее надо добраться! Дайте мне камень!

– Постой, Кулан, времени еще хватает,– остановил юношу Конан.– Озимандия, у меня нет оснований доверять тебе – это раз. Второе: даже если ты не обманешь, дракона остановят, едва он двинется с места. Третье: только лишь мы покинем гору, дракона остановят в полете и вернут обратно или, хуже того, прикажут уничтожить нас. Да, и каким образом мы проберемся сюда еще раз? – поинтересовался король.– Я пришел закопать эту змеиную яму, хотя здесь много хуже, если судить по твоим словам. И что проку, если я спасусь, не выполнив задуманного? Если ты хочешь, чтобы я поверил тебе, Озимандия, скажи, как добиться того, чего хочу я, а потом вернуться назад. Что скажешь, великий маг? – осклабился Конан и встал в полный рост между служителем и Куланом.

– Ты мудр и силен, о король,– признал жрец.– Я ужаснулся злу, которым грозит миру эта гора, и я отверг это зло. Мне ведомо, как уничтожить гору и храм под ней. Но мне нужен тот, кто решится проникнуть туда, где собирается девятый круг. Они все скоро явятся сюда, я уверен в этом, ибо каждый из них подозревает каждого. Чертог их останется пуст, и если там окажется кто-нибудь, он без труда найдет мозаику, где недостает одного камня – моего! – Он дотронулся до зеленого самоцвета на своем налобном обруче.– Или такого же камня, как мой,– добавил Озимандия.– Никто, кроме девятерых, не знает об этой мозаике. Никто, кроме них и меня. Я самый великий и самый бессильный маг этого храма! Только грубая сила может разбить заклятие замка. Но чтобы вызвать черного дракона, надо, чтобы некто грозил девятерым полной мозаикой. А для того чтобы кто-то пробрался за решетку, нам нужно сокрушить ее, и для этого необходим дракон! Замкнутый круг!

– Постой, не убивайся так прежде времени, господин,– вмешался Тэн И.– Что это за мозаика и как она действует?

– Знаете ли вы о грифонах в верхней пещере? – ответил вопросом на вопрос Озимандия.

– Знаем.

– Это всего лишь големы, каменные чудища, оживленные злым духом, который очень стар, устал от самого себя и мечтает об одном – о развоплощении. И оно будет даровано ему, как только замкнется мозаика. Все камни вложены в нее и приросли намертво, никто не в силах изъять их оттуда, но не хватает одного. А покуда дух заточен в этой горе, он помогает служителям, побуждая чудищ метать молнии во всякого. Но, освободясь, он отомстит своим мучителям, ибо так предписано Зерваном. Своды пещеры рухнут от могучего удара молний, осядет вся гора, и на свет не выберется никто, даже Демон Глубин.

Гора похоронит все свои тайны, но кое-что я успел переправить наверх,– похвалился Озимандия,– не все погибнет безвозвратно. Знания не уничтожить, они существуют, что бы мы о них ни думали. Впрочем, я зря сотрясаю воздух. Дайте мне камень! У нас нет иного выхода, кроме как звать дракона, или мы просто погибнем, не сделав ничего для своего спасения. Разве это достойная смерть?

– Погоди, Кулан! – На сей раз пикта остановил Евсевий.– Не можем ли мы, прежде чем решиться на такой шаг, как-то помешать девятерым? Устроить им неожиданный подарок?

– Как? – в один голос воскликнули Конан, Озимандия и Кулан.

– Я уже говорил, что белое освещение в пещерах, которое все принимают за колдовство, ничем не проверив сие утверждение, на деле порождается ничтожно малыми светящимися существами, подобными светлякам. Если это так, мог бы ты, Кулан, заставить их погаснуть на некоторое время?

– Ты прав, ученый,– поддержал Евсевия Озимандия, и хитрая улыбка заиграла на сухих бледных губах.– Пещеры действительно освещаются мельчайшими насекомыми, кои питаются изготавливаемым для них веществом. Привлеченные запахом этой пищи, что неуловим для самой чуткой собаки, но ясно различим этими существами, висят они под потолком, собираясь в огромные тучи. Только при таком скоплении они способны дать свет, достаточный для рассеяния подземного мрака. Но как сможет этот благородный юноша заставить их не излучать свет? Ведь для этого надобно уничтожить запах пищи либо использовать заклятия, известные лишь дикарям, жрецам забытого бога на крайнем западе мира.

– Не такого уж и забытого,– мрачно усмехнулся Конан.– Кулан – жрец Юхиббола Сага, великого бога пиктов.

– Только я не могу их заставить,– развел руками пикт.

– Я могу лишь их попросить, и если они согласятся...

Кулан зажмурился, положил руки на колени и сосредоточился. Так же, как и в случае с бабочками, пикт напряг голосовые связки, но звука не было – он многократно превосходил тонкостью комариный писк.

Сначала ничего не происходило, а потом белые светоносные облака под потолком стали рассыпаться, как рассыпается высохший комок белой муки. И призрачный белый свет стал меркнуть, гаснуть и вскоре исчез вовсе. Подземелье погрузилось во мрак.

– Ты уверен, что подобное произошло и в остальных чертогах? – проскрипел из темноты Озимандия.

– Да,– откликнулся Кулан.– Скрилли, так они называют сами себя, рассыпались, отозвавшись на мою просьбу. Сейчас они устремились к одному месту – туда, откуда распространяется этот запах. Пока каждый из них не насытится, облака не засияют вновь.

– Значит, кроме факелов, у служителей теперь нет иного освещения,– злорадно изрек Озимандия, забыв, что и сам он служитель.– Это к лучшему, ибо сейчас поднимется переполох, и мы выиграем время. Но для того, чтобы зеленый камень действовал, ему нужно хотя бы немного света: сам собой он не засияет. Есть ли у вас факел?

– У нас есть кое-что получше! – Евсевий вытащил из заплечного мешка заветный минерал. Голубоватое свечение распространилось в зале.

– Что ж, вы запасливы,– снова скривил губы в улыбке маг.– С тех пор, как паки создали свой Великий Канон, голубые светочи не появлялись у нас. Сейчас это нам очень пригодится, но впредь прошу тебя, о король, и всех твоих людей: опасайтесь приближаться к этим камням, тем более носить их с собой. Не знаю отчего, но у тех, кто вынужден был подолгу находиться вблизи сих камней, приключалась тяжкая болезнь: выпадали волосы и ногти, ухудшались зубы, слабели и болели кости и все тело. Паки выжили, но они живучи, как крысы. Людям же эти камни страшны.

– Не хочешь ли ты сказать, Озимандия, что все мы обречены? – спросил Конан.

– О нет, вы не столь уж долго пребывали возле камней, и вам пока ничто не грозит. Я лишь предупредил. Но время не остановить, и Зерван не будет нас ждать. Дайте же мне самоцвет!

– Кулан, отдай ему камень,– наконец разрешил Конан.– Хуже вряд ли будет, а так у нас остается шанс.

– Помнишь,– шепнул Септимий Евсевию,– вокруг этих камней на берегу озера не рос мох?

– Да,– кивнул Евсевий.– Но он упомянул Зервана. Как бы я хотел, чтобы слова Кулана сбылись, и Зерван возвратил нам Хорсу. Да не по нашу, а по другую сторону решетки!

Тем временем Озимандия, вооружившись серебряным перстнем с камнем Мабидана и своим золотым, приложил печатку с письменами ко вновь воссиявшему самоцвету и принялся произносить на все том же древнем языке одно за другим заклинания.

Слова падали в тишину, как капли в огромный пустой сосуд, но как сосуд наполняется медленно, но неуклонно, так с каждым словом, произнесенным Озимандией, менялось что-то в самом воздухе, а камень время от времени вспыхивал, разгораясь все сильнее. Казалось, нечто невидимое, но грандиозное воздвигается во тьме, пытаясь разорвать оковы, прорываясь из мира невидимого, мира заклинаний в мир осязаемый.

И вот будто разбилось застывшее стекло, разлетелся вдребезги уродливый саркофаг, освобождая создание могучее и прекрасное. Зеленый луч вырвался из камня, переливаясь всеми оттенками зеленого.

– Видишь,– повернулся к Кулану Озимандия. Его худое лицо светилось, наверно, не слабее зеленого камня.– Ты не смог бы говорить с ним. Тебе неведом язык атлантов, а дракон не из числа детей Юхиббола.

– Что ответил дракон? Он явится? – Конана интересовало только это.

– Да, если его не остановят. Нам остается ждать,– провозгласил бывший служитель.– Хотя трудно предположить, что даже в темноте они не заметят дракона. Его чертог довольно далеко отсюда.

– Да, дракон – это не заяц, это зверь серьезный,– изрек Майлдаф, поглаживая свой ужасный меч.

Между тем камень потух, и снова лишь голубоватый свет озарял пещеру. Предупрежденные магом, все теперь расположились не ближе чем в четырех локтях от светящегося камня, лежавшего на полу.

– Однако господин Кулан надолго испортил им настроение,– заметил Тэн И.– Нас пока никто не торопится навестить.

– А мне кажется, уже пришли...– В голосе Бриана Майлдафа появились недобрые нотки.

Все обернулись. Возле решетки, прямо из темноты, медленно обретая очертания, появлялась высокая белая фигура.

Это был старик в плаще с капюшоном, очень худой, с длинной бородою и длинными тонкими белыми пальцами. Низко наклонив голову, так что лица вовсе не было видно, он сложил руки перед грудью, образовав ладонями подобие сферы.

– Бриан, стой! – воскликнул Кулан.– Это Зерван!

Старик начал медленно поворачивать раскрытые ладони в направлении людей. Ослепительный белый свет больно ударил в глаза.

На миг все потеряли способность видеть, а когда слепота отступила, старика в пещере не было. Вместо него за решеткой стоял крепко сложенный молодой белобрысый гандер ростом чуть ниже среднего, в кожаных штанах, льняной рубахе и тонкой кольчуге под ней. На поясе его висел короткий меч, а шея была обмотана красиво расшитым клетчатым шарфом. Человек озирался, не понимая, куда он попал.

– Хорса! – позвал Конан.

Гандер обернулся и, словно не веря своим глазам, протер их, а потом шагнул к решетке.

– Кениг! Это ты?! Где мы? Почему здесь решетка?

– Тихо! – строго прервал его король.– Хорса, мне, конечно, интересно, где ты провел два дня. Но сейчас ты мне нужен именно по ту сторону решетки. Слушай! – приступил к объяснениям Конан.– Мы внутри горы. Той самой, где находится тайный храм. Здесь творятся такие безобразия, что мы решили прихлопнуть всю эту шайку разом. Сейчас мы в плену, но ты, пока в пещере темно, можешь пробраться в самое логово и осуществить задуманное нами. Вот этот почтенный муж,– Конан указал на Озимандию,– великий маг. Сейчас он скажет тебе, что ты должен делать.

Ошарашенный Хорса еще не вполне пришел в себя, но слова кенига он воспринимал сразу и исполнял незамедлительно.

– Юноша, оставь эту решетку. Она не сломается, даже если ты станешь силен, как твой кениг,– заговорил Озимандия резким и скрипучим голосом, который тем не менее был чем-то неуловимо притягателен.– В этой горе есть тот, кому по силам сломать такую решетку. Ты знаком с ним – это черный дракон. Ныне он направляется сюда, но наши враги могут его остановить. Вот камень.– Маг показал Хорее свой налобный обруч с самоцветом.– Ты пойдешь по пути, указанному им. Чем ближе к искомому месту, тем ярче будет светиться камень.

Все просто,– продолжал Озимандия.– Идти здесь недалеко. Воинов в этой части пещеры почти нет, служители боятся их. Но служители опасны. Постарайся, чтобы они тебя не заметили. Если нужно будет кого-то убить – убивай не раздумывая. Здесь не осталось людей, только привратники бездны.

Ты попадешь на перекресток трех коридоров, там будет мозаика из зеленых самоцветов, подобных этому,– круг, окаймленный стрелами. Место, где не хватает одного камня, видно сразу: там есть выемка. Но вкладывать туда камень не торопись, жди моего знака: на несколько мгновений камень вспыхнет голубым, а потом опять станет зеленым. Но, надеюсь, до этого не дойдет, – закончил маг.

– Тогда какой смысл, кениг? – обратился Хорса к Конану.

– Ты будешь для них как занесенный над их шеями топор палача. Покуда ты будешь там, они не посмеют тронуть нас. Едва ты вложишь камень в мозаику, пещеры обрушатся сверху донизу. Но никто из нас не хочет, чтобы это произошло, пока мы здесь. Если дракон освободит нас, мы спасемся все. Если же его остановят, нас все равно перебьют, а потому лучше уж мы заберем с собой этих служителей Сета.

– Я понял,– сказал Хорса.– Я сделаю то, что ты приказал. Но где Арминий, Аврелий, Юний и Умберто?

– Они погибли,– коротко ответил Конан. Хорса замолчал, опустив голову.

– Лови камень,– нарушил тишину Озимандия.– Заклятие замка на него не действует.

Волшебник вынул камень из своей повязки и бросил Хорее.

– Жаль, голубой светильник не пройдет! – посетовал Майлдаф, но Хорса уже скрылся в темноте.

– Мой камень получил достаточно света, этого хватит, – успокоил его Озимандия.

– А если он не доберется? – усомнился Септимий.

– А кто помешает нам сказать, что он добрался, если это потребуется? – хитро прищурился маг.

Все замолчали. Вновь потянулись минуты ожидания.

– Зерван пришел не зря,– вдруг тихо сказал Кулан.– Значит, Демон Глубин близко. Никто ему не ответил.

– Самое большое, чего я сейчас хочу, так это спать,– некоторое время спустя сказал Майлдаф.– Разбудите меня, когда будет нужно.

И горец разлегся прямо на мху, укрывшись одним из своих бесчисленных пледов.

– Завидное умение. Я так не могу,– вздохнул Септимий.

– Брось! Ложись и уснешь. Я последую примеру Бриана. – И Евсевий, подложив под голову свой мешок, устроился рядом с горцем.

– Пожалуй, он прав,– пробормотал Септимий, и присоединился к этим двоим.

– Кулан, ты не желаешь вздремнуть? – участливо спросил король.

Сам Конан не испытывал ни малейшего желания отойти ко сну, расхаживая по оставшейся в их распоряжении половине зала взад-вперед.

– Нет, о король,– покачал головой юноша, сидящий рядом с Тэн И.– Мне неинтересно спать. Я думаю.

– О чем же? – спросил Конан.

– До того, как мы вошли сюда, я думал, что скоро покину этот край и вернусь в Пустошь...

– А теперь? – Такое заявление не показалось Конану неожиданным.

– Теперь я не знаю. Здесь оказалось столько занятного: светящиеся облака, медведь, подземные рыбы, паки, дракон и...

– И я,– засмеялся Озимандия, сидевший ближе всех к решетке, вне освещенного круга.– Я знаю, ты жаждешь мудрости, а я могу многому тебя научить. Если нам будет дано выбраться отсюда, я покажу тебе все, что знаю сам, ибо мои ученики погибли здесь все до единого. Но ты совершаешь ошибку. Тебе не надо выбирать между Пустошью и Фрогхамоком. У колдуна нет родины, и в то же время его родина – весь мир. Если ты согласишься быть моим проводником, я с удовольствием проживу несколько лет в Пустоши, поскольку плохо знаю природу. – Но как бы сильно ни был ты связан с живым, более всего колдун связан с вечным! – Голос Озимандии сделался звучным и убедительным, – Кошка может быть белой или рыжей, полосатой или пятнистой, пушистой или гладкой, большой или крохотной – и все равно это кошка, живет ли она в Пустоши или в Кхитае, тысячу лет назад или будет жить через тысячу лет. А ты живешь там, где бродит кошачья тень, которая есть в каждой кошке, но она никогда не бывает равна кошке, которую держишь ты на коленях. Колдун зрим в людском мире, но он виден и в мире теней и мыслей, который вечен и вездесущ. Колдуну не надо делать выбор – этот выбор сделан за него.

– Ты прав, господин,– осторожно вмешался Тэн И. – Но один выбор колдун все же обязан сделать: кому служить.

– Это верно, и не только для колдуна,– ответил Озимандия.– Это верно для всех. Но магу приходится туже: он служит или тьме, или самому себе, ибо служить кому-то значит не служить богу. А не служить богу – значит служить тьме. Когда маг служит сам себе, он не станет чинить вреда себе, а следовательно, и миру, где живет, то есть не пойдет против бога. И потому колдун должен ограничивать свои желания.

– Получается, колдун должен вести себя, как Зерван? – догадался Кулан.

– У Зервана в запасе вечность,– усмехнулся Озимандия.– Человеческий век краток. Зерван служит вечности, колдун – себе. Вот он, твой выбор.

Кулан затих, глядя неотрывно на голубое пламя светящегося камня, й опять потекло в пустоту бездонных подземелий невидимое время.

Глава десятая

«ВТОРОЕ НИЗВЕРЖЕНИЕ БЕЗДНЫ»

Когда красные когти факелов разорвали мрак за решеткой, один лишь Конан стоял на страже, не сомкнув глаз, да Озимандия, как старый филин, иногда поднимая веки, озирал пространство. Сразу стало ясно: это не дракон. Целое факельное шествие из людей, одетых в белые балахоны, появилось из-за поворота. В охранении шли воины, но их было совсем немного, Конан насчитал лишь дюжину. Для короля, Тэн И и Майлдафа это было даже меньше, чем немного. Но они были за решеткой, а по ту сторону стояли маги, которые могли и не пользоваться магией: проще было удушить восьмерых дерзких смельчаков дымом. Конан вопросительно посмотрел на Озимандию. – Это они,– кивнул колдун.– В белом – восьмой круг. Из девятого будут все в черном, и все с длинными белыми бородами. Не раскрывай карты сразу, о король,– предупредил Озимандия.– Они не считают зазорным лгать, так бей их тем же оружием. Не говори им ни о драконе, ни о Хорее, ни правды о том, кто вы на самом деле. Это я знаю тебя, а они понятия о тебе не имеют.

Тяни время, заговаривай им зубы. Нам дорого каждое мгновение. Помни, этот идиот Аббас наложил на дверь заклятие замка, и теперь никто, даже они, не сумеет ее открыть. Ни стрела, ни копье не страшны нам...

– Равно как и им,– прервал словоохотливого мага Конан.– Не надо наставлять меня, Озимандия. Говорить буду я, а все остальные – когда я разрешу, и ты тоже. Ты помог нам, и я помню об этом. А теперь будь любезен слушаться меня.

Воины в черных латах выстроились вдоль стен. Служители в белом образовали еще два ряда, гораздо более длинных, чем ряды воинов. И вот появились девять человек в черном. Они шли по трое, медленно и чинно, и сразу было видно, что власть здесь безраздельно принадлежит им. Как и говорил Озимандия, длинные белые бороды их свешивались до пояса.

Все девять были высоки и стройны и выглядели весьма благообразно. Несомненно, когда-то они были полны энергии, взглянув же на них сейчас, невозможно было поверить, что они не родились стариками. Длинные высохшие пальцы, седые волосы, обострившиеся черты лица, бескровные губы и запавшие глаза свидетельствовали об одном: смерть приближалась к ним, и они готовы были на все, даже на сговор с владыками тьмы, лишь бы ее избежать.

Но как могло произойти такое? Как девять полуживых старцев, почти мумий, оказались полновластными хозяевами десяти тысяч жизней и высоких магических тайн? Ответ был прост: подземный храм давно умер.

Умер как храм, как живая идея. Смерть поселилась здесь вместо жизни, и лишь она одна правила тут, обретя, наконец, зримое воплощение своей власти. Эти девять развалин по сути не жили уже, но не были они и мертвецами: они стали в этом мире посланцами всеуничтожающей пустоты, и черный цвет их одежды был черным знаменем черных богов.

Девять магов остановились перед решеткой. Лица их были неподвижны, словно посмертные маски, глаза безразличны ко всему. Зеленые камни ярко переливались на их обручах. Казалось, могильным хладом веет от них, а за их спинами огромной тенью стоит ужас всемирного зла, и он придает им силы.

Конан шагнул к решетке и встал против девятерых.

За ним стояла жизнь.

– Кто ты, обманом проникший в священный храм Илу Всеединого? Зачем убивал ты посвященных служителей его? Что тебе нужно здесь? – медленно заговорил первый старец.

– Я король Аквилонии, Конан Киммериец,– ответил Конан.– Я не знаю никакого Илу и не вижу никакого храма. Здесь земля моего королевства, и я хожу по ней, когда и где захочу. Кто вы такие, хотел бы я знать? И что вы делаете на моей земле?

– Ты впустую тратишь слова, Конан, если тебя действительно так зовут. Если даже ты и есть король Аквилонии, то, что ты находишься здесь,– лишь свидетельство бессилия королевств земных и могущества Илу Всеединого. Ты силен и ловок, но ты бессилен и ничтожен. Илу раскрыл твое коварство, и ты не можешь противостоять чуду, явленному им,– важно изрек второй.

– Это заклятие замка, против которого ты можешь не больше, чем я, а никакое не чудо! – рассмеялся Конан.– Только ты будешь топтаться около этой решетки всю свою недолгую оставшуюся жизнь, а я вышибу ее очень скоро. Не так ли, Озимандия?

– Озимандия, ты осужден на смерть,– вступил третий служитель.– Ты добился многого, но ты потеряешь все в мгновение. Илу не прощает измены. Приобретенное тобой не спасет тебя. Черный дракон будет здесь так скоро, как ты рассчитывал. Но когти его разорвут твое тело.

– Озимандия знает больше, чем все вы вместе взятые, старые вы ослы! – заявил служителям Конан.– То, что скрыто от ваших глаз во тьме, видно ему как при ярком свете.

– Тьма не страшна нам, она свет для нас,– заговорил четвертый,– а свет – тьма. Во тьме – сила, а свет лишь обнажает слабости, но бессилен сам. Не вам найти победу во тьме.

– Озимандия, ответь им, если хочешь,– усмехнулся король.

Стравить двух магов в словесном, а не магическом поединке было забавно.

– Во тьме нет знания,– выступил вперед волшебник.– Все, что вы помните еще, затворившись здесь, в пещерах, взято у света. Погруженные во тьму, растеряли вы все, даже свои имена. Вы восхваляете тьму, но не можете обойтись без света. Что будете вы делать, когда погаснет солнце? Нечему будет освещать ваши поля, не вырастет трава для овец! И что будете делать вы, когда догорят ваши факелы? Вам неведомо даже, как вернуть свет в эти пещеры!

– Свет – только ступень перед троном могущества тьмы,– молвил пятый служитель.– Свет тает во тьме, уступая ей и отдавая свои знания. Ужели думаешь ты, что, разогнав с помощью жалкого фокуса ничтожных букашек, победил нас? Эти твари сами не могут жить без света, они слабы и не нужны нам более. Мы создали могучих помощников, которым не нужны ни пища, ни свет, ни воздух. Они сильны и безжалостны и сокрушат любого. Они не боятся смерти. Мы осветим пещеры чашами жидкого света, а букашек перестанем кормить, и они сдохнут.

– Жизнь превозможет тех, кто не живет,– ответил Озимандия.– Не я просил скриллей не светить, а этот юноша, помнящий Юхиббола Сага. Ему ничего не стоит собрать их вновь. А они запросто могут сплотиться так, что вы погибнете от жары, и без вас ваши големы останутся бесполезными глыбами. Что могут сильнейшие ваши создания, грифоны, против черного дракона?

– Вся мощь дракона и все жизни Юхиббола – ничто перед великой тьмой,– провозгласил шестой.– Свет породил дракона, свет же и покарал его, свет сбросил его во тьму, и тьма дала заклинание, победившее дракона и свет, таящийся в нем. Вы погибнете!

– Знание сильнее невежества, слово сильнее молчания, бытующий с именем сильнее безликого. Зришь ли ты этот камень? – Озимандия показал служителям серебряный перстень. – Это камень Бреннана Мабидана, презревшего тьму и возвратившегося через восемь веков, сюда, как он и обещал. Различаешь ли ты цвет сего камня?

Конан тоже обратил внимание, что вместо зеленого тот светится голубым.

– Помнишь ли ты мозаику на перекрестке? – Озимандия в благородном порыве и сам запамятовал, как недавно учил Конана держать язык за зубами.– Стоит тебе начать творить заклинание, и дух, заточенный в телах грифонов, обретет свободу и покой, испепелив прежде вашу гору и мерзкие создания ваши, способные лишь к убийству. Вы мнили, что с меньшим камнем я стану беспомощен и слаб? Я стал сильнее, ибо мне ведома сила, таящаяся в малом. Вспомнили мозаику, безымянные?

Старцы замолкли, но Конан будто бы слышал некий шелест, напоминающий связную речь, и шелест приходил из-за решетки, от девятерых.

– Что это? – спросил король у Озимандии.

– Они обмениваются мыслями,– откликнулся тот.– Тебе слышны отголоски их беседы на языке атлантов. Не ведаю, о чем именно идет разговор, но они встревожены! Отдать распоряжение изловить Хорсу так, чтобы мы не услышали сего, они не могут, ибо даже мысленный приказ я пойму по причине его звучности. Ныне самый благоприятный момент чтобы сковать их, задержать здесь!

– Эй вы, дряхлые мумии! – загремел голос Конана.– Если хоть один из вас двинется с места, наш человек около вашей дурацкой мозаики вложит в нее камень, и гора похоронит и нас, и вас со всеми вашими мерзостями. Посему советую вам выбрать прямо сейчас: либо будете убиты вы вдевятером, но спасены остальные десять тысяч – или сколько вас сейчас под горой? – либо погибнут все. Это сказал я, король Аквилонии Конан Киммериец, а я держу данное слово. Что ответите на это, мудрецы?

– Ты сам не ведаешь, на что идешь,– сказал седьмой. – Ты убьешь нас или обрушишь гору, но тьма непобедима! То, что живет ныне в подземных глубинах, нельзя уничтожить. Тьма близка к выходу наружу, и ты всего лишь отсрочишь его, если сумеешь. Тьма найдет выход и возобладает в назначенный час!