Текст книги "Королева вестерна (СИ)"

Автор книги: Оксана Резникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

Несмотря на весь страх, я горжусь собой —

такой, какова я есть. Потому что, наконец, мне

стало понятно, что я – не отброс общества, а

глубоко чувствующий человек в жестоком мире.

(Гленнон Дойл Мелтон)

Через два дня я снова наведываюсь в реабилитационную клинику. Сначала хотела послать к черту наш с Зойкой договор, но совесть почему-то не позволила. Я разыскала Яниса и окольными путями расспросила его о новом пациенте.

– Крэйзи русский! – воскликнул врач, – он постоянно воет, как голодный волк. Стоит кому-то из медперсонала к нему зайти, как он поднимает вой. Мы не сможем ему помочь, пока он нас к себе не подпускает. На снимках компрессионный перелом позвоночника поясничного отдела. Это не слишком серьезно, есть 90 % шанс на скорое восстановление, но этот русский не верит нам, обвиняя во лжи, утверждает, что мы все здесь подкуплены. Может, ты поговоришь с ним? Вы русские – загадочные души. Быть может, найдете общий язык.

– Хорошо, Янис, я загляну к вашему проблемному пациенту, – обещаю я.

– Как насчет кофе? – кричит мне вслед, но я предпочитаю сделать вид, что не расслышала.

Стучу в дверь своей бывшей палаты. Тихо, и едва слышно работает телевизор.

– Можно? Только не надо выть, я пришла не лечить тебя, – предупреждаю заранее.

– Да? – заинтересовался Артем, отрывая взгляд от экрана, – а зачем тогда?

– Просто поговорить. Хочешь, почитаю тебе свой дневник? Я всегда его ношу с собой в сумке.

– Меня не интересуют твои девичьи секреты.

– Можно, я присяду? Не могу долго стоять – ноги слабые.

– Садись, – пожимает он плечами и демонстративно отворачивается к экрану телевизора, по которому транслировали бой.

Сидя в кресле, пользуюсь случаем и рассматриваю парня. На вид ему лет 25–26, русые короткие волосы, пронзительные голубые глаза, правильной формы нос, с кривой, конечно же, перегородкой, и точеный подбородок. Черт, да Зойкин чемпион действительно красавец! Если бы кому-то пришло в голову исследовать лицо Артема по древнегреческому принципу золотого сечения, к которому так стремятся многие звезды, то результат был бы ошеломительным. Черты лица у Калачева правильные, один царский подбородок сведет с ума любую женщину.

Молчу, пока он снова не переводит на меня взгляд.

– Я весь внимание.

– Ты сейчас должен быть там? – киваю я на экран.

Артем сжимает руки в кулаки так сильно, что белеют костяшки пальцев, а потом резко ударяет кулаком в стену. Я вздрагиваю, стена, к счастью, не пострадала.

– Я рассчитаюсь с этим ублюдком, который запрещенным ударом уложил меня на лопатки и сломал позвоночник. Я отправлю его в нокаут, и сделаю так, чтобы на больничной койке оказался он, а не я, – зло говорит Артем.

– Конечно, рассчитаешься, – спокойно отвечаю, – но сперва тебе нужно выйти отсюда на своих ногах. Доктор Кесиди сказал, что ты не желаешь лечиться, зачем тогда сюда приехал? Можешь не отвечать. Знаю, что тебе сейчас все равно, где лежать, душой ты находишься в другом месте – в восьмиугольнике. У всех нас, кто сюда попал, есть только один шанс на выздоровление. И ни врач, ни медсестра, ни реабилитолог тебе не смогут помочь, пока ты сам не захочешь восстановиться. Два года я жила в инвалидном кресле, пока не сказала себе: «С меня хватит! Это мое тело и только я одна могу помочь себе выздороветь».

– Твой дневник такой же нудный, как и твои высокие речи?

– И это мне знакомо, – с грустью улыбаюсь, – я так же не воспринимала рациональные идеи, которые мне подкидывали со стороны. Все казалось утопией. Я могла бы встать на ноги еще год назад, но, как и ты, предпочитала лежать и плевать в потолок, целыми днями грустить о том, что любимый человек меня бросил, я никому не нужна и будущего у меня тоже нет.

– Откуда ты знаешь, что меня бросили?

– Это же очевидно.

Артем промолчал, насупившись, продолжая краем глаза следить за боем.

– Ты выступаешь под эгидой UFC?

– Не выступаю, а выступал, – поправил он, – но я больше никогда не вернусь в клетку. На чем основан твой интерес и знания о боях?

– Друзья из моей прошлой жизни за бокалом пива делали ставки, кто одержит победу в очередном бою: Хабиб Нурмагомедов или Конор Макгрегор, – пожала я плечами.

– Я победил их обоих, – слегка улыбнувшись, сказал Артем.

– Ты скоро восстановишься. Полежишь немного в гипсе, не умрешь. Потом ношение корсета и усиленные занятия физкультурой. Через год сможешь вернуться на ринг, если не будешь глупить и перестанешь себя жалеть.

– Уходи, я устал, – вид у него действительно был изнеможенный.

– Понимаю, – я встаю и иду к выходу.

– Подожди! Как тебя зовут?

– Меня зовут Алена Крапива.

Артем кивнул и прикрыл глаза. Я выхожу за дверь, ободряюще улыбнувшись мужчине напоследок. Иду по коридору и сталкиваюсь нос к носу с Янисом.

– О, ты была у русского пациента? Говорила с ним? Или ничего не вышло из этой затеи?

– Беседовала. Надеюсь, скоро позволит себя лечить, не так уж он и безнадежен.

– Благодарю. И приглашаю на ужин сегодня вечером. Во сколько за тобой заехать?

– Не нужно за мной заезжать, – вздохнула я, – извини, Янис, мне очень льстит твое внимание, но я не ищу сейчас отношений.

– Нет проблем. Я все понял! Всегда рад тебя видеть здесь, – быстро проговорил доктор и скрылся в одной из палат.

Я вернулась домой и занялась приготовлением греческого салата. В клинике мне не нужно было думать о еде, а здесь приходится проводить некоторое время на кухне. Хотя, что там мне одной надо? Я неприхотлива в еде и всеядна.

Прихватив салатницу, иду к телевизору, скоро начнется сериал на английском языке. Если не слышать английскую речь и не практиковаться, так недолго и забыть ее. За этим занятием меня застает звонок домофона. Включаю камеру и вижу, конечно же, Зою Ковец. Больше никому не придет в голову меня беспокоить.

Я ее не встречаю, сама знает дорогу. Ковыряюсь вилкой в салате и слежу за сюжетом.

– Привет! Совсем не рада меня видеть? – своим обычным надменным тоном спрашивает моя названная подружка.

– Неа, – охотно признаюсь я, не отвлекаясь от экрана.

Зойка плюхается рядом и отбирает у меня вилку.

– Все время хочу есть! – заявляет она.

Наглость – второе счастье. Вне всякого сомнения, Зоя Ковец была таким частым гостем на моей вилле, что стала чувствовать себя здесь, как дома. Пора прикрывать эту лавочку.

– Ты что хотела Зоя? Доедай мой салат и уматывай.

– Что значит уматывай? Расскажи мне, как прошла ваша ночь с Марком. Тебе понравилось?

– Очень.

– Наши отношения значительно ухудшились после этой памятной ночи, – пожаловалась Зоя, – ты добилась своего, Марк отвернулся от меня.

– Только потому, что подозревает тебя, сама знаешь, в чем.

– В ту ночь я дралась на ринге. Хозяин этого подпольного заведения заработал на мне кучу денег. Еще бы! Чуть ли не весь город сбежался посмотреть на известную Опасность. Я побила всех девушек, которые не побоялись со мной выйти, с каждой представляла, что это ты! – мрачно усмехнулась Зоя.

– За что мне выпала такая честь? – присвистнула я, – обычно во время секса представляют других мужчин или женщин, но чтобы во время боя… Это что-то новенькое.

– Это никакая не честь – это ненависть. Я тебя ненавижу, потому что ты в это время объезжала моего любимого мужчину!

– Зоя, вот скажи мне, ты реально дура? На кой черт мне надо спать с Марком? Ты за кого меня принимаешь? – злюсь я.

– Так у вас ничего не было? – оживляется она, и мне, смотря на ее сияющее лицо, опять хочется лгать.

– Не было, и не будет. Мы просто напились и проговорили полночи. Рассказывал мне, как вы познакомились. Успокойся уже, несчастная страдалица, – закатываю глаза и отбираю у нее вилку обратно. А то еще, чего доброго, воткнет мне эту самую вилку куда-нибудь… промеж глаз.

– Гребаная ты стерва! Столько переживаний мне тут устроила на пустом месте! Меня два дня тошнило от мысли, что Марк трахался с тобой в нашем доме. Не разрешала ему прикасаться к себе. Теперь-то я понимаю, как ужасна и невыносима мысль об измене. Ты внесла в мою жизнь неизведанные мною доселе эмоции. Но спасибо тебе не говорю, уж больно отравительное это чувство – ревность.

– Ради этого все и затевалось. Цени любовь Марка, и в будущем не делай ему больно. Он не заслуживает такого обращения с собой, Опасность.

– Разберусь с Марком как-нибудь сама. Ладно, Крапива, я тебе верю, потому что у тебя нет причин лгать. Ну и, само собой, Марк все отрицает. Ладно, рассказывай мне об Артеме! Что-нибудь узнала нового?

– У твоего бывшего бойфренда перелом позвоночника, сейчас лежит в гипсе. Чуть позже его снимут и наденут корсет.

– Меня не интересуют методы его лечения. Я знаю от Глеба, его братца, что травма не серьезная, – отмахнулась она.

– Не серьезная? Ты реально думаешь, что вероятность при таких травмах стать инвалидом на всю жизнь – это не серьезно? – вскипела я, – его душевное состояние только способствует этому! Парень чувствует себя выброшенным на обочину жизни. Лежит и смотрит весь день канал «Матч». И ни один близкий человек не пришел, чтобы его поддержать.

– Это ты мне в укор что ли ставишь? Ты знаешь, что я не могу быть рядом с Калачевым. Для этого я и заключила с тобой договор. Свою часть я выполнила, заметь, вот и ты постарайся. Дуй завтра с самого утра в клинику и поддержи Артема! Кстати, он любит осетинские пироги с сыром.

– Ты что пекла бывшему пироги? Не могу в это поверить! – хихикаю я, представляя Зойку, хозяйничавшую на кухне. На ней фартук в клеточку и волосы в муке. Не сдерживаю себя и громко смеюсь.

– Иди ты к черту! Честно говоря, драться у меня получается лучше, чем изготовлять кулинарные шедевры, – улыбается Зоя. Вот, такой она нравится мне больше.

– Ладно, подкормлю твоего чемпиона домашней едой, хотя в клинике прекрасный повар, готовит, как в ресторане. И может статься так, что твой Артем пошлет меня на три буквы вместе с пирогами.

– Не пошлет. Он любит девчонок твоего типажа – высоких, стройных, беловолосых. Черт, я уже ревную. Жалко мне отдавать такого парня, но и себе его оставить не могу.

– Заткнись, Зоя, меня бесят твои речи на эту тему. Заведи себе гарем в таком случае, если хочешь нескольких мужчин сразу.

– Марк, хоть и мягкосердечный, но не позволит. А так, я бы с огромным удовольствием насчет двойного проникновения, – подмигнула мне Зойка.

– Циничная стерва и извращенка! – поражаюсь я. – И что в тебе только мужики находят?

– Попахивает завистью, – говорит Ковец, – ладно, некогда мне тут с тобой трепаться. Устрою сегодня развлекалочку с Марком и выбью из него все мысли об измене, – похрустела она костяшками пальцев.

– Что значит выбьешь? – ужасаюсь я.

– А то и значит – отхлестаю его стеком или, может быть, плеткой.

– Зачем ты мне говоришь такие вещи?!

– Чтобы ты усвоила, что Марк – мой личный раб, а я его Госпожа. И ему нравится играть со мной в подчинение, нравится выполнять мои команды, например, лизать ноги или кое-что другое. Видела бы ты сейчас свое лицо, Крапива, – расхохоталась Зоя.

– Да вы оба психи… Откуда вы только взялись на мою голову? Артем – тоже твой личный раб? – язвительно интересуюсь я.

– Нет, он нет, – серьезно ответила Ковец, – Калачев само воплощение мужественности и гордого самолюбия. Эти игры не для него.

– И на том спасибо. А то у меня появилась мыслишка послать вашу шайку извращенцев куда подальше и больше никогда не отпирать тебе калитку. На будущее – никогда ничего не рассказывай мне об унижениях Марка. Не хочу знать подробности вашей противоестественной сексуальной жизни.

– Очень даже естественной. Кое-где раньше был матриархат, женщины имели власть над мужчинами и нередко применяли по отношению к ним грубую силу. Оттуда все и пошло. Неприятно? Понимаю. Ты-то думала он нормальный чувак – богатый, красивый, ласковый… Тяжело разочаровываться в людях.

– Я привыкла. Но ты-то что знаешь о разочаровании?

– Ты права – ничего. Ладно, пока Крапива-оптимистка.

Глава 18

С утра пораньше на моей кухне творится что-то невообразимое. Не имею ни малейшего представления, как готовить осетинские пироги, поэтому в духовку отправляется самый обычный пирог с сыром. Как будто я и правда задалась целью окрутить бедного парня. Это все Зойкино влияние, надо избавляться от ее гнета. Пирог вкусно пахнет, так что думаю, мне не придется краснеть перед чемпионом ММА.

Подъезжаю к клинике на такси и иду прямиком в палату, где лежит Артем.

– Привет чемпион! – скалюсь я как можно доброжелательнее.

На мое приветствие Калачев не отвечает, а вот его лицо стало еще кислее, чем было в прошлый раз.

– Круглые сутки смотришь «Матч»? Отвлекись ненадолго, принесла тебе поесть.

– Вот уж спасибо, но здесь меня кормят, как на убой.

– Это пирог с сыром, – заговорщически произнесла я.

– Да ты что, – не впечатлился боец.

Может, Зойка меня надурила, и нужно было притащить сюда кусок жареного на гриле мяса вместо пирога? Я выкладываю пирог на тумбу и чуть приоткрываю бумагу, по палате поплыл вкусный запах. Артем покосился на мое приношение, но ничего не сказал.

– Подать кусочек? – полюбопытствовала я.

– Съешь сама.

– Ну, уж нет, для тебя старалась.

Он никак не отреагировал на мое заявление.

– Хочешь, почитаю тебе? Только здесь написано на английском языке, – верчу в руке свой ежедневник, который никогда не покидает мою сумочку.

Ответа не последовало.

– Молчание – знак согласия, – оптимистично говорю я и начинаю читать Артему свой дневник, который вела исключительно на английском языке. Начинался он со слов: «Welcome to my mad world! Добро пожаловать в мой безумный мир!».

Я читала ему о своей беззаботной жизни, о жестокой болезни, которая чуть было не угробила меня, о жизни с высоты инвалидного кресла, о казино, где погиб Саша, о маленьких детях, которые попали в детский дом. Когда я дошла до строк про Никитку и Тему слезы навернулись на мои глаза. Как они там? Я не забыла о них. Ежемесячно отправляю директору детского дома огромную сумму денег. Она уверяет, что малыши ни в чем не нуждаются. Когда я вернусь в Москву, то первым делом посещу интернат, и не дай она врет – жестокая кара настигнет эту женщину, клянусь!

– Тебе бы сценарии к сериалам писать, Алена Крапива, – пристально посмотрел на меня Артем, – и хотя мой английский далек от идеала, кое-что я все же понял.

Я украдкой смахнула слезу и подняла голову.

– Я и к своей-то жизни не могу написать достойного сценария. Попробуешь пирог, пока еще теплый? – спрашиваю, ни на что не надеясь, но Артем едва заметно кивнул.

– Есть лежа, опасное занятие, но, так и быть, я рискну.

Я поднесла кусочек к его рту и улыбнулась.

– Рисковый ты парень. Больше не поешь арию одинокого волка?

– Мои вокальные данные здесь не оценили по достоинству, так зачем мне стараться понапрасну. Нет, больше не пою, – тень улыбки легла на его красивое лицо.

Артем медленно прожевал порцию и попросил еще. На радостях скормила ему целый кусок.

– Я понял, что зря отказался от завтрака, когда почуял запах твоего пирога. За это спасибо. Но я так и не понял, для чего это все? И только попробуй сказать что-нибудь про жалость.

– Что тебя жалеть-то? Здоровый бугай, встанешь через месяцок на ноги, куда ты денешься, не на всю жизнь прикован к кровати. Просто тянет меня в свою бывшую палату, ничего не могу поделать.

– Так возвращайся, я с радостью уступлю тебе место.

– Ну уж нет. Пока что я чувствую себя довольно неплохо на арендованной вилле.

– Крапива?

– Ммм?

– Кто тебя ко мне послал?

А он довольно проницательный парень, либо я плохая актриса. Вот что мне ему ответить? Правду? Я всегда выбираю правду, но это не тот случай. Интуиция подсказывает мне, что про Зойку сейчас лучше смолчать.

– Никто. Может быть, ты мне просто понравился?

Усмехается, не веря ни единому слову.

– Я нахожусь не в той форме, чтобы крутить романы. Поэтому уходи, Алена Крапива. Уходи и больше не возвращайся.

– А вот это очень обидно, когда тебя прогоняют взашей, – заметила я, – теперь буду знать, что испытывали мои близкие, слыша от меня подобные фразы.

Я поднимаюсь и молча ухожу. Они с Зойкой два сапога пара. Оба надменные, грубые, одним словом бойцы ММА. Все, я больше сюда ни ногой! Пусть она сама таскает своему покалеченному чемпиону пироги. Пошли к черту! Сама не заметила, как пулей пронеслась мимо доктора Яниса, и остановилась только тогда, когда услышала грозный окрик: Алена!!

– А?

– Ты уже бегаешь? Если бы все выздоравливали так быстро, как ты, наша клиника бы обанкротилась, – доброжелательно улыбнулся мужчина.

– Здравствуй, Янис. Я правда бежала?

– Неуклюже, но очень быстро, – подтвердил он, – я восхищаюсь тобой. Ты снова была у русского? Ты определенно положительно на него влияешь. Он… вы…

– Продолжай, не мнись, что ты хотел спросить? У нас с ним роман? Нет, конечно. Забежала просто на минуту, больше к нему не стану приходить, грубиян он и задавала.

А вечером я полезла в сумку за своим дневником, чтобы написать в нем несколько заметок, пришедших мне в голову днем, и не обнаружила его на месте. Прокрутив в памяти минуты, проведенные в палате Артема, пришла к выводу, что оставила его там на тумбочке! Когда я кормила его пирогом, блокнот лежал возле кровати, потом мы немного повздорили, я разозлилась и убежала, схватив только сумку, а дневник преспокойно остался лежать на месте. Черт, черт! Там все же все написано, и про Зою, и про Марка, и про нашу встречу с Артемом. Я покраснела, вспомнив о том, что подробно записала о нашей ночи, проведенной с Марком. Дневник – моя новая привычка. Я записывала все, что происходит со мной, чтобы заново переживать эти моменты. Иногда увлекалась и фантазировала, писала то, чего никогда не было. Так, например, появилась запись о фестивале в Вене, на котором мы появились вместе с Марком. Что ж… Завтра я просто заберу свою вещь, и что подумает обо мне Артем – неважно. Куда сложнее с Зоей. Ее секреты станут известны бывшему парню, а все благодаря мне. И одному богу известно, что предпримет в отношении меня Опасность. Есть малюсенькая надежда на то, что Артем не дотянется до дневника сам либо попросту его проигнорирует.

На этот раз Зойка не почтила меня своим присутствием, а достала меня по телефону.

– Я даже не спрашиваю, откуда у тебя мой номер, у Вас безграничные возможности, Зоя Ковец. У Артема была, пирог скормила, других новостей нет, – выпалила в трубку, естественно умолчав о своей оплошности.

– Хорошо, Крапива. Да мы обязательно скоро встретимся. Тут Марк тебе привет шлет. Ты ему тоже? Ну ладно давай пока, а то мы тут эээ…заняты кое-чем интересным с Марком в спальне.

Зойкина ревность не знает границ. Это что только сейчас было? Она позвонила мне, чтобы сообщить о том, что занимается в данный момент с Марком сексом? Поистине девчачья выходка! Интересно, сколько ей лет? На вид 27–28. А ведет себя, как ребенок. Знаете, мне кажется, что Опасность не любит Марка – ей просто нравится помыкать им и купаться в роскоши. Марк готов бросить мир к ее ногам, а Зойку так и тянет к Калачеву, от которого грубостью и прохладой веет за версту. Пусть она сама разбирается в своих чувствах, а я умываю руки.

На следующий день, прямо с самого утра я отправилась в клинику. Моему появлению здесь уже никто не удивлялся.

– Я за своим блокнотом, – предварительно постучавшись, заглянула я в палату номер 51.

Артем лежал без движения, телевизор выключен, в палате гнетущая тишина, что несказанно удивило меня.

– Заходи. Я ждал.

Робко протискиваюсь в комнату, беру в руки свой дневник и прижимаю его к груди, как младенца.

– Ты, наверное, будешь ругаться, но я читал его. Для начала хочу извиниться перед тобой за то, что неверно истолковал твои намерения. Все оказалось куда проще, чем я думал – тебя послала Опасность. Или будешь отрицать?

– Нет смысла лгать, когда тебе бросают правду в лицо.

– Присядь, я хочу с тобой поговорить. В кое-то веки у меня есть настроение на разговоры.

Я кивнула и села в кресло, закинув ногу на ногу. На мне, как обычно, джинсы, футболка и текстильные кеды. Когда я купила эту футболку с изображением головы красного быка и надписью «CHICAGO BULLS»? Ах да, мне ее подарил Сашка. У него была такая же, как у истинного фаната баскетбольной команды.

– И как только я мог принять тебя за одну из поклонниц? – усмехается Артем, откровенно разглядывая меня, – обычно за мной охотятся девки в коротких юбках, а не в джинсах-бойфрендах. Пока не забыл, скажу: у тебя хороший слог. Я зачитался прям. Пиши сценарии к фильмам, мой тебе бесплатный совет.

– Мне льстит твоя похвала. Ближе к делу, Артем, ты знаешь кто и я зачем я здесь. Что дальше?

– А дальше все будет так, как вы затеяли с Зоей, – пожимает плечами Калачев.

– То есть? – не поняла я.

– Можешь начинать меня соблазнять. Только в джинсах и кедах у тебя ничего не выйдет, снимай их скорей, а вот твоя футболка мне нравится. Неоднократно имел возможность насладиться вживую игрой «Красных быков». А еще ты без лифчика, я прав?

Я покраснела, как маков цвет.

– Ты издеваешься надо мной? – рыкнула я, как мне показалось грозно.

– Это Зойка издевается надо мной, послав мне тебя – чудо писательское.

– Не устраивает моя компания, могу передать Зое, что ты хочешь ее видеть, – обиделась я.

– Нет! Не хочу, – слишком поспешно отрицает он.

– Я даже знаю причину такого решения. Ты не хочешь, чтобы она видела тебя, гору мышц, в таком плачевном состоянии, – язвительно проговорила я, заметив, как Артем при этом сцепил зубы.

– Не поэтому, – возразил Калачев, – она мне не нужна больше. Пусть остается там, где находится сейчас – в постели этого смазливого финна Оксанена.

– Так ей и передать?

– Ничего не передавай. И не говори, что я все знаю, просто продолжай свою игру. Кстати, я самостоятельно оплатил счет за свою реабилитацию в клинике, и мне не нужны деньги ее любовника.

– Она уверяла, что будет платить с собственного кармана.

– Ага, как же! Все, что она зарабатывает, тут же спускает на ветер. У нас в Лос-Анджелесе есть общий дом, мы приобрели недвижимость на заработанные в UFC средства. Это единственное ее удачное вложение капитала.

– Хм, мне вот интересно, как вы теперь будете делить этот дом?

– Алена Крапива, ты уклоняешься от темы, собираешься меня соблазнять или как?

– Или как!

– Так и знал, что я – малоприятное и антивозбуждающее зрелище – прикованный к кровати мужчина инвалид.

– Что ты несешь? Ты скоро поправишься и станешь здоровее меня, – возмутилась я.

– Представляешь, сегодня ночью я почти не спал, читал твою печальную историю и, знаешь, чего мне хотелось постоянно? Тебя крепко обнять и погладить по блондинистой головке, как маленькую. Сделай одолжение – приляг рядом.

Сама не зная, зачем я это делаю, скинула кеды и забралась на широкую постель с ногами. Артем вытянул руку и сграбастал меня в охапку, затем прижал к себе.

– Одна маленькая девочка, которая называет себя Никто, влюбилась в богатенького красавца, который предпочел ей другую – более успешную, более достойную, более красивую. Но вместо того, чтобы выкинуть мерзавца из головы, Никто мечтает о том, как танцует вальс в его объятиях, – тихо говорит Артем, перебирая мои волосы.

– Но потом эта добрая девочка знакомится ближе с его избранницей и разочаровывается в богатом красавце. И, наконец, поступает благоразумно – влюбляется в другого, более надежного мужчину. И перестает считать себя Никем.

– Такой себе из тебя сказочник, чемпион. Дерешься ты лучше, чем сочиняешь.

Артем рассмеялся и прижал меня к своей широкой груди. А мне стало стыдно за то, что он читал мои откровения. Я действительно называла себя в мемуарах Никто. Кто я? Никто.

– Крапива она и есть крапива.

В таком виде нас и застукал доктор Янис. Я смутилась, выбралась из объятий Артема и пересела в кресло. Мне стало неловко: отшила грека, а сама времени даром не теряю – забралась в постель к другому мужчине. Но Янис Кесиди повел себя невозмутимо. Он вежливо попросил меня выйти, так как Калачева ожидал сеанс массажа.

– Алена! Надеюсь, я тебя еще увижу?

– Надейся, чемпион, – легкомысленно подмигиваю ему и скрываюсь за дверью.