Текст книги "Проклятие знания (СИ)"

Автор книги: Оксана Керис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21. Нужно время

Фрэнк посмеивался над Сириусом: говорил, что он официально – самый скользкий тип из всех знакомых ему магов. Шутка ли – убить человека в ходе темного ритуала и не только избежать тюрьмы, но еще и остаться Министром Магии. Сириус и сам иногда не верил в свою везучесть, но наверняка нечто похожее было у Дамблдора после победы над Гриндевальдом. До того памятного события нынешнего директора Хогвартса считали крайне подозрительным типом – водил знакомства с темными, слишком много путешествовал, слишком много работал с иностранцами – а после он разом превратился в Светлого мага. Еще через десять лет – в Великого Светлого. Набирать себе еще больше титулов Сириус не хотел, ему бы с существующими обязанностями справиться.

Дел было даже больше, чем во время напряженных споров за право бороться с Волдемортом-который-никак-не-мог-вернуться. Решение присоединиться к Кодексу Темной Ложи было по-своему изящным, оно сгладило многие спорные моменты в «правлении» Сириуса. Но это, на минуточку, привилегия: Ложа оказывается поддержку школам, берет частных учеников и нередко спонсирует ритуалы. Приходилось подтягивать некоторые области под заданные критерии. Искать кадры, временно упростив процедуру получения гражданства, подбирать помещения и спонсоров, вводить новые отделы в Министерство и переписывать часть существующих законов, чтобы не было конфликтов. То есть решив одну, крупную проблему, Сириус создал себе целый ворох мелких.

Как на зло, именно сейчас Сириус предпочел бы почаще бывать дома. Наследник Блэк родился в конце мая, назвали его Фелис, и покидать сына по утрам категорически не хотелось. Малыш родился капризным, хотя неспокойным его назвать сложно: начинал верещать, как только на руки его берут не родители. Каким образом недельный младенец различает маму и папу и почему устраивает концерты любой из теток – загадка. Сестры тут же заявили, что малыш весь в папеньку – такой же вредный.

Сириус же в сыне души не чаял. Разрывался между двух состояний – поскорее бы чадушко выросло, чтобы играть с ним и разговаривать, и «хоть бы он подольше не взрослел». Андромеда называла это типичным синдромом слишком взрослого отца.

В последний учебный день в гости к Блэкам приехала и Белла. К этому времени уже официально миссис Лонгботтом – скромную свадьбу справили, пока Одри с Фредом не вернулись к занятиям в школе. Белла на кузена смотрела с загадочной улыбкой – последнее обследование у колдомедика показало, что у нее будет двойня, поэтому даже ее взрывной характер на время отступил. Белла любима, любит и скоро у нее появится возможность насладиться материнством в полной мере – она стала так одухотворена, добра и счастлива, что Сириус не мог ее не подкалывать.

– Ты выглядишь так, будто собираешься разразиться лекцией о добре и мире во всем мире, – хохотнул он, покачивая Фелиса на руках.

Флер пила чай и тихонько фыркнула в кружку – только кузену удавалось вывести Белс из ее состояния любви и покоя.

– Ты маленьким был таким лапочкой, – задумчиво сказала Белла, словно игнорируя его вопрос. – Не капризничал, не орал, постоянно улыбался и агукал. А вырос в противную язву… и я вот думаю, если твой сын такой капризный… он зеркально вырастет милейшим воспитанным мужчиной, или нам ждать кого-то еще более язвительного и неусидчивого?

Сириус засмеялся – у него на руках сын как раз никогда не плакал, так что заявления о капризности Фелиса молодой папа воспринимал скорее иронично.

– Он просто точно знает, чего хочет, – ответил Сириус кузине. – И не хочет, чтобы сумасшедшие тетки затискали его до смерти. Да, малыш?

В отвел Фелис так заразительно засмеялся, что это вызвало умилительную улыбку даже на лице у Беллы.

– Но обаянием он точно в папу, – вздохнула Андромеда.

В гостиной они собрались довольно большой компанией, решили, что проще будет ждать детей здесь, вместе пообедать, обсудить прошедшие события и планы на лето, а потом уже развести всех по адресам. Вместе с Гарри и Драко, которые и так жили здесь, Фрэнк с вокзала заберет еще Одри и Невилла – в поместье Лонгботтомов им уже подготовили комнаты, Мишель, которую позже доставят к Говарду, всех Уизли – их родные тоже пришли сюда на ужин.

Молли Уизли привезла с собой большой торт, а сейчас в другой комнате возилась с Лайеллом и читала Биллу нотации, что ему пора жениться и обеспечить маме внуков. Дескать, будет неприлично, если близнецы сделают это раньше. Билл выглядел так, будто именно это он и планировал – спихнуть почетную обязанность по захвату Великобритании силами Уизли на тех, кто уже в школе нашел себе потенциальных невест.

Это был небольшой островок покоя в суматохе последних месяцев. И Сириус, покачивая на руках улыбающегося сына, чувствовал себя абсолютно и безоговорочно счастливым. Все, кто ему по-настоящему дорог, живы и здоровы. Все счастливы. Пожалуй, такие моменты оправдывают и напряженный график, и нервную атмосферу, и большую ответственность. На данный момент у Сириуса оставалась одна настоящая проблема. Альбус Дамблдор. Но расправиться с ним будет, пожалуй, посложнее, чем с Волдемортом, пусть это уже и не так опасно.

* * *

С победой над Волдемортом жизнь большинства членов Ковена стала проще, неспешнее и спокойнее. Не нужно больше переживать за своих, не нужно экстренно что-то доучивать, проверять, исправлять, поститься перед сложными ритуалами и восстанавливаться после их проведения. Сначала казалось, что отсутствие этой гонки – они ведь старались как можно быстрее установить защиту – станет причиной скуки… но оказалось, что быть просто детьми вполне интересно. Можно больше времени уделять своим увлечениям. Гарри наконец-то смог заняться артефакторикой, Драко пошел в летнюю магловскую школу, Невилл начал высаживать растения в еще одной теплице… но у Одри, казалось, веселье только началось.

Она просыпалась раньше всех и ложилась позже, отсутствовала дома почти весь день и отдыхала лишь на выходных, причем предпочитала либо валяться на кровати с мамой и лопать пирожные, либо с Фредом гулять по холмам в округе Норы.

На третьем курсе она взяла мало факультативных предметов – многих необходимых для колдомедика дисциплин в этом перечне не было. При всем желании у нее не получилось бы за пару месяцев выучить то, что другие проходят в течение трех лет. Поэтому в Хогвартсе Одри сосредоточилась на тех дисциплинах, которые она и так изучает, но плохо знает теорию. На каникулах же у нее была новая цель: подготовиться и сдать СОВ еще по двум предметам, чтобы в сентябре начать обучение вместе с ровесниками. Несмотря на заверения Говарда и мамы, терять годик-другой Одри категорически не хотела.

Мысли о том, что она может спасать людей, не давали ей отступить. Это стало идеей-фикс, целью, ради которой обычная девчонка-раздолбайка превратилась в крайне целеустремленную и работоспособную мисс. Она даже волосы перестала укладывать, просто сворачивала свои буйные кудри в высокий пучок, что прежде чаще видели в исполнении Гермионы.

Еще Одри ждала братика и сестричку. Пол двойняшек еще нельзя определить, но Одри была уверена: будет мальчик и девочка. Огорчалась, что на свет они появятся, когда сама Одри будет в школе. Все прижимала ладошку к еще незаметному животу матери и не желала слышать, что на таком сроке пинаться может только ужин в желудке, но никак не дети.

А еще она носила на большом пальце фамильный перстень Лестрейнджей. Тяжелый, неприлично большой и золотой, он словно напоминал Одри, что у нее кроме образования есть еще одна большая такая проблема: род, где она последний выживший представитель. Решение принять наследие было импульсивным. Она прочитала письмо отца, прониклась к нему состраданием, а потом просто признала себя наследницей. О том, что это был крайне идиотский поступок, Сириус ей сказал в тот же день. И Фред сказал еще несколько раз, когда вечером сидел у постели девушки. И мама, и Говард, и Гарри, и даже обе тетки отчитали за недальновидность. Признание своего наследия – это сильный магический поток, который и здоровому-то магу дает несколько дней слабости и магической нестабильности, что уж говорить о девушке с уже ослабленной нервной системой.

За завтраком она чаще всего сидела, уткнувшись в книгу, и слабо реагировала на окружающую действительность. Невилл рассматривал сводную сестру, чуть наклонив голову. Потребовалось минут десять, чтобы та наконец почувствовала взгляд:

– Что? Я должна прочесть этот параграф, чтобы лучше понимать учителя, – надула губы она.

– Мне просто интересно: ты вообще знаешь, какой сегодня день? Что происходит вокруг?

Одри нахмурилась:

– Ну, сегодня вторник.

– Неплохо. Число назвать сможешь?

Та в ответ задумалась:

– Двадцать… третье?

Невилл покачал головой:

– Двадцать седьмое. На выходных мы с Гарри празднуем дни рождения. Скажи, что ты хотя бы ему купила что-то… ну… справочник по медицине хотя бы.

– Мерлиновы подштанники! – ахнула Одри. – Нужно заказать что-нибудь… а что ему подарить? Нет времени даже на то, чтобы выбрать. Выбери себе подарок сам, я оплачу, ладно?

И Одри мило улыбнулась, надеясь что Невилл согласится и не придется искать ему подарок. Тот снова покачал головой:

– Я уже заказал себе цветок, мама оплатила.

Невилл сразу после свадьбы начал звать Беллу мамой. Правда, звучало это скорее как титул, чем как действительно что-то теплое и семейное. Белла все равно ценила это – в таком бескомпромиссном принятии новой действительности чувствовался характер Фрэнка. Невилл словно решил не ждать случая или какого-то особого события. Называть ее по имени он не хотел, да и особого пиетета перед словом «мама» у него не было… предательство родной матери, на самом деле, отразилось на парне сильнее, чем он это показывает.

– Ты лучший брат в мире, – широко улыбнулась Одри.

Она, к слову, тоже наслаждалась этой ситуацией. И хотя Фрэнка она переменно звала то по имени, то папулей (с ноткой ехидства в голосе, что заставляло мужчину интуитивно напрячься в ожидании какого-то подвоха), лучше всего она сошлась с новообретенной бабушкой. Заодно Невилл узнал, что если несгибаемую Августу Лонгботомм обнять и назвать бабулей, она не оторвет тебе голову, а скорее сначала очень удивится, а потом у нее предательски заблестят глаза. В общем, атмосфера в новой семье складывалась очень теплой, несмотря на легкий флер безумия.

– И как лучший брат в мире я должен открыть тебе еще одну страшную тайну, – признался Невилл. – Результаты экзаменов пришли вчера. Свой заберешь у мамы, но поздравь своего парня – он нечаянно, под гнетом тренировок профессора Снейпа, получил лучшие результаты, чем были у Билла.

Одри ахнула, отбросила книгу и побежала к двери – смотреть свое письмо. И как она вообще могла об этом забыть?

* * *

Гарри Поттер. Мальчик-который-выжил. Парень, который победил Волдеморта. Невероятным образом просочились даже сплетни о том, что он – Избранный. Из-за пророчества, разумеется. Текст его не оглашали, но скрыть сам факт его существования не удалось.

Из-за всего этого Гарри Поттер временно возненавидел магический мир. Его и прежде везде сопровождали возгласы узнавания, особенно если по неосторожности не прикрыть шрам, а теперь скрыться от повышенного внимания толпы просто невозможно. Одна сумасшедшая подбежала к нему на вокзале и попросила благословить ее сына – на удачу. Орущий грудничок поверг Гарри в шок, и парень шарахнулся от женщины, как от прокаженной. Снизить градус всеобщего обожания пока не получалось, поэтому Гарри если и выходил куда-то погулять, то только в мире маглов.

В это прелестное субботнее утро он с Дадли, Мишель и Луной поехал прогуляться по Лондону. Девчонки в светлых летних платьях и соломенных шляпках, Дадли с Гарри, по настоянию тети Петуньи, в светлых летних брюках и одинаковых рубашках-поло. Рассматривая себя в витрине кафе, Гарри усмехнулся:

– Мы прям как со страниц какого-то журнала про аристократию.

– Так ты же и есть… аристократ, – хмыкнул Дадли, галантно пропуская девушек внутрь.

Кузен в ответ пожал плечами:

– Иногда мне кажется, что с этим нужно родиться. Вот Драко, например: ты видел, как он умеет одним взглядом показать, насколько высокого мнения он о человеке?

Дадли усмехнулся:

– По-моему, этим талантом еще Гермиона обладает. Нам недавно в библиотеке отказывались книги выдавать, так она умудрилась там весь персонал построить… страшный человек.

Гарри тоже засмеялся:

– Гермиона – исключение.

Они заняли только что освободившийся столик у окна, заказали холодные напитки – стояла нетипичная для Лондона жара – и какие-то десерты со свежими фруктами. Окна кафе смотрели точно на парк, где неспешно прогуливались мамочки с детьми и молодые парочки.

– Хороший сегодня день, – мечтательно протянула Мишель, – рада, что мы выбрались.

Практически все выходные до этого Дадли посещал своих школьных друзей и знакомых – это было, в своем роде, традицией. Слишком уж привилегированной вышла школа младшего Дурсля. Гарри особо не спорил, а вот Мишель скучала, ведь обычно именно Дадли ее развлекал.

– Я тоже, – широко улыбнулся Дурсль. – А ты, Гарри? Рад, что мы вытащили тебя из твоей новой пещеры?

– Это ты про мою лабораторию? – чуть нахмурился Гарри и тут же принялся защищать любимое хобби: – Мне ее Сириус на день рождения подарил! И вообще, я буквально всю жизнь мечтал заниматься артефактами, и наконец-то… – тут Гарри запнулся, и продолжил уже не так весело: – и наконец-то могу торчать там хоть целыми днями.

Луна, по-прежнему молча, просто ободряюще положила голову на плечо Гарри, а Дадли закатил глаза: то, что его кузен стал часто впадать в меланхолию, его уже порядком раздражало. Нет, он не злился на него. Просто не нравилось, что тот грустит без причины и не получается ничем его отвлечь.

Гарри и сам не мог назвать причину, по которой он все никак не может успокоиться. Ведь все хорошо. Волдеморт мертв, Сириус остался министром, все плохие люди наказаны. Ему нет нужды тренировать боевые заклинания, он больше не должен работать на износ, стараясь выучить как можно больше всего… но почему-то было неспокойно. И поэтому он все равно продолжает тренировать дуэльные заклинания. И читает книжки про светлые щиты. Отвлекается артефакторикой, но даже там руки словно сами собой тянутся к защитным талисманам. Будто ничего не закончилось и он по-прежнему может в любой момент оказаться в эпицентре магического сражения. Даже сейчас, сидя в магловском кафе с друзьями, он интуитивно рассматривает всех людей вокруг – вдруг кто покажется подозрительным.

После кафе они еще немного погуляли, сходили в кино, посидели в другом кафе, снова погуляли. Вернон забрал их вечером, когда сам возвращался с поздней субботней встречи – некоторые вещи лучше обсуждать в баре, за хорошим алкоголем. Всю дорогу подростки подпевали радио, что особенно веселило Дурсля-старшего, а потом долго отказывались от позднего ужина тети Петуньи.

Время близилось к полуночи, когда Гарри вел Луну домой. Лавгуды не провели себе каминную сеть, и обычно Луна путешествовала либо с помощью парной аппарации, либо через камин Уизли. Те недавно выкупили часть земли вокруг – их артефакторная мастерская требовала много места – так что почти все время Луна шла по защищенной территории. По факту, это было скорее возможностью прогуляться вдвоем, чем реальной необходимостью проводить девушку до дома.

– Я думаю, все наладится, – уверенно сказала Луна.

– Что наладится? – удивился Гарри.

– Все, – девушка посмотрела на него своими огромными голубыми глазами и продолжила: – Ты перестанешь ощущать себя так. Кто вообще мог подумать, что все разрешится в этом году? Мы готовились долго ждать, тренироваться. Мы были бдительными и всегда немного на взводе. А теперь никуда не нужно бежать. Жить нормальной жизнью – это тоже навык. Мы не умеем.

Гарри тяжело вздохнул:

– Мне кажется, что у всех, кроме меня, вполне получается.

Луна засмеялась и тряхнула волосами – ее никто не заплетал на каникулах, и сегодня длинные светлые пряди просто были рассыпаны по плечам.

– Нет. Поверь мне, как эмпату: все растеряны. Оглянись вокруг, себя нормально чувствует разве что Дадли и Ханна. Первый в принципе не был в этом замешан, вторая ждала, когда все наконец-то закончится. Все остальные… Одри пашет, чтобы сдать экзамены, которые можно сдать и потом. Драко учит магловскую программу, словно от его знания математики перестанут люди умирать. Невилл не вылезает из теплиц…

Гарри задумчиво кивнул, а потом посмотрел на Луну:

– А ты? Ты вроде нормально справляешься?

Луна покачала головой:

– Я нарисовала тридцать шесть только твоих портретов с начала каникул. Я очень волнуюсь и не знаю, чем себя занять. Но уверена, что это пройдет. Быть может не сразу. Может даже потребуется не один год. Но мы точно сможем жить нормально.

И она снова прижалась щекой к плечу Гарри. Тот сильно вырос за последнее время, а Луна все еще выглядела младше своего возраста – отчего на Гарри некоторые даже посматривали с подозрением.

– И когда ты стала такой мудрой? – удивился он.

– Я? Я всегда была такой, просто Нарцисса Снейп научила меня грамотно выражать свои мысли.

Гарри расхохотался.

Да, все непременно наладится. Все непременно будет хорошо.

Глава 22. Нечестный прием

Сириус никак не мог отделаться от ощущения, что в его идеальной жизни есть один маленький изъян. Крошечная проблема, которая вроде и хлопот не доставляет, но и забыть о себе не позволяет. И проблема эта носит имя Альбуса Дамблдора.

Он затаился. После памятного суда директор Хогвартса старался особо не высовываться, только методично настаивал на своем: решение примкнуть к Темной Ложе – ошибка. Это было его единственным способом подточить доверие магов к Сириусу Блэку. А оно было воистину огромным.

Победа над Волдемортом служила Сириусу щитом от большинства нападок Дамблдора. За лето удалось укрепить свои позиции в Министерстве: теперь большая часть чиновников были преданны министру лично, они были молоды, энергичны и хотели изменить страну к лучшему. Оставалось только контролировать эту инициативную молодежь, с чем у Сириуса проблем никогда не было – он сам недалеко от них ушел.

А к декабрю этого же года окончательно сложился и состав Визенгамота. Летом туда набрали магов по принципу – самые знаменитые, умные и титулованные. К концу лета все эти люди начали отказываться от подобной чести: богема желала творить, а не обсуждать законы, ученые хотели проводить исследования, а не разбирать преступления, знаменитые просто с ужасом узнали, что журналистов почти никогда не пускают на заседания. Все освободившиеся кресла заняли преимущественно молодые и инициативные: либо сторонники Сириуса, либо просто нейтральные правдолюбцы. Таким образом, большая часть законов Блэка были приняты. Дамблдор пытался давить авторитетом, но и Сириус больше не молчал – он выступал на каждом собрании, использовал все свое обаяние, чтобы как можно больше условных нейтралов голосовали за нужные решения.

И чем дальше, тем отчетливее Сириус понимал: Дамблдор не просто постарел. Он не контролирует больше свою силу. Темные становятся жестокими, светлые начинают верить в свою непогрешимость и идеальность. Дамблдор уже сам становится опасен: его вера в правильность своих поступков затмевает разум. В этой потере контроля и заключается главная причина «семейности» темных. Да, спятивший темный в потенциале опаснее спятившего светлого. Первый может пойти уничтожать вся и всех, второй просто будет обзывать всех идиотами и упрямо строить тот мир, который ему кажется идеальным… но темные держатся вместе во многом для стороннего наблюдения. Только близкие способны заметить, когда жесткость становится жестокостью. Видимо, рядом с Дамблдором не было никого, кто бы указал на то, что уверенность в себе перерастает в мнимую непогрешимость.

– Он как камушек в ботинке, – ворчал на Дамблдора Сириус, – вроде можно нормально идти, но уже не побегаешь.

Амелия Боунс в ответ только хмыкнула. Они сидели в кабинете Сириуса, обсуждали последние законы, которые нужно протащить через Визенгамот. Это было уже не срочно, но и темы были спорные – одни темномагические ингредиенты чего стоили.

Амелия была моложе большей части «старой гвардии». Меньше ворчит, не столь зациклена на личных выгодах, с близкими честна просто до зубовного скрежета. И именно поэтому нравилась Сириусу. Большую часть проблем Блэк предпочитал обсуждать именно с ней. Просто потому что Гринграсс, Огден и даже Прюэтт – все преследовали какие-то личные цели, а Сириус с Амелией скорее чинили подтекающую лодку. Просто старались привести все в такой вид, чтобы даже после отставки Сириуса в стране можно было относительно комфортно жить. Слишком «аристократичные» законы могут быть отменены последователем Сириуса и тогда – вероятность высока – станет даже хуже, чем было десять лет назад.

– У Риты тоже ничего на него нет? – уточнила Боунс.

Сириус пожал плечами. Он прошелся по кабинету, налил себе и Амелии выпить – алкоголь на магов действовал слабо и скорее прочищал мозги, чем туманил их.

– То, что она нарыла, не скинет его с пьедестала Великого Светлого. Да, белый наряд уже сейчас слегка подмочен, Рита может еще немного присыпать его пылью, но сбросить… нет, не хватит.

– То есть нужно, чтобы он сам что-нибудь вытворил? – уточнила Амелия, приняв хрустальный бокал.

Сириус, сев обратно в кресло, мрачно кивнул. На какое-то время в комнате повисла тишина, которую нарушало лишь тиканье огромных часов. Наконец Амалия отставила бокал в сторону, сняла привычный монокль и устало потерла глаза.

– Знаешь, – наконец сказала она, – если гора не идет к Магомету…

И она замолчала, выразительно смотря на Сириуса.

– Ты предлагаешь подстроить ловушку? – удивился он.

Та пожала плечами:

– А есть другой выбор? Мы не можем тягаться с ним. Ты и сам понимаешь, что сейчас он теряет влияние, но старый паук непременно начнет его восстанавливать, как только страсти вокруг смерти Волдеморта улягутся. И он-то в этом котле варится очень давно, рядом с ним даже я – головастик. Но он стареет. Да, он умеет набирать влияние. Но одно исчезает с возрастом…

И она снова замолчала, словно Сириус сам знает продолжение фразы. Но Сириус не знал и поэтому, закатив глаза, уточнил:

– И что же там у вас, старичья, исчезает?

Амелия засмеялась и снова надела монокль:

– Быстрота реакций. Мы должны продумать такую ситуацию, когда бы все развивалось максимально быстро, чтобы он просто не успел сесть и обдумать свое положение. Просто череда вроде как случайных событий, которая свалит его… а там уже допинаем.

Сириус хмыкнул. Звучит легко.

– И что же ты предлагаешь?

– Я? – удивилась Амелия. – Я не сильна в сложных интригах, иначе бы сидела на твоем месте. Но знаешь… Гринграсс – тоже староват. Он тоже уже мыслит глобально, безопасно, чтобы стабильно и с максимальным процентом на успех… спроси сестер. Фрэнка. Своих темных учеников.

Сириус поморщился, но Амелия продолжила:

– Оглянись назад, на все, чего ты достиг. Да, старичье тебе помогало советом и делом, но… большая часть твоих успехов – это когда ты действовал максимально быстро. Скорость – тоже оружие. Придумайте что-нибудь… потом обсуди с нашими… – она замолчала, словно подбирала слово поприличнее, пока неуверенно не произнесла, – с нашими мудрецами.

Сириус тяжело вздохнул. Два года назад ему казалось, что со смертью Волдеморта решится сразу все, и он сможет жить по-старому…а теперь вынужден разбираться с тем, кого прежде уважал.

* * *

План был не особо-то сложным. Скорее даже – примитивным. Их старая гвардия вроде сначала протестовала, а потом все вынужденно признали: лучше действовать сейчас. Время шло им не на пользу, ведь чем дольше ждут, тем больше влияния возвращает себе Дамблдор.

Не то чтобы Сириус считал директора Злом во плоти. Вряд ли Великий Светлый попытается его убить – сам или через наемников. Вряд ли будет так уж сильно дискредитировать. Но Дамблдор непременно попытается вернуть свое, а это значит, что Сириус что-то потеряет. И этого допускать было нельзя.

Нулевая точка отсчета – книга Риты. Она почти готова, но Скиттер умело делает вид, что у нее ничего не получается. Никто не должен знать, что биографию Великого Светлого уже написали, теперь лишь редактируют и добавляют мелкие уточняющие детали.

Наступление начали с Данте Бруно и его дяди – Маттео Бруно. Данте – тот самый неусидчивый боевик, что напросился в ученики Сириуса ради близкой заварушки. Война закончилась, контракт на ученичество – еще нет. Парень бы заскучал, но ему быстро нашли применение, позвав в напарники дядю. Они оба – темные маги, только профили разные. Маттео Бруно – итальянец со странным чувством юмора и широкими академическими познаниями в темных искусствах. Его назначили руководителем факультатива по темным искусствам. Данте стал его помощником. Официально они преподавали факультатив для узкого круга избранных – детей с сильным даром и желанием изучить основы.

Но так же Бруно имели и другие задачи. Данте флиртовал со старшеклассницами (все девочки из нужных семей и флирт был заранее оговорен), наконец-то открыл нормальный дуэльный клуб и рекламировал пользу Темной магии в неформальной обстановке. Маттео на вводных занятиях заметно снижал градус всеобщего восхищения. Но все равно на курс поступило много учеников – большая их часть прекрасно знали, что темная магия им не по зубам, просто отыгрывали свои роли. В общем, в школе создавали ощущение, что присланный профессор и его молодой (и симпатичный) ассистент старательно перетягивают детей на темную сторону.

Сириус и сам был до конца не уверен, что стоит так поступать – пусть теоретические основы преподают только совершеннолетним, сам Блэк не слишком-то хотел, чтобы подрастающее поколение тянулось к этой области магических знаний. Вот так наслушаются восхищений Данте и как начнут скупать дрянные книги с сомнительными ритуалами. Данте клятвенно заверил, что вот этого дети точно делать не будут – запугивать возможными последствиями он тоже умеет.

Реакция Дамблдора на двух разговорчивых темных была вполне ожидаемой. Он негодовал. Постоянно спорил с обоими Бруно, писал недовольные письма в Министерство и даже давал интервью в газете. Власть директора в школе больше не была безграничной, он не мог просто убрать назначенных преподавателей. Зато ожидаемо посчитал их удобных поводом для наращивания общественного недовольства. Темная магия сейчас была чем-то пограничным. Вроде все уже поняли, что это очень опасно, но полезно. И поэтому так же искренне считали, что заниматься этим многие просто не могут. И особенно этим не могут заниматься дети.

Дамблдор пытался расторгнуть договор с Темной Ложей. Напирая на опасность, он всеми силами старался убедить граждан провести новое голосование и отказаться от этой губительной авантюры. У него бы получилось, если бы Сириус к этому не готовился. Примерно с неделю Дамблдор свободно вещал о вредительском влиянии темных магов на подрастающее поколение, а потом пришел в действие план Блэка.

К этому моменту как раз закончились суды над Пожирателями. Итог – пятнадцать смертных приговоров. Жизни четырнадцати взрослых магов-преступников решили обменять на жизнь семи хронически больных детей – для лечения хронических заболеваний энергии требовалось побольше, чем для единовременного исцеления пусть даже смертельных ран. Подготовка к этому шла в строжайшем секрете, даже детей выбирали, не объясняя, зачем у них берутся все анализы. И в нужное время в Пророке вышла статья о том, что в Великобританию прибыл полный круг ритуалистов из Темной Ложи. Что на днях проведут несколько сложных ритуалов и будут спасены жизни семи детей. Фотографии и истории детишек на пятой странице, чтобы добить всех, кто не прослезился ранее.

На второй полосе Пророка другая сенсация, на контрасте: профессор Дамблдор требует отказаться от услуг Темной Ложи. Идеально подобранное время. Большая взятка редактору Пророка.

Это не стало причиной какого-то яркого общественного резонанса. Скорее многие стали пренебрежительно отзываться о Директоре – дескать, теряет хватку. Не понимает, что действительно нужно людям. Фотографии здоровых детишек охотно публиковали в Пророке, общество массово умилялось, Сириус чувствовал себя последней тварью: чтобы все прошло идеально, приезд темных магов немного затянули и один ребенок погиб, не дождавшись ритуала.

Общественность еще не отошла от восхищения выздоровевшими детьми, как Рита выпустила свою книгу. И вот это уже породило огромный общественный резонанс. По отдельности факты не были бы причиной таких споров, но все вместе… Связь с Гриндевальдом, например, отбросила тень не только на «светлость» Дамблдора, но и на его образ в целом. Магам из высшего общества, в целом, категорически плевать кто какой ориентации, но простой народ с удовольствием принялся смаковать еще и эти детали, на которые Рита лишь намекнула.

Кроме действительно важных открытий, в перечне достижений Дамблдора было еще и немало исключительно теоретических работ по методологии. Рита мастерски вывела их на первый план, настаивая на преувеличении вклада Дамблдора в науку. На самом деле его вклад как минимум в трасфигурацию и легилименцию был высок, но там и достижения непонятны среднестатистическому магу.

Или еще один спорный момент – должность директора. В тот момент времени были и более подходящие кандидаты. Тот же Гораций Слагхорн, например. Рита просто умолчала, что многие сами отказались от этой должности, потому что считали Дамблдора более подходящим кандидатом. Если подытожить все, то книга просто порождала сомнения и давала огромный простор для сплетен. Да и как противостоять потоку сплетен, если все написанное в книге – правда, просто написанная особым образом.

Книга получилась по-настоящему хорошей. Рита тут превзошла себя. Обычно она активно выражает свое мнение, здесь же, по просьбе Сириуса, она отказалась от присутствия своей личности. Просто грамотно подала факты, создав практически биографию. Вроде сухо и по делу, а вроде… а вроде и понятно, что написана книга про крайне сомнительного человека.

– Это мой лучший труд, – вздыхала она. – Не придраться. Ни слова лжи. Ни одного упущенного момента. И прочитав до конца, просто невозможно сохранить веру в светлость этого волшебника.

Сириус усмехнулся и кивнул: книга и правда оставляла своеобразное послевкусие. Рите удалось сделать из Дамблдора кого-то неприятного, слишком амбициозного, лицемерного и непостоянного. Эдакий подхалим, который просто умел вовремя подлизаться к нужным людям. На самом деле, все было совсем не так, но… в книге действительно были только факты. Даже в суде не оспорить. На все, что написано в книге, Дамблдору придется говорить что-то вроде: «Это правда, но тут упустили…». Люди не любят «но». Люди верят тому, что написано до этой частицы.