Текст книги "Проклятие знания (СИ)"

Автор книги: Оксана Керис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Сейчас Антонин не рискнет искать сына. Он и женщину ту спрятал целым комплексом заклинаний, чтобы сберечь ребенка – боялся, что его господин просто убьет обоих. Мальчишка-полукровка ведь не имеет никакой защиты – ни по материнской линии, ни по отцовской, ведь Антонин беглец. Он все еще может вернуться на родину, его даже из рода полностью не исключили – так, выжгли с гобелена, что можно исправить одним простеньким ритуалом. И ввести в род Долоховых его сына. Или нет. Возможно, мальчишке лучше живется в качестве маглорожденного волшебника, у которого нет отца-Пожирателя.

Глава 8. Плохие шпионы, успешные политики

Нарцисса больше не жила в своих комнатах в Хогвартсе. Нет, технически они все еще оставались в полном ее распоряжении, но вот ночевать она каждый раз уходила домой. К Северусу. У него в этом году было совсем немного часов – только продвинутые курсы зельеварения и алхимии, так что в Хогвартсе он проводил совсем немного времени. А вот Нарцисса появлялась здесь утром и уходила только вечером. Немного помогала Слагхорну и МакГонагалл, немного занималась с детьми, всегда присутствовала на обедах, вела свои факультативы, участвовала в патрулировании коридоров.

Летом мечтала, что будет ужинать уже дома, с мужем… но потом поняла, что это может стать причиной скандалов. Он наконец-то может заниматься делом, которое любит. У него огромная лаборатория, куча заказов, он варит сложнейшие зелья, пытается что-то усовершенствовать и изобрести, публикует статьи, переписывается с коллегами… Хогвартс не давал ему полноценно заниматься всем этим. Северусу нужно наиграться. Да, иногда становилось немного обидно, что муж может начисто забыть о времени, окопавшись у котла, но она же не пятнадцатилетняя девчонка уже. Это важно для Северуса, а значит должно быть важно и для нее. А покапризничать можно по другим поводам.

Поэтому Нарцисса ввела правила, которые Северусу категорически было запрещено нарушать. Первое, и самое главное – с полудня субботы до раннего утра понедельника никаких зелий, учеников и коллег. У них театры, ужины, прогулки и занятия любовью. Без обсуждений. Второе – спит он каждый день и с ней в одной постели, а не бдит сутками в лаборатории, иногда позволяя себе вздремнуть на кушетке. Нарцисса прекрасно знала, почему дядюшка Альфард так и не женился – он слишком сильно любил свои артефакты, ни одна женщина не смогла заинтересовать его больше. С Северусом Нарциссе повезло. Как бы он не любил свою профессию, жену он любил заметно сильнее. Обычно заканчивал свои испытания к десяти часам вечера, а иногда и вовсе – требовал, чтобы Нарцисса явилась домой раньше, на романтический ужин.

И Нарцисса была счастлива. И сама удивлялась тому, что ее все устраивает. У них небольшой дом с огромной лабораторией, их общение иногда ограничивается пожеланиями доброго утра и вечерними признаниями в любви, они могут провести целые выходные, просто сидя в одной комнате и занимаясь своими делами… но она счастлива. Потому что каждую секунду чувствует себя любимой.

В остальное время Нарцисса подрабатывала шпионом. Наняла на эту ответственную должность она себя сама – но кто-то должен же присмотреть за Дамблдором и этой странноватой Амбридж. К тому же, отношения Северуса и директора существенно разладились еще летом, когда кое-кто стал вассалом рода Блэк. Это, видимо, очень нарушило планы старого мага, так что с тех пор Северус к директору на чай не заглядывал – его больше никто не приглашал. Нарциссу на чай тоже не звали – ей-то вдвойне не доверяли, но зато МакГонагалл охотно делилась тем, что знала сама. Знала она немного, потому что Дамблдор ей никогда настолько не доверял. Что поделать, эта женщина всегда была немного себе на уме, пусть обычно и поддерживала его решения.

И к октябрю Нарцисса отчетливо поняла – Амбридж так и вьется вокруг Гарри и компании. Она все пытается позвать их на чай, все елейным голосом интересуется делами, старается понравиться. И она знает, что дети состоят в Ковене. Эта информация не то чтобы была прям совсем-совсем секретной, но ее старались не разглашать. Во-первых, потому что дети еще мелкие, а Ковен – это ответственность. Во-вторых, потому что желающих воспользоваться такой силой немало, а времени детишкам и так не хватает. И в-третьих, потому что такие вещи вообще лучше бы не знать противоборствующей стороне. Если они будут знать, насколько сильно ударит смерть любого из детей по Гарри… нет, информация о Ковене была распространена только среди своих.

Разумеется, что-то просочилось наружу, что-то можно выяснить косвенными методами, но в основном на уровне слухов. Вот Северус, например, сам разгадал. Но он-то видел детей, он знает кто с ними занимался и чем они интересуются. Но даже при этом, он лишь догадывался, а не утверждал. А Амбридж? Кто ей сказал? Почему она так уверено говорит об этом? Министр не знает: разведка у него хуже, чем медицина в центральной Африке; из сторонников остались лишь те лизоблюды, которые не смогли пропихнуться к Сириусу. И поэтому становилось непонятно, что Амбридж забыла среди сторонников Фаджа. Она не так уж тупа, хоть и умной ее сложно назвать, она всегда демонстрировала невероятную гибкость, умея подстраиваться под обстоятельства. Поэтому жутко смущало, что такая женщина все еще работает на Министерство.

Нарциссу не покидало ощущение, что что-то нечисто с новым профессором защиты, но и прочесть ее не могла. Незаметно не могла. Неизвестно откуда, но амулет защиты разума на Амбридж был, пусть и не самый сильный. Разумеется, его можно обойти. Одна беда – сделать это незаметно просто не получится. Амулет нагреется, а может даже вспыхнет, самым громким способом выйдя из строя. И даже если Амбридж не знает о таланте Нарциссы, то будет неудобно перед коллегами. Это может усложнить общение – никто не любит знать наверняка, что их в любой момент прочтут, словно открытую книгу.

– Может ли быть так, что эта плюшевая женщина – Пожирательница смерти? – щурилась Нарцисса, смотря на огонек спиртовой горелки.

Северус варил зелье в крошечном котелке – что-то очень дорогое, но явно не слишком сложное, иначе бы он не пустил жену в лабораторию. А так – попросил подождать, пока он закончит.

– Пожирательница? – фыркнул он в ответ. – Ты своим предположением заставила меня стыдиться прошлого еще больше, чем пять минут назад.

– Ты хочешь сказать, что у Пожирателей есть правила для входа – типа принимаем только харизматичных засранцев? – едко поинтересовалась Нарцисса. – Или, быть может, у вас там дресс-код – никакого розового?

Северус изумленно отвлекся от зелья:

– Ты что, обиделась на что-то? – изумленно спросил он.

За пока еще недолгую супружескую жизнь он научился разгадывать эмоции Нарциссы даже не заглядывая в ее мысли. Это ведь для нее читать своего мужа – так же естественно, как дышать. А ему вот приходится напрягаться.

– Да. Ты несерьезно отнесся к моему предположению, – ворчливо заметила она в ответ, – и я у тебя в мыслях прочла, что ты даже думать о подобном не стал, сразу откинул идею.

Северус глубоко вздохнул, словно собирался разразиться долгой нотацией… а потом выдохнул. Он, на самом-то деле, удивительно быстро привык к капризам жены – главное было уловить логику ее претензий. Вопреки расхожему мнению о женском бессилии практически во всех сферах жизни, Нарцисса могла похвастаться по-настоящему острым умом. И сейчас она была права. Не настолько права, чтобы извиняться и посыпать голову пеплом, но все же верно уловила суть: Северус даже не раздумывал над ее словами. Оскорбило бы подобное пренебрежение его самого? Без сомнения. Поэтому он снова глубоко вздохнул и спросил у нее:

– Ну хорошо, почему ты так думаешь?

Нарцисса победно улыбнулась, но тут же задумалась и выдала нечто совсем нехарактерное ей:

– Не знаю. Женская интуиция?

Северус кашлянул, с иронией посмотрел на жену и бросил в котелок отмеренный на весах порошок. Мешать по часовой три раза, потом один раз против, и так до тех пор, пока зелье не станет полностью прозрачным. Главное – не увлечься за разговором и не испортить финальный этап.

– Ты же сама высмеивала Беллу, когда она так говорила, – напомнил он. – А теперь пытаешься раздуть из своего предположения огромную проблему?

Нарцисса задумалась на минутку, но потом все же нашла что ответить:

– Я не понимаю ее мотивацию. Почему она помогает Министру? Нет ответов. А вот если ее зачем-то подослал в школу Волдеморт…

– Зачем? – спросил Северус, не отвлекаясь от котла. – Ты не подумай, я не придираюсь. Я правда не вижу причин, по которым Волдеморту сейчас был бы нужен шпион в Хогвартсе. Темный… Волдеморт хочет знать, что ест на завтрак Гарри Поттер? Или его интересует – что Дамблдор наливает в свой бокал?

Нарцисса машинально отметила, что Северус все еще не привык называть своего прежнего господина по имени, если это вообще можно именем назвать. Но она отбросила эту мысль, потому что Амбридж сейчас важнее.

– Кто знает? Слабости врага отражены в его привычках. Так Сириус говорит.

– Ты теперь цитируешь кузена? – Северус не выдержал, хихикнул.

Прежняя ненависть прошла, но он все еще не мог воспринимать Сириуса серьезно. С трудом верилось, что этот клоун станет Министром Магии. Это же Сириус Блэк. Он с Поттером катался в котле с лестницы, пьяный танцевал с Пивзом ирландский рил и как-то целую неделю проходил в розовом парике, потому что что-то там проспорил. Его нельзя цитировать. И Министром ему быть нельзя.

– Когда это Сириус танцевал рил? – удивилась Нарцисса.

– Когда мы сдали последний экзамен, – вздохнул Северус.

Нарцисса звонко расхохоталась. Судя по всему, она считала это забавным, но никак не позорным.

– Ладно, выходки Сириуса оставим на потом… хотя нужно это Белле показать… Так. Амбридж. Разве она не может просто следить за Дамблдором? На всякий случай, так сказать.

– Может, – согласился Северус. – Поэтому у меня есть к тебе еще один важный вопрос: есть ли хоть одно, пусть даже косвенное, доказательство твоей версии? Дала ли Амбридж хоть малейший намек на то, что она – Пожирательница смерти?

Нарцисса надула губы, смиряясь с поражением. Если бы были хотя бы косвенные улики, она бы не обсуждала это с мужем, а уже требовала Сириуса прибить розовый кошмар.

* * *

То, что еще летом казалось чем-то невероятным, постепенно становилось реальностью. Судя по всему, Сириусу все же придется усесться в кресло Министра Магии. Он как-то все надеялся, что внезапно появится другой хороший кандидат. Ну например – Амелия Боунс внезапно спасет из горящего здания полсотни детей, за что ее непременно сделают министром. Прямо сейчас. Без выборов.

Но дома с детьми нигде не горели, никто никого не спасал, так что шансов скинуть на кого-нибудь должность Министра просто не оставалось. Сириусу пришлось признаться самому себе: чуда не будет, от этой ответственности ему тоже не убежать.

Теперь он почти каждый день перед ужином проводил с бодрыми старичками из старой гвардии. Обсуждали политику, необходимые изменения, шансы провести эти изменения через Визенгамот, что тоже не так-то просто. Тут же обсуждали действия в пока еще незаметной войне с Волдемортом.

На самом деле, внешне все было спокойно. Все было настолько спокойно, что многие уже даже перестали верить в то, что темный маг действительно воскрес. Ну да, Министерство сделало такое объявление. Ну да, что-то не заладилось на Турнире Трех Волшебников. Но ничего же страшного не произошло? Никто никого не убивает, по улицам не разгуливают Пожиратели смерти и даже ни одной странной смерти пока что не произошло. Поэтому многие искренне считали, что Волдемортом их только пугают, а на самом деле на знаменитую страшилку просто спихнули проблемы с организацией турнира. Находились даже такие мастера, которые и выход Пожирателей на Чемпионате Мира по квиддичу с радостью списали на Министерство: дескать, все было заранее подстроено. Из логики этих людей выбивалось лишь одно: побег из Азкабана. Но не Волдеморт же его разгромил? Нет, не может быть! Просто тюрьма старая, произошел массовый побег, а министерство – вот же хитрые люди там работают – сделали вид, что тюрьму взяли штурмом.

Но война уже началась. Пока что закулисная, скорее информационная, но она началась еще летом. И то, что в барах судачат об отсутствии Волдеморта – тоже часть этой войны. Каким бы сумасшедшим не был бывший Том Реддл, он все же никогда не был полнейшим идиотом. Сейчас заявить о себе – это вызвать слишком бурную реакцию граждан, слишком строгие меры предосторожности Министерства, а следовательно и кучу проблем для своих сторонников. Именно поэтому они залегли на дно. Сидят в одном из древних особняков, у тех же Розье поместье защищено ничуть не хуже малфоевского, там плетут свои интриги и наращивают силу. Тот же молодняк учат. Ну или пытаются помешать Сириусу получить должность.

– Выборы уже послезавтра, – Маркус Гринграсс с наслаждением вытянул ноги у камина, – как тебе последние свободные деньки?

– Свободные? – притворно удивился Сириус. – У меня день расписан в прямом смысле по минутам, а вы говорите – свободные?

Гринграсс засмеялся. Сегодня на ужине у Блэков было довольно много гостей: Тиберий Огден пришел с женой и двумя старшими внуками, а Гринграсс и вовсе привел почти всю семью – вместе с ним пришел и сын с невесткой, и их старший внук, и даже самая маленькая внучка, которой недавно исполнилось пять. Впрочем, невестка Гринграсса стала одной из подруг Флер, причем разница в возрасте им совсем не мешала. Обе иностранки, обе красивы, обе слишком умны, чтобы быть просто женами Лордов, и обе безумно любят своих мужей. Розмарин Гринграсс тоже закончила Шармбатон, про нее вечно сплетничают в салонах, подозревая в изменах мужу. Еще когда Сириус только увидел, как мило Флер разговаривает с этой женщиной, сразу – дружить ему с Гринграссами семьями, а значит придется смириться и с въедливым старикашкой Маркусом.

Сейчас женщины ушли в одну из гостиных пить чай, старшие внуки вроде как отправились осматривать парк, а Сириус вынужденно сидел в малой библиотеке с Огденом и двумя Гринграссами. И сам Блэк, разумеется, с большим удовольствием слинял бы показывать пацанам сад, гараж и конюшни, но не мог. Он теперь Лорд, он должен пить алкоголь с другими Лордами.

– Да ты не переживай, – улыбался Огден, – Маркус шутит. После клятвы вполне сможешь и отдохнуть. По помощникам все раскидаешь, будешь в кабинете ром пить.

Сириус скептически посмотрел на Тиберия. Тот вообще часто шутит, но при этом он и нравился Сириусу больше всего – он единственный в этой ситуации вообще способен смеяться, дурачиться и хоть на пару минут, но отвлекать всех от серьезных дум.

– Конечно, – кивнул Маркус с ответ, – я пошутил. У министра же работа такая – ром пить, речи с трибун произносить, а еще иногда подписывать бумаги.

Его сын улыбнулся:

– Если судить по нынешнему министру – он именно этим и занимался все время.

Маркус невесело хмыкнул:

– Нет, в принципе, Сириус тоже может посидеть немного… ром на виски сменить…

Гринграсс-младший покачал головой:

– Да ладно тебе. Человек имеет право уставать. Мы в таком режиме всего-то четыре месяца живем, а Сириус уже несколько лет существует.

Младшего Гринграсса звали Родерик, и он был куда приятнее в общении, хотя внешне их с отцом мало что отличало. Оба высокие, худощавые, с несколько насупленными бровями и светлыми волосами. Почти все в их семье наследовали этот теплый оттенок блонда. Только что Маркус был уже почти седым.

Седина была и у Тиберия Огдена. Его рыжевато-каштановые волосы, впрочем, стали выглядеть только благороднее. Даже длинная родословная не избавила Огденов от характерных черт лица, которые разительно отличались от типичных для Англии. Все в их семье были мощного телосложения, широкоскулые, с пухлыми губами и ямочками на подбородках. Блэки никогда не роднились с ними, так что Сириусу в какой-то момент стало даже интересно – удалось бы ярко выраженным блэковским чертам перебороть просто неискоренимые огденовские.

– Ладно, Блэк, не переживай, – внезапно улыбнулся Гринграсс-старший. – Потом и правда будет легче. Не сразу. Ну придется с недельку на работе пожить, но ты не переживай…

– Мы все там поселимся на эту неделю, – добавил Тиберий Огден. – Вот прямо в атриуме поставим Снейпа, чтобы он нам всю эту неделю варил тонизирующие зелья.

Сириус хмыкнул, а Маркус тут же недовольно буркнул в сторону Тиберия:

– Все бы тебе посмеяться.

– А что ты нагнетаешь? Тут все взрослые люди сидят. Все знали, на что идут, – уже серьезно ответил Огден.

Он был прав. Все прекрасно понимали, что просто не будет. Будет хлопотно, будет немало проблем, будет сложно отстоять необходимые законы. Министр, увы, все решает не единолично. Так что впереди еще много дел: и с законами, и с порядками, и просто с войной. Сейчас они с Волдемортом начнут играть на опережение. Пожирателям нужно время, чтобы нарастить силы. Стране – чтобы подготовиться к войне. Шаткое состояние, когда главное – время.

Глава 9. Влюбленности

Пока взрослые маги сражались за страну, молодое поколение пыталось отвоевать себе школу. Вероломным захватчиком была признана Амбридж. Женщине бы простили низкое качество преподавания – учеников Хогвартса было сложно удивить некомпетентностью после череды странных профессоров защиты. Но все было гораздо сложнее: Амбридж просто не нравилась людям. Детей в ней раздражало все: и любовь к розовому, и тонкий противный голосок, и странные требования на уроках, а особенно – ее желание совать свой нос куда не следует.

Когда Сириус был в Хогвартсе еще в прошлом году, он в шутку поставил на "клубную" комнату Ковена защиту посильнее. Например, войти внутрь могут лишь те, кого впишут в специальный список. И вот кто-то пытался взломать защиту комнаты. У Одри активировался режим параноика, поэтому она даже Нарциссу заставила проверять сохранность заклинаний, хотя та была в этой сфере магии почти полным профаном. Но и миссис Снейп была мысленно согласна с племянницей – защиту прощупывала Амбридж. Больше просто некому.

Кроме попыток узнать мотивы новой коллеги, Нарцисса была занята еще и личными переживаниями: ее сын наконец-то начал встречаться с Гермионой. За лето мальчик резко вырос, обогнал даже Гарри, а занятия спортом и много времени на свежем воздухе лишь улучшили фамильные черты Малфоев. Вместе с Гермионой он смотрелся особенно выигрышно. Девушка была яркой, привлекательной, к тому же рано сформировалась, что и стало причиной ее популярности у парней. Но Гермионе нужно еще и соответствовать, с такой ведьмой легко превратиться в банальный аксессуар, еще один показатель невероятности маглорожденной. И Драко быстро это понял. Подналег на учебу больше обычного, выбил-таки у Северуса право на дополнительные занятия по зельеварению, начал больше читать и постоянно доводил Нарциссу вопросами о тайнах женской души.

Все это было настолько мило, что невозможно было не переживать за сына. Нарцисса понимала, что очень многое вложила в Гермиону, стараясь сделать из нее практически идеальную девушку с поправкой на амбициозность этой гриффиндорки. И так же понимала, что ей крупно повезло – ее сын выбрал девушку, которая полностью устраивает взыскательную маму. По сути, Нарцисса сама воспитала для него невесту, едва не переборщив в своем стремлении к идеалу – сейчас Драко приходится догонять.

Для самого же юного Малфоя мало что изменилось после того момента, как он стал официально встречаться с Гермионой. Они оба были нагружены огромным количеством работы, не так уж часто виделись, да и того космического взаимопонимания, что царило между Гарри и Луной, им вряд ли когда-нибудь удастся достичь. И свидания их проходили далеко не по тем сценариям, что Драко разрабатывал у себя в голове.

Их первый поцелуй как-то незаметно стал причиной обсуждения прежнего опыта, в итоге Гермиона выдала фразу, которая заставила Драко покраснеть – а у него это получалось до неприличия быстро из-за светлой кожи.

– Ну, в некоторых вещах у тебя точно больше опыта, – хихикнула Гермиона. – Мы все знаем, куда вас водил Сириус…

Они сидели на скамейке в тупиковом коридоре. Разумеется, их задачей было патрулировать, а не обниматься, но Драко взял карту мародеров. Они внимательно наблюдали за ситуацией… иногда.

– Что ты так покраснел? – засмеялась Гермиона снова. – Я думала, что мальчики таким должны гордится. Вот Дин с удовольствием рассказывал о своих похождениях Симусу…

Драко обнял Гермиону, заставив девушку прижаться щекой к его плечу. Да, схитрил – так она не увидит его алеющего лица. А еще ему было просто приятно ее обнимать – так легко почувствовать себя сильным.

– Должен признаться, это было ужасно, – выдохнул он. – Притащил нас Сириус в бордель, так ласково подталкивает в спину и говорит: "Девочки, забирайте, я вернусь за ними часа через четыре". И, чтобы ты понимала, девочки, конечно, вполне молоды, но им всем за двадцать, они едва одеты и смотрят так, как будто в родне у них были суккубы.

Гермиона тихо засмеялась: Драко обладал талантом находить смешное в самых неожиданных моментах.

– И что потом? – спросила она.

– Невилл предпринял попытку сбежать, поэтому его забрали первым под довольный хохот Сириуса.

Гермиона сильнее прижалась к плечу Драко, глуша громкий смех.

– Могу с уверенностью сказать: это были самые неловкие четыре часа в моей жизни. А ведь когда мы туда аппарировали, я тоже был убежден, что буду всем хвастаться своими подвигами. Но как-то не получается…

Его разговоры с Гермионой редко выходили романтичными, зато часто заканчивались неконтролируемым смехом. Девушка была любопытна и внимательна к мелочам, с удовольствием узнавала новое не только о магии и науке, но и о близких людях. Внезапно начали обсуждать темную магию, и тут Гермиона честно призналась:

– Когда миссис Тонкс предложила, я сначала отказалась. Подумала, что темная магия – все же зло… но знаешь, Сириус на зло во плоти как-то не похож.

– Но я бы не хотел повстречаться с ним в гневе, – посчитал нужным добавить Драко.

– Не без этого. В общем, я решила все же принять предложение об ученичестве. Если так подумать, то на должность темного мага из наших в принципе не годится никто, кроме меня.

Они замолчали на какое-то время, размышляя каждый о своем, а потом Драко тихо засмеялся:

– Помнишь, я на первом курсе говорил: "Мой отец узнает об этом"?

Гермиона хихикнула и кивнула головой. Тогда они общались еще не так тесно, как уже на втором курсе, но эта фраза была настолько забавна, что стала практически легендарной.

– Когда мама решила выйти замуж за профессора Снейпа, я пошутил, что теперь смогу пугать всех учеников угрозами рассказать все отчиму… знаешь, через пару лет я смогу гордо говорить "Моя девушка узнает об этом!".

Гермиона тоже засмеялась, но все же обиженно произнесла:

– Я не такая уж страшная. В любом случае, вряд ли я когда-нибудь буду вселять больший ужас, чем твой отчим. Профессор Снейп пугает даже тех кто, кто ни разу не был на его уроке.

– Одри сказала, что ее мама страшнее, – возразил Драко.

– Тогда можешь говорить: "Моя тетя узнает об этом!".

Драко не выдержал, рассмеялся в голос. Просто он достаточно хорошо знал тетушку Беллатрикс. Ей точно не стоит жаловаться – еще и от души приложит каким-нибудь проклятьем, чтобы не позорил кровь Блэков. Рвать и метать она готова только за свою дочь. Хотя… остальные же не знают об этом.

* * *

О победе Сириуса Блэка сообщили дополнительным тиражом Пророка – тонкие газетные листы разослали сразу после официального объявления, но школьники узнали даже раньше. Об этом заговорили после первого урока – как раз тогда результаты стали известны самому Сириусу и еще куче министерских работников. Из-за этого в большом зале за столами царил невероятный ажиотаж, все-таки настолько известные личности редко становятся первыми лицами государства.

Новости обсуждали увлеченно, а настрой у школьников был ну очень оптимистичным. Кто-то радовался, что министром наконец-то стал чистокровный маг из семьи старой закалки. Драко такое отношение реально удивляло: это Сириус-то – старой закалки? За другим столом – напротив – обсуждали его молодость и нацеленность на новый курс. Там от Блэка ждали реформ, что было уже ближе к предполагаемой истине, но только вряд ли хоть одна из озвученных "реформ" пришла бы в голову более практичному Блэку. А совсем рядом с Гермионой две девочки обсуждали, что Блэк точно станет хорошим министром, потому что у него есть вкус – он всегда хорошо одет. И хотя Гермиона давно уяснила важность внешнего вида, такое объяснение успеха ее несколько коробило.

– Ну все, мы теперь не только "почти королевская" семья, мы теперь и немного "министерская", – весело сказала Одри, садясь за обеденный стол. – Меня поздравляют так, как будто это я сама выиграла выборы.

Гарри хмыкнул в ответ: к нему тоже все внезапно стали относиться с большим уважением. Ну вроде как крестник самого министра магии.

– Что у тебя с наказанием-то? – перевела тему Гермиона, которой уже порядком поднадоели разговоры о политике.

– Писать мне строчки до конца этого семестра, – весело ответила Одри. – Скукота. Уж лучше бы полы мыла или слизней чистила – все веселее.

Она нарвалась на отработки из-за очередного спора с Амбридж. Одри неплохо умела притворяться настоящей леди, мило улыбаться, говорить вежливо и со всеми ладить… пока не сталкивалась с фактом несправедливости. Дальше темперамент брал свое и Одри бросалась на обидчика, причем часто – не стесняясь в выражениях. А уж грубой и едкой она быть умела просто так, без обучения.

– Полы ты моешь почти профессионально, – хмыкнул Гарри.

Одри широко улыбнулась в ответ. Как и большинство англичан, Говард Лестрейндж считал лучшими наказаниями полезный физический труд и скуку. Поэтому провинившаяся Одри либо отмывала паркет до зеркального блеска, либо занималась разучиванием учебников по медицине.

– Ты уже сказал Дадли, что Сириус стал Министром? – спросила она.

– У него сейчас занятия, так что только вечером, – немного огорченно признался Гарри.

– Представляю, как он будет надуваться из-за того, что новость – класс, а поделиться не с кем, – мечтательно протянула Одри.

Поттер посмотрел на подругу с легкой ноткой презрения:

– Ты чем слушала его этим летом? С ним на курсе учится сквиб. Они, правда, узнали друг о друге только в прошлом году.

Одри чуть наморщила брови, вспоминая, а потом стыдливо улыбнулась и почесала лоб:

– Точно. Вспомнила. У него еще фамилия такая… Барклай! Вот же круто они звучат вместе – Барклай и Дурсль!

Гарри кивнул. Этот парень был из не особенно сильной магической семьи, и младший брат Барклая-сквиба будет учиться в школе на Косой Аллее, поэтому парень частенько навещает родителей. Гарри не представлял, насколько сложно сквибу было поступить в Итон, но до сих пор немного завидовал и ему, и Дадли. Гарри ведь тоже мог поступить! И дело не в том, что школа лучше – ему уже нравился Хогвартс – дело было в самой сложности поступления.

– Наверное очень круто учиться в Итоне, – мечтательно протянула Гермиона.

Сама она, понятное дело, там учиться не могла – независимо от умственных способностей, девочек в Итон просто не брали. Но какой британец не мечтает попасть в самую известную школу страны?

– Еще круче будет его закончить, – вздохнул Джастин Финч-Флетчли, садясь рядом с ними. – Простите, но раз вы говорите об Итоне, то сегодня я обедаю с вами. Должен же я кому-то пожаловаться – Эрни меня не понимает.

Все тут же захихикали. Джастину было особенно сложно смириться с тем, что он пошел не в Итон. Если для Гарри это было скорее забавным заданием, невероятной возможностью, то для Джастина эта школа была обязательной – там учился и его отец, и дед, и прадед. Лишившись основного куска семейных традиционных ценностей, Джастин чувствовал себя особенно несчастным. Обделенным.

– Мистер Финч-Флетчли, – внезапно раздался елейный голосок Амбридж, – позвольте спросить – что вы делаете за столом Гриффиндора? Вы решили сменить факультет?

Все разом вздрогнули – они так увлеклись разговором, что даже не заметили приближение Розового Кошмара. Первой опомнилась Одри, она гордо вздернула подбородок и произнесла фразу, которую на первом курсе часто повторял Гарри:

– Правилами не запрещается сидеть за столами других факультетов.

– Быть может, мисс Лестрейндж, вы мне подскажете – какое правило разрешает подобные действия? – противно улыбнулась Амбридж, но ей ответила уже Гермиона.

– Согласно двадцать восьмому пункту школьного устава: студенты имеют право на полную свободу действий, если что-то из этих действий не запрещено в предыдущих пунктах устава, либо если эти действия не внесены в дополнительный список запрещенного. Я могу процитировать вам по памяти весь список запрещенных предметов и действий, что директора Хогвартса записывали с момента основания Хогвартса. И нигде не говорится, что мы не можем сидеть за столом других факультетов.

Она отчеканила все строчки почти безжизненным голосом, прекрасно понимая, что разозлит профессора. Но как это – не сидеть за другим столом? Она вообще-то каждое утро завтракает со слизеринцами.

– Правила можно изменить, – сощурилась Амбридж.

– Внести запреты в дополнительный список может только директор и только на каникулах – во время семестра это делать запрещено, – так же заученно ответила ей Гермиона.

Интересно, а директора тоже раздражает, что они вечно сидят вперемешку? В любом случае – действия из дополнительного списка могут быть вычеркнуты, если директор так решит. Амбридж посмотрела на дерзкую девчонку взглядом из разряда "мы поговорим об этом позже, когда я буду права", но промолчала. Просто прошла к профессорскому столу. Из всего преподавательского штата Хогвартса только она ходила на обед через общие двери, остальные предпочитали использовать неприметную дверь в другом конце зала.

* * *

С отработок Одри вернулась вовремя, чем немало удивила Гермиону. Девушка сидела в спальне одна, наслаждаясь одиночеством – для Хогвартса это редкость. В общей гостиной шумели неугомонные гриффиндорцы, до отбоя оставалось чуть меньше часа, в небольшой печке горел огонь, за окном кружились снежинки и спальня сегодня была настолько уютной, что Гермиона даже немного огорчилась возвращению Одри.

Но та почему-то не начала тараторить прямо с порога, просто прошла по комнате к своей кровати и упала на нее, перевернулась на спину и мечтательно уставилась в потолок:

– Я влюбилась, – как-то невероятно тепло, совершенно нетипично для самой себя, сказала Одри.