Текст книги "Мило и волшебная будка"

Автор книги: Нортон Джастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 6
Не такая страшная история

– Когда-то, давным-давно, земля эта была пустынной и дикой. Скалистые горы защищали ее от лютых ветров, но бесплодные долы ее были безлюдны. Прозябали в них растения худосочные и корявые, и плоды их были горите полыни. Где не пустошь, там пустыня, где не пустыня, там голые скалы – такова была эта земля. И в холмах ее обретались лишь исчадья тьмы. Злые чудища властвовали ею от гор до самого моря. Имя же ей было Пустопорожня.

И вот, однажды из-за Моря Знаний к берегам Пустопорожни пришел корабль. А плыл на том корабле юный королевич. Он странствовал по миру в поисках своей доли. И вот, во имя истины и добра предъявил он права на эту землю и вознамерился обозреть свои новые владения. Разъярились чудовища, демоны и великаны, ополчились на пришельца, желая изгнать его. И была такая битва, что земля содрогалась; а когда кончилась битва, оказался у королевича лишь малый клочок земли у самого моря.

– Построю здесь город, – сказал он и построил город.

И вскоре на многих кораблях сюда прибыли поселенцы-первопроходцы осваивать новые земли. Город вырос, расширился. Что ни день подвергался он нападениям и набегам, но уже никакие силы не могли сокрушить его. Вскоре он распространился так, что стал уже не город, а целое королевство. И нарекли его – Разум.

Однако за стенами его по-прежнему простирались края враждебные. И поклялся новый король покорить их, ибо они по праву принадлежали ему. Каждой весною выводил он в поход свои рати, осенью возвращался; с каждым годом умножались владенья и богатство Разума. И женился король, и родились у него два сына прекрасных, коим он передал все познанья свои, дабы правили они разумно, когда придет им пора.

Возмужали сыны, призвал их к себе король и сказал:

– Стал я стар водить рати на брани. Настало время вам продолжить мое дело. Должны вы воздвигнуть в дикой Пустопорожне новые города, дабы владенья Разума расширялись.

И было так. Один пошел на юг, в предгорья Неразберихи, и основал там Словаренцию, город слов. Другой же пошел на север, к Темным Горам Невежества, и там воздвиг Числовенцию, город чисел. Оба города благоденствовали, а исчадия тьмы отступали все дальше и дальше. Города и селения стали строиться всюду, а чудовища сохранились только в самых далеких и глухих окраинах – там сидели они, готовые изничтожить всякого, кто осмелится приблизиться или проникнуть в их пределы.

Братья преуспевали, только шли они врозь, ибо по природе своей были оба слишком мнительны и самолюбивы. Каждый мечтал превзойти другого – ради этого они трудились не покладая рук, так что в недолгом времени их города своим размером и великолепием уже могли поспорить даже с самим Разумом.

«Все-таки слово превыше разума», – утверждал один про себя.

«Все-таки число превыше разума», – думал про себя другой.

И неприязнь их друг к другу усиливалась.

Однако, не ведая о вражде сыновей, старый король на закате своего правления был счастлив и дни свои проводил, гуляя под сенью королевских парков. Единственное, о чем сожалел он, что не было у него дочери, поскольку маленьких девочек он любил не меньше, чем маленьких мальчиков. И вот однажды, гуляя по саду, нашел он в беседке, увитой виноградными лозами, корзину с двумя крошечным младенцами – то были прекрасные златовласые девочки.

И возликовал король.

– Они ниспосланы скрасить мою старость! – воскликнул он и призвал королеву, министров, придворных и весь народ, чтобы все могли лицезреть их. – Одну мы наречем Поэзией, другую – Мудростью, – объявил он, и стали они Принцессой Сладчайшей Поэзии и Принцессой Высочайшей Мудрости и воспитывались во дворце.

В конце концов умер старый король, оставив королевство на двух сыновей-наследников, однако с условием, что будут они печься о благе двух юных принцесс. И один стал править на юге и нарекся королем Азбукианом, единодержцем Словаренции, а другой стал править на севере и нарекся Матемагиком, королем Числовенции; и, блюдя свою клятву, оба они заботились о принцессах, пребывавших по-прежнему в Разуме.

Братья любили принцесс за великую их красоту, и прекрасное обхождение, и за уменье улаживать всякое дело справедливо и благоразумно. И со всяким вопросом, с бедой, обидой или тяжбой приходили к ним люди со всех концов земли, да и сами братья – а распря между ними не затихала – прибегали нередко к их помощи в разрешении своих государственных споров. В одном были все согласны: «У Поэзии с Мудростью на все есть ответ!»

Шли годы, отдалялись братья друг от друга все больше, королевства же их возрастали богатством и мощью, и споры между ними улаживались все труднее. Лишь принцессы по-прежнему терпеливо и с любовью расставляли все по своим местам.

Но вот однажды распря между братьями перешла все границы. Король Азбукиан твердил, что слово несравненно важнее числа и, стало быть, его королевство несравненно выше; Матемагик же утверждал, что, наоборот, число несравненно важнее слова, а следовательно, именно его королевство превыше. Они спорили, и пререкались, и бранились, и кляли друг друга так, что едва не дошло у них до рукопашной. Тогда порешили они отдать этот вопрос на суд принцессам.

После многих дней всестороннего разбирательства, когда все доказательства были рассмотрены, все свидетели выслушаны, принцессы вынесли такое решение:

«Слово и число равно ценны, ибо они суть ут ок и основа ткани познания. Перечесть все песчинки в пустыне столь же важно, как дать имена всем звездам в поднебесье. Посему обоим королевствам следует жить в мире и согласье».

Все остались довольны таким приговором. Все, но только не братья.

– Какой прок от этих девиц, коль они не способны разрешить тяжбу хоть в чью-нибудь пользу? – в ярости ревели они, поскольку каждый почитал свои интересы важнее истины. – Мы изгоним их из королевства на веки вечные!

И вот изгнали они принцесс из дворца и заточили в дальнем Воздушном Замке. С той поры их никто не видел. Вот почему ныне в наших землях нет ни Поэзии, ни Мудрости.

– А что сталось с двумя королями? – спросил Мило.

– Изгнанье принцесс – последнее дело, решенное ими в обоюдном согласии, после чего они вовсе возненавидели друг друга. И хотя их королевства процветают по-прежнему, старый город Разум пришел в запустенье, и нет никого, кто расставил бы все по своим местам. Теперь вам должно быть ясно: доколе принцессы не возвратятся, дотоле и мне сидеть в темнице.

– Ничего, – сказал Мило, увидев, как опечалена старая Ведь, – мы пойдем и освободим их.

– Это совсем непросто – отвечала та. – До Воздушного Замка дорога долгая, а единственную лестницу, ведущую к нему, охраняют очень злые демоны и духи.

Тактик зарычал – одна только мысль о духах привела его в бешенство.

– Боюсь, мальчику, даже если при нем собака, такой подвиг не по силам, – продолжала она. – Ничего не поделаешь. Я уже тут обвыклась. А вам пора идти, иначе вы потратите целый день впустую.

– Ну да, как же! – вздохнул Мило. – Нам тут сидеть еще шесть миллионов лет, и с этим тоже ничего не поделаешь.

– Какая чепуха! – проворчала Ведь. – Не стоит принимать Блюстителя Буквы Закона всерьез. Буквоеду очень нравится сажать людей в тюрьму, однако ему все равно, сидят они в ней или нет. Достаточно только нажать на вон тот рычажок в стене, и вы свободны.

Мило нажал на рычажок, и распахнулась дверь, впустив в темницу луч солнца.

– До свиданья! Заходите в гости! – крикнула Ведь, когда они переступили порог. И дверь захлопнулась.

У Мило и Тактика в глазах потемнело от яркого света. Когда же зрение к ним вернулось, первое, что они увидели, были тайные королевские советники, все пятеро рысцой трусившие к ним.

– Ах вот вы где!

– Где вы пропадали?

– Мы вас обыскались.

– Королевский пир вот-вот начнется.

– Идемте, идемте скорей!

Мило поспешил за ними, они же так торопились и волновались, что совершенно запыхались.

– А как же мой автомобильчик? – спросил Мило.

– Пустяки, – отвечал Премьер.

– Утрясется, – сказал Казначей.

– Обойдется, – заметил Фон-Барон.

– Уладится, – заверил Граф.

– Ничего, – проворчал Полковник, – у нас есть транспорт.

– Повозка.

– Таратайка.

– Колымага.

– Карета.

– Машина.

– Телега.

– Колесница.

– Тачка.

Так они тараторили, выкрикивая слова по очереди и указывая на маленькую деревянную тележку.

«О господи, опять слова, слова, слова», – подумал Мило, а забравшись в тележку вместе с Тактиком и тайными советниками, спросил:

– Как же эта штука поедет? У нее же нет…

– Тише! – прошептал Премьер. – Она движется тишком.

– Молчок! – прошептал Фон-Барон. – Она движется молчком!

– Без разговоров! – прошептал Полковник. – Поедет без разговоров!

И правда, как только все замолчали, тележка покатилась по улицам и на удивление быстро довезла их до королевского дворца.

Глава 7
Королевский пир

– Сюда!

– За мной!

– Быстрей!

– Шире шаг!

– Поторапливайся! – выкрикивали советники, выпрыгивая из тележки и взбегая по широкой мраморной лестнице. Мило с Тактиком поспешали следом.

Выглядел дворец довольно странно: больше всего он походил на огромную книгу, поставленную стоймя, а парадный вход помещался как раз на той высоте, на какой обыкновенно печатают названье издательства.

Оказавшись внутри, советники припустились дальше через огромный, гулкий и сверкающий хрустальными люстрами холл. Их отражения припустились вместе с ними по стенам и потолку, покрытым зеркалами, а лакеи равнодушно кланялись равно и тем, и другим.

– Совсем опаздываем, – едва дыша, выдохнул Граф, когда они наконец добежали до высоких дверей пиршественной палаты.

Обширный зал уже был переполнен гостями, которые громко переговаривались и что-то обсуждали. Вдоль длинного стола, сервированного золотыми тарелками и льняными салфетками, стояли кресла, позади каждого – слуга, а во главе стола возвышался трон, драпированный алым сукном. На стене над троном красовался королевский герб, осененный двумя флагами Словаренции.

Среди гостей Мило заметил и тех, кого уже видел на Рынке. Хозяин буквенной палатки разглагольствовал перед собравшимися о глаголе; Ляпсус же с Пчелой-Наборщицей вели в углу жаркий спор ни о чем. Блюститель Буквы Закона бродил в толпе, угрюмо бормоча:

– Он виновен, она виновна, оно виновно, все они виновны! – А наткнувшись на Мило, явно обрадовался и мимоходом бросил: – Неужели шесть миллионов лет уже прошли? Надо же, как летит время!

Все заждались, всем не терпелось приступить к еде, поэтому все ужасно обрадовались, что наконец-то все в сборе.

– Весьма похвально, старина, что ты не преминул прийти, – сказал Ляпсус, сердечно пожимая руку Мило. – Ты у нас гость почетный, стало быть, тебе и карты в руки, тебе и меню заказывать.

– Кого заказывать? – не понял Мило.

– Угощение, – буркнул жук.

А Пчела запричитала:

– Скорее! Я просто – пэ-рэ-о-сэ-тэ-о умираю с голоду!

Пока Мило соображал, что бы все это значило, оглушительно, и при этом страшно фальшивя, грянули трубы, а Паж Метранпаж ростом аж с метр объявил затрепетавшим гостям:

«КОРОЛЬ АЗБУКИАН ДОСТОСЛОВНЫЙ!»

Король явился в дверях, прошествовал к столу и, уместив свое грузное гузно на сиденье трона, капризно закричал:

– А ну-ка, быстро рассаживайтесь! Все по местам!

Такого огромного, такого пузатого, такого больше– и востроглазого, такого длинно-длиннобородого человека Мило еще не встречал. Борода у него была по пояс, на мизинце левой руки сверкал серебряный перстень с печаткой, на макушке – маленькая корона, а все его одеянье сплошь было шито буквами алфавита.

– Это еще кто? – молвил король, сверля взглядом Мило и Тактика, которые не могли найти себе места.

– С вашего позволения, – сказал Мило, – я – Мило, а это – Тактик. И большое спасибо вам за приглашение на обед, и еще я хочу сказать, что дворец у вас очень красивый…

– Прекрасный, – подхватил Граф.

– Превосходный, – продолжил Полковник.

– Богатый, – добавил Казначей.

– Очаровательный, – согласился Фон-Барон.

– Беспримерный, – отчеканил Премьер.

– ХВАТИТ! – рявкнул на них король. – Итак, молодой человек, чем ты желаешь нас развлечь? Ты поёшь? Рассказываешь сказки? Читаешь стихи? Показываешь фокусы или чудеса акробатики? Ну?

На каждый вопрос Мило отрицательно качал головой.

– Ничего такого я не умею, – признался он.

– Какой ты обыкновенный! – разочарованно проговорил король. – А вот члены моего тайного совета умеют выделывать разные необычайные штуки. Премьер, к примеру, может из мухи сделать слона. У Казначея комар носа не подточит. Полковник камня на камне не оставляет. Фон-Барон рвет на ходу подметки. А Граф, – зловеще закончил король, – прекрасно порет горячку. Ну, а ты? Ты хоть что-нибудь умеешь?

– Я умею считать до тысячи. Хотите? – предложил Мило.

– ЧТО? ЧИСЛА? – Азбукиан даже скривился от омерзения. – Да тьфу на них! Не смей упоминать здесь о номерах, цифрах и числах! Их можно использовать лишь в крайних случаях и строго по назначению. Стало быть, ты ничего не умеешь? В таком случае почему бы тебе с Тактиком не сесть со мною рядышком да не выбрать, что тебе по вкусу?

– Надеюсь, ты знаешь, чего хочешь, – вставил Ляпсус.

Мило, которому мама в свое время втолковала, что в гостях не жадничают, вежливо попросил:

– Мне бы чего-нибудь такого, самого легкого.

– Не мог обойтись просто легким! Нет, подавай ему самое! – вскричал жучило, всплеснув руками. – А подать сюда самое легкое!

В тот же миг вбежали лакеи и поставили перед королем подносы со множеством горшочков, накрытых колпачками. Едва король снял колпачок с одного из горшочков, во все стороны брызнули разноцветные зайчики – они запрыгали по всему залу, отразились от потолка и стен и вылетели в окна. Король хлопнул в ладоши, подносы тут же убрали.

– Да уж, легче солнечных зайчиков нет ничего, – сказал Ляпсус, протирая глаза. – Пища никакая, зато зрелище – ослепительное. Ты хоть думай, прежде чем говорить.

– Я только имел в виду, – стал оправдываться Мило, – что-нибудь такое, ну, чем можно заморить червячка.

Король снова хлопнул в ладоши, а жук со стоном схватился за голову.

– Что-нибудь для морения червяков! – вскричал он.

На этот раз лакеи внесли подносы, на которых горами лежали пакетики с порошками и таблетки самых разных цветов и размеров.

– Фи, – сказала Пчела, лизнув таблетку, – отвратительный вкус!

И всем прочим гостям угощенье пришлось не по вкусу, а Ляпсус, глотнув какого-то порошка, поперхнулся и едва не протянул ноги.

– Теперь застольные пожелания, – объявил король, когда подносы унесли, а мрачные гости так и остались несолоно хлебавши. – Ты первый, – повелел он Мило.

– Ваше Величество, дамы и господа, – робко начал Мило, – пользуясь предоставленной мне возможностью, я хотел бы пожелать вам…

– Смолкни, – прервал его король. – Не день же деньской тебе говорить!

– Но я только начал… – возразил Мило.

– СЛЕДУЮЩИЙ! – проревел король.

– Свиные ножки под старым хреном, биточки из мозгов, шарлотка, – протараторил Ляпсус, вскочив с места.

«Странный тост», – подумал Мило, который не раз уже слышал застольные речи, и всегда они были длинные-предлинные и скучные-прескучные.

– Живой сыр с плесенью, воздушная кукуруза, ромовая баба, – пропела Пчела, чуть взлетев над креслом.

– Фальшивый заяц, соленые белые, наполеон, – выкрикнул коротышка Буквоед, не поднимаясь с места, поскольку сидя он казался выше, чем стоя.

И пошло. Каждый гость вставал в свою очередь, произносил короткую речь и садился. Последнее слово принадлежало королю:

– Фрикасе, фрикадель, консоме, оливье, бланманже, крем-брюле и эклер, – торжественно провозгласил он и хлопнул в ладоши.

В тот же миг опять явились лакеи с тяжелыми, пышущими жаром блюдами, которые были заказаны гостями, и те без промедления с великим удовольствием приступили к трапезе.

– Ну что, слюнки глотаешь или язык проглотил? – спросил король, толкнув Мило локтем в бок и неодобрительно кося глазом на его тарелку. – Слов нет, как я на тебя зол.

– Так я же не знал, что у вас все по первому слову делается!

– Ну да, у нас как попросится, так и получится, – хмыкнул король. – А твоя речь была безвкусна.

Мило оглядел стол, за которым каждый смаковал все, что хотел, и опять уставился на свое блюдо. Блюдо было совсем несъедобным, а ему так хотелось есть.

– Подсорить бы его немного, – предложил Премьер. – Станет не в пример вкуснее.

– И еще поперечить, – подхватил Граф.

– И помыслить побольше, – добавил Казначей.

– Под французскую булочку со смыслом, может, и пойдет, – заметил Полковник, потянувшись к хлебнице.

– А не проще ли дождаться десерта? – прочавкал Фон-Барон с набитым ртом и закашлялся.

– Сколько раз вам говорить, чтобы не ели в три горла, – попенял ему Премьер, похлопывая по спине.

– Эх вы, голова – два уха: в одно влетит, в другое вылетит! – прокричал Казначей Барону в ухо, пытаясь при этом заткнуть другое, чтоб не вылетело.

– Хоть кол на голове теши! – гаркнул Полковник.

– Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сломить! – завизжал Граф, обжегшись на молоке и дуя на воду.

– Оставьте мою голову в покое! – осерчал Фон-Барон и ринулся в бой.

И все пятеро кучей покатились под стол.

– ПРЕКРАТИТЬ НЕМЕДЛЕННО! – приказал Азбукиан. – Всех выгоню!

– Просим прощения.

– Извиняемся.

– Виноваты.

– Простите.

– Помилуйте.

Так они проговорили по очереди и расселись по своим местам, сердито переглядываясь.

Дальнейшая трапеза продолжилась при полном молчании, пока король, отерев о жилет пальцы, измазанные в соусе, не приказал подать десерт. У Мило, который так ничего и не ел, слюнки потекли от предвкушения.

– Сегодня у нас на десерт первопечатные пряники с прописными истинами, – объявил король, когда восхитительный запах домашней выпечки наполнил пиршественную палачу. – Наши королевские пекари всю ночь работали в типографии…

– В типографии? – удивился Мило.

– А где еще, по-твоему, печатают пряники? – ответил король. – И пожалуйста, не перебивай! Королевские пекари всю ночь проверяли, хорошо ли они устарели…

– Они что, черствые? – опять не утерпел Мило.

– Не пряники – истины! – рявкнул король. – И если ты не замолчишь… – Однако договорить он не успел, в зал вкатили три больших тележки с блюдами, и все бросились к ним, чтобы еще подкрепиться.

– Повара у короля горазды, с позволенья сказать, на выдумки, – заметил Ляпсус. – Однако далеко не все тебе может понравиться. Вот это, пожалуй, неплохо. – И он вручил Мило большой круглый пряник, на котором глазурью было начертано: «ЗЕМЛЯ – ПЛОСКАЯ».

– И вот этим тоже люди кормились очень долго, – заметила Пчела, ухватив пряничный рогалик, на котором значилось: «ЛУНА СДЕЛАНА ИЗ СЫРА». – Теперь такую нелепицу мало кому скормишь, – продолжала она, улыбнувшись, и откусила кусочек с того конца, где было слово «СЫР». – А я так с удовольствием съем.

Мило глазел на груды пряничных истин; они съедались быстрее, чем читались. Казначей с удовольствием грыз хрустящее «НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ», а король разломил пополам пряничную лошадку с надписью: «ПОЛКОРОЛЕВСТВА ЗА КОНЯ».

– Я бы на твоем месте не стал на них нажимать, – посоветовал Тактик. – На вид они и правда хороши, да только смотри, как бы из них чего не вышло.

– Не беспокойся, – отвечал Мило, – я просто прихвачу один про черный день. – И он завернул в салфетку всем известную истину: «ЧТО НИ ДЕЛАЕТСЯ, ВСЕ К ЛУЧШЕМУ».

Глава 8
Как Ляпсус вляпался

– Все, больше в меня не лезет, – выдохнул Граф, похлопав себя по животу.

– И в меня тоже, – с тяжелой одышкой подтвердил Премьер.

– Ме-ме-мя-му, – промямлил Фон-Барон с набитым ртом.

– Сыт по горло, – согласился Полковник, развязывая кушак.

– И я накушался, – сообщил Казначей, хватая последний пряник.

Все наконец наелись. И тогда в тишине – лишь кресла поскрипывали под тяжестью тел, да позвякивали отодвигаемые тарелки, да кто-то причмокивал, облизывая ложку, – раздался голос Ляпсуса:

– Превосходное застолье, великолепный стол, дивные хлеб-соль, – проскрежетал он, ни к кому не обращаясь. – Пальчики оближешь! Мои поздравления шеф-повару – о, пожалуйста, не забудьте передать мои поздравления шеф-повару… – И, обратив к Мило страдальческое лицо, прошептал, задыхаясь: – Будь любезен, подай мне стакан воды. У меня, с позволенья сказать, несварение.

– Наверное, вы чересчур много слишком быстро съели, – посочувствовал ему Мило.

– Да, да, чересчур слишком, – смущенно хрипел Ляпсус между глотками. – Надо бы не слишком чересчур, либо не чересчур слишком, либо с лишком без чересчур, либо чересчур без лишка, либо немного не так быстро, либо небыстро не так много, либо немного и небыстро, либо не много и не быстро, либо ничего, но быстро, либо быстро без ничего, либо… – Тут он выдохся, обмяк в кресле и забормотал что-то совсем нечленораздельное.

– Прошу внимания! – сказал король, поднявшись и оглядывая стол. – Я хочу сказать…

И тут же все, кроме Мило, Тактика и несчастного Ляпсуса, как по команде, вскочили из-за стола и всем скопом выкатились из зала, вниз по лестнице, прочь из дворца.

– …верноподданные мои и друзья, – гулко отдавался голос Азбукиана в опустевшей палате, – по случаю этой торжественной встречи мы…

– Прошу прощения, – и Мило кашлянул самым вежливым образом, – здесь уже никого нет…

– А я-то надеялся, что этого никто не заметит, – печально вздохнул король. – Каждый раз одно и то же.

– Все ушли на обед, – объяснил Ляпсус, чуть дыша. – И я тоже пойду, как только отдышусь.

– Какой может быть обед после такого угощения? – удивился Мило.

– ВОЗМУТИТЕЛЬНО! – возмутился король. – Мы немедленно положим этому конец. Отныне по королевскому указу все должны будут приходить на пир хорошенько пообедав.

– Это тоже не так уж хорошо, – возразил Мило.

– Ты хотел сказать, не так уж плохо, – возразил Ляпсус. – Потому что не все так плохо, как кажется. Надо только посмотреть с другой стороны.

– С какой стороны ни посмотришь, – откликнулся Мило, – у вас все так перепуталось, что от слов только хуже делается.

Несчастный король, возложив свой царственный подбородок на свой королевский кулак, вспомнил старое доброе время и сказал:

– Твоя правда. Что-то с этим нужно делать.

– Издайте закон! – вскричал Ляпсус.

– Законов у нас и так больше, чем слов, – проворчал король.

– Значит, надо назначить награду, – продолжил Ляпсус.

Король покачал головой, все больше мрачнея.

– Кликнуть подмогу.

– Сыграть сбор.

– Пуститься во все тяжкие.

– Вчинить иск.

– Поднять паруса.

– Бросить вызов.

– Сжечь мосты.

– Отдать концы! – выкрикивал Ляпсус, размахивая руками, вскакивая с кресла и снова садясь.

И только тогда успокоился, когда король вперил в него свой тяжкий королевский взгляд.

– Может быть, надо просто вернуть Поэзию и Мудрость? – тихонько предложил Мило, только и поджидавший удобного момента.

– Это было бы лучше всего. – Азбукиан распрямился и поправил на макушке корону. – Порою с этими девицами сладу не было, зато при них все ладилось. – Он откинулся на спинку трона, сложив руки за головой, и задумчиво уставился в потолок. – Боюсь только, что это невозможно.

– Разумеется, невозможно, – поддакнул Ляпсус.

– Почему? – спросил Мило.

– Да, да, в самом деле, почему? – воскликнул Ляпсус, стараясь, очевидно, угодить всем.

– Потому что слишком трудно, – ответил король.

– Разумеется, – подтвердил Ляпсус, – это непомерный труд.

– Но вам по силам, если вы захотите, – настаивал Мило.

– Вне всяких сомнений, если вы захотите, то сможете, – согласился Ляпсус.

– Но как? – Азбукиан вопросительно глянул на Ляпсуса.

– И правда, как? – Мило точно так же глянул на Ляпсуса.

– Очень просто, – начал Ляпсус, вдруг пожелавший себе провалиться куда-нибудь подальше. – Столь отважному юноше с неустрашимым сердцем, с верной собакой и вполне исправным автомобилем…

– Продолжай, – приказал король.

– Да, пожалуйста, – попросил Мило.

– …ничего не стоит, – продолжил разволновавшийся жучило, – преодолеть милльон терзаний и опасных поворотов, медвежьих углов и волчьих ям, белых пятен и черных дыр и, добравшись до Числовенции (если, конечно, до нее можно добраться), добиться от Матемагика согласья на освобождение юных принцесс (хотя тот ни за что не согласится с вашим согласьем, а если и согласится, то вы будете несогласны). Дальше – проще простого, – продолжал Ляпсус. – В Темных Горах Невежества, где пропасть напастей и отчаяния, куда многие попали, да не многим выпало выбраться, и где между пиками пикируют демоны, высматривая добычу, есть винтовая лестница в две тысячи ступеней без перил – по ней при встречном ветре и темной ночью (ведь во Тьме Невежества – всегда темно) совсем нетрудно взобраться. А там рукой подать до Воздушного Замка.

Ляпсус смолк на мгновение, чтоб перевести дух, и продолжил:

– Потом, поболтав с принцессами, всего-то и надо, что выскочить обратно через узкое жерло, в котором засели изверги, готовые разорвать на части всякого выскочку и оставить от него одни воспоминания, после чего последует теплая встреча (либо прощание) победителей с горячим шоколадом и холодным лимонадом. Вот и все.

Ляпсус завершил свою речь низким поклоном и уселся в кресло, весьма собою довольный.

– Вот не думал, что всё так просто, – молвил король, с улыбкой поглаживая бороду.

– Нет ничего проще, – подтвердил Ляпсус.

– Мне кажется, это опасно, – заметил Мило.

– Еще бы не опасно, еще как опасно, – пробормотал Ляпсус, все еще пытаясь ни с кем не спорить.

– Ну, и кто же туда отправится? – рявкнул Тактик, самым внимательным образом слушавший речь Ляпсуса.

– Это не вопрос, – ответил король. – Страшно другое.

– Что именно? – спросил Мило. Ему совсем не нравился поворот, который примяла беседа.

– Боюсь, что об этом я смогу сообщить вам только после вашего возвращения! – воскликнул король и трижды хлопнул в ладоши.

В тот же миг влетели слуги и в мгновение ока собрали со стола тарелки, столовое серебро, и скатерть, и сам стол, и стулья, и кресла, и палату для пиршеств, и дворец – остались только Мило, король, Тактик и Ляпсус на рыночной площади.

– Само собой разумеется, я сам отправился бы в этот поход, – как ни в чем не бывало продолжал король, шагая по мостовой. – Однако вы вызвались первыми, и не мне отбирать у вас честь и славу.

– Я… – начал Мило.

– Словаренция вас не забудет, дети мои. – Одной рукой король похлопал по плечу Мило, другой – Тактика. – Многие опасности ждут вас на вашем пути, но ничего не бойтесь – возьмите вот это, и оно вам поможет в трудную минуту.

Король добыл из-под мантии маленькую, размером с учебник, шкатулку и церемонно вручил ее Мило.

– В этой шкатулке хранятся все известные мне слова, – сказал он. – Большинство из них тебе никогда не понадобятся, но многими придется пользоваться постоянно. С их помощью ты сможешь задавать вопросы, на которые нет ответов, и находить ответы на вопросы, которые никогда не задавались. Все великие книги прошлого и те, что еще будут, составлены из этих слов. Для них нет преград. Единственное, что необходимо, – это научиться использовать их как д олжно и в д олжном месте.

Мило с благодарностью принял дар, и все направились к автомобильчику, поджидавшему на краю площади.

– Кроме того, – продолжил король, – вам необходим проводник, который должен быть добровольцем, хорошо знать дорогу и все камни преткновения. Такой проводник у вас есть – это Ляпсус.

– Ну нет! – вскричал ошеломленный жук, который ничего такого и не предполагал.

– Сами увидите, какой он твердый, какой отважный, смекалистый и верный товарищ, – продолжал Азбукиан, и на это Ляпсус, падкий на лесть, не нашел, что возразить.

– Конечно, он нам очень пригодится! – согласился Мило, садясь за руль.

– Поживем – увидим, – проворчал про себя Тактик.

– Счастливого пути! Счастливого пути, и будьте осторожны! – кричал им вслед король.

Мило и Тактик гадали, какие приключения их ждут впереди. Ляпсус размышлял о том, как это он умудрился вляпаться в столь опасное предприятие. А толпа вопила «ура!» и плескала в ладоши, потому что толпе все равно, если кто-то приходит, но она всегда рада, если кто-то уходит.