Текст книги "Мило и волшебная будка"

Автор книги: Нортон Джастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Нортон Джастер
Мило и волшебная будка

Глава 1
Мило

Жил-был на свете Мило, мальчишка, который нигде не находил себе места. Причем не время от времени, а постоянно.

На уроках он мечтал о гулянье. Гуляя, скучал но урокам. Шел домой и думал: хорошо бы уже быть дома! Но и дома ему не сиделось. Всегда и всюду хотелось ему оказаться где-нибудь еще – там, где его нет. Но едва попав туда, сам же и удивлялся: для чего ему это понадобилось? А все дело в том, что его мало что занимало. И меньше всего именно то, чем как раз теперь нужно было бы заниматься.

Однажды по дороге из школы он сказал сам себе:

– Учеба – это пустая трата времени. Зачем учиться? Чтобы знать ответы на всякие дурацкие вопросы: что будет, если сложить две репки и разделить пополам, или – где находится Эфиопия, или – как пишется слово «солнце»?

Так он сказал самому себе, и поскольку никаких возражений не последовало, поневоле согласился: учеба и вправду самая пустая трата времени.

И покуда он эдак мчался вскачь и вперегонки со своими коротенькими мыслишками (ведь и они, как и он сам, никогда ни на чем не задерживались, зато всюду хотели попасть немедленно), в его глазах весь этот огромный мир – подумать только! – становился совсем малюсеньким и пустым.

– Хуже всего, – уныло продолжал Мило, – что делать тут нечего, и пойти некуда, и смотреть совершенно не на что.

Этот печальный вывод он завершил таким тяжелым вздохом, что воробей, чирикавший на тротуаре, испугался и со всех крыльев припустился домой, к своим птенчикам.

Сам же Мило со всех ног припустился по улице и, нигде не останавливаясь и ничего не замечая – ни домов, ни витрин, – в два счета добежал до дому. Вот он нырнул в подъезд – вот запрыгнул в лифт (первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой) – выскочил – отпер дверь квартиры – влетел – и устало плюхнулся в кресло.

– А впереди еще целых полдня! – промямлил он, со скукой оглядев свою комнату:

книжки, читать которые – тощища смертная,

инструменты, которыми он так и не научился работать,

электрический автомобильчик, на котором он не катался вот уже сколько месяцев – а может быть, лет?

и множество прочих игр и игрушек, мячей и шаров, а также мечей и пистолетов —

все это было разбросано по полу.

И вдруг взгляд его наткнулся на нечто– оно стояло у стены рядом с проигрывателем, – нечто, чего раньше здесь не было.

Откуда оно взялось, такое большое и такое странное? Не то чтобы квадратное, но и не вовсе круглое.

Мило повидал немало всякого, но такой большущей коробки еще не встречал. Спереди к ней был прикреплен ярко-синий конверт с надписью в графе кому.

«МИЛО, У КОТОРОГО УЙМА ВРЕМЕНИ».

Если вам случалось получать подобные посылки-сюрпризы, вам ничего не стоит представить себе, как он удивился и разволновался; если же вы до сих пор ничего такого не получали, то мотайте на ус, потому что еще получите.

«Ко дню рождения? – гадал Мило. – Но день рожденья у меня вроде бы не сегодня. И до Рождества еще далеко. За хорошее поведение? Но ведь вел я себя не очень-то, а уж если совсем честно, то просто плохо. (Это он и сам признавал.) А внутри наверняка какая-нибудь скучная дрянь. Отослать бы ее обратно, да кто же знает, откуда она пришла».

Так он размышлял некоторое время, а затем вскрыл конверт – есть же, в конце концов, правила приличия.

«САМАЯ НАСТОЯЩАЯ БУДКА ДЛЯ СБОРА ДОРОЖНОЙ ПОШЛИНЫ»,

– было начертано сверху, а ниже следовало:

«ЛЕГКО СОБИРАЕТСЯ В ДОМАШНИХ УСЛОВИЯХ. ПРЕДНАЗНАЧЕНА ДЛЯ ТЕХ, КТО НИКОГДА НЕ ЕЗДИЛ ТУДА».

«Куда это туда?» – подумал Мило и стал читать дальше:

«В КОМПЛЕКТ ПОСТАВКИ ВХОДИТ:

Будка для сбора дорожной пошлины 1 (одна)

Распаковать согласно приложенной инструкции

Предупредительные знаки 3 (три)

Используются для предупреждения

Монеты 2 (две)

Использовать для уплаты пошлины

Дорожная карта 1 (одна)

Прекрасная карта местности, с изображением естественных и искусственных

объектов, составленная по новейшим уточненным данным

Свод Законов и Правил Дорожного Движения (СЗиПДД) 1 (один)

Принять к неукоснительному исполнению»

А внизу мелкими буковками было приписано:

«Гарантии не предусмотрены. Недовольным потребителям возмещается потраченное впустую время».

Следуя указаниям инструкции – тут вскрой, там вытяни и отогни, – Мило удалось распаковать и установить будку. Он приладил на место окошки и ящик для сбора денег, а сверху нахлобучил крышу с козырьками на две стороны. Путешествуя с родителями, он не раз видел такие будки на платных дорогах. Только эта была, конечно, поменьше и почему-то фиолетовая.

«Дурацкий подарок, – думал он. – Вот если бы к будке приложили дорогу – тогда бы да! А так – совсем бесполезная вещь».

И все-таки, как-то само собой, ему захотелось поиграть с будкой, и он расставил перед ней три предупредительных знака с надписями: «ВНИМАНИЕ! ПЛАТНАЯ ДОРОГА!», «ПОЖАЛУЙСТА, ПРИГОТОВЬТЕ ДЕНЬГИ!» и «УКАЖИТЕ, КУДА ВЫ ЕДЕТЕ!» – после чего развернул карту.

Карта и вправду оказалась великолепная, красочная, с обозначением главных шоссе, рек и морей, городов и городишек, гор и долин, перекрестков и объездных дорог, а также всяческих достопримечательностей – рукотворных и природных.

Только вот беда, Мило слыхом не слыхивал ни об одном из этих мест, да и сами названия звучали как-то непривычно.

«Похоже, эта страна не взаправдашняя, – решил он, разглядывая карту. – Ну и что? Мне-то какое дело?» И, зажмурившись, наугад ткнул пальцем.

– «Словаренция», – по слогам прочитал Мило название, в которое уткнулся палец. – Словаренция так Словаренция – какая разница?

Он подошел к автомобильчику, стер с него пыль, затем, прихватив карту и Свод Законов (СЗиПДД), уселся за руль – не все ли равно, чем заниматься, если больше заняться нечем, – и медленно подрулил к будке. Бросив монетку в прорезь ящика, он покатил дальше. В голове у него мелькнуло:

«Вот будет хорошо, если игра получится, а то опять придется целых полдня скучать».

Глава 2
Скукотища после Ожиданья

Машина мчалась по незнакомому загородному шоссе. Мило оглянулся – позади уже не было ни фиолетовой будки, ни его комнаты, ни даже дома. Начиналось все понарошку, а продолжилось по-настоящему.

– Ну и ну! – удивился он (и вы, наверное, тоже). – Я-то думал, что это игра, а выходит, взаправду. Вот оно, шоссе, и я по нему никогда не ездил, и ведет оно в город, о котором я ничего не знаю, а все из-за этой фиолетовой будки, которая появилась неизвестно откуда. Зато какая погода!.. – Погода для загородной прогулки определенно была подходящая, и Мило приободрился, потому что среди неизвестного нашлось хоть что-то определенное.

Солнце сияло, небо синело, а таких ярких и сочных красок Мило в жизни не видывал. Цветы сверкали, как лакированные, высокие деревья вдоль обочины мерцали серебристой зеленью.

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОЖИДАНЬЕ»,

– гласила четкая вывеска на маленьком домишке чуть в стороне от дороги. —

«РАССКАЖЕМ, ПРЕДСКАЖЕМ, ПОДСКАЖЕМ – ВСЕ ДЛЯ ВАС! ПОДРУЛИВАЙТЕ И СИГНАЛЬТЕ!»

Едва прозвучал гудок, из дома выскочил человечек в длинном-предлинном пальто. Он мчался к машине, отчаянно тараторя на бегу, при этом ухитряясь повторять некоторые слова по нескольку раз.

– Добро, добро, добро, добро пожаловать, пожаловать в наше Ожиданье, в наше Ожиданье. Ах, давненько, давненько, давненько к нам никто, к нам никто не заглядывал, не заглядывал, не заглядывал. Вот нежданная радость-то, радость! Я, Либотак, Либоэтак, либо попросту Либо, к вашим услугам.

– Вы не скажете, эта дорога ведет в Словаренцию, так? – спросил Мило, несколько озадаченный столь бурным приветствием.

– И так, и этак, и так, и этак, – опять затараторил Либотак, – однако дорога должна привести в Словаренцию, если она вообще ведет в Словаренцию, либо куда-нибудь еще, если она ведет куда-нибудь еще, потому что всякая дорога либо так, либо этак, а куда-нибудь да приводит. Однако лучше поговорим о погоде. Итак: что нам предстоит – либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет?

Сбитый с толку Мило начал было:

– Послушайте, Либотак… Либоэтак… одним словом…

Однако Либо перебил его:

– Вот и правильно! Главное, чтобы погода была, а какая – либо такая, либо этакая – это не важно. Впрочем, никогда не мешает знать, откуда ветер дует, – добавил он и выпустил в небо с дюжину воздушных шаров. Они разлетались во все стороны, а Либоэтак, довольный своей шуткой, следил за ними и посмеивался.

Мило, однако, было не до смеха – слишком странным казался ему человечек.

– Скажите, а что это за место такое – Ожиданье?

– Вот вопрос так вопрос! Всем вопросам вопрос! В Ожиданье попадает всякий, кто желает попасть куда-либо. Ну а мое дело – либо так, либо этак выпроваживать засидевшихся в Ожиданье. Уж такое у меня дело, хотя многим оно и не нравится. Чем еще я могу помочь?

И, не дожидаясь ответа, он вбежал в дом и тут же вернулся – уже в другом пальто и с зонтиком.

– Ну и ладно, – проворчал Мило, – я поеду своей дорогой. Как-нибудь да найду.

Он вовсе не был в этом уверен, но все-таки решил двигаться дальше. Так или иначе, а должен же ему встретиться кто-нибудь потолковее этого чудного Либотака, от которого толку не добьешься, потому что все его ответы можно толковать и так, и этак, и шиворот-навыворот.

– Вот и прекрасно, прекрасно, прекрасно! – вскричал Либо. – Либо свой, либо не свой, но какой-нибудь путь да отыщется. И если сверх всякого ожидания это окажутся мои пути – я потерял их много лет тому назад, – попрошу вернуть их мне. Надо думать, они за это время основательно поржавели. Кстати, о погоде: мы, помнится, о ней говорили… – С этими словами он раскрыл зонтик и направился к Мило. – Я рад, рад, рад, что ты сам сделал выбор. Потому что сам я терпеть не могу этого «либо – либо»: либо хорошее, либо плохое, либо верх, либо низ, либо дождик, либо снег, либо вёдро… Я всегда ожидаю всего, и поэтому для меня не бывает ничего неожиданного. А теперь в путь, в путь, в путь! Прощай! Прощай! Про… – Ужасный удар грома заглушил его последнее «прощай». Мило вырулил на залитую солнцем автостраду и оглянулся – Либотак стоял под зонтиком, и на него (и только на него) ливмя лил дождь – ливень, как из ведра.

Дорога пошла под уклон. Впереди до самого горизонта простиралась зеленая равнина. Автомобильчик разогнался, покатился, жать на газ почти не приходилось – скорость без того была приличная. Мило ехал и радовался, что он снова в пути.

«Ожиданье – хорошее место, – думал он, – можно было бы там побыть подольше, но целый день болтать с этим чудаком – нет уж, спасибо. Таких странных людей и на свете-то не бывает!»

Так он думал, даже не подозревая, скольких не менее странных ему еще предстоит встретить.

Шоссе было ровное и пустынное. Мило расслабился и почти не следил за дорогой. Вскоре он вовсе перестал что-либо замечать и потому прозевал дорожный знак на развилке. Тот указывал налево, а Мило свернул направо, на какую-то не ту дорогу.

Едва он съехал с автострады, все сразу изменилось – небо нахмурилось, воздух застыл, все притихло, поблекло и посерело. Птицы еще пели, но песни их были унылы, а дорога стала уже и без конца петляла.

Миля за милей,

миля за милей,

миля за милей оставались позади,

а машина все замедляла и замедляла ход и уже еле ворочала колесами.

– Так я, пожалуй, никуда не доеду, – зевнул Мило, его одолевали сон и скука. – Может, я не туда свернул?

Миля за милей,

миля за милей,

миля за милей,

и вот уже все вокруг совсем выцвело и стало совершенно серое.

В конце концов машина остановилась, и Мило, как ни старался, не смог заставить ее двинуться с места.

– Куда это я попал?

– Ску-ко-ти-ща, – глухо, словно издалека, донесся ответ.

Мило огляделся. Никого. Тишина и покой несусветные.

– Ага… это… Ску… ку… котища, – донесся другой голос, как будто сквозь зевоту, но никого не было видно.

– ЧТО ЕЩЕ ЗА СКУКОТИЩА ТАКАЯ? – прокричал Мило, решив на этот раз засечь, откуда прозвучит ответ.

– Скукотища, мой юный друг, – это такое место, где никогда ничего не происходит и не меняется.

Мило вздрогнул от неожиданности – голос прозвучал прямо над ухом и принадлежал малюсенькому существу. Оно сидело у Мило на плече и было почти невидимо на фоне рубашки, потому что было одного с ней цвета.

– Позвольте представиться, – продолжало существо, – мы – здешние обитатели, ротозеи. К вашим услугам.

Мило еще раз огляделся и обнаружил великое множество этих ротозеев – они сидели на машине, стояли на дороге, даже деревья и кусты сплошь были облеплены ротозеями. Только разглядеть их было непросто: ротозеи принимали цвет того места, к которому прилеплялись. И все они были на одно лицо (если не считать окраски), а некоторые даже походили на других больше, чем на самих себя.

– Рад познакомиться, – сказал Мило, хотя особой радости не испытывал. – Я, кажется, не туда заехал. Думаю, вам ничего не стоит помочь мне выбраться отсюда.

– Не говори «думаю», – ответил ротозей, что сидел у Мило на мыске ботинка, потому что тот, что сидел на плече, задремал. – По закону не положено. – Он зевнул и тут же завалился спать.

– В Скукотище думать запрещается, – продолжил третий, засыпая на ходу.

Так они поддерживали разговор: один, сказав что-нибудь, засыпал, но его слова тут же подхватывал следующий, и беседа текла почти плавно.

– Разве у тебя нет СЗиПДД? Посмотрел бы в указ за номером сто семьдесят пять тысяч триста восемьдесят девять «Ж».

Мило достал из кармана Свод Законов и Правил, нашел нужную страницу и прочел:

« Указ № 175389-Ж:

На всей территории Скукотищи совершенно запрещено, недопустимо и неприлично: думать, обдумывать, мыслить, раз(по)мышлять, доходить своим умом, судить, приходить к заключению; полагать, делать выводы, ожидать; намереваться, хотеть; заботиться, печься. Всякое нарушение данного постановления карается по всей строгости закона».

– Вот нелепость! – возмутился Мило. – Все так или этак думают.

– Нет! Нет! – закричали ротозеи. – Только не мы!

– Да и ты, между прочим, тоже, – сказал желто-серый, сидевший на желто-сером нарциссе, – небось забыл думать и ни на что не обращал внимания, вот и оказался здесь. Такие частенько застревают в Скукотище. – Он свалился с цветка и захрапел в травке.

Глядя на него, Мило не мог не рассмеяться, хоть это и не очень-то вежливо.

– А ну, прекрати немедленно! – вскричало клетчатое существо, прилепившееся к его штанине. – Смеяться не положено. Разве у тебя нет СЗиПДД? Указ за номером пятьсот семьдесят четыре тысячи триста восемьдесят один «Ю».

Вновь открыв книгу, Мило прочел:

«На территории Скукотищи смех возбраняется. Улыбаться дозволено только в четверг после дождичка. Нарушители привлекаются к ответственности».

– Ладно, – сказал Мило. – Смеяться вам нельзя, думать тоже – чем же вы тут занимаетесь?

– Да кое-чем, только чтобы ничем, и вообще всем, лишь бы чего не вышло, – объяснил следующий. – У нас уйма дел и очень плотный распорядок дня:

в 8 – подъем и утренняя зевота,

с 8 до 9 – витание в облаках,

с 9 до 9:30 – первый утренний мертвый час,

с 9:30 до 10:30 – безделье и ничегонеделанье,

с 10:30 до 11:30 – второй утренний мертвый час,

с 11:00 до 12:00 – ожидание полдника,

с 13:00 до 14:00 – зевание по сторонам и подсчет ворон,

с 14:00 до 14:30 – первый полуденный мертвый час,

с 14:30 до 15:30 – откладыванье на завтра того, что можно сделать сегодня,

с 15:30 до 16:00 – второй полуденный мертвый час,

с 16:00 до 17:00 – предобеденное лежание на диване и плевание в потолок,

с 18:00 до 19:00 – битье баклуш,

с 19:00 до 20:00 – вечерний мертвый час,

а потом до отбоя в 21:00 – свободное время, которое мы убиваем.

– Сам видишь, полениться да полодырничать, посачковать да резину потянуть, стенку подпереть да в носу поковырять – даже на это у нас времени не хватает, а если еще отвлекаться на думанье и смех, мы вообще не успеем чего-нибудь не сделать.

– Вы хотите сказать: «что-нибудь сделать», – поправил Мило.

– Да нет же! – сердито воскликнул кто-то. – Нам обязательно нужно что-нибудь именно не сделать! А ты нам только мешаешь.

– Видите ли, – примирительно продолжил кто-то еще, – ежедневно соблюдать такой жесткий распорядок ротозейства – очень трудно и утомительно. Поэтому раз в неделю у нас бывает выходной, когда мы не делаем все, что хотим. Сегодня как раз такой день. Давайте проведем его вместе!

«Почему бы и нет, – подумал Мило. – Дело привычное».

– А скажите-ка, – он зевнул, почти уже засыпая, – здесь что, все-все занимаются тем, что делают ничего?

– Все! Все! – ответили разом два ротозея. – Кроме… – и голоса их задрожали, – кроме ужасного часового. Он тут бродит, вынюхивает, не тратит ли кто время попусту. Очень неприятный тип.

– Часовой? А он кто?.. – начал было Мило, но его перебили испуганные вопли:

– ЧАСОВОЙ! ЧАСОВОЙ!

– ЛЕГОК НА ПОМИНЕ!

– ВОН ОН!

– ПРОСЫПАЙСЯ КТО МОЖЕТ!

– СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ!

Ротозеи с криком разбегались во все стороны и исчезали, а по дороге, вздымая пыль и захлебываясь лаем, мчался пес.

– Р-Р-Р-Г-Р-Я-Ф! – рявкнул пес, всеми четырьмя лапами затормозив перед автомобильчиком. Бока у него ходили ходуном, он громко пыхтел.

Мило вытаращил глаза. Перед ним стоял большущий барбос: голова, хвост и лапы – самые обыкновенные, собачьи, зато вместо туловища – часы, а точнее – будильник, и будильник этот тикал.

– Чего это ты тут делаешь? – прорычал часовой пес.

– Да ничего, просто убиваю время. – Мило развел руками. – Видишь ли…

– Что? – взревел пес так, что даже будильник сорвался в звон. – Ты УБИВАЕШЬ ВРЕМЯ? Тратить, транжирить, терять – это ужасно, а уж убивать… – И он содрогнулся от отвращения. – И все же, – продолжил пес, – как ты попал в Скукотищу? Куда ты направлялся?

– Я хотел добраться до Словаренции, а тут почему-то застрял. Может, ты мне поможешь?

– Я? Тебе? Сам себе помогай, – пролаял пес, выключая звонок будильника задней левой лапой. – Надеюсь, ты еще помнишь, как тут очутился?

– Ну, кажется, я только на минутку зазевался и не подумал…

– НА ЦЕЛУЮ МИНУТУ! – вскричал пес, и будильник снова затрезвонил. – Стало быть, тебе немедленно нужно кое-что сделать. Ты понял – что именно?

– Не совсем, но сейчас пойму, – проговорил Мило, чувствуя себя ужасно глупо.

– СЕЙ ЧАС? Да ведь это ЦЕЛЫЙ ЧАС, – возмутился пес, теряя терпение. – Сам подумай, если ты заехал сюда не подумав – значит, надо думать, что ты выберешься отсюда, как только соберешься с мыслями и начнешь думать. – С этими словами он запрыгнул в автомобильчик. – Ты не против? Ужасно люблю кататься!

Мило изо всех сил начал собираться с мыслями (с непривычки это было непросто). Он стал думать о водоплавающих птицах и летающих рыбах. Он стал думать о вчерашнем завтраке и завтрашнем обеде. Он стал думать о словах, начинающихся с буквы «О», и числах, кончающихся цифрой «0». Так ему удалось чуть-чуть собраться с мыслями, и наконец колеса автомобильчика потихоньку завертелись.

– Едем! Едем! – обрадовался Мило.

– Давай, давай, думай, думай! – проворчал часовой пес.

Мысли в голове Мило вертелись все быстрее и быстрее, колеса автомобильчика тоже. Вот уже они выкатили на автостраду – Скукотища осталась позади. Краскам вернулась прежняя свежесть, дорога летела вперед, а Мило продолжал размышлять обо всем на свете: о том, как много всяких развилок и поворотов, и как легко свернуть не туда, и как приятно ехать прямо, но больше всего о том, сколького можно достичь одной только силой мысли. А пес сидел откинувшись на спинку сиденья, держал нос по ветру и бдительно тикал.

Глава 3
Добро пожаловать в Словаренцию

Так они и ехали.

– Ты, того, не серчай на меня, – проговорил пес спустя какое-то время. – Я тебе, конечно, нагрубил. Но, сам понимаешь, мне по службе положено – порода у нас такая.

Мило, довольный тем, что выбрался из Скукотищи, ответил, что вовсе не сердится, а, наоборот, весьма благодарен часовому за помощь.

– Вот и чудненько! – воскликнул тот. – Я ужас как рад. Давай дружить. Меня зовут Такт ик – ударение на втором слоге.

– Странно, – заметил Мило. – Почему не Тиктак? Ведь будильник твой тикает так «тик-так, тик-так».

– Не надо, – тяжело вздохнул пес, – не береди мне душу, – и на глаза у него навернулись слезы.

– Я вовсе и не думал бередить тебе душу, – поспешил оправдаться Мило. Он и вправду не собирался этого делать, потому что понятия не имел, как это делается.

– Так и быть, – вздохнул пес, взяв себя в лапы, – я поведаю тебе эту давнюю и очень грустную историю.

Вот что он рассказал:

– Когда у папы с мамой родился мой старший брат, они так обрадовались, что недолго думая нарекли его Тиктаком. Потому что были уверены, что часы у их первенца будут тикать как положено: «тик-так». Но когда они впервые завели щенячий будильник, он – вот ужас-то! – начал тикать не так, а наоборот: «так-тик, так-тик». Тут родители побежали в мэрию, чтобы изменить имя, да поздно – его уже вписали в книги, а что писано пером, сам знаешь, зубами не выгрызешь. Потом родился я, и родители решили не повторять ошибки – нарекли меня Тактиком. Они-то думали, что все их щенки будут тикать одинаково. Остальное понятно: моего брата зовут Тиктаком, хотя он так-тикает, а меня кличут Тактиком, хотя я тик-такаю. Вот ведь как! И носить нам не свои имена по гроб жизни! А папа с мамой так огорчились, что решили больше щенков не заводить и посвятили себя бездомным и голодным.

Тактик горестно взвыл, и Мило решил сменить тему.

– А почему ты решил стать часовым, а не сторожевым? – спросил он.

– Ну, это просто, – отвечал тот, утирая слезы лапой. – Это у нас наследственное. Почитай, с начала времен в нашем роду все были при часах и служили часовыми. А началось это вот как, – продолжил он, приободрившись. – Когда-то, давным-давно, было такое время, когда времени еще не было, и было это, между прочим, ужасно неудобно, потому как никто не знал наверняка, завтракать пора или обедать, и все всегда опаздывали на поезд. Пришлось людям выдумать время, чтобы каждый день все шло заведенным порядком и всякий день знал свое место. Когда же люди расчислили все время, какое у них появилось, то получили целых шестьдесят секунд в каждой минуте, целых шестьдесят минут в каждом часе, целых двадцать четыре часа в каждых сутках и целых триста шестьдесят пять суток в каждом году. Вот тут-то им втемяшилось в головы, будто времени у них – завались. «Чего его беречь? И так девать некуда!» – решили все как один, и настали времена хуже прежнего безвременья. Они бросали время на ветер и почти все потратили попусту или отдали задарма. Вот после этого нам и было поручено стеречь время, чтобы никто не транжирил его почем зря. – Тактик гордо выпятил грудь. – Дело, конечно, нелегкое, но благородное! Ибо… – Тут он вскочил на сиденье, поставил одну заднюю лапу на лобовое стекло, а обе передних воздел к небу и возгласил: – Ибо сказано: время дороже всего, дороже всех сокровищ на свете. Оно уходит, оно истекает, человеку за ним не угнаться, и…

В этот момент автомобильчик подпрыгнул на выбоине, Тактик рухнул на сиденье, и будильник снова затрезвонил как оглашенный.

– Ты не ушибся? – спросил Мило.

– Уф, – выдохнул Тактик, – прости, я малость увлекся. Но только ради тебя – чтобы понятней было.

И дальше всю дорогу часовой пес толковал о важности времени, призывая в свидетели то древних мудрецов, то древних поэтов, и при этом так размахивал всеми четырьмя лапами, что в любой момент мог на всем ходу вывалиться из машины.

Но вот в лучах солнца уже засверкали башни и вымпелы Словаренции, автомобильчик подкатил к высокой городской стене и затормозил перед воротами.

– Х-Р-Р-ТЬФУ! – Привратник прочистил горло, да погромче, чтобы привлечь к себе внимание. – Вы прибыли в Словаренцию, в благословенное королевство, счастливо расположенное в предгорьях Неразберихи и нежно овеваемое ласковыми бризами с Моря Знаний. Сегодня, согласно королевскому указу, день рыночный. Что вы будете, продавать или покупать?

– Как это? – не понял Мило.

– Или вы покупаете, или вы продаете, или продаете, или покупаете, – нетерпеливо повторил привратник.

– Ну, мы… – замялся Мило.

– Стало быть, определенной цели у вас нет, – перебил его привратник. – В таком случае вы должны предъявить либо повод, либо причину. Есть у вас таковые?

Мило помотал головой.

– Плохо ваше дело, очень плохо. – Привратник тоже помотал головой. – Без этого проезд вам закрыт. – Он задумался на мгновение, потом воскликнул: – Погодите, погодите, может быть, у меня среди старой рухляди что-нибудь да найдется!

Он выволок из сторожки чемодан и сосредоточенно начал рыться в нем, бормоча себе под нос:

– Не то… Не то… Не то… Это не годится… Нет… А это?.. Это будет в самый раз! – вскричал он победно, вытащив маленький жетон на цепочке.

На жетоне после того, как с него была стерта пыль, обнаружилась надпись:

«А ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?»

– Вот вам повод для чего угодно. Несколько поношенный, но вполне еще годящийся. – Сказав это, привратник повесил жетон на шею Мило, потом распахнул тяжелые железные створки ворот и, низко поклонившись, махнул рукой, мол, проезжайте.

«Интересно, что тут за рынок?» – успел подумать Мило, въезжая в город, и ответ пришел тотчас – автомобильчик выкатился на широкую площадь, сплошь уставленную рядами ларьков, доверху заваленных товарами и украшенных разноцветными флажками. Поверх всего был натянут большой транспарант:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА РЫНОК СЛОВ».

А к ним – рысцой через всю площадь – уже поспешали пятеро джентльменов, разодетых в пух и в прах, в шелк и в бархат, и на шляпах у них – плюмажи, и на башмаках у них – пряжки, и все пятеро выстроились в ряд перед автомобильчиком, разом отерли пять лбов, прочистили пять горл, развернули пять свитков и заговорили по очереди:

– Здравия желаем!

– Наше почтенье!

– Добрый день!

– Приветик!

– Здор ово!

Мило кивнул им, и они продолжили читать по свиткам:

– От имени Азбукиана Достословного…

– Короля Словаренции…

– Самодержца буквального…

– Императора существительного, прилагательного и прочая…

– Добро пожаловать к нам в королевство…

– Царство…

– Государство…

– Страну…

– Империю…

– Княжество…

– Герцогство…

– Землю…

– Территорию…

– А разве все это не одно и то же? – изумился Мило.

– Верно…

– Правильно…

– Точно…

– Так оно и есть… – ответили они в очередь и добавили хором: – Именно так!

– В таком случае, – спросил Мило, – зачем вы повторяете одно и то же разными словами – разве не проще сказать одним словом? И смысла было бы больше.

– Чушь!

– Галиматья!

– Бред!

– Ересь!

– Чепуха! – Последнее слово они выкрикнули хором и продолжили:

– Какое нам дело до смысла? Это нас не касается, – проворчал первый.

– Кроме того, – пояснил второй, – одно слово ничуть не хуже другого – так почему бы не использовать все разом?

– И не надо выбирать наилучшее, – добавил третий.

– Потому что одно – хорошо, а десять – в десять раз лучше, – грустно вздохнул четвертый.

– Судя по всему, вы не знаете, кто мы такие, – усмехнулся пятый.

И они представились в том же порядке:

– Граф Орфографии.

– Казначей Значений.

– Премьер Пример.

– Полковник Толковник.

– Фон-Барон Фонетик.

Мило кивнул, но Тактик тихо заворчал, и тогда Полковник растолковал:

– Мы – тайные советники короля, в некотором смысле его кабинет.

– Кабинет, – подхватил Казначей, – имеет следующие значения: первое – комната для уединенных письменных занятий, рабочая комната; второе – шкаф с выдвижными ящиками, застекленный шкафчик, горка, бюро или секретер, письменный стол со шкафами, ящиками и пр.; третье – совет министров, правительство.

– Из чего следует, – Полковник кивком головы поблагодарил Казначея, – что Словаренция есть прародина всех слов, и отсюда, из наших садов и огородов, они расходятся по всему свету.

– Разве слова растут в огородах? – робко удивился Мило.

– Где же им еще расти, кроме садов и огородов, – обиделся Казначей. – Мы же не говорим о дикорастущих!

Вокруг тут же столпились зеваки, чтобы поглазеть на пришельца, который даже не знает, откуда берутся слова.

– Честно говоря, – признался Мило, еще больше оробев, – я даже не подозревал, что слова вообще где-то растут.

– Но ведь деньги-то во саду ли, в огороде не родятся, правда? – ехидно заметил Фон-Барон.

– Правда. Это всем известно, – согласился Мило.

– Однако должно же там что-то расти. Почему бы в таком случае там не расти словам? – победно воскликнул Премьер.

Зеваки громко одобрили мудрый вывод Премьера и разошлись по своим делам.

– Посему, – продолжил Премьер, – единожды в неделю, согласно королевскому указу, на этой площади работает Рынок Слов. На него стекаются люди со всего света, чтобы пополнить запас слов, если им его не хватает, или продать излишки, которые им не нужны.

– А наше дело, – сказал Казначей, – наблюдать, чтобы на Рынке торговали словами д олжными, поскольку не д олжно торговать словами, не имеющими значения или вовсе не существующими.

– Например, – подхватил Премьер, – вам продали слово грбдск – попробуйте-ка его пристроить к делу!

«Да уж, заковыристое словечко», – подумал Мило, которому и без этого надоели всякие громоздкие слова, значения которых он не знал.

– Однако мы слов не выбираем, – продолжил Полковник, когда они направились к торговым рядам, – нам годится всякое, лишь бы оно значило все, что ему угодно значить. Нам все равно – умное оно или безумное.

– Ложное или сложное, – подхватил Казначей.

– Избранное или бранное, – продолжил Премьер.

– Ну, это проще простого, – ради вежливости вставил Мило.

– Чего там, – воскликнул Фон-Барон, – рылом в грязь мы… – но не успел сказать «не ударим», как споткнулся и ударился лицом в грязь.

– Зачем же так грубо? – пожурил его Граф.

– Я всего лишь сказал… – начал Фон-Барон, потирая ушибленный нос.

– Мы слышали, что вы сказали, – перебил его Премьер. – В следующий раз попрошу выбирать выражения.

И четверо захохотали, глядя, как пятый отирается от грязи.

– В другой раз, – посоветовал Казначей, – будьте внимательней, убедитесь, что ваши слова значат именно то, что вам нужно. Однако мы уже опаздываем – нам еще надо успеть переодеться к королевскому пиру.

– Там мы, надеюсь, встретимся, – бросил Граф, обратившись к Мило, и, прежде чем тот успел ответить, все пятеро пустились через площадь все той же рысцой.

– Походите по Рынку! – обернувшись, крикнул Фон-Барон.

– Рынок, – подхватил Полковник, – площадь в городах и селах для торговли съестными и другими припасами на воле (на воздухе), место съезда и сходки продавцов и покупателей по назначенным дням; торг, торжище, базар…

И пятеро джентльменов растворились в толпе.

– Никогда не думал, что в словах можно так запутаться, – сказал Мило, почесывая пса за ухом.

– Во многих словах мало толку, – ответил Тактик, и Мило решил, что это самое разумное из всего, что он слышал сегодня.