Текст книги "Глаза Лорен"
Автор книги: Нора Вилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Лорен разбудил свет, льющийся сквозь занавески. Света было слишком много. Она села на кровати. Восемь часов утра.
Кэл ушел. Подушка рядом с ней все еще хранила отпечаток его головы, но простыни были уже холодными.
Лорен не поверила своим глазам. Он уехал без нее? И это после того, как прошлой ночью согласился взять ее с собой?
Прошлая ночь. Ее раздражение, оттого что она осталась одна, уступило место невероятному удивлению, когда она вспомнила о прошедшей ночи. Ночи, когда они кончали одновременно, вновь и вновь, бережно касаясь пальцами лиц друг друга, как слепые, учившиеся читать по системе Брайля.
Она отбросила покрывало и прошлепала босыми ногами в кухню. Там она нашла записку от Кэла, прижатую к столу пакетиком свежесмолотого кофе.
«В конце концов я решил остаться сегодня на ранчо и подождать окончательного приговора Дизана. Пришлось уйти, чтобы отдать своим людям последние распоряжения перед поездкой. Не хватило духу разбудить тебя. Встретимся за завтраком? Я приду за тобой, если тебя не будет там в 8:30.
Нет, я лучше позвоню. Если я заявлюсь к тебе, то мы можем умереть с голоду».
Она стояла и глупо улыбалась. Вместо подписи он просто поставил букву «К».
Лорен рассматривала записку, ожидая, пока закипит вода. Его почерк удивил ее. Он был крупным и четким, как она и думала, но Лорен никак не ожидала, что он будет таким изящным. Она сунула записку в карман халата. Положительно, Кэл был полон сюрпризов.
Особенно если вспомнить, как он занимался с ней любовью прошлой ночью…
Кофеварка засвистела, сообщая, что кофе готов. Улыбаясь, она наполнила свою кружку. Боже, как ей нравилось то, как он прикасается к ней – плотски и вожделенно в один момент, мягко и даже торжественно – в следующий.
Улыбка ее угасла. Кого она пыталась обмануть? Она любила не его прикосновения; она безнадежно полюбила его самого.
И если она когда-нибудь позволит себе хотя бы намекнуть на свои чувства, он тут же бросит ее, как подзаборную кошку. Они заключили сделку – только секс, и ничего больше. Как там выразился Кэл? Никакого счастливого «потом».
Она прикусила губу. Проблема заключалась в том, что это было уже больше, чем просто секс. Лорен сознавала, что ее восприятие окрашено чувствами, а не какой-нибудь неожиданной переменой в Кэле. Он хотел ее, в этом не может быть никакого сомнения. Она была почти уверена, что он уважает ее, что она даже нравится ему. Но он не любил ее. Он никогда не позволит себе полюбить кого-либо.
«Спасибо тебе, Зейн Таггерт. Спасибо тебе, Марлена». Лорен отпила глоток кофе, обжегшись, когда чересчур горячий напиток попал ей в пищевод.
Может быть, ей стоит немного отстраниться, внести некое эмоциональное отчуждение в их отношения. Несмотря на то, что сердце ее протестовало против такого предположения, она заставила себя поразмыслить над этим.
Она не имела представления, сколько у них осталось времени. Может, ей придется уехать завтра или через неделю. Какой смысл в том, чтобы увязнуть во всем этом еще глубже? Самое умное – освободиться прямо сейчас.
Умом Лорен понимала, что именно так ей и следовало поступить, но сердце сопротивлялось. Она просто не могла. Этих несколько ночей, которые они провели вместе, ей не хватит. Она хотела большего, намного большего. Она любила его. И, начиная с нынешнего момента, постарается навсегда сохранить в памяти каждый взгляд, каждое прикосновение, каждое его слово.
Залпом допивая кофе, Лорен бросила взгляд на свое отражение в зеркале над умывальником. Она выглядела, как огородное пугало – с тревогой в глазах и морщинками на лбу. Ей срочно необходимо принять душ и прийти в себя, в противном случае Кэлу хватит одного взгляда на нее, чтобы сбежать, куда глаза глядят.
Лорен вошла в обеденный зал, и у Кэла перехватило дыхание. Он резко опустил кружку, которая глухо звякнула о крышку стола. Лорен выглядела такой же, но одновременно совсем другой. Ее походка, которая и без того сводила его с ума, стала более уверенной. Более сексуальной. Сегодня утром даже ее коротко остриженные волосы выглядели сексуально. Но самым главным, конечно, было лицо. Лорен должна была выглядеть усталым – он сбился со счета, сколько раз тянулся к ней ночью, – но вот она сияла свежестью, а эти ее синие глаза прямо-таки светились изнутри.
– Для меня осталось что-нибудь на завтрак?
Неожиданно для себя Кэл поднялся на ноги. Чтобы скрыть смущение, он улыбнулся.
– Больше, чем ты сможешь осилить. – Он жестом указал на блюда на столе, накрытые тарелками. – Полагаю, Делии будет нелегко привыкнуть готовить поменьше.
Лорен опустилась на стул слева от него. Он тоже уселся, стараясь выдать свое поведение за учтивость, а не за инстинктивный порыв к ней, чем это было на самом деле. Стоило Лорен войти в комнату, как его с невероятной силой потянуло к ней, ему хотелось обнять ее, прижать к себе, оглушить поцелуем. Кэл хотел, чтобы весь мир знал о том, что это из-за него ее походка стала такой сексуальной.
– Я решила, что ты уехал без меня сегодня утром, и только потом нашла твою записку, – сказала она, накладывая себе на тарелку омлет. – Хочешь?
Он кивнул, и она занялась его тарелкой.
– Я сказал, что ты можешь поехать с нами, и я действительно имел это в виду, но потом решил, что нам лучше дождаться звонка от Дизана.
– Хорошая мысль. – Лорен подняла крышку с другого блюда и положила себе хрустящей, поджаренной ветчины.
Открыв рот, Кэл смотрел на жирные куски, которые она положила себе в тарелку.
– Что? Сегодня утром никакого фруктового сока и снятого молока?
Ее губы раздвинулись в хитрой улыбке, от которой у него в паху возник пожар.
– Я решила вести безответственный образ жизни.
Внезапно он больше не мог думать ни о чем другом, кроме того, как ему хочется поцеловать эти чувственные губы.
– Кажется, мне снова тебя хочется.
Она просто сидела и молча смотрела на него, дыхание у нее стало неглубоким и прерывистым, а рука замерла на полпути с забытой крышкой.
Потом за спиной Кэла кто-то откашлялся, и очарование рассеялось. Лорен уронила крышку, и та со звоном упала на тарелку. Внимание ее было целиком приковано к появившемуся человеку. Кэл обернулся. За ним с суровым видом стоял Зейн Таггерт.
Глава одиннадцатая
От изумления Кэл потерял дар речи. Придя в себя, он промямлил:
– Что ты здесь делаешь?
Его отец кивком приветствовал Лорен, потом окинул взглядом комнату.
– Подумал, что неплохо бы позавтракать. Это ведь и есть обеденный зал?
– Ты уехал. – Это было не обвинением, а простой констатацией факта.
– Я вернулся. – Ответ Зейна был столь же лаконичен. Кэл отодвинул стул.
– Наверное, забыл что-нибудь?
Отец Кэла покраснел.
– Черт тебя возьми, Кэл, неужели так трудно поверить в то, что я вернулся только потому, что хотел увидеть тебя?
– Да, мне трудно в это поверить. Вчера, когда началась вся эта суматоха, ты думал только о том, чтобы поскорее унести отсюда ноги. – Сердце Кэла бешено колотилось в груди, совсем как тогда, когда он был мальчишкой, но голос оставался спокойным. – И знаешь что? Я даже не удивился.
– Ты прямо читаешь мысли, да? – В глазах отца вспыхнул гнев и что-то еще, незнакомое Кэлу. – Ты знаешь, что творится у меня в голове?
– Нет, конечно, нет, но такое умение может иногда пригодиться – глухо отозвался он. У Кэла вдруг закружилась голова от гнева, который, как он считал, благополучно был заперт где-то в самых сокровенных тайниках его души. Он глубоко вздохнул и заставил себя разжать руки. – Послушай, папа, гостевое ранчо закрывается. Последние гости выписались сегодня. Но я приглашаю тебя присоединиться к нашей трапезе.
– Проклятье, из-за такой ерунды ты закрываешь двери?
«Ерунды?» Кэл про себя досчитал до десяти.
– Выбор невелик. Все гости, кроме двоих, уехали еще вчера, и целое утро мы принимаем звонки с отказами. – Кэл с облегчением понял, что в его голосе не слышно жалости к самому себе, он звучал ровно и спокойно, даже безучастно. Зейн Таггерт не терпел ни малейшего проявления слабости. – Я думаю, что все мои заказы после той статьи пойдут псу под хвост.
– Ну, что же. – Голос его отца был столь же ровен, как и его собственный. – Тогда, полагаю, тебе понадобится вот это. – Из нагрудного кармана он вытащил конверт и швырнул его на стол.
Кэл разглядывал конверт, на котором стоял штамп местного банка, и чувствовал, что не понимает ровным счетом ничего.
– Что это?
– Гарантированный чек.
Кэл взял конверт в руки. Лорен вскочила на ноги.
– Это ваше семейное дело. Мне лучше…
Кэл взял ее за руку.
– Останься.
Она выглядела так, словно готова была кинуться отсюда со всех ног. Кэл подкрепил свою просьбу безмолвным, умоляющим взглядом серых глаз. Ему было нужно, чтобы она осталась. Если отец решил утереть ему нос, бросив подачку, Кэлу требовался свидетель, который увидит, как он швырнет ее ему обратно. Он скорее согласится гореть в аду, чем примет помощь из рук Зейна Таггерта.
– Ну, если твой отец не возражает… – протянула Лорен.
– Как тебе будет угодно, Каллум, – ответил Зейн Таггерт. Она снова притихла, когда Кэл взял конверт в руки, надорвал его с одной стороны и вытряхнул гарантированный чек на стол.
Тридцать тысяч долларов. Кэлу понадобился весь его многолетний опыт игрока в покер, чтобы ничем не выдать обуревавших его чувств. Он взял чек внезапно онемевшими пальцами и протянул его отцу.
– Я очень ценю твое предложение, но не могу принять его.
У Зейна от неожиданности отвисла челюсть.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что не можешь принять его? У тебя неприятности, сынок.
Кэл поднял бровь.
– И кто это говорит?
– Это говорю я, и все вокруг тоже.
Кэл почувствовал, что краснеет.
– Думаю, это очевидно. Зачем еще я организовал бы ранчо для приема мающихся дурью бездельников, если бы мне не требовались наличные?
Зейн фыркнул.
– Да разве об этом я говорю? Нет ничего плохого в том, чтобы показывать городским жителям, каково это – жить и работать на ранчо.
– Ну да, конечно. – Кэл рассмеялся хриплым, каркающим смехом. – Это такая свежая мысль, что ты теперь прямиком направишься домой и откроешь гостевое ранчо на землях Таггертов.
Зейн снова напрягся.
– Нет, тут ты прав. Я не стану этого делать.
– Видишь? Если ты не можешь заниматься им с высоко поднятой головой, то почему я должен гордиться тем, что мне приходится делать это?
– Гордость тут ни при чем. Слишком поздно ты о ней вспомнил.
«Слишком поздно?» Кэл вскочил на ноги, в кровь ему фонтаном хлынул адреналин.
– Что ты хочешь сказать этим?
Зейн Таггерт, как будто вдруг съежился, став меньше ростом.
– Возможно, будь у меня побольше ума, я и спас бы его, но совсем не такой, как ты. Похоже, мне известен лишь один способ делать дела. – Его плотно сжатые губы искривились в подобии улыбки. – Разумеется, я рассчитываю, что ты первым согласишься со мной.
Кэл снова сжал руки в кулаки, чтобы скрыть предательскую дрожь.
– Мог бы спасти что?
– Ранчо. – Зейн Таггерт не проявил ни малейших эмоций. – Я потерял его почти два месяца назад. Его больше нет.
– Больше нет? – Кэл почувствовал себя дураком. – Но как такое может быть? – Он перевел взгляд на чек. – У тебя есть деньги. Ты на каникулах.
– Да, на пожизненных каникулах.
– Что случилось? – спросил Кэл, мгновенно забыв о том, что секунду назад намеревался швырнуть чек своему папаше в лицо.
– То же самое, что происходит по всей стране. Себестоимость растет, цены падают. – Его отец пожал плечами. – Этого давно следовало ожидать. А я просто прятал голову в песок. Ты, со своим гостевым ранчо, находишься в намного более выгодном положении.
«Выгодном положении? Неужели старый простофиля не расслышал ни слова из того, что он ему говорил?»
– Я закрываю гостевое ранчо, помнишь?
– На короткое время, пока шум не уляжется. Вот для чего я даю тебе деньги, – сказал старый Таггерт, словно разговаривая с умственно отсталым ребенком. – Чтобы переждать тяжелые времена.
Кэл почти не слушал его. Дьявол, его отец потерял ранчо, которое было собственностью Таггертов на протяжении нескольких поколений. А это значит, что даже если завтра банк откажет ему в праве выкупа закладной из-за просрочки, он, Кэл, все равно выиграл. Он продержался в игре дольше Зейна Таггерта. Что бы теперь ни случилось, его отец навсегда останется первым, кто потерпел неудачу.
Н-да, и куда же подевался сладкий вкус победы?
В мысли Кэла вторгся голос Зейна.
– …оказалось, что я не такой хороший управляющий, каким всегда считал себя. Если бы Чарли не предложил за него…
– Подожди минутку, Чарли Хортон? – Вот это да! Сколько Кэл себя помнил, Зейн всегда гордился тем, что он более умелый скотовод, чем его сосед, которого он считал чересчур медлительным. И почему теперь сердце Кэла не греет столь, казалось бы, заслуженное возмездие?
– Да, Чарли Хортон. Он дал мне достойную цену, с учетом всего.
Кэл вдруг ощутил неожиданный укол вины. Зейна Таггерта, конечно, нельзя было назвать первоклассным отцом, но ведь Кэл попросту бросил его одного в беде. Если бы он остался, то, может быть, отец не потерял бы ранчо. Кэл приказал себе встряхнуться. Нельзя позволять таким глупым мыслям отравлять его триумф.
– Разумеется, после уплаты всех долгов осталось немного, – продолжал Зейн, – но эти деньги – твои.
Сердце у Кэла замерло в груди. Он прищурился.
– Нет, не мои.
– Конечно, твои. Я только что отдал их тебе, разве нет?
Кэл посмотрел на чек, который продолжал держать в руках. Тридцать тысяч долларов. Его охватило странное чувство. Сумма, которая мгновение назад казалась ему огромной, вдруг превратилась в жалкую подачку, никак не достойную того труда и пота, которые отец вложил в свое ранчо за долгие годы.
– То есть это все? Благородная справедливость, да?
– Нет. – Зейн потер шею. – Я оставил себе кое-что на первое время. Хотя мне много не нужно. Полагаю, что в самом скором времени смогу найти работу. За сорок-то лет я научился делать все, что только может понадобиться на ранчо.
Гордый Зейн Таггерт будет горбатиться на кого-то еще? «Зарплата коровьего пастуха». Слова эти эхом прозвучали у Кэла в голове. "Помяни мое слово, ты или сломаешь себе шею на своем любимом родео, или надорвешься, зарабатывая на жизнь ковбоем».
А теперь его отца постигла та самая судьба, которую он предрекал сыну. Вместо жаркого ощущения победы, которого он ожидал, Кэл вдруг испытал странное опустошение. Он почувствовал, как в нем поднимается волна паники, сердце его бешено забилось, Кэл сунул чек отцу и сказал:
– Я не могу его взять.
Глаза Зейна метали искры.
– Черт побери, они твои по праву. Если бы я сумел сохранить ранчо, оно досталось бы тебе.
– Не устраивай мелодраму, папа. Я никогда не собирался возвращаться. – Учитывая, что ему пришлось проглотить комок в горле, чтобы вымолвить эти слова, Кэл был рад тому, как спокойно они прозвучали.
– Ты думаешь, я этого не знаю? – И без того красное лицо отца приобрело лиловый оттенок. Он отвернулся, судорожно погладил пальцем переносицу. Когда он снова заговорил, голос его обрел прежнее спокойствие. – Это не меняет того факта, что ранчо все равно перешло бы к тебе. Если бы я не залез в такие долги, ты мог бы продать его, легко выручив за него полмиллиона, может быть, больше. Намного больше.
Кэл почувствовал, что у него начал нервно подергиваться левый глаз. Он подавил желание прижать его пальцем, чтобы успокоить, и вместо этого сердито нахмурился. В нем бушевали противоречивые чувства. «Черт возьми, все должно было выглядеть совсем не так».
Это должен был быть момент его торжества.
Буря разнообразных чувств вылилась в холодную ярость.
– Ты что, не понимаешь? – выкрикнул он. – Мне не нужны твои деньги!
Лицо отца потемнело. Под Лорен скрипнул стул, когда она отодвинула его, но Кэл не сводил глаз с покрасневшего лица Зейна Таггерта.
– Кэл, достаточно, – обеспокоенно вмешалась Лорен. Лорен обеими руками схватила его за руку, но Кэл стряхнул их.
Никто и ничто не могли помешать ему сейчас выплеснуть злобу.
– Мне ничего от тебя не нужно, понял? Ничего.
– Значит, это чертовски плохо, потому что я не собираюсь брать их назад, – заорал его отец. – Я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе. Может быть, это получалось у меня не слишком хорошо, пока ты был молод, но, клянусь Господом, я могу и сделаю это…
Внезапно он умолк, словно у него прервался голос. Одной рукой Зейн схватился за грудь.
Прежде чем Кэл успел отреагировать, Лорен подскочила к его отцу и подхватила под мышки.
– Мистер Таггерт, с вами все в порядке?
– Моя грудь…
Кэл почувствовал, как новое, доселе неизвестное ему чувство пересиливает его гнев. Он безошибочно распознал это чувство. Ужас.
– Сердце?
Зейн опустил голову, взглянул на свою грудь, потом поднял на Кэла глаза, в которых боль перемешалась с удивлением.
– Не знаю. Никогда такого со мной не было.
– Помоги мне уложить его, – распорядилась Лорен.
Кэл с готовностью повиновался. Его руки вдруг потеряли всю сноровку, и он неловко помог ей опустить старика на пол. Лорен расстегнула ему воротник рубашки, которую тот по-солдатски носил застегнутой на все пуговицы. Зейн, лицо которого теперь заливала смертельная бледность, не протестовал. Его покорность только усилила тревогу Кэла.
Из-за него у отца случился сердечный приступ.
Он растерянно смотрел, как Лорен прижала два пальца к шее отца, считая пульс. Его родной отец распростерся на полу с сердечным приступом, и за ним ухаживала ветеринарный врач. Ветеринар.
Потом он вспомнил, что Лорен умеет оказывать первую помощь. Она проходила практику на «скорой помощи». На Кэла волной нахлынуло облегчение.
– Что я могу сделать? – спросил он.
– Возьми со стола скатерть и скатай ее валиком, чтобы я могла подложить ему под голову.
Кэл сделал, как ему велели. Лорен выглядела такой спокойной, подкладывая импровизированную подушку под голову Зейну. У нее были такие ловкие руки. С отцом все будет в порядке. Лорен знает, что делать.
– А теперь что?
– А теперь мы вызовем «скорую помощь», – ответила она.
Приемная живо напомнила Лорен ее клинику. В ней резко пахло антисептиком и чувствовались более трудноуловимые запахи страха и боли.
Переменив позу, чтобы дать отдохнуть затекшей ноге, она искоса взглянула на Кэла. Тот скорчился на стуле рядом с ней, не отрывая взгляда от своих сапог.
Зейн прибыл на «скорой» к служебному пандусу, а Лорен с Кэлом, которые приехали следом в грузовичке Кэла, вошли внутрь через вход для посетителей. Кэл был явно расстроен, не зная, что с его отцом. Вместе с дежурной сестрой Лорен удалось убедить его в том, что с болью в груди Зейн будет первым, кому окажут помощь. И с того момента он погрузился в мрачное молчание. Лорен пару раз попыталась разговорить его, но он был слишком обеспокоен, чтобы поддерживать беседу.
Естественно, Кэл винил в случившемся себя, не слушая уверений Лорен в том, что он не мог знать о том, что у отца слабое сердце. Конечно, если это действительно был сердечный приступ. Зейн громогласно утверждал, что у него никогда не было никаких проблем с сердцем.
Лорен внимательно смотрела на Кэла. Плечи у него поникли, он сидел на стуле в классической позе ожидания, свесив руки между колен и опершись локтями о бедра.
Какая у него широкая, сильная спина. Впрочем, это неудивительно, если учесть, с какой готовностью он привык взваливать на себя всю тяжесть мира. Лорен сжала руки в кулаки, чтобы удержаться и не погладить его по туго натянутой материи рубашки. Какое бы удовольствие она от этого ни получила, она боялась, что он слишком взвинчен, чтобы принять ее ласку.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем появилась медсестра, ритмично шаркая туфлями на резиновой подошве.
– Каллум Таггерт? – вопросительно окликнула она, исказив его имя и произнеся его как «Коулум».
Кэл вскочил на ноги.
– Здесь.
Лорен наблюдала, как сестра окинула его внимательным взглядом. Она машинальным жестом поправила волосы.
– С вашим отцом все в порядке, мистер Таггерт.
– Слава Богу.
– Но доктор все-таки хочет поговорить с вами.
– Может Лорен пойти со мной?
Сестра посмотрела на Лорен.
– Вы родственники?
Лорен решила, что женщина выслушала ее отрицательный ответ с чем-то большим, нежели просто профессиональный интерес.
– Нет.
– Доктор Таунсенд – опытный медицинский работник, – быстро вмешался Кэл. – Я хотел бы, чтобы она присутствовала.
– Разумеется. – Лорен покраснела, когда сестра по-новому, теперь уже с уважением взглянула на нее. – Пожалуйста, сюда, мистер Таггерт, доктор Таунсенд.
Они последовали за ней в небольшую комнату для осмотров, в самом конце длинного коридора. На кровати лежал Зейн. Он выглядел намного лучше, несмотря на удручающее количество электродов и проводов, обвивавших его грудь и видневшихся из-под больничной пижамы. Невысокий, облаченный в белый халат врач как раз и занимался тем, что снимал их.
Лорен отметила, что цвет лица Зейна значительно улучшился, в глазах его светилось явное неудовольствие оттого, что он оказался в столь уязвимом положении. По губам у нее скользнула улыбка. «.Яблоко от яблони недалеко падает».
Она снова поразилась тому, как он похож на Кэла. На какое-то мгновение ей показалось, что она видит перед собой не отца Кэла, а просто его повзрослевшую копию, несмотря на серебряные нити в волосах и смягчившуюся линию челюсти.
Интересно, что будет, если Кэл станет относиться к своему отцу иначе, как к другому человеку? Вероятно, их отношения задержались на той стадии, когда Зейн выступал в роли старого родителя, а Кэл – бунтующего подростка.
Кэл откашлялся.
– Как твой мотор?
– Настолько хорошо, что диву даешься, – проворчал Зейн, поправляя длинную больничную пижаму с завязками на спине.
Врач поднял голову.
– Вы, должно быть, сын, Кэл, не правда ли?
– Угу.
– Дэн Матчетт. – Он отодвинул от себя переносной монитор. – А это ваша…
– Друг, – подсказал Кэл. – Что он имеет в виду, говоря «хорошо»? С его сердцем все в порядке?
– Эй, я пока еще жив. – В голосе старшего Таггерта слышалась брюзгливость. – С моим сердцем все в порядке, спасибо, и с мозгами тоже.
Прищурившись, Кэл рассматривал отца, а потом повернулся к врачу.
– Это правда?
Зейн издал придушенный звук.
– Насколько мы можем судить, в настоящее время с его сердцем все действительно в порядке. Совершенно очевидно, что инфаркта у него не было, да и аритмия, похоже, не прослеживается.
– Он хочет сказать, что сердечного приступа у меня не было, и оно тикает, как швейцарские часы.
– Но? – Кэл не сводил с врача внимательного взгляда. – Должно быть что-то еще. Я видел его, док. Ему было чертовски больно.
– А вот это нам еще предстоит выяснить. Это может быть обычная грыжа, которая и вызвала желудочный спазм.
– Несварение, – с отвращением пробурчал Зейн. – Как вам это нравится? Вы сунули меня в «скорую помощь» из-за изжоги.
И снова Кэл не обратил внимания на слова отца.
– Или это может быть что-то очень серьезное, например…
– Язва желудка.
– Какова вероятность?
– Все может быть. Вот почему я хочу сделать некоторые анализы. Я смогу сказать что-либо определенное к началу следующей недели.
– Следующей недели? – Зейн сел на кровати, внезапно обретя хорошее расположение духа. – Господь с вами, док, к началу следующей недели я буду уже далеко, но я займусь своим здоровьем. – Он перекинул ноги через край кровати.
– Делайте анализы, – сказал Кэл. – Он останется тут.
Зейн от возмущения всплеснул руками.
– Я все еще здесь, и я еще не разучился говорить. И я говорю, что к следующей неделе уеду.
– Куда? – спросил Кэл. Зейн ощетинился.
– Куда мне заблагорассудится. Не думаю, что у меня возникнут проблемы с поиском работы.
– Я тоже в этом уверен. Но ты никуда не уедешь, пока не проверят твои внутренности. – Кэл устремил на родителя сердитый взгляд. – Я знаю, каково это – искать работу. Мне пришлось испытать это на своей шкуре, пока я не начал зарабатывать на родео. Приходится браться за любую работу, которая подвернется. И ты никогда не задержишься на одном месте достаточно долго, чтобы сделать анализы.
– Итак, ты предлагаешь мне застрять здесь. И что я буду делать, а?
– Ты можешь работать на меня.
Глаза Лорен округлились. Судя по выражению лица Кэла, он тоже удивился собственному предложению. Зейн скривился.
– Я приехал сюда не в поисках милостыни.
– Очень хорошо, потому что ты явно ошибся бы адресом. – Кэл сердито нахмурил брови, и Лорен пришлось закашляться, чтобы скрыть смешок. Они были так похожи. – Ты останешься здесь до тех пор, пока тебя не выпишут, – заявил он. – Это – единственное условие, при котором я приму твой маленький жирненький искупительный чек. Можешь работать здесь, а можешь отправляться обратно и отдыхать. Мне все равно.
Зейн втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Ты низкая и подлая личность. Тебе никто не говорил об этом?
– Угу. У меня был хороший учитель.
– Черт бы тебя побрал. – Старик поднял левую руку и погладил большим пальцем бровь. Лорен улыбнулась знакомому жесту. – Ну хорошо, договорились. Я останусь тут, пока док не сделает свои анализы.
– Отлично, – ответил Кэл.
– Отлично, – откликнулся Зейн.
«Хорошо», – подумала Лорен.
* * *
– Так, здесь, по-моему, нужен кузнец.
Кэл отпустил заднюю ногу лошади, которую осматривал. Похлопав кобылку по крупу, он обошел ее, чтобы заглянуть в соседнее стойло, где Лорен сидела на корточках около жилистого, крепкого мустанга.
– Снова это левое переднее копыто? – спросил Кэл.
– Вертикальный разрез примерно с дюйм длиной, идет с наружной стороны копыта.
– Да, его было дьявольски трудно починить. Кузнец сказал, что в следующий раз попробует композитные материалы, может, зальет его кевларом.
Она отпустила копыто жеребца и выпрямилась.
– Может быть, попробовать просверлить отверстия по обе стороны и сначала стянуть копыто для большей жесткости.
Кэл кивнул.
– Хорошо, я скажу ему об этом.
Они дружно проработали весь последний час, осматривая каждое животное и обрабатывая копыта.
Кэл знал, что он должен быть в конторе. Он знал, что ему следует думать о месячной потребности пастбища на условную единицу скота и о том, где взять эти самые пастбища. К несчастью, голова у него была занята совсем другим.
В его жизни царил сумбур. Мало того, он только что нанял своего отца и отправил Делию в город депонировать тот самый чек на тридцать тысяч долларов. Кэл впадал в ступор каждый раз, стоило ему подумать об этом, вот почему он пришел сюда, в темную, прохладную конюшню, втирать древесную смолу в копыта лошадей.
Гулко хлопнула дверь в мастерскую и, подняв голову, он увидел, что к нему направляется Марлена. Просто великолепно. Чувствуя себя пойманной дичью, Кэл протиснулся в стойло к чалому жеребцу.
– Спрячь меня, Блу, – прошептал он.
Марлена безошибочно остановилась возле стойла чалого.
– Угу, древесная смола. Давно пора уже придумать что-нибудь получше.
Кэл не поднял головы.
– У нее стопроцентная проницаемость в копыто и никаких побочных последствий. Трудно придумать что-нибудь лучше.
– Мне скучно.
Кэл подавил вздох. Слава Богу, он это предвидел и соответственно распределил своих парней. – Пойди поиграй с Брэди. Он там в гордом одиночестве на нижнем пастбище, устанавливает ветровую защиту.
Марлена принялась накручивать прядь волос на палец.
– Не могу. Он на меня разозлился.
На этот раз Кэл искоса взглянул на нее.
– Из-за чего?
У нее достало такта покраснеть.
– Одолжи мне свой грузовичок.
– Нет. – Он склонился над правым передним копытом чалой лошадки.
– Тогда старый «форд».
– Ты не поедешь в Калгари.
Пауза.
– Ты не имеешь права держать меня здесь, Кэл.
Он фыркнул.
– А кто говорит, что я хочу этого?
– Тогда дай мне машину, черт тебя подери!
Он выпрямился, отчаявшись, что Марлена просто уйдет и оставит его в покое.
– Разве твоя проблема с ростовщиком и его людьми уже разрешилась? Может, нашелся благодетель, который заплатил твои долги?
Ее прекрасные глаза засверкали.
– Нет.
– Понятии. Тогда, должно быть, ты надеешься, что он простил тебя за те три недели, что ты здесь пробыла?
– Нет, но…
– В таком случае и думать забудь о том, чтобы высунуть нос и появиться в городе. Ты хочешь переждать здесь; что ж, я не возражаю, но я не дам тебе мотаться отсюда в Калгари и обратно. У меня хватает своих забот, чтобы беспокоиться еще и о том, приведешь ли ты какого-нибудь гангстера к моему порогу.
– Какая же ты сволочь.
Кэл пропустил оскорбление мимо ушей. По блеску в глазах своей бывшей жены он понял, что она подошла к самому краю, но он еще не закончил.
– И еще одно. Тебе нужно решить, что ты будешь делать с Брэди. Если у тебя с ним все кончено, тогда держись от парня подальше. А если нет, тогда, ради Бога, ступай и утешь его.
Марлена со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы.
– Ах ты грязный и наглый сукин сын! Как, должно быть, славно ощущать себя таким умным!
С этими словами она повернулась и выскочила из конюшни Умным? Это она о нем? Это уж слишком. Он не помнил, когда в последний раз сделал правильно хоть какую-нибудь ерунду.
Из стойла Саржа вышла Лорен и остановилась рядом с Блу. Кэл бросил на нее один-единственный взгляд и вздохнул. У нее снова было это выражение лица.
– Что? – требовательно спросил он.
– Разве я что-нибудь сказала?
Он вопросительно поднял бровь, внимательно разглядывая ее лицо прищуренными глазами.
– Нет? А выглядишь ты так, словно и вправду хочешь что-то сказать.
Лорен на мгновение встретила его взгляд, а потом вновь принялась внимательно рассматривать свои руки, но этого времени ему хватило, чтобы подметить, что она не решается что-то сказать. Это была не та нерешительность, когда думаешь: «говорить или лучше промолчать?» Это была совсем другая нерешительность. Большая. Смешанная со страхом, как ему показалось.
– Хорошо, выкладывай.
На щеках у нее выступили едва различимые красные пятна, но она смело подняла голову и взглянула Кэлу прямо в глаза.
– Я подумала, что, может быть, Марлене и в самом деле лучше Уехать. Может быть, тебе стоит дать ей немного денег и машину и отправить куда-нибудь.
– Отправить ее куда-нибудь? – Он был ошеломлен. – Господи, Марлена не из числа моих любимых собеседников, но есть люди, которые с удовольствием сделают из нее отбивную. Для начала. Она не сумела вовремя вернуть долг, а они вовсе не склонны подставлять другую щеку.
– Я знаю. Просто…
– Ну, хорошо, я не думаю, что эти люди пристукнут ее за десять тысяч, но они не могут и оставить ее безнаказанной. – Неужели Лорен и впрямь считала, что он должен отпустить Марлену на все четыре стороны?
– Ей следует уехать куда-нибудь в тихое, укромное местечко, сидеть там и не высовываться…
– А чем ей плохо здесь? – Кэл внимательно наблюдал за выражением лица Лорен. – Вряд ли она найдет себе что-либо более тихое и спокойное, особенно теперь, когда гости уехали. А если мы только попытаемся посадить ее под замок, то не пройдет и недели, как она окажется в Калгари.
