Текст книги "Вилла"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ну что ты. Я знаю, ты недолюбливаешь Рене…

– Плевать мне на Рене, да и на тебя тоже.

На лице Тони отразились удивление и обида. Наверное, он отрабатывает это выражение, бреясь перед зеркалом, подумала София.

– Не может быть, чтобы ты говорила это серьезно. Мне жаль, что ты так расстроилась.

– Ничего подобного. Ты огорчен, что я тебя застукала.

– Принцесса…

– Помолчи. Ты явился на семейный праздник с новой женой и вдобавок еще выставляешь напоказ свою любовницу. Это – раз. Мало того, ты даже не удосужился уведомить маму о предстоящей женитьбе. Это – два.

Разгорячившись, она говорила слишком громко, в их сторону стали оборачиваться люди.

Смутившись, Тони взял ее за руку:

– Я тебе все объясню. Зачем устраивать сцену?

– Зачем? Затем, что я не сказала самого главного. Ты сунул эту женщину маме под нос. Ты позволил Рене облить маму желчью, пока сам распускал слюни с этой девицей. Это – уже три, черт тебя возьми. Мое терпение лопнуло. Предупреждаю: держись от мамы подальше и держи подальше от нее свою жену. Иначе, обещаю, ты заплачешь кровавыми слезами.

Она ушла, прежде чем он успел опомниться. По пути кто-то схватил ее за руку и увлек в гущу толпы.

– Глупая затея, – вполголоса сказал Тайлер, – отстреливать сотрудников компании на рождественском празднике. Пока что зрителями были только несколько человек, но, боюсь, если тебя не остановить, ты устроишь грандиозный спектакль. Давай-ка лучше пойдем на виллу.

Сады виллы Джамбелли были расцвечены десятками китайских фонариков. Столики на обогреваемых верандах звали гостей выйти на воздух и насладиться звездным небом под музыку, льющуюся из дверей и окон танцевального зала.

– Улыбнись, Макмиллан.

– Зачем?

– А затем, что сейчас ты будешь со мной танцевать.

Она взяла его за руку. У него из груди вырвался утомленный вздох:

– Прости. Я слишком долго разговаривал с Мэдди Каттер. Девчонка засыпала меня вопросами.

– Я смотрю, вы хорошо поладили. Не бойся до меня дотронуться, а то как мы будем танцевать?

Тайлер положил руку ей на талию.

– Ты видела моего деда?

– Какое-то время назад. А что?

– Думаю, мне надо подойти к нему и Синьоре. Тогда я смогу счесть свой долг выполненным и отправиться домой.

– Да, тебя только на вечеринки приглашать. Встряхнись, Тайлер. Рождество бывает раз в году.

– Оно еще не наступило. До Рождества надо успеть многое сделать, и сейчас я хотел просмотреть кое-какие графики. Что тут смешного? – недовольно спросил он, когда она фыркнула.

– Я просто подумала, каким бы ты был, если б тебе удалось расслабиться.

– С чего ты взяла, что я никогда не расслабляюсь? – пробормотал он.

– Расскажи мне что-нибудь. – София пробежала пальцами по его шее. – Что-нибудь, не связанное с вином и работой.

– А что еще есть?

– Много чего. Искусство, литература, забавные происшествия, фантазии, мечты.

– В настоящий момент я мечтаю поскорее отсюда смыться.

– Не то. Попробуй еще раз. Скажи первое, что придет в голову.

– Хочу стянуть с тебя это платье. – Тайлер замолчал, ожидая ее реакции.

Откинув голову, София молча изучала его лицо.

– Может, пойдем к тебе?

– Для тебя это так просто?

– Иногда.

– Спасибо, но для меня – нет. Я ухожу домой, а ты здесь без труда найдешь кого-нибудь другого, если тебе захочется любви на одну ночь.

С этими словами Тайлер направился к выходу.

Ей понадобилось почти десять секунд, чтобы прийти в себя, а спустя еще три в ней вспыхнула ярость.

– Нет, так просто ты не уйдешь, – прошипела София.

Догнав Тайлера, она завела его в малую гостиную и сомкнула раздвижные двери.

– Я был груб и прошу извинения, – тихо сказал он.

– Ты считаешь меня потаскухой только за то, что я отношусь к сексу, как большинство мужчин. По-твоему, моя искренность делает меня дешевкой.

– Нет. Мне не следовало говорить то, что я сказал. Слушай, ты красива, взбалмошна, и я тебя не понимаю. До сих пор мне удавалось держаться от тебя на расстоянии, и я намерен делать это и дальше.

– Значит, я заставляю тебя нервничать? И в отместку ты даешь мне пощечину.

– Я уже попросил прощения.

– Этого мало.

Прежде чем он успел сообразить, она впилась в него губами, прижалась к нему всем телом. Ее губы были горячими, мягкими и умелыми, ее тело – соблазнительным и зовущим. У Тайлера помутилось в голове. Не в силах сопротивляться проснувшемуся желанию, он крепко обнял Софию. Однако блаженство длилось недолго. Через минуту она решительно высвободилась из его объятий.

– А теперь делай что хочешь, – сказала София и раскрыла двери.

– Не так быстро. – Тайлер задержал ее за руку.

Она обернулась, и ее лицо исказил ужас.

– О боже! Мадонна! Кто мог такое сделать? – крикнула она, бросаясь к столу.

И тогда он увидел, что ее так ужаснуло – ангелы Джамбелли. Их лица были залиты кроваво-красной краской. На груди у них было написано:

СУКА № 1. СУКА № 2. СУКА № 3.

Когда Тони вошел в квартиру, было уже очень поздно. Интересно, подумал он, знает ли кто-нибудь, что у него все еще есть ключ.

Он принес с собой бутылку вина из своего личного погреба. Отличное «бароло» придаст предстоящему разговору более цивилизованный вид. Деловые переговоры – слово «шантаж» даже не приходило ему в голову – всегда лучше вести в цивилизованной обстановке.

Пройдя на кухню, он откупорил бутылку, оставил вино на столе «подышать», а сам тем временем выбрал бокалы. Затем заглянул в холодильник и с огорчением не обнаружил там свежих фруктов. Придется обойтись сыром «бри».

Джамбелли вознамерились от него избавиться. Теперь он в этом почти не сомневался. Но у него есть в запасе кое-какие варианты.

Услышав стук в дверь, Тони довольно улыбнулся.

Часть вторая
Лоза идет в рост

– Не понимаю, зачем было сюда возвращаться.

– Потому что мне кое-что нужно прихватить.

Она вылезла из машины, захлопнула дверцу, сунула ключи в портфель.

– В чем дело? Ты все еще расстроена из-за этих ангелов?

– Нет. Я их отмыла. Красный лак для ногтей легко снимается. Хочешь знать, в чем дело? Я ненавижу вставать до зари, ходить на холоде по винограднику, а потом, когда уже нет сил, заниматься тем, чему меня учили и что я умею делать. А еще моя ближайшая помощница не только спит с моим отцом, но и вот-вот поднимет бунт.

– Так уволь ее, – предложил Тайлер.

– Чудесная мысль. – Ее голос был полон презрения. – В довершение всего я нигде не могу найти отца. Он уже два дня не появлялся у себя в офисе, а мне срочно надо обсудить с ним один важный заказ.

Они вошли в лифт.

– Попробуй обойтись без него.

– Если я так сделаю, получится, что я его выставляю… Черт возьми. – Тяжело вздохнув, София вышла из лифта и вставила ключ в замок.

Открыв дверь, она сделала шаг и замерла на месте.

– Папа?

Прежде чем София успела осознать увиденное, Тайлер вытащил ее обратно на площадку. Но перед глазами у нее все равно стояла виденная мельком картина: отец сидит на стуле, на висках поблескивает седина, на рубашке запекшееся темное пятно. Глаза безжизненно смотрят в пустоту.

– Папа. Он… Я должна… – Софию била нервная дрожь.

– Бери мобильник и звони девять-одии-один. Скорее.

– Я должна пойти к нему.

– Нет. Ты ему уже не поможешь.

Усадив Софию на пол, Тайлер раскрыл ее портфель и достал сотовый телефон. Она сидела, уронив голову на колени, и не слышала, как он звонит в полицию и отвечает на обычные в таких случаях вопросы.

– Я знаю, он мертв. Я должна к нему пойти.

– Нет. – Тайлер присел рядом, обнял ее за плечи. – Ты уже ничего для него не сделаешь. – Он притянул ее к себе, и она положила голову ему на плечо.

– Я не знаю, что он делал в моей квартире, – повторила София.

– Ваш отец часто ею пользовался?

Она вспомнила, как зовут этого детектива: Клэрмонт, Александер Клэрмонт.

– Нет. Я дала ему ключ вскоре после того, как переехала. Он тогда затеял у себя ремонт, а я собиралась за границу. Кажется, он так и не вернул ключ. Но я и сама о нем забыла.

Правда, иногда у нее возникало ощущение, что в ее отсутствие в квартире кто-то бывал.

– Когда вы в последний раз виделись с отцом или говорили с ним по телефону?

– Два дня назад. На празднике у нас на винограднике.

– Во сколько он ушел?

– Не знаю. Он со мной не попрощался.

– У нашего отца были враги?

– Нет. Я не знаю никого, кто мог бы его убить.

– Когда развелись ваши родители?

– По-моему, окончательное решение суда было принято за день до того, как отец женился на Рене. – София встала. – Простите, но мне нужно ехать. Я не хочу, чтобы родные узнали об этом из теленовостей. Не могли бы вы объяснить, что нам следует дальше делать.

– Что делать дальше, мы обсудим с ближайшим родственником покойного.

– Я его единственная дочь.

– По закону, мисс Джамбелли, ближайшим родственником является жена.

– Понимаю. Извините, мне надо ехать.

Александер Клэрмонт любил французское вино, итальянскую обувь и американский блюз. Средний сын в семье, принадлежащей к среднему классу, он собирался стать адвокатом, но на роду ему было написано служить в полиции.

Адвокат должен уметь повернуть закон и так, и этак, отстаивая интересы клиента. Для полицейского закон – это граница, которую никому не дозволено преступать. Клэрмонт стоял на страже закона.

– Какое впечатление произвела на тебя дочь? – спросила его напарница.

– Богатая. Шикарная. Крепкий орешек.

– Важные люди. Громкий скандал, – Остановившись у светофора, Морин Магуайр забарабанила пальцами по рулю.

Ей было тридцать шесть – на четыре года больше, чем Клэрмонту, она была замужем и жила в уютном пригороде, в то время как он оставался убежденным холостяком и предпочитал город.

– Осмотр трупа показал, что убийство произошло по меньшей мере тридцать шесть часов назад. В кармане три сотни долларов. Золотой «Ролекс», золотые запонки. Два бокала вина, но отпечатки пальцев только на одном – отпечатки убитого. Никаких признаков борьбы. Судя по направлению выстрелов, убийца сидел на диване. Милая беседа за вином и сыром, и вдруг – бах, бах, бах! И он мертвец.

– Убитый умудрился чуть ли не в один день развестись и снова жениться. Может, тут замешана страсть?

– Не исключено. – Морин припарковала машину и взглянула в окно на роскошный жилой дом. – Странно: люди только что поженились, муж не приходит домой, а жена не волнуется и не заявляет о его исчезновении.

София окинула взглядом просторный холл, словно увидев его в первый раз. Здесь ничего не изменилось. Ей навстречу вышла Мария.

– Мария, где моя мать?

– Наверху. Работает у вас в кабинете, мисс София.

– А Синьора?

– На винограднике с мистером Макмилланом.

– Будьте добры, пошлите кого-нибудь за ними.

Мария поспешила выполнять распоряжение, а София направилась к лестнице. В кабинете ее мать склонилась над клавиатурой компьютера.

– Мама.

– Слава богу! Я что-то не так сделала. Нажала не на ту клавишу.

Отодвинувшись от стола, Пилар посмотрела на дочь и оцепенела.

– Что-то случилось?

– Папа.

Новость распространилась быстро. Скоро она облетела всю страну и донеслась до Европы. Тони Авано убили. Когда детектив Магуайр сообщила о его смерти законной жене, та лишь слегка побледнела.

– Это был несчастный случай?

– Нет. Когда вы в последний раз видели вашего мужа?

– В субботу ночью, вернее, было уже воскресенье.

– И вас не встревожило, что он так долго не давал о себе знать?

– Мы поругались. Если мы ссоримся, Тони часто потом на меня дуется. Что с ним случилось?

– Энтони Авано убит выстрелом из пистолета.

Рене почти сразу пришли в себя.

– Я его предупреждала, что она на все способна.

– О ком вы, миссис Авапо?

– О его жене. То есть бывшей жене, Пилар Джамбелли. Эта стерва его убила. Она или ее развратная дочка.

Кабинет Терезы находился на третьем этаже виллы Джамбелли. Старый, потемневший от времени дубовый письменный стол с глубокими ящиками – когда-то за ним сидел ее отец – был данью традиции. Компьютер и двухканальный телефон на столе знаменовали технический прогресс.

Тереза Джамбелли высоко ценила и то, и другое, и третье. Именно поэтому она пригласила к себе в кабинет мужа с его внуком, свою дочь и внучку, а также Дэвида Каттера и Паоло Борелли. Дождь мягкими кулачками бил по крыше.

– Мне жаль, – начала Тереза, – что мы не могли собраться раньше. Из-за смерти отца Софии некоторые дела затормозились. К тому же Эли болел.

– Все уже в порядке, – сказал Эли. – При ходьбе еще немного пошатывает, но скоро буду как огурчик.

Тереза улыбнулась, хотя негромкие хрипы в груди опровергали его слова.

– София, я посмотрела твои наметки относительно рекламной кампании в связи с юбилеем. Я бы хотела, чтобы ты познакомила с ними остальных.

– Конечно. – София встала, раскрыла папку с эскизами, статистическими данными о потребителях и сведениями о предполагаемых местах проведения рекламных мероприятий.

– Первый этап начнется в июне, – начала она, раздавая присутствующим иллюстративные материалы. – Мы предлагаем вести кампанию по трем направлениям.

Пока она говорила, Тайлер думал о другом. В феврале из-за сильных дождей обрезка виноградников застопорилась. Долгосрочные прогнозы обещали потепление, но, если оно наступит слишком быстро и будет слишком сильным, некоторые сорта могут проснуться раньше времени.

– Я вижу, мы мешаем Тайлеру спать, – сказала София.

– Не мешаете. Но раз уж вы меня разбудили, добавлю, что второй этап включает мероприятия с активным участием потенциальных потребителей. Дегустации, экскурсии, аукционы, приемы – и здесь, и в Италии. София знает, что делает.

– А на винограднике, – спросила Тереза, – она тоже знает, что делает?

– Для новичка она прекрасно справляется.

– Прошу тебя, Тайлер, твои похвалы вгонят меня в краску.

– Очень хорошо. Ваше мнение, Дэвид?

– Умно, красиво, детально проработано. Единственное мое замечание, как отца, имеющего детей-подростков, касается рекламы, нацеленной на возрастную группу от двадцати до тридцати. Если бы можно было сделать какую-то оговорку, предупредить…

– Предупреждения скучны и ослабляют действенность рекламной идеи. – София села, поджав губы. – Разве что мы сделаем это интересно, остроумно, так, чтобы оговорка вписывалась в общий замысел. Надо будет над этим подумать.

– Договорились. Давайте послушаем Паоло.

Теперь уже София слушала вполуха, как главный виноградарь рассказывает о состоянии плантаций и о результатах проверок выдерживаемых в бочках вин. Когда Паоло закончил, Тереза обратилась к Дэвиду:

– Мне бы хотелось услышать, как вы оцениваете наших руководящих сотрудников.

– Но я уже передал вам свои соображения на этот счет.

– Я знаю, – сказала Тереза и многозначительно подняла брови.

– Что ж. Начну с Тайлера. Следить, как идут дела на винограднике, входит в мои обязанности, но он сопротивляется, и это вредит работе. В остальном у меня нареканий нет. С управлением на виноградниках «Макмиллана» и «Джамбелли» все и порядке. И координацию слияния компаний Тайлер провел великолепно. София достаточно хорошо проявила себя на виноградниках, хотя производство, безусловно, не ее конек. Однако и отделе рекламы у нее имеются проблемы.

– Мне о них известно.

– Одна из наших сотрудниц вечно всем недовольна, сеет раздоры и старается подорвать ваш авторитет. Крис Дрейк подыскивает себе новое место и разослала резюме в несколько компаний. Один из моих источников в «Ле Кёр» сообщает, что эта дамочка выдвигает претензии в ваш адрес.

Такого предательства София не ожидала.

– Я с ней разберусь, – пообещала она.

– И поскорее, – сказала Тереза. – Ну а Пилар? – спросила она Дэвида.

– Мне кажется, вы неправильно ее используете, Синьора.

– Что вы имеете в виду?

– По-моему, ваша дочь принесла бы больше пользы в качестве представителя компании по связям с общественностью. Нельзя, чтобы ее обаяние и элегантность пропадали даром. Почему бы не поручить ей экскурсии и дегустации? Она замечательная хозяйка, Синьора. Чего не скажешь о ней как о делопроизводителе.

– Вы хотите сказать, я допустила ошибку, решив, что моя дочь сможет вести дела компании?

– Да, – сказал Дэвид.

Его ответ вызвал у Эли приступ кашля.

– Простите. – Он замахал рукой. София поспешила к нему со стаканом воды. – Я просто пытался удержаться от смеха. И зря. Он прав, Тереза, и ты это знаешь. София, как твоя мама справляется с обязанностями твоей помощницы?

– У нее было еще мало времени… Ужасно. – Она рассмеялась. – Прости, мама, но, согласись, тебе уже через минуту хочется убежать из моего кабинета.

– Я стараюсь. Но, видимо, безуспешно, – сказала Пилар, вставая со стула.

– Мама…

– Все в порядке. Думаю, для всех будет лучше, если я сложу с себя свои нынешние обязанности. Прошу меня извинить.

– Я с ней поговорю. – София поднялась, чтобы идти за матерью.

– Не надо, – остановила ее Тереза. – Сначала закончим совещание.

Ей понравилась непокорность дочери. Наконец-то Пилар проявила характер.

Справившись у Марии, где может быть Пилар, Дэвид направился в оранжерею. Надев фартук и перчатки, Пилар пересаживала рассаду.

– Можно отвлечь вас на минуту?

– Времени у меня хоть отбавляй, – холодно ответила Пилар. – Я ведь ничего не делаю.

– Это в кабинете у Софии вы не делаете ничего такого, что приносило бы вам удовлетворение. Мне жаль, если моя оценка вас обидела, но…

– Но бизнес есть бизнес.

– Да, именно бизнес. Неужели вам действительно хочется сидеть за компьютером и подшивать бумаги?

– Я хочу чувствовать себя полезной. – Пилар стянула перчатки. – Мне надоело ощущать себя ни к чему не годной.

– Значит, вы плохо меня слушали.

– Почему же, я все слышала. От меня требуется быть обаятельной и элегантной.

Она повернулась, чтобы уйти, но Дэвид взял ее за руку, а когда она ее вырвала, схватил за другую.

– Отпустите меня!

– Отпущу. Но сначала договорю. Обаяние – это талант. И быть элегантным тоже не каждый умеет. Если вы думаете, что принимать экскурсантов и проводить дегустации – легкая работа, вы скоро убедитесь в обратном.

– Не надо меня учить.

– Судя по всему, надо.

Пилар вспомнила, как он обошелся с Тони на рождественском вечере. Сейчас Дэвид разговаривал с ней тем же холодным, сухим тоном.

– Должна вам напомнить, я не ваша подчиненная.

– Должен вам напомнить, по существу я – ваш начальник.

– Убирайтесь к дьяволу.

– Боюсь, у меня нет времени для путешествия в ад, – спокойно ответил Дэвид. – Я предлагаю вам заняться делом, в котором будут востребованы ваши способности. Меня просто злость берет, когда я смотрю, как вы себя заживо хороните.

– Вы не смеете так говорить. Ваше положение в компании не дает вам право на жестокость.

– И на это мое положение тоже не дает мне права, – сказал он и притянул Пилар к себе.

Она была слишком потрясена, чтобы его остановить. Когда Дэвидд ее поцеловал, они забыли обо всем. Кровь мощной волной бросилась в голову, сердце затрепетало в предвкушении блаженства.

– Что мы делаем? – еле слышно спросила Пилар.

– Об этом мы подумаем потом.

Дэвид не мог остановиться. Он уже начал снимать с нее свитер. Дождь стучал по стеклянной крыше, теплый, влажный воздух был пропитан ароматами цветов. Дэвид не помнил, когда в последний раз им овладевала такая яростная страсть.

– Пилар, позволь…

Она отстранилась. Блаженство сменилось страхом.

– Я к этому не готова, Дэвид. Я…

– Мы уже не дети.

– Совершенно верно. Мне сорок восемь, а вам, Дэвид… В общем, вы моложе.

Он не предполагал, что в подобной ситуации что-то сможет его рассмешить, но тут он рассмеялся:

– Несколько лет разницы – еще не повод.

– Это не повод, а факт. Так же как и то, что мы совсем недавно знакомы.

– Почти два месяца. Я не буду срывать с тебя одежду среди твоих торфоперегнойных горшочков. Тебе хочется чего-то менее шокирующего? Тогда я приглашаю тебя на ужин.

– Со смерти моего мужа прошло всего несколько недель.

Он взял ее за плечи:

– Пора бы тебе перестать прикрываться Тони Авано. – Он снова ее поцеловал. – Зайду в семь.

Стоя перед зеркалом, Дэвид завязывал галстук под пристальным взглядом Мэдди, лежавшей на отцовской кровати. По словам отца, они с мисс Джамбелли шли в ресторан поужинать и обсудить кое-какие дела, но галстук выдавал его с головой.

Мэдди еще не поняла, как она к этому относится. Но сейчас ее больше волновало другое, и она изо всех сил давила на отцовские чувства.

– Это способ самовыражения.

– Это негигиенично.

– Это древняя традиция.

– В роду Каттеров такой традиции не было. Я не разрешаю тебе прокалывать нос, Мэдслин. Разговор окончен.

Она вздохнула и сделала недовольное лицо. Прокалывать нос ей вовсе не хотелось, она всего лишь собиралась обзавестись третьей дырочкой в левой мочке. Но Мэдди знала: лучшая тактика – начать с заведомо невозможного.

– В конце концов, это мое тело.

– Нет, пока тебе не исполнилось восемнадцать, не твое.

– Тогда можно я сделаю татуировку?

– Ну конечно. В воскресенье мы все трое себя разукрасим. – Дэвид сгреб дочь в охапку и понес в коридор.

Каждый раз это грубоватое выражение отцовской любви наполняло Мэдди радостью.

– Если нельзя проколоть нос, можно мне сделать еще одну дырочку в левом ухе? Для маленькой сережки?

Остановившись у комнаты сына, он постучал.

– Сгинь, зануда.

Дэвид взглянул на дочь:

– Надо полагать, он имеет в виду тебя.

Распахнув дверь, он увидел, что Тео, развалившись на постели, говорит по телефону. Эта картина вызвала у него смешанные чувства. С одной стороны, он был недоволен, поскольку Тео явно еще не садился за уроки, а с другой – его не могло не радовать, что у сына уже появились друзья.

– Я тебе перезвоню, – пробормотал Тео в трубку. – У меня передышка, – объяснил он отцу.

– Ладно. Еды в холодильнике полно, на ужин разогреете что-нибудь в микроволновке. Не драться, не пускать в дом голых незнакомцев, не притрагиваться к спиртному. Пока не доделаете уроки – никаких звонков и никакого телевизора. Я ничего не забыл? Вернусь не позже двенадцати.

– Пап, мне нужна машина.

– Ага. А мне – вилла на Лазурном берегу. Что будем делать? Да, отбой в одиннадцать.

– Но мне действительно нужна машина, – крикнул ему вслед Тео.

Услышав, что отец уже спускается по лестнице, он выругался сквозь зубы, повалился на кровать и угрюмо уставился в потолок.

Мэдди покачала головой:

– Какой же ты кретин, Тео.

– А ты уродина.

– Если будешь к нему вот так приставать, у тебя никогда не будет машины. Хочешь, я помогу его уговорить? Но ты должен обещать, что двенадцать раз свозишь меня в торговый центр и не будешь при этом ворчать.

– Как ты можешь мне помочь, малявка?

– Сначала дай слово, а потом я тебе все объясню.

София думала не о винах, хотя перед ней и Тайлером стояли бокалы для дегустации, – она думала о мужчинах.

– Это уже третье свидание за две недели.

– М-м-м. – Держа бокал с кларетом так, чтобы сквозь вино проходил свет от камина, Тайлер дал ему два балла за цвет и прозрачность и записал цифры в таблицу.

– Моя мать и Дэвид.

– Что твоя мать и Дэвид?

– Он опять ее пригласил. В третий раз за две недели.

– И с какого боку это должно меня волновать?

София тяжело вздохнула:

– Мама такая беззащитная. Сказать, что он мне не нравится, я не могу. Вопреки моему желанию он мне симпатичен.

– Возможно, тебя это удивит, но мне совершенно не хочется обсуждать личную жизнь твоей матери.

– Ничего такого между ними еще не было.

Тайлер поморщился – и растерял обонятельные впечатления.

– Проклятье! Хватит, София!

– Если бы они уже переспали, это означало бы, что мы имеем дело с сугубо физическим влечением. Но мне кажется, тут все серьезнее. А что нам, собственно, известно об этом Каттере? Может, он бабник или авантюрист. И вообще, если подумать, он приударил за мамой сразу после того, как отца…

Тайлер предпринял новую попытку уловить букет, занес в таблицу баллы.

– Хочешь сказать, сама по себе твоя мать его увлечь не могла?

– Ничего подобного я не говорила. – С оскорбленным видом София взяла бокал с «мерло» и посмотрела его на свет. – У нее есть красота, ум, обаяние, все достоинства, которые могут прельстить мужчину.

И которые были не нужны ее отцу. Она поставила образцу низкий балл за прозрачность, затем набрала немного вина в рот, подержала на языке, определяя сладость, а потом дала жидкости скатиться к краям языка, чтобы оценить кислотность и содержание танина.

Тайлер взял следующий бокал, но глядел он по-прежнему на Софию. На нее трудно было не смотреть. Особенно сейчас, когда они сидели в прохладном, сыром подвале у потрескивающего камина. Такую обстановку можно было бы счесть романтичной, но Тайлер старался не поддаваться настроению.

– Бывшая жена бросила Дэвида с детьми.

София перевела взгляд с бокала, который держала в руке, на лицо Тайлера:

– Бросила?

– Да. Решила, что семья ей мешает, что она имеет право на более интересную жизнь. Она редко дает о себе знать.

– Откуда ты знаешь?

– От Мэдди. Тео вляпался в неприятную историю, и Каттер согласился на работу в Калифорнии, чтобы увезти парня из Нью-Йорка.

– Получается, он хороший отец. Но это еще не значит, что он подходящая пара для мамы.

– Думаю, она сама разберется. Ты в каждом встречном мужчине выискиваешь недостатки и, конечно же, находишь.

– А ты вообще людей не замечаешь. С лозой проще – с ней не рискуешь, что увлечение заведет слишком далеко.

– Я не понял, мы что, обсуждаем мою личную жизнь?

– У тебя ее нет.

– Безусловно, если сравнивать с твоей. – Поставив бокал, Тайлер сделал пометку в таблице. – Ты мужчин как орехи щелкаешь.

– Понятно, – его слова больно задели Софию. Он опять заставил ее почувствовать себя дешевкой. Поставил на одну доску с ее отцом. – Но тебя-то я еще не сгрызла. Даже не надкусила. Может, ты просто боишься заводить роман с женщиной, которая по-мужски относится к сексу?

– Я не хочу заводить роман с женщиной, которая к чему бы то ни было относится по-мужски. Я в таких вещах старомоден.

– Ты не можешь честно признаться, что я пробуждаю в тебе желание?

– Могу. Иногда желание бывает таким сильным, что в твоем присутствии мне трудно дышать. Но запомни: когда ты ляжешь со мной в постель, это будет не просто очередной раз с очередным мужчиной.

– Почему ты говоришь так, словно это угроза?

– Потому что так оно и есть.

Через двадцать минут у Дэвида Каттера начиналось совещание с руководителями отделов, а ему надо было успеть просмотреть свои заметки. Времени оставалось мало, и приход полицейских был совсем некстати.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он.

– Уделите нам несколько минут, – сказал Клэрмонт.

– Несколько минут – но не больше. Садитесь. Полагаю, ваш визит связан со смертью Энтони Авано.

– Дело еще не закрыто, мистер Каттер. Как бы вы могли описать ваши отношения с мистером Авано?

– У нас не было никаких отношений.

– Но вы оба работали в этом здании.

– Очень недолго. Я перешел в «Джамбелли» меньше чем за две недели до гибели Авано. Разговаривали мы с ним только однажды – на приеме вечером накануне убийства.

– Почему вы не виделись раньше?

– Все время что-то мешало.

– Вам или ему?

– Очевидно, ему. С тех пор как я сюда приехал, Авано не появлялся на работе и не отвечал на мои звонки.

– Вас это, видимо, раздражало? – спросила Магуайр.

– Естественно. В ходе нашего короткого разговора на винодельне я дал ему понять, что нам необходимо как можно скорее встретиться. Но встреча так и не состоялась.

Клэрмонт встал.

– У вас есть пистолет? – спросил он.

– Нет. У меня дома нет оружия. – Дэвид старался говорить ровным голосом.

– Вы встречаетесь с его бывшей женой?

– По-моему, этим я не нарушаю никаких юридических или моральных норм.

– Вам было известно о финансовых затруднениях Энтони Авано?

– Его финансовые затруднения меня не касались. А теперь извините, но продолжать дискуссию я буду только после того, как поговорю со своим адвокатом.

– Это ваше право. – Поднявшись с кресла, Магуайр пустила в ход то, что считала своей козырной картой: – Спасибо, мистер Каттер. А насчет денежных проблем Энтони Авано мы спросим у его бывшей жены Пилар Джамбелли.

Дэвид засунул руки в карманы.

– Она знает о них меньше вас. – Мысль о Пилар заставила его сделать выбор. – В последние три года Авано систематически присваивал деньги компании. Завышенные накладные расходы, дутые цифры продаж, суммы, взятые на деловые поездки, которых он не совершал. В общей сложности более шестисот тысяч. Но деньги проходили по разным статьям, поэтому его воровство оставалось незамеченным. Никто не ставил под сомнение его отчеты.

Клэрмонт кивнул:

– Никто, кроме вас.

– Я кое-что обнаружил в день праздника на винодельне. О своем открытии я сообщил Терезе и Эли.

– Почему эту информацию не предали огласке?

– Тереза Джамбелли не желала, чтобы поведение отца повредило Софии. Он умер, и она сочла излишним раздувать скандал, выставляя его не только ловеласом, но еще и вором.

– Мистер Каттер, – произнес Клэрмонт, – когда речь идет об убийстве, никакая информация не бывает лишней.

Не успел Дэвид закрыть дверь за полицейскими, как она снопа распахнулась. София вошла не постучавшись.

– Что им было нужно?

– Задавали вопросы. Уточняли имеющиеся показания – так это, кажется, называется.

– Но почему они говорили с вами? Что вы могли сообщить такого, чего не сказали другие?

– Практически ничего. Извините, София, но нам придется отложить этот разговор. Нас уже ждут.

– Не считайте меня дурой, Дэвид.

Несколько мгновений он молча разглядывал ее лицо.

– Ладно. Дело в том, что ваш отец долгое время обкрадывал компанию. Небольшими суммами, которые проводил по разным статьям.

Услышав эту новость, София побледнела.

– Ошибки быть не может?

– Ваша бабушка и Эли решили дать ему возможность вернуть деньги и уйти в отставку без лишнего шума. Они сделали это в основном ради вас.

– Спасибо за откровенность, – сказала она, не глядя на Дэвида.

– София…

– Только, пожалуйста, не извиняйтесь. Как странно: казалось бы, что такое деньги по сравнению с тем, что он сделал с мамой. И тем не менее, только узнав, что он вор, я убедилась, каким скверным человеком был мой отец. Почему я раньше отказывалась это признать? Увидимся на совещании.

– Не спешите, вам надо успокоиться.

– Нет. Я и так потратила на него намного больше времени, чем он заслуживал, – ответила София и вышла из кабинета.

Глядя ей вслед, Дэвид подумал, что она очень похожа на свою бабушку.

Маргарет Бауэрс отыскала Тайлера Макмиллана в винодельне. После возвращения из Венеции у нее уже состоялось несколько весьма плодотворных встреч.

В Америке у нее оставалась еще одна, последняя задача – постараться окрутить Тайлера Макмиллана.

– Когда вы поедете в Италию посмотреть, как там идут дела? Думаю, нас ждут приятные впечатления.

– До меня доходили кое-какие слухи. Но, к сожалению, сейчас нет времени. Дел невпроворот.

– Могу себе представить, – сказала Маргарет. – Я смотрела планы рекламной кампании. Вы здорово поработали.