Текст книги "Королева вестерна (СИ)"

Автор книги: Оксана Резникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Очень даже положительный пример. Месяца через два-три она уже сможет подарить тебе своих щенков.

– Ну, уж нет, как ты представляешь мое возвращение в Россию с выводком американских акит?

– Поделим щенков поровну.

– Прошу не покушаться на честь леди Ники. Ищите себе другую невесту, – отрезала я.

– Ты очаровала меня еще тогда, при первой встречи, – неожиданно прерывает наш шутливый разговор мистер Гаррисон своим признанием, – я все время смотрел на твои длинные ноги, обутые в красные туфли – они мешали мне сосредоточиться на процессе съемки, и приковывали к себе взгляды всех мужчин. Я видел, какие они бросали на тебя заинтересованные взгляды и почему-то злился. Я мысленно называл тебя Red Shoe – Красная туфелька. Потом мы встретились в киностудии, ты меня не узнала, а я не решился напомнить о нашем знакомстве. Увидев, тебя в третий раз с твоей собакой, я точно знал, что приглашу тебя на свидание. Если бы я не встречал тебя ранее, то никогда бы не осмелился подойти на улице. Здесь запросто могут обвинить в сексуальных домогательствах. Поэтому рисково.

– Мне так неловко за то, что я не узнала звезду Голливуда сразу, – оправдываюсь я.

– Может, это и к лучшему. Мне даже нравится, что меня приняли за обыкновенного парня.

– Ну, нет, я точно знала, что ты особенный. Наверное, потому что англичанин.

– Разве англичане особенные люди?

– Для меня да.

– У тебя такие красивые волосы, – восхищается Генри, перебирая мои шелковистые в пряди в руках, – от них исходит такой классный возбуждающий запах.

Меня прямо распирает от гордости за мои волосы, самый лучший комплимент на свете.

– Мне нужно идти, простишь меня? – спустя несколько минут говорит Генри, нежно целуя меня в шею.

Голос у него, то ли уставший от любовной гонки, то ли грустный.

– Конечно.

– Завтра с раннего утра опять съемки. Все неделю работа в режиме нон-стоп. Зато потом целая неделя свободы.

– Всего доброго, мистер Гаррисон, – встав на цыпочки, нежно целую мужскую колючую щеку.

Провожаю их с Роем до двери и зябко кутаюсь в плед. В квартире стало неожиданно холодно, как будто Генри забрал все тепло с собой.

– Спокойной ночи, мисс Хелен, – еще один страстный поцелуй и большой мужчина с большой собакой уходят в непроглядную прохладную ночь.

Глава 28

За неделю до Рождества я заканчиваю написание сценария и отправляю его электронной почтой руководителю. Скрещиваю пальцы и надеюсь, примут, как есть и не попросят переделывать. Это не мой проект, и зачем я только на него согласилась? Я еще не растратила предыдущий гонорар, и уже возжелала нового. Деньги портят людей однозначно. Приеду в Москву и сразу же займусь открытием фонда помощи инвалидам. Пока можно подумать о его названии.

Генри не появлялся несколько дней, хотя звонил и писал сообщения регулярно. Он намекнул, что у него ко мне есть серьезный разговор. И мне почему-то страшно.

Как только мистер Гаррисон расправился с делами, то пригласил меня в бильярдную. Приехала я сюда в одиночестве на такси. Худшие подозрения терзали меня с самого начала этого вечера, и, конечно, интуиция меня не подвела. Он встретил меня и первым делом аккуратно снял с моего хвоста резинку.

– Носи волосы распущенными при мне, ладно? – просит он и сует резинку к себе в карман. Тьфу ты, у меня дома таких еще сто штук.

– Как тебе будет угодно, – саркастически отвечаю я, закладывая длинные пряди за ухо.

Мы встаем возле стола, покрытого зеленым сукном, и начинаем игру.

– С кем будешь встречать Рождество? – ненавязчиво интересуется он, делая первый ход.

– С подругой, – отвечаю я, нацеливаясь на шар, бью его кием и, конечно же, промазываю.

– С Зои? – Зойку в Америке тоже звали иначе.

– Нет, я про Нику.

– То есть одна? – он немного подумал и предложил:

– Не хочешь присоединиться ко мне и моей семье?

– Генри, нет, – отрицательно качаю головой.

К счастью, настаивать он не стал. Видимо понимал, насколько эта ситуация будет нелепой. Кто я ему, чтобы знакомиться с его семьей? «Знакомая сценаристка Хелен», как он представил меня Мари, а на большее я и не претендую. Англичане очень уважают традиции, и вряд ли буду рады видеть в доме постороннего человека.

– Хорошо, значит, проведем несколько дней вместе после Рождества.

Пожимаю плечами и снова прицеливаюсь, промах. Да, хреновый с меня «бильярдист». Приходится выгибаться перед столом в неудобные позы, но, кажется, этот факт раздражал только меня. Все остальные посетители, включая Генри Гаррисона, затаив дыхание, смотрели на мою откляченную задницу. Мне даже не по себе от столь пристального внимания к моей скромной пятой точке. На мне сегодня белое трикотажное платье-футляр с красным ремешком и красные туфли, так полюбившиеся Генри при нашей первой встрече.

– Хелен, – сказал он так выразительно, что я поняла – пришел час «серьезного разговора».

– Слушаю тебя, Генри.

Мы расположились за уютным столиком, бутылка мартини уже полупустая. Или наполовину полная, если рассуждать, как оптимист.

– Для дальнейшего развития отношений мы должны подписать договор. Вообще, я заключаю контракт с девушками еще до секса, но с тобой я утратил всякий здравый смысл.

– О каком контракте идет речь? – напряглась я.

– Ничего особенного, стандартные пункты. Конечно, я дам тебе копию для прочтения.

– Давай прямо сейчас, я прочту при тебе, – предлагаю я.

– Нет. Хочу, чтобы ты изучила его в одиночестве и приняла правильное решение, – взгляд у него такой, будто смотрит прямо в душу.

– Да что ж там такое?! Генри, ты меня пугаешь. Ты напоминаешь мне одного небезызвестного персонажа – мистера Грея. Он тоже требовал от своей девушки подписать дебильный договор.

– О нет, ничего такого, – немного расслабился и улыбнулся мистер Звезда, – в основном меня интересует конфиденциальность. Ты можешь мне пообещать, что о наших отношениях никто не узнает?

– Генри, как я могу тебе это пообещать, если нас видят вместе? Во всяком случае, от меня точно не узнает никто, я не из болтливых.

– Никаких интервью журналистам, никаких фото в Инстаграм и любые другие социальные сети, вообще ничего такого, чтобы могло навредить моему имиджу. Ты можешь мне это обещать?

– Конечно!

– Тогда подпиши этот договор, – безапелляционно заявляет Генри и подает мне тощую папку.

– Подписать, не читая? – изумлюсь я.

– Ну я же сказал тебе, о чем он, – напускает туману Гаррисон.

– Нет уж, меня на мякине не проведешь. Сначала изучу, потом поставлю подпись, – а он хитер, надо признать. Была бы я чуть глупее, подмахнула бы контракт после первой томной улыбки, адресованной мне, не задумываясь о последствиях.

Спустя некоторое время мы уже под крепким градусом. Генри не только напился сам, но и напоил меня. Вот тебе и мартини… Кажется, сплетни про его пристрастие к алкоголю небеспочвенны. Договор перекочевал ко мне сумку, и мне не терпелось, наконец, добраться до него.

Возвращаемся в Санта-Монику на такси и страстно лобызаемся на заднем сидении. Руки Генри свободно путешествует по моим ногам и нагло проникает под платье.

– Напился – веди себя прилично, – закатываю глаза и шлепаю его по руке, косясь на апатичного таксиста.

Я была уверена, что Генри отвезет меня домой. Ведь контракт не подписан, и Звезда не может быть расслабленным вместе со мной. Вдруг коварная я растреплю все журналюгам. Конечно, ему проще подстраховаться подписью своей любовницы о том, что никому и никогда ни под какими пытками она не признается о том, какой Генри Гаррисон в постели, иначе придется выплатить громадную неустойку.

Неожиданно выяснилось, что мы свернули не туда и направляемся прямехонько в звездную обитель. Надеюсь, папарацци не дежурят возле его квартиры, иначе нас рассекретят раньше, чем я подпишу этот чертов контракт. Мы входим в холостяцкую обитель чудом никем не замеченные и не сфотографированные. Я с трудом передвигаю ногами – на этих красных туфлях слишком большой каблук. Генри меня галантно поддерживает, у него шаловливо блестят глаза, и я считаю его самым красивым мужчиной на свете.

Навстречу выбежал обрадованный Рой. Я присела перед ним на корточки и погладила его по медвежьей голове. Мне вдруг вспомнился стих Сергея Есенина «Собаке Качалова», и я, изменив кличку с Джима на Рой, с выражением продекламировала:

Дай, Рой, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видала я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Рой, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.

Пойми со мной хоть самое простое.

Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,

Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,

И у него гостей бывает в доме много,

И каждый, улыбаясь, норовит

Тебя по шерсти бархатной потрогать.

Ты по-собачьи дьявольски красив,

С такой милою доверчивой приятцей.

И никого ни капли не спросив,

Как пьяный друг, ты лезешь целоваться….

На глазах у обалдевшего мистера Гаррисона я обнимаю его собаку и наглаживаю его толстую шкурку.

– Вот почему такие вещи, как поэзия Серебряного века приходят в голову только по пьяни? – удивляюсь я. – Хотя, лучше читать стихи, чем нести всякий романтический бред.

– Не приставай к Рою, он не понимает по-русски, – смеется Генри. – Это был русский стих, про собаку, да? Я тоже не понял ни слова, но почему-то впечатлен. Кажется, это грустный стих.

– Сейчас попробую перевести его для тебя. Это наш русский поэт написал – хулиган Есенин.

Я перевожу стихотворение на английский язык. Мистеру Гаррисону оно очень нравится, хоть и рифма безнадежно испортилась. Генри наливает нам еще выпить. Сидим на полу, на бежевом пушистом ковре и поглаживаем Роя. Наши руки встречаются, и от движения его нежных пальцев ползут мурашки по коже.

– Ну, до чего же ты милое создание, когда пьян, – едва сдерживаюсь, чтобы не потрепать его за щеки, как годовалого ребенка.

– Это ты, мисс Хелен, пьяна.

– Нет, я просто счастлива. Почему ты выбрал профессию актера? – интересуюсь я.

– Потому что мне это нравится. Началось все со школьного театра, где ставили пьесы. Я понял, что единственное, что у меня хорошо получается – это актерская игра. В самом начале своей карьеры я жил на чемоданах, практически без средств к существованию, ходил на кастинги и жил у друзей. Потом мне повезло – взяли в один сериал, благодаря которому я стал более ли менее известен. Роль, конечно, досталась не главная, и мне приходилось делать неприятные вещи, например, раздеваться догола для съемки постельных сцен, а их было немало. Это очень некомфортно. Но это не значит, что так будет продолжаться всегда. Теперь я сам решаю – раздеваться или мне нет. Знаешь, это абсолютная правда, что на одну удачную карьеру приходится тысяча сломанных судеб. Мне уже 35 и в моей биографии полно белых пятен, о которых я предпочел бы забыть. Мне повезло, я стал тем, кто есть. К своей славе я проложил долгий трудный путь и приложил немало усилий. Мои родные и близкие считали, что я занимаюсь ерундой, пока однажды не посетили съемочную площадку. Работа актером – это титанический труд, без преувеличения.

– Ты звезда, – восхищенно протягиваю я.

– А что такое, по-твоему, звезда? – два голубых глаза-озерца с хитрецой уставились на меня.

– Это люди, которые затягивают нас в экран. Мы смотрим на них, любуемся, хотим быть на них похожими. Или даже видим в них тех, кем хотели бы быть.

Генри ухмыльнулся.

– Многие деятели кино презирают свое работу, великолепно понимая, что играют всякую дрянь. Проклинают свою работу сценаристы, режиссеры, актеры и даже техники, и только большие боссы Голливуда всегда пребывают в отличном настроении. Им важно не искусство, им важна огромная касса после того, как фильм прокатится по миру. Кинематография – это бизнес, в котором крутятся огромные деньги. Выстреливает гораздо меньше фильмов, чем снимается. Но мне не на что жаловаться. На данном этапе я сам выбираю, в каких картинах мне сниматься.

– Твоя роль вытянет любой сюжет, – замечаю я.

– Многие так считают… Но они слишком приукрашают меня, идеализируют. Потом вдруг появляются фото в интернете, где я запечатлен под градусом. И начинается обсуждение и осуждение: «Гаррисон много пьет». Все мое окружение так же попадает под прицел фотокамеры. Все девушки, с которыми я когда-либо общался, неизменно подвергались публичной порке. Обсуждается все: ее внешность, недостатки, манера поведения и стиль одежды, происхождение. Это сложно. Несколько моих отношений заканчивались именно из-за этого – девушка не выдерживала пристального к себе внимания и обрывала связь. Я, как могу, держу в тайне личную жизнь, но иногда журналисты прибивают в ней брешь. Так и живем, мисс Хелен.

– Ты влюблялся ранее в актрис? – спрашиваю, мысленно обругав себя за бесцеремонные бестактные вопросы.

– Нет, никогда. Даже в юности не развешивал постеры со знаменитостями, – спокойно отвечает он, – они, как бы это сказать – ненастоящие. Практически все делали пластические операции на лицо или тело. Очень многие известные экранные мисс предлагали мне отношения для взаимного пиара. В начале своей карьеры у меня была парочка таких романов на публику. Мы подписывали контракт и появлялись вместе на людях, иногда был секс. Ничего хорошего, скажу я тебе, в этом нет. А вообще, мне кажется, что любви между мужчиной и женщиной не существует, и это все выдумки писателей романистов.

– Очень даже существует, – возражаю я, – просто тебе тяжело найти своего человека. Ты просто берешь то, что находится рядом с тобой. Разве не так? Они тебе улыбаются, ты принимаешь от них сигнал и действуешь. Тебе ранее приходилось завоевывать женщин?

– В юности. Когда я был неизвестный, безденежный симпатяга. Но ты права, Хелен, я не подхожу к женщинам и никогда не знакомлюсь с ними по своей инициативе. Они сами ищут со мной встреч. Как же мне это все надоело! Я хочу настоящую женщину, пусть не идеальную, хочу создать большую семью, такую же, как создали мои родители. А ты, Хелен, хотела бы огромную дружную семью?

– Когда ты возвращаешься к своей родне в Великобританию? – спрашиваю, избегая ответа на щекотливый вопрос. Вряд ли мне позволит здоровье родить более двух детей, но не буду же я об этом рассказывать Генри.

– Послезавтра. Может, все-таки полетишь со мной?

– Нет, даже не будем это обсуждать.

– Как скажешь… Иди ко мне…

Он зарывается лицом в мои волосы и крепко сжимает мою талию.

– А как же договор? – напоминаю я, слегка отстранившись от него.

– Черт с ним… Хочу тебя сейчас, Хелен. Ты такая сексуальная. Стоит мне лишь подумать о тебе, как в штанах возникает эрекция. И представь себе, что я чувствую, когда ты рядом. Я хочу сжать тебя до хруста костей и трахать всю ночь. Позволишь?

Я в ступоре от его откровенно-пошлых слов, но легко поддаюсь, когда мистер Вселенная берет меня руки и несет куда-то наверх. У него огромная двухуровневая квартира. Еще в коридоре мы принимаемся безудержно целоваться, ураганом врываемся в спальню, и чуть было не падаем на пол – нас переполняет похоть, страсть, желание. Мы срываем одежду друг с друга, покрываем голые тела поцелуями и только тогда замечаем внимательно наблюдающего за всем происходящим безумием Роя. Генри закрывает дверь в спальню прямо перед его носом.

– Прости, друг… – извиняется при этом Генри, – но сегодня ночью постель занята.

– Он обиделся.

– Ничего. Он меня понимает, – страстно шепчет мистер Гаррисон, задирая мое платье.

– Кажется, мы перебрали со спиртным, – смотрю вверх и наблюдаю, как кружится над головой потолок, – у меня голова кружится.

– У меня тоже, но вовсе не от алкоголя.

– Не надо было нам пьянствовать, мы могли бы общаться и на трезвую голову, – укоряю его, наблюдая, как он бережно вешает снятое с меня платье на стул.

– Все, – говорит он властно, – ни слова больше, Красная туфелька.

Голос какой-то незнакомый, словно надтреснутый, будто не у меня одной проблемы с дыханием. Эти слова заставили струну, в которую я превратилась, завибрировать, задрожать. Делаю жадный вдох, и с этим вдохом ноздри заполняет его невероятный запах: хорошей парфюмерии, немного мужского пота и чего-то еще, присущего только ему одному.

Он очень нежный и требовательный любовник. И только с ним я поняла, что значит отдаваться по-настоящему…

Утро было невеселым. Бодрый мистер Гаррисон варил кофе, а я боролась с тошнотой и головной болью. Я забыла, что мне нельзя много пить и теперь мучилась. Посмотрев на Генри, который в одних трусах хозяйничал на кухне, я покраснела, потому что вспомнила, чем мы занимались ночью. Я – типичный пример декаданса, определенно качусь по наклонной. Это Америка так развращает. Ну и мистер Гаррисон тоже хорош со своими экспериментами. Я повторно покраснела, припомнив еще некоторые пикантные детали. Мне становится жарко в халате, который выделил мне звездный Генри.

– Мисс Хелен, тебе нехорошо? – спрашивает мужчина, ставя передо мной чашку кофе, омлет и стакан клубничного смузи.

Я повела носом, пахнет так вкусно, даже тошнота отступила. Сбрасываю с себя халат и остаюсь в одних трусиках и красных туфлях, к которым один известный мужчина воспылал необъяснимой любовью.

– Мне лучше не бывает, мистер Гаррисон. Особенно после такой ночи, – смущаюсь своего поступка под его пристальным взглядом, съеживаюсь и утыкаюсь носом в чашку. Но теперь, как говорится, поздно пить Боржоми – буду завтракать стоя в неглиже.

Генри заулыбался, отобрал у меня чашку и прижал к столу. И прямо на этом самом столе мы повторили кое-что из того, что уже проходили ночью…

Спустя час я засобиралась домой. От квартиры Генри Гаррисона до «моей студии» было рукой подать, по местным меркам, конечно же. Он вызвался меня провожать, то было само по себе явлением удивительным, если близко знать британцев. Вышли мы пешком, игнорируя машину, стоящую в гараже, и прихватили с собой Роя. Идем по улице, как едва знакомые люди, и перебрасываемся редкими фразами. Мне кажется, что я смотрюсь нелепо, шастая ранним утром по американским улочкам в платье и красных вечерних туфлях.

Вдруг откуда ни возьмись появляется бойкий парнишка и спрашивает у меня:

– Вы новая девушка мистера Гаррисона?

– Я няня его собаки, – не задумываясь, отвечаю я.

Генри едва сдерживает смех, а мальчишка недоуменно смотрит нам в след. Но, кажется, он успел все-таки сделать пару снимков. Представляю свое лицо на фото: с отсутствием косметики и с отпечатками бурной ночи, и заблаговременно ужасаюсь.

Я переживаю за Нику, как она там одна? Наверное, испытала стресс. Гаррисон ждет меня внизу, мы договорились выгулять собак вместе. Я поднимаюсь к себе и отпираю замок. Ника бросилась ко мне с такой радостью, будто я пришла освобождать ее из сорокалетнего тюремного заключения.

Быстро переодеваюсь в безуспешных попытках отбиться от прыгающей Ники, надеваю на нее поводок и вывожу на улицу. Вчетвером мы идет на собачью площадку, а за нами опять плетется тот парень.

– Меня напрягает этот охотник за сенсациями, – жалуюсь я.

– Не обращай внимания, – как всегда апатично отвечает Генри.

Мы весело проводим время, играя с собаками, но держимся в стороне друг от друга. Не хочу давать лишний повод для сплетен, и даже не подозреваю, что скоро стану предметом обсуждения фанатами мистера Гаррисона. Фотки с нашей прогулки с собаками разлетятся по всему интернету и плотно осядут в фангруппах, посвященных моему Инглишмену. Особенно их возмутит моя куртка «NASA», точно такая же, как у Генри, которую я недавно обляпала мороженым. Я ж не виновата, что этот космический бренд захватил весь мир, и тоже прикупила себе классную вещицу. Тем более в Штатах трендовые вещички стоят гораздо дешевле, чем в России.

На прогулке мы пялимся друг на друга голодными глазами, как будто ночью крепко спали, а не занимались любовью.

– Подпишешь договор? – ласково интересуется он.

– Как только прочту, сразу дам ответ.

После прогулки я изучаю подсунутый мне контракт и напрягаюсь уже с самой первой строчки: «Договор об отношениях Генри Гаррисона и Алены Крапивиной».

Цепким взглядом пробегаю по черным строчкам, которые предательски пляшут перед глазами. Я волнуюсь. Ох, непростой этот договор, точно не простой…

«Стороны договорились, что настоящая любовная связь будет подвержена испытательному сроку в течение 2 (двух) месяцев и, в зависимости от степени достигнутой совместимости, должна стать постоянной…»

«Стороны договорились сохранять моменты относительно своей любовной связи втайне от третьих лиц…»

«Запрещается публиковать совместные снимки в интернет, Instagram и другие социальные сети, давать интервью журналистам касательно отношений, которые регламентирует данный договор. В случае разглашения конфиденциальной информации одной из Сторон Договора другой Стороне был материальный/моральный или иной ущерб, виновная Сторона обязуется возместить такой ущерб пострадавшей Стороне в полном объеме, в порядке, согласованном Сторонами отдельно…» И далее прописана сумма 1.000.000 долларов.

Ну ничего себе! Читаю дальше, понимая, что напоследок припасены самые настоящие сюрпризы.

«Запрещается фотографировать друг друга спящими, обнаженными и выпившими алкоголь…»

«В отношениях Сторон недопустимо повышение голоса, оскорбления, использование нецензурных выражений, рукоприкладства, если эти действия не являются элементами заранее оговоренной ролевой игры..»

С этим, допустим, согласна. Хотя какие к черту ролевые игры? Монашка и сатанист? Директор и подчиненная? Бред какой-то…

«Женская Сторона обязуется заниматься сексом не менее 3 (трех) раз в неделю. Так же обязуется предотвратить возможность наступления беременности при занятиях сексом. В случае ее возникновения и нежелания прервать ее, предоставить Генри Гаррисону полную свободу действий: расстаться с Аленой Крапивиной без дальнейших обязательств или стать отцом ребенку…»

Даже комментировать этот пункт не хочу.

«Добровольно соглашается не отказывать в сексуальных экспериментах»…

Фантазия услужливо преподносит картины, от которых кровь стынет в жилах: подвешивание к потолку, стеки, плетки, наручники и прочая БДСМ-атрибутика.

Ну все, с меня довольно! Пошел он к черту со своим контрактом! Швыряю тощую папку в угол комнаты и сверлю ее взглядом. Ника непонимающе на меня уставилась своими глубоко посажанными глазками, а потом приносит мне ее обратно.

– И как это понимать? – спрашиваю я ее, – хочешь, чтобы я ЭТО подписала? Там разве что не написано – передаю свое тело добровольно в длительное пользование мистеру Генри Гаррисону. А так… все пункты предусмотрел, звездный говнюк.

Чтобы немного успокоиться, варю себе кофе, еще раз открываю папку и дочитываю договор без лишних эмоций до конца. Итак, чтобы находиться рядом со звездным телом, мне нужно подписать унизительный контракт. НИ ЗА ЧТО! Я нахожусь в своем уме, чтобы добровольно соглашаться сдавать свое тело в аренду, пусть и прекрасному, Гаррисону.

– Ты прочла контракт? – прилетает сообщение в Viber.

– Да!

– Подпишешь?

– Нет!

– Хелен, прошу тебя, подпиши этот чертов договор! – прямо через телефон чувствую, как он нервничает.

Что ж, я тоже отнюдь не спокойна, а очень зла. Глупо, наверное, ожидать, что Селебрити заводят обычные отношения. Полагаю, что половина из них свихнувшиеся на почве своей знаменитости люди. Их не привлекают обычные человеческие отношения и обычный секс. Им нужны извращения, чтобы чувствовать себя особенными. Кто знает, как бы изменилась я сама, если бы вдруг внезапно стала известной личностью? Чувство вседозволенности портит людей.

Игнорирую послание. Генри не выдерживает моего молчания и перезванивает.

– Хелен, только не бросай трубку. Выслушай. Приглашаю тебя на конную прогулку, в спокойной обстановке все обсудим.

– Хорошо, – сразу соглашаюсь я. Разговора ведь, в самом деле, не избежать. А с конной прогулкой Генри попал мне в самое сердце. Разве я могу отказаться от общения с моими любимыми лошадьми?

Что надеть? Ох уж эта извечная женская проблема. Останавливаю свой выбор на зауженных брюках кремового цвета и белой блузке, поверх которой накидываю коричневое полупальто, кстати пришлись и новые коричневые ботфорты. Немного подумав, добавила к образу коричневую шляпу, которая симпатично легла поверх моих длинных локонов, завитыми в спиральки. Ну вот, я готова.