Текст книги "Попутчица (СИ)"

Автор книги: Оксана Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10

– А знаешь, мне кажется, всё-таки надо было купить это платье. Нет, оно, конечно, дороговато, но зато какое красивое...ты просто бы с ума сошёл, если бы увидел меня в нём. Знаешь, я, наверное, всё-таки завтра куплю его, тем более что надо пополнять гардероб. Я видела, каких размеров шкаф будет в нашей спальне, нельзя же допустить, чтобы он наполовину пустовал. А кстати, ты разговаривал с рабочими? Как там дела идут? Мы скоро сможем переехать?

Гладя бельё, Карина так глубоко ушла в свои мысли о покупках и скором переезде, которые доставляли ей большое удовольствие, что не заметила, абсолютное безразличие мужа ко всему, что она говорила последние минут сорок.

Хотя, по-сути Тимур был безразличен не только к тому, что говорила жена, но и к тому, что она делала, вообще к ней самой в целом. И не только в этот вечер, а уже больше недели, начиная с того самого дня, как между ним с Ритой казалось окончательно всё оборвалось, но мужчину почему-то упорно продолжали терзать мысли, что наоборот, всё как раз только разгорается.

Карина чувствовала, что с мужем происходит что-то странное. Она замечала его рассеянность, холодность, фальшь не только в их отношениях, но самое ужасное, что ей казалось, что и с сыном Тимур стал обращаться по-другому. Без былой нежности и ласки. И в какой-то степени, как бы отвратительно это не было, но её это даже успокаивало. Карина была уверенна, что у него наверняка проблемы на работе, сорвался какой-нибудь важный проект, над которым он долго трудился и именно поэтому все мысли мужчины сейчас поглощены делами бизнеса. Во всяком случае, если бы его беспокоило что-то другое (Карина прекрасно понимала, что именно это могло быть, но даже в мыслях, не решалась называть всё своими именами), он в противном случае охладел бы только к ней, но никак не к сыну и вообще ко всему, что его окружало.

Вот и сейчас, заметив, что мужчина безотрывно смотрит в окно на ночной город, совершенно её не слушая и куря уже неизвестно какую по счёту сигарету, она не обиделась, а скорее наоборот повеселела, окончательно успокоив себя мыслью, что вся проблема в работе. У него сегодня должна была быть какая-то важная деловая встреча. Вероятно, всё прошло не очень гладко.

На цыпочках подойдя к мужчине, Карина положила ладони ему на плечи. Совершенно не уловив тот блеск неприязни и даже отвращения, промелькнувший в глазах Тимура.

– Ну что с тобой? О чём ты всё время думаешь? Ты хоть слышал, что я сказала?

– Что? – поначалу отстранёно отозвался мужчина, но уже через секунду, почувствовав, скользящие по его груди ладони жены, он недовольно к ней обернулся, понимая, что теперь будет вынужден не только слушать, но и разговаривать с ней о какой-то несусветной ерунде, в то время как его мысли были заняты совсем...совсем другим. – Всё я слышал. Покупай, какой хочешь шкаф, мне без разницы.

Всего через секунду комната наполнилась громким веселым смехом Карины, которая опять совершенно не заметила, как неприятно, словно от зубной боли, скривился мужчина от этого смеха.

– Ты точно в параллельном пространстве! Ну, какой шкаф? Я говорила, что хочу купить новое платье и спрашивала тебя о нашей квартире, в которой уже должен был быть закончен ремонт. Ну, когда мы туда переедем?

– Скоро, очень скоро, – потушив сигарету, мужчина отстранился от жены, подойдя к кровати, на ходу расстегнув пуговицы на рубашке. – Давай уже спать ложиться? Поздно.

– Тимур, – присев рядом с мужем, Карина тщетно пыталась поймать его взгляд, который он, кажется, специально прятал от неё. – Ну что происходит? У тебя какие-то проблемы на работе? Ты в последнее время какой-то напряжённый, взвинченный...

– Всё нормально. Просто дел много, башка раскалывается, может, простудился. Да не бери в голову! – забравшись под одеяло, Тимур выключил свет, оставив только ночник и перевернувшись на бок. – Спокойной ночи.

– А может, не будем спать? – прижавшись к спине мужа, Карина поцеловала его в шею, игриво пробежавшись пальцами по груди мужчины. – Ты ведь говорил, что заболел? – продолжая покрывать лицо, шею, плечи Тимура нежными призывными поцелуями, женщина медленно начала спускать лямки бюстгальтера. – Давай я побуду твоим доктором?

Откинув одеяло, Карина ещё теснее прижалась обнажённым разгорячённым телом к спине мужа, захватив губами мочку его уха и медленно, наслаждаясь прикосновениями к его коже, спустилась ладонью к резинке его боксёров. В этот самый момент мужчина резко переменил всё положение мест. Уже через секунду руки Карины были заведёны за голову, а сама женщина оказалась прижата к постели его мощным телом. Томно застонав, она ещё больше распалилась, потянувшись к его губам. Мужчина ответил на её поцелуй, но вовсе не с той страстью, на которую она рассчитывала, а скорее вынужденно, чтобы не показаться слишком грубым или сгладить впечатление от произнесённых после слов.

– Не сейчас. Я устал и мне действительно плохо. Спокойной ночи.

Всего одна секунда и он уже опять перевернулся на бок, укрывшись одеялом и потушив ночник. И в этом не было ничего ужасного. Он поздно вернулся с работы, сильно устал, наверняка действительно плохо себя чувствовал. По крайне мере именно так Карина попыталась бы себя успокоить, если бы не успела уловить его взгляд. Тот самый взгляд, который он прятал от неё весь вечер, и теперь она понимала почему. Никогда раньше, за все восемь лет их совместной жизни она не видела столько холода, безразличия, а главное отвращения. К НЕЙ. Почему? За что? Чем она это заслужила? Ответ пришёл в ту же секунду. Сколько бы не пыталась женщина гнать от себя подобные мысли, но в это мгновение, они не щадя, тяжелейшим обухом рухнули на голову. 'Он не меня хочет здесь видеть. Не я ему нужна в этой постели, а может и не только здесь...'.

Когда комната разразилась громким истерическим смехом, Тимур сел на кровати, включив ночник и удивлённо уставившись на закрывшую лицо руками и захлёбывавшуюся хохотом жену.

– Господи, ну какая же я дура! – всё ещё продолжая смеяться даже через вырвавшиеся наружу слёзы, женщина тоже села на постели, прижав ноги к груди и обхватив их руками. – Ты заболел, а я пытаюсь тебя вылечить лекарствами, которые тебе совершенно противопоказаны, – хотя речь её была скомкана и абсолютно несвязна, оба друг друга прекрасно поняли. Несколько минут они так и сидели в паре сантиметров друг от друга в совершенной тишине пока Карина, нерешительно обернувшись к мужу, жалобно не спросила. – Но это ведь пройдёт? Это же обычная простуда, она не смертельна и скоро всё закончится?

Ответа так и не последовало. Ещё пару минут они оба сидели не шевелясь, а затем, Тимур снова перевернулся на бок, выключил ночник и так ничего и не ответил.

В этот вечер не произошло ничего плохого. Они не поссорились, даже не обиделись друг на друга, но оба, совершенно ясно ощутили, что в их отношениях пошла трещина, которую ещё можно было склеить, но Карина не знала как, а Тимур уже просто не хотел ничего делать. И трещина пошла дальше, разрастаясь до таких размеров, когда не то, что починить, уже нельзя было собрать даже осколков.

– Я бы на твоём месте не ехал. В этом нет никакой необходимости. Всё дело идёт под нашим контролем, тем более Полянский уже на месте, скоро должен выслать нам отчёты. Или ты ему не доверяешь?

– Доверяю, но не так как себе, – после долгих поисков, Тимур вынул из верхнего ящика папку с документами, положив её на стол и потянувшись к телефону. – Света, зайди ко мне.

– Какая Света? Она уже давно ушла, как впрочем, и все сотрудники. Ты на часы вообще смотрел? Половина десятого!

– Чёрт, точно, – с досадой убрав папку обратно в стол, мужчина откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. – Мне надо, чтобы она заказала билет и забронировала номер в гостинице.

– Да успеется, чего волноваться? Ты лучше скажи, почему домой не идёшь? Что-то в последнее время ты стал подолгу засиживаться на работе. Что дома проблемы? С женой поцапались? Выгнала?

– С чего ты взял? У нас всё в порядке. Просто дел много, хочу со всем разобраться до отъезда.

– Ну-ну, – недоверчиво усмехнувшись, Михаев по излюбленной привычке закинул ноги на стол. – Хотя я бы на твоём месте сначала разобрался с семейными делами. А то ходишь последнее время такой нервный, на всех своё зло срываешь. Кстати, а возьми Каринку с собой в поездку. Она ведь наверняка соскучилась по Франции, тем более Париж – такой город, который даже из пепла сможет возродить романтику и былую любовь.

'Если бы эта любовь ещё хоть когда-то была', – мысленно усмехнулся мужчина, но вслух произнёс совсем другое:

– Ей некогда, она полностью занята обустройством новой квартиры. Да и Саньку мы уже замучили этими перелётами. Пусть дома осваивается.

Тимур не сказал, что на самом деле эта поездка была нужна ему только для того, чтобы хоть на время сбежать от семьи, а точнее от жены, которая теперь почему-то начала раздражать его одним своим присутствием. Он беспричинно срывался и кричал на неё. Сам понимал, что поступает жестоко и несправедливо, но в первый раз за долгое время совершенно не мог контролировать свои чувства. Поэтому мужчина и надеялся, что хоть эта поездка сможет вернуть всё назад.

– Ну, тогда сам переставай хандрить, и давай поехали отсюда куда-нибудь, надо развеяться!

– Развеяться? А знаешь, пожалуй, ты и прав, – встав с кресла, Тимур подошёл шкафу и своими последующими словами 'убил' широченную улыбку на лице друга. – Мне действительно надо пройтись, а вот ты, займись делами. Доделай отчёт, забронируй номер в гостинице и закажи билет.

– Вербицкий?! – возмутившись так, что краска залила всё лицо, Михаев вытянулся в кресле, даже убрав ноги со стола.– Ты не обнаглел? Я тебе что, секретарша?

– Вполне можешь ей стать, если к утру всё не будет готово.

– Нормально. То есть мне пахать всю ночь, а ты куда?

– Я? – удивлённо обернувшись к другу, Тимур застегнул пальто. – А я прогуляюсь, по твоему совету.

На часах было уже одиннадцать. Тимур всё реже встречал людей, а когда вышел на набережную оказался в полном одиночестве.

В лицо дул холодный ветер, слышался шум плескающейся воды и впервые за долгое время он оказался наедине со своими мыслями. Никто не мешал, не отвлекал пустыми вопросами. Никуда не хотелось идти. Ни в офис, ни домой. Особенно домой.

Мужчина был рад, что Карина не звонила. Хотя он знал, что она наверняка волнуется, ведь он даже не предупредил, что так поздно вернётся. И этот её самоконтроль, необыкновенная выдержка, благодаря которой ей удавалось справляться с истериками (мужчина видел, что она уже не раз была на грани срыва) стали единственной вещью, за которую он действительно был ей благодарен. Всё остальное, ВСЁ без малейшего исключения начинало его раздражать. Он сам не знал почему. Почему ему вдруг так опротивела её улыбка, её горящий блеск в глазах, её близость? Почему она стала ему так невыносима? Ведь всё по-прежнему. Она совершенно не изменилась. Та же нежность и любовь во взгляде, но почему теперь это начало казаться ему таким отвратительным? Если она осталась прежней значит это он, ОН изменился. Тимур так остро начал ощущать, что та прочная, казалось совершенно нерушимая материя чувств, которые он воспитал в себе по отношению к ней, была, разорвала в одно мгновение. Он видел в ней только хорошие качества. Считал её другом, мудрой и верной ему женщиной, прекрасной матерью и ещё многое другое. Всё, что теперь осталось от той 'прочной' материи – понимание, что он её не любил, не любит и никогда не сможет полюбить. Хоть в этом он себе не врал. Ни тогда, ни сейчас. Но, если раньше Тимур чуть ли не возводил её в ранг святых и считал, что они вполне счастливо могут прожить всю жизнь, то теперь он совершенно ясно начал видеть, что она абсолютно обыкновенная, такая же как и все. И теперь перед ним стояло только два вопроса: как жить с ней дальше и почему именно сейчас, спустя столько лет он вдруг понял, что всё их семейное 'счастье' держалось лишь на одной его лжи, в которой он сам себя убеждал?

Тимур вдруг резко остановился у самого спуска, когда увидел впереди себя тёмный силуэт. Это была девушка. И хотя она стояла спиной, и мужчина не видел её лица, он в ту же секунду понял кто это. Не мог не понять. Не мог спутать, потому что даже среди толпы людей он всегда находил её взглядом, а теперь кроме них никого не было....Но мужчина всё равно не верил собственным глазам. Ему казалось, что это ведение или помешательство. Разве такое возможно? В тот самый момент, когда он подумал о ней, она вдруг оказалась рядом. И где? На этом мосту. Ночью. Когда кругом никого нет.

Мужчина уже почти убедил себя, что сошёл с ума и всё это ему мерещится, однако голос дрогнул и пересохшие губы, помимо его воли, словно сами по себе прошептали:

– Рита...

Она так резко отцепилась от перил и отскочила на несколько шагов назад, что он невольно сам испуганно вздрогнул, решив, что точно с кем-то её спутал. Но она обернулась и теперь, когда он мог видеть её бледное, перекошенное диким страхом и ужасом лицо, он уже не сомневался, что это она, ОНА сейчас стоит перед ним. И это никакое не ведение.

– Ты..., – в каком-то иступленном изумлении вглядываясь в его лицо, Рита, кажется, не только не понимала, кто перед ней стоит, но и вообще что происходит. В её глазах, хоть и не так ярко, но всё ещё сверкали те искры ужаса, которые поразили мужчину. – Что ты здесь делаешь?

– Гуляю,...а ты?

Всё также вглядываясь в её бледное лицо Тимур действительно не понимал, что она делала здесь, на мосту, ночью, да ещё и одна. И почему...почему её так испугало даже не его появление (ведь она не сразу его узнала), а просто присутствие другого человека?

– И я...я тоже решилась пройтись.

Её голос всё ещё дрожал, и во взгляде был тот же испуг. Тимуру началось казаться, что она всё ещё не понимает, кто стоит перед ней.

– Так странно, – мягко улыбнувшись, он надеялся, что это успокаивающе подействует на девушку, но в её взгляде был всё тот же страх и не понимание, губы дрожали и она сама, обхватывая себя руками, казалось, трясясь совершенно не от холодного ветра, а от какого-то ужасного, раздирающего её изнутри чувства. – Москва такой огромный город. Здесь живёт столько миллионов людей, а мы встретились, и никого рядом нет.

– Да, – она улыбнулась, но одними губами. А взгляд чего-то ищет, он переполнен непониманием и всё тем же отчаянным страхом, который начал передаваться и мужчине. – Необычное совпадение.

Повисла пауза. Несколько минут тишину между ними разрушал лишь звук плескавшихся волн и 'танец' закручиваемых в воздух листьев.

Тимур знал, что надо что-то сказать, но что? Не в силах отвести взгляда от её бледного лица, от этого пугающего, но почему-то и с такой же силой притягивающего блеска во взгляде, от этих развивающихся на ветру волос, Тимур чувствовал, что его охватила такая волна восторга, что чтобы он не сказал, всё будет лишнее и пустое.

Но когда эта тишина стала уже совсем невыносимой, Тимур сказал первое, что пришло в голову и тут же пожалел об этом.

– А почему ты одна? Где муж?

– Муж? – она так поражённо на него посмотрела, словно для неё было совершенно удивителен и непонятен этот вопрос. – Не знаю. Он получил первую зарплату. Сейчас отмечает с кем-то, – Тимур не понял, не успел уловить то мгновение, когда она вдруг так внезапно закрыла лицо ладонями и затряслась всем телом. – Я не могу...я больше не могу, понимаешь? У меня нет никаких сил! Я хочу всё это закончить, немедленно! Я не могу! Не могу! Не могу! Слабачка, ничтожество...ненавижу себя, ненавижу!

Он не понял, что произошло. Очнулся или хотя бы более-менее пришёл в себя, только уже когда лихорадочно покрывал её лицо поцелуями, жадно собирал губами каждую слезинку, с животной дикостью, до болезненных отметин на коже сжимая её в объятиях и заглушая эти грубые жестокие слова, которые разрывали все внутренности, заставляли корчится от жуткой боли.

– Поехали, – вдруг неожиданно оторвавшись от его губ, Рита обхватила его лицо ладонями, и когда он встретился с этим безумным, горящим непоколебимой решимостью взглядом, ему показалось, что сердце перестало биться. – Поехали куда-нибудь, куда угодно, лишь бы мы остались вдвоём...только ты и я, ты и я, ты и я...вместе, вместе, вместе!

Они не помнили, как добрались до гостиницы, не видели, какие понимающие и вместе с тем насмешливые взгляды на них бросали люди, когда они, не отрываясь друг от друга ни на секунду, буквально вывались из лифта. Только очутившись в номере, один на один, в полной темноте оба вдруг внезапно отстранились друг от друга.

Маленький номер с выцветшими простынями и въевшимся запахом стирального порошка освещал лишь слабый отблеск луны, но этого было недостаточно, чтобы увидеть ЕЁ взгляд. Чувствуя, что сердце ещё несколько секунд назад бешено колотящееся от пробивающей каждую клеточку тела страсти теперь замедляет свой ход, болезненно сжимаясь от какого-то непонятного, но захлестнувшего с головой испуга, Тимур коснулся холодной ладонью её лица, дрогнувшим голосом прошептав:

– Ты...боишься? Не хочешь? Если ты передумала, давай остановимся прямо сейчас.

Каждое слово срывалось с губ титаническим усилием. Тимур не знал, что будет, если она действительно решит остановиться. Если не захочет или просто поймёт, что всё это было безумным мимолётным порывом...Что тогда будет? Неужели он действительно сможет её сейчас отпустить?

Но Рита прервала ход его мыслей. Она не дала ему накрутить себя ещё больше. Положив ладони ему на плечи и поднявшись на носочки, она решила всё за них двоих, таким же слегка дрожащим, но полным уверенности голосом выдохнув ему в самые губы:

– Не хочу? Да я за все восемь лет не хотела ничего сильнее. Не знаю как ты, а я соскучилась...очень соскучилась.

Этого было достаточно, чтобы они оба, пускай ненадолго, пускай всего на какие-то мгновения забыли обо всём и всех не свете, кроме друг друга.

Никто не помнил, как они очутились на кровати, как одежда полетела куда-то в сторону, и оба уже совершенно перестали понимать, что они не делают. Проложив дорожку влажных поцелуев по шее девушки, Тимур медленно спустился к её груди, захватив губами свернувшийся в тугую горошинку сосок. Почему-то в эти минуты мужчина совершенно не мог разобрать: спит ли он, бредит или всё, что сейчас происходит реальность? Вроде бы глупый вопрос. Сейчас, когда всё эмоции не то что были доведены до предела, а обжигали, заставляли кровь закипать до самой максимальной точки, он так ярко чувствовал её разгорячённую, покрывшуюся испаринами кожу, слышал её хриплые, срывающиеся с дрожащих губ стоны, которые доказывали, что она изнывает от нетерпения ещё сильнее, чем он, что не могло быть никаких сомнений, что всё это происходит на самом деле. Он не бредит! Сейчас, именно в эту секунду она ЕГО. И этот взгляд, и это дрожащее, покрывшееся испаринами тело и эти прошибающие до самых костей стоны – всё это принадлежит ему! И хотя мужчина абсолютно ясно это понимал, он всё равно боялся, что это всего лишь какое-то ведение. Сейчас она исчезнет, растворится как самая желанная, но абсолютно недосягаемая мечта. И эти мысли только добавляли углей в уже разгоревшееся и сметающие всё на своём пути пламя. Тимур как ненормальный осыпал жадными алчными поцелуями её тело, словно отметины, оставлял синяки на её нежной, покрывшейся капельками пота коже и продолжал сотрясаться от всё больше пугающей мысли, что в любую секунду она может просто исчезнуть.

Рита не чувствовала смущения, когда осталась полностью обнажённой перед ним. И с одной стороны, это было странно. Она уже давно не раздевалась перед мужчиной. Трудно даже вспомнить, когда она последний раз была близка с...

Скривившись от таких мыслей, девушка тут же отогнала их в сторону. Сейчас ей не хотелось думать ни о ком другом, кроме НЕГО. Она задыхалась от его диких, просто до невозможности жадных поцелуев, от этих бесстыдных, одаривающих каждую частичку её тела ласк, и понимала, понимала даже своим опьянённым, уже почти ни на что не способным рассудком, что никто и никогда в мире не будет ей так близок как он. Никто не будет иметь такую власть не только над её телом, но и над всем её существом, как Тимур. И неважно, сколько лет пройдёт – восемь, десять, шестнадцать – она всегда принадлежала, и будет принадлежать только ему. Можно сколько угодно ненавидеть, презирать, отдаляться, но если ещё хоть раз наступит такой момент, когда они просто случайно столкнутся один на один в многомиллионном городе, их снова ничего не остановит.

Только такого момента могло больше и не наступить. Они оба это прекрасно понимали и потому метались по кровати как раненые изнывающие то ли от жажды, то ли от голода, то ли от дикой боли из кровоточащих ран, звери. Им было мало. Мало этих поцелуев, мало прикосновений, мало даже сумасшедших, выворачивающих все чувства наизнанку и заставляющих взлетать на слишком опасные высоты блаженства, движения мокрых от пота тел. Хотелось куда большего. Большего, чем они вырывали друг у друга и чем вообще могли получить. Хотелось быть близко так, как это возможно или даже невозможно. Хотелось слиться в одно целое и нерушимое хотя бы в эту самую секунду.

Они метались по влажным простыням, всё яростней вжимаясь в тела друг друга, в попытке наконец достигнуть того пика, той черты, когда весь мир перестаёт существовать и ты сам разрываешь на миллионы крохотных осколков. Но как это часто бывает, когда испытываешь слишком яркие, пробивающие до самых костей эмоции, потом, когда ураган отчаянной страсти затихает, остаётся какая-то непонятная пугающая и навивающая дикую тоску пустота.

Вот и сейчас, сидя на постели и куря уже третью по счету сигарету, Тимур смотрел на обнажённую спину сидящей на самом краю кровати и прижимающей простынь к груди девушки, и не понимал, что с ним происходит. В его груди зарождалось какое-то желчное жестокое чувство. В эту секунду, он презирал и даже почти ненавидел её. Ненавидел за эту дрожь во всём её совершенном и до сих пор таком желанном теле, за эти слёзы, которые он был уверен, сейчас скатывались по её щекам, за это сожаление....Какого чёрта? Ведь сама не остановила! Не остановила, потому что хотела, хотела ещё сильнее, чем он, а теперь разыгрывает из себя бедную и несчастную...пытается сделать вид, что всё произошедшие для неё мерзко и оскорбительно. Зачем? Зачем теперь притворяться, когда все маски уже сброшены?

– Что теперь делать? – голос дрожал, она по-прежнему не оборачивалась к нему и похоже даже не подозревала, какие чувства успели уже завладеть им. А потому сорвавшаяся с его губ жесткая усмешка заставила её сердце болезненно сжаться.

– Вообще или сейчас?

– Сейчас.

– Можем поспать, всё равно до утра ещё далеко. Ну, или сходи в душ, а я после тебя. Вместе как я понимаю, ты всё равно не хочешь?

На этот раз Рита не обратила внимания на его холодный тон, на ядовитую усмешку в голосе. Даже не пытаясь утерять слёз, она тихо, словно боясь услышать ответ, спросила:

– А вообще? Что теперь делать?

– Что делать? Жить, конечно, что же ещё?

– Жить? Как? – медленно обернувшись, Рита ужаснулась тому холодному презрительному блеску в его взгляде. – Как теперь жить? Как раньше?

– А что тебя смущает?

– А тебя? – изо всех сил пытаясь пробиться под эту корку льда и видимой насмешливости, Рита с каждой секундой только усиливающегося страха, начала понимать, что он не притворяется. Нет никаких масок. Сейчас в его взгляде действительно отраженны все чувства, которые он испытывает. – Ты сможешь вернуться домой и...лечь в постель своей жены, как ни в чём не бывало? Сможешь лгать, изворачиваться, притворяться? Сможешь? Хотя...судя по твоему взгляду, да. А я не смогу. У меня так не получится.

– Ну конечно, – неожиданно для неё Тимур вдруг неприятно расхохотался и впервые помимо насмешки и презрения, в его глазах так ярко промелькнула непонятно откуда появившаяся ненависть. – Ты ведь святая непорочная женщина, а я аморальная бездушная скотина. По сравнению с твоим прекраснейшим муженьком так вообще самый низ из низов. Только не из-за меня ты сегодня гуляла по этой чёртовой набережной! Не из-за меня ты была на этом мосту....И что, что ты там делала?!

В секунду оказавшись рядом с ней, Тимур с такой силой вцепился в её подбородок, что Рита болезненна сморщилась. Если бы сейчас она как несколько секунд назад пытался понять, какие на самом деле чувства охватывают его, она бы возможно уловила ту нить дикого ужасающего даже самого мужчину испуга, который отчасти и вызвал этот оскорбительный для неё блеск ненависти в его взгляде. Но сейчас Рита уже не пыталась так глубоко докопаться до его чувств. Она запуталась в своих собственных.

– Это не твоё дело! – сбросив его руку, девушка, будто боясь его близости, тут же соскочила с кровати, полностью закутавшись в простыню. – Я никогда не буду обсуждать с тобой своего мужа, но ты...ты не смеешь так о нём говорить! Да он неидеален, у него есть свои слабости и пристрастия, но...он намного лучше, честнее тебя! Он никогда не делал мне так больно, как ты! Он никогда меня не предавал!

– И что ты хочешь этим сказать? – в ту самую секунду, когда он увидел её наполненные слезами глаза, её дрожащие губы и выражение дикой боли и отчаяния на бледной лице, в его душе что-то надломилось. – По-твоему, я тебя предавал?

На этот раз рассмеялась уже Рита. Причём так же презрительно и с такими же нотками ненависти в голосе, как и Тимур пару минут назад.

– То есть ты считаешь, что кувыркаться с этой королевой фаст-фуда за моей спиной это не предательство?

– С какой ещё королевой? Что ты несёшь?

– С той самой мадам Вербицкой, благодаря которой у тебя появилось это чудесное кольцо на пальце.

Невольно Тимур опустил ничего не понимающий взгляд на своё обручальное кольцо, а потом снова перевёл его на Риту.

– Ты нормальная? Что ты городишь? Наши отношения с Кариной начались уже после того как мы расстались.

– Конечно, – усмехнувшись, Рита прикусила дрожащую губу, всеми силами ещё пытаясь сдержать ту дикую обиду, которая разрывала её изнутри. – Сначала она просто по-дружески решила помочь тебе унизить меня, когда я должна была прийти на этот чёртов вокзал и помахать вам ручкой, но, слава Богу, я опоздала. А потом вы кувыркнулись и ко всему прочему ещё решили доставить себе дополнительное удовольствие, выслав мне фотку прямо из постели. И после этого, ты ещё смеешь говорить, что не предавал меня?

Тимур даже не стал особо вникать в то, что она говорила. Он не подошёл к ней, даже не встал с кровати. Единственное, его брови нахмурились, а взгляд стал тяжелее.

– Ты вообще сейчас о чём? Какая ещё фотография?

– Ваше селфи, – усмехнувшись, Рита, наконец, обернулась и впервые за всё время их разговора, в её глазах промелькнула злость. Это абсолютно спокойное выражение лица мужчины довело её до крайности. – И не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь! Ты уже не раз успел полить меня грязью, выставить циничной расчётливой, плетущей какие-то накрученные интриги стервой. Может быть, я это и заслужила. По крайне мере, я прекрасно понимаю, что тогда...сама наделала кучу непростительных ошибок. НО мне было восемнадцать лет. Я ужасно запуталась и мне просто нужна была помощь. Если бы ты тогда, хотя бы просто попытался меня понять, а не свернул ласты, возможно, сейчас всё могло быть по-другому.

Тимур всё это время слушал девушку молча, и с каждым её новым словом взгляд мужчины становился всё тяжелее.

– Свернул ласты? По-твоему, я ничего не делал, чтобы сохранить отношения? Если ты действительно хотела, чтобы сейчас всё было по-другому, то почему тогда ты не поехала со мной? Испугалась? Решила не усложнять себе жить? Тогда в чём ты меня сейчас обвиняешь?

– Я испугалась? Да я хотела ехать с тобой куда угодно! Но папа...он долго меня не отпускал и в итоге я опоздала. Сейчас, конечно, понимаю, что, слава богу, что опоздала. Хотя бы не пришлось так унижаться. Я только одного не пойму. Если тогда ты не простил меня за...аборт, то почему было об этом просто не сказать? Ведь можно же было расстаться по-человечески, а не так....Хотел окончательно меня добить? Зачем? Зачем было высылать эту омерзительную фотографию...

– Да какую фотографию?! – не выдержав, Тимур грубо перебил Риту, бросив на неё взгляд полный нескрываемой злости. Его ужасно раздражало каждое её слово. Даже не потому, что в нём проскальзывал какой-то укор, а просто потому, что Тимур совершенно не мог понять, о чём Рита вообще говорит.

Почувствовав это, девушка тоже вспыхнула, бросившись к своей сумке.

– Какую? – злорадно усмехнувшись, Рита дрожащими руками вытащила свой телефон. – А я сейчас покажу её тебе. Знаешь, за эти восемь лет я сменила уже не один мобильный, но такой памятный снимок всё равно храню... Как чувствовала, что когда-нибудь пригодиться.

Бросив на кровать телефон, Рита уже даже не пыталась унять пробивающую её изнутри дрожь. Девушку трясло так, что она едва могла удержаться на ногах. Сколько раз? Сколько раз она прокручивала в голове этот момент? Сколько всего успела себе напридумывать? Она так хорошо выстроила себе в голове картину как именно всё должно произойти, что казалось, не могло быть никаких загвоздок, но сейчас... всё было совсем не так, как она себе представляла. Именно в этот момент, завернутая в простыню, растрёпанная, трясущаяся, с блестящими от слёз глазами, она меньше всего была похожа на роковую женщину, которая полностью довольна своей жизнью и прошлое совершенно не имеет для неё никакого значения. Сейчас она словно перенеслась на восемь лет назад и походила на ту самую пугливую, ничего толком ещё не знающую молодую девчонку. Но теперь её за это никак нельзя было осудить. Потому что она не одна потерялась в своих чувствах. Мужчина тоже не смог совладать с эмоциями, и у Риты даже невольно перехватило дыхание, когда он поднял на неё поражённый до такой крайности взгляд, что в его искренность нельзя было не поверить.

– Откуда у тебя это?

После этих слов все эмоции и накалённые до предела чувства начали постепенно успокаиваться. Взамен пришло какое-то болезненное спокойствие. Вот и поставлена точка. Он не стал ничего отрицать. Наоборот, своим вопросом окончательно дал понять, что все призрачные надежды на то, что хотя бы в то время, когда ей было так плохо, у него не было другой женщины, теперь разрушены.

– Ты сам мне его отправил, – устало усмехнувшись, Рита села на краешек кровати, подняв с пола платье. – В первый же вечер.

– Нет, – не узнав свой голос, Тимур ещё раз перевёл взгляд на снимок, о существовании которого до сегодняшнего дня даже не знал, и потом вдруг резко подался вперёд, уже через секунду очутившись рядом с девушкой и сцепив пальцы на её подбородке. – Я не отправлял, слышишь?! Я вообще...я ничего об этом не знаю.