Текст книги "Мило и волшебная будка"

Автор книги: Нортон Джастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 17
Неприятная компания

Ляпсус что-то весело насвистывал – ему всегда правилась работа, не требующая размышлений. За день он проковырял в скале дырку, куда целиком мог засунуть свой большой палец. Тактик с пипеткой в зубах упорно ходил туда и обратно, но воды в полном колодце не убавилось, а в пустом почти не прибыло. А уж новую кучу песка, которую наносил Мило, нельзя было назвать даже кучкой.

– Странное дело, – сказал Мило, ни на мгновенье не отрываясь от дела, – тружусь, тружусь, а ничуть не устал и есть совсем не хочется. Так можно работать до бесконечности.

– Не исключено, что так оно и будет, – зевнул в ответ джентльмен (во всяком случае, по звуку это подозрительно напоминало зевок).

– Послушай, – шепнул Мило Тактику, проходившему мимо, – как бы нам узнать, надолго ли это?

– А на что тебе дан волшебный карандаш? Возьми и узнай, – проворчал Тактик настолько внятно, насколько мог с пипеткой в зубах.

Мило вынул из кармашка сияющий карандаш и быстренько подсчитал, что на все про все им потребуется восемьсот тридцать семь лет.

– Прошу прощения, – он подергал джентльмена за рукав и показал листок с вычислениями, – на эту работу нужно потратить восемьсот тридцать семь лет.

– Вот как? – проговорил тот, даже не повернув головы. – Тем более не следует отвлекаться.

– Мне кажется, это не слишком разумная трата времени, – заметил Мило.

– При чем тут РАЗУМ! – негодующе вскричал джентльмен.

– Я хотел сказать, что это дело не слишком важное, – попытался вежливо объяснить Мило.

– Абсолютно не важное, – сердито фыркнул безликий. – Разве я стал бы просить вас о чем-нибудь другом?

Теперь, когда он вновь повернулся к ним, он уже не казался таким приятным.

– Чего же ради работаем-то? – рявкнул Тактик, и будильник его вдруг зазвенел.

– Того ради, мои юные друзья, – прошипел безликий голосом весьма противным, – что нет ничего важнее, чем потратить время на всякие пустяки. Если у вас накопится их достаточно и вы займетесь ими, то никогда не дойдете туда, куда направляетесь, – и он злодейски расхохотался.

– Так вы, значит, и есть… – догадался Мило.

– Именно! – возопил безликий торжествующе. – Я – Пошлый Примитив, Бес Пощадный, Бес Смысленный и Бес Полезный, пожиратель сил, потраченных впустую, я – исчадье привычки.

Ляпсус, выронив иглу, воззрился на джентльмена, не веря своим ушам, а Мило и Тактик начали медленно пятиться.

– Стоять! Ни с места! – приказал бес. – Вам предстоит немало новых дел, да еще не меньше восьмисот лет понадобится на завершение этого, начатого.

– Кому это нужно, заниматься пустяками? – спросил Мило и тут же вспомнил, сколько времени сам тратил на них ежедневно.

– А ты подумай, от каких забот они могут тебя оградить, – ответил джентльмен, и пустое лицо его как будто исказилось недоброй усмешкой (если только может исказиться то, чего нет). – Занявшись простым и пустяшным, ты даже думать забудешь о важном, но трудном. На это у тебя не останется времени. Потому что всегда найдется уйма всяких дел, кроме тех, которые необходимо сделать. И если бы не твой клятый карандаш, ты бы и не заметил, как пролетело время.

Так шептал он голосом ласковым и лживым, а сам, вытянув руки, приближался к ним на цыпочках шажок за шажком.

– Идите ко мне, не покидайте меня. Давайте вместе повеселимся. Ах, сколько мы пересыплем из пустого в порожнее! Сколько воды переносим ситом! От скольких дел мы не будем бегать и сколько не делать! А кроме того, можно чинить карандаши, ковырять дырки, распрямлять гвозди, стричь купоны и много, много чего еще. Повремените-ка тут немного, и вам никогда, никогда больше не придется думать, потому что вы, попривыкнув, сами станете исчадьями привычки.

Баюкающий голос сковал их по рукам и йогам, но в тот миг, когда холеные пальцы беса уже потянулись к ним, раздался голос:

– БЕГИТЕ! БЕГИТЕ!

Мило подумал, что это кричит Тактик, и, увернувшись, бросился прочь.

– БЕГИТЕ! БЕГИТЕ!

Тактик, подумав, что это кричит Мило, прыгнул следом.

– БЕГИТЕ! БЕГИТЕ!

Теперь уж и Ляпсус, ничего не подумав, припустился, а за ним по пятам – Пошлый Примитив.

– Сюда! Сюда! – звал кто-то, и они бежали на голос, карабкаясь по скользкой каменной осыпи, которая с каждым их шагом вперед оползала на шаг назад. С великим трудом, и только благодаря четырем лапам Тактика, они взобрались на гребень следующего хребта, всего на шаг-два опередив разъяренного Примитива.

– Сюда! Сюда! – звал голос, и без всяких колебаний они вошли в лужу липкой грязи сперва по лодыжки, потом по колено, по пояс и в конце концов забарахтались, погрузившись по грудь в маслянистую жижу.

Бес же, взобравшись на груду булыжников (которые, между прочим, требовалось пересчитать), дальше, в топь, не полез, но, стоя на краю, потрясал кулаками, выкрикивал страшные проклятья, обещая призвать на их головы всех демонов Пустопорожни.

– Отвратительный тип, – проговорил Мило, с трудом передвигая ноги. – Надеюсь, я больше никогда с ним не встречусь.

– Похоже, он за нами и не гонится, – заметил жучило, оглядываясь через плечо.

– Этот уже позади, – заметил Тактик, выбравшись из топи, – а я хотел бы знать, что нас ждет впереди.

– Идите прямо-прямо! Никуда не сворачивайте! – посоветовал голос, когда они осторожно двинулись по новой тропе.

– Быстрее! Быстрее! Вверх! Вверх! – опять раздался голос, и не успели они оглянуться, как земля под их ногами расступилась, и все трое рухнули в глубокую темную яму.

– Вот тебе и «вверх», – посетовал Мило, растянувшись на дне.

– Ха-ха, – радостно отозвался голос, – а куда ты думал попасть, доверившись мне?

– Нам отсюда вовек не выбраться, – простонал Ляпсус, глядя на отвесные гладкие стены.

– Вот это верно замечено, – ехидно ответил голос.

– Зачем же вы нам помогли? – рассердился Мило.

– То же самое я сделал бы для любого, – воскликнул тот. – Я – мастер дурных советов. Посмотрите-ка на меня повнимательней: я носатый-глазастый-волосатый-зубастый-плечистый-рукастый-ушастый-головастый-коренастый и самый ужасный – по правде говоря, в наших диких местах не сыщешь исчадья Тьмы ужасней меня. Теперь вы – мои и никуда не денетесь! – И он, склонившись над краем ямы, окинул кровожадным глазом беспомощных пленников.

Тактик с Ляпсусом съежились под демоническим взглядом, но Мило (который уже знал, что не всяк таков, каким представляется) достал подзорную трубу, раздвинул и посмотрел в нее. И там, в круглом глазке, увидел совсем не то, чего ждал: на краю ямы стояло маленькое пушистое существо с испуганными глазами и робкой улыбкой.

– Эй, да ты ведь вовсе не носатый-глазастый-волосатый-зубастый-плечистый-рукастый-ушастый-головастый-коренастый и совсем не ужасный, – возмутился он. – А ну-ка, отвечай, ты демон – чего?

Ошеломленное разоблачением, существо, отпрянув от края ямы, исчезло из поля зрения и захныкало:

– Я – демон Лицемерия: думаю не то, что говорю, говорю не то, что делаю, и представляюсь не тем, кто я есть. Все-все, кто верил мне, заблуждались и попадались, а ты со своим кошмарным телескопом все мне испортил. Так что я пошел домой!

И, плача навзрыд от ярости, демон бросился прочь.

– Очень удобная штука, когда нужно посмотреть правде в глаза, – заметил Мило, пряча подзорную трубу.

– Осталось только выбраться отсюда, – рявкнул часовой пес и, став на задние лапы, передними оперся о стену. – Давайте-ка лезьте на меня.

Мило встал на собачьи плечи, Ляпсус взобрался Мило на голову, но сумел лишь рукояткой трости дотянуться до корня старого кривого дерева. Так он и висел, причитая, но накрепко повиснув на трости, пока остальные двое не взлезли по нему наверх и не вытянули его самого, потрясенного и чуть живого.

– С вашего позволения, – сказал он, придя в себя, – теперь я пойду первым. Следуйте за мной, и с вами ничего не случится!

Он пошел по одной из пяти узких каменных гряд, ведущих к неровному, изрытому оврагами плато. Они добрались до него и остановились передохнуть и посоветоваться, но в этот момент гора вдруг жутко зашевелилась, и не успели они понять, что происходит, как плато, накренившись, взмыло вместе с ними на воздух. А все дело в том, что они случайно наступили на любимую мозоль на ладони Студенистого Великана.

– ЭТО ЧТО ТАКОЕ? – взревел он, с любопытством разглядывая собственную ладонь и крошечные фигурки на ней. При этом он еще и облизывался.

Роста он был неимоверного, даже когда сидел. Он был ужасно пучеглазый, с длинными грязными нечесаными патлами и совершенно невыразимой фигурой. Потому что больше всего он походил на студень, который сначала остудили, потом разогрели, а потом опять остудили.

– КТО ЭТО МЕНЯ РАЗБУДИЛ? – взревел он еще пуще, и вся троица, сбитая с ног его жарким дыханием, покатилась по ладони.

– Пожалуйста, простите нас, – кротко проговорил Мило после того, как разобрался, где у него самого руки, а где ноги. – Мы не знали. Вас почти невозможно отличить от горы.

– Само собой, – ответил великан уже не таким громким голосом (который, впрочем, и теперь был не тише пушечной пальбы). – Собственной формы у меня нет, так что я принимаю любую, смотря по обстоятельствам. В горах я – большущая гора, на берегу моря – широкий пляж, в лесу я – высокий дуб, а в городе, когда я попадаю в город, я – шикарный многоэтажный дом. Больше всего не люблю выделяться, это, знаете ли, небезопасно.

И он вновь уставился на них голодными глазами, решив попробовать, каковы эти трое на вкус. И уже распахнул свою огромную пасть, когда Мило крикнул:

– Эй, вы ведь слишком большой, чтобы чего-нибудь бояться.

– Н-н-нет. – Великан задрожал всем своим студенистым телом. – Я боюсь. Боюсь всего. Потому-то я такой свирепый. Ох, ведь если кто-нибудь об этом узнает, я просто помру со страху. А теперь не мешайте, я собираюсь позавтракать.

Он поднес ладонь к разверстой своей пасти, Ляпсус зажмурился и схватился руками за голову.

– Значит, вы и есть демон страха? – спросил Мило, отчаянно надеясь, что великан достаточно воспитан и не захочет разговаривать с набитым ртом.

– Да вроде бы да, – отвечал тот, чуть-чуть отмстив ладонь, к великому облегчению Ляпсуса. – А с другой стороны, вроде бы нет. То есть я имею в виду, что это, возможно, так и есть, только не в такой степени. Да чего уж там? – зло пробурчал он. – Сами видите, даже сказать что-нибудь прямо я и то боюсь. Так что хватит задавать вопросы, они портят мне аппетит.

Он вновь поднес ладонь ко рту, собравшись заглотать всех троих одним махом.

– Эй, – снова закричал Мило, на сей раз едва не опоздав: еще миг – и все было бы кончено, – почему вы не хотите нам помочь? Когда вернутся Поэзия и Мудрость, все станет на свои места!

– Э-э, – задумчиво протянул великан, опять опуская руку, – а может, не стоит, а?.. Я хочу сказать, может, не стоит беспокоиться? Я ведь никогда никак не поступал. Зачем рисковать? Иначе говоря, пусть уж будет все как есть, а то от этих перемен – одни неприятности. – Сказав это, он как-то сник и грустно добавил: – Похоже, я закушу только одним из вас. Остальных оставлю на потом. Что-то мне нездоровится.

– У меня есть идея получше! – сказал Мило.

– Что-что? – завопил великан, теряя всякий аппетит. – Единственное, что мне не по зубам, – это всякие идеи. Я их не перевариваю!

– А у меня их целый короб – все идеи мира! – воскликнул Мило, гордо подняв в руке шкатулку, подарок Азбукиана.

Сама идея о таком количестве идей привела великана в ужас, он весь задрожал, подобно огромному студню.

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ И ПОСКОРЕЕ УХОДИТЕ, – взмолился он, на мгновенье забыв, кто кого держит. – И УМОЛЯЮ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЭТУ КОРОБОЧКУ!

И тут же, стряхнув их на гребень следующего хребта, он в панике затопал, захлюпал прочь, чтобы предупредить остальных о новой, небывалой угрозе.

Однако дурные вести разносятся быстро. Грязная Сплетница, Пошлый Примитив и Носатый-глазастый-волосатый-зубастый-плечистый-рукастый-ушастый-головастый-коренастый и самый ужасный уже подняли тревогу в горах. Отовсюду поспешали демоны – вылезали из пещер и расщелин, из-под камней, из грязи, топотали, шуршали и шаркали, скользя и пробираясь сквозь мутную мглу. И всеми или двигало одно-единственное желание: уничтожить нарушителей, защитить Тьму Невежества.

С того места, где стояли Мило, Тактик и Ляпсус, хорошо было видно, как неотвратимо они надвигаются издали, все ближе и ближе. Со всех сторон доносились зловещие звуки, мелькали смутные очертания ползущих и шагающих. Одни уже виднелись вполне отчетливо, другие казались бледными тенями, большинство же еще только вылезало из своих мерзких логовищ, но было ясно: они окажутся тут куда скорее, чем хочется.

– Бежим, – рявкнул Тактик, – а то нас и вправду изловят! – И он потрусил по тропе.

Мило, набрав побольше воздуха, последовал примеру пса, а Ляпсус сообразил, что у них позади, и рванул вперед с удвоенной силой.

Глава 18
Воздушный Замок

Вверх, вверх, все выше в горы поднимались они в поисках замка и двух изгнанниц-принцесс – с хребта на хребет, с вершины на вершину, по осклизлым скалам, по оскаленным утесам, под нависшими «пронеси господи», по узким карнизам, где любая оплошность означала одно – прощайте навсегда! Зловещая тишина пала, точно завеса, и не было бы ни единого звука, если бы не шорох их собственных шагов. Мир, который Мило когда-то знал, оказался за тридевять немыслимых земель, а демоны – демоны были рядом.

– Они нас нагоняют! – возопил Ляпсус, пожелав себе никогда больше не оглядываться назад.

И в тот же миг Мило воскликнул:

– Мы добрались, смотрите!

Там, впереди, с вершины самого высокого пика тянулась вверх тонкая, как паутина, винтовая лестница, а на другом конце ее стоял Воздушный Замок.

– Вижу! Я вижу! – повторял счастливый Ляпсус, пока они бежали вверх по извилистой горной тропке.

Но они не видели другого: там, прямо на земле, перед первой ступенькой лестницы лежал большой засаленный гроссбух, а на нем, свернувшись калачиком, дремал маленький кругленький человечек в сюртуке и с большим гусиным пером, небрежно заложенным за ухо; лицо, и руки, и вся одежда человечка были замараны чернилами, на носу же сидели очки с такими толстыми стеклами, каких Мило еще не видывал.

– Тихо, тихо, – шепнул Тактик, когда они наконец достигли вершины, и Ляпсус, осторожно обойдя спящего, ступил было на первую ступеньку.

– ВАШЕ ИМЯ? – резко окликнул его человечек, вскинувшись. Затем он сел, извлек из-под себя бухгалтерский гроссбух, надел зеленый козырек и застыл в ожидании с пером в руке.

– С позволения сказать… – пролепетал испуганный жучило.

– ИМЯ? – строго прикрикнул человечек, открыв книгу на странице 512 и яростно заскрипев пером – а скрипело оно ужасно и царапало бумагу так, что чернильные брызги разлетались во все стороны фонтанами.

Они назвались, и он записал их в алфавитном порядке.

– Очень, очень, очень хорошо-с, – приговаривал он при этом. – Давненько у меня никого не было на букву Эм-с.

– Зачем вам наши имена? – спросил Мило, с тревогой заглядывая ему через плечо. – У нас очень мало времени.

– Это займет не больше минуты-с, – заверил человечек. – Я – переписчик Концеляриус и занимаюсь Переписью. Я обязан отобрать у вас кое-какие показания-с, а затем переписать в нужном порядке-с. Для начала сообщите год рождения, место рождения, возраст – настоящий, прошлый и будущий, имя матери, имя отца, имя брата матери, имя брата отца, имя сестры матери, имя сестры отца, место жительства, место пребывания, в каких школах учились, в каких не учились, увлечения, номер телефона, номер дома, помер квартиры, размер квартиры, размер обуви, размер одежды, размер воротника, размер головного убора, а также сведения о шести свидетелях, которые могут подтвердить правдивость ваших показаний. И пожалуйста, по очереди-с! Станьте в ряд, да смотрите у меня – без толкотни, без разговоров, без подсказок.

Первым отвечал Ляпсус – ведь у него вместо памяти была дырка. Переписчик невозмутимо снимал с него показания и заносил их в пять различных граф, то и дело прерываясь – протирал очки, откашливался, поправлял галстук, сморкался. При этом испуганный жучило с головы до ног оказался забрызган чернилами.

– СЛЕДУЮЩИЙ! – объявил Концеляриус особым канцелярским голосом.

Следующим был Мило.

– Надо бы поскорее, – вполголоса заметил он, потому что видел – первый демон уже ступил на тропинку у подножия горы и через несколько минут будет здесь.

А чиновник, как назло, тянул время, мучительно раздумывая над каждой графой Переписи. Наконец, покончив с Мило и Тактиком, он удовлетворенно покивал головой.

– Ну как, теперь мы можем идти? – спросил часовой пес, чутким носом чуя отвратительный запах злобы, причем дух этот усиливался с каждым мгновением.

– Безусловно-с, – ласково отвечал Концеляриус, – немедленно после того, как сообщите ваш рост, ваш вес, количество книг, прочитанных за год, и времени, потраченного на еду, игру и сон ежедневно, а также – где провели каникулы, сколько порций мороженого съедаете за неделю, сколько шагов от вашего дома до парикмахерской и, наконец, – какой ваш любимый цвет. После этого, пожалуйста, заполните эти анкеты и формуляры-с – в трех экземплярах, – но имейте в виду: малейшая ошибка-с – и вам придется начать все сначала.

– Господи, – воскликнул Мило, глядя на кипу бумаг, – всего этого мы никогда не заполним.

А между тем у подножия пика потихоньку собирались целые т олпы демонов.

– Давайте, давайте, – подбадривал переписчик, похихикивая, – не целый же день вам возиться. С минуты на минуту от желающих переписаться здесь не будет отбоя.

Едва понимая, что пишут, они заполняли путаные анкеты, и когда все трое покончили с этим, Мило положил стопку бумаг на колени чиновнику. Тот со всей вежливостью поблагодарил их, снял зеленый козырек, заложил перо за ухо, закрыл гроссбух и снова улегся.

Ляпсус первым, бросив испуганный взгляд через плечо, вскочил на ступеньку.

– ЦЕЛЬ? – вскричал переписчик, снова усевшись, надев козырек, взявшись за перо и открыв книгу. – ИТАК, КАКОВА ВАША ЦЕЛЬ? – повторил он, заскрипев пером по бумаге.

– Воздушный Замок, – ответил Мило, теряя терпение.

– А стоит ли? – И Концеляриус ткнул пальцем куда-то вдаль. – У меня для вас найдется кое-что получше, можете не сомневаться.

Едва он это произнес, все трое уставились вдаль.

Мило, и только он один, увидел там, вдали, бродячий цирк – с балаганами, представлениями, веселыми и увлекательными, с катанием на лошадях и даже со зверинцем, – одним словом, все то, на что любой мальчишка готов глазеть хоть весь день.

– А как тебе понравится такой замечательный запах? – обратился чиновник к часовому псу.

В тот же миг Тактик учуял восхитительный аромат, которого никто другой услышать не мог бы. От такого духа не в силах был бы оторваться ни единый любопытный нос.

– А вот и вам кое-что, от чего вы не откажетесь, – шепнул чиновник Ляпсусу, и тот с восторгом услышал то, что мог слышать только он один – восторженные крики и рукоплесканье толпы поклонников.

И все трое застыли столбами, видя, чуя и слыша именно то, что для каждого из них отобрал Концеляриус. Они совершенно забыли о том, куда направлялись и какая опасность подкрадывается к ним исподтишка. А сам переписчик Концеляриус с довольной улыбкой на пухлом личике сидел, поджидая демонов – не пройдет и минуты, как беспомощные жертвы окажутся в их власти.

Между тем Мило видел цирк – один только цирк, Тактик закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать запах, а Ляпсус раскланивался, приветливо помахивал рукою и блаженно улыбался – его интересовали только бурные аплодисменты.

Круглый человечек хорошо знал свое дело: вновь наступила мертвая тишина, и зловещие шорохи, ползущие вверх по склонам, не нарушали ее. Мило, расслабленный и безвольный, не отрывая взгляда от пустой дали, сбросил с плеча котомку с дарами. Котомка упала наземь, сверток, в котором хранились звуки, раскрылся – и тут же воздух заполнили переливы звонкого смеха, такого радостного, что сам Мило, за ним Тактик и, наконец, Ляпсус не могли не рассмеяться. И мертвая тишина отступила.

– Нет и не было никакого цирка! – воскликнул Мило, осознав, что попался в ловушку.

– И запаха тоже не было! – рявкнул Тактик. Будильник его яростно зазвенел.

– И бурных аплодисментов тоже, – разочарованно вздохнул Ляпсус.

– А что я вам говорил? Что я вам говорил? – хихикал переписчик. – Я все могу переписать: могу заставить видеть то, чего нет, слышать то, чего нет, стремиться к тому, чего нет, и обонять то, чего нет, – и даже то, чего не может быть! А к тому же, – заливался он, радостно подпрыгивая на коротких ножках, – вместе с вашими данными я отбираю волю и цель, чувство долга и чувство меры. И если бы не одна штука, с вами было бы покончено.

– Какая еще штука? – спросил Мило, ежась от страха.

– Эта штука – шутка и смех, – горестно всхлипнул переписчик. – Я не могу отобрать и переписать чувство юмора. И если оно у вас есть, значит, я вам не опасен.

– А ОНИ? – жутко вскричал Ляпсус, указав на демонов.

В этот самый момент толпа их наконец взобралась на вершину и устремилась к беглецам. А те бросились к лестнице, сметая все на своем пути – и хнычущего Концеляриуса, и его гроссбух, и чернильницу, и очки. Ляпсус – впереди, за ним – Тактик, а Мило – последним и в самый последний момент – чешуйчатая лапа успела чиркнуть по его ботинку.

Шаткая лестница жутко раскачивалась на ветру, и демоны не отважились ступить на нее: они яростно выли, ревели, клялись отомстить и множеством горящих глаз провожали три маленькие фигурки, исчезающие в облаках.

– Только не оглядывайся, не смотри вниз, – посоветовал Мило Ляпсусу, с трудом переставлявшему дрожащие ноги со ступеньки на ступеньку.

Подобно гигантскому штопору, узкая, без перил лестница ввинчивалась в темноту. Безжалостный ветер с воем накидывался на них, пытаясь сбросить вниз, липкие пальцы тумана впивались в них и тащили назад, но они, помогая друг другу, подымались все выше и выше, на головокружительную высоту, пока не добрались туда, где облака наконец расступились, тьма рассеялась и золотые лучи солнца пригрели их. Ворота замка легко распахнулись. По пушистой, как первый снег, ковровой дорожке они вступили в огромный зал. И там остановились в нерешительности.

– Милости просим, входите. Мы давно вас поджидаем, – пропели два нежных голоса в унисон.

В дальнем конце зала раздвинулся серебряный занавес, и вперед выступили две девушки. Обе в белых одеждах и красоты несравненной. Одна серьезна и тиха, с теплым сочувственным взглядом, другая – игрива и радостна.

– Вы, должно быть, Принцесса Высочайшей Мудрости, – поклонился Мило первой из них.

– Да, – просто ответила та, и этого было достаточно.

– Значит, вы – Сладчайшая Поэзия, – сказал он, улыбнувшись другой.

Ее глаза ярко блеснули, и она ответила смехом столь же приятным для слуха, как звонок почтальона у двери, когда вы знаете, что он принес вам долгожданное письмо.

– Мы пришли, чтобы освободить вас, – объявил Мило со всей серьезностью.

– И демоны гонятся за нами! – воскликнул Ляпсус, все еще не оправившийся от испуга.

– И надо убираться отсюда, да поскорее, – заметил Тактик.

– О, сюда войти они не посмеют, – тихо ответила Мудрость, – торопиться нам некуда.

– И почему бы вам немного не отдохнуть? – подхватила Поэзия. – Вы наверняка устали. Долго ли вы были в пути?

– Много дней, – вздохнул обессилевший часовой пес, свернувшись клубком на широкой пуховой перине.

– Недель, – не согласился Ляпсус, поскольку именно так ему показалось, и плюхнулся в глубокое покойное кресло.

– Да, шли мы слишком долго, – проговорил Мило, – потому что слишком часто ошибались. И в этом виноват только я.

– Не надо сокрушаться, – спокойно проговорила Мудрость. – На то и ошибки, чтобы на них учиться. Если хочешь знать – лучше не раз ошибиться, хорошенько подумав, чем, не думая, ни разу не ошибиться.

– Да ведь узнать-то надо столько всякого! – нахмурился Мило.

– Это правда, – согласилась Поэзия. – Но важно не просто знать. А знать, зачем тебе эти знания и что с ними делать.

– Я об этом и говорю, – продолжал Мило, в то время как Тактик и замаявшийся жучило спали глубоким сном. – То, что я вроде бы уже знаю, мне кажется таким ненужным и бесполезным, что я не могу понять, зачем мне нужно это знать.

– До поры до времени ты этого и не поймешь, – сказала Принцесса Мудрости, понимающе глядя на озадаченного Мило, – но у всего, что мы познаем, есть некий смысл, и все, что мы делаем, хотя бы самую малость касается всех и каждого. Муха взмахнула крылышком, а ветер от этого взмаха разносится по всему миру; пылинка упала на землю, и планета стала чуть-чуть тяжелее; ты идешь, отталкиваясь от земли, но земля тоже отталкивается от тебя. Когда ты смеешься, твоя радость расходится, как крути по воде; если же ты в горе, никто в целом мире не может быть по-настоящему счастлив. То же самое и с познанием: ты узнал что-то новое, и весь мир стал богаче.

– И еще, – добавила Принцесса Поэзии, – многие места, которые тебе захочется увидеть, не отмечены на карте, а многие вещи, которые ты хотел бы узнать, глазу не видны и рукой до них не достать. Но придет день, и все они тебе непременно откроются – то, что ты узнаешь сегодня, откроет тебе удивительные тайны завтрашнего дня.

– Это я, кажется, понял, – ответил Мило, а тем временем в голове у него крутилось множество других вопросов. – Я хотел бы еще… – начал он было, но в этот момент…

В этот момент вдалеке что-то загремело, затрещало. Удары следовали один за другим, и замок содрогнулся, и все внутри него заходило ходуном. Это демоны там, внизу, на темной вершине, работая топорами, пилами и долотами, ожесточенно подрубали лестницу. И она обрушилась с оглушительным треском, насмерть перепутавшим Ляпсуса, который вскочил и спросонья увидел, что замок медленно взмывает ввысь, в небеса.

– Мы, с позволенья сказать, летим! – вскричал он, но это уже ни для кого не было новостью.

– Пожалуй, нам пора уходить, – сказала Поэзия.

Мудрость согласно кивнула.

– Но как же мы спустимся? – всхлипнул Ляпсус, глянув вниз. – Лестницы нет, а мы летим все быстрее!

– Однако время – еще быстрее! Секунды летят, минуты скачут, не так ли, Тактик? – обратился Мило к часовому псу.

– Это бывает! – рявкнул тот, вскакивая на ноги. – Я вас перенесу на землю!

– Всех? – не поверил Ляпсус. – Да разве ты сможешь?

– На один прыжок меня, пожалуй, должно хватить, – почесал в затылке пес. – Принцессы сядут мне на спину, Мило ухватится за хвост, а вы, сударь, хватайте его за пятки.

– А как же Воздушный Замок? – проворчал жучило, не вполне довольный предложением.

– Пусть он себе витает в облаках, – сказала Поэзия.

– И чем выше, тем лучше, – добавила Мудрость. – Каким бы прекрасным он ни был, он все-таки – тюрьма.

Тактик отошел на три шага для разбега и, разбежавшись, нырнул в окно вместе со всеми своими пассажирами. Начался долгий затяжной прыжок. Принцессы сидели на спине невозмутимо и царственно, Мило изо всех сил вцепился в собачий хвост, а Ляпсус позади болтался туда-сюда, как хвост бумажного змея. Они летели сквозь тьму вниз, к горам, к демонам, уже поджидавшим их.