Текст книги "Королева вестерна (СИ)"

Автор книги: Оксана Резникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30

Как часто вы сожалеете о своих поступках? Я – постоянно. До сих пор не могу поверить, что я это сделала! Это ж насколько нужно быть неуверенной в себе, чтобы оборвать связь с таким чудесным мужчиной?! Я листала фото, которые попали в интернет, благодаря вездесущим папарацци. Вот мы с ним в баре, смотрим друг на друга томным взглядом. Вот мы уже идем с собаками и весело переглядываемся, видя, как наши питомцы шалят. А вот и целуемся посреди улицы, а потом заходим в отель… Чееерт! На меня в Инстаграм стали подписываться тысячи людей. Журналисты нарыли на меня все, что только было возможно! Поистине их возможности безграничны. Но я не хотела подобной сомнительной славы. Очередная подружка Генри Гаррисона русская сценаристка «Королева вестерна», скривилась я, читая статью. Откуда они это взяли? Ах да, фотография с моего дня рождения, где я ковбойской одежде и с праздничным тортом в руках с надписью «Королеве вестерна». С легкой Зойкиной руки меня теперь окрестили Королевой вестерна. Что ж, мне это даже нравится. Я посмотрела более ста фильмов этого жанра и могу ли я по этому праву называться Королевой? Под моими публикациями в блоге появились сотни комментариев на разных языках. Кто-то писал хорошее, а кто-то буйствовал. ТЫ КОРОЛЕВА СИРЫХ И УБОГИХ – читаю я очередной злобный комментарий в свой адрес и трясущимися руками закрываю страницу. Они меня ненавидят! Они считают меня недостойной ЕГО. Все, хватит! Скоро они забудут обо мне. Увидят Генри с очередной подружкой и забудут о Королеве сирых и убогих… Надо же, как меня задел этот «комплимент».

Поглаживаю татуировку с его именем и размышляю. Генри улетает сегодня вечером. И если я не прощусь с ним, то не увижу больше никогда. Выясняю, во сколько отправляется рейс в Лондон, беру куртку и еду в аэропорт. Хотя бы просто увидеть его издалека, если уж не решусь подойти.

Приезжаю раньше времени и торчу в зале ожидания, лихорадочно соображая, что я ему скажу. На ум шли убогие романтичные мысли, но я не хотела пускаться в банальщину. Жду, пристально рассматривая каждого прохожего, как будто смогу пропустить появление Генри. Я узнаю его издалека, из тысячной толпы, в любой одежде…

Он проходит через автоматическую дверь, немного заросший, в очках, с сумкой на плече, в руках поводок с Роем. Я хотела броситься к нему навстречу, но увидела, что Генри замешкался и кого-то ждет. Следом в зал вошла Зоя, тоже с сумкой. Она взяла мистера Гаррисона под руку и последовала вместе с ним к регистрационной стойке. Я резко отвернулась и натянула капюшон на голову.

Нет, нет, кто угодно, но только не она!!! Зоя угрожала, что отберет у меня все и рьяно взялась за дело! Она летит с Генри в Англию, к нему домой, к его родителям! Ей больше не нужен Артем – наигралась. Зое нужно только то, что дорого мне. Как ей удалось соблазнить его за один день? Как?! Или между ними уже что-то было? Лживая стерва, ненавижу!

Мне хочется выть от жуткой несправедливости! Пусть с ним летит любая другая, но только не Зоя Ковец. Прислонившись лбом к холодной стене, я зло смахиваю горячие слезы. Прекрати реветь, как девчонка! Да – обидно, но не смертельно. Представляю Зою и Генри в одной постели и реву еще пуще прежнего. Это чудовищно! Почему он выбрал ее?? Подвернулась, а он не устоял? Был слишком зол на меня? Да какая теперь, к черту, разница? Они вместе – вот факт. Ее не стыдно будет представить родителям – красивая, известная, достойная, небрезгливая.

Перед тем, как уйти, оборачиваюсь на них еще раз. Они идут вместе, свободная рука мистера Гаррисона у нее на лопатках, едва касается. Но на людях он всегда ведет себя отстраненно. Что ж… у журналистов появилась еще одна пища, которую можно смаковать. У Генри репутация бабника, поэтому никого не удивит, что сегодня он с одной, а завтра с другой. Знаменитость! Хм… Я теперь тоже известная личность в Америке. Бойтесь, опасайтесь своих желаний, ведь очень часто они сбываются тогда, когда вам этого совсем не нужно!

Вот и попрощались. Приезжаю домой и собираю вещи, их накопилось великое множество – не могла отказать себе в удовольствии покупать качественные брендовые вещички. Внутри у меня все клокочет от злости, но не на Генри, а на Зою. Я просто ненавижу ее! Нужно было оставить ее плавать в море рыбам на корм! Прекрати, Алена. Успокойся. Ника крутится возле меня и лижет руки, она чувствует мое жуткое состояние и пытается хоть как-то помочь.

– Моя любимая девочка. Послезавтра ранним утром самолет. Все будет хорошо. Мы уедем с тобой в Россию. Надеюсь, ты не испугаешься снега и мороза? Сейчас там настоящая пушистая и холодная зима. Думаю, ты привыкнешь, и благодаря твоей толстой шкурке тебе будет тепло. Все будет отлично… У меня столько планов и идей на будущее! Мы их все воплотим в жизнь, вот увидишь. Завтра Рождество, но это не мой праздник. Наш русский праздник 31 декабря – Новый год. А православное Рождество 7 января. Все, давай спать. Только, кажется, мне понадобится снотворное. Не бойся, я проснусь. Ложись рядом, вот так, – я запиваю две таблетки водой, обнимаю Нику и закрываю глаза.

Наутро выключаю телефон и не захожу в соцсети. Не хочу никакого беспокойства из внешнего мира. Весь день просто лежу с Никой – разбитая, уничтоженная, не в силах встать и что-то делать. Бедной собаке приходится делать свои дела в лоток. Она все чувствует и прощает мне доставленные неудобства. Я в бредовом полусне. Слышу звонок, но не могу понять – реальный он или снится. Кое-как встаю и шлепаю босиком в прихожую. Чертовы таблетки! Не могу согнать сон. В глазке мутно, никого не могу рассмотреть, и зачем-то отпираю дверь, даже не спросив: кто там? Я в трусиках и короткой футболке, делаю шаг вперед, но кто-то хватает меня в охапку и вталкивает обратно в квартиру. Однако, не успеваю испугаться, потому что понимаю, кто мне приехал.

– Привет! Зачем ты здесь?

– Я приехал к тебе, за тобой… Ты не рада меня видеть?

– Марк…

– Это кто? Ты завела себе собаку? – удивляется финн, увидев мирно лежащую на кровати Нику.

– Это мой компаньон Ника. И завтра мы улетаем в Москву.

– Ты ни разу мне не позвонила, не ответила на сообщение. Чем я тебя обидел, скажи? Ведь я не виноват, что Зоя так поступила с тобой. Знаешь, а я излечился от этой патологической страсти, – гордо говорит Оксанен. – Ну а ты как? Почему ты такая бледная? Что произошло? – он попытался меня обнять, но я отстранилась от него.

– Ничего. Тебе не нужно было сюда приезжать, олигарх.

– Но почему ты меня отталкиваешь? Я понял, что хочу быть с тобой, поэтому я здесь. У меня был трудный перелет с несколькими пересадками… почему ты так холодна со мной? Я рассчитывал совсем на другой прием.

Марк схватил меня и силой поцеловал. Я вырываюсь, толкаю его и колочу по спине кулаками. Ника занервничала и начала громко лаять.

– Тише, Ника, тише.

Марк не унимается и пытается стащить с меня футболку. В него словно вселился демон.

– Что ты делаешь, Марк?!! – кричу я, пытаясь достучаться до его разума.

Ника спрыгивает с кровати, оскаливает зубы и намеревается напасть на мужчину.

– Фу, Ника, нельзя! – встаю перед ней так, чтобы закрыть Марка. Она может запросто накинуться на него и покусать, потому что чувствует угрозу.

Он все-таки стаскивает с меня футболку, но замечает на груди татуировку «Henry» на груди и резко все прекращает.

– Генри? Там написано – Генри! Чье это имя? – бесится Марк, бросая в меня мою же футболку. Я молчу в ответ, не хочу ему ничего рассказывать.

– Как это по-русски будет – Гена? У тебя появился другой – вот в чем дело, – понимающе кивает он. – Да угомони ты своего собакена! Достала уже!

– Да, Марк, я люблю другого! Даже хорошо, что ты здесь, и я могу тебе вернуть ключи от квартиры. Спасибо за приют, – я швыряю ему связку ключей и начинаю одеваться – футболка, джинсы, толстовка, куртка, кроссовки.

Я не обязана ничего ему объяснять.

– Куда ты собралась? – Марк сбавил обороты, – сегодня же праздник, оставайся здесь до утра. Не бойся, я не буду тебя насиловать. Ты же знаешь, что я не маньяк. Я весь полет думал о тебе… Как мы встретимся, что скажем друг другу, а тут такие новости – какой-то Генка нарисовался! Просто стало неприятно, даже оскорбительно от такого «горячего» приема.

Я продолжаю сборы, не реагируя на психованного Марка. Он поймал меня за руку и заглянул в глаза:

– Прости меня! Хочешь, мы просто выпьем и поговорим. Что у тебя случилось? На тебе лица нет.

По-прежнему храню молчание, освобождаю свою руку и наливаю Марку выпить. Хватит с меня алкоголя.

– У тебя даже пожрать нечего, – возмущается финн, сунув нос в холодильник, – я тебя не узнаю! Ты же прекрасно готовила. Благодаря тебе, мы не умерли с голодухи первый месяц жизни в Брентвуде. Зойка – хреновая хозяйка.

Упоминание этого имени резануло меня по нервам, как ультразвук. Чем они сейчас занимаются? Она помогает его маме готовить праздничную индейку с клюквенным соусом, а он смотрит с папой и братьями регби либо играет в компьютерные игры?

– Порежь хоть колбасы, – возвращает меня в действительность ворчливый голос голодного Марка.

– Кто такой этот Генри и когда ты успела в него втюхаться по уши? Господи, да я же ревную! С удовольствием набил бы ему морду сейчас. Этот неизвестный мне Хренли спутал все мои планы, – сокрушается Оксанен, – я так понимаю у вас с ним все серьезно, раз татушку набила на груди? Это типа он в твоем сердце?

– Отвяжись, – рявкаю я, а Ника поддерживает меня коротким лаем.

Не собираюсь я ничего ему рассказывать. Марк изменился, стал дерзкий, напористый, циничный. Таким он мне решительно не нравился.

– Кстати, что Калачев от тебя хотел, выяснял адрес, унижался бедняга. Я вдоволь над ним поиздевался, прежде чем сдал твои явки и пароли. Взял реванш, так сказать.

– Он просто подарил мне Нику. Не отзывайся о нем плохо, Артем порядочный и…

– О да! – язвительно перебивает Марк. – Самый порядочный из нас четверых забил до смерти одного парнишку. Просто по пьяни. Просто потому, что тот не захотел выпить с величайшим бойцом ММА…

– Я тебе не верю. Ты лжешь! Нет, он не мог! – мое лицо горит от ужаса, боюсь к нему прикоснуться и обжечься.

– Мог. Убийство сошло ему с рук – откупился. У Калачева богатый папенька, который здоровается за руку с Президентом Российской Федерации. Мне Зойка много чего про него рассказывала.

– Не хочу знать!

– Он покалечил много народу, твой порядочный сукин сын Артем.

– Хватит, Марк! Прошу тебя…

– Ладно, поберегу твое нежное девичье сердечко, – хмыкает Марк, залпом выпивая приличную порцию виски.

– И все же было в нем что-то хорошее, я не могла так жестоко обмануться!

– Может, и было, но я об этом ничего не знаю, – пожимает плечами Марк. – По мне так он херанутый на всю голову тип, который только и умеет, что кулаками махать.

У меня внутри все горит от страха. Чтобы не свихнуться от кошмарных мыслей, просто меняю тему:

– Ты собираешься навестить Зойку? Тогда имей в виду, что ее нет в Калифорнии, точнее вообще в стране нет.

– Мне не интересно, где черти носят Ковец. Сказал же, что к тебе приехал, – недовольно проворчал Марк, – но я уже понял, что мне тут ничего не светит. Прошу прощения, если обидел, просто я устал. Свалял дурака, приперевшись в Лос-Анджелес. Пойдем, что ли прогуляемся по пляжу?

– Нет, я не хочу. Я, пожалуй, лягу.

Как была – в кроссовках, толстовке и джинсах я завалилась в кровать и свернулась калачиком. Олигарх посидел несколько минут, потом вздохнул, снял обувь и улегся рядом. Я тихо всхлипнула.

– Я не умею сопли бабам вытирать, но попробую, – предупредил Марк и обнял меня.

– Он козел и не стоит твоих слез. Что еще обычно говорят в таких случаях? Он тебя бросил, поэтому ты плачешь?

Отрицательно качаю головой.

– Тогда что?

– Зоя, – шепчу я, – она угрожала, что отберет у меня все. Требовала мою собаку, но я отказалась, тогда она, – судорожно сглатываю, – увела у меня Генри Гаррисона.

– Этого смазливого киношного красавчика? – присвистнул финн.

– Ты его совсем не знаешь! Он особенный… и красота тут ни при чем, – вступилась я за Генри.

– Верно, и знать не хочу. Какая же она сука, твою мать! Где были, черт возьми, мои глаза, когда я с ней связался?! Я знал, что она ненавидит тебя, видел, чувствовал. Она всегда тебе завидовала, восхищалась тобою, хотела походить на тебя. Одевалась, как ты, говорила теми же фразами, представляешь, даже благотворительностью занялась! Смехота… Но ей это мало помогло. Она все равно была и останется беспринципной стервой Зоей Ковец, более известной в широких кругах, как Опасность.

– Странные у нас с ней сложились отношения. Я хотела быть похожей на нее, она – на меня. И никто не хотел оставаться собою, – задумчиво говорю я.

– Чем тебе помочь? Хочешь, отобьем этого мистера, мать его, Гаррисона назад? Оставим Зойку у разбитого корыта.

– Не хочу.

– Чего же ты тогда хочешь? – озадачился Оксанен.

– Просто покинуть Штаты. А еще в Вену хочу на фестиваль танцев.

– Глупенькая ты, Аленка, и в то же время умная баба. Такую встретишь на своем пути и хрен забудешь. Все готов к твоим ногам бросить, но тебе этого не нужно – ни денег, ни славы. Что же тебе нужно от жизни, а?

– Любви.

– Я знал ответ, но зачем-то все равно спросил. Точно меня уже не полюбишь? Смотри, я могу с тобой и в Москву, и в Вену, да хоть к черту на кулички. Ты только скажи.

– Вот ведь парадокс, когда-то я была бы счастлива услышать эти слова от тебя.

– Но вмешался мистер Гаррисон и все пошло по пиз… Прости, я не это хотел сказать.

– Генри здесь ни при чем. Ты изменился, стал такой напыщенный, как птица фрегат.

– Я таким всегда был. Ты этого не замечала, потому что смотришь на людей сердцем, а не глазами. Любой человек, который проходит сквозь твое сердце автоматически становится добрым и милым. Теперь, когда со всех сброшены маски, снимай свою, Алена. Кто ты?

– Та, кого ты видишь сейчас перед собой: слабая, разбитая и уставшая от ваших многочисленных масок женщина, – вздохнула я. – Обними меня крепче, Марк, и скажи, что все будет хорошо.

– Все будет хорошо, детка…

Сама не заметила, как погрузилась в безмятежный сон.

Ранним утром звонит будильник. Пора собираться в аэропорт. Марк тихо сопит, на улице еще темно. Я выпросталась из-под его руки и встала с постели. Ника тут же проснулась и навострила уши.

– Мы уезжаем, – шепчу я, застегивая на крепкой собачьей шее поводок. Надеваю куртку, беру собранную сумку и тихо выхожу из квартиры. Напоследок бросаю взгляд без сожаления на спящего в одежде Марка и одними губами говорю: «Прощай, олигарх!»

На время полета мне пришлось посадить Нику в специальную клетку для перевозки крупных собак и сдать в багажный отсек. Весь полет просидела, как на иголках, безостановочно думая, как она там? Хватило ли ей корма? Не слишком ли низкая там температура? Сильно ли она испугалась?

12 часов полета без пересадок и мы будем в Москве. На душе всякие разные чувства, мысли хаотично скачут одна от другой. Хочет напиться вдрызг, забыться, да что угодно, лишь бы ничего не чувствовать! Тоскливо смотрю в иллюминатор, скорее бы прилететь. Держись, моя девочка, моя славная акита. Прощай, Америка! Прощай Генри Гаррисон!

Эпилог

Апрель 2020 года.

Просыпаюсь одна на широкой массивной кровати, подхожу к окну и распахиваю шторы. Яркое солнце слепит глаза. Такое чувство, что я очень долго спала – несколько лет. Мысль пугает меня. Вдруг все это сон? Подхожу к столу, открываю самый верхний ящик и вижу купленные билеты в Вену. В этот уикенд мы летим в Австрию на фестиваль танцев и это – не сон! Вот и наступило время для осуществления моей мечты, ради которой я некогда жила. От этой мысли по спине пробежал приятный холодок.

Накидываю легкий халат и спускаюсь вниз по ступенькам. Из кухни доносится ошеломительный запах – Генрих опять готовит свои шедевральные маффины из овощей, ветчины и яиц. Подхожу к нему сзади и крепко обнимаю, утыкаясь носом в широкую спину.

– Почему не разбудил? – спрашиваю я.

– Ты так сладко спала.

– Какое прекрасное утро, Генрих!

– Да, оно чудесное. Опять называешь меня Генрих?

– Разве ты против?

– Конечно, нет, – отвечает мистер Гаррисон и целует меня в щеку, – все, что угодно, только не Гарри.

– А где дети?

– С собаками во дворе.

Выхожу во двор, прихватив с собой кружку, и, отхлебывая маленькими глотками чай, наблюдаю, как по зеленой лужайке носятся дети вперемешку с собаками. Не могу поверить, что все это – не сон, а моя прекрасная реальность, моя светлая мечта.

Мы уютно располагаемся на террасе и зовем детей завтракать. Любовно смотрю на свою чудесную семью и вспоминаю события, предшествующие моему безоговорочному счастью.

Чуть больше месяца назад 8 марта с самого утра на меня обрушился шквал телефонных звонков. Первой позвонила Джулия из солнечной Греции и радостным голосом сообщила, что полчаса назад родила здорового мальчика.

– Как здорово! Поздравляю тебя, подруга! – улыбаюсь я, пытаясь попасть ногой в домашние штаны.

– Он чудесный, похож на Аристо. Я так счастлива! Ты тоже давай с материнством-то не затягивай.

Я протяжно вздыхаю. Ну, почему эта тема самая излюбленная у тех, кто уже родил? Нет, я не «чайлдфри», не подумайте, просто рождение ребенка отнимает много сил и здоровья. Может быть, когда-то я порадую своего любимого мужчину сыном, если он захочет. Кстати, о любимых мужчинах…

На вторую линию пробивался Он. Я прощаюсь с новоиспеченной мамой и отвечаю за звонок.

– Доброе утро! Почему так рано? У вас же сейчас в Лондоне только 7 утра, – потягиваюсь я, подхожу к окну и смотрю на улицу. Интересно, почему там так много мужчин с цветами? Господи, сегодня же Женский день. Только у нас в России его празднуют так масштабно – с дополнительным выходным и забегами в цветочную лавку. Эх, останусь я сегодня без единого тюльпанчика.

– Алло, Генри, ты меня слышишь? Почему так шумно у тебя? Где ты? В аэропорту? Что ты там делаешь? Чтооооо? Как это ты в Шереметьево? Скажи, что ты пошутил. Не шутка? Господи! Никуда не уходи оттуда, я скоро за тобой приеду.

Бестолково мечусь по комнате, роняя все вокруг. Генри в столице! В голове просто не укладывается эта мысль. Он решил сделать сюрприз! Мой iPhone снова подал признаки жизни.

– Алло! Адрес? Кутузовский проспект дом…, да, да. Ты уже в такси? Хорошо, я тебя жду.

Господи, он уже едет сюда! Я сейчас умру от переизбытка эмоций. Нужно срочно успокоиться, налить кофе, спокойно выпить его и все будет отлично.

– Ника, у нас сегодня будет гость. Сама увидишь, кто это. Только не прыгай от радости и счастья, ладно? Как бы самой тут не начать прыгать, ведь ОН здесь, в России!

Господи, за что хвататься? То ли бежать стрелки рисовать, то ли бросаться готовить что-нибудь вкусное. Сюрприз, так сюрприз.

Пока пью кофе, вспоминаю первые месяцы своей жизни по возвращении в Россию. Как только вернулась, сразу же вплотную занялась фондом помощи инвалидам, пришлось немного побегать по различным инстанциям, но дело того стоило – скоро состоится торжественное открытие.

Мама вернулась из Швейцарии вместе с Сергеем Евгеньевичем. Они разработали препарат, начисто уничтожающий клетки рака и готовы запатентовать его в России. Теперь не нужно собирать для онкобольных с миру по нитке 150 миллионов, лекарство будет доступно всем. Я так горжусь своей мамой!

Как так вышло, что мы с Генри снова вместе? А вот так обстояло дело.

В Новогоднюю ночь он прислал мне на Viber трогательный стих собственного сочинения. Я проревела полночи и ответила ему – тоже стихотворением, которое позаимствовала у одного известного русского классика. (но Генри об этом знать не обязательно, правда?) В общем, завязалась серьезная переписка, из которой выяснилось, что никакого романа у мистера Гаррисона с мисс Ковец нет и не было. Оказалось, что съемки фильма срочным образом перенесли в Лондонскую киностудию, к которым приступили сразу же после празднования Рождества. Зоя разругалась с Артемом в пух и прах в очередной раз, собрала сумку и улетела туда заранее, остановившись в Лондоне у своей знакомой. Так вышло, что они просто попали на один рейс.

«Что же ты тогда руки свои у нее на спине держал?» – ехидно интересуюсь я, правда, мысленно. И словно подслушав мои мысли, Гаррисон признался, что всегда интересовался такими, как Зоя – сумасшедшими стервами, но потом, встретив меня, понял, почему его романы были столь короткими.

Я ему верю и неважно, по какой причине он столь любезно обходился в аэропорту с Зоей. Я доверяю ему и ничего не хочу себя накручивать.

Кстати, о дружбе. Эта штучка многое рассказала обо мне Генри, но вместо того, чтобы отвернуться от меня, эффект от ее рассказов был прямо противоположный. Мистер Гаррисон все более укреплялся в мысли, что я именно тот человек – кто ему нужен. У него уже давно сложился образ женщины, с которой он хотел бы связать жизнь, как бы пафосно это не звучало. Удивительно, но я подходила по всем параметрам его вкуса.

Все это время мы переписывались и перезванивались. И вот он едет сюда, чтобы доказать мне, что намерения у него самые что ни есть серьезные.

А как же тот злополучный контракт? Генри его порвал и забыл о дурацких условиях раз и навсегда.

«Я чуть не потерял тебя из-за этого договора, который составил мой идиот менеджер, прости меня, Хелен! Наши отношения с самого начала не были похожи ни одни, которые у меня складывались с другими женщинами. Мне нужно было догадаться сразу, что условия контракта обидят тебя. Ты особенная, и я чуть было все не испортил» – как-то написал мне любимый.

Вздрагиваю от звонка в дверь, который выводит меня из задумчивости. Ника тут же несется в прихожую и громко лает. И… получает собачий ответ. Господи, он прилетел вместе с Роем! Конечно, они же всегда вместе – неразлучные друзья. Спешу открыть дверь и впустить в дом драгоценных гостей. Мне неловко, вроде и ждала его с нетерпением, а все равно выгляжу необъяснимо холодной. Но Генри быстро растопил лед, которым я была покрыта, своими горячими поцелуями. Мы целовались с такой силой, что искры плясали у нас перед глазами.

– Генри, проходи, куда тебя посадить? Чем угостить? Это невероятно, что ты здесь, без предупреждения… Я бы встретила тебя. Вдруг тебя бы узнали? Не могу ручаться за твоих российских поклонников, и сдается мне, легко ты от них бы не отделался.

Он в кепке с козырьком и с отращенной бородой, эдакий канадский дровосек. Конспиратор, мой ненаглядный. Рядом апатичный Рой, из пасти которого торчит большой букет розовых тюльпанов.

– Это тебе! – весело говорит Генри, выдергивая из пасти пса букет, – спасибо, дружище, что подержал. – Я заметил, что ваши мужчины идут по городу с цветами и очень удивился этому, но потом вспомнил, что сегодня Женский день. Решил сделать тебе приятное.

– Очень мило с твоей стороны, – принимаю букет и вдыхаю весенний аромат тюльпанов.

– И я не боюсь твоих соотечественников, – улыбается мистер Гаррисон, – Мне ничего не стоит сфотографироваться с ними и дать автографы. Даже приятно, что на Родине моей дорогой Хелен меня знают и любят.

– Тогда тебе еще предстоит увидеть русскую любовь.

– Я уже ее видел, – говорит он, тянется к моей рубашке, расстегивает пару пуговиц и проверяет татуировку – на месте.

Я улыбаюсь и обнимаю его крепко-крепко. Как же я скучала, если бы ты знал! Подросшая за два с половиной месяца Ника с обожанием глазеет на невозмутительного как всегда Роя.

– Проходите! Что мы стоим в тесной прихожей?

– Я читал советы иностранцам, которые решили посетить Россию, и там написано: при входе в русское жилье обязательно снимите обувь, – рассказывает мистер Гаррисон, разуваясь.

– О Господи, не читай больше подобный бред. В моей квартире ты можешь вести себя так, как привык.

– Кстати, Рою тоже нужно вымыть лапы.

– У меня здесь не стерильная операционная. Чувствуйте себя, как дома.

Спустя час накормленные Генри и Рой оккупировали диван в гостиной. Я прилегла рядом и обняла своего мужчину. Поймала себя на мысли, что могу любоваться им бесконечно и с любого ракурса. Он одинаково красив хоть сбоку, хоть сверху, и даже с Космоса можно увидеть его выразительное лицо.

– Я рада, что ты здесь. Мне было так одиноко. Никак не могу привыкнуть к Москве, вроде ж родина моя, а все равно грустно здесь. Может, потому что ты был далеко.

– Хелен, я прилетел за тобой. Поедешь со мной в Соединенное Королевство? Только хочу сказать тебе сразу: со мной будет сложно, я буду постоянно в разъездах, на съемках. Ты сможешь так жить?

– Генри…

– Прежде чем отказывать мне, прошу, подумай. Я не тороплю тебя с ответом. Только тебе придется выйти за меня замуж, – приподнял он обе брови вверх. – И никакого брачного договора – я обещаю!

– Господи, Генри, это самое романтичное предложение руки и сердца, которое я когда-либо слышала. Требую дать твоим бровям «Оскар».

Мистер Гаррисон заулыбался и ткнулся губами в мою шею.

– Прости, я не романтик, ты же знаешь. Мы с Роем пробудем здесь неделю, а потом улетим вместе с тобой и Никой в Англию.

– Чем я буду там заниматься? – вырывается у меня, – у меня здесь фонд. А там что?

– Ты можешь управлять средствами фонда прямо из Англии. Это не проблема. И потом, Британской киноиндустрии требуются хорошие сценаристы фильмов, можешь писать вестерны – на них всегда хороший спрос. У тебя уже есть положительный опыт, и можно попробовать выйти на новый уровень работы. Подумай об этом, Хелен, – он ласково проводит рукой по моей шее и целует за ухом. Тянусь к его губам и слегка прикусываю их. Невинные игры перешли в более серьезные моменты, и я, отстранившись, шепчу:

– Генри, у меня есть спальня.

– Ооо, да здесь у тебя покруче квартира, чем в Санта-Монике.

– Это Россия, мистер Гаррисон. Здесь я могу себе позволить шикарные апартаменты, – смеюсь я.

Мы перебираемся в спальню, оставляя наших четвероногих друзей наедине. Спустя несколько часов безумства, к нам в дверь поскреблись собачьи когти.

– Собакам скучно, пора выходить, – улыбаюсь я, глядя на красивое лицо разомлевшего мистера Гаррисона. Он обнимает меня руками и ногами, словно давая понять, что никому не отдаст, и я всецело принадлежу ему. Не смотря на подозрительный хруст своих костей, я была не против такого собственничества.

– Давай хотя бы их впустим? – полупридушенно пищу я.

Генри кивает, не раскрывая глаз, и отпускает меня из железных объятий. Я грациозно встаю с постели, подхожу на цыпочках к двери и толкаю ее. Оборачиваюсь и вижу открытый глаз мистера Гаррисона.

– Подглядываешь за мной? – погрозила ему пальцем.

– Не смог удержаться от того, чтобы еще раз посмотреть на твою аппетитную фигуру.

Я смущаюсь и ныряю обратно в постель, зарываясь под одеяло. Сильная рука Генри тут же подминает меня под себя. В комнату, мягко ступая лапами, осторожно заходят собаки. Ника ложится у кровати с моей стороны, а Рой располагается возле хозяина.

Это была одна из самых теплых и уютных моих ночей в Москве.

На следующее утро на правах хозяйки я предложила мистеру Гаррисону несколько прогулок по городу, но он вежливо отказался. А вот на торжественное открытие моего фонда помощи он вызвался сопровождать меня по собственной инициативе.

– Там будет пресса, – закусываю губу, – они растрезвонят о нас на всю страну.

– Пусть. Это благородное дело. Хочу быть рядом с тобой в такой ответственный момент, – сжимает мою руку и целует пальцы мой любимый мужчина, – я тобой горжусь, Хелен.

Мне отрадно это слышать. Волнуюсь до безумия, но надежность, которой так веет от Генри, меня успокаивает. Я много думала о том, как назову свой благотворительный фонд, и остановилась на «Помоги мне», в английском варианте – «Save me». По-моему, неплохо, особенно, если фонд будет международным.

Генри выглядит безупречно. Смокинг, белая рубашка, галстук, дорогие часы и жемчужная улыбка. От «канадской» бороды он избавился, и теперь я могла любоваться на его точеный гладкий подбородок, с ямочкой посередине. Чтобы соответствовать такому красавцу, разоряюсь на дорогое сногсшибательное красное платье. Вот, теперь ему не стыдно будет показаться со мной на людях. Завершаю образ крупными локонами и красной помадой, надеваю кое-что из золотых украшений, а вообще лишняя помпезность здесь ни к чему! Мы идем не на красную ковровую дорожку Голливуда, а всего лишь открываем фонд помощи инвалидам.

Я арендовала помещение и наняла штат сотрудников, состоящий всего из двух человек – бухгалтера и делопроизводителя. Думала, буду сама здесь управлять, но в связи с последними событиями, все меняется. Придется брать еще одного ответственного человека.

В сопровождении Генри Гаррисона я вхожу туда, где меня ждет небольшая группа людей. Они как по команде раскрыли рты, когда увидели, кто сюда пожаловал. И я их не винила, так как прекрасно понимала, что чувствуют сейчас эти люди. Генри шикарно и доброжелательно всем улыбался. Репортеры первые пришли в себя и защелкали затворами своих фотоаппаратов – скучное мероприятие неожиданно приобрело для них возможность добыть ценный материал для своей редакции. Я толкнула заготовленную заранее речь, и с официальной частью было покончено. Далее следовал фуршет, и все происходящее на нем вызывало у меня улыбку. Дамы, то бишь мой бухгалтер и секретарша не отходили от моего мистера Гаррисона, зазывно ему улыбались, просили автографы и хвалили его актерское мастерство напропалую. О том, с какой целью мы здесь собрались, было напрочь забыто. Журналисты атаковали Генри, и мне пришлось буквально вырывать его из их цепких лап.

– Уходим, мистер Гаррисон.

– Наконец-то, – выдохнул он.

В арендованном по такому случаю лимузине мы катаемся по ночному городу и пьем шампанское. Если бы не Генри, я конечно бы, обошлась без проката авто, но мне захотелось немножко перед ним пофорсить. Мы опустили ширму, которая скрыла нас от водителя, и принялись целоваться. Преизбыток эмоций довел нас до того, что мы занялись любовью прямо в машине, полураздетыми и трясущимися, как в лихорадке.

Пришли в себя только, когда лимузин остановился, и водитель тактично связался с нами по внутренней связи. Поправляю дорогущее помятое платье, испорченную прическу и выбираюсь наружу. У Генри криво сидит галстук и от рубашки отлетела одна пуговица. Выглядели мы очень колоритно – эдакие два любовничка и, слава богу, что не нарвались на соседей. Но я счастлива, счастлива с ним по-настоящему!

С разрешения Генри я публикую наш совместный снимок с церемонии открытия в свой Инстаграм, а наутро просыпаюсь знаменитой. Второй раз в жизни. Но на этот раз у меня совсем другие эмоции. Теперь это не фото, сделанные исподтишка и слитые в сеть, а совместное посещение мероприятия. По звездным меркам это говорило о том, что у нас все серьезно. Да, Генри теперь мой мужчина! Как же жить с этим счастьем-то? Его так много, оно льется через край, и я вся пропитана счастьем насквозь, как сахарным сиропом.