Текст книги "Королева вестерна (СИ)"
Автор книги: Оксана Резникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Конечно, мужик всегда виноват в том, что ему наставляют рога, – хмыкнул Саша, собирая свои вещи в новенький чемодан.
– Прости меня, прости, – плакала Милка, цепляясь за рукав его кожаной куртки.
Саша только отмахивался от нее, как от назойливой мухи.
– Я никогда не видела любви в своей жизни! Моя родная мать меня никогда не любила, отца вообще не знала. Меня вообще никто никогда не любил. Я просто хотела почувствовать себя любимой… Прости!!!
– Ты не там ищешь любовь, – устало произнес Александр, – у тебя есть, по крайней мере, два человека, которые безумно любят тебя, не смотря ни на что – это твои дети.
Абсолютно без всяких эмоций Саша собрал вещи и вышел из квартиры. Мила выскочила следом.
– Не уходи, прошу тебя, Саааааш! Хочешь, на колени встану перед тобой, чтобы ты меня простил?
Однажды он уже простил ей поцелуй с однокурсником – больше не хотел.
– Не унижайся, это тебе не поможет, – холодно ответил он и быстрым шагом спустился по ступенькам.
– А как же дети? – в пустоту спросила она.
С тех пор она его ждала, искала, бегала от одного мужчины к другому, тщетно стараясь забыть бывшего любимого. Мучил так же острый денежный вопрос. Ее запросы росли, хотелось и красиво одеться, и детям что-нибудь купить. Мила подала на алименты, но ответчика так и не нашли. Он затерялся от них в большом городе. Может, вообще покинул область, кто его знает? Не удалось так же выйти на его родного дядю. Кто-то посетовал ей кинуть клич в социальные сети, написать о том, что мужчина бесследно исчез.
И я единственная, кто позвонил по ее объявлению.
Глава 9
Мне грустно и одиноко в пустой квартире. Саша пропадает на работе вот уже несколько дней. Мое беспокойство за него нарастает. Я не могу нормально есть и спать, жду, когда все это закончится. Умоляю его оставить эту опасную аферу с казино. Уверяю, что мне нормально живется в инвалидном кресле, и не нужно так рисковать ради моего желания встать на ноги. Главное, что сопутствующие симптомы не беспокоят больше. Все нормально, ну и что, что не могу ходить? Я же не единственная в этом мире, кому отказали ноги. Но Саша меня не слушал, он настаивал на лечении в Греции и верил в его успех.
Однажды он вернулся под утро. Глаза лихорадочно блестят, на лице сияет улыбка.
– Я это сделал!
– Что? – поднимаюсь в постели на локтях и близоруко щурюсь.
– Я сорвал куш. У нас теперь есть деньги на твое лечение, Аленка! Мы тебя вылечим и станцуем джигу прямо на берегу моря.
Не знаю, что сказать, мне очень страшно. Порывисто обнимаю Сашку и утыкаюсь носом в его гладко выбритую щеку.
– Ну зачем было рисковать? Я очень за тебя переживала.
– А зря. Я все продумал. Сегодня же свяжусь с клиникой и куплю билет на ближайший авиарейс в Грецию. ТЫ БУДЕШЬ ХОДИТЬ!
Плачу, нет, рыдаю взахлеб. Неужели все позади? Или все только наоборот начинается? Не хочу никуда уезжать без него, прошу, чтобы немедленно уволился из казино. Твердо обещает к моему возвращению оттуда уйти. Обнимаемся, никак не можем наговориться в этот тихий предрассветный час. О том, чтобы лечь спать не возникает и мысли. Оба слишком возбуждены и взбудоражены открывшимися перспективами. Мечтаем о том, как я, вернувшись из Греции, спущусь с трапа на своих ногах – грациозно, с прямой спиной, как балерина. Длинные светлые волосы будут развиваться на ветру, на мне будет короткое красное платье, которые не скроет красивые и здоровые ноги.
– Алена, я должен тебе в кое-чем признаться, – говорит Сашка, трепетно сжимая мою ладонь.
– В любви? – шучу я, а сама предчувствую что-то нехорошее.
– И это тоже, конечно. Но дело в другом…
– Так в чем же? Не томи, говори, Саш.
– В общем, я ни дня не проработал страховым брокером. Прости за обман.
– Как же ты зарабатывал на жизнь, когда мы познакомились? – удивляюсь я.
– Я всегда работал на дядю – брата моего отца. Он глава группы, специализирующейся на кражах и грабеже, и сколоченная им еще в лихих 90-х годах. Ему под 70 лет, а он все держится на плаву. Я исчез год назад, потому что находился под следствием. Меня поймали на организации грабежа крупного супермаркета, держали в СИЗО больше года, поэтому тебе не звонил, не писал и не объявлялся. Легавые не смогли ничего доказать и прямо в зале суда меня выпустили. Ну, там дядя вмешался, конечно, отмазал. Теперь, когда ты знаешь правду, умоляю тебя: не прогоняй меня! Я со всеми этими противозаконными делишками завязал, от дяди отделился, и я реально хочу начать новую жизнь с тобой. Прошу, поверь мне.
Я устало прикрываю веки и чертыхаюсь. Вот только воровской романтики не хватало в моей истории! И что мне теперь делать с этой информацией, скажите на милость? Саша – грабитель. Глупо и по-детски брать сейчас с него слово, что он «больше так никогда не будет делать». У него есть своя голова на плечах, так пусть пользуется ею.
– Скажи, хоть что-нибудь, – жалостливо просит он.
– Пойдем спать, Саша. Сегодня выдался слишком тяжелый день.
Наступает день моего отлета. Сашка отпрашивается с работы и везет меня в аэропорт. Конечно, с нами едет и моя инвалидная коляска – без нее пока никуда. В Греции меня встретят работники реабилитационного центра, которые уже ждут моего приезда. Саша все проплатил наперед. Не могу избавиться от нехорошего предчувствия, тело бешено трясет, как в гриппозной лихорадке. Еще немного и со мной случится паническая атака. Пару раз у меня была уже эта страшная штука: ощущение близкой смерти, ужаса, невозможность говорить и дышать. Теперь, как огня боюсь этого состояния, и чтобы отвлечься начинаю тихо петь детскую песенку.
– Ты чего, Ален? – улыбается Сашка, – хотя продолжай, мне очень нравится, как ты поешь. У тебя такой приятный голос, как у русалки из сказок. Никогда не думала стать певицей?
– Нет, у меня страх перед публикой.
– Моя любимая вся соткана из фобий и страха, – беззлобно констатирует он, – но это ничего, мы справимся с любым твоим тараканом, даже самым вредным.
– Сааааш, а давай я никуда не полечу, а? У меня плохое предчувствие, – никак не могу унять дрожь во всем теле. Кажется, у меня даже поднялась температура на нервной почве.
– Аленка, все будет хорошо, настройся на позитивную волну, – сжал мою руку Саша.
– Что-то случится, – задумчиво говорю я, – может, мой самолет рухнет?
– Перестань, любимая! На земле аварии случаются чаще, чем в воздухе. Твой самолет очень хорошей авиакомпании – не переживай! Все будет так, как мы задумали: вернешься и величественно, как королева, сойдешь с трапа на своих ногах.
Еще долго обнимаемся в аэропорту, пока не объявляют посадку на рейс. Обходительный сотрудник помогает мне занять свое место. Уныло смотрю в окно, и молюсь – пусть все будет хорошо.
Мой полет составлял всего три часа. Мне же показалось – вечность. Самолет мягко приземлился в аэропорту Афин. Пассажиры по традиции аплодируют пилоту и двигаются на выход. Сижу в ожидании помощи и размышляю: что меня здесь ждет? Мне помогут встать на ноги? Во всяком случае, я приложу максимум усилий, чтобы Сашкины деньги не пропали даром. Я отправляю ему смс, что благополучно долетела. Впереди еще примерно 300 километров до Салоников – города, где собственно располагается мой реабилитационный центр.
Первое впечатление от этой страны было не очень приятным. Дело в том, что кто-то взял мою коляску и увез ее в неизвестном направлении, подумав, что она общественная. Как же я пожалела, что не придала ей каких-то индивидуальных черт! Можно было, например, заказать диски на колеса со своей фотографией или с каким-нибудь принтом. Обязательно сделаю это в следующий раз!
Сашка ответил, что утрата кресла – знак судьбы. Значит, лечение мне поможет, и оно больше не понадобится. Но я куда более реалистично смотрю на вещи, поэтому жутко расстроилась.
Сотрудник авиакомпании в прямом смысле слова передал меня из рук в руки работнику клиники. Конечно, долго извинялись за неприятную ситуацию, но мне-то что теперь от их извинений. Медработник сказал, что в центре мне выдадут новую коляску и чтобы я не волновалась. Он неплохо говорил по-русски, и это радовало.
На комфортабельном микроавтобусе мы выехали в Салоники. На улице начало октября, погода отличная – градусов 19 тепла. В Москве сейчас сыро и дождь – все жители давно переоделись в пальто и утеплились шарфами. А здесь люди ходили в легких кофтах. Пляжный сезон был еще открыт, но водичка в море была бодрящей, если верить интернет прогнозу.
Долгий, изнурительный путь и, наконец, мы на месте. Клиника мне очень понравилась с первого взгляда, сотрудники вежливые, обходительные, много русскоговорящих. Лечащий врач доктор Янис Кесиди подробно расспросил меня о болезни, завел карту и составил план мероприятий. Он все время так доброжелательно улыбался, что у меня не возникало сомнений – я попала в руки к хорошим специалистам своего дела.
Территория медцентра зеленая и облагороженная. Личные апартаменты превзошли все ожидания – здесь было все, что нужно для комфорта человеку с ограниченными возможностями. Уютно, со вкусом и ничего лишнего. Кнопка вызова персонала, как и полагается, расположена низко, чтобы сидящий человек мог дотянуться до нее рукой и нажать, если ему потребуется помощь.
Климат в Греции мягкий, средиземноморский, воздух пропитан морской солью – не надышаться. Я находилась в раю. Делаю несколько классных снимков и отправляю Саше. В ответ он желает мне огромной удачи, пишет, что любит и верит, что у нас все получится.
Впереди меня ждали две недели реабилитации. Послушно выполняю все предписания. Весь день у меня расписан почти по минутам. В свободное время медитирую на пляже, мысленно говорю с морем, а море мне отвечает.
С Сашкой общаемся преимущественно по сообщениям, и он пишет, что еще не ушел из казино. В который раз с болью в сердце прошу покинуть азартное заведение. Не спокойно на душе, когда думаю об этом мрачном месте, где нет часов, чтобы клиенты не ориентировались во времени и играли часами напролет, а то и сутками.
В клинике я познакомилась со многими замечательными людьми, все они проходили реабилитацию после тяжелых заболеваний. Были и страдающие таким же диагнозом, как у меня. Мужчины, женщины, дети – болезни не щадят никого!
Здесь вкусная еда, тихие вечера и потрясающей красоты рассветы. Мне было жалко тратить время на сон, хотелось как можно дольше насладиться этим райским уголком. Спала от силы шесть часов, и мне хватало. Чувствовала себя абсолютно бодрой по утрам. С чашкой зеленого чая встречала рассвет и по привычке медитировала. Потом в отличном расположении духа отправлялась на процедуры и занятия в тренажерном зале.
Особенно меня привела в восторг ходьба в экзоскелете. Это специальное медицинское оборудование крепится к нижней части тела пациента и выполнят те функции, которые утратил больной. Сложно описать свои ощущения, когда встаешь из инвалидного кресла и чувствуешь движение. Сначала – страшно. Паникуешь, представляешь, что там происходит внизу? Но когда получается сделать хотя бы один шаг – даже неумелый, появляется вдохновляющее чувство. Я хожу! Пол мягкий – упасть не страшно. Рядом два реабилитолога, они придут на помощь при первом же затруднении.
Здесь шикарный бассейн с чистейшей теплой водой, парафиновые бочки, ванночки и всевозможные тренажеры. Даже уезжать не хочется отсюда! Две недели пролетели слишком быстро, но дома меня ждет Сашка. Последнюю ночь перед отлетом я не спала и подводила итоги своей поездки. Я могла ходить с опорой. Для кого-то может это мелочи, но только не для меня. Это огромный шаг вперед. Прорыв! Я рассчитываю на то, что смогу спуститься с трапа самолета самостоятельно, конечно, изящно не выйдет – придется держаться за перила и смотреть в оба, чтобы не упасть. Но платье с открытыми ногами я любимому обеспечу, пусть полюбуется! Лишь бы встретил. Из-за его вечной занятости нам не удавалось нормально пообщаться вот уже несколько дней. Мне не нравилась тишина, в которой жил мой телефон. Хоть бы встретил…
Каким-то чудом нашли и вернули мою коляску. Так что я теперь при собственном транспорте. Обязательно по приезду в Москву закажу новые диски и стильно украшу свой «трон» на колесах. Одному Богу известно, сколько мне еще в нем кататься.
Собираю свои немногочисленные вещи и выкатываюсь в холл. Сотрудник реабилитационного центра отвезет меня в аэропорт. Я сяду на самолет и полечу к любимому, сойду с трапа на своих ногах, жаль он этого не увидит, потому что в этот момент будет находиться в зале прилета. Но я ему подробно расскажу, что чувствовала в этот момент. Прощай Греция, я обязательно вернусь сюда снова и уйду уже отсюда на ногах!
Три часа, проведенные в воздухе были для меня мучительными. Мне не терпелось скорее увидеть Сашку. Самолет то и дело попадал в воздушные ямы, заставляя мое сердце трепыхаться и проваливаться в желудок. Меня слегка тошнило, было трудно дышать. Я попыталась погрузиться в медитацию, но ничего не получилось.
Наконец, все позади. Безо всяких происшествий наш самолет сел в аэропорту. Сразу набираю Сашкин номер. Недоступен. Абонент недоступен. Не могу поверить, что он забыл про меня! Он так ждал этого дня, а теперь не смог приехать? Из-за своей чертовой работы? Происходит что-то неладное – я это чувствую. Как же так? Как мне добираться домой? Мои глаза полные отчаяния. Стюардесса обеспокоенно интересуется – все ли у меня в порядке? Нет, не в порядке, хочется ответить мне, но вежливо говорю: «Спасибо, все хорошо». С помощью посторонних людей выкатываюсь из здания аэропорта и верчу головой в поисках Сашкиной машины. Вдруг у него просто разрядился телефон, и он все-таки приехал за мной? Всякое бывает.
Моросит мелкий октябрьский дождик, и я чувствую, что нелепо смотрюсь в своем легком коротком платье. Так расстроилась, что забыла о нашей мечте и спускалась с трапа, оперевшись о плечо стюардессы. Итак, Сашка забыл о моем прилете. Мне предстояло добираться домой самостоятельно. Таксисты не хотели везти девчонку с инвалидной коляской и запрашивали втридорога. Наконец, один из них сжалился и согласился меня отвезти, помог мне забраться в машину, погрузил кресло и сумку в багажник и тронулся с места. Тишину в салоне нарушали работающие дворники, которые очищали лобовое стекло от дождевых капель. На душе паршиво – хоть плачь. Волосы мокрые, успела изрядно промокнуть, пока договаривалась с таксистами.
Квартира встретила меня гнетущей тишиной. Такое чувство, что она все время моего отъезда пустовала. На книжной полке пыль толщиной с пол пальца, пустой холодильник и холодная заправленная кровать.
Еще несколько раз я набирала Сашкин номер. Тщетно. Так и умом можно тронуться. Разбираю вещи, навожу относительный порядок в доме, разбираю бумаги в столе и просто жду. Скоро он придет, будет долго извиняться о том, что забыл или не смог встретить. Я чертовски обижена, но скажу, что все в порядке. Отругаю его за телефон, который он как всегда забыл зарядить, а потом брошусь в его объятия и зареву. Ведь я так скучала! Где тебя носит, Саша?
Удручающая тишина давит на уши. Включаю телевизор, чтобы избавиться от нее. Сколько же времени я не смотрела в голубой экран? Кажется, полгода. Не вникая, слушаю политические новости. Я устала, почти не спала и дремлю прямо в неудобном кресле. Сон тревожный, никак не могу скинуть с себя сонное оцепенение.
Среди ночи с трудом открываю глаза и вижу на экране жуткую сцену ограбления казино. Не понимаю – я все еще во сне или уже проснулась? Два человека погибли на месте и один ранен. Вооруженные грабители скрылись в неизвестном направлении, прихватив с собой огромную сумму денег. Двое погибли: охранник и посетитель, которые оказали преступникам сопротивление.
Я все еще ничего не понимаю, а вот сердце окаменело и ухнуло куда-то вниз. Анализирую, сопоставляю факты и не желаю верить в страшную догадку. Это не то казино – нет, нет! Мало ли в Москве игровых заведений? То самое – подсказывает любящее сердце, которое, как известно, не обманешь. Когда же это случилось? Вчера ночью. 25 октября 2018 года навсегда останется в моем сердце.
Глава 10
Если быть предельно откровенной, я не знаю, как пережить потерю близкого человека. Наверное, здесь поможет только время. Понадобится год, а, может, и пять лет, чтобы боль притупилась. Нужно время, чтобы избавиться от тупого ножа, который пытается распилить твое одеревеневшее сердце на куски. Ты не знаешь, как жить дальше и не видишь смысла в завтрашнем дне. Мысли черны и печальны, тебя ничего не радует. Ты не выносишь слова утешения, тебя уже от них тошнит. Кажется, что ты разучилась смеяться и улыбаться. Намерено окружаешь себя мрачными вещами, не выносишь ярких цветов и не включаешь телевизор. Воздвигаешь надежную защитную стену от внешнего мира и живешь в своей тишине, с плотно закрытыми занавесками и запертой дверью. Каждый день бессмыслен и наполнен пустотой. Во сне еще хуже. Туда приходит он, нежно гладит по голове и требует: «Живи!»
Большую часть времени я провожу в церкви, здесь мне спокойнее. Когда служба заканчивается, помогаю по мере своих возможностей уборкой – протираю иконы, убираю огарки свечей, либо провожу время в тихих беседах о вере с батюшкой.
Я не забыла про Сашкиных детей и ежемесячно отправляю Людмиле посильную сумму денег. Ведь Никита и Артем – единственное, что осталось на этом свете от моего любимого. Им нужна моя помощь. Я бы хотела увидеть мальчиков, но кто же мне позволит? Мила на похоронах Сашки отсутствовала. Я вообще не видела ее с того дня, как мы встретились впервые у метро. Как она перенесла смерть близкого человека? Я очень хотела бы с ней поговорить, но боялась.
Зато на похороны пришел Сашкин дядя. Я сразу узнала мрачного седовласого человека, одетого по моде 90-х годов. Так вот ради кого Сашка одевался в старые бандитские вещи, подумала я – он хотел быть похожим на своего могущественного, как ему казалось, дядю. На самом деле, это старый мужчина мог бы с гордостью носить звание «шпана обыкновенная». Эх, Саша, Саша….
В один ничем не примечательный день я решила разобрать Сашкины вещи. Он принес с собой чемодан, но так и не разобрал его, не сложил свои вещи в шкаф, где я освободила для него полочку. Он словно не желал «бросать якорь» в одном месте и всегда был готов к побегу. Фирменные рубашки, разнокалиберные джинсы, носки и белье – вот и все, что осталось у меня от него. Я переложила вещи в большой пакет – отдам в церковь. На всякий случай проверила карманы во всех вещах, и в джинсах, которые лежали на самом дне, обнаружила ключи и клочок бумаги. На листе был написан московский адрес. Чья эта квартира? Неужели… его? Ведь где-то же он жил до того, как переехал ко мне. Решение пришло мгновенно – поеду туда. Если квартира его, у меня есть шанс познакомиться с личным Сашкиным пространством, чтобы узнать что-нибудь о нем. Если квартира чужая – извинюсь и верну ключи.
Вызываю перевозку и мчусь по адресу. Слава богу, в этом доме работает лифт, и я без проблем поднимаюсь на коляске на нужный этаж. Возле двери с табличкой 110 останавливаюсь, до звонка не дотянуться, поэтому просто стучу в дверь. Тишина. Замок низкий, не нужно прибегать ни к чьей помощи. Дрожащими руками открываю и вслушиваюсь. Никого. Пахнет качественным ремонтом, который недавно закончили. Заезжаю в квартиру и запираю дверь изнутри. Просторная трешка, и только одна комната жилая. В ней спартанская обстановка: кровать, телевизор на стене, шкаф и массивный стол. Хочу найти хоть какую-нибудь подсказку, поэтому решаюсь обследовать ящики стола. В самом верхнем обнаруживаю различные документы и принимаюсь их изучать. Голова ни к месту разболелась, тру пальцами виски и вникаю в напечатанный текст. Из него следует то, что квартира принадлежит Сашке, но в случае его смерти, он завещает ее детям – Абрамовым Артему и Никите. На мое имя Крапивина Алена Николаевна открыт банковский счет с очень приличной суммой денег. С моими скромными запросами мне и жизни не хватит, чтобы их потратить. Среди прочих бумаг, на самом дне нахожу листок, сложенный вчетверо. Сердце бешено стучит, предчувствуя, что, наконец, я нашла то, что всей душой мечтала найти. Письмо.
«Здравствуй, моя дорогая девочка. Если ты нашла это письмо и держишь его в руках, то вероятно меня уже нет в живых. Не хотел ничего писать – слишком это все сентиментально и не в моем стиле. Но подумал, что ты должна знать кое-что. Я знал, что ввязываюсь в опасную авантюру, но все равно пошел на этот риск, ведь он оправданный. Все ради тебя, моя Алена. На твоем счету есть деньги, пожалуйста, пользуйся ими по своему усмотрению. Но обещай, что вылечишься, ради моей памяти, сделай это. Живи за нас двоих. Буду рад, если ты встретишь настоящего мужчину, который сделает тебя счастливой. Не плачь обо мне. Помни, я всегда буду рядом, хотя я тебя недостоин, я не самый лучший мужик в мире – безответственный, трусливый. Так что ты немного потеряла, поверь. Прости меня, если сможешь. Почему я погиб? Скорее всего, меня попросту убрали свинцом в голову, как ненужного свидетеля. Хотя мой дядя утверждал, что со мной ничего не случится. Мы проиграли. Но я это предвидел, конечно же, ставки были высоки. Ничего не бойся. Я уплатил цену своей жизнью. Буду счастлив уничтожить это письмо, когда все благополучно закончится. PS. Ну и написал я тут, сам от себя подобного не ожидал. Романтичный вор.»
Всю ночь я просидела в полупустой Сашкиной квартире и бездумно смотрела в окно. На душе пустота. Как он мог? Деньги… Люди готовы на многое ради этих проклятых лакмусовых бумажек, с головой окунаются в риск и не боятся расстаться с жизнью. Почему я была так слепа и сразу не догадалась, ЧЕМ занимается Саша? Как ему удалось меня провести? Он ходил «на дело», живя в моей квартире, приносил домой ворованные деньги, расплачивался ими за ужин в ресторане, а я ничего не подозревала. Благодарю Бога за то, что он оказался хотя бы не киллер и не убийца. Я не оправдываю его. Просто любила, не смотря ни на что…
«Живи за нас двоих»… А нужна ли мне эта жизнь без тебя? У меня ни ребенка, ни котенка – ничего от тебя не осталось. Что ж, думаю, кое-что все же смогу сделать для тебя, Саша.
Однажды платеж для Никитки и Артема не прошел по банку, и я позвонила Миле, чтобы уточнить ее новые реквизиты, но не могла связаться с ней больше недели. Нужно ехать к ней! Может, теперь она не столь агрессивна, как раньше?
На свой страх и риск я отправилась по месту проживания Сашкиных деток, у меня остался их адрес. На звонок никто не отозвался, квартира явно пустовала. Зря я сюда приехала. Возможно, они сменили место жительство или уехали в Рязань. На всякий случай постучала в дверь соседям, чья квартира находилась на той же лестничной клетке. До звонка мне было не достать, хотя я могла бы встать на ноги, опираясь на стенку, но все реже и реже использовала свои скудные возможности. В моей душе было черное горе, которое затмило все беспокойство о себе. Дверь открыла маленькая худая старушка.
– Здравствуйте! А Вы не знаете случайно, где Людмила Малькова? Они переехали отсюда? – спрашиваю я.
– Здравствуй, Милка-то? Переехала, на тот свет, прости Господи, – бабушка торопливо перекрестилась.
– Как это случилось? Где ее дети?
– От наркоты проклятой скончалась. У нее деньги завелись, судя по всему такие огромные, что она плотно подсела на иголку. Ни свет, ни заря наркоши – друзья ейные здесь околачивались. Достали, падлюки. Всех угощала, дура баба, прости Господи, – старушка опять перекрестилась, – и откуда только деньги брались у нее? Сам ж Милка не работала ни дня. Все на Сашкиной шее сидела, пока тот не сбёг от нее.
– А где же дети? – задала я самый животрепещущий вопрос.
– Так забрали их сразу.
– Куда?!
– В детдом, куда же еще? Кому ж они нужны сиротки? Сашку еще раньше убили, игорное заведение он охранял от бандюков и доохранялся – они же его и замочили. Эх, была какая семья, и что стало! – пригорюнилась старушка.
Это я виновата в смерти Милы! Это я снабжала ее деньгами, даже не подумав своим скудным умишком, что она будет тратить их не на детей, а покупать себе наркотики! Что же испытали бедные малыши, живя с мамой наркоманкой? Она кормила их? Покупала игрушки? Что сейчас с ними? Детский дом ломает психику напрочь. У меня была знакомая в прошлой жизни – воспитанница детского дома. И она подробно рассказывала, как ей приходилось выживать там. Бедные, бедные малыши… Я должна их отыскать и помочь, и это самое малое, что я могу для этой семьи.
Я нашла это место – серое здание на окраине города, где жили Сашкины дети. Теперь я постоянно сюда езжу, раз в неделю, чаще не разрешают. Говорят, что мальчики сильно плачут после моего отъезда. Приношу Артемке и Никите игрушки и одежду, разные вкусности. Они каждый раз просят забрать их оттуда. Но кто же мне, одинокому инвалиду, отдаст двух детей? Заведующая детского дома к моей просьбе отнеслась категорично:
– Забудь об этом! Абрамовы будут расти в детском доме. Ты их не потянешь. А если и потянешь, то подумай, что с ними будет, если еще и ты умрешь? Посмотри на себя, дорогая, тебя же горе сожрало. Одни глаза торчат – лицо белое кожа да кости. Черное не снимаешь… Езжай домой и не приезжай больше сюда, не давай пацанятам ложную надежду. Чем быстрее они свыкнутся с мыслью, что теперь их дом здесь – тем лучше для них!
Мне нечего сказать, она права. Печаль не оставила на мне живого места – болело все.
У меня были деньги. Сашка позаботился обо всем. А теперь его нет – жестоко поплатился своей жизнью, и мою под откос пустил. Забрал надежду на счастливый исход. Наверное, я действительно скоро умру. Зачем мне такая жизнь? Что в ней хорошего? Мама хочет вернуться из Европы, чтобы поддержать меня здесь, но я говорю, что ее место там – рядом с делом всей ее жизни и с любимым мужчиной. Я сильная и справлюсь со всем сама. Пусть хоть кто-то в нашей семье будет по-настоящему счастлив.
Я часто бываю на кладбище у Сашкиной могилы. До сих пор не знаю, любил ли он меня на самом деле или просто хотел помочь? Он был романтик до глубины души, добряк и жутко боялся ответственности за других. Бегство – вот для него наилучший выход. Зачем ты, Саша, только согласился на сотрудничество с криминальными элементами? Мы были бы счастливы вместе и возможно сейчас гуляли в обнимку по парку, кормили булочками голубей на площади и пили бы свежевыжатый фреш на веранде «Версаля». А теперь мне дозволено лишь ставить свечи за твой упокой и носить розы на твою могилу. Теперь ты там, рядом с Милкой. Как вы, не ссоритесь больше? Она, наверное, как всегда поливает тебя грязью? Или уже исправилась? Говорят, на том свете люди быстро осознают свои ошибки. Скоро я приду к вам – я это чувствую. Недолго мне осталось. Примите?
Стая ворон, громко каркнув, резко сорвалась с дерева, напугав меня. Мне стало не по себе. Поспешно покидаю обитель мертвых и возвращаюсь к себе домой. Нет, нет, я не хочу умирать! Там темное ничто. Душа попадет в бесконечность, из которого не будет уже выхода. Сейчас я могу видеть солнце, но, умерев, лишусь такой возможности. Солнце, я хочу встать под твои теплые лучи. В Москве сыро и уныло, но есть одно тихое место, где оно светит чаще…
Связываюсь по телефону с греческой реабилитационной клиникой, они с радостью готовы меня принять. Заказываю билеты на ближайший рейс, и на следующей неделе я покидаю Москву. Сашкиных денег хватит, чтобы прожить там несколько месяцев, а то и год, больше мне и не надо.
